Скупщик Милявская Наталья

— Удивляюсь, как ты, Федя, не помер с голоду прежде, чем лезть на крышу. Нашел только это! — Демон содрал с шоколада упаковку и принялся с жадным удовольствием его пожирать. — Ты рассказывай, Федор, рассказывай!

Мрачно глядя на потустороннего визитера, по-свойски обосновавшегося на его жилплощади, Левковский сделал паузу, собираясь с мыслями.

— Меня не печатают, — пожаловался он.

— Это мы поняли! — кивнул Скупщик весело.

— Вы не представляете, как это меня достало!

— Представляем! — кивнул Скупщик.

— А как же детективы? — спросил Илья.

— В жопу детективы! — вскочил со своего кресла Федор. — Они у меня уже вот где! — провел он ладонью по горлу. — И автобиографии к черту!

Левковский подскочил к шкафу и выудил откуда-то с верхней полки несколько роскошно оформленных книг. На одной значилось: «Моя жизнь на телевидении» авторства весьма раскрученного первоканального телеведущего. Другая называлась «Бал красоты» и принадлежала перу той самой экс-примы, которую несколько дней назад Илья и Скупщик встретили в «Олимпийском».

— Вы что, и за этих пишете тоже? — удивился Илья.

— А кто за них будет писать? Пушкин? — спросил взвинченный Федор. — Если б ему такое предложили, он бы сам застрелился, без Дантеса! Эти, прости господи, актеры и телеведущие, они же двух слов связать не могут! А это вот — это знаете что? — он выудил из стопки красочных книг одну, особо увесистую. — Это биография экс-жены одного нашего миллиардера! Трэш, какого свет не видывал! Думаете, я оканчивал литературный институт, чтобы переводить в письменную речь гламурные высеры великосветской прошмандовки с тремя классами образования и фальшивой грудью?

Илья взял из рук Левковского упомянутую книгу и глянул на фото «автора».

— А вы грубиян! — усмехнулся он. — Кстати, я ее знаю. Пару лет назад меня даже звали на презентацию этой книги.

Федор вырвал из его рук увесистый том и бросил его на пол.

— Надо было давно сжечь все это дерьмо!

— Что ты так убиваешься? — удивился Скупщик. — Тебе же за это платили!

— Основную сумму получило издательство, а я зарабатывал, как простой редактор! А вы знаете, сколько это?

— Знаем, — кивнул Скупщик. — Сущие копейки!

— Вот! — взъерошив волосы, писатель заметался по комнате. — Воот! Понимаете, у нас был договор — я пишу три детектива в год за Багрянского, а они за это печатают мои «Мятежные дни»! И я писал! Три года писал, как проклятый! Девять долбанных романов про бандитов и ментов. Я деградировал как автор, пока писал все это книжное мыло! У меня даже язва обострилась, доктор сказал — на нервной почве! А теперь все, серия кончилась, в моих услугах больше не нуждаются. И мою книгу они издавать не будут, в связи с тяжелым положением печатной индустрии в стране! — последние слова Федор произнес с издевкой, видимо, передразнивая интонацию директора издательства. — И что мне прикажете делать? Идти сторожем в супермаркет? Или редактировать журнал «Охранные системы»? Мне предложили тут недавно, они пишут про видеорегистраторы и камеры наружного наблюдения. Да я лучше удавлюсь, чем буду редактировать тексты про видеорегистраторы!

Федор истерически хохотнул и рухнул обратно в кресло, закрыв лицо руками.

— Так вы из-за этого решили с крыши сброситься — чтобы не писать про охранные системы? — спросил Илья.

Левковский глянул на него из-под руки, как на идиота.

— Что вы вообще понимаете во всем этом? — спросил он мрачно.

Илья решил не отвечать, чтобы еще сильнее не нервировать припадочного гения.

— Мою рукопись отклонили на премии «Дебют», — после паузы пояснил Федор. — Не взяли даже в лонг-лист.

— Подумаешь! — весело парировал Демон. — Сейчас не взяли, в следующем году возьмут! — он смял упаковку от съеденного шоколада и забросил ее за диван.

— Не будет никакого следующего года! — воскликнул экзальтированный писатель. — Мне тридцать пять, там возрастной ценз, и это была моя последняя попытка чего-то добиться. Я уже несколько лет пытаюсь засветиться в «Дебюте», а толку ноль! А другие литературные премии так и вовсе недосягаемы! Там же все куплено, все призы достаются своим людям! Вы вообще представляете, что такое литературное сообщество? Это узкий круг коррумпированных людей, ненавидящих друг друга и любое проявление таланта! Это взяточники, графоманы и бездари! Боже мой, а ведь мне в институте прочили такую карьеру! Я был звездой факультета! Знал бы я, что через пятнадцать лет докачусь до такого… — он пнул лежащую на полу автобиографию экс-жены олигарха.

— А чего вы не публикуетесь в интернете? — поинтересовался Илья. — Там же нет ни возрастных цензов, ни блата. Вы талантливы, вас полюбят читатели…

— А деньги? — спросил Федор ехидно.

— Какие деньги?

— Гонорар за творчество! Значит, продавец, или фитнес-инструктор, или, к примеру, учитель в школе должны получать деньги за свою работу. А мне вы предлагаете бесплатно издаваться в интернете! А жить мне на что? Продать почку? Писатель должен получать за свое творчество деньги! Вы же не ходите на концерт симфонической музыки на халяву?

— Я понял! — сказал Илья. — По-вашему, крыша — это единственный выход из положения.

Федор мрачно отвернулся.

— Он даже записку предсмертную накатал, смотри! — сказал Демон и, привстав со стола, вытащил из-под собственного зада конверт.

— Не трогайте, он запечатан! — воскликнул писатель.

Но Демон уже подцепил острым когтем край конверта и, надорвав его, извлек сложенный лист бумаги.

— Ага, — сказал Скупщик, пробежав по записке глазами. — Все ясно. В смерти моей прошу винить оргкомитет конкурса «Дебют» и лично Николая Закотанского, трижды отклонявшего мои рукописи. И все?

Федор пожал плечами.

— Я надеялся, хотя бы после этого меня напечатают… — сказал он.

— А! — догадался Илья. — Так это ваше «сброшусь с крыши» — обычный пиар?

— Что значит, обычный? — снова вскочил со своего творческого кресла писатель. — Обычный — это когда в какую-нибудь пиар-контору заносят несколько сотен тысяч долларов, и по всей Москве висят баннеры три на шесть: «Событие года! Книга, которую ждали! Матвей Пупкин, новый бестселлер», бла-бла-бла…

— А необычный — это когда голова всмятку на асфальте, — подытожил Демон.

— Зато об этом написали бы во всех газетах! — мстительно сказал Федор.

— Он хочет быть, как Хемингуэй, — объяснил Демон Илье. — Застрелился — вошел в историю. Или как Стефан Цвейг, да? Хлопнул яду — стал классиком.

— Он и без яда имел мировое признание, — сказал Федор.

— А у тебя нет ни того ни другого! — хохотнул Скупщик.

В дверь позвонили.

— Это пицца! — обрадовался Демон и повернулся к Илье. — Ты расплачивайся, а я пока опишу нашему Хемингуэю альтернативный вариант его истории!

Илья заплатил за пиццу, оставив курьеру щедрые чаевые, и вернулся в комнату. Демон к этому моменту, удобно устроившись на диване, привычно расписывал плюсы контракта с ним.

— …писать ты больше не сможешь! — объяснял Скупщик. — Даже про видеорегистраторы. Хотя… — Демон глянул на Илью, выудил из коробки, которую тот держал, кусок пиццы, вонзил в нее зубы. — Ммм… Пеперони! Про видеорегистраторы, возможно, и сможешь. Для этого талант не нужен.

Илья протянул мрачному писателю кусок пиццы и поставил коробку на пыльный стол. После обеда с Татьяной есть ему не хотелось.

— Но в обмен на талант ты сможешь получить все, о чем мечтаешь. Деньги, славу. Хочешь «Дебют»? Будет тебе «Дебют». Внесем изменения в устав конкурса, печатайся хоть до пятидесяти! Хочешь баннеры три на шесть, по всей Москве, с надписью: «“Мятежные дни”. Роман Федора Левковского. Книга, которую ждали» — пожалуйста! — заливался соловьем парень с татуировками. — Любые гонорары, любовь критиков, интервью… Хочешь — «Русский Букер», хочешь — место в Комитете по культуре. Все зависит от твоих амбиций.

— «Русский Букер»? — воскликнул Федор алчно, вцепившись в подлокотник.

— Но если вы продадите ему талант, ваша жизнь превратится в кусок унылого дерьма, — сказал весело Илья. Как он ни старался, так и не смог отыскать в своей душе хоть капельку сочувствия Левковскому, поэтому решил не церемониться. — Вы же властитель дум! А каково это — знать, что еще вчера ты мог одной строкой увлечь читателя в новый, прекрасный мир, а сегодня не придумаешь даже слогана для рекламы стирального порошка? Ваша жизнь — это ваше творчество. Продадите талант — чем будете жить? Читатель станет требовать все новые и новые книги… А критики мигом раскусят, что вы — творческий импотент!

Левковский задумчиво глянул на сидящего напротив него Скупщика, перевел взгляд на иронично улыбающегося Илью, прислонившегося к письменному столу. Посмотрел на кусок теста с сыром и колбасой в своей руке и вернул пиццу в коробку.

— И что вы предлагаете? — спросил он.

— Предлагаю сумму, достаточную для раскрутки вашего имени, связи в Министерстве печати и возможность не связываться с ним, — Илья ткнул в Демона, с аппетитом жующего пиццу. — Пятисот тысяч долларов вам хватит на первый тираж?

— А «Русский Букер»? — спросил Левковский.

— Этого я вам гарантировать не могу, — развел руками Илья. — У меня меньше полномочий, зато у вас не будет потом проблем с… сами понимаете кем, — он выразительно посмотрел на писателя.

— Ясно. С вами я — с деньгами и талантом, могу писать, но «Букер» и прочие премии вы мне не гарантируете, а с вами, — кивнул Федор Демону, — в полном шоколаде, но без таланта. И после смерти попаду в ад.

— Дался тебе этот ад, Данте хренов! — скривился Скупщик. — Может, и не попадешь! Может, и нет вообще никакого ада! — вдруг сказал Демон философски, хрустнув прожаренной корочкой.

Илье озадаченно глянул на Скупщика.

— Это не может быть реальностью, — произнес Левковский слабо. — У меня, наверное, все-таки галлюцинации, вызванные угасающим мозгом.

— Хорошо, угасающий мозг, вот тебе аванс! — Демон щелкнул пальцами.

Сразу же после этого где-то в глубине дивана, под пледом, зазвонил телефон. Удивленно оглядевшись, Скупщик привстал, пошарил рукой вокруг себя, откинул плед, под которым обнаружилось скомканное несвежее постельное белье, и нашел в самом углу, под подушкой, дребезжащий аппарат. Это была старенькая «Нокия 3310». Демон, усмехнувшись, протянул Федору найденный антиквариат.

— Тебе звонят!

Левковский взял в руки телефон и глянул на номер.

— Алло? — удивленно произнес он в трубку.

Илья догадался, какой трюк решил провернуть Скупщик.

По мере того как Левковский осознавал, о чем ему говорит собеседник, его и без того худое вытянутое лицо вытягивалось еще сильнее. Он встал с кресла и принялся нервно ходить по комнате.

— Дай угадаю, — сказал вполголоса Илья Демону. — Ему звонит издатель и предлагает напечатать «Мятежные дни»?

Улыбающийся Скупщик пожал плечами.

Левковский попрощался с собеседником и вперил в Демона полоумный взгляд.

— Они предложили мне тридцать тысяч экземпляров. И гонорар…

— А продашь мне талант — и триста тыщ экземпляров реализуешь! — пообещал щедрый Демон. — А там, может, и экранизация случится. Всенародная слава, все дела… По рукам?

Федор стоял посреди комнаты, кусая губы.

— Да, но если они закажут мне продолжение… — пробормотал Левковский и глянул на Илью. — В издательстве сразу поймут, что я двух слов связать не могу.

— Скажешь, что у тебя творческий кризис, — махнул рукой Демон. — И они наймут кого-нибудь писать за тебя! Ты же сам знаешь, как работает система!

Федор растерянно помолчал.

— Дайте мне подумать, — сказал писатель Демону. — Сутки.

— Час назад хотел с крыши прыгать, а сейчас кокетничаешь? — вкрадчиво спросил Скупщик, перестав улыбаться.

Он молниеносно встал с дивана и тут же оказался нос к носу с писателем, глянув на него сверху вниз. Комната зазвенела и поплыла. Фигура в капюшоне вдруг стала выше и темнее. Демон ухватил щуплого писателя за горло и легко приподнял над полом.

Илья не мог видеть того, что увидел Федор, но лицо писателя, смотревшего в лицо Демону, стало серым, как у покойника. Выскользнувший из рук телефон грохнулся на пол и разлетелся на части.

— Я имею право! — прохрипел белыми губами Левковский, закрыв в ужасе глаза. — Свобода воли!..

Демон разжал когтистую лапу, и Федор рухнул на пол.

— У тебя двадцать четыре часа! — сообщил Скупщик зловеще.

Затем, как ни в чем не бывало, подошел к Илье, вцепившемуся руками в стол, и заглянул в картонную коробку.

— Будешь доедать? — поинтересовался Демон у Ильи и, не дожидаясь ответа, мигом сожрал последний кусок пиццы.

Очутившись в машине, Скупщик принюхался и задумчиво прикрыл глаза.

— Это Живанши, «Ange ou Demon»! Символично! — хохотнул он, поджигая собственным пальцем сигарету. — Но банально! — повернулся он к Илье. — Твоя художница, кажется, весьма скучная особа!

— Эксперт!.. — хмыкнул Илья, выруливая на дорогу.

Илья пообещал себе не бояться Демона, но всякий раз, когда адская тварь в его присутствии приходила в ярость, на Илью неизменно накатывал дикий, необъяснимый ужас. Может, Скупщик намеренно источает вокруг себя флюиды страха? Ну что он ему сделает? Откусит голову, как гигантский адский богомол?

Илья улыбнулся. Ну разве что в тот момент, когда слетевший с катушек писатель Левковский откажется продавать Демону талант…

— Ты совсем не переживаешь, что я могу отобрать у тебя клиента? — поинтересовался Илья.

— Не смеши! — Скупщик сыпанул пепла на кожаные чехлы. — Поломается и согласится!

Илья покачал головой. А может, и не согласится.

— Ты же не воздействуешь на клиентов… телепатически? — уточнил он после паузы.

Демон расхохотался.

— Я Скупщик, а не гипнотизер. Закон всегда один — человек по собственной воле делает выбор и сам несет за это ответственность. У меня просто нет полномочий нарушать правила игры. И да, вся эта фигня про ответственность за грехи предков — чушь собачья. Каждый отвечает за себя, и ты тоже, мой мальчик!

Илья иронично улыбнулся.

На телефон пришла смс. Илья достал аппарат, глянул на экран, нахмурился. Сообщение было от Романа. Прочтя сообщение, Илья прикинул, как быстро сможет доехать до Люблино.

— Слушай, у меня срочное дело… — сказал он Демону.

— Что, у кого-то головушка бо-бо? — наивно поинтересовался Скупщик.

Похоже, Демон читает смс в его телефоне с такой же легкостью, как мысли в его голове.

— Типа того… — кивнул Илья. — И не только головушка!

— Я с тобой, — обрадовался парень в капюшоне. — Ты же не против? Давненько я не видел, чтобы возмездие настигало людей так быстро!

Скупщик потер руки в предвкушении веселухи. Радио неожиданно включилось само по себе и выдало тягучий гитарный риф.

— There was a time, — затянул голосом солиста Скупщик, — when I was so broken hearted…

«Love wasn’t much of a friend of mine!..» — ответило ему радио.

Илья покачал головой и выехал на проспект.

Всю дорогу у него было ощущение, что он везет подвыпившего приятеля, которому вздумалось горланить рок-баллады. К приемному покою клинической больницы № 68 они подкатили под звуки орущей в салоне музыки, словно малолетки, взявшие у отца машину погонять. Но Илья вдруг понял, что ему начинает нравиться «Aerosmith».

Нужную палату нашли почти сразу. Симпатичная медсестра, обладательница внушительной груди, сообщила, что время для посещений уже закончилось. Но Демон, оторвав взгляд от ее округлостей, пообещал вкрадчиво, что «они быстренько», и медсестра с кокетливой улыбкой кивнула: «Проходите!».

Из бинтов на Илью пялились два бессмысленных карих глаза. Вернее, они пялились не на Илью, а в потолок. И даже еще выше — в неразличимые дали, проглядывающие сквозь покрытую трещинами беленую поверхность. Илье пришлось подойти вплотную и пощелкать пальцами перед носом человека, лежащего на старенькой узкой больничной кровати.

Зрачки дернулись, лениво поплыли в сторону Ильи и застыли. Казалось, прошла вечность, прежде чем они сфокусируются.

— Привет, — одними губами произнес человек на кровати, кажется, почти не удивившись.

Илья никогда не видел, чтобы человеческое тело было так обильно покрыто бинтами. Одна нога и обе руки от предплечий до кончиков пальцев в гипсе. На шее бандаж. Голова перемотана, как после контузии. Покрытые коркой разбитые губы, опухшая лиловая переносица.

— Тебя бульдозером, что ли, переехало? — спросил Илья.

Кирюша открыл рот, облизал пересохшие губы и засмеялся. Вернее, он хотел засмеяться, но получилось у него слабое хриплое «хыыыыы». Илья увидел на тумбочке у кровати стакан воды с соломинкой, поднес его к лицу Кирюши. Человек-мумия благодарно поймал трубочку губами и присосался к воде.

— Ты как узнал-то, что я здесь? — хрипло поинтересовался Кирилл, напившись.

— Слежу за криминальной хроникой, — ответил Илья и вернул стакан на тумбочку. — Сотрясение? — уточнил он, кивнув на перебинтованную голову узника унылой больничной палаты.

— Ага! — сделал попытку кивнуть Кирилл.

Он моргнул и вдруг заметил рядом с Ильей фигуру в капюшоне. Зрачки Кирюши расширились от ужаса.

— Ты! — прохрипел он испуганно и заметался на кровати, пытаясь отодвинуться.

— Не ссы, я так, за компанию, — сказал Демон миролюбиво, усевшись на кровать, стоящую рядом.

— Молодой человек! — укоризненно произнес лежащий на ней пенсионер с книжкой в руках. — Это моя кровать!

— Я не претендую! — сообщил Скупщик. — Спокойной ночи!

Пенсионер, бодрый дядечка лет семидесяти, высохший до состояния давно лежалой кураги, хотел было возразить, но уже через мгновение мирно засопел, выронив из расслабленной руки книгу. Скупщик по-отечески укрыл пенсионера одеялом, а упавшую книгу положил на тумбочку.

Кирилл, повернув голову настолько, насколько позволяли бинты и повязки, с ужасом смотрел на парня с татуировками. Потом снова перевел взгляд на Илью.

— Вы… вместе? — хрипло удивился Кирюша.

— Звучит немного по-гейски, но да, — развязно подтвердил Скупщик.

Илья решил не обращать внимания на веселящегося Демона.

— Рассказывай, что случилось! — потребовал он от Кирилла.

Кирюша посмотрел на него задумчиво, вздохнул.

— А ты сам не видишь? — прохрипел он. — Меня ограбили. Прямо в квартире. Забрали карточку с деньгами и пин-код к ней. Три дня назад. Хорошо, соседка с дочкой ушли в магазин, а то бы и их… Эти гады, наверное, караулили… Я просыпаюсь — а они в комнате. Двое в масках. С битой.

— Нехер было трезвонить всем подряд, что ты деньги выиграл, идиот! — разозлился Илья.

— Он похвастаться хотел, — пояснил Скупщик, с жадным интересом вглядываясь в бинты и повязки Кирюши. — Вот и похвастался.

Кирилл глянул на Демона сумрачно, помолчал.

— Следак сказал, меня убить хотели, но я живучий… — сообщил человек в бинтах Илье. — А чего толку-то от моей живучести? И главное, меня на съемки пригласили… Международный проект, режиссер — Даррен Аронофски, все, как в договоре было… Им типаж нужен был русский, меня утвердили заочно, прислали сценарий… Съемки в Новой Зеландии, вылет через неделю. А какой сейчас из меня актер? Я даже воды выпить сам не могу…

Кирилл снова произнес протяжное «хыыыы», а потом вдруг умолк, и из его глаз хлынули слезы. Илья стиснул зубы.

— Я теперь никому не нужен, понимаешь? Никому! — скороговоркой забормотал Кирилл, всхлипывая. — Денег нет, здоровья нет, таланта нет… Ко мне ни одна собака из театра сюда не пришла! Только Ритка, соседка, приходит, с ложечки кормит меня, как инвалидааааа…

Бинты на его лице мгновенно пропитались соленой влагой. Илья присел к Кирюше на кровать, взял его за пальцы, беспомощно выглядывающие из гипса.

— Так, мужик! В руки себя взял быстро! Завтра приедет человек, привезет все, что тебе нужно. Деньги, лекарства, какие-то приблуды медицинские, взятки врачам — все через него. Человека зовут Роман. А потом мы переведем тебя в другое место, получше…

Кирилл уцепился за Илью кончиками пальцев, как младенец, заглянул ему в лицо, пытаясь понять, шутит он или нет. Понял, что не шутит. Помолчал, прилагая титанические усилия, чтобы снова не разрыдаться.

— Спасибо! — прошептал Кирюша хрипло. — Спасибо…