Третьи врата Чайлд Линкольн

21

Личный кабинет Портера Стоуна, расположенный в конце одного из внутренних коридоров Белого сектора, был небольшим, но многофункциональным. В нем не было ни письменного стола, ни помещенных в рамки обложек журналов с его фотографиями. Вместо этого стоял отдельный круглый стол в окружении полудюжины стульев, несколько лэптопов, коротковолновый радиоприемник. На единственной полке разместились несколько книг по египтологии и истории династий египетских фараонов. На стене висел только один листок, грубо вырванный из календаря и приклеенный позади стола для совещаний, как бы подчеркивающий быстро истекающее время.

Стоун кивнул в сторону стола.

— Прошу садитесь. Что-нибудь хотите? Может, кофе, чай, минеральную воду?

— Ничего не надо, спасибо, — ответил Логан и сел за стол.

Какое-то время Стоун рассматривал Джереми пронзительными бледно-голубыми глазами, выделяющимися на фоне загорелого обветренного лица.

— Мне бы хотелось, чтобы вы пояснили то, что сказали в механическом цехе.

— Я изучал проклятие Нармера и то, как оно соотносится с другими древними египетскими проклятиями. И это заставило меня кое о чем задуматься.

Стоун кивнул:

— Продолжайте.

— Многие фараоны владели несметными сокровищами — возможно, даже более ценными, чем Нармер, который, в конце концов, был одним из первых правителей Древнего Египта, если не первым. И ни один из них не беспокоился о том, чтобы надежно спрятать свое бренное тело и сокровища. Конечно, они строили пирамиды в Гизе, в Долине Царей, но не позволяли хоронить себя за пределами Египта, в потенциально враждебных странах, за сотни километров от места своего правления. Они не сооружали ложных гробниц, чтобы сбить со следа расхитителей и прочих вандалов. И в проклятии Нармера, каким бы оно ни было ужасным и устрашающим, никогда не упоминалось о богатстве и золоте. Все это заставляет меня задуматься: а может быть, Нармера заботило нечто другое, нежели простое желание держать свои сокровища рядом с собой?

Стоун сидел неподвижно, не перебивая собеседника. Когда тот закончил, произнес:

— Вы хотите сказать, что даже больше, чем его потомки, Нармер не хотел рисковать и не допустить вероятности, что его саркофаг может быть разграблен? Он объединил Египет, но все же это было шаткое объединение; он опасался, что его гробница будет разграблена, а его династии будет угрожать опасность?

— Это лишь часть проблемы, но далеко не вся. Беспримерное расстояние, которое царь преодолел, чтобы сохранить секрет гробницы. Лично мне кажется, этот человек хотел защитить нечто, что для него было ценнее жизни или даже самого загробного существования.

Какое-то время Портер просто смотрел на Логана. Потом его лицо расплылось в улыбке, и он рассмеялся. Наблюдая за его реакцией, Джереми вдруг почувствовал, что Стоун просто проверяет его, — и, похоже, он выдержал проверку.

— Черт побери, Джереми, — могу я вас называть так? Во второй раз вы меня удивляете. Мне нравится, как работает ваш ум. Иной раз кажется, что мои специалисты так хороши в своих узких областях знания, что забывают о существовании альтернативных подходов к решению вопросов. — Он подался вперед. — Поэтому я полагаю, что вы абсолютно правы.

Он поднялся, подошел к двери и попросил секретаршу принести кофе. Затем вернулся к столу и вытащил что-то из кармана пиджака.

— Опять наконечник индейской стрелы? — спросил Логан.

— Не угадали. — Стоун раскрыл ладонь и показал собеседнику. Это был остракон, который Логан видел в читальном зале Музея египетских древностей.

— Вы помните это? — спросил Стоун. — Остракон, который когда-то принадлежал Флиндерсу Питри?

— Конечно.

— Помните, что на нем были написаны иероглифы?

— Я помню, что вы бились над их расшифровкой.

Раздался легкий стук в дверь, и вошла секретарша с кофе. Стоун отхлебнул маленький глоток и повернулся к Логану.

— На этот раз я не буду уклоняться от ответа. Вы вошли в ближний круг.

Он еще раз внимательно вгляделся в собеседника, и тот заметил, что в его хитроватых глазах прячется столь характерная для него веселость.

— Вы назвали Нармера — согласно мнению многих египтологов — объединителем Верхнего и Нижнего Египта?

— Точно так.

— Вы помните, что он носил «двойную» корону, священной реликвии объединения?

Логан кивнул. Стоун медленно обвел глазами кабинет.

— Интересная вещь, Джереми. Вам известно, что ни одной короны египетских фараонов не было найдено — ни единой? Даже в гробнице Тутанхамона, которая была обнаружена целой, неразграбленной и в которой содержалось абсолютно все, что могло ему понадобиться в долгом путешествии в потусторонний мир, не было найдено никакой короны. — Он немного подождал, пока этот факт не осядет в сознании Логана, затем продолжил: — Существует несколько теорий, объясняющих этот факт. Одна сводится к тому, что корона обладала магическими свойствами, каким-то образом не допускавшими ее переход в потусторонний мир. Вторая — более популярная среди ученых — заключается в предположении, что существовала всего одна корона, передававшаяся от одного царя к последующему: единственная вещь, которую нельзя взять в загробный мир. Но факт в том, что никто точно не знает, почему корона так и не была найдена.

Стоун опять взял в руки диск и повертел его, осматривая.

— Единственное, что Питри углядел на этом остраконе, были четыре древних иероглифа.

Вытянув палец, он указал на них по очереди.

— Первый изображает красную корону Верхнего Египта. Второй — белую Нижнего Египта. Третий — это изображение склепа или места упокоения. И последний является примитивным серехом с написанным на нем именем Нармера.

В последовавшей за этими словами тишине Стоун вернул остракон обратно на стол, надписью вниз, и поставил сверху пустую чашку из-под кофе.

— Вы хотите сказать, что…

Портер кивнул.

— Этот остракон — ключ к разгадке самой большой и, я утверждаю, величайшей в истории археологической тайны. Поэтому Питри сорвался с места, покинул свое комфортное жилище и отправился на долгие, опасные и безуспешные поиски. Все это свидетельствует о том, что царь Нармер был похоронен вместе с двумя настоящими коронами Египта: белой и красной.

22

Гостиная для руководящего состава располагалась в Голубом секторе и представляла собой просторное уютное место, в котором начальство экспедиции могло собраться для того, чтобы отдохнуть и в дружеской непринужденной обстановке обсудить насущные вопросы. Остальному персоналу эту гостиную посещать не разрешалось, поэтому можно было обсудить в неформальной обстановке деликатные аспекты работ, не опасаясь выдать какие-то секреты.

Джереми вошел в гостиную с некоторым любопытством. Ему не удавалось посетить ее раньше, но новый статус, обретенный им после общения с Портером Стоуном, означал, что теперь для него открыты если не все, то большинство дверей. Интерьер гостиной был гораздо богаче, чем в других местах отдыха: стены, покрытые шпоном темного дерева, кресла и диваны, обтянутые бургундской кожей, расставленные на турецких коврах. Все предметы внутренней отделки освещались массивными медными и латунными напольными лампами и бра, что создавало ощущение, будто вы находитесь в мужском клубе эдвардианской эпохи.

Логан повесил куртку на спинку пустующего кресла и огляделся. Кофейники и чайники с горячей водой стояли сзади на длинном столе рядом с подносами огуречных сэндвичей и песочных пирожных. Одну стену закрывали книжные полки, на других в рамках висели ландшафты. Логан подошел к заставленной книгами стене и бегло прошелся по названиям. Много свежих триллеров, английских романов девятнадцатого века, биографий и работ по философии. Словом, здесь можно было найти все, кроме работ по Египту или археологии. Казалось, библиотеку подобрали таким образом, чтобы избежать тематики реализуемого проекта.

Вокруг стола сидело трое мужчин, поглощенных неспешной беседой вполголоса. Логан увидел Фенвика, Ромеро и женщину с волосами красного дерева, сидевшую к нему спиной. Тина приветственно улыбнулась, Марч коротко кивнул, как будто отметил, что принимает присутствие Джереми в гостиной, хотя и относит его к категории второстепенных руководителей.

Отметив это, он наугад выбрал журнал на одном из столиков и сел, кляня свой приход и уж никак не намереваясь принять участие в общей беседе. Но Тина приветливо махнула рукой.

— Давайте сюда, Джереми, — проговорила она. — Может быть, узнаете что-нибудь новенькое.

Логану ничего не оставалось, как забрать свою куртку и присоединиться к группе. Усаживаясь за столик, он рассмотрел лицо второй женщины. Это была Дженнифер Раш. Увидев ее так близко, он ощутил дрожь в коленках. Ее волосы были уложены в строгую французскую скрутку — точно такую же, как любила его жена. За исключением этого, Дженнифер оказалась гораздо красивее его жены. У нее было овальное лицо, высокие скулы, узкий точеный подбородок и янтарные глаза. Такое сочетание напоминало Джереми египетскую принцессу.

Дженнифер коротко улыбнулась.

— Вы, должно быть, доктор Логан, — произнесла она сочным грудным голосом.

— Энигмалогист, — сказал Марч. — У вас двоих, должно быть, много общего. — Он повернулся к Тине. — В любом случае я думаю, что вы со Стоуном не правы. Мы не найдем корону в гробнице.

— Вы так считаете, — отреагировала Тина. — А почему?

— Потому что ничего подобного не найдено ни в одной гробнице. — Он подался вперед. — Что, как правило, находили в поздних захоронениях фараонов? Разнообразную еду и питье. Скульптуры. Ювелирные украшения. Предметы для игр. Контейнеры с крышками в виде голов божеств. Остатки погребальных жертвоприношений. Надписи из Книги Мертвых. Даже ковчеги. А что у них всех общего? Только одно: они помогали фараону в переходе из нашего мира в другой, потусторонний, и обеспечивали ему жизнь на том свете. — Он махнул рукой, как бы говоря: «Да бросьте вы!» — Короны принадлежат этому миру. Они бесполезны на том свете.

— Извините, сэр, но я не согласна, — задумчиво произнесла Тина. — Он надеялся остаться фараоном и в другом мире, так же как в этом. Ему и там нужны были символы власти.

— Если так, то почему, скажите на милость, ни одной короны не нашли даже в неразграбленных гробницах?

— Можете оставаться скептиком сколько угодно, — возразила Тина слегка повышенным тоном. — Но факт остается фактом: Нармер предпринял неслыханные усилия, чтобы сохранить свой секрет. Другие ранние фараоны Первой династии довольствовались саманными гробницами в Абидосе. Только не Нармер. Его гробница была чертовой фальшивкой! Подумайте о расстоянии, препятствиях и опасностях, которые им пришлось преодолеть, людских жертвах, принесенных для того, чтобы надежно засекретить местоположение гробницы. И скажите мне, Фенвик: если там не спрятана двойная корона, тогда что же погребено под дном Судда?

И она откинулась назад с торжествующим видом.

Улыбка искривила тонкие губы Марча.

— Очень хороший вопрос. Так что же, если вообще что-то?

Триумф на лице Тины сменился хмурым взглядом.

Марч повернулся к Дженнифер.

— Может быть, нам следует спросить ваше мнение по этому вопросу. Какие секреты открылись вам на границе двух миров?

Сарказм, сквозивший в голосе археолога, невозможно было не уловить. Тем не менее женщина не поддалась на провокацию.

— Мои секреты являются таковыми для всех, кроме меня, моего мужа и доктора Стоуна, — ответила она. — Если вы хотите узнать больше, спросите у него.

Фенвик махнул рукой.

— Все нормально. Надеюсь, вы не обиделись на мой скептицизм, миссис Раш. Просто я являюсь ученым-практиком, который привык основывать свои убеждения на вещественных доказательствах. И мне очень тяжело полагаться на парапсихологию и псевдонауку.

Что-то в тоне Марча и его поведении задело Логана за живое.

— Эмпирический ученый, — вставил Логан. — И вещественные доказательства помогут убрать из вашего голоса эти нотки сомнения?

Марч бросил на него беглый взгляд, как бы оценивая потенциального оппонента.

— Естественно.

— А что вы скажете насчет карт Зенера? — спросил Джереми.

Дженнифер посмотрела на Логана, прежде чем вновь отвести глаза в сторону.

Марч нахмурился.

— Карты Зенера?

— Также известные как рейнские карты. Используемые в экспериментах по экстрасенсорному восприятию.

Он придвинул свой рюкзак и побарабанил по нему пальцами. Потом вынул из него колоду больших карт и показал остальным. Каждая из них была разной конфигурации и изображала на белом фоне круг, квадрат, звезду, крест и три волнистые линии.

— А, эти, — округлил глаза Марч.

Тина рассмеялась.

— Так вот что носит в своей волшебной сумке охотник за привидениями.

— Наряду с прочим. — Логан взглянул на миссис Раш, помахивая картами, как бы говоря: «Видите, что я собираюсь с этим сделать? Вы не возражаете?»

Она безразлично пожала плечами. Взяв карты, Джереми пересел на кресло между Марчем и Тиной так, чтобы все трое могли видеть карты, а Дженнифер не могла.

— Я покажу вам по очереди десять карт по одному разу, а миссис Раш попытается определить их.

Он начал поднимать карты одну за другой. Первой — карту с изображенной на ней звездой.

— Круг, — немедленно назвала Дженнифер, глядя на ее рубашку.

Логан поднял вторую, с волнистыми линиями.

— Крест.

На лице Марча пробежала презрительная ухмылка.

Логан глубоко вдохнул, потом поднял карту с изображением круга.

— Звезда.

С возрастающим смущением он продолжил демонстрировать карты. Каждый раз женщина ошибалась. Джереми вспомнил, что ему сказал ее муж: о шкале Кляйнера — Вехсмана, о том, что ее потенциал — самый высокий среди всех тестируемых. «Здесь что-то совсем не так», — подумал он. Его профессиональные инстинкты подсказывали ему это.

Он положил десять карт на стол. И как только он это сделал, взгляд Дженнифер остановился на самодовольном лице Марча. Какое-то время она помолчала, потом произнесла:

— Все мои ответы были неправильными, не так ли?

— Неправильными, — эхом отозвался энигмалогист.

— Еще раз, пожалуйста. На этот раз я угадаю правильно.

Логан опять взял карты в руки и начал поднимать их одну за другой в том же порядке.

Она угадывала безошибочно. Ни разу не назвала карту неправильно.

— Святой бог, — пробормотала Тина.

Теперь Логан понял. Во время первой попытки Дженнифер нарочно называла карты неправильно. Она утерла Марчу нос и отомстила ему за скептицизм. Логан взглянул на женщину с уважением.

— Эмпирические доказательства, доктор? — с усмешкой произнес он, повернувшись к археологу. — Не хотите ли воспроизвести эти результаты?

— Нет, — буркнул тот и поднялся. — Я не фанатик трюков для гостиных.

С этими словами он коротко кивнул каждому и покинул гостиную.

— Какой трудный человек, — сказала Тина, качая головой и глядя вслед скрывшемуся за дверью Марчу. — Нет, вы слышали, что он сказал? «То, что похоронено под Суддом, если там вообще что-то есть». О чем вообще думал Стоун, назначая такого человека главным археологом экспедиции?

— Вы хотите сказать, что Марч считает все это мероприятие мартышкиным трудом? — Логан замолчал. Ему никогда и в голову не приходило, что известные исследования Стоуна, возможно, основаны на ложных допущениях. — Тогда почему Стоун нанял его, да еще и назначил главным археологом? — задал он риторический вопрос.

— Потому что Марч, возможно, придурок и интеллектуальный сноб, однако он считается лучшим в своей области. Стоун всегда подбирает лучших. Кроме того, он предпочитает иметь при себе людей, оспаривающих его предположения. Может быть, именно поэтому? — Тина поднялась на ноги. — Ну да ладно. Мне нужно возвращаться к работе. Если я права, вскоре Марч получит новую информацию, которая заставит его задрать нос еще выше. — Она посмотрела на Дженнифер. — Благодарю за прекрасное шоу. — Потом повернулась к Джереми. — Вам следовало бы продемонстрировать ей ваш фокус с соломинкой. У вас двоих больше общего, чем вы предполагаете.

Логан проводил ее глазами, потом повернулся к столу.

— Я буду рад увидеть вас еще раз, миссис Раш.

— Зовите меня просто Дженнифер, — ответила она. — Мой муж много о вас рассказывал.

— О вас он мне тоже рассказывал. Как вы вдохновляли его работу в Центре. И о ваших замечательных способностях.

Женщина кивнула.

— Должен признаться, что ваше представление с картами Зенера выглядело великолепно. Я не наблюдал ничего подобного в моей практике, хотя и проделывал этот тест сотни раз. Но ни разу показатели не были выше семидесяти — семидесяти пяти процентов.

— Сомневаюсь, что у доктора Марча они были бы выше, — ответила Дженнифер. У нее был низкий бархатистый голос, который никак не соответствовал ее хрупкому телосложению.

— Если Итан рассказывал обо мне, то, возможно, вам известно, что я имею дело с необычными, трудно объяснимыми с точки зрения традиционной науки явлениями, — ответил Джереми. — Так что вполне естественно, что меня восхищает феномен БСС, состояние «перехода». Я, конечно, читал литературу по этому феномену и знаю об удивительном постоянстве ощущений, испытываемых людьми, проходящими через это состояние: ощущении умиротворенности, темном туннеле, ведущем к свету, необычайной легкости. Полагаю, вы испытали все эти ощущения?

Она кивнула.

— Но для меня, конечно, чтение и реальные ощущения — абсолютно разные вещи… — Логан помолчал. — Как исследователь, я всегда нахожусь на этой стороне, наблюдаю за явлениями отсюда и пытаюсь их объяснить. Поэтому я почти завидую вам — лично прошедшей через это экстраординарное событие.

— Экстраординарное событие, — прошептала Дженнифер едва слышно. — Да, можно и так сказать…

Джереми пристально заглянул в ее лицо. У кого-то другого такой ответ прозвучал бы холодно, отстраненно. Но здесь Логан почувствовал несчастье, страдание. По личному опыту он знал, что не все дары приветствуются — иногда они просто невыносимы. В янтарных глазах Дженнифер таилась огромная глубина и удивительная твердость. Казалось, ей известны вещи, о которых другие и не подозревали. О них не знал — и не должен был знать — ни один человек.

— Извините, — проговорил он. — Я еще недостаточно знаю вас для того, чтобы говорить о таких вещах. Я просто хотел сказать, что понимаю скептицизм и недоверие таких людей, как Марч. Тоже сталкивался с подобным отношением. В любом случае мне очень хотелось бы поработать с вами.

Собеседница внимательно наблюдала за ним. По мере того как он говорил, взгляд ее агатовых глаз немного смягчился.

— Спасибо, — сказала она с легкой нежной улыбкой.

Потом оба встали, как по команде, и подошли к двери гостиной. Логан раскрыл ее, пропустил женщину вперед и протянул руку для прощания. Поколебавшись мгновение, Дженнифер легонько пожала ее. Вдруг Джереми ощутил непреодолимый прилив эмоций, настолько мощный и переполняющий его, что он испытал почти физический шок. Логан выдернул руку, стараясь скрыть шок, вымученно улыбнулся, нескладно попрощался и быстрым шагом направился по коридору.

23

— Это произошло три ночи назад, — сказал Джереми молодому парню, управлявшему катером. Парень, которого звали Хиршвельдтом, кивнул.

— Были сумерки. Я находился на мостках за Зеленым сектором и проверял подающие трубопроводы установки для преобразования метана. Неожиданно уронил разводной ключ. Когда наклонился, чтобы его поднять, посмотрел на болото и увидел… ее.

Они находились примерно в полумиле от станции и шли в направлении на северо-восток — вернее, медленно ползли сквозь губчатую растительность Судда. Это была невероятно трудная поездка через несколько сред — грязь, воду и клубки папоротника-орляка. Словом, болотный катер пробивал себе дорогу через водные заросли потустороннего мира. Одну минуту они барахтались в тягучей черной тине, которая, казалось, вот-вот затянет катер в бездонную пучину, в следующее мгновение перепрыгивали через спутанные заросли камышей, мертвых пней, водных гиацинтов и длинных, похожих на кнуты жгутов травы. Смеркалось, и дымное солнце, казалось, садилось в болото позади них.

Наконец катер с дрожью остановился. Хиршвельдт огляделся и взглянул назад, в направлении к станции.

— Ну, где-то здесь, пожалуй.

Логан кивнул, глядя на него. Он читал о Хиршвельдте — втором машинисте, ранее участвовавшем в трех экспедициях Портера Стоуна. Высококвалифицированный оператор и наладчик всевозможных сложных механических систем, особенно дизельных двигателей. Его психологический портрет — Стоун составлял их на всех перспективных сотрудников — свидетельствовал об очень низком коэффициенте нестереотипного мышления и расторможенности. Другими словами, Хиршвельдт был последним человеком, которому могло что-то привидеться.

Теперь, когда они прекратили движение, тучи москитов и других летающих и жалящих тварей закружились над ними, почуяв добычу.

Запах Судда — вернее, исходившая от него вонь тления, разложения и метана — был нестерпимым. Открыв спортивную сумку, Логан извлек из нее цифровую камеру, настроил вручную и сделал несколько снимков окружающего пейзажа, поражавшего однообразием. Потом он снял все это в замедленном режиме на видеокамеру. Взял образцы ила и растительности, закрыл мензурки пробками и отложил в сторону. Наконец достал из рюкзака небольшой ручной прибор, на котором располагались цифровое считывающее устройство, аналоговая кнопка и два тумблера. Аккуратно перейдя на нос катера, включил прибор, настроил кнопку и поводил устройством перед собой.

— А это что? — спросил Хиршвельдт с профессиональным любопытством.

— Счетчик ионов в воздухе.

Логан посмотрел на дисплей, снова подрегулировал переключатель и сделал вторую проводку. Затем записал основные показания и вернулся на свое место в катере. Здешний воздух был ионизирован сильнее, но не настолько, чтобы об этом тревожиться — примерно пятьсот ионов на один кубический сантиметр. Джереми повернулся к Хиршвельдту.

— Вы можете описать то, что видели, пожалуйста? Мне нужно как можно больше подробностей.

Тот помедлил, припоминая подробности.

— Она была высокой. Худой. Шла медленно над поверхностью болота, вон там.

Логан посмотрел на лабиринт из спутавшейся растительности.

— Она скользила или спотыкалась?

Машинист покачал головой.

— Ее походка была необычной.

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать, что она шла медленно, очень медленно — как будто была в трансе или же гуляла во сне.

Джереми записал это в своем блокноте.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Вокруг нее распространялось слабое голубое свечение.

— Опишите его, пожалуйста. Устойчивое, как свет лампы накаливания, или оно переливалось подобно северному сиянию?

Хиршвельдт отмахнулся от назойливого комара.

— Оно колыхалось. Но очень медленно. И она была молода.

— Почему вы так решили?

— Ну, она шла так, как ходят молодые. Не как старуха.

— Цвет кожи?

— В сиянии трудно рассмотреть. Было довольно темно.

Логан сделал еще несколько записей.

— Вы можете описать, во что она была одета?

— В платье, с высокой талией, почти прозрачное. Перехваченное в талии лентой, спускавшейся почти до ее колен. Поверх плеч была какая-то треугольная штука. Мне кажется, из того же самого материала.

«Египетская накидка или шаль с капюшоном», — подумал Логан, делая быстрые записи. Одеяние знати или, возможно, жрицы. Подобно той, о которой упоминала Ромеро и которая исчезла из ее офиса. Он спросил ее о пропаже; Тина объяснила, что планировала надеть ее на прощальный вечер в честь успешного завершения экспедиции.

— Вы смогли бы узнать эту женщину, если бы увидели еще раз? — спросил Джереми.

Хиршвельдт помотал головой.

— Вряд ли. Было слишком темно. Кроме того, накидка на голове мешала рассмотреть ее лицо. Даже когда она взглянула на меня.

Логан остановился на полуслове.

— Она посмотрела на вас?

Машинист кивнул.

— На вас? Или в направлении станции?

— Когда я уставился на нее, она остановилась. Потом медленно повернула голову. Я увидел ее глаза, сверкнувшие в темноте.

— Вы сказали, что видели что-то на ее голове. Как оно выглядело?

— Оно было похоже на… тело какой-то птицы. Пернатое существо с длинным клювом покрывало ее голову, подобно шляпе. Крылья свисали по обе стороны лица, закрывая уши.

«Сокол Гора, в виде мантии. Жрица, вне всякого сомнения».

Логан сделал последнюю запись в блокноте, потом сунул его в сумку.

— Когда она взглянула на вас, появилось какое-нибудь чувство или ощущение?

Хиршвельдт нахмурился.

— Ощущение?

— Ну, знаете, что-то вроде приветствия… Узнавания…

— Странно, что вы об этом спросили. Когда я впервые увидел ее там, посередине болота, она мне показалась… чем-то… опечаленной. Но когда повернулась ко мне, я почувствовал нечто иное.