Сказания умирающей Земли. Том IV Вэнс Джек

2

Через некоторое время магические средства Ксексамедеса были выставлены на длинном столе вдоль боковой стены Большого Зала Ильдефонса – в том числе тридцать два звездоцвета: сферические, эллипсоидные и веретенообразные кристаллы, переливающиеся внутренними сполохами бледного пламени, каждый размером примерно с небольшую сливу. Они плавали в воздухе над столом, но невидимая сеть не позволяла им улететь подобно пузырькам пойманных грез.

«Теперь у нас есть основания для дальнейшего расследования, – объявил Ильдефонс. – Ксексамедес! Откуда, в точности, происходят эти мощные магические артефакты?»

Длинные черные перья на голове Ксексамедеса взъерошились от удивления – искреннего или притворного. Архивёльта все еще сдерживали две петли. Проказник из Снотворной Заводи держал одну веревку, а Барбаникос – другую, чтобы архивёльт не мог прикоснуться ни к кому из них. Ксексамедес спросил: «Вы не знаете? Разве Моррейон не раскрыл эту тайну?»

Ильдефонс недоуменно нахмурился: «Моррейон? Я уже почти забыл это имя… На какие обстоятельства намекает архивёльт?»

Эрарк Предвестник, изучивший легенды двадцати эонов, вызвался ответить на этот вопрос: «После того, как архивёльты потерпели поражение, был заключен договор. Архивёльтам сохранили жизнь, но с тем условием, что они раскроют тайну источника звездоцветов. Благородному Моррейону поручилиполучить и подтвердить эту информацию, после чего его больше никогда не видели».

«Ему предоставили подробные инструкции, – вмешался Ксексамедес. – Если вы хотите узнать, откуда берутся звездоцветы, найдите Моррейона!»

«Почему он не вернулся?» – спросил Ильдефонс.

«Не могу сказать. Кто-нибудь еще желает узнать, как добываются звездоцветы? Я с удовольствием продемонстрирую соответствующие методы».

Несколько секунд никто ничего не говорил. Затем Ильдефонс предложил: «Гильгад, как насчет вас? Ксексамедес выдвинул любопытное предложение».

Гильгад облизал тонкие коричневые губы: «Прежде всего я хотел бы выслушать словесное описание процесса».

«Разумеется, почему нет? – развел руками Ксексамедес. – Позвольте мне свериться с документацией». Архивёльт сделал шаг в направлении длинного стола у боковой стены – что заставило Проказника и Барбаникоса приблизиться друг к другу – после чего отпрыгнул назад. Воспользовавшись тем, что в результате его маневра веревка провисла, Ксексамедес схватил Барбаникоса, испустив гальванический разряд. Из ушей Барбаникоса вылетели искры – он подскочил в воздух и упал, потеряв сознание. Ксексамедес выхватил веревку из рук эльфа Проказника и, прежде чем кто-либо успел его задержать, выбежал из Большого Зала.

«Догоните его! – взревел Ильдефонс. – Не позволяйте ему сбежать!»

Чародеи погнались за быстроногим архивёльтом. По холмам над долиной Скаума и вокруг Случайного леса бежали и летели волшебники, как гончие за лисой. Ксексамедес скрылся в Случайном лесу и тут же выскочил из чащи в другом месте, но чародеи заранее угадали, что он прибегнет к такой уловке.

Выбежав из леса, Ксексамедес приблизился к усадьбе Риальто и спрятался за вольером. Гарпии подняли шум, и старый Фанк, служитель Риальто, вышел, прихрамывая, из усадьбы, чтобы разобраться, в чем дело.

К тому времени Гильгад уже заметил синюю чешую Ксексамедеса и провозгласил заклинание «молниеносного разгрома» – из его руки вырвался чудовищный, ослепительный ветвистый разряд, не только испаривший Ксексамедеса, но и разнесший вдребезги вольер Риальто, разломавший на куски его древний дорожный указательный столб и заставивший несчастного старого Фанка плясать по заливному лугу, как на ходулях, на потрескивающих голубых молниях.

3

К входной двери усадьбы Риальто прижался липовый лист, пришпиленный шипом терновника. «Ветер шутки шутит!» – подумал Риальто и сбросил лист на крыльцо. Его новый служитель Пюирас, однако, решил подобрать лист и произнес характерным для него сварливым хриплым голосом: «Здесь какая-то странная надпись —

«НИЧТО УГРОЖАЕТ МОРРЕЙОНУ»

«Ты что-то сказал, упомянув Моррейона?» – переспросил Риальто. Взяв у служителя липовый лист, он рассмотрел мелкие серебряные символы на его поверхности: «Беспричинное уведомление!» Снова отбросив лист в сторону, он дал Пюирасу последние указания: «Через два часа после полудня приготовь что-нибудь поесть минускулам – каши с чаем будет достаточно. Перед заходом Солнца подай им паштет из дроздов. Я хотел бы, чтобы после этого ты начистил до блеска плитку на полу большого приемного зала. При этом не пользуйся песком – он лишает плитку глянца. Затем убери мусор с южного газона; с этой целью можно применять эолус, но будь осторожен – продувай только желтый тростник, черный вызывает бурю, а мы уже потерпели достаточный ущерб. Начни восстанавливать вольер; прежде всего собери все оставшиеся полезные материалы. Если найдешь трупы, захорони их надлежащим образом. Все понятно?»

Пюирас, худощавый и словно слегка развинченный субъект с костлявым лицом и длинными черными волосами, уныло кивнул: «Все ясно, кроме одного. После того, как я все это сделаю, что еще потребуется?»

Риальто, надевавший сотканные из золоченых нитей перчатки, покосился на служителя. Чем объяснялся последний вопрос? Несмышленостью? Излишним рвением? Неучтивой издевкой? Неподвижная физиономия Пюираса не позволяла об этом судить. Риальто сдержанно произнес: «После выполнения моих поручений у тебя будет свободное время. Не балуйся с магическими устройствами и, если тебе дорога жизнь, не заглядывай в папки со списками заклинаний, в либрамы или в компендиумы. В свое время, может быть, я научу тебя нескольким фокусам, но до тех пор соблюдай осторожность!»

«Я буду осторожен».

Риальто поправил на голове шестиярусную шляпу из черного атласного фетра и накинул плащ одним из тех естественно-изящных движений, благодаря которым он заслужил прозвище «Риальто Изумительного»: «Мне нужно навестить Ильдефонса. Как только я выйду за наружные ворота, окружи усадьбу пограничным заклятием – и ни в коем случае не отменяй его, пока я не подам знак. Скорее всего, я вернусь к заходу Солнца или даже раньше, если все будет в порядке».

Даже не пытаясь уяснить себе смысл угрюмого нечленораздельного звука, которым отозвался служитель, Риальто направился размашистыми шагами к северным воротам, старательно отводя глаза от жалких разбросанных остатков своего чудесного вольера. Он еще не успел выйти за ворота, как Пюирас привел в действие пограничное заклятие, что заставило Риальто поспешно прыгнуть вперед. Ему пришлось снова поправить шляпу. Неопытность Пюираса была всего лишь одной из множества неприятностей, постигших его по вине архивёльта Ксексамедеса. Вольер был уничтожен, драгоценный древний столб разбился на куски, а старый Фанк погиб! Каким-то образом кто-то должен был возместить ему эти потери!

4

Ильдефонс жил в змке Бумергарт над руслом Скаума – в огромном здании сложной планировки с десятками башенок, балконов, павильонов на выступающих террасах и прочих архитектурных капризов. На протяжении последних столетий 21-го эона Ильдефонс служил Настоятелем ассоциации чародеев, и Бумергарт был средоточием бурной деятельности. Теперь использовался только один из флигелей этого чудовищного сооружения; остальные помещения пустовали и пылились – там обитали только совы и архаические призраки.

Ильдефонс встретил Риальто под бронзовым арочным порталом: «Дражайший коллега! Как всегда, в великолепном костюме – несмотря на характер нашего сегодняшнего совещания! Мне остается только вам позавидовать!» Ильдефонс отступил на пару шагов, чтобы полюбоваться суровой, но элегантной фигурой Риальто – в роскошном синем плаще, розовых бархатных брюках и блестящих сапогах. Сам Ильдефонс, по никому не известным причинам, предпочитал появляться в обличии добродушного пожилого мудреца с округлой лысиной, морщинистым лицом, бледно-голубыми глазами и растрепанной желтоватой бородой. Вполне возможно, что такова была его естественная внешность, с которой тщеславие не позволяло ему расстаться.

«Проходите же! – воскликнул Ильдефонс. – Как обычно, вы сумели произвести театральный эффект, явившись последним!»

Они прошли в Большой Зал. Присутствовали еще четырнадцать чародеев: Зилифант, Пордастин, Эрарк Предвестник, Проказник из Снотворной Заводи, Ао Опалоносец, Эшмиэль, Кильгас, Некроп Бизант, Гильгад, Лунатик Вермулиан, Барбаникос, дьяволист Шрю, Маг Мьюн и Хуртианц. Ильдефонс объявил: «Наконец наша группа заговорщиков в полном составе: прибыл Риальто Изумительный, около усадьбы которого молния правосудия поразила архивёльта!»

Риальто снял шляпу и слегка поклонился коллегам. Одни приветствовали его; другие – в частности, Гильгад, Некроп Бизант, Маг Мьюн и Кильгас – ограничились холодным взглядом через плечо.

Ильдефонс взял Риальто под руку и провел его к буфету, где Риальто принял от него бокал вина, не преминув предварительно проверить вино амулетом.

Ильдефонс шутливо притворился оскорбленным: «Это вино превосходного сбора! Разве я пытался когда-либо вас отравить?»

«Нет. Но сегодняшние обстоятельства еще никогда не возникали».

Ильдефонс удивленно поднял брови: «Обстоятельства нам благоприятствуют! Мы повергли в прах древнего врага, а его звездоцветы – в нашем распоряжении!»

«Верно, – согласился Риальто. – Не забывайте, однако, об ущербе, который мне причинили! Я требую его возместить– хотя мои недруги хотели бы уклониться от этой обязанности».

«Ну что вы! – упрекнул его Ильдефонс. – Давайте обсудим ситуацию в более доброжелательных тонах. Как продвигается восстановление вашего придорожного столба? Минускулы не отлынивают от реставрации резьбы?»

«Работы продолжаются, – ответил Риальто. – Вкусы минускулов никак нельзя назвать примитивными. Только на этой неделе их стюард потребовал две унции меда, рюмку „Мизерикордии“ и полторы драхмы солодового дистиллята – в дополнение к бисквитам, растительному маслу и суточному рациону моего лучшего паштета из дроздов».

Ильдефонс неодобрительно покачал головой: «Они порядком избаловались, а кому приходится за это платить? Вам и мне. Ничто не ново в этом мире!» Повернувшись, Ильдефонс снова наполнил бокал примостившегося у буфета грузного Хуртианца.

«Я провел расследование, – громогласно заявил Хуртианц, – и определил, что Ксексамедес жил среди нас четыре года! Судя по всему, ему пришлось бежать с Музорга, где его не терпели так же, как на Земле».

«Он все еще может быть неподалеку, – напомнил Ильдефонс. – Кто-нибудь нашел его останки? Нет! А Проказник утверждает, что в электромагнитном поле архивёльт чувствует себя, как рыба в воде».

«Так оно и есть! – заявил Проказник из Снотворной Заводи, зеленый эльф с горящими глазами.

«В таком случае ущерб, нанесенный моему имуществу, становится еще более неоправданным! – воскликнул Риальто. – Я требую возмещения потерь прежде, чем получу другую причитающуюся мне компенсацию».

Хуртианц нахмурился: «Не совсем понимаю, о чем вы говорите».

«Все проще простого! – сказал Риальто. – Мне причинили существенные убытки, в связи с чем должно быть восстановлено справедливое равновесие. Я намерен требовать передачи звездоцветов в мое распоряжение».

«Вы не одни», – обронил Хуртианц.

«Требуйте, сколько вам заблагорассудится!» – Проказник язвительно фыркнул.

Маг Мьюн подошел ближе: «Мы еще не убедились в том, что архивёльт мертв – зачем преждевременно торговаться?»

Эшмиэль вмешался: «Действительно – кто может подтвердить, что он мертв? Смотрите!» Эшмиэль продемонстрировал окружающим липовый лист: «Я нашел это на моем куртиване, выложенном голубой плиткой. На листе надпись: „НИЧТО УГРОЖАЕТ МОРРЕЙОНУ“».

«Я тоже нашел такой листок!» – заявил Проказник.

«И я!» – откликнулся Хуртианц.

«Как летят века, один за другим! – покачал головой Ильдефонс. – Славные были времена, когда мы обратили в бегство архивёльтов – они прыснули во все стороны, как стая гигантских летучих мышей! Бедняга Моррейон! Теперь я часто задумываюсь о том, какая судьба его постигла».

Нахмурившись, Эшмиэль разглядывал листок: «Некто заверяет нас в том, что „НИЧТО УГРОЖАЕТ МОРРЕЙОНУ“… Если так, подобное извещение представляется излишним и хотя бы поэтому вызывает подозрения».

«Мне все понятно, – проворчал Гильгад. – Моррейон отправился искать источник звездоцветов; он его нашел, и теперь ему ничто не угрожает».

«Можно истолковать это сообщение и таким образом, – назидательно произнес Ильдефонс. – Но во всем этом скрывается нечто незаметное с первого взгляда».

«В данный момент не следует об этом беспокоиться, – заметил Риальто. – Звездоцветы под рукой и в безопасности. Тем не менее, я официально требую передать в мою собственность эти магические средства в качестве компенсации ущерба, понесенного мной во имя защиты интересов ассоциации».

«Возможно, у вашего требования есть какие-то основания, – усомнился Гильгад. – По существу, однако, каждый должен получить долю наследства архивёльта, пропорциональную вкладу в общее дело. И я упоминаю об этом не только потому, что именно мой „молниеносный разгром“ нанес Ксексамедесу окончательное поражение».

Ао Опалоносец резко возразил: «Еще одно казуистическое допущение, подлежащее немедленному опровержению – тем более, что ваша судьбоносная молния позволила Ксексамедесу сбежать!»

Споры продолжались целый час. В конце концов была выдвинута и утверждена пятнадцатью голосами против одного формулировка, предложенная Ильдефонсом. Имущество, ранее принадлежавшее архивёльту Ксексамедесу, надлежало подвергнуть инспекции. Каждый из чародеев должен был представить список интересующих его магических средств и представить его Ильдефонсу для последующего сравнения предпочтений. В случаях совпадения интересов конфликт подлежал урегулированию по жребию. С учетом ущерба, понесенного Риальто, ему предоставлялось право свободного выбора после распределения первых пяти артефактов. Гильгаду такая же привилегия предоставлялась после распределения десяти артефактов.

Риальто выступил с последним возражением: «Какую ценность будет представлять для меня то, что останется после первых пяти раундов распоряжения наследством? Архивёльту не принадлежало ничего, кроме звездоцветов, нескольких общеупотребительных магических инструментов, корнеплодов, трав и эликсиров».

Его доводы, однако, не приняли во внимание. Ильдефонс раздал листы бумаги, и каждый чародей составил список самых желательных, с его точки зрения, артефактов. Ильдефонс рассмотрел все списки по очереди. «По всей видимости, – объявил он, – всех присутствующих в первую очередь интересуют звездоцветы».

Чародеи то и дело поглядывали на звездоцветы, мерцавшие и подмигивавшие бледным огнем.

«Поэтому, – заключил Ильдефонс, – их придется распределить по жребию».

Он поставил на стол глиняный горшок и выложил шестнадцать небольших дисков из слоновой кости: «Пусть каждый пометит одну из фишек своим символом и поместит ее в горшок – вот таким образом». Ильдефонс обозначил фишку и бросил ее в горшок: «Когда все это сделают, я позову служанку, чтобы она вытянула жребий».

«Один момент! – воскликнул Бизант. – Тут отчетливо пахнет мошенничеством!»

Ильдефонс смерил известного чувствительностью к магии Некропа холодным вопросительным взглядом: «О каком мошенничестве вы говорите?»

«Невозможно не заметить противоречие – диссонанс, если хотите. Происходит что-то странное: среди нас находится кто-то, кого здесь не должно быть».

«Движется кто-то невидимый! – подтвердил Маг Мьюн. – Ильдефонс, охраняйте звездоцветы!»

Ильдефонс оглядывался по сторонам, всматриваясь в тени Большого Зала. Наконец он подал тайный знак и протянул руку, указывая в дальний угол: «Призрак! Ты на страже?»

«Я здесь», – ответил скорбный шепот.

«Отвечай! Кто, кроме видимых людей, находится в зале?»

«Застоявшиеся завихрения прошлого. Я вижу лица – даже не призраков, но призраков мертвых призраков… Они то исчезают, то появляются, то смотрят, то пропадают».

«Других живых существ здесь нет?»

«Нет жгучей крови, нет пульсирующей плоти, нет пылко бьющихся сердец».

«Наблюдай, бди!» Ильдефонс повернулся к Некропу: «Ну, что теперь?»

«Я чувствую присутствие незнакомца, – Бизант говорил тихо, тем самым подчеркивая деликатность своего восприятия. – Из всех присутствующих только я достаточно чувствителен к неизъяснимому влиянию звездоцветов. Их следует передать под мою опеку…»

«Начнем лотерею! – перебил его Хуртианц. – Хитроумные планы Бизанта неосуществимы».

«Я вас предупредил!» – бросив мрачный взгляд на Хуртианца, Некроп Бизант отошел в сторону.

Ильдефонс вызвал одну из служанок: «Успокойся, все в порядке! Ты должна опустить руку в этот горшок, хорошенько перемешать фишки, вытащить одну и положить ее на стол, только и всего. Ты понимаешь?»

«Да, господин чародей».

«Так сделай это!»

Девушка подошла к горшку и протянула к нему руку. В этот момент Риальто прошептал заклинание темпорального стаза – подозревая, что может возникнуть именно такая ситуация, он подготовился заранее.

Время остановилось для всех, кроме Риальто. Он посмотрел вокруг – на чародеев, застывших в случайных позах, на девушку, опустившую руку в горшок, на неподвижно уставившегося на ее локоть Ильдефонса.

Риальто неспешно прошелся к столу, где лежали звездоцветы. Он мог бы сейчас же их присвоить, но такой поступок вызвал бы всеобщее возмущение и привел бы к формированию союза его ненавистников. Нет, тут следовало действовать не столь провокационно… Его встревожил тихий звук, раздавшийся из дальнего угла – в отсутствие течения времени не должно было быть никаких звуков.

«Кто там?» – спросил Риальто.

«Я пошевелился», – ответил шепотом призрак.

«Время остановилось. Ты не должен быть способен двигаться, говорить, наблюдать или каким-либо образом знать, чт происходит»

«Движется ли время, остановилось ли оно – мне все равно. Мне известно каждое бесконечно повторяющееся мгновение».

Риальто пожал плечами, вернулся к горшку и вынул из него фишки. К его удивлению, на каждой был обозначен символ Ильдефонса.

«Ага! – воскликнул Риальто. – Некий изобретательный мерзавец выбрал предыдущий момент, чтобы устроить эту проделку! Поистине, ничто не ново на Земле! Что ж, в конце концов он и я лучше узнем друг друга!» Риальто стер символ Ильдефонса с фишек и заменил его своим, после чего положил фишки обратно в горшок.

Вернувшись на прежнее место, он отменил темпоральный стаз.

Зал тут же заполнился тихим шумом. Девушка, опустившая руку в горшок, перемешала фишки, вынула одну из них и положила ее на стол. Риальто наклонился над столом; то же сделал Ильдефонс. Фишка слегка вздрогнула. Нарисованный на ней символ расплылся и сменился другим у них на глазах.

Ильдефонс поднял фишку и удивленно объявил: «Гильгад!»

Риальто яростно повернулся к Гильгаду – тот ответил ему невозмутимым взглядом. Гильгад тоже остановил время, но подождал до того момента, когда выбранная фишка уже лежала на столе.

Ильдефонс глухо сказал служанке: «Это все. Можешь идти». Девушка удалилась. Ильдефонс высыпал остальные фишки на стол. Каждая из них была правильно обозначена символом того или иного из присутствующих чародеев. Ильдефонс погладил седеющую желтоватую бороду и объявил: «Похоже на то, что звездоцветы выиграл Гильгад».

Гильгад прошел к длинному столу у боковой стены и громко вскрикнул: «Звездоцветы! Что с ними случилось?» Магическая сеть поникла над опустившимся содержимым. Завораживающее мерцание сполохов исчезло – лежавшие на столе стекляшки тускло блестели. Гильгад схватил одну из них и бросил на пол – она разбилась на мелкие осколки: «Это не звездоцветы! Это подлый обман!»

«В самом деле! – согласился Ильдефонс. – Очевидный подлог».

«Где мои звездоцветы? – громко возмущался Гильгад. – Отдайте их, или я обрушу заклятие мучительной тоски на всех присутствующих!»

«Одну минуту! – прорычал Хуртианц. – Не спешите с заклятиями! Ильдефонс, позовите охранного призрака – пусть расскажет, чт тут случилось».

Ильдефонс с сомнением дернул себя за бороду, после чего ткнул указательным пальцем в направлении дальнего угла: «Призрак! Ты здесь?»

«Я здесь».

«Что случилось, когда мы бросали жребий?»

«Было движение. Одни двигались, другие оставались на месте. Когда служанка положила фишку на стол, в зале появилась странная фигура. Она взяла звездоцветы и скрылась с ними».

«Как выглядела эта фигура?»

«Как синее чешуйчатое существо с черными перьями на голове, но в нем теплилась человеческая душа».

«Архивёльт! – пробормотал Хуртианц. – Не сомневаюсь, что это был Ксексамедес!»

«Как же так? Что теперь делать? – жаловался Гильгад. – Как быть с моими чудесными звездоцветами? Кто вернет мое имущество? Почему меня всегда лишают всего самого ценного?»

«Перестаньте ныть! – оборвал его дьяволист Шрю. – Нужно распределить остающиеся артефакты. Ильдефонс, будьте добры, просмотрите списки».

Ильдефонс взял со стола стопку списков: «Так как Гильгад выиграл в первом раунде, его список следует отложить. Вторым артефактом значится…»

Гильгад не унимался: «Я протестую! Это недопустимая несправедливость! Я не выиграл ничего, кроме цветных стекляшек!»

Ильдефонс пожал плечами: «Претензии следует предъявлять грабителю-архивёльту – тем более, что лотерея сопровождалась несколькими темпоральными нарушениями, о которых, надеюсь, не следует упоминать лишний раз».

Гильгад воздел руки к потолку – его угрюмая физиономия гримасничала, выражая противоречивые эмоции. Коллеги бесстрастно наблюдали за ним. «Продолжайте, Ильдефонс!» – произнес Лунатик Вермулиан.

Ильдефонс разложил перед собой списки: «Судя по всему, только Риальто выбрал второй артефакт – причудливой формы устройство, относящееся, насколько я понимаю, к категории претеритных рекордиумов Уларта. Поэтому список Риальто можно отложить, вместе со списком Гильгада. Пордастин, Барбаникос, Ао Опалоносец и я выразили желание получить в свое распоряжение „шлем шестидесяти направлений“, в связи с чем дальнейшая судьба этого артефакта будет разыграна по жребию. Опустим в горшок четыре фишки…»

«На этот раз, – вмешался Пордастин, – пусть служанка зайдет сюда предварительно и закроет ладонью горловину горшка. Мы сбросим фишки в горшок, просунув их между ее пальцами, и таким образом предотвратим искажение законов вероятности».

Ильдефонс надул щеки, поглаживая желтые усы, но Пордастин настоял на своем. Таким же образом разыгрывались и последующие жребии. Через некоторое время настала очередь Риальто выбрать шестой артефакт по своему усмотрению.

«Так что же, Риальто? – спросил Ильдефонс. – Каков ваш выбор?»

Риальто едва заставил себя говорить – от возмущения у него перехватило дыхание: «В качестве возмещения за потерю семнадцати породистых гарпий и уникального указательного столба, сохранившегося на протяжении десяти тысяч лет, я должен быть удовлетворен этим пакетиком „отупляющего порошка“»?

Ильдефонс примирительно сказал: «Человеческие взаимодействия, стимулируемые неравенством возможностей, никогда не позволяют достигнуть полного равновесия. Даже в рамках самой взаимовыгодной сделки одна из сторон – независимо от того, сознаёт она это или нет – в конечном счете что-то проигрывает».

«Мне это хорошо известно, – слегка успокоившись, отозвался Риальто. – Тем не менее…»

Зилифант удивленно воскликнул: «Смотрите!» Он указывал на полку огромного камина, где, едва заметный среди завитков роскошной каменной резьбы, висел липовый листок. Ильдефонс взял его дрожащими пальцами. На нем было написано серебряными буквами:

«МОРРЕЙОН ЖИВЕТ ВО СНЕ. НИЧТО НЕИЗБЕЖНО!»

«Я уже ничего не понимаю, – пробормотал Хуртианц. – Ксексамедес настойчиво заверяет нас в том, что Моррейон жив-здоров? Загадочная настойчивость!»

«При этом необходимо учитывать, – заметил осторожный Проказник, – что перебежчик Ксексамедес – всеобщий враг».

Эрарк Предвестник поднял указательный палец с ногтем, покрытым черной эмалью: «Я всегда анализирую проблематичные утверждения, формулируя обратное. Следуя этому правилу, первое сообщение, „НИЧТО УГРОЖАЕТ МОРРЕЙОНУ“, можно преобразовать следующим образом: „НЕЧТО УГРОЖАЕТ МОРРЕЙОНУ“ или „НИЧТО НЕ УГРОЖАЕТ МОРРЕЙОНУ“».

«Словоблудие, буквоедство!» – проворчал практичный Хуртианц.

«Нет уж, подождите! – вмешался Зилифант. – Анализ Эрарка исключительно глубок! „НИЧТО“ в данном случае можно истолковать как ссылку на смерть – своего рода стилистический прием, если хотите».

«Не помню, чтобы Ксексамедес слыл выдающимся стилистом или любителем иносказаний! – саркастически вспылил Хуртианц. – Так же как я, если бы он имел в виду „смерть“, он не стал бы ходить вокруг да около».

«Вы совершенно правы! – воскликнул Эрарк. – Именно поэтому я спрашиваю себя: какое „Ничто“ могло бы угрожать Моррейону? Шрю, что такое „Ничто“, и где оно?»

Шрю пожал тощими плечами: «В демонических мирах такое понятие не встречается».

«Вермулиан! Вы блуждали в мирах, недоступных обычному воображению. Что есть „Ничто“, и где оно находится?»

Лунатик Вермулиан тоже признался в неведении: «Мне никогда не попадалось „Ничто“».

«Маг Мьюн? Что такое „Ничто“, где его можно найти?»

«Где-то оно есть, – задумчиво сказал Маг Мьюн. – Я видел ссылку на „Ничто“, но не могу припомнить, в каких обстоятельствах».

«Ссылка! Это чрезвычайно важно! – заявил Эрарк. – Ильдефонс, будьте добры, загляните в „Большой глоссарий“».

Ильдефонс снял с полки огромный том и раскрыл его широкие страницы «Ничто… Имеются различные тематические ссылки… Метафизическое описание… Местонахождение? „Ничто: несуществующая область пространства за границами Вселенной“».

Хуртианц предложил: «Раз уж мы этим занялись, почему бы не посмотреть, чт говорится в „Глоссарии“ о Моррейоне?»

Не проявляя особого энтузиазма, Ильдефонс нашел соответствующую статью и прочел: «Моррейон: легендарный герой 21-го эона, победивший архивёльтов и изгнавший их, объятых ужасом, на Музорг, после чего архивёльты сумели перенести его так далеко, как способно простираться воображение, в сияющие поля, где добываются звездоцветы. Соратники Моррейона, поклявшиеся его защищать, предпочли забыть о нем, и с тех пор о нем ничего не известно». Ильдефонс прибавил от себя: «Предубежденное и ошибочное изложение фактов – но, тем не менее, любопытное».

Лунатик Вермулиан поднялся на ноги: «В любом случае я собирался отправиться в дальние странствия, пользуясь своим дворцом. Возможно, по пути мне представится возможность найти Моррейона».

Гильгад хрипло застонал от раздражения и обиды: «Вы подумываете о том, чтобы добраться до „сияющих полей“ и набить карманы звездоцветами! Но это право принадлежит мне, а не вам!»

Вермулиан, высокий худощавый человек с бледным непроницаемым лицом, чем-то напоминавшим лоснящуюся морду тюленя, заявил: «Моя цель – только в том, чтобы вызволить героя Моррейона. Если мне и удастся добыть какие-то звездоцветы, то исключительно в качестве побочного эффекта».

«Хорошо сказано! – похвалил Ильдефонс. – Но ваши труды скорее приведут к желаемому результату, если вам окажут помощь достойные доверия коллеги – по меньшей мере, я не откажусь составить вам компанию».

«Совершенно верно! – откликнулся Риальто. – Кроме того, еще один спутник, известный своей находчивостью, может оказаться незаменимым в опасной ситуации. Мне придется разделить с вами тяготы поисков – иначе я не смогу сохранить самоуважение».

Хуртианц провозгласил со свойственной ему прямотой: «Я еще никогда не отступал перед трудностями! Можете на меня положиться».

«Вы не сможете обойтись без Некропа, – вмешался Бизант. – Мне придется вас сопровождать».

Вермулиан возражал, ссылаясь на то, что предпочитает странствовать в одиночку, но никто его не слушал. В конце концов Вермулиан сдался, хотя его обычно безмятежное лицо обиженно вытянулось: «Я отправлюсь в путь безотлагательно. Если вы не прибудете ко мне во дворец в течение часа, мне придется заключить, что вы решили остаться».

«Послушайте, куда вы торопитесь? – укоризненно спросил Ильдефонс. – Мне понадобятся три с половиной часа только для того, чтобы проинструктировать персонал! Дайте нам больше времени».

«В сообщении говорится: „Ничто неизбежно“, – напомнил Вермулиан. – Терять время нельзя».

«Это выражение следует толковать, исходя из контекста, – настаивал Ильдефонс. – Известно, что Моррейон находится в нынешнем положении уже в течение десятков тысяч лет; под „неизбежностью“ в данном случае может подразумеваться период протяженностью в пятьсот лет».

Вермулиан неохотно согласился отложить начало своего странствия до следующего утра.

5

Древнее Солнце зашло за холмы над Скаумом; тонкая пелена черных туч перечеркнула красновато-коричневую вечернюю зарю. Риальто прибыл к наружным воротам своего владения, подал знак и спокойно ждал отмены пограничного заклятия.

В усадьбе никто не ответил на его сигнал.

Нетерпеливо топнув ногой, Риальто снова подал знак. Откуда-то из близкого Случайного леса, из-под раскидистых кангов, послышались стоны вурдалака – у Риальто невольно встали дыбом волосы под затылком. Он еще раз испустил лучи света, пошевелив пальцами: куда запропастился Пюирас? В сумерках крыша усадьбы, выложенная черепицей из белого нефрита, казалась бледной тенью. В доме не зажигались огни. В лесу снова застонал вурдалак, горько жалуясь на голод и одиночество. Риальто подобрал ветку и проверил магическую завесу – заклятия не было, усадьбу ничто не охраняло.

Отбросив ветку, Риальто раздраженно зашел в усадьбу. По-видимому, все было в порядке, но Пюирас не появлялся. Если даже он занимался очисткой пола в вестибюле, результаты его усилий не давали о себе знать. Неодобрительно покачав головой, Риальто решил проверить, как продвигалась работа минускулов, ремонтировавших древний придорожный указатель. Бригадир вылетел ему навстречу на комаре, чтобы представить отчет; по его словам, Пюирас пренебрег обязанностями и не подал им ничего на ужин. Риальто занялся этим сам и, чтобы как-то возместить оплошность служителя, добавил к паштету из дроздов половину унции студня с заливного угря.

Риальто налил себе полстаканчика «Голубого пожара», присел за стол и стал рассматривать переплетение бронзовых трубок, доставшееся ему в Бумергарте – так называемый «претеритный рекордиум». Он пытался проследить изгибы и соединения трубок, но они скручивались и перекрещивались настолько сложным лабиринтом, что беглый осмотр не позволял разобраться в конструкции. Риальто осторожно нажал на один из клапанов – из раструба послышался тихий, но резкий шипящий звук. Риальто прикоснулся к другому клапану, и на этот раз услышал далекое сбивчивое, неразборчивое гортанное пение. Пение доносилось не из раструба рекордиума, а с дорожки, ведущей к усадьбе, и уже через несколько секунд Пюирас ввалился из вестибюля в гостиную. Увидев Риальто, служитель расплылся в дурацкой ухмылке и, пошатываясь, направился к своей комнате.

Риальто резко позвал его: «Пюирас!»

Служитель неуклюже развернулся на месте: «Чего?»

«Ты слишком много выпил – и теперь ты пьян».

Пюирас хитро подмигнул: «Вы очень наблюдательны и сумели определить положение вещей с безукоризненной краткостью и точностью. В связи с чем я не рассматриваю ваше замечание как оскорбительный намек».

«Мне не нужны услуги безответственного пьяницы, – сказал Риальто. – Ты уволен».

«Нет уж, не выйдет! – хрипло возмутился Пюирас, сопроводив слова громкой отрыжкой. – Мне говорили, что у вас можно неплохо устроиться, если красть не больше, чем крал старый Фанк, и превозносить до небес ваши благородные манеры. Что вам не нравится? Сегодня я не так уж много украл, а отсутствие ругани с моей стороны – лучшая похвала. Так что мне нравится у вас работать – постольку, поскольку я могу прогуляться в деревню и выпить, как полагается уважающему себя человеку».

«Пюирас, ты наклюкался до того, что потерял всякое уважение к себе, – Риальто поморщился. – На тебя смотреть противно».

«Это никак нельзя назвать комплиментом! – взревел Пюирас. – Не каждый может себе позволить оставаться вечно молодым и одеваться с иголочки, изобретая наряды одним мановением руки!»

Риальто яростно вскочил из-за стола: «Довольно! Убирайся в спальню, пока я не сотворил тебе заворот кишок!»

«А я туда и шел, пока вы меня не позвали», – угрюмо пробурчал Пюирас.

Риальто решил, что с его стороны было бы недостойно продолжать перепалку с пьяным мужланом. Едва держась на ногах и хватаясь за стены, Пюирас удалился, что-то бормоча себе под нос.

6

Когда он покоился на земле, чудесный странствующий дворец Вермулиана, со всеми его лоджиями, ухоженным парком и павильоном перед парадным входом, занимал восьмиугольный участок площадью больше гектара. В плане дворец как таковой представлял собой четырехконечную звезду с хрустальным шпилем на конце каждого луча и с еще одним шпилем, повыше, в центральной части, где находились личные апартаменты Вермулиана. Входной павильон окружала мраморная балюстрада. Посреди высокого павильона искрились сотни белоснежных струй роскошного фонтана, окруженного лимонными деревьями с серебряными соцветиями и серебряными плодами. По обеим сторонам дворца были устроены просторные квадратные газоны с аккуратно подстриженными кустами причудливых форм, а за дворцом зеленел огород, где выращивались свежие травы и овощи для кухни волшебника.

Гости Вермулиана занимали номера в «лучевых» флигелях, а под центральным шпилем находились различные салоны, утренняя и вечерняя тудии, библиотека, музыкальный зал, парадная столовая и гостиная с баром.

Через час после рассвета начали прибывать чародеи – Гильгад явился первым, а Ильдефонс – последним. К Вермулиану уже вернулось его обычное душевное равновесие – он приветствовал каждого из гостей с дружелюбием, не выходившим, однако, за рамки профессиональной сдержанности. Познакомившись с обстановкой отведенных им номеров, чародеи собрались в большом салоне. Вермулиан обратился к ним: «Для меня большая честь принимать столь выдающуюся группу специалистов! Наша цель – спасение древнего героя, Моррейона! Все присутствующие – опытные мастера своего дела. Но понимаете ли вы, что нам придется посетить самые далекие пространства?» Вермулиан помолчал, переводя безмятежный взгляд с одного лица на другое: «Готовы ли вы к тяготам, неудобствам, опасностям? Мы вполне можем столкнуться с такими препятствиями. Если у вас есть сомнения по этому поводу, или если вы преследуете цели, не связанные непосредственно с нашей основной задачей – например, если вас в первую очередь интересуют поиски звездоцветов – настоятельно рекомендую вам вернуться в свои соответствующие усадьбы, змки, пещеры и кельи. Все готовы отправиться в странствие? Хорошо! В таком случае – в путь!»

Вермулиан поклонился гостям, теперь чувствовавшим себя не очень удобно. Взойдя по ступеням в бельведер управления, волшебник облек дворец заклятием левитации, и все сооружение воспарило на крыльях утреннего ветерка, как облако с пятью остроконечными шпилями. Вермулиан сверился с «Небесным альманахом» и записал последовательность символов, после чего нанес эти символы на обод навигационного колеса, вырезанного из красноватого сердолика, и раскрутил колесо. Символы соскользнули с обода, подхваченные межпространственным потоком, и тем самым обозначили маршрут перемещения по Вселенной. Вермулиан зажег тонкую свечу и поднес ее к кадильнице ускорителя – дворец устремился в даль, оставив позади древнюю Землю и ее гаснущее светило.

Риальто стоял у мраморной балюстрады. Ильдефонс присоединился к нему; некоторое время оба наблюдали за тем, как уменьшался бледно-розовый полумесяц Земли. Ильдефонс меланхолически произнес: «Отправляясь в такое странствие, когда будущее непредсказуемо, сами по себе приходят в голову неутешительные мысли. Надеюсь, вы успели привести в порядок свои дела?»

«Нельзя сказать, что у меня в усадьбе все в порядке, – ответил Риальто. – Пюирас не справлялся с обязанностями. Напиваясь, он горланит кабацкие песни и дурачится самым непозволительным образом, а в трезвом состоянии становится мрачным и неподатливым, как пиявка на трупе. Сегодня утром я понизил его в должности – теперь он трудится в бригаде минускулов».

Ильдефонс рассеянно кивнул: «Меня беспокоит очевидное намерение наших коллег – при всем моем уважении к ним – воспользоваться поисками Моррейона в качестве предлога для личного обогащения».

«Вы имеете в виду „сияющие поля“, усеянные звездоцветами?» – осторожно поинтересовался Риальто.

«Вот именно. Как предупредил в самых категорических выражениях Лунатик Вермулиан, наша цель заключается в спасении Моррейона. Звездоцветы могут только отвлечь нас от осуществления этого проекта. Даже если мы обнаружим залежь звездоцветов, подозреваю, что всем заинтересованным лицам будет полезно предусмотреть в высшей степени избирательный процесс распределения драгоценностей, невзирая на бесконечные жалобы корыстного Гильгада».

«В пользу вашей точки зрения можно выдвинуть множество аргументов, – признал Риальто. – Достижение предварительного взаимопонимания имеет большое значение для решения такого чреватого противоречиями и конфликтами вопроса. Вермулиану, разумеется, причитается справедливая доля».

«Само собой».

Тем временем Вермулиан спустился в павильон, где его окружили Маг Мьюн, Хуртианц и другие. Мьюн поднял вопрос о пункте назначения: «Определение пределов начинает играть важную роль. Каким образом, Вермулиан, вы знаете, что направление нашего перемещения приведет нас к Моррейону?»

«Хорошо сформулированный вопрос! – отозвался Вермулиан. – Для того, чтобы на него ответить, мне придется указать на изначально свойственную Вселенной характеристику. Мы можем лететь в любом направлении, которое кажется более или менее удобным, но каждое из направлений приведет нас в одно и то же место, а именно к концу Вселенной».

«Любопытно! – воскликнул Зилифант. – В таком случае мы неизбежно должны найти Моррейона. Такая перспектива внушает оптимизм!»

Гильгад не был полностью удовлетворен: «А как насчет „сияющих полей“, упомянутых в „Глоссарии“? Где они находятся?»

«Это имеет лишь вторичное, даже третичное значение, – напомнил ему Ильдефонс. – Наши помыслы должны быть сосредоточены на спасении Моррейона».

«Ваша озабоченность судьбой героя опоздала на несколько эонов, – ядовито заметил Гильгад. – Вполне возможно, что Моррейон давно потерял терпение».

«Его своевременному избавлению помешали другие обстоятельства, – раздраженно нахмурившись, возразил Ильдефонс. – Не сомневаюсь, что Моррейон поймет причины, по которым ситуация сложилась таким образом».

«Поведение Ксексамедеса, однако, становится все более необъяснимым! – вмешался Зилифант. – В качестве архивёльта-перебежчика у него нет очевидных оснований делать одолжение Моррейону, другим архивёльтам или ассоциации чародеев».

«В свое время тайное станет явным», – предрек Эрарк Предвестник.

7

Странствие продолжалось. Дворец бесшумно летел среди звезд, под облаками пылающего газа и над ними, в пучинах глубокого черного космоса. Чародеи медитировали в беседках, обменивались мнениями, сидя в салонах с бокалами изысканных настоек в руках, отдыхали на мраморных скамьях в павильоне или, облокотившись на балюстраду, смотрели на проплывающие мимо галактики. Завтрак чародеям подавали в индивидуальных номерах, обедали они, как правило, на свежем воздухе под прозрачным куполом павильона, а роскошный ужин продолжался, в самой торжественной обстановке, до глубокой ночи. Для того, чтобы оживить эти долгие вечера, Вермулиан вызывал самых очаровательных, остроумных и прекрасных женщин давно прошедших эпох, в причудливых великолепных нарядах. Они находили странствующий дворец не менее достопримечательным, нежели факт их собственного пребывания в нем. Одни считали, что видят сон, другие предполагали, что они умерли и уже находятся на том свете, а некоторые, самые развитые в умственном отношении, высказывали гипотезы, близкие к действительности. Стремясь облегчить их общение с гостями, Вермулиан наделял их способностью говорить на современном чародеям языке, и вечернее застолье нередко становилось шумным и веселым.

Риальто обворожила некая Мерсеи из страны Мифф, давно погрузившейся в воды Шаньского океана. Мерсеи привлекала к себе изяществом грациозной фигуры и серьезным бледным лицом, позволявшим чувствовать, но не читать, ее мысли. Риальто обрушил на нее весь арсенал своих галантных манер, но она не реагировала и только смотрела на него, сохраняя безразличное молчание, пока Риальто не стал подозревать, что она была либо туповата, либо гораздо проницательнее его самого. Обе возможности заставляли его ощущать неудобство, и он не слишком сожалел о ней, когда Вермулиан отправил восвояси очередную группу приглашенных дам.