Тайна великого живописца Дитинич Нина

Глава 36

Ах, вернисаж, ах, вернисаж…

Разбираясь в сумке, Маргарита обнаружила странную штучку и показала ее Ляле. Та побежала за консультацией к знакомому компьютерщику, и тот заявил, что это маячок, по которому отслеживают местонахождение человека, и посоветовал выбросить его, что девушки и сделали.

– Теперь ты можешь быть спокойна, – заявила Ляля подруге. – Теперь никто тебя не выследит…

После того как Маргарита побывала у Суржикова, и, получив его визитку, словно охранную грамоту, она некоторое время жила в Жуковке, но, избавившись от маячка и видя, что ее никто не беспокоит, успокоилась, осмелела и со свойственной ей беспечностью развила бурную деятельность. Решив устроиться на работу, она обзвонила все модельные агентства, но везде был перебор молоденьких девиц сразу после школы, а как только она называла свой возраст, тут же следовал отказ. Ничего не оставалось, кроме как попросить Ляльку устроить ее на работу библиотекаршей в университет, как та обещала.

Квартирант Рыбушкина съехал, и Маргарита вновь заняла квартиру по соседству с Лялей. Теперь они вместе ездили в университет: Лялька на учебу, Маргарита на работу. Копия картины «Неизвестная» томилась в тубусе в шкафу, и у Маргариты щемило в груди, когда ее взгляд случайно натыкался на тубус.

Как-то вечером, когда девушки сидели за учебниками, Маргарита словно невзначай поинтересовалась у Ляли:

– Ты не спрашивала у своего дедушки, узнал ли он фамилию художника копии «Неизвестной»? А то картина лежит пустым балластом, а денежки сейчас бы ой как пригодились.

Лялька оторвалась от книги.

– Нет, дедушка не знает, говорит только, что копиист гениальный делал, – задумчиво ответила она.

– А как можно это узнать? – вздохнула Маргарита.

Лялька наморщила лоб.

– Можно попробовать порасспрашивать художников, наверняка кто-то из них знает.

– Если художники знают, значит, и мы можем узнать, – оживилась Маргарита.

Лялька улыбнулась:

– Пожалуй, ты права, у меня появилась кое-какая идейка. Давай с тобой на вернисаж молодых художников сходим, там и узнаем о копиистах.

– А если это немолодой художник?

– Вряд ли, всех старых мой дед знает, он бы сказал. Это кто-то из новых.

– Ты думаешь, нам прямо так и скажут сразу? – засомневалась Маргарита.

– Мы с ними познакомимся, – заговорщицки подмигнула Лялька, – разговорим.

– Познакомимся, – задумчиво повторила Маргарита. Она вспомнила, как познакомилась с фотографом Дмитрием Красилиным, чтобы через него продать картину, и украдкой печально вздохнула. – Что ж, давай сходим…

Лялька загорелась этой идеей и буквально через пару дней достала приглашения на выставку.

Девушки принарядились и отправились на вернисаж.

В зале уже было многолюдно. Около картин стояли гости и сами участники выставки, все оживленно обсуждали творения мастеров.

Вскоре в центре зала вокруг большого рояля началось какое-то движение, включили микрофон, и люди поспешили туда, усаживаясь на расставленные перед подобием сцены стулья.

Стульев оказалось недостаточно, и многие остались стоять вокруг.

Маргарите с Лялькой повезло, они успели занять места.

Микрофон чихнул, и высокий женский голос приветствовал участников и гостей вернисажа.

Маргарита вытянула шею, потому что крупная дама, сидящая впереди нее, загородила весь обзор, и увидела женщину преклонных лет в темном строгом костюме, с большим кружевным воротником. Затем ее сменил бородатый мужчина в пуловере и с галстуком, он говорил долго, витиевато, а в конце выступления стал раздавать грамоты.

Художники выходили, кланялись и улыбались, благоговейно прижимая к груди похвальные листы.

Затем откуда ни возьмись появились юные музыканты и певцы, что под звуки рояля запели о любви, о страсти, о неге.

Маргарита тем временем взглядом пыталась в разношерстной толпе отыскать художников.

Ляля заметила это и шепнула:

– Они сидят в первых рядах, торжественная часть закончится, тогда познакомимся с кем-нибудь или у картин, или на фуршете.

И правда концерт закончился, девушки толпой были вынесены к столикам, заставленным яствами и напитками, и рядом с ними оказались два молодых веселых парня.

Тот, что повыше, худощавый блондин с живыми темными глазами обратился к Маргарите:

– Девушка, а вы знаете, что вы похожи на «Незнакомку» Ивана Крамского?

Маргарита улыбнулась, но, в силу определенных обстоятельств, ее не радовало подобное сравнение:

– Знаю, и что?

– Меня Данила зовут, а вас?

– Рита, – почему-то смутилась она.

– Замечательно, – улыбнулся Данила. – А это, – кивнул он на приятеля, крепкого шатена, – лучший художник современности – Михаил Дроздовский.

Михаил шутливо поклонился и указал на Данилу:

– А это прославленный мастер живописи Данила Меньшиков.

Девушки рассмеялись.

– Как нам повезло, что мы оказались рядом со столь звездными особами, – сказала Ляля.

– А я вас знаю, – улыбнулся Михаил Дроздовский. – Вы Лилия Стасова, внучка академика Стасова.

Лялька изумилась:

– Откуда вы знаете?

Дроздовский загадочно усмехнулся:

– В жизни не догадаетесь!

– Конечно, не догадаюсь, я просто не знаю, – хмыкнула Ляля.

– Мой отец заместитель директора Третьяковской галереи и дружит с вашим дедушкой, а ваш дедушка у нас в гостях рассказывал о вас и показывал вашу фотографию.

– Да что вы! – покраснела Ляля. – Вот не знала, что дедушка носит с собой мое фото.

Данила тем временем разлил шампанское по бумажным стаканчикам и положил на тарелочки тарталетки и фрукты. Подняв стаканчик, он провозгласил тост за знакомство.

Расположившись на вместительном диване, молодые люди продолжили знакомство, закрепив его пиршеством. Данила несколько раз возвращался к столу и обновлял напитки и закуску.

Покидали вернисаж они добрыми друзьями, и перед выходом Данила Меньшиков пригласил девушек продолжить празднование в общежитии.

Но они отказались, и ребята, взяв такси, поехали провожать их домой.

Стояла чудесная августовская погода. Деревья еще не начали терять свой зеленый наряд и задумчиво шелестели под лунным светом. Звездный, живой шатер раскинулся над головами от края до края. Воздух был чист и слегка уже по-осеннему прохладен, дышалось легко и радостно, идти домой не хотелось.

– Как хорошо-то! – с восторгом воскликнул Данила. – Может, погуляем? Подышим воздухом перед сном…

Дамы согласились, и компания двинулась пешком к ближайшему скверику.

Ляля завела разговор о живописи, художники живо подхватили тему.

– Нет, современное искусство меня не воодушевляет и не радует, – проговорила девушка. – Что это за искусство – разбитая скрипка, загаженная природа или кучка строительного мусора?! Сейчас нет настоящих мастеров, нет художников, которые писали хотя бы приблизительно как классики прошлых веков, они не владеют такой техникой, мастерством.

– Я не согласен с вами, Ляля, – возразил Михаил. – Наши ребята могут писать даже лучше, чем классики.

– Чем можете доказать? – засмеялась Ляля.

– Чем? Да хотя бы тем, что среди нас есть такие художники, которые делают копии картин известных мастеров лучше, чем они были написаны автором.

– Неужели? – сделала Ляля удивленный вид.

– Эдуард Хруст, например, вам это имя ни о чем не говорит?

– Нет, – покачала головой девушка, перевела взгляд на Маргариту. Та побледнела, и ее глаза подернулись влагой.

– Это самый лучший копиист нашего времени, – воодушевленно включился в разговор Данила Меньшиков.

– Он был на сегодняшнем празднике? – невинно поинтересовалась Ляля.

Ребята помрачнели.

– Нет, не был, – вздохнул Михаил. – К сожалению, Эдик погиб.

– Поги-и-б… И что с ним случилось? – Ляля округлила испуганно глаза.

– Убили, – произнес Данила. – Какой-то маньяк. Мы в фотостудии «Авторский портрет» подрабатываем, и нашу студию какие-то неизвестные преследуют. Сначала убили девушку-клиентку, потом фотографа, а потом Эдика Хруста. Мне так кажется, они к Хрусту и подбирались, потому что семьдесят процентов от прибыли фотостудии делал он, гений был.

Некоторое время все шли молча.

– Наверное, его работы теперь дорого стоят? – охрипшим от напряжения голосом произнесла наконец Маргарита.

– По логике вещей, да, – встрепенулся Данила, – но только нет у него своих работ. Чарущев, наш босс, выжимал Эдика до капельки, использовал в коммерческих делах, у него на творчество времени не оставалось, а для того чтобы дорого продаваться, нужно имя, хотя в среде художников он известен. А копии делал классные.

– И ты бы узнал его копию? – осторожно спросила Маргарита.

– Еще бы! – воодушевился Данила. – Да я бы на ощупь определил его работу!

Глава 37

Странное происшествие

Прихватив с собой копию «Неизвестной» из Третьяковской галереи, Суржиков утром приехал в фотостудию, чтобы пообщаться с Чарущевым.

Хозяина на месте не оказалось, и он сначала побеседовал с Верочкой, а потом зашел к художнику Марату Гарееву и, вытащив из тубуса копию «Неизвестной» Крамского, развернул перед изумленным художником.

– Хочу узнать ваше мнение.

Завороженно уставившись на холст, Марат неопределенно покачал головой. Потом нагнулся над картиной и стал ее внимательно изучать. Посмотрел на обратную сторону и после этого восхищенно причмокнул.

– Я бы подумал, что это подлинник, но все-таки копия. Очень качественная копия.

– Не подскажете, кто мог изготовить такую копию? – быстро спросил Суржиков.

Марат резко поднял голову:

– Уверен, это работа Эдика Хруста! Только он так виртуозно владеет кистью, что может подражать автору. Он вникает в самую суть картины, в суть художника, как бы перевоплощается в автора и пишет. Так, как он делает, никто не может.

– Делал, – мрачно поправил Суржиков.

Гареев скорбно вздохнул.

– Никто не мог писать, как Эдик. И какая мразь его убила?

– Найдем, обязательно найдем, – проговорил Суржиков. – Так вы уверены, что эту копию нарисовал Хруст?

– На сто процентов, картину написал Эдик.

– И часто он делал такие копии?

– Да у него море заказов было, – усмехнулся Марат. – Столько желающих качественную копию приобрести, к нему записывались чуть ли не на год вперед, такая была очередь.

Суржиков вздохнул, представляя, сколько же заказчиков нужно будет проверить, и вновь спросил:

– А копии каких картин обычно заказывают?

Марат улыбнулся:

– Чаще всего почему-то Айвазовского, ну и Шишкина, Репина, Поленова, Саврасова.

– А Крамского, вот, например, «Незнакомку»?

Художник нахмурился:

– «Незнакомку» редко, говорят, этот портрет несчастье в дом приносит.

Следователь приободрился, а может быть, и не так сложно будет отыскать заказчиков.

Аккуратно свернув копию, Суржиков вернул ее в тубус.

– Спасибо, Марат. А почему такое мнение о «Неизвестной»?

– Не знаю, говорят, она действительно приносит неприятности. У Крамского двое детей умерли через год после того, как он ее написал, сам тяжело заболел…

– Может, это совпадение? – возразил Суржиков.

– Может быть, – усмехнулся Гареев. – Но все, кто владел этой картиной, очень плохо заканчивали, только после того как она попала в музей, все дурное вроде бы прекратилось, так что нам теперь не о чем беспокоиться.

– Как сказать, – задумчиво проговорил следователь. – Вон Хруст написал копию, и его убили.

– Значит, картина из музея сбежала, – шутливо заметил художник.

– Думаю, вы не далеки от истины, – пробормотал Суржиков и вернулся в приемную. – Верочка, а вы не можете показать мне квитанции заказов на копии картин известных мастеров или журнал, ну куда вы заносили заказы?

– Мы не в журнал, а в компьютер заносили, ведем специальную базу.

– Мне нужны эти данные.

Верочка послушно залезла в ящик стола в поисках квитанций, потом залезла в компьютер. И на ее лице появилась растерянность.

– Что такое? Куда все делось? – но вдруг хлопнула себя по лбу. – Ой, забыла! Я же все шефу отдала.

– А зачем отдали? – криво усмехнулся Суржиков.

– Так он просил, я и отдала. Мало ли для чего ему понадобились эти сведения? – вздохнула Верочка.

– Понятно, – хмуро буркнул следователь. – А Чарущев скоро будет?

В этот момент хлопнула дверь, послышались шаги, и на пороге вестибюля появился владелец фотостудии.

Завидев следователя, он рассерженно нахмурился:

– Опять вы?! Ну, вы меня достали!..

– Зря вы так реагируете, – едко произнес Суржиков. – Поверьте, я не из любви к вам сюда хожу, а исключительно в интересах следствия. У меня к вам вновь вопросы…

– Что на этот раз вам нужно? – буркнул Чарущев, отпирая дверь в свой кабинет.

– Хочу, чтобы вы посмотрели кое-что, – с загадочной улыбкой произнес Суржиков.

Чарущев уселся в кресло и кивнул:

– Хорошо, показывайте.

Суржиков вытащил копию Крамского и положил ее на стол перед Чарущевым.

Чарущев развернул полотно с таким отвращением, словно в нем находился клубок ядовитых змей. А увидев «Неизвестную», невольно поморщился.

– Что это?

– Вот это я и хотел у вас узнать, ведь вы же эксперт.

Резко отодвинув от себя картину, Чарущев прошипел:

– Это грубая подделка!

– Эта, как вы говорите, «грубая подделка» находилась в Третьяковке, и никто не заподозрил, что подлинник пропал.

– Что вы от меня-то хотите? – взвизгнул Чарущев.

– Хочу, чтобы вы мне подсказали, кто написал эту копию?

– Откуда я знаю! – побагровел от злости владелец фотостудии.

Склонившись над портретом, Суржиков улыбнулся и, словно задумавшись, проговорил:

– А мне нравится эта копия, мастерски сделана. Напоминает кисть Эдуарда Хруста.

Чарущев вдруг мгновенно притих и будто съежился.

– Да, это работа Эдика. Ну вот если вы знаете, к чему этот допрос?

– Как она оказалась в музее? – прервал его Суржиков.

– Да не знаю я! Это его дела. Я Эдику говорил, не связывайся с мошенниками, а он меня, по-видимому, не послушал, за это его и убили.

– А как же конкуренты? Ваша основная версия.

– Не знаю я ничего! Может, и конкуренты, а может, еще кто… – произнес Чарущев с пришибленным видом. – Вы что, не понимаете, и меня могут убить? Посадите меня, что ли, – фальцетом воскликнул он. – У вас меня не достанут!

Суржиков смерил его взглядом и то ли в шутку, то ли всерьез произнес:

– Посмотрим на ваше поведение, Арсений Борисович. Мне нужны имена заказчиков копий картины Крамского «Неизвестная». Они у вас?

Мужчина испуганно захлопал глазами.

– У меня их нет…

– И где же они?

– Видите ли, – у Чарущева задрожали губы, – у меня все документы изъяли.

– Кто? – изумился Суржиков.

– Не знаю, ваш какой-то работник приходил, мужчина молодой, удостоверение показывал.

– И как его имя? – недоверчиво хмыкнул следователь.

– Я не помню, – с мучительным выражением лица простонал Чарущев. – Он так угрожающе разговаривал со мной, что я испугался.

– Меня вы не боитесь, а тут вдруг испугались?

– Честно говоря, я не поверил, что это работник полиции, я почувствовал, что это самый настоящий бандит.

– Вот как, – ядовито протянул следователь. – А почему мне сразу не сообщили?

– Испугался, – вздохнул мужчина. – Вы же все равно защитить меня не можете, а меня могут убить, как Эдика Хруста.

– Вы должны будете сейчас поехать со мной, – холодно сказал Суржиков. – Попробуем составить фоторобот. Или, может быть, вы сами нарисуете этого человека? Вы же художник.

Глава 38

Страшная находка

Девушки сдружились с художниками и почти каждый вечер собирались в квартире Ляльки, чтобы пообщаться. Михаил Дроздовский с самого начала оказывал внимание Ляле Стасовой, а Данила Меньшиков увлекся Маргаритой.

– Ты настолько прекрасна, – вкрадчиво говорил он Вишневской, – что сама не понимаешь! Только тебе необходимо перекрасить волосы в темный цвет – и будешь совершенной копией знаменитой картины.

– Не хочу я быть копией, – морщилась Маргарита.

– А я хочу, чтобы ты мне позировала, – уговаривал Данила.

– Между прочим, – вырвалось у Ляли, – модель, которая позировала Крамскому, прапрабабка Маргариты.

– Да ну! Не может быть! – недоверчиво покосился на девушку Михаил.

– В Курской области, в Миленино, находится ее могила. У них и семейное предание есть! – вспыхнула Ляля. – Правда, Рита?

Маргарита кивнула:

– Да, моя прапрабабка похоронена там, и вполне возможно, что она была знакома с Крамским.

– Так, может быть, нам съездить в Миленино? Если это такое историческое место, – насмешливо прищурился Дроздовский.

В ближайшие выходные они собирались на машине Ляли поехать в Курскую область, но произошли невероятные события, которые сорвали их поездку.

Все средства массовой информации взорвались от известия, что в Лондоне рядом со своим домом был застрелен русский политик, мэр Стерляжинска Иван Башлыков.

А несколькими часами позже неизвестными был тяжело ранен владелец фотостудии «Авторский портрет» Арсений Чарущев.

Суржикова тут же вызвал злой как черт полковник Карсавин и накричал на него:

– Мало нам было убийств?! Если бы вы работали как следует, давно бы уже нашли этого маньяка!..

– Делаем все, что можем, – отвел глаза Суржиков. – Мы установили, что копии с картин Крамского делал Эдуард Хруст. Объявили в розыск неизвестного, который угрожал Чарущеву. Чарущев сам нарисовал его портрет.

– И что? Хоть какой-нибудь результат от этого есть?! – насмешливо процедил начальник. – Или результат – два убийства?

– Одно убийство и покушение.

– Какая разница?! – сердито махнул рукой Карсавин. – Идите работайте, пока еще кого-нибудь не убили.

Прихватив с собой Бричкина, Суржиков выехал на место происшествия.

Работники фотостудии собрались в вестибюле и испуганно пялились на экспертов, работавших в кабинете их шефа.

Суржиков приступил к допросу свидетелей. Но свидетелей как таковых не было. Чарущев сидел у себя в кабинете за закрытой дверью, когда Верочка услышала странный хлопок и отчаянный вопль шефа.

Она влетела в кабинет и увидела истекающего кровью, жутко хрипящего и бьющегося в конвульсиях начальника. Верочка смертельно испугалась и побежала за помощью к художникам. Те вызвали «Скорую» и полицию.

Копающийся в углу на полу эксперт вдруг резко вскочил и позвал Суржикова:

– Егор, иди сюда!

Суржиков пошел, а Бричкин занял его место за столом и продолжил записывать показания.

– Закрой дверь, – попросил Олег.

Следователь послушно захлопнул дверь и подошел к нему.

– Ну, что?

Указав на панель, Олег усмехнулся: