Круглосуточный книжный мистера Пенумбры Слоун Робин

Повстанческий альянс

На Манхэттене ливень — темный, грохочущий поток. Мы укрылись в гипер-изысканном отеле, которым владеет друг Нила по имени Андрей, тоже исполнительный директор какого-то стартапа. Отель называется «Нортбридж»[15], и это идеальное хакерское логово: розетки через каждые три фута, вайфай такой густой, что почти виден глазом, а внизу прямое подсоединение к интернет-кабелю, что тянется под Уолл-стрит. Если «Дельфин и якорь» был средой Пенумбры, то здесь стихия Нила. Его узнает портье. Они с коридорным дают друг другу пять.

Холл «Нортбриджа» — это биржа всех нью-йорских стартаперов: если двое или больше сидят вместе, поясняет Нил, то скорее всего это новая компания вычитывает положения устава. Мы, сгрудившиеся за низким столиком, сделанным из магнитофонных катушек, могли бы, по-моему, сойти если не за коммерческую компанию, то хотя бы за какую-нибудь свежесозванную партию. Мы — небольшой Повстанческий альянс, а Пенумбра наш ОбиВан. И все мы знаем, кто такой Корвина.

Нил перемывает кости Первого читателя все время, что мы тут сидим:

— И черт его знает, что за усики, — не унимается он.

— Они при нем со дня нашего знакомства, — говорит Пенумбра, кое-как улыбнувшись. — Но тогда он не был таким косным.

— А каким был? — спрашиваю я.

— Как все мы — как я. Любознательным. Сомневающимся. Ну а что, я до сих пор сомневаюсь — во многом сомневаюсь.

— Ну, сейчас-то он кажется довольно… самоуверенным.

Пенумбра хмурится.

— Ну а почему бы не казаться? Он Первый читатель, и ему хочется, чтобы наше братство оставалось таким, каково оно есть.

Пенумбра хлопает худым кулаком по мякоти диванчика.

— Он не поддастся. Не станет пробовать новое. И нам тоже не позволит.

— Но у них в Festina Lente компьютеры есть, — напоминаю я.

Вообще-то у них там целая цифровая жандармерия.

Кэт кивает.

— Да, они, похоже, изрядно продвинутые.

— Ай, это только наверху, — отвечает Пенумбра, крутя в воздухе пальцем. — Компьютеры годятся для мирской деятельности Festina Lente — но не для Неразрывного Каптала. Там никогда.

— И телефоны, — замечает Кэт.

— Ни телефонов. Ни компьютеров. Никаких механизмов, — говорит Пенумбра, качая головой, — которых не мог бы использовать сам Альд Мануций. Электрические лампы — вы не поверите, какие жаркие споры кипели вокруг них. Двадцать лет споров.

Он хмыкает.

— Не сомневаюсь, Мануций с радостью бы обзавелся лампочкой-другой.

Все молчат.

Наконец заговаривает Нил.

— Мистер Пи, вы не должны сдаваться. Я могу финансировать ваш магазин.

— Да ладно, забудем про магазин, — говорит Пенумбра, махнув ладонью. — Я люблю наших клиентов, но есть лучший способ послужить им. Я не буду цепляться за привычное, как Корвина. Если нам удастся вывезти Мануция в Калифорнию… если вы, дитя мое, сумеете сделать то, о чем говорили… никому из нас магазин больше не понадобится.

Мы сидим и планируем. В идеальном мире, решаем мы, этот codex vitae мы притащили бы на гугловский сканер и отдали бы во власть его паучьих лап. Но вынести книгу из Читального Зала мы не сможем.

— Болторез, — говорит Нил. — Нужен болторез.

Пенумбра качает головой.

— Все нужно сделать втайне. Корвина обнаружит пропажу и бросится в погоню, а у Festina Lente гигантские возможности.

И куча юристов на подхвате. Кроме того, чтобы поручить Мануция заботам Гугла, нам не нужна сама книга. Она нужна нам в электронном виде. Поэтому я спрашиваю:

— А если мы, наоборот, принесем сканер туда?

— Он не передвижной, — возражает Кэт, качая головой. — Ну, то есть его можно перемещать, но это целое дело. Чтобы перевезти его в Библиотеку Конгресса и там смонтировать, потребовалась неделя.

Ну, значит, нужен другой инструмент или другие люди. Нужен сканер, специально приспособленный для тайного применения. Нам нужен Джеймс Бонд с дипломом библиофила. Нам нужен… Погодите-ка. Я знаю, кто именно нам нужен.

Я хватаю ноут Кэт и отправляюсь на пиратский книжный ресурс Бурчалы. Рою вглубь архивов — глубже, глубже, глубже, — до самых первых его затей, с которых все начиналось… Вот оно.

Я поворачиваю экран, чтобы все видели. На экране четкое фото Бурческопа-3000: книжного сканера, сделанного из картона. Запчасти можно взять из старых коробок; их разделывают на лазерном станке, прорезая под точным углом нужные пазы и язычки. Сцепляя части вместе, получаешь раму, которую, окончив работу, складываешь обратно в плоский лист. Предусмотрено два гнезда для фотоаппаратов. Все умещается в небольшую сумку.

Фотики — обычные вшивые туристические мыльницы, которые можно найти где угодно. Именно в раме состоит оригинальность конструкции. Имея только фотик, пришлось бы выгибаться, удерживая книгу под нужным углом, и каждый раз тянуться, чтобы перелистнуть страницу. Работы на несколько дней. Но с двумя фотиками, установленными рядом на Бурческопе-3000, под надзором программы, написанной самим Бурчалой, ты в один щелчок получаешь снимок целого книжного разворота, с идеальным фокусом, в идеальном ракурсе. Высокоскоростной, но низкобюджетный аппарат.

— Он из картона, — поясняю я, — так что проходит сквозь металлодетекторы.

— Чтобы можно было пронести в самолет? — уточняет Кэт.

— Нет, чтобы можно было пронести его в библиотеку, — отвечаю я.

У Пенумбры расширяются глаза.

— В любом случае, Бурч публикует схему. Загружаем ее. И остается только собрать запчасти и найти лазерный резак.

Нил кивает и указывает на окружающее нас помещение, захватывая холл.

— Здесь собираются самые фанатичные компьютерщики Нью-Йорка. Полагаю, лазерный резак мы добудем.

При условии, что у нас будет Бурческоп-3000, собранный и работающий, нам понадобится еще и отсутствие помех в Читальном Зале. Codex vitae Мануция огромен, и сканировать его придется не один час.

Кто это провернет? Пенумбра слишком хрупок для шпионажа. Кэт и Нил хорошо сгодятся в пособники, но у меня иной замысел. Едва на горизонте замаячила миссия сканировать книгу, я решил: сделаю это сам.

— Я тоже хочу пойти, — настаивает Нил. — Это же суть приключения!

— Не заставляй меня вспоминать твое прозвище из «Ракет и Магов», — говорю я, поднимая палец. — Среди нас девушка.

Я делаю серьезное лицо.

— Нил, у тебя компания, сотрудники и клиенты. Ты за них отвечаешь. Если тебя схватят или, е-мое, не знаю, арестуют, будет нехорошо.

— А тебя, значит, арестуют, и ладно, Клеймор Красно…

— Э! — обрываю я его. — Во-первых, я толком ни за кого не отвечаю. Во-вторых, я вообще-то уже как бы член Каптала.

— Вы решили Загадку Основателя, — кивает Пенумбра. — Эдгар за вас поручится.

Я договариваю:

— А кроме того, Вор в этом сценарии — я.

Кэт понимает бровь, и я терпеливо объясняю:

— Он Воин, ты Волшебник, я Вор. Этого разговора никогда не было.

Нил медленно кивает, один раз. Лицо у него кислое, но он больше не спорит. Отлично. Я отправлюсь туда и принесу не одну книгу, а две.

От входной двери в «Нортбридж» тянет холодным сквозняком, и в холл выпрыгивает из-под дождя Эдгар Декл. Его круглое лицо обрамлено капюшоном туго сидящей пластиково-фиолетовой куртки. Пенумбра машет ему рукой. Кэт встречается со мной взглядом: похоже, ей тревожно. Сейчас состоится решающий разговор. Если мы хотим проникнуть в читальню и добраться до Мануция, Декл — наш ключ, поскольку у него-то ключ и хранится.

— Сэр, я слышал про магазин, — объявляет Декл, отдуваясь и усаживаясь на скамью рядом с Кэт. Осторожно стаскивает капюшон.

— Не знаю, что и сказать. Это кошмар. Я потолкую с Корвиной. Я могу его уговорить…

Пенумбра поднимает ладонь, а затем выкладывает Деклу все. Рассказывает про мой журнал, про Гугл и Загадку Основателя. Сообщает о своем предложении Корвине и о полученном от Первого читателя отказ.

— Что ж, я поработаю над ним, — говорит Декл. — Я буду время от времени упоминать про это, чтобы понять, не…

— Нет, — обрывает его Пенумбра. — Его не убедить, Эдгар, и я не собираюсь тратить на это время. Я все же чуток постарше тебя, мальчик. Я не сомневаюсь, что codex vitae можно расшифровать сегодня: не через десять лет, не через сотню, а сегодня!

Тут до меня доходит, что Корвина — не единственный обладатель железной уверенности в собственной правоте. Пенумбра всерьез верит, что компьютеры помогут ему осуществить мечту. Не странно ли, что я, человек, который воскресил эту идею, совсем не так уверен в успехе?

У Декла расширяются зрачки. Он озирается, будто опасаясь, что сюда, в «Нортбридж», мог прокрасться кто-нибудь из черных балахонов. Это вряд ли: я сомневаюсь, что в холле найдется хотя бы один человек, который в последние годы дотрагивался до бумажной книги.

— Вы шутите, сэр, — лепечет он. — Ну, то есть я помню: когда вы велели мне ввести все названия в компьютер, вы так волновались — но я думать не думал… — Он переводит дух.

— Сэр, это против правил нашего братства.

Значит, это именно Эдгар Декл собрал нашу магазинную базу данных. Я внезапно чувствую к Деклу цеховую приязнь. Мы оба барабанили по одной и той же куцей стукотливой клавиатуре.

Пенумбра встряхивает головой.

— Это лишь кажется необычным, мальчик мой, потому что мы застряли в тупике, — говорит он. — Корвина нас заморозил. Этот Первый читатель не следует истинному духу Мануция.

Глаза у Пенумбры, как синие лазеры, длинным пальцем он тычет в кассетный стол. — Он был авантюристом, Эдгар!

Декл кивает, но по-прежнему выглядит встревоженным. Его щеки все сильнее розовеют, и он то и дело запускает пальцы в шевелюру. Не все ли перевороты начинаются так? Тесный кружок, бизнес-планы шепотом?

— Эдгар, — ровно произносит Пенумбра. — Из всех моих учеников ты мне дороже всех. Мы много лет проработали бок о бок в Сан-Франциско. В тебе есть истинный дух Каптала, мой мальчик.

Пенумбра умолкает, и продолжает.

— Одолжи нам на одну ночь ключ от Читального зала. Это все, чего я прошу. Клэй не оставит следов. Ручаюсь.

Выражение лица Декла неопределенно. Волосы у него мокрые и всклокоченные. Он подыскивает слова:

— Сэр, я и не думал, что вы… и не представлял… сэр. — Он умолкает.

Холла «Нортбриджа» больше нет. Вся Вселенная — это лицо Эдгара Декла, задумчивый изгиб его губ и вероятность того, что он скажет «нет» или…

— Да.

Он выпрямляет спину.

Глубоко вдыхает и повторяет:

— Да. Конечно, я помогу вам, сэр.

Он отрывисто кивает и улыбается.

— Конечно.

Пенумбра растягивает губы в усмешке.

— Я умею выбирать продавцов, — говорит он и тянется через стол потрепать Декла по плечу.

Отрывисто смеется.

— Уж я знаю, кого выбрать!

План готов.

Завтра Декл принесет запасной ключ в конверте на мое имя и передаст через местного консьержа. Мы с Нилом найдем возможность изготовить Бурческоп, Кэт сходит в нью-йоркский офис Гугла, а Пенумбра переговорит с несколькими черными мантиями, сочувствующими его позиции. Когда стемнеет, я возьму ключ и сканер и проберусь в секретную библиотеку Неразрывного Каптала, где освобожу Мануция — и еще кое-кого.

Но это все завтра. А сейчас Кэт уединилась у себя в номере. Нил тусуется с кучкой нью-йоркских стартаперов. Пенумбра одиноко сидит в гостиничном баре, греет в ладонях тяжелый стакан с чем-то золотистым, погрузившись в мысли. Здесь он смотрится довольно странным персонажем: на несколько десятилетий старше любого в этом лобби; голова его бледным маяком мерцает в искусственных сумерках.

Я сижу один на низком диванчике, пялюсь в экран ноутбука и думаю, как бы добраться до какого-нибудь не слишком отдаленного лазерного резака. Нилов приятель Андрей дал нам адреса двух разных хакерских контор на Манхеттене, но резак оказался только в одной, и он плотно занят на недели вперед. Все что-то мастерят.

Я предполагаю, что кого-нибудь где-нибудь тут может знать Мэт Миттельбранд. В этом городе должна найтись мастерская по изготовлению декораций, где есть нужный нам инструмент. Я выстукиваю на телефоне сигнал бедствия:

срочно нужен лазерный резак в НЙ. Есть идеи?

Проходит тридцать семь секунд, и Мэт отвечает:

спроси бурчалу.

Ну конечно. Я не один месяц потратил, лазая по его библиотеке, но ни разу не постил на его сайте. А ведь у него там оживленный форум, где люди оставляют запросы на нужные им книги, а потом оскорбляются качеством полученного. Есть технический раздел, где обсуждают матчасть книжной оцифровки: именно там появляется сам Бурчала, отвечая на вопросы кратко, по сути и без прописных букв. Там-то я и прошу помощи:

Привет всем. Я из помалкивающей части Бурчематрицы, пишу впервые. Мне нужен лазерный резак «Эпилог» (или аналог), указанный в инструкции на Бурческоп-3000, в Нью-Йорке, сегодня. Я намерен в ближайшие часы тайно сканировать книгу, это одна из самых важных книг в истории полиграфии. Иначе говоря: она может быть поважнее Поттера. Поможет кто-нибудь?

Затаив дыхание, я три раза проверяю орфографию и отправляю пост.

Надеюсь, антипиратский патруль компании Festina Lente это не прочтет.

Комнаты в «Нортбридже» весьма похожи на белые контейнеры из гугловского городка: длинные и низкие помещения с электричеством, водой и интернетом. Тут, правда, есть еще и узкие кровати, но это явно неохотная уступка хлипкости биологических существ.

Кэт сидит на полу по-турецки, в трусах и красной футболке, склоняясь к ноуту. Я сижу над ней на краю кровати, моя читалка заряжается от ее сети — хм, в прямом смысле, — и я в четвертый раз перечитываю «Хроники поющих драконов». Кэт наконец немного взбодрилась после разочарования насчет ПМ и, обернувшись ко мне, говорит:

— Слушай, ну это правда потрясно. Как это я могла ни разу не слышать об Альде Мануции.

Статья «Википедии» о нем открыта у Кэт на экране. Мне уже знакомо это ее воодушевление — с таким же лицом она рассуждает о сингулярности.

— Я всегда думала, что рецепт бессмертия скорее, ну, в каких-нибудь нанороботах, которые восстанавливают мозг, — говорит она. — Но уж никак не в книгах.

Я хочу быть искренним:

— Я не уверен, что в книгах есть какие-то рецепты. Ну, пойми. Это же секта. Самая настоящая.

Кэт хмурится.

— Но неизвестная книга, написанная самим Альдом Мануцием, все равно страшно важна, секта там или не секта. А потом попробуем вернуть мистера Пенумбру в Калифорнию. Будем сами управлять магазином. У меня есть маркетинговый план.

Кэт все это пропускает мимо ушей.

— В Маунтин-Вью есть специальная группа, — говорит она. — Нужно рассказать им. Она называется «Гугл навсегда». Работает над продлением человеческого века. Лечение рака, восстановление органов, исправление ДНК.

Ну, это уже смешно.

— А заморозкой не балуются?

Она бросает на меня колючий взгляд.

— У них структурный подход.

Я запускаю пальцы в ее волосы, еще влажные после душа. Она пахнет чем-то цитрусовым.

— Я просто не понимаю этого, — говорит Кэт, снова оборачиваясь и глядя на меня. — Как ты можешь мириться с тем, что наша жизнь такая короткая? Она такая короткая, Клэй.

Сказать по совести, моя жизнь демонстрирует множество странных, подчас неприятных свойств, но краткости среди них пока не было. Кажется, прошла целая вечность с того дня, как я пошел в школу, и целая техносоциальная эпоха миновала с тех пор, как я переехал в Сан-Франциско. Тогда еще нельзя было зайти в интернет с телефона.

— Каждый день узнаешь что-нибудь удивительное, — говорит Кэт. — Вот, например, что в Нью-Йорке есть тайная подземная библиотека…

Она замолкает и делает большие глаза, что получается очень смешно.

— …и понимаешь, сколько же еще всего не известно. Восемьдесят лет — это мало. Да и сто. Хоть сколько. Это просто не то.

Голос у нее становится неровным, и я понимаю, насколько глубоко это тревожит Кэт Потенте.

Я наклоняюсь, целую ее в висок и шепчу:

— И ты правда заморозила бы свою голову?

— Я бы заморозила ее без малейших колебаний.

Она смотрит на меня, и говорит серьезно.

— Я бы и твою тоже заморозила. И через тысячу лет ты бы мне спасибо сказал.

Пирожки на ходу

Наутро, когда я просыпаюсь, Кэт уже нет, она отправилась в нью-йоркский Гугл. В почте меня дожидается письмо — копия ответа с форума Бурчалы. Время отправки — 3:05 утра, а отправитель — твою ж дивизию! Сам Бурчала. Сообщение очень простое:

поважнее поттера, да? уточните, что нужно.

Я слышу, как бьется мое сердце. Невероятно.

Бурчала живет в Берлине, но похоже, много времени проводит в разъездах, проворачивая спецоперации по оцифровке книг то в Лондоне, то в Париже, то в Каире. Может, когда и в Нью-Йорке. Его настоящего имени никто не знает. Как он выглядит, никому не ведомо. Он может оказаться женщиной, а то и собирательным персонажем. В моем воображении, однако, Бурчала — мужик, чуть постарше меня. В моем воображении он работает в одиночку — топает в Британскую библиотеку в сером пуховике, скрывая под одеждой, будто бронежилет, картонные детали своего книжного сканера — но у него повсюду есть союзники.

А вдруг мы познакомимся. А вдруг подружимся. Может, я стану его помощником-хакером. Только нужно держаться естественно, а то еще подумает, что я из ФБР или, того хуже, из Festina Lente. Поэтому я пишу:

Привет, Бурчала! Спасибо за ответ, чувак. Я твой фана…

Э, нет. Стираю и начинаю заново:

Привет. Мы найдем камеры и картон, но не нашли лазер. Можешь помочь? P.S. Ладно, должен признать, что Роулинг это не хвост собачий… но и Альд Мануций не хуже.

Жму «Отправить», захлопываю ноут и иду в ванную. С мыслями о героических хакерах и замороженных головах втираю в волосы шампунь под горячим, промышленной мощности нортбриджским душем, очевидно, сконструированным не для людей, а для роботов.

Нил дожидается меня в лобби, доедая миску пустой овсянки и прихлебывая капустный шейк.

— Слушай, — говорит Нил, — а у тебя в номере биометрический замок?

— Нет, только карта-ключ.

— А мой должен узнавать меня в лицо, но он меня не впускает.

Нил хмурится.

— Наверное, распознает только белых.

— Продай своему другу софт понадежнее, — советую я. — Расширяйся в гостиничный бизнес.

Нил закатывает глаза.

— Ага. Не думаю, что мне хочется еще куда бы то ни было расширяться. Я тебе говорил, что получил письмо от Национальной безопасности?

Вот так номер. Не по поводу ли Бурчалы? Да нет, это смешно.

— В смысле, типа, недавно?

Нил кивает.

— Они хотят приложения для распознавания разных типов телосложения под плотной одеждой. Типа паранджи и в этом духе.

Ф-фу, пронесло.

— Будешь писать?

Нил морщится.

— Ни за что. Даже не будь идея столь мерзкой — а она мерзкая, — у меня и без них полно работы.

Он потягивает коктейль, и по соломинке вверх ползет ярко-зеленый цилиндр.

— Ты же такое любишь, — бросаю я. — Гнаться аж за пятью зайцами сразу.

— Ну да, за пятью, — говорит Нил. — Но не за целым же стадом зайцев. Чувак, у меня нет партнеров. Нет специалистов по развитию. И сам я давно не делаю ничего интересного!

Нил имеет в виду код — или сиськи, не уверен.

— Если честно, чего мне на самом деле хочется, так это быть ВК.

Нил Ша, венчурный капиталист. В шестом классе мы о таком не мечтали.

— Так за чем дело стало?

— Хм, ты, наверное, переоцениваешь прибыль от «Анатомикс», — отвечает Нил, подымая брови. — Это совсем не Гугл. Чтобы стать ВК, нужно до хера К. А у меня есть лишь несколько контрактов на пятизначные суммы с производителями видеоигр.

— Ну, и киностудии, верно?

— Ш-ш, — отвечает Нил, окидывая холл взглядом, — Про это никто не должен знать. Там такие серьезные бумаги, чувак.

Пауза.

— Бумаги за подписью Скарлетт Йохансон.

Мы едем в подземке. Ответ от Бурчалы пришел после завтрака, и он был следующим:

бурческоп 3к ждет вас на Джей-стрит, 11, в Дамбо[16].

спросите особый «хогвартс». но без грибов.

Это, наверное, самое обалденное письмо из всех, что падали в мой ящик. Шпионская явка, и мы с Нилом сейчас туда едем. Мы назовем условную фразу и получим взамен книжный сканер для спецопераций.

Поезд качается и дребезжит в тоннеле под Ист-Ривер. В окнах чернота. Нил, положив ладонь на поручень над головой, говорит:

— Точно не хочешь пойти в бизнес? Ты бы мог поднять проект с паранджой.

Он лыбится и поднимает брови, и я понимаю, что он говорит всерьез, по крайней мере про развитие.

— Я однозначно худший кандидат на развитие твоего бизнеса, — отвечаю я. — Гарантирую. Тебе пришлось бы меня уволить. Я бы все развалил.

Я не шучу. Пойти работать к Нилу — значит сломать саму основу нашей дружбы. Он стал бы Нил Ша, босс, или Нил Ша, бизнес-наставник — а вовсе не Нил Ша, владыка подземелий.

— Я бы тебя не уволил, — говорит Нил. — Просто понизил бы.

— Куда, в подмастерья Игорю?

— У Игоря подмастерье уже есть. Дмитрий. Суперумница. Тебя можно было бы определить в подмастерья к Дмитрию.

Не сомневаюсь, этому Дмитрию шестнадцать. И этот разговор мне не по нутру. Я меняю тему:

— Эй, а как насчет самому снимать фильмы? — спрашиваю я. — Показать всю мощь Игоревых жвал. Основать новый Пиксар.

Нил кивает, потом молчит с минуту, обдумывая услышанное. Наконец:

— Я бы со всей душой. Будь у меня знакомый режиссер, я бы нанял его немедля.

Нил задумывается.

— Или ее. Только если это будет она, я бы, наверное, финансировал ее через свой фонд.

Точно: фонд Нила Ша для женщин-художниц. Налоговое убежище, открытое по рекомендации ушлого бухгалтера из Силиконовой долины. Нил попросил меня сделать временный сайтик, чтобы все выглядело более-менее официально, и этот сайтик поныне остается вторым по депрессивности из моих творений. (На верхней ступеньке по-прежнему ребрендинг «НовоБублика» под Старый Иерусалим.)

— Так найди режиссера, — говорю я.

— Вот ты и найди, — парирует Нил.

Ну точно в шестом классе. Потом в его глазах вспыхивает какая-то мысль:

— Вообще-то… точняк. Да. В обмен на финансирование этого приключения, Клеймор Краснорукий, я прошу тебя об этой услуге.

И низким голосом владыки подземелий:

— Ты найдешь мне режиссера.

Мой телефон выводит нас к нужному дому в Дамбо. Это тихая улица, идущая вдоль реки, рядом с огороженной площадкой, заставленная трансформаторами высокого напряжения. Здание темное и узкое, даже хуже, чем у Пенумбры, и куда менее ухоженное. Судя по виду, недавно здесь был пожар: от дверного проема тянутся вверх длинные черные ожоги. Дом выглядел бы заброшенным, если бы не две детали. Во-первых, широкий виниловый баннер, криво растянутый на фасаде и сообщающий: «Пирожки на ходу». Во-вторых, тянущийся откуда-то теплый запах пиццы.

Внутри полный бардак — да, пожар определенно был, — но воздух плотный и ароматный, напичканный углеводами. У входа садовый стол, на нем щербатый кассовый аппарат. А дальше стайка краснощеких подростков суетится в наскоро обустроенной кухне. Один неловко крутит над головой тесто; другой шинкует помидоры, лук и перец. Еще трое просто стоят, болтают и смеются. Позади них высокая печь для пиццы, голый покореженный металл с широкой синей полосой посередине. У печи есть колеса.