Тайна великого живописца Дитинич Нина
– Представляешь, – замахала руками хорошо набравшаяся Верочка. – Оказывается, у Арсения есть жена и даже ребенок, а я его так любила, – икнула она. – И Ира тоже.
Данила опустился на стул:
– Какая Ира, ты о ком сейчас говоришь?
Верочка положила руку на плечо шатенки и мотнулась в ее сторону.
– Ира, жена Чарущева…
– Да вроде не было у него никакой жены, – заерзал Михаил. – По крайней мере он об этом не говорил никогда.
– Могу документ показать, – подала голос шатенка. – Правда, мы с ним развелись, но ребенок-то его.
– Так вы жена Чарущева? А почему вы сейчас не в больнице? – насмешливо скривился Дроздовский.
Шатенка вдруг зарыдала в голос:
– Нет больше Арсения, умер он.
– Как умер? – растерялся Дроздовский.
– Вот так умер, не приходя в сознание, – подтвердила Верочка, обреченно тряхнув головой.
Все планы Дроздовского рухнули в один момент. «Неизвестно, что у этой девицы в голове, – мрачно думал он. – Оформит наследство на своего ребенка и будет рулить вместо Чарущева, и не пойдут художники в товарищество».
– Надо помянуть вашего мужа и нашего шефа, – потянулся Михаил за бутылкой, разлил водку и произнес речь, достойную Цицерона, и выпил. Другие последовали его примеру. Растроганная словами художника вдова тоже опустошила свою рюмку.
Закусив холодной картошкой, Дроздовский начал коварно выпытывать у вдовы ее планы в отношении фотостудии.
– Конечно, это хорошо, что есть постоянный доход от фотостудии, – разоткровенничалась вдова. – Я и сама могу руководить, что там особенного.
– Не скажите, – аккуратно начал Михаил. – Такого, как ваш муж, трудно найти, он был ас и смог дело поставить «на ура». Ведь этих фотоателье – пруд пруди, а он один сделал так, что студия славилась, клиенты шли к нам, и приносила большой доход.
– Я продолжу его дело, – уперлась вдова. – Все как он буду делать.
– А если у вас не получится, как у него? – со злым лицом доказывал ей Дроздовский. – Он подобрал такого художника, который сделал студии имидж, и клиенты шли к нему.
– Вот он и будет у меня работать, а остальных я уволю.
– Не будет, – сердито буркнул Михаил.
– Это еще почему? – возмутилась вдова Чарущева.
– Потому что этого художника убили, – тоже повысил тон Дроздовский.
Подвыпившая женщина разошлась не на шутку.
– Кто убил? Как они посмели?
С любопытством наблюдавшие за их разговором художники и Верочка переглянулись. Им не понравились намерения вдовы.
– Кто убил и зачем, мы не знаем, – икнула Верочка. – Но студия сейчас работает с убытками, и нужно выплачивать долги.
– Какие еще долги? – возмутилась женщина. – Вы чего там творите без хозяев? Вот я сейчас приду, быстро порядок наведу!
– Сейчас не придешь, – пьяно рассмеялась Верочка. – Я законы знаю, только через полгода можно вступить в права на наследство, а за это время долги знаешь какие вырастут, у тебя денег никаких не хватит!
Вдова рассердилась и встала из-за стола.
– Мы еще посмотрим, чья возьмет! – заявила она и направилась к двери.
– Марат, проводи ее, а то она еще разнесет пол-общежития, – усмехнулся Дроздовский.
Гареев пошел провожать гостью, а оставшиеся принялись горячо обсуждать последние события.
– Оказывается, у Арсения сынок имеется, – ядовито пропел Михаил. – Никогда бы не подумал!
– А может, эта дамочка муженька ухлопала, чтобы наследство получить? – хохотнул Огородников.
– Эта может, – часто закивала головой Верочка. – Злыдня! Ишь, что захотела, нас всех уволить, мы еще ей покажем!..
Глава 42
Поиски похитителя музейных картин
Бричкин разыскал адрес настоящего Аникушкина Юрия Семеновича и приехал к нему домой.
Дверь открыл помятый, опустившийся мужичок неопределенного возраста. Ему можно было смело дать и сорок лет, и семьдесят.
– Юрий Семенович Аникушкин? – раскрыл перед ним свое удостоверение Бричкин.
– Юрий Семенович – я! – прошамкал беззубым ртом мужик. – Чего надо?
