Игольное ушко Фоллетт Кен
– Нисколько. – Тот улыбнулся.
– Мэвис, поставь гостю чашку чая, – обратился сторож к жене.
– Нет, нет, не надо. – Фабер вежливо отказался.
– Да будет вам, чай отличный, только что заварили.
– Спасибо. – Фабер сел к столу. Маленькая кухня выглядела уютно, чисто, чай подали в красивой фарфоровой чашке.
– Рыбачите? – спросил сторож.
– Не только рыбачу, но и наблюдаю за птицами. Правда, вскоре думаю причалить и провести пару дней на берегу.
– А, понимаю, тогда держитесь лучше противоположной стороны. Здесь рядом запретная зона.
– Неужели? Я и не знал, что поблизости военные.
– Зона примерно в полумиле отсюда. Хотя не уверен, военные там или нет – мне не докладывают.
– Не положено, военная тайна, – усмехнулся Фабер.
– Ага. Вы допивайте, а затем я проведу вас через шлюз. Спасибо, что не торопили меня.
Они вышли из дома. Фабер сел в лодку и отвязал канат. Ворота сзади медленно закрылись, сторож спустил воду. Лодка постепенно опустилась до нужного уровня, потом впереди открылись вторые ворота.
Он поднял парус, и шлюз остался позади. Сторож помахал ему на прощание рукой.
Где-то мили через четыре Фабер опять причалил, привязал лодку к толстому дереву на берегу. Ожидая, пока стемнеет и наступит ночь, он съел банку сосисок, сухое печенье, выпил бутылку воды. Оделся во все черное, положил в сумку бинокль, фотоаппарат, книгу «Редкие птицы Восточной Англии», компас, захватил фонарик. Теперь он был готов.
Фабер потушил лодочный фонарик, закрыл маленькую каюту, спрыгнул на берег. Осветив компас фонариком, он выбрал нужное направление и вступил в лесную полосу вдоль канала, через которую и шел примерно полмили, не сворачивая, прямо на юг, пока не уперся в заграждение. Им оказалась мелкая проволочная сетка высотой шесть футов, наверху колючая проволока, закрученная кольцами. Он немного отошел в сторону, взобрался на высокое дерево.
По небу ползла прозрачная дымка, сквозь которую проникали рваные лучи лунного света. За забором находилась практически открытая местность, а дальше – небольшой холм. То, что ему сейчас предстояло, было знакомо. Он уже проделывал подобную работу в Биггинхилле, Элдершоте и во многих других зонах на юге Англии. Фабер знал, что в таких местах безопасность обеспечивается на двух уровнях: патрули по периметру зоны и посты охраны непосредственно у объектов.
И с тем, и с другим можно справиться. Он не обнаружит себя, если проявит терпение и осторожность.
Фабер слез с дерева и подошел к заграждению. Он спрятался за кустом и стал ждать.
Ему необходимо было знать, когда в этом месте проходит патруль. Если солдаты не появятся до рассвета, придется вернуться сюда следующей ночью, но, может, ему повезет и они скоро будут здесь. Судя по размерам зоны, за одну ночь патрульные делают только один полный круг вдоль заграждения.
Ему повезло. Вскоре после десяти он услышал шаги, и три человека прошагали мимо с внутренней стороны.
Спустя ровно пять минут Фабер перелез через ограждение.
Он шел прямо на север. Когда нет заданного направления, лучше всего идти по прямой. Он не зажигал фонарик, пригибался, держался ближе к кустам, деревьям, старался обходить все, пусть даже небольшие холмики, где при свете луны кто-либо мог заметить его силуэт на фоне ночного неба. Местность вокруг была однообразной, и вообще казалось, – это абстракция, нечто черное, серое, серебряное. Земля под ногами чуть влажная, видно, рядом болота. Невдалеке Фабер заметил лису, которая перебегала через поле; она бежала быстро, словно гончая, и грациозно, как кошка.
Часы показывали 23.30, когда он натолкнулся на первые признаки присутствия военных – надо сказать, они были очень странными.
Лунный свет пробился сквозь дымку, и впереди, примерно в четверти мили, Фабер увидел низкие одноэтажные строения, стоящие в несколько рядов – не составляло труда безошибочно распознать в них военные казармы. Он немедленно рухнул на землю и уже через секунду засомневался, не померещилось ли ему – так кругом было тихо, никакого шума, огней… Минут десять он лежал, не шелохнувшись, придумывая, что сказать, если его обнаружат, но ничего не случилось, только вблизи пропыхтел барсук, увидел его и тут же убежал прочь.
Фабер пополз вперед.
Когда он подобрался ближе, понял, что казармы пустые, да к тому же недостроенные. Большинство из них представляли собой лишь крышу, которая держалась на угловых сваях, у некоторых – одна стена.
Неожиданно ночную тишину прервал чей-то смех. Фабер лежал неподвижно, наблюдая. Вдали зажглась и тут же погасла спичка, оставив в темноте два светящихся красных огонька в одном из недостроенных бараков – охрана.
Фабер проверил стилет в рукаве, затем снова пополз, но уже подальше от часовых, в противоположную сторону от лагеря.
У построенных только наполовину бараков отсутствовали фундамент и пол. Вокруг ничего не напоминало стройку – ни тачек, ни бетономешалок, ни лопат, ни кирпича… Грязный след вел от лагеря в поле, но на колее проросла зеленая весенняя трава, и было ясно, что ею уже долгое время не пользовались.
В принципе, все выглядело так, будто кто-то решил расквартировать здесь 10 000 человек, а затем, через несколько недель после начала строительства, вдруг передумал.
И все же в этом странном месте что-то смущало, не совсем поддавалось объяснению.
Фабер шел осторожно, мягкой поступью, был наготове на случай, если часовым придет в голову побродить по лагерю. В самом центре он увидел военную технику. Это были старые ржавые машины, все «выпотрошенные» – без двигателей, вообще без внутренностей. Странно: если кто-то растаскивал устаревшие машины по частям, почему оставили корпус, а не сдали его на лом?
Бараки, которые имели по одной стене, стояли в самых дальних рядах. В целом все выглядело не как строительная площадка, а, скорее, как декорации на съемках фильма.
Больше здесь делать было нечего, Фабер узнал все, что мог. Он вышел к восточному краю площадки, упал на землю и пополз в сторону от лагеря, пока не оказался на значительном расстоянии. В полумиле, на возвышении, он приподнялся и посмотрел назад. Теперь все действительно выглядело, как настоящие казармы.
В голове уже росла догадка, но он решил пока не спешить с выводами.
Местность по-прежнему была относительно ровной. На пути встречались небольшие пролески, маленькие болотца, поросшие кустарником, – здесь Фаберу легче было прятаться. Пришлось, правда, сделать крюк вокруг озера. Вода была чистой, на ее зеркальной поверхности лежала серебряная луна. Он услышал крики совы, посмотрел в направлении, откуда они доносились, и заметил вдалеке одинокий полуразрушенный амбар.
Еще через пять миль Фабер увидел аэродром.
Похоже, на поле стояло больше самолетов, чем во всех Королевских ВВС. Там стояли «Пэтфайндеры», которые сбрасывали «зажигалки», «Ланкастеры» и американские «В-17» для обработки позиций противника с воздуха, «Харрикейны», «Спитфайры» и «Москито» для ведения воздушной разведки и штурмовых ударов – словом, достаточно самолетов для вторжения во Францию.
Все без исключения шасси погрузились в мягкую землю, самолеты по корпус были в грязи.
Опять та же картина: никаких огней, никакого шума.
Фабер применил старую схему: пополз по направлению к самолетам, пока не обнаружил охрану. Посредине аэродрома стояла маленькая палатка. Сквозь брезент пробивался слабый свет лампы. Внутри двое, может быть, трое.
По мере того, как Фабер все ближе подбирался к самолетам, они, казалось, становились более плоскими, как будто их сплющили.
Он добрался до ближайшего и в изумлении потрогал корпус рукой. Это был аккуратно выпиленный из куска фанеры в полдюйма толщиной профиль «Спитфайра» с соответствующей окраской и отделкой.
Другие были такие же. Их на аэродроме стояло более тысячи.
Фабер поднялся на ноги, краем глаза наблюдая за палаткой, готовый тут же упасть на землю, если заметит часовых. Он ходил по бутафорскому аэродрому, смотрел на так называемые истребители, бомбардировщики, сопоставлял их с театральными бараками, пытаясь отгадать скрытый смысл увиденного.
Он знал, что, если еще поискать поблизости, можно найти другие такие же аэродромы и казармы. Если же он заглянет в залив Уош, то обнаружит целую флотилию «эсминцев» и «транспортных кораблей».
Несомненно, все это грандиозный трюк союзников, задуманный мастерски, с большим размахом, да и стоит наверняка дорого.
Конечно, таким образом нельзя долго обманывать внимательного наблюдателя, но союзники, очевидно, и не ставили первоочередной целью обмануть наблюдателей на земле. Главная задача – чтобы все выглядело правдоподобно с воздуха.
Даже низколетящий самолет-разведчик, оснащенный новейшей фотоаппаратурой, средствами быстрой съемки, вернулся бы на базу со снимками, на которых хорошо заметна концентрация людей и техники, причем на этот счет не оставалось бы никаких сомнений.
Неудивительно, что в Генеральном штабе в Берлине ожидали высадки восточнее Сены.
Фабер догадывался, что в этом камуфляже появятся и другие звенья. Англичане будут поддерживать связь с силами вторжения, специально используя шифры, которые немцы легко раскроют. Будут донесения агентов, которые через испанские дипломатические каналы уйдут прямо в Гамбург, и т.д… таких штучек можно придумать много.
Англичане имели четыре года, чтобы накопить силы и средства для вторжения. Большинство немецких солдат сражались против Советов на Восточном фронте. Если союзники высадятся во Франции, их уже не остановить. Единственный шанс немцев – подготовить достойную встречу на побережье, чтобы союзники не успели закрепиться и уничтожить их сразу же, как только те сойдут с транспортных судов.
Если немцы неправильно рассчитают и будут ждать их в другом месте, единственный шанс будет упущен.
Внезапно Фаберу стала понятна вся стратегия союзников – простая и в то же время разрушительная.
Необходимо срочно сообщить в Гамбург. Он, правда, не знал, поверят ли ему. Трудно предположить, что командование станет менять свои планы из-за донесений одного агента. Конечно, его статус высок, но достаточно ли этого? Идиот фон Браун, естественно, никогда не поверит. Он годами ненавидел Фабера и сейчас не упустит возможности дискредитировать его. Канарис, фон Ренне… на них он не может полагаться.
Существует также другая проблема: радио. Ему не следует доверять такую информацию эфиру. В последнее время появилось ощущение, что шифр, которым он пользуется, раскрыт. И если англичане выяснят, что их замыслы больше не секрет для Гитлера, они…
Оставалось одно: необходимо добыть доказательства и самому доставить информацию в Берлин.
Сейчас нужны фотографии.
Он сделает снимки этой гигантской фальшивой армии, затем отправится в Шотландию, найдет подводную лодку и лично представит фото Фюреру. Данный вариант – самый оптимальный, большего он сделать не может.
Чтобы снимать на пленку, необходим, по крайней мере, свет. Придется ждать до утра. Невдалеке есть полуразрушенный амбар – можно будет провести остаток ночи там.
Фабер сверился с компасом и тронулся в путь. Амбар находился дальше, чем он думал, и, чтобы добраться туда, ушел час. Это было старое деревянное строение с дырявой крышей. Крысы давно покинули его, но на сеновале водились летучие мыши.
Фабер лег на дощатый пол, не спал, лишь лежал и думал, что теперь он один в какой-то мере может повлиять на ход войны.
Рассвет наступил ровно в 5.21, однако еще в 4.20 Фабер ушел из амбара.
Хотя он так и не уснул, за два часа все же удалось отдохнуть, успокоиться. Настроение было прекрасное. Западный ветер разогнал облака, луна спряталась, звезды еще светили.
Время рассчитано правильно. Когда он подходил к аэродрому, небо становилось все ярче.
Часовые по-прежнему в палатке. Если повезет, они так и будут спать. По собственному опыту долгих ночных дежурств Фабер знал, что труднее всего не заснуть в последние несколько часов перед рассветом.
Если солдаты все-таки выйдут, придется их убить.
Он выбрал место, вставил в фотоаппарат ускоренной съемки новую кассету с 35-мм пленкой «Агфа». Фабер надеялся, что высокочувствительная пленка в рабочем состоянии – она хранилась в его чемодане еще с довоенных времен, позже в Британии достать качественную пленку было проблематично. Ничего, все в порядке, ведь он держал ее в специальном, защищенном от света, пакете, подальше от тепла.
Как только начало всходить солнце, он стал снимать. Удалось сделать целый ряд снимков – с различных удобных позиций, на разном расстоянии. Напоследок снял крупным планом один из так называемых самолетов. Снимки, несомненно, дадут полную картину, и обман станет очевиден.
Вдруг Фабер краем глаза уловил какое-то еле заметное движение. Он рухнул на землю, подполз под фанерный «Москито». Из палатки вышел солдат, прошел несколько шагов, расстегнул ширинку и стал мочиться на землю; затем потянулся, зевнул, зажег сигарету. Часовой окинул взглядом аэродром, передернул плечами от утренней прохлады, выбросил окурок и вернулся в палатку.
Фабер поднялся с земли и побежал.
Где-то через четверть мили он оглянулся. Аэродрома уже не видно. Фабер пошел на запад, по направлению к казармам.
Если все удастся, Берлин получит не просто ценные разведсведения, ведь считалось, что только фюрер разгадывает тайные планы врага и принимает верные решения. Тот человек, который принес бы веские доказательства, что фюрер и на этот раз прав, несмотря на советы военных экспертов и многочисленных помощников, вправе рассчитывать на многое. Гитлер уже считал Фабера одним из лучших агентов Абвера, а при значительном успехе он мог бы даже занять пост Канариса.
Только бы получилось.
Фабер бежал, шел, снова бежал и опять шел – ровно в 6.30 он наконец добрался до казарм. Уже совсем светло, близко подходить нельзя, часовые вышли из палатки, сидят в одном из бараков без стен, оттуда прекрасный обзор. Удалось сделать лишь несколько снимков на расстоянии, после проявки будут видны лишь обыкновенные солдатские казармы. Ничего, фотографии значительно увеличат, и камуфляж станет очевиден.
Когда Фабер возвращался к лодке, в кассете оставалось только шесть неотснятых кадров. Он опять спешил, потому что на свету выглядел страшно подозрительно – одетый во все черное мужчина с брезентовой сумкой через плечо, а в ней черт знает что, бежит рысцой по запретной зоне.
Через час Фабер добежал до заграждения, не встретив по дороге никого, кроме стаи диких уток. Когда он перелезал через «колючку», то почувствовал значительное облегчение, самое трудное позади. Там, в зоне, он четко попадал под подозрение, теперь все было иначе – он мог снова плыть, наблюдать за птицами, рыбачить.
Фабер медленно побрел через пролесок, восстанавливая дыхание и приводя себя в порядок. Он решил проплыть еще несколько миль, затем причалить и немного поспать.
Вот он добрался до канала. Наконец можно отдохнуть. Лодка красиво смотрелась в лучах утреннего солнца. Как только отчалит, он обязательно сделает себе чай, затем…
Мужчина в форме, не спеша, вышел из каюты и произнес:
– Так-так, кто вы такой?
Фабер стоял тихо, сохраняя ледяное спокойствие, пытаясь быстрее войти в обстановку. Незнакомец в форме капитана Местной обороны. В застегнутой кобуре, похоже, пистолет. Он высокий, поджарый, хотя уже немолод, на вид где-то около шестидесяти. Из-под фуражки выглядывали седые волосы. Мужчина не делал никаких движений, чтобы вытащить пистолет. Мгновенно оценив ситуацию, Фабер ответил вопросом на вопрос:
– Вы находитесь в моей лодке, так что, полагаю, я должен спросить, с кем имею дело.
– Капитан Стивен Лэнхэм, Местная оборона.
– Джеймс Бейкер, к вашим услугам. – Фабер оставался на берегу. «Капитан в патруле. Несомненно, он не один».
– Что вы здесь делаете?
– В отпуске, на рыбалке.
– Где сейчас были?
– Наблюдал за птицами.
– Еще до рассвета? Возьми-ка его на мушку, Уотсон.
Молодой парень в военной рубашке, с дробовиком, появился слева. Фабер оглянулся, еще один был справа и один сзади.
– Откуда он подошел, капрал? – крикнул капитан. Ему ответили с верхушки дуба.
– Со стороны запретной зоны, сэр.
Фабер быстро подсчитывал все «за» и «против». Четверо против одного – пока капрал не слез с дерева. Две винтовки, дробовик и пистолет у капитана. Видно, что в основном эти ребята не профессионалы. К тому же, поможет лодка.
Удивленным голосом Фабер выдавил из себя:
– Запретная зона? А я и не знал, видел лишь какой-то забор. Послушай, убери ты свою пушку, может выстрелить.
– В темноте никто не наблюдает за птицами, – строго сказал капитан.
– Но только тогда можно к ним близко подобраться и выбрать хорошее место для наблюдения, к рассвету птицы просыпаются и не знают, что ты уже здесь. Так все поступают. Послушайте, ребята, конечно, Местная оборона всегда на страже, делает важное дело, но не надо заходить так далеко. Все, что вам нужно – проверить документы и составить рапорт.
Капитан на секунду засомневался.
– Что в сумке?
– Бинокль, фотоаппарат и справочник по орнитологии. – Фабер потянулся рукой к застежке.
– Не надо, не трогайте, – твердо сказал капитан. – Взгляни сам, Уотсон.
Именно в этом заключалась ошибка непрофессионала.
– Поднимите руки, – приказал Уотсон.
Фабер поднял руки за голову, правая рука почти касалась левого рукава куртки. Самое главное избежать выстрелов.
Уотсон подошел слева, направил на него дробовик. Он расстегнул застежку на сумке, но в этот момент Фабер сделал шаг, сблизился с ним вплотную, резким движением вытащил стилет и вонзил его Уотсону в шею по самую рукоятку. Другой рукой Фабер выхватил у него оружие.
Еще два солдата бежали в его сторону, капрал лихорадочно слезал с дерева, ветви дуба аж трещали под ним.
Уотсон грузно рухнул на землю, Фабер тут же выдернул стилет. Капитан судорожно пытался открыть кобуру и вытащить пистолет. Фабер с ходу прыгнул в лодку. Лодка качнулась, капитан чуть не упал. Фабер ударил его стилетом, но их разделяло несколько шагов, и точного удара не получилось. Лезвие попало в лацкан кителя, скользнуло вверх и разрезало англичанину щеку. Капитан тут же оставил свою кобуру и схватился рукой за рану.
Фабер мгновенно развернулся лицом к берегу. Один из солдат прыгнул в лодку, но Фабер успел сделать шаг ему навстречу, вытянуть вперед руку, крепко сжать стилет. Со всего размаха солдат напоролся на длинное узкое лезвие.
От сильного толчка Фабер упал и выпустил рукоятку стилета. Солдат упал лицом вниз, грудью прямо на острие. Фаберу удалось привстать на колени, но времени забрать стилет не осталось – капитан уже открыл кобуру. Фабер прыгнул, стараясь дотянуться до него руками. Капитан вытащил пистолет. Фабер с ходу сильно ткнул его большими пальцами точно по глазам – тот вскрикнул от боли, пытаясь сбросить руки нападавшего со своего лица.
В лодку шумно плюхнулся еще один, четвертый. Фабер оторвался от капитана, который ничего не видел и не мог уже стрелять, даже если бы вдруг оправился от шока. У четвертого была с собой полицейская дубинка, он замахнулся и сильно ударил ею Фабера – тот успел уклониться вправо, удар пришелся не по голове, а по левому плечу. Моментально левая рука онемела и повисла плетью. Он ударил англичанина ребром ладони по горлу – сильный прицельный удар. Как ни странно, тот устоял на ногах и замахнулся дубинкой, чтобы ударить во второй раз. Фабер пошел на сближение. Левая рука опять ожила, но сильно болела. Обеими руками он схватил противника за голову и, резко крутя ее во все стороны, стал буквально ломать шею. Раздался хруст костей. В тот же момент на Фабера вторично опустилась дубинка – прямо на голову. Он пошатнулся, в глазах потемнело.
Капитан грузно навалился на него всем телом, пытаясь сбить с ног, но Фабер изо всех сил ударил его кулаком. Фуражка полетела в одну сторону, капитан в другую – не удержавшись, он с шумным всплеском свалился в воду.
Капрала отделяло от земли лишь несколько веток. Фабер вытащил стилет из тела убитого, прыгнул из лодки на берег. Рядом лежал молодой Уотсон – он был еще жив, но Фабер знал, что совсем скоро наступит конец – кровь ручьем хлестала из раны на шее.
Капрал уже стоял на земле, в руках винтовка. Они встретились взглядами.
Без сомнений, капрал боялся. За те короткие секунды, что он спускался с дуба, незнакомец убил троих, а четвертый беспомощно барахтался в канале.
Фабер посмотрел на винтовку – старый, почти музейный образец. Наверное, капрал не очень на нее надеялся, иначе бы уже выстрелил.
Капрал шагнул вперед, Фабер заметил, что он волочит правую ногу – возможно, ушиб ее, когда летел с дуба. Неожиданно Фабер сместился в сторону, и капралу пришлось-таки опереться на больную ногу, чтобы удержать противника на прицеле. Фабер зацепил носком ботинка небольшой камень и швырнул его вверх. Англичанин на секунду отвлекся, и в этот момент Фабер сделал движение.
Капрал нажал на курок – выстрела не последовало, раздался пустой щелчок. Даже если бы винтовка выстрелила, капрал промахнулся бы – все было против него: он опирался на больную ногу, смотрел на камень, да и Фабер успел отскочить.
Он убил его тем же приемом, что и Уотсона – ударом стилета в шею.
Оставался только капитан.
Фабер оглянулся и увидел, что капитан вылезает из воды уже у противоположного берега канала. Он взял увесистый камень, прицелился и бросил. Хотя камень попал в голову, англичанин сумел вылезти и побежал прочь.
Фабер тут же подскочил к каналу, нырнул, вынырнул, несколько раз взмахнул руками и очутился на той стороне. Капитан бежал в ста ярдах впереди, но он был уже в солидном возрасте и явно выбивался из сил. Фабер бежал за ним до тех пор, пока совсем рядом не услышал тяжелое сбитое дыхание. Капитан перешел на шаг и через несколько метров повалился лицом вниз, прямо на куст. Фабер подошел и резко перевернул его на спину.
– Дьявол… просто дьявол, – просипел капитан.
– Ты видел мое лицо, – сказал Фабер и нанес последний удар.
12
Трехмоторный транспортный самолет «Ю-52» со свастикой на крыльях резко остановился на мокрой от дождя взлетно-посадочной полосе, укрытой в лесу в Растенбурге, Восточная Пруссия. Невысокий мужчина с крупными чертами лица – широкий нос, большие рот и уши – сошел по трапу и быстро зашагал по бетонированной площадке к ожидавшему его «мерседесу».
Когда машина ехала по мрачному сырому лесу, фельдмаршал Эрвин Роммель снял фуражку и нервно провел рукой по редеющим волосам. Он знал, что через несколько недель еще кое-кто поедет этим же путем, в портфеле будет лежать бомба – бомба, предназначенная для фюрера. Война пока должна идти своим чередом, так, чтобы новый лидер Великой Германии – кстати, им мог быть и он сам – вел переговоры с союзниками с достаточно сильных позиций.
Проехав десять миль, машина прибыла в Волчье Логово – штаб-квартиру, где находился Гитлер с узким кругом своих ближайших помощников, которых день ото дня становилось все меньше.
Моросил дождь, и с высоких хвойных деревьев, стоящих в зоне за ограждением, падали капли. У ворот резиденции Гитлера Роммель снова надел фуражку и вылез из машины. Оберфюрер Раттенхюбер, начальник личной охраны СС, молча протянул руку и взял у Роммеля пистолет.
Совещание назначено на сегодня и должно состояться в подземном бункере фюрера – холодном сыром бетонном убежище, где, несмотря на вентиляцию, все же чувствовался недостаток воздуха. Роммель спустился вниз по лестнице и вошел. Там уже сидели с дюжину генералов, ожидая начала назначенного на двенадцать часов совещания: Гиммлер, Геринг, фон Риббентроп, Кейтель… Роммель поздоровался с присутствующими и сел на жесткий стул.
Когда вошел Гитлер, все встали. На нем были серый китель и черные брюки. Роммель заметил, что он стал больше сутулиться. Фюрер прошел в дальний угол – туда, где на бетонной стене висела большая карта северо-запада Европы. Он выглядел раздраженным, усталым и сразу же приступил к делу.
– Союзники высадятся в Европе, вторжение произойдет еще в текущем году. Англо-американские войска проникнут во Францию с британской территории. Они еще не успеют твердо ступить на французскую землю, как будут немедленно нами уничтожены. С этим все ясно, и обсуждать здесь нечего.
Фюрер оглянулся, обвел взглядом генералов, дабы убедиться, что его слова не встречают никаких возражений. Генералы молчали. Роммель поежился – в бункере холодно, как в каком-нибудь склепе.
– Вопрос в том, где они намерены высадиться. Фон Ренне, вам слово.
Полковник Алекс фон Ренне, который успешно заменил Канариса, вскочил на ноги. Начало войны он встретил простым капитаном, но затем сделал себе имя, подготовив блестящий доклад о слабости французской армии – этот доклад оценивался как один из решающих факторов победы Великой Германии во Франции. В 1942 году он возглавил управление военной разведки, которое после ухода Канариса слилось с Абвером. Роммель слышал, что он гордый, несколько прямолинеен, но способный.
Фон Ренне начал уверенно докладывать.
– Мы располагаем обширной информацией, но ее ни в коей мере нельзя считать полной. Название операции союзников – «Оверлорд». Концентрация войск в Британии выглядит следующим образом. – Он взял указку, подошел к карте. – Первое: вдоль южного берега. Второе: вот здесь, в районе, известном как Восточная Англия. Третье: в Шотландии. К настоящему моменту самое большое сосредоточение наблюдается в Восточной Англии. Мы полагаем, что операция будет развиваться в трех направлениях. Первое: отвлекающий удар в Нормандии. Второе: главный удар через Дуврский пролив по французскому побережью в Кале. Третье: вторжение на фланге, из Шотландии по Северному морю на территорию Норвегии. Все разведисточники подтверждают данный сценарий. – Фон Ренне сел на место.
– У кого есть комментарии? – спросил Гитлер. Роммель, который командовал группой армий «Б», контролирующей северное побережье Франции, заметил:
– В подтверждение такого сценария свидетельствует то, что союзники подвергают Па-де-Кале массированной бомбардировке с воздуха.
– Какие именно разведисточники подтверждают ваши данные, фон Ренне? – спросил Геринг.
Фон Ренне опять встал.
– Их три: воздушная разведка, радиоперехват и донесения агентов. – Он сел.
Гитлер сцепил руки в низу живота – каждый из присутствовавших знал, что эта нервная привычка означала только одно: фюрер собирался произнести речь.
– А сейчас я скажу вам кое-что, – начал он. – Если бы я был Уинстоном Черчиллем, то передо мной стоял бы выбор, два варианта: к востоку или к западу от Сены. У востока есть одно преимущество – он ближе. Однако в современной войне мы рассматриваем расстояние только с одной точки зрения: в зоне действия истребителей и вне этой зоны. Оба указанных варианта в пределах зоны. Таким образом, фактор расстояния не имеет решающего значения. К западу от Сены большой порт – Шербур; на востоке значительных портов нет, но побережье укреплено лучше, чем на западе. Англичане прекрасно это знают – у них тоже есть воздушная разведка. Так что я однозначно выбираю запад. И тем не менее, делаю все возможное, чтобы уверить немцев в обратном. Я посылаю бомбить Па-де-Кале вдвое больше бомбардировщиков, чем в Норвегию. Пытаюсь разрушить все мосты через Сену, заполняю эфир ложной информацией, посылаю ложные разведдонесения, использую свою агентуру, концентрирую войска так, чтобы ввести противника в заблуждение. Я пытаюсь обмануть легковерных простаков вроде Роммеля и фон Ренне, а может быть, и самого фюрера.
После продолжительной паузы слово взял Геринг.
– Мой фюрер, я считаю, вы делаете честь Черчиллю, приписывая ему такие высокие тактические способности.
Генералы почувствовали заметное облегчение. Герингу удалось выразить свое несогласие в такой мягкой дипломатичной манере, что внешне все выглядело, как комплимент фюреру. Они поддержали его, каждый старался привести в подтверждение своих слов весомые аргументы – пытаясь воспользоваться фактором внезапности, союзники наверняка выберут кратчайший путь, таким образом самолеты смогут бомбить, быстро возвращаться на базу, заправляться и опять лететь; чисто географически юго-восток обладает лучшими возможностями для высадки с моря; крайне сомнительно, что все, поступающие от агентов сведения, являются ложными.
Гитлер слушал их с полчаса, затем поднял вверх руки и призвал к тишине. Он взял со стола пожелтевшую стопку бумаг и помахал ею в воздухе.
– В 1941 году я опубликовал свою работу «Строительство береговой обороны»; уже тогда я предсказывал, что решительное вторжение союзников в Европу скорее всего возможно на равнинных выступах в Нормандии и Бретани, где великолепные природные бухты представляют собой прекрасный плацдарм для высадки. Тогда мне это подсказывала интуиция. То же самое она говорит мне и теперь. – Фюрер выступал с такой убежденностью, неистовством, страстью, что в уголках рта появились даже клочки пены.
Фон Ренне встал. («Да, у него, несомненно, больше храбрости, чем у меня», – подумал Роммель).
– Мой фюрер, мы, естественно, не закончили со своими оценками и продолжаем изучать поступающую информацию. Сейчас я хотел бы особо заострить ваше внимание на одном канале. Недавно я послал в Лондон эмиссара на связь с агентом по кличке Игла.
Гитлер блеснул глазами.
– Продолжайте, я знаю, о ком идет речь.
– Так вот. Игла получил задание лично проверить все данные об армии генерала Паттона, дислоцирующейся в Восточной Англии. Если он обнаружит, что наша информация на сей счет порядком преувеличена – что ж, нам надо будет сильно корректировать наши планы. Но, если он подтвердит данные, которыми мы располагаем, тогда останется уже мало сомнений, что противник нацелен именно на Кале.
Геринг взглянул на фон Ренне.
– А кто этот ваш Игла?
На поставленный вопрос ответил сам Гитлер.
– Игла – самый лучший агент, завербованный в свое время Канарисом – да и то он сделал это по моему наставлению. Я знаю всю его семью – настоящие арийцы, верные поданные Великой Германии. Сам Игла – прекрасный ум, молодчина. Я просматриваю все его донесения. Он работает в Лондоне уже с…
– Мой Фюрер! – перебил своего патрона фон Ренне.
Гитлер недовольно уставился на него.
– В чем дело?
– Значит, доложить вам его донесение, как только оно поступит?
– Разумеется. – Гитлер кивнул. – Этот человек точно узнает правду.
Часть третья
13
Фабер прислонился к дереву, дрожа от озноба, его вырвало. Когда все прошло, он задумался, следует ли ему хоронить тех пятерых.
Он подсчитал, что на «похороны» уйдет полчаса-час, в зависимости от того, насколько тщательно прятать трупы. За это время его могут поймать.
Необходимо взвесить, что лучше – исчезнуть сразу или все-таки спрятать тела погибших, чтобы прошло какое-то время, пока их обнаружат. Пятерых англичан хватятся очень быстро, и к девяти их вовсю начнут искать. Поскольку все пятеро находились в патрулировании, маршрут поиска известен заранее. Первым делом пошлют оперативную группу в район патрулирования, которая пройдет по маршруту. Она, несомненно, наткнется на тела и поднимет тревогу. В противном случае ничего не обнаружат, и начнется широкомасштабный поиск, полицейские с собаками прочешут каждый куст. На то, чтобы обнаружить трупы, возможно, уйдет целый день. К этому времени Фабер уже может добраться до Лондона. Для него сейчас самое важное – выбраться из района до того, как откроется убийство и начнутся поиски преступника. Фабер решил, что лучше пожертвовать временем, но как следует спрятать трупы.
Он взвалил тело старого капитана на плечо, переплыл с ним на другую сторону канала и, не церемонясь, бросил в кусты. Потом приволок туда же двоих из лодки, Уотсона и капрала кинул сверху.
У Фабера не было лопаты, а могилу нужно было вырыть большую. Чуть дальше в лесу он увидел участок рыхлой земли. Там нашлась даже неглубокая ямка, что было весьма кстати. Фабер захватил из лодки кастрюлю и стал копать.
Фута на два лежал сплошной перегной из листвы, поэтому дело шло быстро, но затем он добрался до глины, и рыть стало трудно. За полчаса удалось продвинуться только на восемнадцать дюймов. Пришлось на этом остановиться.
Фабер отнес тела к яме и свалил их вниз одно за другим. Затем скинул с себя грязную окровавленную одежду и бросил ее сверху. После этого засыпал могилу листвой с ближайших кустов и деревьев – этого должно быть достаточно, чтобы выдержать первую проверку.
Он забросал землей место у насыпи, на котором виднелись пятна крови, оставленные Уотсоном. На дне лодки, где лежал пронзенный стилетом солдат, тоже была кровь. Фабер нашел тряпку, взял швабру и все отмыл.
Потом он переоделся в чистую одежду, закрепил парус и отплыл.
Он не ловил рыбу и не наблюдал за птицами – сейчас не до этого. Фабер лишь распустил парус, пытаясь как можно быстрее и дальше отплыть от могилы. Вскоре надо будет покинуть лодку и воспользоваться более быстрым транспортным средством. Он уже прикидывал, что лучше: сесть на поезд или угнать машину. Машина быстрее, если только сразу удастся найти, но ее немедленно начнут искать, вне всякой связи с исчезнувшим патрулем. На поиски железнодорожной станции может уйти много времени, но это, кажется, безопаснее; если он будет вести себя достаточно осторожно, сможет иметь в запасе почти весь день.
Оставалось придумать, что делать с лодкой. Самый идеальный вариант – продырявить и утопить, но его могли застать за этим занятием. Если оставить ее где-нибудь на пристани или просто причалить и привязать к берегу, полиция быстро сопоставит сей факт с убийством патрульных и поймет, в каком направлении он ушел. Фабер решил подождать с окончательным решением.
К несчастью, он не знал, где точно находится. На его карту водных путей Британии нанесли каждый мост, бухту, шлюз, но не указали железнодорожные ветки. Он прикинул, что за час-два ходьбы смог бы добраться до нескольких деревень, но сама деревня еще не означала наличия станции.
Обе проблемы были решены сразу – канал проходил под железнодорожным мостом.
Фабер взял с собой только компас, кассету с пленкой, бумажник и стилет. Все остальное пойдет на дно вместе с лодкой. По обеим сторонам маленькой тропинки у причала росли деревья, дорог поблизости не было. Он убрал паруса, разобрал мачту и положил на дно болванку. Потом вынул стопор из киля и перебрался на берег с канатом в руках.
Постепенно наполняясь водой, лодка легла в дрейф прямо под мостом. Фабер натянул канат так, чтобы лодка потонула прямо под кирпичной аркой. Сначала под воду ушла корма, затем носовая часть, наконец скрылась крыша маленькой каюты – булькнуло лишь несколько пузырьков, и вода на поверхности опять стала гладкой. Тень от моста скрывала неясные очертания лодки под водой от случайного взгляда. Фабер бросил канат в канал.
Железнодорожная ветка бежала с северо-востока на юго-запад. Фабер взобрался на насыпь и пошел в юго-западном направлении – там находился Лондон. Это была местная двухколейка, всего несколько поездов в сутки, но зато они останавливались на каждой станции.
Солнце в дороге сильно припекало, от жары Фабер вспотел. Упрятав в могилу запачканную кровью одежду, ему пришлось надеть двубортную куртку и толстые фланелевые брюки. Фабер снял куртку, повесил ее на плечо.
Через сорок минут он услышал вдалеке гул паровоза и спрятался в кустах у железнодорожного полотна. Старый паровоз медленно пропыхтел мимо на северо-восток, выбрасывая из трубы большие клубы дыма и таща за собой вагоны с углем. Если бы состав шел в противоположном направлении, он мог бы прыгнуть на подножку вагона. А вообще, надо ли это делать? Безусловно, он выиграл бы время. С другой стороны, он может настолько испачкаться, что привлечет внимание, когда будет выходить на вокзале. Нет, безопаснее, все же, идти пешком.
Дорога стрелой бежала через сельскую равнину. Фабер прошел мимо фермера, вспахивающего поле на тракторе. Остаться незамеченным не представлялось никакой возможности. Не прекращая работы, фермер помахал ему рукой. Ничего, ты слишком далеко, чтобы видеть мое лицо.
Фабер прошагал почти десять миль, когда обнаружил наконец впереди станцию. Она находилась в полумиле, и все, что он видел, – это платформы и разноцветные сигнальные огни. Он оставил полотно и пошел через поле, держась ближе к деревьям, пока не вышел на дорогу.
Через несколько минут он вошел в деревню. Ничто не указывало на ее название. Теперь, когда угроза вторжения миновала, указатели и таблички с названиями населенных пунктов появились снова, но до данной конкретной деревни это, видимо, еще не дошло.
Там были почта, сельскохозяйственный магазин и пивная под вывеской «Бык». Женщина с коляской приветливо поздоровалась с ним, когда он проходил мимо мемориальной доски. Маленькая станция сонно дремала, наслаждаясь лучами весеннего солнца. Фабер вышел на перрон.
Расписание наклеено на доске объявлений. Фабер остановился напротив. Из-за маленького окошка билетной кассы прозвучал чей-то голос:
– На вашем месте, я не обращал бы на это никакого внимания. Со времен «Саги о Форсайтах» это так называемое расписание – самая большая выдумка.
Фабер прекрасно знал, что расписание старое, но ему нужно было убедиться, что поезда идут в Лондон. Он в этом убедился.
– Не знаете, когда следующий поезд в Лондон? – спросил он кассира.
В ответ тот лишь рассмеялся.
– Может быть, сегодня, если вам очень повезет.
– Все равно куплю билет. Один, пожалуйста.
– С вас пять шиллингов четыре пенса. Говорят, эти итальянские поезда ходят строго по расписанию.
– Увы, уже нет, – ответил Фабер. – Да черт с ними, с поездами, главное, чтобы с остальным все было в порядке.
Кассир покосился на Фабера.
– Да, вы совершенно правы. Подождете в пивной? Вы там наверняка услышите шум поезда, а если нет, я пошлю за вами.
Фабер вовсе не хотел, чтобы его еще кто-нибудь видел.
Читать бесплатно другие книги:
