Зачарованный лес Джонс Диана

3

«Да уж, атмосфера в этом замке та еще, – подумал Мордион, когда их с Челом усадили за один из столов для менее почетных гостей и ужин наконец был подан. – Это слишком напоминает мне о… о…». Название Дома Равновесия брезжило где-то на краю сознания Мордиона. Волшебник задвинул его подальше – туда, где оно пряталось. Каждый из присутствующих искал наживы, строил козни, чтобы обойти другого, а в центре всего этого была та темная женщина в пурпуре. Мордион спланировал показ фокусов не только для того, чтобы торжественно войти в замок, но и чтобы самым бессовестным образом прочитать мысли собравшихся в зале. Интриг было не больше, чем он ожидал, но впечатление все равно вышло гнетущее.

Чел уписывал лучший ужин в своей молодой жизни. Мордион тем временем поведал сотрапезникам, что серебряный человек не настоящий и ему не нужна пища, а потом продолжил выяснять обстановку.

Разбойники, которых упоминал Ям, судя по всему, представляли собой реальную опасность. Большая часть разговоров была об изменнике Артегале и негодяе Стейвли, а также о том, кого король собирался против них выставить. Кроме того, король, похоже, собирался жениться на даме в пурпурном одеянии. «Король, – размышлял Мордион, – похоже, не понимает, как вышло, что он теперь женится. Вне всяких сомнений, эта дама сама решила сочетаться с ним браком». Рассуждая об этом, волшебник с удивлением услышал свое имя. Оказывается, на празднике Баннуса появился загадочный монах, который объявил Мордиона предателем и, притронувшись к Баннусу, исчез в огненном шаре. Мордион сообразил, что это, видимо, произошло совсем недавно. Его имя было у всех на слуху. Волшебник обменялся взглядами с Челом, предупреждая, чтобы мальчик называл его Агеносом. А затем он возблагодарил свои звезды за то странное предчувствие, благодаря которому он представился сенешалю с оранжевыми волосами как Агенос.

Блюда уже уносили прочь, и все явно чего-то ждали. Кто-то, стоявший на возвышении у стола для почетных гостей, подал сигнал, и два самых крепких оруженосца за столом Мордиона поспешили поднять Амбитаса и усадить его на подушки, чтобы каждый в зале мог видеть короля.

– Мы решили, – провозгласил Амбитас, – послать отряд отборных воинов против разбойников, так подло угрожающих нашим владениям. Отряд в составе сорока человек из войска сэра Бедефера отправится в путь завтра на рассвете. Командовать им будет наш Поборник сэр Форс.

С этими словами он снова лег на подушки с весьма утомленным видом и подал знак кавалерам, чтобы они унесли его прочь.

По залу пронесся ропот.

– Сорок человек! – донеслось до Мордиона. – Это сумасшествие! Разбойников несколько сотен!

Пока все роптали, сэр Бедефер поднялся и вышел. Сэр Форс проводил его сочувственным кивком головы и ироничной улыбкой приятного, скромного человека. Эта улыбка изо всех сил старалась не стать ухмылкой. Смерив сэра Форса взглядом, полным холодного презрения, Моргана Ла Трей кликнула своих дам и выплыла из зала. Лишь после этого несколько человек осмелились предположить вслух, что решение короля было точно делом ее рук и что ничего хорошего из этого не выйдет. Очевидно, люди очень ее боялись.

И тут откуда-то из-под руки Мордиона вынырнул оруженосец и позвал его к королю.

– Отвези Яма в комнату, которую нам выделил сэр Харрисоун, – сказал волшебник мальчику.

Робот лежал в лодке у стены, притворяясь неодушевленным. Уже целая толпа людей попыталась его потыкать, чтобы проверить – а вдруг он на самом деле переодетый человек? Чел кивнул и поспешил к Яму, а Мордион последовал за оруженосцем.

Его подвели к богатой спальне со сводчатым потолком и широким камином, где полыхал огонь. Амбитас полулежал на вышитой кушетке возле камина. Мордиона удивило, что король терпит такой жар. Сам волшебник покрылся испариной, еще стоя в дверях.

– Видишь ли, из-за моей тяжелой болезни я нуждаюсь в тепле, – объяснил король, делая Мордиону знак подойти поближе.

Волшебник ослабил ворот своей куртки и откинул назад плащ.

– Чем я могу служить вашему величеству? – спросил он, стараясь не подходить к огню совсем близко.

Когда он задал этот вопрос, то почувствовал себя не в своей тарелке. Глядя сверху вниз на розовое заурядное лицо среди освещенных огнем подушек, он не мог взять в толк, как вообще можно служить столь низкосортному человечку.

– Все дело в моей ране, – дрожащим голосом проговорил король. – Видишь ли, она никак не заживает. Мне сказали, ты великий врачеватель.

– Некоторые способности у меня есть, – довольно честно признался Мордион.

– Судя по твоему виду, они должны у тебя быть, – заметил король. – Ты выглядишь так… так по-медицински… ты, конечно, не обижайся, мой дорогой Агенос… можно даже сказать, ты выглядишь хирургически. Не мог бы ты оказать мне любезность и взглянуть на мою рану, возможно, помазать ее мазью… понимаешь… Приближается час моей свадьбы… – Он умолк и с тревогой покосился на Мордиона.

– Конечно. Если ваше величество будут так любезны обнажить ту часть тела, где находится рана, – сказал волшебник, размышляя, что ему делать, если болезнь окажется ему не по зубам.

Все-таки возможности магии весьма ограниченны, в чем он убедился, пытаясь сделать Чела настоящим.

– Да-да. Мы весьма благодарны.

Очень медленно, то и дело беспокойно поглядывая на Мордиона, Амбитас приподнял свою тунику с позолоченной вышивкой и батистовую рубашку под ней, чтобы обнажить тучный розовый бок.

– Каков твой вердикт? – нервно спросил он.

Мордион смотрел сверху вниз на большой пурпурный синяк на ребрах короля. Синяк был не только пурпурным, но также и желтым, и красным, и коричневым, окрашенным в цвета радуги, как бывает, когда синяк начинает проходить.

Волшебнику потребовалось усилие, чтобы не рассмеяться. Он вспомнил, что ему уже не раз хотелось посмеяться над таким человеком, как этот, но возникала какая-то физическая преграда, которая ему мешала, – острая тошнота, не дававшая даже улыбаться. Теперь Мордион такой преграды не чувствовал, поэтому ему пришлось силой заставить себя сохранить серьезное выражение лица. Кроме того, он, к своему удивлению, помнил, как Амбитас получил эту так называемую рану.

Они зашли в фермерский дом – Мордион, и этот человечек, и еще один, повыше, – и там внезапно столкнулись с юношей, все тем же – с оранжевыми волосами, которого теперь называли сэром Харрисоуном, – и тот стал размахивать перед этим человечком огромным мечом. Мордион бросился, чтобы остановить меч. Так на его месте поступил бы любой, недовольно думал он, вспоминая какой-то ненормальный, неоправданный, тошнотворный стыд, который он испытал, когда выяснил, что сэр Харрисоун орудует мечом ровно в противоположной стороне. Получилось, что волшебник видел эту атаку словно в зеркале. Он почувствовал настоящее отчаяние оттого, что его одурачили. Он помнил сильный шлепок, когда меч плашмя ударил Амбитаса. Он помнил какое-то суетливое мельтешение. А потом ничего. И это сбивало Мордиона с толку.

– Ужасная рана, не правда ли? – подсказал ему король, неверно объясняя растерянность волшебника.

– Да, ваше величество, – сказал Мордион, сильно прикусив щеку изнутри, чтобы не дать вырваться громкому, похожему на ржание смеху. – В моей сумке есть мазь, которая, возможно, облегчит вашу боль, но я не могу обещать, что такую рану можно полностью вылечить.

– Но в свете моего предстоящего бракосочетания… – снова подсказывал ему Амбитас.

– Несвоевременным был бы сейчас ваш брак, – подыграл Мордион.

Ему пришлось мрачно погладить бороду, чтобы надежнее прикрыть рот, готовый расплыться в улыбке. Вот бы рассказать об этом Энн!

– Ввиду того что ваша болезнь очень серьезна, я посоветовал бы вам отложить вашу свадьбу по меньшей мере на год.

Амбитас протянул к Мордиону обе влажные руки и вцепился в его запястье.

– Год! – восторженно сказал он. – Это же так ужасно, невероятно долго! Мой дорогой волшебник, как я могу вознаградить тебя за мудрый совет? Назови любой подарок, какой пожелаешь.

– Мне самому ничего не нужно, – скромно ответил Мордион. – А вот мой молодой помощник хочет пройти обучение, чтобы стать рыцарем. Если ваше величество…

– Договорились! – воскликнул Амбитас. – Я сейчас же отдам Бедеферу распоряжения на этот счет.

Мордион поклонился и почти то вылетел из жаркой спальни короля. Волшебнику еще какое-то время приходилось подавлять одолевавшие его приступы хохота. Остатки благопристойности все-таки мешали ему смеяться над королем в открытую. Кроме того, нужно еще добраться до Чела и сообщить ему хорошие новости. Но вскоре Мордион позабыл даже об этом. В конце концов, ему пришлось повернуть на первую попавшуюся пустую лестницу, где он рухнул на каменные ступеньки и взвыл от хохота. Кажется, он ни разу в жизни не получал от смеха такого удовольствия.

4

Моргана Ла Трей стояла в комнате, расположенной в башне, – она сама обнаружила это помещение и оставила его за собой. Оккультные символы, начертанные на стенах, мигали в свете окружавших ее черных свечей. В центре круглой комнаты чадила жаровня с углем, наполняя воздух запахом воскурений и жженой крови.

– Баннус! – позвала Ла Трей. – Явись передо мной, Баннус. Я приказываю тебе явиться!

Она ждала в клубах удушающего дыма, поднимавшегося от жаровни.

– Я приказываю тебе, Баннус! – повторила она в третий раз.

Сквозь дым прорезалось что-то очень яркое, необычайно чистое и белое, при этом крестовый свод потолка окрасился тусклым красным светом. В воздухе за дымовой завесой качался огромный плоский кубок, покрытый алой тканью.

Моргана Ла Трей победно улыбнулась. У нее получилось!

Вскоре дым и запах были поглощены исходящими от кубка ароматами майских цветов и колокольчиков в молодом лесу. Золотые узоры, отчетливо проступавшие под красной тканью, поражали взор красотой. Зазвучал голос – слишком низкий для женщины и высокий для мужчины, но такой же прекрасный, как сама чаша:

– Зачем ты призываешь меня, Моргана Ла Трей?

Преодолевая благоговейный трепет, дама произнесла:

– Я нуждаюсь в помощи, дабы сокрушить моего врага. Он восстал из могилы, чтобы снова меня преследовать. Сегодня он прибыл в этот замок, переодетый волшебником, и сейчас находится с королем, настраивая его величество против меня.

– И какую помощь ты хотела бы от меня получить? – спросил прекрасный голос.

– Я хочу знать, как убить его – и чтобы на этот раз насовсем, – ответила Ла Трей.

Последовала пауза. Чаша задумчиво парила в воздухе.

– Есть яд, – наконец произнес голос, – чистый как вода, он не имеет запаха, но само его прикосновение может быть смертельным для тех, кто жил слишком долго. Я могу рассказать тебе, как приготовить его, если пожелаешь.

– Расскажи мне.

Баннус начал говорить, а Ла Трей в его мерцании лихорадочно записывала ингредиенты и способ приготовления. От ее внимания не ускользнуло: кубок расположился поодаль – так, чтобы она не могла до него дотянуться. Улыбка мелькнула на ее лице. Она знала, что всегда сможет снова его призвать. Однако ей нужно было сделать кое-что еще, прежде чем она завладеет Баннусом и сосредоточит всю власть в своих руках.

5

Сэр Форс и его бойцы отбыли на следующий день вскоре после рассвета. Они с грохотом пронеслись по деревянному мосту через озеро, устроив целое представление с горделиво трепещущими на ветру флажками – золотыми на зеленом и красными на белом. Чел и Мордион наблюдали за этим спектаклем, стоя на зубчатых стенах вместе с большинством обитателей замка.

– Вот бы я мог поехать! – воскликнул Чел.

– Я рад, что ты не едешь. По-моему, их чересчур мало, – сказал ему Мордион.

– Конечно, их слишком мало! – поддержал его человек, стоявший рядом с ними. – Даже если преступники плохо организованы, в чем я сомневаюсь, стоило бы послать отряд побольше, чтобы наверняка одержать победу.

Мордион обернулся. Выяснилось, это сэр Бедефер, в своем светло-коричневом одеянии казавшийся заурядным простоватым здоровяком. Он стоял, широко расставив ноги, и разглядывал Мордиона. И тому и другому явно нравилось то, что они видели.

– Преступники нас не любят, – заметил сэр Бедефер, отворачиваясь, чтобы посмотреть на всадников, чьи доспехи поблескивали между деревьями на другой стороне озера. – Мы отобрали у них продовольствие. Я бы, конечно, не стал этого делать, но моим мнением никто не интересовался.

Потом он спросил довольно резко, – похоже, резкость была ему свойственна:

– Этот ваш серебряный человек – вы сами его сделали?

– В сущности, я его переделал, – признался Мордион. – Чел нашел его в поврежденном состоянии, и я его починил.

– Искусно, – восхитился сэр Бедефер. – Я хотел бы взглянуть на него, если не возражаете. Он способен сражаться?

– Не очень умело. Ему запрещено причинять людям боль, – пояснил волшебник, покосившись на Чела. Заметив, что мальчик смотрит сердито, Мордион добавил: – Но он говорит.

– Почему-то меня это не удивляет, – сказал сэр Бедефер.

К тому времени последние воины уже исчезли за деревьями.

Сэр Бедефер посмотрел на Чела:

– Этот малый хочет стать рыцарем?

Просияв, мальчик изо всех сил закивал.

– Тогда пойдем со мной, – предложил сэр Бедефер, – будем тебя муштровать.

И они вместе направились вдоль зубчатых стен по направлению к лестнице, ведущей вниз к переднему двору.

– Думаете, у него получится? – тихо спросил Мордиона Бедефер, кивнув на мальчика.

– Полагаю, он зря потратит на это силы, – искренне признался волшебник, – но это то, чего он хочет.

Брови сэра Бедефера приподнялись.

– Похоже, вы говорите исходя из собственного опыта, волшебник. Когда-то и вы обучались, не так ли?

Проницательный человек, сэр Бедефер. Мордион понял, что в очередной раз (за это Энн всегда его ругала) подменил мнение Чела своим собственным. Если бы мальчик стал кем-то вроде сэра Бедефера, в этом не было бы ничего плохого – кроме того, что и сэр Бедефер, наверное, зря потратил на это силы.

– Да, я прошел обучение, – признался волшебник. – Ничего хорошего из этого не вышло.

Стайка дам засеменила вниз по лестнице.

– Так я и подумал, – сказал сэр Бедефер, пока они вежливо отходили в сторону, пропуская дам вперед. – Приятное зрелище, не правда ли? – добавил он, кивая на дам.

И впрямь приятное – тонкие талии, колышущиеся головные уборы, разноцветные платья. Мордиону пришлось признать, что в лесу такого не увидишь. Когда девушки проплывали мимо, шелестя нарядами, болтая и смеясь, он заметил, что одна из них – та самая блондинка, одолжившая ему свой пояс. Чел уставился на нее так же, как и прошлым вечером. Похоже, он был совершенно очарован. Дама, шедшая за ней, была ниже ростом и пышнее, с приподнятыми скулами.

– Энн! – позвал Мордион.

«Он меня знает!» Резко обернувшись, Виерран увидела изумленную и изумительную улыбку Мордиона. Горестное страдание у нее внутри сдалось под напором огромной, всепоглощающей теплоты.

– Меня зовут Виерран, – поправила она, чувствуя, что ее лицо сияет так же, как лицо Мордиона.

– А я всегда подозревал, что ваше имя должно быть длиннее, чем Энн, – заметил он.

Все обходили их стороной и спускались, а они так и стояли вместе на самом верху лестницы.

– Что изменило его? Ваше имя, – осведомился волшебник. – Баннус?

– Проклятый Баннус! – воскликнула Виерран. – Мне будет о чем с ним потолковать, когда я его поймаю!

У нее на кончике языка вертелось объяснение, зачем ей приспичило толковать с Баннусом, но, подняв глаза на Мордиона, она поняла, что он все еще не знает. Лицо, которое ей улыбалось, уже не было лицом Слуги. Но еще не было и лицом Мордиона из леса. «Все идет к тому, – сообразила девушка. – И я ни за что не позволю испортить этот миг!» И тут она задала вопрос, показавшийся ей очень срочным:

– Сколько, по-вашему, мне лет?

Мордион оглядел ее сверху донизу. Виерран обрадовалась, заметив, что это, видимо, доставляет ему удовольствие.

– Трудно сказать, – признался он. – Вы выглядите моложе в этой красивой одежде. Но я всегда считал, что вам около двадцати.

– Вообще-то, двадцать один.

Виерран залилась краской, вспомнив, как застряла на дереве.

– А вы знаете, сколько лет вам?

– Нет, – ответил Мордион.

Девушка знала, что Слуге двадцать девять, но не сказала ему этого. Она приподняла шлейф красивого платья – кстати, в нем было жутко неудобно, но, раз Мордион считал его красивым, оно того стоило, – и начала спускаться по лестнице.

– А вас просто переместили в этот замок, как и меня? – спросила Виерран.

– Нет, нам пришлось самим добираться, – объяснил волшебник. – Ям, конечно, протестовал. И… О, а нас могут здесь услышать? Это уморительно смешно.

Когда они огляделись, то поняли, что одни. Пока они спускались по лестнице, Мордион рассказал ей о знаменитой ране короля Амбитаса. К тому времени, когда они оказались во дворе, никто из них уже не мог говорить от хохота.

Остаток дня Мордион и Виерран провели вместе – а может, и несколько дней. Как обычно, из-за Баннуса было сложно определить. Иногда они гуляли по окрестностям, но большую часть времени проводили, сидя рядом на скамейке у стены в главном зале замка. Если Моргана Ла Трей требовала Виерран к себе, ее всегда можно было найти именно там.

Эти вызовы к Ла Трей очень ее раздражали. Теперь центром жизни Виерран являлась та скамейка в зале – там, кажется, все становилось лучше и лучше, и еще веселее, и обещало стать просто восхитительным, – хотя девушка и не знала, как описать словами происходящее. Затаив дыхание, она предвкушала каждую возможность усесться на скамейку. В очередной раз тащась на примерку свадебного платья, Виерран с трудом подавляла радостное возбуждение.

– Сосредоточься на том, что ты делаешь! – рявкнула на нее Ла Трей.

– Простите, миледи, – промычала Виерран, стараясь не проглотить булавки.

– Что, потеряла голову из-за этого волшебника, или как там его? – грубо спросила Ла Трей. – Можешь мне не рассказывать. Я и сама знаю. Я хочу знать, насколько у вас с ним далеко зашло. Ты собираешься выйти за него замуж? А волшебники вообще женятся?

Краска заливала лицо Виерран волнами. Похоже, она провела большую часть дня с пылающими щеками. Девушка склонила голову, чтобы это скрыть, а сама углубилась в раздумья.

Ла Трей срывала на ней свою злость. Но как Правительница № 3 она, наверное, по-настоящему пыталась узнать, выполнила ли Виерран приказ Правителя № 1. Для Мордиона было бы большим облегчением, если бы оба Правителя потеряли к нему интерес. А это вполне могло бы случиться, реши они, что вскоре появятся новые Слуги. И Баннус предоставил Виерран способ их перехитрить. Чел. Виерран выплюнула булавки на ладонь и подняла голову. При мысли о том, что она собирается сейчас сделать, ее лицо так покраснело и шея словно распухла. Но какая разница, главное – помочь Мордиону.

– Миледи, у нас с Агеносом будет ребенок, – торжественно произнесла она.

– Да ты просто отменная дурочка! – воскликнула Ла Трей. – Беги и не возвращайся, пока не сможешь сосредоточиться.

И она улыбнулась Виерран вслед – улыбкой, которая девушке совсем не понравилась.

Вернувшись в зал, Виерран застала Чела. Он время от времени появлялся там в течение дня, одетый в плащ оруженосца и тунику все тех же приглушенных сине-пурпурных тонов, которые обычно носил. С каждым своим появлением Чел казался жестче и худее, как будто уже много дней провел в обучении. В тот момент мальчик стал для Виерран больной темой. Она была потрясена, истощена и раздражена после признания, сделанного Ла Трей. Мрачно поглядев в другой конец зала, девушка заметила, что Чел снова в тоске крутится возле леди Сильвии. По-видимому, на это у него хватало времени. Леди Сильвия, как человек взрослый и весьма добросердечный, держала юношу на расстоянии, не раня при этом его чувств. «Мило с ее стороны, – в раздражении подумала Виерран. – Впрочем, у Сири – если не у леди Сильвии – были возможности в этом попрактиковаться».

– Сколько длится сегодняшний день? – спросила у Мордиона Виерран, садясь на скамейку рядом с ним.

– Довольно долго, – ответил он, не догадываясь, в чем дело. – Иногда Баннусу нравится ставить все «на ускоренную перемотку вперед». Кажется, на этот раз мы его поймали.

– Или он разрешил нам на это взглянуть, – недоверчиво сказала девушка.

Ей нужны были ее голоса, чтобы проверить, сколько времени прошло, но они молчали, и в голове у нее образовалась печальная пустота. Она поняла, что забыла предупредить Мордиона о Моргане Ла Трей. Девушка повернулась к нему, чтобы сообщить об этом. Она не знала, как это сделать, не признавшись в том, что она сказала Ла Трей.

– Ваш паренек делает успехи, – сказал сэр Бедефер, плюхаясь на скамейку рядом с ними. – Кроме того, у меня был весьма содержательный разговор с этим вашим серебряным человеком. Надеюсь, вы не против, что я отыскал его у вас в комнате? Он много знает, не правда ли?

Мордион повел осторожный разговор о Яме, хотя на самом деле ему было куда важнее узнать, чем обеспокоена Виерран. Она слушала их и пыталась сохранять терпение. Проблема в том, что они оба хорошо относились к сэру Бедеферу. Однако впоследствии Виерран не сомневалась: именно нетерпение заставило ее сказать то, что она сказала.

– Я спрашивал у вашего… Робота – так вы говорили, его зовут? – уточнил сэр Бедефер. – Считает ли он, что в речах безумного монаха, приходившего к нам, есть хоть слово правды. Он, понимаете ли, утверждал, что за далекими звездами есть какие-то властители или кто-то в этом роде. Назвал их Правителями и сказал, что они управляют Землей. А этот ваш человек-роберт…

– Но это правда, – не задумываясь, перебила его Виерран. – Правители существуют. Но они не управляют, а эксплуатируют. Они увозят с Земли кремень, настолько ценный, что вы и представить себе не можете, не платят за него ровным счетом ничего и сознательно держат Землю на примитивном уровне развития. «Пр. Гексвуд Земля» продает оружие местным жителям.

– О нет, это не так, – возразил сэр Бедефер, тоже недолго думая. – Я люблю, чтобы все было по закону.

Потом он моргнул, явно не понимая, что заставило его это сказать.

Виерран смущенно поглядела на Мордиона. Он сидел очень прямо и неподвижно. «Ну, вот и все, – горестно подумала она. – Конец хорошим временам, и я сама в этом виновата».

6

Орм Пендер порядком проголодался. Надоедливые кислоты жгли его просторный живот изнутри. Неудобство стало таким сильным, что Орму пришлось притормозить свое долгое, но целенаправленное преследование врага и повертеть по сторонам огромной головой в поисках добычи где-нибудь поблизости.

Ага, мужчины… Ветер донес аппетитный, похожий на карри запах группы мужчин, явно взмокших от каких-то трудов. Судя по запаху, находились они в нескольких милях отсюда. Что еще лучше, он был смешан с ядреным запахом женщин и густым мясным запахом лошадей. Орм развернулся и пополз между деревьями в том направлении. Теперь он двигался быстрее, а на открытых прогалинах помогал себе огромными гремучими крыльями. Орм добрался до реки в глубоком ущелье и заскользил через поток. Когда он уже почти пересек реку, то едва не споткнулся о мертвое человеческое тело, которым играли волны на отмели, но труп был слишком несвежим, чтобы доставить Орму удовольствие, – к тому же свежая еда была совсем рядом. Он полетел дальше.

Пища ждала на другом берегу, в негустом лесу. Орм сложил крылья, расставил когтистые лапы и бесшумно приземлился в роще. Он мягко прополз между деревьями и, уверенный, что пестрая зелено-коричневая чешуя послужит ему маскировкой, хитроумно залег среди кустов на краю рощи.

Орм чувствовал медный, дразнящий запах крови. В лесу шла битва. Множество пеших, плохо вооруженных мужчин и женщин сражались с меньшим количеством людей на лошадях. К раздражению Орма, бой достиг той стадии, когда противники разбились на маленькие группы, мешая ему сосредоточиться на крупной или легкой мишени. Вращая огромными желтыми глазами, он думал, какую добычу выбрать. Вот всадник с хрустом скачет по разрастающемуся зеленому папоротнику, пришпоривая коня то в одном, то в другом направлении, чтобы поразить копьем пеших воинов, стремившихся выбить его из седла. Вот еще один всадник преследует нескольких женщин, вооруженных луками, и с глухим стуком валится с коня. А вот двое пеших укрылись за ближайшими деревями и, суетливо шурша в кустах ежевики, пытаются дать отпор атакующему отряду всадников и собрать вокруг себя товарищей. Хриплые, скулящие звуки, издаваемые этими двумя, оскорбляли слух Орма.

И все-таки эти двое были высокими, мясистыми типами, а к ним на подмогу бежали другие. С ними была пара мальчиков, один из них – с рукой на перевязи. Легкая нежная добыча на закуску. Орм решил, что эта группа его вполне устроит. Он медленно, очень медленно поднялся из своих кустов и пополз к ним, по дороге сглатывая голодную отрыжку.

Этот глотающий звук его и подвел – а может, виноват легкий шелест его крыльев или хвостовой чешуи, соприкасавшейся с землей. Орм забыл, что люди реагируют сверхъестественно быстро, когда сражаются. Белые пятна лиц повернулись в его сторону. Раздался высокий голос мальчика: «Дракон!» Пронзительный, как труба, он донесся до всех остальных бойцов. Сражение остановилось, и еще больше людей обернулись в сторону Орма.

Тот отбросил всякую осторожность и, прибавив скорости, ринулся к облюбованной им группе, открыто изрыгая свой голод жаркими зловонными голубыми облаками. Но люди разбегались, удирали что было мочи. По всему полю боя его пища разбрасывала оружие, подстегивала ржущих коней и обращалась в бегство. Орм перешел на галоп и зарычал от возмущения.

Но один из всадников – всего лишь один! – сиявший стальным доспехом в зеленом убранстве, по-видимому, расценил поведение Орма как вызов. Резко натянув вожжи, рыцарь удержал на месте перепуганного коня, а затем вонзил шпоры ему в бока. С грозным воплем «Форс! Форс! Форс!» безумец помчался прямо на Орма и направил на него длинную зеленую палку.

Орм замер. Он не мог поверить своему счастью. Пища сама стремилась прямо ему в глотку. Подождав, пока несущийся галопом всадник оказался всего в нескольких ярдах от него, он расхохотался – и хохот вместе с удивлением и презрением вырвался из его пасти огромным кружащимся огненным шаром. Затрещали волосы и кожа, опаленные огнем. Орм сделал ленивое движение вбок, позволив дымящимся трупам человека и коня с грохотом рухнуть на землю под действием силы тяжести. Они упали ровно там, где он и хотел – у его огромных когтистых лап. Но, к его разочарованию, всадник все еще дергался внутри почерневшего доспеха. Казалось, он даже пытается встать на ноги. Орм положил этому конец, откусив голову вместе со шлемом и всем прочим, а затем с лязганьем отшвырнув ее в сторону.

В этот самый момент его поразили два копья. Орм встал на дыбы, вытянул огромную шею, яростно засвистел и загремел чешуей, чтобы избавиться от напасти. Когда копья свалились с него, он заметил, кто их метнул: двое высоких мясистых мужчин поспешно отступали на другой край рощи. Опустив голову, Орм послал им вслед два огненных шара – налево и направо, – из-за чего им обоим пришлось нагнуться в поисках укрытия. Он пополз вперед, изрыгая огонь в форме большой дуги, чтобы отбить охоту у любого, кто попытается бессовестным образом к нему подкрасться. Те немногие, кто остался, бросились наутек со скоростью, которая вполне удовлетворила Орма.

Он вернулся, чтобы закусить поджаренной кониной. Удовольствие от поедания человека он решил приберечь на второе – когда уже не будет столь голоден и сможет по-настоящему насладиться, выковыривая куски из раковины доспеха. Когда же наконец он протянул лапу, чтобы подтащить к себе деликатес, его внимание привлекли яркие цвета щита, лежавшего под рыцарем и лишь слегка опаленного. Две неуравновешенные золотые чаши весов поблескивали на зеленом поле. На секунду Орму померещилось, будто это должно что-то означать, но он мог думать только о еде. Он раздраженно огляделся в поисках самого вкусного – откушенной головы. А, вот она где.

7

– Слушайте, слушайте! – объявил глашатай Мэдден со ступеней, ведущих к главному залу замка. – Да будет вам известно, что наш милостивый король, великий Амбитас, в очередной раз вынужден отложить свое бракосочетание с леди Морганой Ла Трей. Испытывая тяжкие мучения по причине своей раны, король прислушался к совету благородного врачевателя Агеноса и, руководствуясь советом означенного Агеноса, настоящим сообщает, что, к его величайшему сожалению, это бракосочетание должно быть отложено на год и еще на один день.

Моргана Ла Трей слушала эти новости, высунувшись из окна своей башни. Она позволила своей ярости выразиться только в том, что натянуто улыбнулась, не разжимая губ.

– Дураки! – прошипела она. – Причем оба. Они дали мне повод, который мне был так нужен.

Не успел глашатай спуститься со ступеней, как ворота настежь распахнулись, и двадцать восемь лошадей, оставшихся от экспедиции сэра Форса, цокая копытами, въехали во двор. Все они были истощены и взмокли от пены, и у многих на спине было по два седока. «Бедные животные, – подумала Виерран. – Конноспортивная школа фермы Гексвуд, откуда их, вероятно, позаимствовали, теперь недосчитается дюжины лошадей».

– Похоже, случилось то, чего я и опасался, – промолвил сэр Бедефер и помчался вниз, в передний двор.

Обменявшись несколькими словами с заместителем сэра Форса, он велел тому скорее предстать перед королем.

– Нет, все еще хуже, чем я опасался. Дракон, – на ходу бросил сэр Бедефер Мордиону и Виерран. Размашисто шагая, он вел мимо них ослабевшего заместителя.

Моргана Ла Трей с ликованием сбежала вниз по винтовой лестнице. Сэр Форс не вернулся! С одним покончено, осталось еще трое. Она вцепилась в сэра Харрисоуна, слонявшегося без дела в вестибюле, и они опередили сэра Бедефера с визитом к королю.

Сэр Бедефер вернулся от Амбитаса со сжатыми в ниточку губами. Глаза его напоминали сердитые щелочки. Требование выделить большой отряд людей, чтобы одолеть дракона, было отклонено. Последовавшее за этим отчаянное предложение заключить соглашение с разбойниками и попросить тех убить дракона в обмен на оружие было встречено с удивлением и некоторым подозрением. Амбитас даже усомнился в преданности сэра Бедефера.

– Сомневаться во мне! – вне себя от ярости крикнул сэр Бедефер Челу. – Я тебе так скажу – смотрел бы он получше на остальных!

Юноша растерянно кивнул. Ему явно не хотелось расставаться со сказкой о волшебном замке. Виерран перевела взгляд на Мордиона и решила, что и он, и сэр Бедефер настроены невероятно мрачно. Хотела бы она знать, о чем думает Мордион.

Волшебник сказал бы ей, что его захлестывает отвращение. И в тот момент это отвращение занимало все его мысли.

Спустя несколько минут глашатай Мэдден снова появился на ступенях замка.

– Слушайте, слушайте! Пусть все узнают, что нынче наш благородный Поборник, сэр Форс, принял храбрую смерть от гнусного дракона. А теперь наш щедрый король, великий Амбитас, приказывает, чтобы все в замке надлежащим образом отдали дань памяти благородному сэру Форсу. Каждой живой душе, находящейся в этих стенах, приказано – под страхом смерти – незамедлительно и как можно скорее явиться на поле перед замком, а там устремить свой взгляд на запад, где отныне покоится сэр Форс, а преподобный сэр Борс будет руководить вашим пением и молитвой за упокой души означенного сэра Форса.

– Лучше пойти, – сказала Виерран Челу и Мордиону.

Они присоединились к толпе, хлынувшей из ворот замка на закате. Бледный Мордион шествовал с очень прямой спиной, пытаясь обуздать мысли, которые потоком захлестывали его и неминуемо превратились бы в самые настоящие воспоминания, если бы он не сопротивлялся. Но хуже всего, думал он, стараясь не глядеть на Виерран, что под влиянием Баннуса он так обманул ее. Она понятия не имела о тех ужасах, что он скрывал.

Толпа растеклась огромным полукругом по берегу озера: пажи, повара, оруженосцы, судомойки, воины, служанки и дамы – все население фермы Гексвуд, иронично подумала Виерран, – оставив место у ворот для знати, хора, короля и сэра Борса. Хористы спешили сквозь ворота, некоторые влезали в стихари прямо на ходу. Стоящий под аркой сэр Борс уже направлялся к хору, чтобы занять свое место, как вдруг Моргана Ла Трей остановила его и протянула маленькую золотую фляжку.

– Что это? – спросил он.

– Святая вода, ваше преподобие, – ответила Ла Трей. – Чтобы вы окропили ею того, кто, как нам обоим известно, состоит в сговоре с дьяволом.

Сэр Борс давно подозревал в сговоре с дьяволом саму Ла Трей. Все называли ее ведьмой. Он взял в руки фляжку, поднес ее поближе к свету и с сомнением осмотрел. Он увидел, что она украшена знаком Ключа, сделанным из кованого золота. У него отлегло от сердца. Никто из тех, кто имел дело с дьяволом, не способен взять в руки такую вещь. Он поблагодарил даму и сунул фляжку за пазуху своего облачения. Он знал, что нужно делать.

Моргана Ла Трей задержалась под аркой, чтобы усилить воздействие на сэра Борса с помощью призванного ею поля Баннуса. Она твердо решила не давать недругу ни малейшего шанса. Потом она спокойно прошествовала к своему месту рядом с сэром Харрисоуном и сэром Бедефером. Наконец вынесли Амбитаса, и служба началась.

«Это будет так занудно!» – поняла Виерран уже после первых фраз. С тоской и сочувствием вспоминала она собственного Короля, которому так часто приходилось скучать на подобных церемониях, и в сотый раз жалела, что здесь голоса не могут с ней говорить. Ей было неимоверно тоскливо. Она изо всех сил старалась отвлечься, восхищаясь персиковой рябью на озере или разглядывая людей замка и пытаясь понять, кем они могли быть на ферме Гексвуд.

Некоторые из воинов странным образом напоминали ей сотрудников отдела безопасности, виденных в Доме Равновесия. И были же еще разбойники. Интересно, а они кто? «Что уж говорить о хоре?» – подумала Виерран, когда хористы начали исполнять первый гимн, каковых, видимо, ей предстояло прослушать множество. В двух кварталах от Лесной улицы находилась большая церковь. Может быть…

И тут кто-то деликатно подергал ее за рукав.

Виерран обернулась. Перед ней стоял темноволосый, бедно одетый мальчик с огромной царапиной на одной щеке. Это был незнакомец, но в то же время она отлично его знала. Кто бы это мог?..

– Мартин! – произнесла она необдуманно громко.

Мартин предупреждающе покачал головой.