Помощник Суржикова понял, что приехал зря: стоявший перед ним алкоголик не вспомнит, что было час назад, а тут надо вспомнить, как он три года назад паспорт потерял.
И тем не менее Бричкин ему этот вопрос задал.
Удивительное дело, но Аникушкин поскреб грязные замусоленные волосы и выдал:
– Мне за пенсией по инвалидности идти, а у меня паспорта на месте нет, я документы под скатеркой держал, дык украли у меня паспорт, а кто, не скажу, не знаю, у меня ведь даже замка на двери нет, сломан. Но теперь я прячу так, что не найдешь, – ухмыльнулся он.
Бричкин показал старику рисунок реставраторов.
– Вот этого человека знаете?
Взяв рисунок грязными, заскорузлыми пальцами, Аникушкин поднес его близко к глазам. Изучив, он медленно замотал головой.
– Не помню, может, и видал, но не помню.
Рисунок – портрет электрика, Бричкин показал соседям по дому, но никто этого мужчину не опознал.
Когда он вернулся в отдел, Суржиков был уже на месте и с кем-то оживленно беседовал по телефону.
Увидев Бричкина, Суржиков закончил разговор и махнул ему рукой, подзывая.
– Тут столько новостей появилось, пока тебя не было.
– А я к Аникушкину ездил, вспомнил он, как паспорт у него три года назад украли, он, бедняга, пенсию по инвалидности не мог получить, вот ему и пришлось побегать тогда, чтобы новый получить, теперь паспорт бережет как зеницу ока. Портрет лжеэлектрика ему показывал, не помнит такого, соседи тоже его не признали, а что у вас?
– Вчера умер Чарущев.
– Да что вы, так быстро?
– Ранение-то тяжелое было. Но у нашего владельца фотоателье объявились наследники.
– И кто это?
– Бывшая жена, у нее с Чарущевым общий ребенок – сын.
– Как интересно, так, может, она его подстрелила? Ну не сама, киллера наняла?..
Суржиков усмехнулся:
– Вряд ли, хотя, судя по характеру выстрела, стрелял далеко не профессионал.
– Вот видите, – удовлетворенно пропел Бричкин, – может, и сама.
– Теперь, что касается огнестрелов: пуля, убившая Жаркова, выпущена из того же оружия, что и пуля, которую мы нашли в доме Лилии Стасовой…
– То есть вы хотите сказать, что в Маргариту Вишневскую и в Жаркова стреляли из одного и того же оружия?
– Именно это я тебе и говорю, – сердито выдал Суржиков. – А вот оружие, из которого стреляли в Чарущева, нигде не засвечено…
– Хорошо бы знать, из какого оружия застрелили Башлыкова, и тогда бы можно было сравнить.
– Узнаем.
– Так что же, Егор Иванович, получается, что Вишневская и Жарков мешали одному и тому же человеку? Может, Чарущеву?
Повеселев, Суржиков заулыбался:
– Сразу видно, мой помощник, меня тоже такие мысли посещают.
– Но доказать-то мы все равно не можем, – вздохнул Бричкин.
– Это как сказать, – Суржиков встрепенулся. – Слушай, а у Чарущева работал художник Михаил Дроздовский? Он, случаем, не сын директора музея Дроздовского? Выясни, пожалуйста.
– Вы думаете, это недостающее звено в цепи Чарущева? – просветлел обрадованный Бричкин.
– Все может быть, не торопи события, а проверь.
Бричкин поплелся к компьютеру, а Суржиков положил на стол свою заветную кожаную папку и, вытащив оттуда бумаги, принялся скрупулезно изучать.
Стрелки часов бежали по кругу. В отделе стояла удивительная тишина, которую взорвал счастливый голос Бричкина.
– Егор Иванович, Михаил Дроздовский – сын заместителя директора Третьяковской галереи Дроздовского Павла Михайловича.
– Интересно, – задумался Суржиков. – Сегодня уже поздно, а завтра с утра придется опять ехать в фотостудию. А ты поезжай с утра к вдовушке, пообщайся с ней, может, что интересное узнаешь…
Когда Суржиков вошел в помещение фотостудии, первой, кого он увидел, была растрепанная, с красными глазами Верочка, рядом с ней стояла бутылка газировки и наполненный водой стакан.
Приблизившись, следователь почувствовал легкий запах перегара, заглушенный духами, и сочувственно улыбнулся:
– Тяжелый вечер выдался?
Держась за голову, Верочка со страдальческим выражением лица простонала:
– Не то слово, вчера поминали Чарущева.
– А вы откуда узнали, что он умер? – удивился Суржиков.
– Так к нам сюда вчера жена его явилась и сказала, что Чарущев умер.
– Как интересно, – оживился следователь. – А она откуда узнала?
– Не могу сказать, наверное, в больнице сказали, – поморщилась Верочка. – Только она заявила, что всех нас уволит, потому что она теперь хозяйка студии.
– Что, прямо так сразу и заявила? – усмехнулся Суржиков.
– Не сразу, – горестно вздохнула Верочка. – Сначала она нам сообщила о смерти Арсения, мы решили помянуть его, и ребята пригласили нас в общежитие. А там… – вспомнив события вчерашнего вечера, она передернулась, – мы немного выпили, а потом Данила Меньшиков с Мишкой Дроздовским приехали, мы еще добавили, и вдова с Мишкой поругалась, стала кричать, что нас всех выгонит.
– И чем все закончилось?
– Марат Гареев пошел провожать ее и не вернулся. А сейчас ни одной души, только я на работу зачем-то пришла, а ни художников, ни фотографов, – развела она руками, – никого нет…
– Да, сложное время вы переживаете, – посочувствовал Суржиков. – А не подскажете, Михаила Дроздовского отец сюда пристроил?
– Да что вы, – возмутилась Верочка. – Это Чарущев ездил, унижался перед отцом Дроздовского, просил, чтобы Мишка у нас поработал, мол, он такой талантливый, без него наша студия пропадет, подлизывался к нему, ведь у Дроздовского отец в администрации Третьяковки. Чарущев знаете какой змей был, везде ради своей выгоды проползет.
– Надо же, как вы хорошо своего начальника знаете.
– Еще бы, – блеснули ее глаза злорадством. – Я много чего про него знаю, только, что у него жена была с сыном, не знала, – с запоздалой обидой и ревностью выдохнула она.
– Так, может, он сам не придавал значения ни жене, ни ребенку, – вкрадчиво пропел Суржиков. Ему не понравилось, что Верочка отвлеклась от важной темы. – Может, чайку попьем? Все равно у вас клиентов нет.
– Хорошо, – Верочка пошла в приемную у кабинета Чарущева, принесла электрический чайник, чай, сахар с лимоном и чашки.
– Это то, что вам крайне необходимо сейчас, – довольно потер руки Суржиков.
Налив чая, Верочка бросила в свою чашку лимон, размешала сахар и с наслаждением сделала глоток.
– Восхитительно, – прошептала она. – У меня даже голова перестала болеть.
– Замечательно, я рад. Так вы говорите, вы своего шефа видели насквозь?
Допив чай, Верочка блаженно закрыла глаза.
– Не то слово, сейчас я понимаю, что дрянь он был редкостная.
– Да что вы?! – удивился Суржиков. – И в чем же это выражалось?
– Все, что он делал, делал только для собственной выгоды. Он везде искал клиентов, он даже в дорогой клуб вступил для того, чтобы толкнуть картины или найти заказчика на портреты.
– Это тот клуб, в котором убили Эдуарда Хруста?
– Да, – ответила она. – Если бы не Чарущев, Эдуарда бы не убили, я знаю это точно. Буквально перед смертью Эдика я слышала, как они ругались, и подслушала, как Хруст обвинял Арсения в каких-то махинациях.
– Как вы думаете, о каком мошенничестве говорил Хруст?
– Мне кажется, речь шла о подделках старинных картин, – усмехнулась Верочка, – ведь Эдик прекрасно делал копии, точь-в-точь как настоящие полотна. – Она помолчала немного и произнесла: – Думаю, Арсений обманывал покупателей, продавал им копии как настоящие картины, кто-то узнал об этом и убил сначала Эдика, а потом Чарущева.
– А как же девушка и фотограф? – спросил с любопытством Суржиков. – Их кто убил?
– Ну, вы же нашли в сейфе у шефа и сумочку девушки, и ежедневник Димы Красилина, и денег кучу, мы же все здесь понятыми были. Неужели это Чарущев? Вот гад!.. – вырвалось у Верочки. – Извините, но у меня до сих пор в голове не укладывается, что он все это мог совершить.
– Перед смертью Чарущева вы замечали что-нибудь странное?
Верочка глубоко задумалась:
– В тот день он с кем-то разговаривал в своем кабинете, я сначала подумала, что он по телефону. А потом услышала, как ему кто-то отвечает, голос вроде женский был, я еще удивилась, когда мимо меня успел кто-то пройти, что я не заметила.
– Любопытно, – хмыкнул Суржиков. – Может, он через окно с кем-то говорил, оно же было открыто настежь.
– Вполне возможно, – согласилась Верочка. – А вскоре раздались хлопок и жуткий крик, никак не могу этого забыть.
Глава 43
Неожиданные наследники
Алексей Бричкин быстро нашел дом Ирины Чарущевой. При разводе она оставила фамилию бывшего мужа. Солидный кирпичный дом, в котором располагалась квартира вдовы, находился в двух кварталах от дома Чарущева.
Смазливая шатенка с ярким макияжем, в обтягивающих бриджах и открытой блузке открыла дверь и, увидев удостоверение, раздраженно поинтересовалась:
– Что нужно от меня доблестной полиции?
– Я должен вам задать несколько вопросов по поводу Арсения Чарущева, – произнес Бричкин.
– Проходите, – неохотно бросила она.
Хозяйка привела его в просторную кухню-столовую, где было устроено подобие бара.
– Присаживайтесь, – кивнула она на высокий круглый табурет рядом со стойкой. – Сок, кофе?
Бричкин отказался от напитков и, забравшись на табурет, сразу взял быка за рога.
– Как вы узнали, что Чарущев Арсений Борисович находится в больнице?
– Очень просто, – пожала она плечами. – Увидела по телевизору, что в него стреляли и ранили, узнала по «Скорой», куда его отвезли, и сразу поехала туда. Меня, правда, в реанимацию не пустили, но я с врачами беседовала, контролировала его лечение.
– А как вы узнали, что он умер?
Вдова вызывающе подбоченилась.
– Надеюсь, вы меня в покушении не подозреваете, а то, знаете, вопросы у вас какие-то странные.
– Обычные вопросы, – нахмурился Бричкин.
– Значит, мне показалось, – томно протянула она. – О смерти Арсения мне его доктор сообщил, я же родственница, хоть и бывшая.
– Где вы были пятнадцатого августа с четырнадцати до пятнадцати часов?
Чарущева с негодованием уставилась на Бричкина.
– Вы с ума сошли?! Я не помню, что я вчера делала, а вы спрашиваете меня про пятнадцатое августа!
– Попытайтесь вспомнить, потому что при совершении любого преступления возникает, как правило, первый вопрос – кому это выгодно? – коварно ввернул Бричкин. – А вы главная наследница.
Женщина сначала разозлилась, потом надулась, но вдруг воскликнула:
– Вспомнила, я же в это время в салоне красоты была, там по телевизору Арсения и увидела.
Бричкин поскучнел.
– Адрес салона назовете?
– Конечно, – обрадовалась она. – Так что свидетелей у меня полно, я как в десять часов пришла, и только после пяти все процедуры закончились.
– Это хорошо, проверим. А почему вы разошлись с мужем?
Вдова оскорбленно дернулась.
– А какое это имеет отношение к делу?
– Если спрашиваю, значит, имеет, – процедил Бричкин.
– Бросил он меня, а что? Да и мне его гульба по молодым девкам надоела!
В глубине квартиры послышались шаги, и на кухню заглянул молодой усатый парень, в котором Бричкин узнал художника Марата Гареева из фотостудии.
– Здравствуйте, Марат. Вдову утешаете? – ухмыльнулся Бричкин. – И как давно вы знакомы?
– Вчера познакомились, – смущенно ответил Гареев. – Ирина пришла в фотостудию, сообщила, что шеф умер, мы организовали поминки, а потом я Иру проводил, уже поздно было, на улице сейчас небезопасно, вот я и остался.
– Ладно, мне все в принципе понятно, – поскучнел Бричкин. – Что ж, госпожа Чарущева, вы пока свободны, если что-то вспомните, вот моя визитка.
Бричкин вернулся в отдел, начальник сидел перед компьютером и, подняв глаза, спросил:
– Ну, как дела?
– Сейчас расскажу, есть что-то новое?
– А как же! – усмехнулся Суржиков. – Оказывается, Верочка во время допроса забыла рассказать кое-что очень важное, но сейчас, с появлением вдовы шефа, ее память удивительным образом улучшилась. Так вот, она утверждает, что минут за пятнадцать-двадцать до выстрела Чарущев разговаривал с кем-то через открытое окно. Верочка была уверена, что это была женщина, так, может, это была наша вдова?
– Не может, – вздохнул Бричкин. – У Чарущевой алиби, весь салон красоты может подтвердить, что она весь день не выходила оттуда.
– Жаль, – вздохнул Суржиков, – а такая версия была, – с сожалением покачал он головой. – Так что же это была за женщина?
– Да мало ли у него было женщин, – возмутился Бричкин. – Может, какая-нибудь мимо проходила или дворничиха…
– Дворник там мужчина, но женщин у Чарущева действительно была тьма, ты давай пообщайся с ними, – усмехнулся Суржиков. – А я пока киллером займусь.
Бричкин навострил уши.
– Каким еще киллером?
– Киллером, который пытался убить Маргариту и убил Жаркова. Самое интересное, он недавно засветился и в Англии, так что не исключено, что смерть Башлыкова тоже его рук дело.
Помощник ошеломленно захлопал глазами.
– Надо же! А как вы его нашли?
– Дело счастливого случая. Когда киллер пытался убить Маргариту, то он и его машина попали в объективы видеокамер, понатыканных на каждом сантиметре в Жуковке, его уже взяли, и я сейчас еду на допрос. А ты давай знакомься с барышнями господина Чарущева. Все телефоны в базе его мобильника.
У Бричкина свело скулы от обиды.
– Вот так всегда, – пробормотал он. – Шефу настоящие преступники, а мне мелочовка – в бабах копаться… – Но делать нечего, и он потащился к сейфу, где хранился мобильный телефон Чарущева.
Суржиков тем временем беседовал с молодым, невзрачным на вид парнем.
– Вы Быков Валерий Петрович?
– Он самый, – буркнул парень.
– Что вы делали тридцатого июля в районе часа ночи в подмосковной Жуковке?
– Ездил в гости к любимой девушке, – глядя исподлобья, проронил Быков.
– Как имя девушки?
– Лиза.
– Ее адрес?
– Не знаю, она мне на словах сказала, как доехать, я, дурак, и поперся ночью…
– И забрались через забор?
– Да, думал, она с каким-нибудь мужиком мне изменяет, и полез, а это чужой дом оказался. За проникновение на чужую территорию я отвечу, перед хозяевами извинюсь, а вот за то, что вы мне шьете, отвечать не собираюсь.
– А что мы шьем вам, Валерий Петрович?
Быков уставился в угол.
– За что-то же вы меня задержали.
– В вашем доме в тайнике нашли оружие, из которого стреляли в Маргариту Вишневскую и убили Геннадия Жаркова, как вы это объясните?
– Никакого оружия в моем доме быть не могло, людей этих не знаю, – окрысился подозреваемый. – Мне его подложили.
– На оружии были обнаружены ваши отпечатки пальцев…
– Этого не может быть, – сорвалось у Быкова. – Это, типа, я не при делах.
– Хотите сказать, что протерли оружие, – усмехнулся Суржиков. – Видимо, плохо протерли, потому что ваши биологические следы мы обнаружили. Зачем вы неделю назад ездили в Лондон?
– В туристическую поездку.
– И в это время там был застрелен некто Иван Башлыков, вам не кажется это совпадение странным?
– Никакого Башлыкова я не знаю, – злился Быков.
Суржиков грустно взглянул на парня:
– Вы зря отпираетесь, я бы на вашем месте сотрудничал со следствием и сдал тех, кто заказал вам убить всех этих людей, иначе попадете в «Черный дельфин», уверен, вы слышали о таком.
– Можно подумать, что если я весь этот бред возьму на себя, то я туда не попаду, – зловеще засмеялся Быков. – Если у меня не будет выбора, то я предпочту английскую тюрьму.
– Зря надеетесь, господин Башлыков является гражданином России, как, впрочем, и Жарков, и Вишневская, и вы, и Чарущев, – изрек Суржиков и заметил, что Быков вздрогнул. – Я вижу, имя господина Чарущева произвело на вас впечатление, оно вам знакомо? Это вы тяжело ранили его?
– Если бы я стрелял, я бы не промазал, – усмехнулся Быков.
Сколько Суржиков ни бился, как ни пытался припереть Быкова фактами, тот упирался изо всех сил и от всего отказывался.
Злой и расстроенный, Суржиков вернулся в следственный комитет.
Бричкин заканчивал разговор с последней дамой из списка Чарущева.
– Ну что?! – воскликнул он, увидев шефа.
Читать бесплатно другие книги:
