Зачарованный лес Джонс Диана
Энн подняла одеяло с земли и укутала им Мордиона. Она ощутила, какие костлявые у него плечи. Хотя на нем был похожий на плед плащ, который он раньше носил скрученным и перекинутым через плечо, она чувствовала его кости даже под тканью.
– Вот, – сказала девочка. – Завернитесь в это одеяло, раз уж оно на вас свалилось. Неудивительно, что заклинание пошло не так. Вы слишком ослабели и не можете сосредоточиться. Почему бы вам не отнестись к себе по-человечески?
– А зачем это мне? – пробормотал Мордион, плотнее кутаясь в одеяло.
– Затем что вы – человек! – резко ответила Энн. – Один человек должен обращаться с другим человеком как следует, даже если этот человек – он сам и есть.
– Какая странная мысль! – удивился Мордион.
Внезапно он почувствовал такую слабость, что задрожал. Кажется, Энн нащупала какую-то тему, о которой он не хотел думать.
Тем временем девочка не на шутку рассердилась:
– Почему же странно? Это здравый смысл! Если бы я только знала, что вы голодаете. Лесная улица забита магазинами. И там полным-полно еды! Так бы и врезала сама себе! Попросите еды у Баннуса. Немедленно!
– Я просил, – вставил Чел, – но он нам ничего не послал.
– Я схожу в поселок за продуктами, когда передохну, – слабым голосом проговорил Мордион. – Надо было раньше об этом подумать.
Энн осознала, что именно в тот момент у Мордиона зародилась мысль отправиться за покупками на Лесную улицу. Но он там уже побывал несколько часов назад, сегодня утром. Просто уму непостижимо, как этот Баннус жонглирует временем!
– Пойдем поиграем, Энн! – воскликнул Чел, потянув ее за руку.
Он снова стал младше – выглядел лет на десять. Путаница продолжается! Энн уже и не знала, радоваться ей или расстраиваться. Она дружески улыбнулась мальчику, и они отправились восвояси, оставив закутанного в одеяло Мордиона сидеть на камне.
– А Мордион, вообще-то, ничего себе, – с некоторым вызовом заметил Чел, когда они направились вниз по реке сквозь заросли, где Мордион – а может, Ям – расставил силки в надежде поймать кролика.
– «Ничего себе»! Да он слишком хорош, если хочешь знать мое мнение! – сердито ответила Энн.
Ее раздражение исчезло, когда они добрались до дальней части леса. Там была уже настоящая зима. Деревья на фоне снега выглядели нарисованными черной краской. Самый настоящий снег! Забыв о холоде, Энн помчалась вслед за Челом на просвет, к заснеженным прогалинам. Сейчас Чел был как раз такого роста, что Энн еще могла угнаться за ним, но и то с трудом. Заледенелый снег хрустел под быстрыми ногами, и облачка пара вырывались у них изо рта. Они бежали и бежали, оставляя за собой голубоватые следы, пока Чел не обнаружил по-настоящему глубокий сугроб за кустами ежевики – мальчик утонул в снегу по колено.
– Да тут его целая куча! – завопил он и метнул обжигающий снежок в лицо Энн.
– Ах ты, маленький… негодник! – Энн оступилась, зачерпнула снег, бросила, но не попала.
Ожесточенный снежный бой длился, пока на их волосах не появились ледяные сосульки, а руки не стали сине-красными. Аляска Энн покрылась снежной коркой по всей спине. На волчью шубу Чела причудливым узором налипли тающие белые комочки. Теперь уже ни один не хотел признаться, что ему слишком жарко, слишком холодно или он слишком устал, но тут мальчик заметил, что с дерева неподалеку с криками поднялась стая грачей. Он метнулся в том направлении.
– Ой, смотри!
Энн посмотрела. Одно только мгновение. Она разглядела лишь движение и контур, но в то же время что-то – инстинкт, интуиция – заставило ее схватить Чела за шкирку, со всей возможной поспешностью утащить его прочь от вытоптанной поляны с сугробом и спрятать в зарослях ежевики.
– Ложись! – крикнула она, бросаясь на колени и утягивая Чела за собой.
– Но что?.. – начал было он.
– Тихо! Не шевелись!
Для надежности Энн крепко схватила Чела за руку. Затаив дыхание, они смотрели в просветы между колючими ветвями ежевичного куста. Мужчина в доспехах скакал по заснеженным прогалинам на мощном боевом коне. Всадник ехал трусцой и не скоро исчез из виду, но они так толком его и не рассмотрели. Он все время оказывался дразняще скрытым черными деревьями, или же лучи низкого зимнего солнца падали на его доспех и переливались, и тогда дети волей-неволей моргали, смахивая слезы. А потом он снова исчезал за деревьями. В ясном воздухе были хорошо слышны цокот могучих конских копыт и легкое позвякивание упряжи и доспехов. Энн видела в основном огромную синеватую тень лошади и всадника или мелькание развевающегося зеленого плаща, но в какой-то момент он подъехал настолько близко, что она почувствовала, как земля под ее замерзшими коленями сотрясается от его тяжести. Тогда она еще крепче прижала к себе Чела, безмолвно моля, чтобы всадник не заметил голубые следы в том месте, где они играли в снежки, и не решил разведать, в чем дело. Энн вспомнила о человеке, взбиравшемся на ворота, – того самого, которого видел сегодня утром Мартин. У нее перехватило дыхание от самого настоящего ужаса.
Наконец всадник проехал мимо. Энн ослабила хватку на руке Чела, и тот беспокойно заерзал. Она взглянула на мальчика и подумала: надо бы похвалить его за то, что вел себя так тихо и не дергался. И тут Энн заметила, что Чел потерял дар речи от восторга.
– Что… что это было? – спросил он, с трудом подбирая слова. – Еще один робот?
– Нет, это был рыцарь в доспехах, скачущий на коне, – объяснила Энн.
– Я знаю, что такое конь, глупая, – фыркнул мальчик. – Но что такое рыцарь?
«Значит, мы в отрезке времени до того, как нашли озеро», – подумала Энн. Ведь тогда он уже знал о рыцарях. Впрочем, сейчас это все равно – девочку еще трясло от ужаса при мысли о том всаднике.
– Рыцарь – человек, который сражается, – коротко пояснила она.
Но от Чела так легко не отвяжешься – ей ли этого не знать. Мальчик засыпал ее громкими вопросами: кто такие рыцари, чем занимаются, с кем сражаются, и как человек может стать одним из них? Энн тащилась вместе с ним назад, стараясь поменьше сгибать ноги, чтобы обледенелые джинсы не слишком часто соприкасались с коленями, а по дороге рассказывала Челу, какое обучение нужно пройти, чтобы стать рыцарем. Про себя Энн решила, что стоит добавить к этим объяснениям чуточку педагогики. Девочка сообщила Челу, что это звание еще надо заслужить, а когда тебя посвятят в рыцари, нужно сражаться и вести себя достойно.
Тут Чел заинтересовался только что виденным рыцарем:
– Он живет в замке, верно? Охраняет короля от драконов, да? Он сражается с драконами?
Энн совсем забыла, что в этом возрасте Чел прямо-таки одержим драконами. Она ответила ему, что да, наверное, он сражается с драконами. К этому времени дети уже были в зарослях у реки, и здесь Чел воодушевился еще больше, хотя, казалось бы, больше некуда.
– Я стану рыцарем! Я буду сражаться с драконами во имя короля! – закричал он и, схватив большую сухую ветку, принялся стегать ею деревья.
И когда они на краю зарослей обнаружили кролика – или зайца, – тощего и жалкого, попавшего в последние расставленные там силки, Чел совсем обезумел от восторга.
– Я буду убивать драконов! Вот так! Убивать! – вопил он и яростно хлестал кролика веткой.
Энн тоже завопила:
– Чел, прекрати!
Кролик издавал ужасные, почти человеческие стоны.
– Немедленно прекрати, Чел!
– Дракон! Убей его, убей, убей! – орал мальчик, продолжая дубасить кролика.
Мордион отдыхал, прихлебывая горячий травяной настой. Услышав шум, он тотчас сбросил пуховое одеяло и поспешил на место происшествия. Энн увидела, как он вприпрыжку бежит по тропинке, и с благодарностью обернулась к нему:
– Мордион, Чел…
Мордион отбросил мальчика в сторону – тот с треском плюхнулся на замерзший кустарник, – и быстро опустился на колени, чтобы положить конец мучениям кролика.
– Никогда – слышишь, никогда – так не делай! – рявкнул он.
– Почему? – мрачно спросил Чел.
– Потому что это ужасная жестокость, – ответил Мордион.
Он собирался еще что-то сказать, но тут поднял голову и увидел лицо Энн.
Девочка застыла, не в силах отвернуться. Она все смотрела и смотрела. Смотрела, как ловко сгибаются длинные сильные пальцы Мордиона, в точности знающие, где у кролика то самое место. Как с идеально рассчитанной силой эти пальцы ломают кролику шею. Она услышала слабый хруст. «Даже не глядя!» – подумала Энн. Мордион смотрел только на мальчика. А у нее в ушах все звучал этот слабый, но четкий щелчок.
Мордион приоткрыл рот, чтобы спросить Энн, в чем дело. Но в этом не было смысла. Они оба знали то, что знали, хотя никто из них не хотел этого знать.
Что касается Чела, он сидел на замерзшем кустарнике, и поначалу злобное выражение его лица сменилось задумчивым. Похоже, теперь он тоже что-то узнал.
2
Трое оставшихся Правителей собрались в зале заседаний Дома Равновесия. Все они были не в духе.
– Что это за имитация деятельности со стороны Четвертого? – поинтересовалась Правительница № 3.
– А я откуда знаю? Он выключил свои мониторы еще на Айони! – вспылил Правитель № 5. – Насколько мне известно, он все еще там.
– Чепуха! – воскликнула Правительница № 3. – Айони, Юров и Альбион хором утверждают, что он прошел через их порталы без всяки трудностей. Доклады лежат перед вами на столе.
– Но здесь нет Рункорна, – заметил Правитель № 1. Чтобы расправить факс, он положил бумагу под стеклянное покрытие.
Два других Правителя перевели взгляд с факса на благодушное старое лицо Правителя № 1.
– А какое отношение к этому имеет Рункорн? – требовательно спросила Третья. – Никто уже не придает ему никакого значения.
– А я придаю, – возразил Правитель № 1. – Как-никак они находятся в той местности. Они, конечно, не слышали о Правителе номер четыре, за что поблагодарим Гиральдуса с Альбиона, но все же они крайне обеспокоены исчезновением регионального директора. Прочитайте первый параграф этого факса.
Он подвинул к ним листки.
Правитель № 5 взял его за разделитель в углу страницы и оторвал листок для Правительницы № 3, после чего зачитал вслух:
– «Группа специально отобранных людей из отдела безопасности „Пр. Гексвуд“ под личным командованием нашего шефа безопасности, в сопровождении трех старших наблюдателей и двух младших руководителей была направлена для расследования ситуации в библиотечном комплексе „Ферма Гексвуд“. Ввиду исчезновения сэра Джона мы сочли благоразумным полностью вооружить эту группу». Что ж, здравое решение, – одобрил Правитель № 5. – Хотя сдается мне, от их оружия толку не много.
– А теперь зачитай второе сообщение, – посоветовал Правитель № 1.
Правительница № 3 стала читать:
– Трам-пам-пам. «Вооруженная группа, посланная вести расследование на „Ферме Гексвуд“, не вернулась и числится пропавшей без вести вот уже два дня. Ввиду этого – уже второго – случая исчезновения людей, мы срочно просим у руководства „Пр. Гексвуд“ совета и, по возможности, вооруженного подкрепления». Трам-пам-пам. «Повторяем – срочно».
– А теперь взгляните на даты, – посоветовал Правитель № 1.
Они взглянули.
– О! – воскликнула Третья. – Эти люди из Рункорна отправились туда уже после Четвертого.
– Вот именно, моя дорогая, – сказал Правитель № 1. – Это свидетельствует о том, что Баннус все еще функционирует и продолжает затягивать людей в свое поле.
– Значит, Четвертый провалил свою миссию, – подытожил Правитель № 5. – Почему-то меня это не удивляет.
– Совсем не обязательно, – возразил Правитель № 1. – Порой требуется время, чтобы разобраться с Баннусом. И, помня о том, что на Четвертого были возложены три задачи, мы не должны спешить с заключе…
Правитель № 5 встал:
– С меня хватит. Я отправляюсь туда. Лично. Сейчас. Мне будет в радость взорвать эту чертову машину и свернуть Второму его жирную шею – да и Четвертому заодно, если он не сумеет объяснить свое поведение!
– А Слуга? – полюбопытствовала Правительница № 3.
Пятый промолчал и лишь скривившись кивнул в сторону двери – от двух статуй стражников остались только обрубки их колонн. Теперь вход охранялся роботами.
Правитель № 1 улыбнулся Пятому:
– О да. Но наш нынешний Слуга подвижен, причем весьма. Будь очень осторожен, хорошо?
– К чему это ты? Я что, по-твоему, немощный старик? – сказал Пятый. – Оглушить и погрузить в стасс-сон. Что может быть проще?
– Конечно ты не старик, – заверил Правитель № 1. – Я просто хотел предупредить тебя, что наш Слуга всех нас люто ненавидит.
– Вот зачем ты так шутишь, Первый?! – воскликнула Правительница № 3. – Это уже утомляет. Ты же знаешь, что Слуга глубоко предан всем нам.
Правитель № 1 обратил свою умиротворяющую, благодушную улыбку на Третью:
– Конечно, моя дорогая, раньше он был нам глубоко предан. Но методы, которые я использовал для того, чтобы сделать его таким, вовсе не были мягкими. А посему советую Пятому соблюдать осторожность.
– Я приму твой совет к сведению.
Пятый зашагал к дверям и оттолкнул стоявших на пути роботов. Только они снова выстроились, как он снова их оттолкнул, чтобы заглянуть в зал и сказать:
– Два дня. Если я не выйду на связь через два дня – значит пора принимать экстренные меры. Но я выйду на связь.
3
В ту зиму в замке начались перебои с продовольствием. Сэр Форс как-то не сразу это заметил. Одной из причин стало то, что лес внезапно заполонили преступники – люди, объявленные вне закона. Поговаривали, что всеми ими командует рыцарь-перебежчик сэр Артегаль. Сэр Форс с большим удовольствием охотился на этих изгоев – один или в сопровождении дружинников сэра Бедефера. Его счастью не было бы предела, поймай он самого сэра Артегаля. Судя по всему, этот человек – отличный боец и достойный противник. Но он был абсолютно неуловим. Только один раз сэру Форсу удалось обнаружить его следы: это был временный лагерь, совершенно, впрочем, заброшенный.
Тем временем его преподобие сэр Борс объявил в замке, что пришло время поста и молитвы, чтобы, по его словам, избавиться от проклятия сэра Артегаля, поразившего владения короля. Сэру Форсу такие меры не показались ни слишком разумными, ни особенно приятными, но он смирился, потому что так поступили все остальные.
Вместе с другими обитателями замка он посещал часовню два, а порой и три раза в день; там ему приходилось смотреть, как вносят короля Амбитаса, а потом около часа стоять на коленях во время службы. Такое вот покаяние. Полный бред.
– Все мы грешны, – нараспев произносил сэр Борс, обеими руками сжимая Священный Ключ. Под слоями богатого облачения он был худым, неловким, придавленным своими праведными мыслями.
– Из-за грехов наших Священное Равновесие нарушено, рана короля нашего не приемлет исцеления, а земли наши поразила чума, бродящая по лесу в обличье сэра Артегаля. Все, что нам остается во искупление грехов наших, – это молитва, и пост, и очищение помыслов наших.
У сэра Форса возникли подозрения, что король Амбитас по большей части спал во время этих служб. Сэр Форс и сам не отказался бы вздремнуть, но ему не так повезло: никто не носил его прямо вместе с ложем. А когда прихожане выходили из часовни, их ожидала трапеза, состоявшая из сухого хлеба, жидкого пива и чечевичной похлебки. Пустой желудок сэра Форса заставлял его просыпаться по ночам, и тогда он лежал, слушая, как звучат в отдалении молитвы, доносящиеся из часовни, причем продолжалось это до самого утра.
Но такой жизни, кажется, пришел конец. Король Амбитас призвал сэра Форса, и сэр Форс пришел и склонился у постели короля.
– Что ж, Поборник Форс, – молвил король, удобно примостившись среди подушек, – все эти молитвы и пост подходят к концу завтра, благодарение Баннусу! Надеюсь, преподобный Борс знает, что делает, потому что я совсем не могу уследить за его логикой. По-моему, сэр Артегаль будет в лесах независимо от того, хорошо себя ведут люди или плохо. Да и моя тяжелая болезнь едва ли как-то особенно связана с грехом.
– Конечно нет, сир, – согласился сэр Форс.
Из вежливости он никогда не решался поинтересоваться, чем именно болеет король, но ему всегда казалось, что болезнь не очень серьезна. Лицо короля бороздили морщины, но оно оставалось пухлым и розовым, несмотря на пост.
– Так или иначе, – продолжал Амбитас, – завтра нас ждет ежегодное Явление Баннуса, а значит, у нас будет самое настоящее празднество. Я хочу, чтобы оно было достойно моей прекрасной невесты. Закатим же роскошный пир, как ты считаешь? Ступай и отдай соответствующие распоряжения, хорошо?
Сэр Форс поклонился и отбыл отдавать распоряжения. «Двенадцать перемен блюд, – мечтал он, – и чтобы ни зернышка чечевицы ни в одном из них». Надо сказать, сэр Форс был весьма изумлен тем, что снова наступила пора Баннуса. Два года, проведенные им в замке, пролетели в пирах и увеселениях, охоте и рыцарских состязаниях, словно два дня. Но это его не тревожило, а лишь свидетельствовало о том, насколько хороша здешняя жизнь, – хотя, как он вынужден был признать, из-за длительного пребывания здесь некоторые особенности дворцового уклада начинали его раздражать.
К примеру, набожность сэра Борса – с каждым днем она неуклонно усиливалась. Мало поводов для радости давала и невеста короля, хотя чем меньше говорить о ней, тем лучше. И наконец, белокурая красавица, леди Сильвия. Стоило сэру Форсу где-то появиться, как выяснялось, что она только что оттуда ушла, или что в последний момент она решила не ходить на празднование майского дня, или что он не дождался ее и отбыл на пикник, а она прибыла уже после его отъезда. Это всерьез раздражало сэра Форса, ведь он стал очень важным человеком в замке. Сам король на него опирался. Все остальные приходили к нему за распоряжениями, чтобы не беспокоить короля.
Вот и сейчас сэр Форс отдал указания насчет пиршества – и тут же столкнулся с самым неприятным проявлением дворцовой жизни. Это был лорд-сенешаль, сэр Харрисоун. Он искал у сэра Форса аудиенции, а тот его на дух не переносил. Нездоровое лицо сэра Харрисоуна, оранжевые волосы и тощая фигура казались сэру Форсу совершенно невыносимыми. В том, как сэр Харрисоун обращался к сэру Форсу, была этакая агрессивная фамильярность, свидетельствовавшая о том, что сэр Харрисоун считает себя, по меньшей мере, равным сэру Форсу. А это, разумеется, полнейшая чушь.
– Так вот, Форс, – начал сэр Харрисоун, напирая на собеседника грудью, обтянутой в новое роскошное одеяние из черного бархата, – поговорим о пиршестве, которое вы только что приказали устроить.
– И о чем же вы хотите говорить, сэр Харрисоун? – холодно спросил сэр Форс.
Он рассматривал золотую вышивку на новом костюме сэра Харрисоуна. Дорогая. Хотя он и не мог этого доказать, сэр Форс подозревал, что сэр Харрисоун втихаря набивал собственные карманы денежками из королевской казны. У сенешаля был чрезвычайно алчный взгляд. Да и все, чем он владел, было таким же дорогим, как это новое платье.
– Что ж, я просто хочу знать, как, по-вашему, мы будем это устраивать, вот и все! – с издевкой пояснил сэр Харрисоун. – Дело не только в том, что мы узнали об этих планах так поздно. Видите ли, не так-то просто приготовить за сутки большой стол, и скажу вам сразу – это трудная задача для поваров, хотя и не сказать, что невыполнимая.
Вот именно за это сэр Форс и ненавидел сэра Харрисоуна. Тот был страшным занудой. Что бы вы ни попросили его сделать – снарядить охотничий отряд, устроить пикник для дам – любительниц соколиной охоты или даже просто поужинать раньше обычного, – вы получали целый поток тоскливых жалоб. Сэр Форс ни разу не слышал от сенешаля охотного согласия что-то сделать. Поборник сложил руки, постучал по полу сапогом, понимая, что его ждет целый час противного нытья.
– Конечно, пиршество потребует огромных усилий, – продолжал сэр Харрисоун. – Повара, конечно, справились бы, будь у них все необходимое. Но я должен сказать вам откровенно, Форс: сейчас этого необходимого попросту нет в наличии.
И к большому удивлению сэра Форса, сэр Харрисоун закрыл рот, сложил руки, взмахнув ниспадающими складками бархата, и сердито посмотрел собеседнику в глаза.
– Что вы имеете в виду? – в замешательстве спросил сэр Форс.
– Я имею в виду, – ответил тот, – что кладовая пуста. Винный подвал тоже. В погребе нет ни одной бочки или мешка муки, а на балках не висит ни одного окорока. В огороде тоже – шаром покати. Новый урожай еще не вырос. Мы едва наскребли на сегодняшний ужин, даже при том скромном рационе, к которому нас принуждает сэр Борс. Поэтому – я спрашиваю без обиняков – что мы будем делать?
Опешивший сэр Форс в ответ сумел лишь прохрипеть:
– Почему вы не сказали мне?
– А что, по-вашему, я пытался сделать все это время? – возмутился сэр Харрисоун. – Но нет – вы же не слушали. Разве вы станете слушать? Никогда. Вам бы только заказывать все самое лучшее, а там хоть трава не расти.
Сэр Форс прошелся по узкой каменной комнате, пытаясь это переварить. Этот человек – брюзга. Но это обстоятельство никак не меняло того факта, что в кои веки этот противный тип имеет основание почувствовать себя правым. Это выводило сэра Форса из себя. Он был бы счастлив снести оранжевую голову сэра Харрисоуна с тощих плеч. Но это не решило бы проблемы. Как устроить пир, если нет продуктов, из которых можно приготовить ужин? На мгновение сэр Форс ощутил себя таким беспомощным, что едва не послал за сэром Бедефером, чтобы спросить у него совета. Но если бы он это сделал, то признал бы, что сэр Бедефер равен ему. А ведь с того самого счастливого удара, нанесенного по прибытии в замок, сэр Форс со всем присущим ему великодушием и жизнерадостностью неустанно заботился о том, чтобы сэр Бедефер стоял в замковой иерархии чуточку ниже, чем он сам. Нет – придется ему придумать что-то самому.
Он еще два раза прошелся по комнате, стараясь не замечать усмешку на физиономии сэра Харрисоуна.
– Полагаю, – выдавил он наконец, – у крестьян могли остаться какие-то припасы. Они ведь живут скромно и приберегают что-то на черный день, эти крестьяне. Кстати, где живет большинство из них?
Судя по выражению лица сэра Харрисоуна, о крестьянах он думал еще меньше, чем сэр Форс.
– Сказать по правде, – промолвил он со смущенным смешком, – я толком не знаю.
Сэр Форс обрушился на собеседника, используя его смущение.
– Вы хотите сказать, – недоверчиво спросил он, – что эти негодяи даже не посылают нам никакого оброка?
– Да, – согласился сэр Харрисоун задумчиво и не без удовольствия. – Полагаю, негодяи ничего нам не посылали, если говорить начистоту.
Едва заметная улыбка заиграла в уголках его рта.
Улыбка эта сэру Форсу не понравилась. Она недвусмысленно свидетельствовала, что этот человек обвинит во всем сэра Форса, если что-то пойдет наперекосяк. Сэр Форс оставил улыбку без внимания. Надо было действовать.
– Ну что ж! – заорал он, все больше распаляясь. – Неудивительно, что у нас закончились все припасы! Призывайте к оружию, сэр Харрисоун, а я скажу сэру Бедеферу, чтобы собрал свой лучший отряд. Приведите сэра Борса. Скажите ему, что у нас пир по случаю праздника Баннуса. Встретимся в переднем дворе через полчаса.
– Вы правы, Форс, – сказал сэр Харрисоун и охотно поспешил прочь.
«Этому человеку очень хочется на мое место, – подумал сэр Форс. – Придется за ним понаблюдать». Но теперь не время волноваться о сэре Харрисоуне. Следующий час сэр Форс провел в веселой суматохе, раздавая приказы, облачаясь в доспехи, сбегая вниз по лестнице, требуя привести лошадей, критически осматривая их сбрую и снаряжение воинов, – именно такие хлопоты сэр Форс любил больше всего.
Внизу, во дворе, к сэру Форсу подъехал сэр Бедефер во главе щеголеватого кавалерийского отряда. Широкое лицо сэра Бедефера выражало откровенное сомнение.
– Вы уверены, что это и вправду необходимо, Поборник? – спросил он.
– Вопрос жизни и смерти, – заверил его сэр Форс, – в противном случае я бы этого не приказал. Эти гнусные крестьяне вот уже два года не выполняют своих обязательств по отношению к нам.
В этот момент рядом с сэром Бедефером оказался сэр Борс. Чтобы помочь заглушить его сомнения, он добавил:
– Наша сила удесятерится, потому что наше дело правое.
«Неужели я сам такое придумал? – мысленно восхитился он. – Это хорошо!»
– Двадцать человек, – заметил сэр Бедефер, – это все, что у нас есть. Следует ли мне считать, что их двести?
Сэр Форс проигнорировал эти слова и сосредоточился на том, чтобы утихомирить своего коня, пока они ждали вечно опаздывавшего сэра Харрисоуна.
4
Энн прошла мимо желтого пакета от чипсов в полом стволе дерева. Она начинала подозревать, что пакет отмечает границу поля Баннуса. Девочка внимательно смотрела по сторонам, пытаясь понять, в каком конкретно месте лес начинает меняться. Но тут ее внимание переключилось на голубое мерцание среди деревьев.
«Наверное, у Мордиона опять сеанс магии», – подумала она и со всех ног бросилась бежать, чтобы ничего не пропустить. Она перешла через реку, перепрыгивая с камня на камень чуть ниже по течению от того места, где располагался знакомый ей водопад. Казалось, она делала это уже сто раз, – возможно, так и было. И хитрый Баннус все подстраивал так, что всякий раз она пропускала точку, где начиналось его поле. Ну что ж. Голубой огонь продолжал призывно мерцать на скале. Энн взбежала вверх по тропинке и обошла вокруг дома – сейчас он выглядел видавшим виды и обшарпанным – и, тяжело дыша, резко затормозила рядом с очагом. Там был только Ям: он сидел на камне очень прямо и с недовольным видом.
– Мордион снова упражняется в своих фокусах-покусах, – сообщил робот. – Он самое упорное человеческое существо из ныне живущих. Он совершенно не слушает моих аргументов. Теперь он совершает уже третью попытку обернуть часть тета-поля вокруг Чела.
– Опять?! – выдохнула Энн.
– Да. Опять, – прогудел Ям. – Растения он теперь зовет никуда не годными, хотя они просто безвредны, – так или иначе, с ними покончено. С заклинаниями тоже: на них Баннус отвечает совершенно не так, как нужно. Отныне он действует одной только силой мысли.
Пока Ям говорил, голубое сияние, отражаясь от его серебристой кожи, делалось все ярче. У девочки и у робота внезапно появились черные тени, скользившие и исчезавшие на рыхлой почве. Сосну возле дома то окутывал мрак, то словно озаряла вспышка молнии – тогда становилась видна каждая темно-зеленая иголочка.
– Он учился пять лет, – заметил Ям. – Думаю, теперь он использует свои навыки в полную силу.
Последовала особенно яркая вспышка, и Энн подумала, что Ям, наверное, прав. Ее даже слегка бил озноб – от любопытства, но и от тревоги тоже.
– Это может повредить Челу, – заметила она, чувствуя, что не может больше усидеть на месте. Просто необходимо взглянуть, что там происходит. – Я должна пойти и убедиться, что все в порядке.
Она уже хотела рвануть к скалам над домом, но серебряная рука Яма крепко сжала ее запястье. Энн поразилась, насколько робот силен. Она по инерции повернулась кругом и увидела лицо Яма; ясные глаза робота потускнели на фоне яркой вспышки.
– Останься здесь, со мной, – попросил Ям. – Становится…
Раздался невероятной силы глухой взрыв.
– …Опасно, – продолжил робот и, отпустив руку Энн, бросился бежать.
Даже Мордион, взлетая вверх по тропинке, чтобы убить того кролика, не мчался с такой скоростью. Ям пронесся блестящим серебряным пятном. Энн уставилась ему вслед, чувствуя, как от взрыва у нее затряслась каждая косточка. Наверняка у нее повреждены барабанные перепонки. Она слышала только полную тишину. Даже шум реки умолк.
Тишина существовала только для временно оглохшей Энн. На самом деле с реки доносились чудовищные грохот и треск. Разбивались скалы. Куски камня приземлялись рядом с ней. Возобновился шум реки, оглушительный и бурный. Энн в ужасе помчалась вслед за Ямом – мимо дома, мимо сосны. Она взбиралась на скалы над домом, и все казалось ей неземным, открытым и светлым. Река ревела, и этот рев смешивался с визгом, и звуком перемалывания щебня, и непрекращающимся грохотом разбиваемых камней. Энн бросилась вперед, помогая себе руками, заранее ужасаясь тому, что она может обнаружить наверху.
Там был яркий солнечный свет. Мордион лежал на земле коричневой грудой, а из пореза на его запястье струилась кровь. Залитая кровью рука все еще упорно сжимала посох волшебника. Чел и Ям в беспокойстве склонились над ним, и, к большому облегчению Энн, хотя бы мальчик был цел и невредим. Он, кстати, опять вырос и обогнал ее в росте.
– Он дышит. Он жив, – сказал Чел.
Энн стояла, морщась и отдуваясь, но уже слегка успокоившись, и глядела вниз на реку. Водопад снова исчез. Теперь там была плоская белая толща воды, с рычанием и пеной сбегавшая в ущелье, становившееся больше и больше, пока девочка на него смотрела. Кусок скалы размером с дом сорвался с берега напротив и бухнулся в реку, образовав такие высокие фонтаны воды, что обрызгало их всех. Река с рокотанием прорывалась через каждое новое препятствие.
– Вода привела его в чувство, – заметил Ям.
– Да что же такое здесь происходит? – требовательно спросила Энн.
Теперь она следила за очередным камнепадом: скалы разваливались на валуны, а потом распадались на плоские камни, скрывавшиеся под белой водой. «Такая вот ускоренная геология!» – мелькнула у нее мысль. Можно подумать, что эти камни расщепляла какая-то гигантская рука. На заднем плане другие скалы рушились и падали, давя дубы, словно тоненькие веточки.
– Что сделал Мордион?
– Я опять совершил ошибку, – проговорил Мордион откуда-то сзади.
Голос волшебника звучал слабо и уныло.
– Что ты, ничего подобного, – запротестовал Чел. – Все работало отлично. Я уже чувствовал, как меня окутывает дополнительным полем. Но потом оно как будто бы отскочило от меня и вместо этого упало в реку.
– И продолжает падать, – заметила Энн.
Она наблюдала, как дубы исчезают в водяном круговороте, а потом снова подпрыгивают в реке и разбиваются на сотни желтых щепок, которые течение уносит прочь.
– Мордион, мне кажется, вы не знаете собственной силы. А может, Баннус был против?
– Энн! – завопил Мордион.
Девочка резко обернулась, думая, какая еще проблема могла возникнуть. Мордион сидел прямо и сохранял равновесие, держа обе руки на своем посохе. Он глядел на девочку так, словно она была привидением.
– Когда вы перешли через реку? – спросил он.
– Только что, – ответила Энн. – Я…
– О, Великое Равновесие! – Посох упал и стукнулся о камни, потому что Мордион закрыл лицо обеими руками. – Вы же могли пострадать от взрыва!
– Да, но этого не произошло.
Энн опустилась на колени с ним рядом и кивнула Яму и Челу, чтобы они ушли – в особенности Ям, от которого сейчас уж точно не было толку. Мальчик кивнул и увел робота, тактично ступая почти на цыпочках.
– У вас кровь идет, – заметила Энн.
Мордион взглянул на пораненное запястье – его сросшаяся бровь изогнулась, словно крылья, что свидетельствовало о раздражении. Но крови больше не было. Даже от пореза не осталось следа. Энн, усмехнувшись, покосилась на запястье. Снова путаница. «Возможно, – подумала она, – этот порез не такой уж верный ориентир во времени».
– Видите? – Мордион показывал Энн свое запястье. – Это в моих силах. Так почему же я не могу сделать так, чтобы Чел стал настоящим?
– А он настоящий, но по-своему, – попыталась утешить его девочка. – Если вдуматься, что можно считать настоящим? Как узнать, к примеру, настоящие ли мы с вами?
Поскольку у Мордиона был такой вид, словно он в кои-то веки задумался над ее словами, Энн настойчиво продолжила:
– И вообще, почему вам так важно сделать Чела настоящим?
– Потому что, по вашим же собственным словам, он мне нравится, – мрачно проговорил Мордион. – Потому что поначалу я использовал Чела как марионетку – и почти сразу же понял, что поступаю неправильно. Хочу, чтобы он стал свободным.
– Да, вы говорили это и раньше, – согласилась Энн, – и все это правда. Но что вы на самом деле имеете в виду? Почему вы всегда думаете о Челе и никогда – о себе?
Мордион медленно поднял свой посох, обхватил его и оперся на руки лбом. Подобие стона вырвалось у него из груди. Он так долго молчал, что, отчаявшись дождаться от него хоть слова, Энн опустилась на колени и прислушалась к шуму реки. Видимо, камни перестали падать и раскалываться. Теперь до нее доносился только рев воды. Девочка уже собралась встать и оглядеться, как вдруг Мордион промолвил:
– Потому что я тоже хочу быть свободным. – И почти шепотом добавил: – Энн, я не хочу об этом думать.
– Почему? – непреклонно спросила Энн.
За этим вопросом последовала еще более продолжительная пауза. На этот раз, прежде чем Мордион ответил, откуда-то снизу, от самой реки, послышались крики Чела. Оттуда же донеслось гудение Яма.
– Проклятье! – воскликнула Энн. – Опять что-то случилось.
– Я пытался не повредить его лодку, – виновато сказал Мордион, собираясь с силами, чтобы встать.
Судя по крикам, требовалась срочная помощь. Энн помогла Мордиону подняться, они оба проследовали к дому, а потом весьма осторожно направились к реке по острым расколотым камням. Ям и Чел стояли на валуне возле самого края белой пенистой реки, возле лодки Чела, которая неведомо как уцелела. «Вот это и есть настоящее чудо, устроенное Мордионом лично для Чела», – сообразила Энн. Но чудо было совсем рядом. На валуне – совсем рядом с лодкой, где-то на расстоянии фута, – лежал огромныйзазубренный камень.
Чел звал Энн. Он стоял, опираясь на этот камень, и указывал на торчащую из него большую металлическую скобу.
Подобравшись ближе, девочка разглядела, что это не скоба. Отражая яркий солнечный свет, металлическая поверхность испускала красные лучи. По-видимому, в нее было вделано малиновое стекло.
– Что это, Чел? – крикнул Мордион, спускавшийся по берегу вслед за Энн.
– Какая-то ручка! – Мальчик был вне себя от озорного волнения. – Энн, иди сюда и потяни за нее. Посмотрим, что будет.
Энн наконец добралась до валуна и наклонилась к влажному коричневому камню. Это действительно оказалась металлическая ручка с красным драгоценным камнем на конце. Девочка положила на нее обе руки и дернула. Ручка не поддавалась. Энн попробовала потянуть ее сперва к себе, а потом от себя.
– У меня не получается, – сдалась девочка. – Извини, Чел.
– Дайте мне, – попросил Ям.
Оказавшись рядом с Энн, он обхватил ручку обеими серебряными руками. Затем потянул. Было видно, как его внутренние механизмы от усилия напряглись под блестящей кожей.
– Приделана на совесть, – констатировал робот, отпуская ручку.
Чел оттолкнул их обоих с радостной ухмылкой:
– А теперь дайте мне.
Он запрыгнул на валун, ухватился за ручку и без всяких видимых усилий вытащил из камня длинный меч. Положив клинок из серой стали на другую руку, мальчик стоял и разглядывал его. Меч был прекрасен. Выпуклое ребро посередине причудливо, волнообразно изгибалось – узором, напоминающим змею или древесный лист.
– Он мой, – объявил Чел. – Баннус послал мне мой меч. Наконец-то!
Читать бесплатно другие книги:
