Скупщик Милявская Наталья

21

Зима в этом году решила не церемониться и уже в конце ноября заявила свои права на город. Ледяной ветер сыпал за воротник мелкую снежную крупу, тусклый холодный свет заливал улицы, окрашивая лица прохожих в еще более серый цвет.

Он забрал у кассы свой двойной американо и прошел к любимому стулу в углу, который очень кстати не был занят. В принципе, его сейчас устроил бы любой стул, но вот этот, высокий, у длинной стойки возле окна, был хорош тем, что сидеть на нем можно ко всем спиной. Сидеть и смотреть, как город медленно пкрывается снегом. Этим Илья занимался уже третью неделю — каждый день приходил в один и тот же «Старбакс» на Старом Арбате, брал кофе, садился у окна и ставил жизнь на паузу.

В галерею он не ходил. Не видел в этом смысла. У Татьяны не появлялся. Вернее, он был у нее дома, два дня спустя с того момента, как ушел. Дверь открыла Женя. Сообщила, что Татьяна дома, но у нее высокая температура, и она спит. Илья на цыпочках прокрался в комнату, долго смотрел на бледное, покрытое испариной лицо на подушке и, не решившись ее будить, ретировался, оставив Жене денег на лекарства и прочие необходимые траты. Обещал зайти попозже, но… так и не зашел. Периодически звонил Жене, справлялся, как Таня. Расстроенная Женя сообщала, что у Тани странная затяжная простуда. Что она не ходит на работу, потому что слишком слаба. Просто сидит в своей комнате. Читает. Или спит. Хорошо, что вопросов Женя не задавала — видимо, решив, что между ним и Таней, как пишут в статусах в социальных сетях, «все сложно».

Все было просто. Илья трусил. У него не было сил прийти сейчас к Татьяне, сидеть, что-то блеять, пытаться ответить на вопросы, на которые он не мог ответить. Пытаться объяснить, почему он не смог все исправить… Смотреть, как она водит карандашом по бумаге, в немом отчаянии понимая, что рука ее не слушается. Она проверяла, наверняка проверяла, может ли теперь рисовать. Вот только ему пришлось бы объяснить, что она зря пожертвовала своим даром. Поэтому Илья прятался в «Старбаксе», за огромным стеклом, бездумно глядя на тротуар и жухлую, присыпанную снегом траву в мраморной клумбе у скамьи. И ненавидел себя за собственную трусость и слабость…

Даже чувства к Татьяне превратились в один болезненный узел отчаяния и чувства вины.

Единственное, что он сделал — попросил Романа присмотреть ему машину. Тот подобрал новенькую «ауди» серебристого цвета, с кожаным салоном. Понтовое спортивное купе R8 — видимо, Роман считал, что именно на такой и положено рулить известному столичному галеристу. Илья без энтузиазма забрал ключи, подписал нужные документы в автосалоне и уселся за руль. Машина ехала — и ладно.

Только музыку в салоне он больше не включал. Не было желания.

А еще, найдя в своем кабинете черный саквояж с крестом и пузырьками святой воды, Илья, умилившись собственному идиотизму, выбросил этот набор начинающего экзорциста на помойку.

Иногда он засиживался в кафе до вечера. Иногда возвращался домой и залипал на диване с игровой приставкой. Иногда просто спал, не особо обращая внимания, день сейчас или ночь. Реальность рассыпалась кучкой разрозненных бессмысленных пазлов.

Зазвонил телефон. Илья оторвался от размешивания сахара в чашке и глянул на номер. Юля. Пятый звонок за час — дольше игнорировать ее он не сможет.

— Да?

— Илья, понимаю, ты не в настроении, но, пожалуйста, заезжай в галерею, здесь куча счетов и документов, которые нужно подписать, и больше я не могу затягивать… На полчаса, не больше!

Илья поморщился, вытер салфеткой каплю кофе со столешницы, кивнул.

— Хорошо. Допью кофе и приеду, — он отключился.

Надо, наверное, все-таки продать Галерею, а деньги перечислить на счет какого-нибудь приюта для животных.

Через двадцать минут, силой стащив себя со стула, он надел куртку и вышел на улицу. Машину Илья оставил на Садовом, и теперь путь его пролегал мимо однообразных деревянных домиков рождественской ярмарки, растянувшейся вдоль Арбата. С каждым годом Москву украшают к новогодним праздникам все раньше и раньше. Скоро и вовсе начнут вешать гирлянды и еловые ветви после первого сентября, чтобы подстегнуть выработку эндорфинов в организме квелого столичного жителя.

Он миновал домик с глинтвейном и пряниками, обогнул картонные фигуры бездарно нарисованных эльфов, вместо лиц у которых зияли овальные дыры — для желающих засветиться в зеленых камзолах и колпаках в Инстаграме, прошел мимо теремка с разнокалиберными елочными игрушками и уже намеревался свернуть в переулок, чтобы сократить путь, как вдруг застыл как вкопанный.

Ноги сами остановились посреди тротуара.

Развернувшись, Илья медленно подошел к крайнему рождественскому домику, который и не домиком был вовсе, а импровизированным лотком для продажи уцененных книг и журналов, украшенным полиэтиленовой мишурой.

Он смотрел на то, что ошеломило его мгновение назад — на обложку книги, лежащей сверху одной из множества неровных разноцветных стопок. Казенным газетным шрифтом белого цвета на синем фоне значилось: «Темная сторона света. Как они нас покупают». И все. И точка. Ни автора, ни наименования издательства. Только белесый магический шар, видимо, призванный каким-то образом иллюстрировать содержание.

Илья схватил книгу — на ощупь в ней было страниц двести — и принялся лихорадочно рассматривать ее в поисках информации. На обратной стороне мягкой, чуть потрепанной обложки обнаружилась плохого качества фотография автора — пожилой женщины в темно-вишневой кофте — и имя: Ирада Зеленская-Книппер. Издательство, напечатавшее книгу в 2008 году, называлось «Трапеция-М». В издательствах с такими названиями обычно выпускают справочники лекарственных растений или пособия по вязанию крючком.

— Сколько? — спросил Илья у продавца, пожилого мужчины в безразмерной куртке и вязаных перчатках без пальцев.

— Сегодня все по шестьдесят, — бесстрастно ответил тот.

Илья достал портмоне, вытянул оттуда пятисотрублевую купюру, бросил ее на стопки книг и почти бегом пустился по переулку, крепко держа подмышкой свой трофей.

— Роман! — скомандовал он в трубку, достав на ходу телефон. — Нужно срочно найти одного человека… Имя и фамилию я тебе сейчас продиктую.

Главное, чтобы эта таинственная Зеленская-Книппер была жива!

Комнату от длинного коридора отделял тяжелый пыльный бархатный занавес с золотой бахромой, больше похожий на театральную кулису. Женщина в инвалидном кресле привычным жестом откинула темно-бордовый полог и въехала в большую, заставленную мебелью комнату. Илья вошел следом, с удивлением оглядываясь по сторонам. По сравнению с аскетичным коридором, в котором не было даже полки для обуви, а для одежды прямо в стену были вбиты три толстых ржавых гвоздя, комната оказалась буквально загромождена вещами.

Здесь был и рояль. Илья не сразу понял, что странный длинный стол на полированных ножках — это рояль, потому что поверхность инструмента была затянута таким же, как на двери, куском бархата, поверх которого стояли горшки с цветами. Был высокий пузатый резной ореховый буфет, сквозь прозрачные дверцы которого тускло поблескивал чайный сервиз. Были длинные книжные шкафы, забитые книгами. Был камин, такой закопченный и пыльный, словно им не пользовались лет пятьдесят. На каминной полке в ряд выстроились бюсты Сократа, Сталина и Венеры Милосской, за которыми пряталась большая темная икона в деревянном окладе. Была пыльная массивная хрустальная люстра с обилием завитушек, дававшая весьма скудный свет. Наконец, был огромный письменный стол — пузатый, приземистый, с резными ножками и затянутой зеленым сукном столешницей. К этому столу, утопленному в эркере, окна которого были скрыты за традиционными для этой квартиры бархатными занавесками, и подъехала на своем кресле Ирада.

Илья шел следом, ощущая себя посетителем какого-то странного музея.

Хозяйка квартиры — грузная, сильно накрашенная женщина лет семидесяти с живыми глазами-сливами — оказалась точной копией своей фотографии на обложке книги и одета была, кажется, в ту же вишневую кофту. Она привычно устроилась за столом и с ловкостью крупье выложила на потертое сукно колоду обычных карт, карт Таро, хрустальный шар на подставке и подсвечник. После чего указала визитеру на стоящий сбоку стул. Кивнув, Илья устроился напротив Ирады.

— Таро или обычные? — поинтересовалась она низким грудным голосом, чиркнув спичкой и зажигая оплывшие свечи. Запястья ее были обильно унизаны браслетами. — Гадание по руке? Установка на успех в бизнесе или в любви?

— Я к вам по поводу вот этого, — Илья выложил на стол принесенную с собой книгу.

Ирада посмотрела на Илью, посмотрела на книгу, достала откуда-то из недр стола пачку сигарет и закурила.

— А в чем, собственно, дело?

— Это же ваша книга?

— Моя. Но это и не книга, в общем-то, — усмехнулась Ирада. — В классическом понимании. А я не Шарлотта Бронте. Это так, рекламное издание, тираж тысяча экземпляров. Где вы ее взяли?

— На Арбате, у букиниста.

— Ясно, — она выудила из стола небольшую чугунную пепельницу в виде собачьей головы.

Илья едва сдержал ухмылку. Предметы, окружавшие хозяйку квартиры, весь этот странный интерьер, больше похожий на склад раритетов бутафорского цеха «Мосфильма», сама Ирада, с театральными жестами, украшениями и явно не своими волосами — шикарные каштановые кудри чуть съехали набок — казались ему постановочными. Подставными. Ненатуральными. Он надеялся найти вменяемого человека, а наткнулся на киношную гадалку в кресле с картами наперевес. Спасибо, не просит его позолотить ей ручку.

— Но вы ее сами писали? — поинтересовался он на всякий случай.

— Разумеется, голубчик, разумеется! — сообщила Ирада. — Мой давний друг предложил мне таким образом прорекламировать свои услуги… Раскрутить имя.

— И как, помогло?

— Ну вы же здесь, — улыбнулась Ирада чуть кокетливо.

Она сделала еще одну затяжку и сунула в пепельницу докуренную до середины сигарету.

— Бросаю, — пояснила она с иронией. — В сотый раз. Хотите переиздать? — кивнула она на книгу. — Права у меня, так что…

— Нет, нет, вы не поняли! — перебил ее Илья. — Меня интересует притча… которую вы разместили в начале книги.

Книга была дрянь. Половину занимали какие-то мудреные гороскопы, таблицы с расшифровкой значения имен и прочая эзотерическая ерунда. На остальных страницах витиевато рассказывалось о практике самой Ирады и о случаях, в которых ее дар предсказательницы и гадалки помогли несчастным клиентам выпутаться из сложных ситуаций. Илья пролистал эти истории с кривой ухмылкой. Но в самом начале книги, в авторском предисловии, которое он отчего-то пропустил и, не найдя ничего ценного в самой книге, внимательно прочел последним, он нашел то, что искал. После вполне банальных заявлений о вечной взаимосвязи добра и зла Ирада утверждала, что однажды имела беседу с неким темным ангелом, который явился, чтобы купить у нее талант прорицательницы. После долгой беседы с нечистым, которая продлилась до рассвета, автор ему отказала.

На этом месте Илья захлопнул книгу и радостно долбанул ею о стену несколько раз. В тексте значилось буквально следующее: «И открыл мне Темный Ангел секреты своего происхождения и гибели и прочие тайны».

Прочие тайны Илью не интересовали. Тайн с него вообще было достаточно. Важным было одно — если диалог и вправду имел место быть, Ирада могла знать, как уничтожить Скупщика.

Он открыл книгу и ткнул пальцем в нужное место.

— Вот здесь вы утверждаете, что однажды общались с Темным Ангелом.

— Где? — Ирада забрала книгу и подслеповато уставилась в текст. Пробежав глазами строчки (Илья все ожидал, что она достанет из своего стола и нацепит на нос какое-нибудь антикварное пенсне), женщина вернула книгу. — Хм… Позвольте узнать, что именно вас интересует?

— Интересует, было ли это все на самом деле, — пояснил Илья. — Ну, то есть… Действительно ли некий Демон предлагал вам купить ваш талант.

— Молодой человек…

— Илья.

— Илья. Данную притчу не стоит рассматривать буквально. Повторю — это рекламное издание, в нем много художественных обобщений и метафор…

— Каких метафор? — чуть раздраженно воскликнул Илья. — Книгу писали вы, предисловие ваше. Вы общались с Демоном? Такое невозможно придумать! Вы хотите сказать, что вам все это приснилось?

Ирада помолчала.

— То есть гадать вам не нужно?

— Нет. Я и сам сейчас могу… кому угодно предсказать будущее. Но я вам, разумеется, заплачу за сеанс, согласно прейскуранту, — Илья полез в карман.

— Я не могу взять деньги за услуги, которых не оказывала. Вселенная не допустит…

— В задницу Вселенную! — отрезал Илья. — Вот тысяча долларов, — он выложил на стол стопку купюр. — Вас устроит? Мне нужна информация про Демона, скупающего таланты.

Ирада снова умолкла. Посмотрела на деньги, перевела взгляд на Илью.

— Убирайтесь! — приказала она.

— Что?

— Вон! Пошел вон! Старая дура, думала, телевизионщиков за версту чую. Ан нет, пролез, гаденыш! — Ирада принялась раздраженно тушить свечи. Затем она выкатилась из-за стола и буквально наехала на Илью колесами. — Вон!

— Я не с телевидения! — Илья вскочил со стула и попятился.

— Рассказывай! — женщина в кресле ехала за ним по пятам, охваченная внезапным гневом. — Откуда ты? «Битва экстрасенсов»? Еще какая-нибудь чушь?

— Послушайте, это уже не смешно! — Илья запутался в занавесе на пороге комнаты. — Я даю вам слово, что я не с телевидения! Я художник Илья Свирин, меня вся Москва знает. Можете погуглить — в Википедии есть моя физиономия.

Ирада чуть сбавила скорость, но все еще с подозрением смотрела на Илью снизу вверх.

— Что тебе надо? — она бесцеремонно перешла на ты.

— Говорю же — меня интересует информация о Демоне.

— Никакой информации у меня нет, — отрезала Ирада.

Илья, уже стоящий в коридоре, разозлился.

— Не вешайте мне лапшу!

— Ты с кем так разговариваешь?

— Простите! — Илья прикрыл глаза. Надо как-то поаккуратнее с этой экзальтированной дамой. — Ирада, наш разговор вылился не в то русло. Это не праздное любопытство, мне действительно очень нужно знать, виделись ли вы с ним, и что он вам говорил.

Ирада помедлила.

— Это выдумка. Вольный пересказ «Огненного ангела». Вы читали Валерия Брюсова?

— Возможно, — отмахнулся Илья. — Не помню! То есть вы никогда с Демоном не встречались?

— Нет!

— Черт! Я так и знал, что это надувательство! — воскликнул Илья. Он обогнул кресло, стремительно вернулся в комнату, забрал со стола деньги и снова очутился в коридоре, торжествующе помахивая долларами. — Денег вы не получите!

— Да бог с ними, с деньгами, — усмехнулась Ирада.

— Вы обманщица, и шарлатанка! — зло сообщил Илья, наклонившись к самому ее лицу.

Внезапно Ирада ухватила его за руку и накрыла его ладонь своей. Илья осекся.

Женщина в кресле изменилась в лице. Она побледнела, брови ее поползли вверх.

— Вы здоровались с ним. За руку, — прошептала она изумленно.

Илья замер. Ирада смотрела на него с ужасом и каким-то благоговейным восторгом.

— Вы продали ему свой дар!

— Как вы это видите? — перебил ее потрясенный Илья.

Ирада улыбнулась.

— Я не чувствую вашего света.

Полчаса спустя ошеломленный Илья сидел на огромной кухне за круглым раритетным столом, накрытым безупречно отглаженной белоснежной накрахмаленной скатертью, и перед ним был чай в стакане с латунным подстаканником, украшенным силуэтом Спасской башни и надписью «50 лет СССР», кусковой сахар в серебряной сахарнице, который нужно было брать крохотными щипчиками, и творожные печенья, громоздившиеся аппетитной горкой в плетеной вазочке.

— Это венгерская ватрушка, классический рецепт, но я добавляю туда курагу! — доверительно сообщила Ирада, доливая Илье в стакан кипятка. — Попробуйте.

Илья кивнул, сунул в рот печенье, откусил восхитительное рассыпчатое тесто и на какое-то мгновение почувствовал себя племянником, заскочившим к полоумной тетке на чай.

— Так это — ваш дядя? — спросил он, ткнув в черно-белую фотографию, вклеенную в увесистый альбом, обтянутый бархатом, который несколько минут назад Ирада достала из шкафа. На фото группа людей в костюмах позировала на фоне огромного зала с колоннами.

— Да, вот он здесь, второй слева, перед вручением. А вот это портрет уже с Государственной премией, — хозяйка квартиры перевернула картонную страницу, и с фотографии глянул куда-то вдаль вдохновенно и чуть надменно мужчина лет сорока, с явно наметившейся лысиной и крупной наградой на лацкане пиджака.

Ирада утверждала, что за эту награду, а также за место в правлении Союза художников СССР продал свой дар Скупщику ее дядя Семен Соломонович Книппер, выдающийся советский скульптор иавтор знаменитой скульптурной композиции «Пионеры-герои» в лагере Артек.

— Композиция была ужасна. За глаза ее называли «Пионеры-уроды», — покачала головой Ирада. — Но, сами понимаете, к тому времени Семен Соломонович уже был при должности, так что шутники особо не зубоскалили, боялись…

— Простите, а можно с начала? — попросил Илья. — Когда именно он продал талант Скупщику? И откуда вы об этом знаете?

Ирада сделала небольшую паузу, словно собирая по крупицам в собственной памяти подробности истории, давно канувшей в Лету.

— Дядя был очень талантлив. Очень. Если бы я могла, я бы вам показала макеты его ранних работ, из дядиной студии. Исключительной красоты скульптуры. К сожалению, сразу после его смерти студию обокрали… Поверьте мне на слово, у Семена Соломоновича был дар. Но… дар этот шел вразрез с линией партии. Он лепил каких-то странных крылатых людей, по-своему видел лица… Его дважды хотели отчислить из института за формализм. А после выпуска единственное место, куда он смог устроиться — Дом культуры Красногорского механического завода. И он там пятнадцать лет руководил кружком юного скульптора. Представляете? И все это время Семен Соломонович участвовал в каких-то всесоюзных конкурсах, пытался доказать, что его видение тоже имеет место… Но все его работы вечно получали разгромные рецензии. Мама рассказывала, после одного, особенно унизительного отзыва дядя едва не покончил с собой.

— Понимаю, — кивнул Илья.

— А в семьдесят втором он неожиданно получает Государственную премию! За какую-то пустячную работу, кажется, за барельеф на здании одного из заводских цехов. И с тех пор у дяди словно началась другая жизнь. Признание, должности, деньги, связи. Он получил две квартиры от государства, дачу в Крыму. О нем регулярно писали в газетах. Перед ним лебезили и унижались. Вот только с тех пор у Семена Соломоновича изменился почерк. Все его работы словно делал другой человек. Все было очень масштабно, очень пафосно… и просто омерзительно. Души не было в его скульптурах. Только камень, бетон, и выхолощенные, безликие фигуры. Вслух, конечно, это не обсуждалось, даже в нашей семье дядю уважали и побаивались… Он и сам сильно изменился, стал замкнутым, жестким. Этакий сухарь. Друзей у него практически не осталось. Зато появилась такая… болезненная реакция на все по-настоящему талантливое… Он на дух не переносил одаренных новичков и всегда вставлял им палки в колеса.

— А вы как узнали про Скупщика?

— От самого дяди.

— Он что, вот так вот взял и все вам рассказал? — не поверил Илья.

— Он сошел с ума, — сказала Ирада. — Не в одночасье, конечно… Видимо, процесс прогрессировал несколько лет. Дядя тяжело переживал крах Советского Союза, потом с ним случился инфаркт — какие-то вандалы содрали с его памятника пионерам в Артеке все бронзовые барельефы… А потом Костя, мой кузен, заметил, что у Семена Соломоновича не все в порядке с головой. Что он не просто заговаривается, или забывает что-то по мелочам… а что ему повсюду мерещатся черти! Он поседел, буквально за несколько месяцев, и стал абсолютно неадекватен. Пару раз Костя снимал его с подоконника, Семен Соломонович практически не спал, то плакал по ночам, то звал кого-то… То рассказывал, что у него связь с дьяволом. Последний год дядя провел в психиатрическом отделении Боткинской больницы.

Ирада надолго умолкла. Илья не смел ее подгонять.

— Там же он и умер. В некрологе, конечно, написали об острой сердечной недостаточности. Перед смертью дядя был очень плох, практически никого не узнавал, все твердил, что раскаивается. В один из дней, когда я его навещала, он и рассказал мне, что продал талант дьяволу.

На кухне снова повисла пауза. Ирада, ловко передвигаясь по кухне в своем кресле, включила чайник, принялась добавлять сахар в сахарницу, переставлять чашки.

— Разумеется, я ему не поверила. Да и кто бы поверил? Потом дядя умер, его студию ограбили… Почти сразу Костя с семьей уехал в Германию. А через несколько лет мы с мужем попали в аварию. Муж был за рулем, но он, к счастью, почти не пострадал, удар пришелся на мою сторону. Я три недели провела в коме. Когда пришла в себя, выяснилось, что муж уже купил мне коляску… — Ирада с иронией хлопнула себя по неподвижным коленкам. — И знаете что? — она подкатила к Илье впритык. — Вот тогда я дяде и поверила.

— Почему? — спросил Илья вполголоса.

— Потому что теперь я их вижу, — улыбнулась она. — Темные фигуры в толпе. Алчные, пылающие, вечно липнущие к людям существа. Ко мне они не суются, но их я вижу. И чувствую людей, которые так или иначе с ними… соприкасались. И еще многие вещи вижу… о которых вам лучше не знать… — добавила она, глядя куда-то в окно. Рука ее потянулась за пачкой сигарет, лежащей на столе.

Долгую паузу нарушил свисток чайника. Ирада, выйдя из оцепенения, выключила конфорку и совершенно буднично принялась возиться у плиты.

Илья пытался верно сформулировать вопрос. Потом плюнул и спросил напрямую:

— Как мне его уничтожить?

Ирада отставила чайник, затушила выкуренную наполовину сигарету, внимательно посмотрела на Илью — даже не на него, а куда-то сквозь него, уловив что-то невидимое и недосягаемое взгляду — и произнесла печально и строго:

— Ценой собственной жизни.

Разумеется! Ценой собственной жизни! Этот ответ уже давно, возможно, с самого начала был с Ильей, зрел где-то в глубине души, но ему нужна была помощь, чтобы его осознать и сформулировать.

Он стоял посреди огромного пустого двора и вдыхал холодный воздух.

Ценой собственной жизни.

Разве могло быть иначе?

Интересно, кто придумал правила этой долбанной головоломки?

Илья рассмеялся, чувствуя, что его сейчас стошнит. Невидимая ледяная пятерня скрутила внутренности. Темный двор стал тесным и душным, захотелось рвануть ворот рубашки, чтобы стало легче дышать. Он сделал несколько шагов и уселся на ледяную скамью, чувствуя, как у него внезапно предательски подкосились ноги.

Мир, еще несколько минут назад являвший собой нагромождение бессмысленных картинок, снова обрел смысл. Теперь стало ясно, что именно он должен был делать с самого начала…

Возможно, рожден он был для того, чтобы написать несколько прекрасных картин, портретов или пейзажей, обогатить мировую культуру, зажечь в сердцах людей ответное пламя… как там пишут во всех этих высокопарных искусствоведческих опусах? Но потом, после встречи с Демоном, после того как он капнул кровью на мятый лист дьявольского блокнота, единственное, что он мог сделать, чтобы искупить все последующие чудовищные события, — уничтожить Скупщика.

Ценой собственной жизни.

И, наверное, хорошо, что цена была столь высока.

Потому что дальше существовать так, как он существует в последние дни, больше не было сил.

Это был идеальный способ. И-де-аль-ный. Он подходил Илье на сто процентов.

Внезапно его отпустило. На смену ледяной панике пришел какой-то мальчишеский азарт. Впервые за долгие недели беспросветной липкой хандры он вдруг ощутил себя пустым и легким, словно воздушный шарик.

Страх проходит, если тебе нечего терять.

Разумеется, Илья не питал иллюзий. Мир вряд ли после этого станет лучше. Миру вообще, вероятно, наплевать. Но он, Илья, не может поступить иначе — он это понял прямо сейчас, четко и ясно, посреди темного стылого двора, обрамленного кованной решеткой. И обрадовался. Вот теперь, когда он по-настоящему готов это сделать, ему хватит сил переломить руками дьявольскую шею.

Для того чтобы аннигилировать одну маленькую частицу тьмы, нужно пожертвовать собой. Пусть даже внутри него и не осталось света.

Единственное, о чем он остро и болезненно пожалел — что не попрощался толком с Татьяной. Их последний злой сумбурный ночной разговор нельзя считать прощанием. С другой стороны, хорошо, что все закончится вот так, именно сейчас, пока они не успели по-настоящему врасти друг в друга. Он не мог к ней больше вернуться. Не имел права.

Да и, по большому счету, последнего долгого прикосновения — когда он, обняв свою маленькую художницу, просто слушал, как бьется ее сердце, — было достаточно.

Вообще одного настоящего прикосновения достаточно.

Илья снова сделал глубокий вдох и внезапно хохотнул. «Такая вот интересная история вышла, приятель», — сказал он самому себе.

Оставалось последнее — ему нужно снова найти в Москве Скупщика.

Он словно начинал все с нуля. Задача была абсолютно невыполнимой — как поймать Демона, если он этого не хочет?

Смешок застрял в горле — Илья глянул сквозь решетку на улицу, и лицо его вытянулось.

По проспекту, как ни в чем не бывало, шла Птичья Голова.

22

Он узнал ее сразу — длинная сутулая фигура, красный балахон, неестественно острый нос. На мгновение его кольнула холодком безумная мысль — он теперь тоже видит демонов, как Ирада! Мысль тут же отпустила — Илья видит человеческое обличье другого Скупщика. Если бы его татуированный приятель не указал когда-то на ее истинную сущность, то Илья, как и любой другой человек просто принял бы женщину в красном за обычную… женщину в красном.

«Сколько же вас вокруг?» — с неприязнью подумал Илья.

Выскочив из калитки, он быстрым шагом бросился за фигурой в балахоне.

— Эй! Псс! — негромко бросил он ей вслед.

Фигура не оборачивалась.

Вот же блин! Что ей сказать? «Мадам Скупщик, добрый вечер»? «Избушка, избушка, повернись ко мне передом»?

Илья сосредоточился и адресовал женщине в красном четкую мысль:

— Я тебя вижу!

Фигура чуть замедлилась, потом и вовсе притормозила и вдруг резко обернулась. Илья едва не налетел на нее. В его лицо вперились два хищных подозрительных зеленых глаза.

— Олимпийский. Музыкальный конкурс. Я был со своим… Скупщиком. Помнишь? — скороговоркой выпалил он.

Женщина в красном — теперь Илья мог хорошенько разглядеть ее нервное бледное лицо, обрамленное рыжими завитушками волос и абсолютно лишенное возраста — внезапно расплылась в улыбке.

— А! Красавчик! Привет!

Илья даже оторопел от столь приветливого обращения.

— Чем обязана? — поинтересовалась собеседница, разглядывая его с любопытством.

— Мне нужна твоя помощь! — голос Ильи отчего-то сел. — Я… ищу свою… своего…

— Что? Она тебя бросила? — насмешливо пропела Птичья Голова.

— Типа того. А я скучаю, жуть как! Поможешь мне его найти?

Собеседница всмотрелась в него внимательнее — и словно внезапно поняла все, прочла все его намерения. И посерьезнела.

Какое-то время она задумчиво смотрела на Илью, словно решая, как ей поступить. Потом снова улыбнулась и сообщила:

— Идет!

Илья, который вообще не предполагал, что может вот так запросто на улице встретить другого Скупщика, а уж на помощь со стороны Демона и вовсе не рассчитывал, растерялся.

— То есть… ты согласна помочь?

— Не люблю конкурентов!

Птичья Голова на некоторое время потеряла к Илье интерес. Оглядела темную полупустую улицу, словно прислушиваясь к чему-то. Потом улыбнулась едва заметно, и снова посмотрела Илье в глаза.

— Готов пойти со мной прямо сейчас?

Илья отчего-то растерялся, а потом прислушался к себе и понял, что он, в нынешнем его состоянии, готов отправиться хоть к черту на рога.

— Куда? — спросил он чуть хрипло.

— Есть тут одно местечко… — неопределенно пояснила Птичья Голова.