Дом Цепей Эриксон Стивен
Она одиноко стояла в комнате, взирая на наследие предшественницы. Говорят, старуха была искусна с клинком. Шлем казался до странности большим. К массивному налобному гребню приклепаны расширяющиеся книзу дырчатые боковые пластины; тонкая кольчужная сетка скрывает прорези для глаз. Сзади свисает длинный и широкий «хвост омара».
Она подошла к ватной поддевке. Та была толстой, с пятнами пота, по бокам и в подмышках стяжки. Надела, закрепила пластины из вареной кожи на бедрах, плечах, руках. Методично затянула все крепления, пошевелила плечами, примеряясь к весу, прежде чем надеть сам доспех.
Ночь только начиналась, растягиваясь пред ней дорогой темной бесконечности, и хотелось, чтобы доспехи окружили ее, хотелось тяжкого веса. Она пристегнула поножи, надела башмаки, поручи. С усилием влезла в кирасу. Магия облегчила бронзу, она скрежетала, но казалось — на теле тонкая жесть. Всё было разработано так, чтобы можно было застегнуться самой, и вскоре она уже вкладывала меч в ножны, надевала тяжелый пояс (крючки соединяли его с кирасой, чтобы тяжесть не приходилась на одно бедро).
Остались лишь латные перчатки, подшлемник и шлем. Она заколебалась. «Есть ли хоть какой выбор?» Богиня по-прежнему зловеще присутствует в разуме, пронизала каждый мускул, каждую жилу, голос ее шепчет в потоках артерий и вен. Сила Властительницы передана Ша'ик, она знала, что в нужный момент сможет ею воспользоваться. Или, точнее, сила воспользуется ею.
«Чтобы убить сестру».
Она ощутила чье-то приближение, повернулась к завесе. — Можешь войти, Л'орик.
Верховный маг вошел в комнату.
Ша'ик моргнула. Он облачился в доспехи. Белые, эмалевые, поношенные — все в пятнах и зарубках. Длинный узкий меч у бедра. Миг спустя Ша'ик вздохнула: — Да, все мы готовимся…
— Вы уже могли заметить, Избранная, что Матток отрядил триста воинов охранять дворец. Охранять… вас.
— Он преувеличивает риск. Малазане слишком заняты…
— Усмотренная им опасность, Избранная, исходит не от малазан.
Она внимательно на него поглядела. — Выглядишь утомленным, Л'орик. Советую вернуться в свой шатер и отдохнуть. Утром в тебе будет нужда.
— Вы не прислушаетесь к моим предупреждениям?
— Богиня защитит меня. Мне нечего страшиться. К тому же, — улыбнулась она, — Матток отрядил охранять дворец триста отборных воинов.
— Ша'ик, ночью случится схождение сил. Среди ваших советников есть чтецы Колоды. Прикажите им раскинуть карты, и всё подтвердится. Властители собираются. В воздухе смердит изменой.
Она повела рукой: — Неважно, Л'орик. Меня не коснутся. Волей богини не пренебрегут.
Он подошел ближе. Глаза широко раскрыты: — Избранная! Рараку пробуждается!
— О чем ты говоришь?
— А вы не слышите?
— Гнев богини пожирает всё, Л'орик. Если ты слышишь голос Святой Пустыни, это предсмертный крик Рараку. Нынешней ночью Вихрь будет пожирать. Сила любого Властителя, достаточно глупого, чтобы подойти близко, будет уничтожена. Богине, Л'орик, нельзя будет противостоять.
Он еще миг смотрел на нее, потом стал как будто меньше под своими доспехами. Провел рукой по глазам, словно избавляясь от некоего кошмарного видения. Кивнул и зашагал к двери.
— Погоди! — крикнула вслед Ша'ик и замерла.
Из-за полотняной стены раздавались голоса.
— Пусть пройдет! — крикнула она.
Ввалились двое стражников, они тащили человека. Он был весь в пыли и поту, он не мог даже стоять из-за крайнего утомления. Один из стражников пролаял: — Это Корабб Бхилан Зену'алас. Из офицеров Леомена.
— Избранная! — захрипел человек. — Я третий гонец Леомена к тебе! Я нашел тела двух первых. Ассасины гнались за мной почти до самого дворца!
Лицо Ша'ик почернело от ярости. — Привести Маттока, — крикнула она страже. — Л'орик, одари его исцелением, пусть оправится быстрее.
Верховный маг шагнул вперед, положил руку на плечо Корабба.
Дыхание воина пустыни замедлилось, он медленно распрямился. — Леомен шлет приветствия, о Избранная. Он желает знать место размещения отрядов Маттока…
— Корабб, — прервала его Ша'ик. — Ты вернешься к Леомену с охраной. Мои приказы таковы… ты слушаешь?
Он кивнул.
— Леомен пусть немедленно едет ко мне. Он примет командование армиями.
Корабб моргнул. — Избранная?
— Леомен Молотильщик примет командование моими армиями. До утра. Л'орик, иди к Корболо Дому и передай приглашение. Он нужен здесь немедля.
Л'орик чуть замешкался, кивнув. — Как прикажете, Избранная. Позвольте удалиться.
Он покинул комнату, прошел через другие комнаты и коридоры, миную стражника за стражником, видя оружие наголо и встречая настороженные взгляды. Корболо Дом будет безумцем, если решит послать ассасинов. Однако ночь едва началась, а в оазисе звездный свет блещет на обнаженных клинках.
На площадке пред шатром-дворцом Л'орик остановился. Открыл садок и сделал так, чтобы этот факт был виден всем, окружив себя в темноте роем искр. Он не желал, чтобы кто-то совершил роковую ошибку. И все же, шагая к шатру Корболо Дома, он ощущал себя странно уязвимым.
Собакодавы уже сидели в задних окопах. Бесконечный лязг оружия и доспехов, приглушенные разговоры затихали, пока он проходил мимо — только чтобы возобновиться за спиной. Эти солдаты, отлично понимал Л'орик, по своему выбору и по стечению обстоятельств стали особенной силой. Их отличают по зверским деяниям. Они стали фокусом гнева малазан. Он знают, что пощады не будет. В похвальбе слышится неуверенность, заслуженная свирепость пронизана пронизана вспышками страха. Жизнь их в грязных руках Корболо Дома. Всецело. Этой ночью им не спать.
Он гадал, что случится, когда Леомен перехватит командование у напана-изменника. Начнется бунт? Вполне вероятно. Разумеется, Ша'ик наделена благословением Богини Вихря и не помедлит применить власть, если положению Леомена бросят вызов. Но… не так надо готовить армию к скорой битве.
Она выжидала слишком долго. Но, возможно, это сделано намеренно. Чтобы выбить Корболо из равновесия, не дать времени на контратаку. Если так… вот самый смелый риск на краю опаснейшей ночи.
Он ступил на лестницу к командному шатру напана. У входа двое охранников преградили магу путь.
— Сообщите Корболо Дому, что я принес слово от Ша'ик.
Солдаты переглянулись, затем один кивнул и вошел внутрь.
Миг спустя из шатра вышла ведьма Хенарас, лицо скомкано гримасой: — Верховный Маг Л'орик. Тебе придется отпустить садок, чтобы войти пред очи Главнокомандующего Апокалипсиса.
Он вздернул бровь, слыша столь пышный титул, но тут же пожал плечами, опусти магические барьеры. — Значит, я под твоей защитой, — произнес он.
Женщина склонила голову набок. — Против кого ты ополчился, Верховный Маг? Малазане на другой стороне долины.
Л'орик улыбнулся.
Махнув рукой, Хенарас повернулась и скрылась в шатре. Л'орик пошел следом.
В просторном помещении царил высокий помост у противоположной стены, на котором стояло тяжелое резное кресло. Высокая спинка была покрыта загодочными знаками, которые Л'орик потрясенно опознал как хенгезские, из древнего города Ли Хенг в сердце Малазанской Империи. Основой резьбы были крючковатые когти хищника, нависшие прямо над головой сидящего напана. Тот сидел осунувшись, непроницаемый взор устремлен на верховного мага.
— Л'орик, — проговорил он. — Ах ты глупец. Скоро ты поймешь, что бывает с душами слишком верными. Конечно, — добавил он с усмешкой, — если ты вообще верил в наше союзничество. Но разве не разделили мы на долгое время один оазис?
— Ша'ик требует твоего присутствия, Корболо Дом. Немедленно.
— Чтобы снять с командования, да. Ей ложно внушили, что мои Собакодавы примут Леомена Молотильщика… Ты их видел по пути сюда, Л'орик? Ты засвидетельствовал их готовность? Моя армия, Верховный Маг, окружена врагами. Понимаешь? Леомену добро пожаловать. Пусть попытается подойти с остатками воинов пустыни Маттока…
— Ты предашь Откровение? Повернешь на союзников, победишь в битве для Адъюнкта, Корболо? Все ради сохранения драгоценного статуса?
— Если Ша'ик так решила…
— Увы, Ша'ик здесь не решает. Решает Богиня Вихря и я верю, что ее терпение подошло к концу.
— Ты так думаешь, Л'орик? Примет ли она истребление Собакодавов? Ведь ей придется разбить их, чтобы отнять мою власть. Ослабление хваленой армии Апокалипсиса — действительно ли богиня хочет этого?
Л'орик неспешно склонил голову, медленно выдохнул. — А, я вижу твой порок. Ты разработал тактику, как делает любой солдат. Но ты явно не понял, что Богиня Вихря равнодушна и к тактике и к великой стратегии. Ты полагаешься на здравый смысл, Корболо, но у нее нет здравого смысла. Завтрашняя битва? Победа или поражение? Богине плевать. Она желает разрушения. Малазане изрублены в поле, Собакодавы убиты в окопах, колдовские залпы превратили пески Рараку в кровавое болото. Вот чего жаждет Богиня.
— И что? — проскрежетал напан. Л'орик заметил капли пота на изуродованном шрамами лбу. — Даже богине не дотянуться до меня здесь, в освященном месте…
— И меня ты звал глупцом? Богиня увидит ночью вашу гибель, но вы слишком малозначительны, чтобы она подняла для этого хоть палец…
Корболо Дом подскочил на кресле. — Тогда кто? — завопил он. — Ты, Л'орик?
Верховный маг простер руки, качая головой: — Я менее чем посланник, Корболо Дом. Я лишь глас… здравого смысла. Она никого не пошлет против тебя, Верховный Командующий. Думаю, она просто пропустит кое-кого сквозь барьеры. Как думаешь, кого?
Корболо Дом выпучил глаза на мага, зарычал и взмахнул рукой.
Вонзившийся в спину нож не мог нанести смертельную рану. Тщательно сплетенные защитные чары, тайные слои Куральд Тюрллана отвергали жажду железа. Но удар заставил верховного мага упасть на колени. Затем он повалился на толстый ковер к ногам напана.
И тут же о нем, истекающем кровью на ткань, словно забыли. Корболо вскочил и начал изрыгать приказы. И никто не услышал бормотание мага: — Кровь — это путь, глупый человек. Ты его открыл. Бедный ублюдок…
— Суровое заявление. Серожаб должен оставить вашу восхитительную компанию.
Фелисин глянула на демона. Все четыре глаза вдруг засветились, ожили ощутимым голодом. — Что такое?
— Судьбоносно. Приглашение от брата.
— Л'орик в беде?
— Есть тьма сей ночью, но лик Матери отвернут. Идущее не сковать. Предупреждение. Осторожнее. Оставайся здесь, милое дитя. Моему брату не причинят большего вреда, но путь мой ясен. Радостно. Сегодня я вкушу человечины.
Она потуже натянула телабу, вздрагивая от озноба. — Ну, я, э… рада за тебя, Серожаб.
— Неуверенное признание. Тени хрупки — нет пути вполне ясного, даже в крови. Мне нужно прыгать и красться, скакать туда и сюда, замирать под зловещим светом и надеяться на лучшее.
— Долго ли тебя ждать, Серожаб?
— Не покидай поляну, пока не взойдет солнце, дражайшая ты, на которой я мог бы жениться, несмотря на малый шанс на подобающее потомство. Как в дурмане. Внезапно жажду уйти.
— Так иди.
— Кто-то приближается. Возможный союзник. Будь ласкова.
Сказав это, демон поскакал в тень.
«Возможный союзник? Кто бы это?»
Она уже слышала на тропе шаги босых ног. Казалось, человек едва бредет от усталости. Через миг на поляну выбрела женщина и встала, озираясь в сумраке.
— Сюда, — прошептала Фелисин, показываясь из убежища.
— Фелисин Младшая?
— А, меня так зовет только один. Тебя послал Геборик?
— Да. — Женщина подошла ближе и Фелисин увидела, что она покрыта кровью, на подбородке большой синяк. — Его пытались убить. Были привидения. Защищали его от ассасинов…
— Постой, постой. Переведи дыхание. Здесь ты в безопасности. Геборик еще жив?
Женщина кивнула. — Он исцеляется… в храме. Исцеляется…
— Отдышись, прошу. Вот, есть вино. Пока ничего не говори — когда будешь готова, расскажешь эту историю.
Полные теней пещеры усеяли бока холмов к северо-западу от оазиса. Песчаная пыль затемнила звезды над головами. Ночь спустилась на Рараку быстро, как всегда, и дневная жара быстро исчезала. Этой ночью будет морозно.
Четверо всадников видели на неподвижных конях в одной из пещер, и пар поднимался над взмыленными скакунами. Доспехи блестели словно белая кость, а лица отличались нездоровой, смертельной бледностью.
Она заметили конного воина издалека и спокойно скрылись, ибо не одинокий всадник был их добычей. И, хотя ни один не сказал вслух, они были рады.
Он огромен, этот чужак. На коне под стать. За ним влекутся тысячи пленных душ, но он тянет призрачные цепи, не обращая внимания на вес. Каменный меч висит за плечами, в нем два жадных до крови духа.
Короче говоря, жуткое видение.
Они слушали стихающий топот огромных копыт. Они выждали, когда каменный лес на краю оазиса поглотит звук.
Затем Жорруде откашлялся. — Наша тропа отныне чиста, братья. Нарушители отдыхают неподалеку, среди лагеря армии, пришедшей на битву с жителями оазиса. Мы обрушимся на них на заре.
— Брат Жорруде, — пророкотал Эниас, — что за чудовище пересекло наш путь?
— Не знаю, Брат Эниас, но оно сулит смерть.
— Точно, — зарычал Малачар.
— Наши кони уже отдохнули, — заявил Жорруде.
Четверо Тисте Лиосан поехали вверх по склону, пока не оказались на вершине, и повернули конец к югу. Жорруде бросил за плечо взгляд, убеждаясь, что чужак не изменил маршрут, выследив их в пещере. Прячущихся. Да, вот истина, пусть и позорная. Он подавил дрожь, всматриваясь в темноту на опушке каменного леса.
Но привидение не показывалось.
— Во имя Озрика, Повелителя Неба, — пропел чуть слышно Жорруде, ведя братьев по холму, — благодарю тебя за это…
На краю поляну Карса Орлонг оглнулся на далеких всадников. Он заметил их задолго до того, как был замечен сам, и посмеялся их поспешному бегству с пути.
Что же, в оазисе его поджидает множество врагов, а ночь продлится не вечно.
Увы.
Глава 25
Слушай их скрежет
Цепи живущих
Мгновения прошлого прочно сковали
Бряцают обломки
Лязг несется по следу
Каждый шаг продолжает
Панихиду потерь.
Дом Цепей, Рыбак Кел Тат
Он сидел скрестив ноги во тьме, угнездившись в привычном месте, на крайнем восточном гребне — глаза сомкнуты, на сухом лице слабая улыбка. Он высвободил свой садок особенно сложным узором, незримая сеть растянулась над всем оазисом. Скоро ее порвут, отлично понимал он, но в настоящий миг можно ощутить любой шаг, любую дрожь. Силы воистину собираются, ночь шепчет обещанием крови и разрушения.
Фебрил был доволен. Ша'ик полностью изолирована. Армия убийц напана уже вылезает из тайных убежищ, ибо паника сдавила Корболо Дому горло. Камист Рело вернулся из секретного странствия по садкам. За равниной окапывается армия малазан, Адъюнкт точит отатараловый меч в предвкушении утренней битвы.
Но есть одна тревожная деталь. Необычная нарастающая песня. Голос самой Рараку. Он гадал, что привнесет песня в роковую ночь. Худ близко — да, сам бог — и это маскирует иные… присутствия. Но песок растревожен, пробужденный, наверное, прибытием Господина Смерти. Духи и призраки сползлись — без сомнений, желают увидеть обещанное множество смертей.
Забавно, но он не особо встревожен.
— Будет резня. Еще один апокалипсис в беспокойных песках Рараку. Так и должно быть.
По всем внешним признакам Л'орик был мертв. Его бесцеремонно оттащили к стене командного шатра и бросили. Нож выпал из спины, он лежал лицом к грубой ткани шатра, глаза открыты и вроде бы незрячи.
Позади распоряжался Главнокомандующий Апокалипсиса.
— Выпусти всех, Хенарас, кроме личной стражи. Хочу, чтобы все милые шпионки Бидитала были выслежены и убиты — и найдите Сциллару. Сучка сыграла в последний раз.
Ты, Дюрил, возьми еще человека и скачи к Адъюнкту. Доставьте мое послание; и постарайтесь, чтобы вас никто не заметил. Матток расставил своих воинов. Файэлле поможет колдовством. Доведите до Таворы необходимость отозвать убийц, или они сделают за Богиню Вихря ее работу.
— Главнокомандующий, — сказал кто-то, — что с Леоменом Молотильщиком?
— Четвертая рота и Файэлле должны незаметно уйти через один звон. Леомен не подойдет близко ни к нам, ни к армии. Капрал Эфюме, хочу, чтобы ты был на расстоянии арбалетного выстрела от Фебрила — ублюдок прячется в обычном месте. Ну, я что-то упустил?
— Мой страх нарастает, — промурлыкала Хенарас. — Что-то творится… в святой пустыне. Хуже того, чувствую близость ужасных сил…
— Вот почему нам нужны Адъюнкт и ее треклятый меч. Здесь мы в безопасности, Хенарас?
— Думаю, да… Чары, которые сплели над шатром мы с Камистом и Файэлле, способны смутить бога.
— Что же, вашу похвальбу скоро могут проверить, — прогудел Корболо Дом.
Он добавил что-то еще, но странный булькающий звук из-за стенки шатра, где лежал Л'орик, заглушил голос напана. Жидкость брызнула на внешнюю ткань, раздался вздох, слышимый только лежащему рядом Л'орику. Когти проткнули низ шатра, разрезав ткань на ленты. Четырехглазая, невыразимо уродливая морда пялилась на него через прорехи.
— Брат, плохо выглядишь.
— Видимость обманчива, Серожаб. Например, ты еще хуже на вид.
Демон схватил Л'орика за руку, начал рывками вытаскивать из шатра. — Доверительно. Я съел только двух стражей, чары спят и путь наш свободен. Что-то близится. Вполне зловещее. Откровенно. Признаюсь, мне страшно, и советую нам… спрятаться.
— На время мы так и сделаем. Найди укромное место, Серожаб.
— Уверенно. Найду.
— Потом оставишь меня и вернешься к Фелисин. Ассасины охотятся…
— Восхитительно.
Казенел прежде был семкийцем, шаманом, но отныне он убивал по приказу хозяина. И наслаждался этим, хотя, строго говоря, убивать мазалан ему нравилось больше, чем местных. Но хотя бы пусть его нынешние жертвы будут не семкийцами — убийство сородичей принять трудно. Впрочем, встреча с ними как с врагами кажется маловероятной. Корболо Дом практически усыновил немногих выживших членов клана, сражавшихся с ним и Камистом Рело против Упряжки.
Нет, здесь лишь две женщины, служанки мясника Бидитала.
Он неподвижно залег на краю поляны, наблюдая. Одна из них Сциллара — Казенел знал, хозяин будет рад, если он вернется с отрубленной головой женщины. Вторая тоже знакома, он видел ее в обществе Ша'ик и Леомена.
Очевидно также, что они прячутся, а значит, играют важнейшую роль в планах Бидитала.
Он медленно поднял правую руку: два быстрых жеста заставили четверых помощников разойтись по линии деревьев, окружая местоположение женщин. Ассасин чуть слышно забормотал заклинание, сплетая древние, зловещие на слух слова, что должны навевать жертвам вялость, отуплять все чувства. И улыбнулся, видя, что женские головы одновременно поникли.
Казенел встал из укрытия. Нужда скрываться прошла. Он ступил на поляну. Четверо сородичей сделали так же.
Вытащили ножи, подошли поближе.
Казенел так и не увидел огромного лезвия, разрубившего его пополам — от шеи до бедра. Мгновенное ощущение: он распадается надвое — и накатило забвение, и он не услышал воплей кузенов, когда владетель каменного меча шествовал между ними.
Когда Казенел открыл наконец, призрачные глаза, чтобы узреть врата Худа, он порадовался, видя четверых кузенов рядом.
Стирая кровь к меча, Карса Орлонг повернулся к женщинам. — Фелисин, — прорычал он, — шрамы пылают прямо на твоей душе. Бидитал явно пренебрег моими советами. Да будет так. Где он?
Все еще ощущая непонятное, захватившее все чувства отупение, Фелисин могла лишь покачать головой.
Карса скривился и посмотрел на другую. — Ночь украла и твой язык?
— Нет. Да. Нет, точно нет. Думаю, на нас напустили колдовство. Но мы уже оправляемся. Тоблакай, ты ушел надолго.
— И теперь вернулся. Где Леомен? Бидитал? Фебрил? Корболо Дом? Камист Рело? Геборик Руки Духа?
— Впечатляющий список — похоже, у тебя будет хлопотливая ночь. Ищи их где хочешь, Тоблакай. Ночь ждет.
Фелисин сипло вздохнула, охватывая себя руками и глядя на ужасного воина. Он только что убил пятерых ассасинов пятью размашистыми, почти поэтическими выпадами громадного меча. Легкость расправы наводила ужас. Верно, ассасины хотели сделать так же с ней и Сцилларой…
Карса расслабил плечи и пошел по тропе к городу. Через миг он пропал из вида.
Сциллара подошла к Фелисин, опустила руку на плечо. — Смерть всегда потрясает. Онемение пройдет, обещаю.
Но Фелисин потрясла головой. — Кроме Леомена, — шепнула она.
— Что?
— Кого он назвал. Хочет убить всех, кроме Леомена.
Сциллара не спеша повернулась лицом к тропе; по лицу промелькнуло холодное, задумчивое выражение.
Последние двое сразили четверых воинов и подошли к шатру на тридцать шагов, прежде чем пасть. Кривясь, Матток смотрел на утыканные стрелами, изрубленные клинками трупы. Шесть попыток покушения за одну ночь, а первый звон еще не прозвучал.
Хватит!
— Т'морол, собери мой клан.
Согласно буркнув, грузный воин пошел прочь. Матток потуже натянул плащ и вернулся в шатер.
Внутри скромных покоев он помедлил, погружаясь в раздумья. Потом встряхнулся и подошел к завешенному шкурой сундуку около постели. Согнулся, откинул покрывало и поднял резную крышку.
Внутри покоилась Книга Дриджны.
Ша'ик поручила книгу его заботам.
Чтобы сберечь.
Закрыв крышку, он запер замок и поднял сундук на плечо. Было слышно, как воины в окрестной тьме снимают лагерь. — Т'морол.
— Вождь.
— Мы скачем на соединение с Леоменом Молотильщиком. Остальные кланы охраняют Ша'ик, хотя я уверен, она вне опасности. Они могут ей понадобиться поутру.
Темные холодные глаза Т'морола не отрывались от вождя. Выражение его лица было невозможно прочесть. — Мы ускачем от битвы, Вождь?
— Для сбережения Священной Книги может понадобиться бегство, старый друг. На рассвете мы будем на самом краю.
— Оценивая ветер.
— Да, Т'морол. Узнавая, куда ветер дует.
Бородатый воин кивнул: — Коней уже седлают. Я прикажу ускорить сборы.
Геборик слушал тишину. Лишь его кости могли ощущать дрожь магической паутины, покрывшей целый оазис и руины города. Тугие нити вибрируют, когда различные силы начинают двигаться, а затем с дикарским пренебрежением рвать паутину.
Он скатился с лежака, застонав от наспех исцеленных ран, и неуверенно встал. Угли умерли в жаровнях. Сумрак казался плотным, он будто не хотел уступать ему дорогу к выходу. Геборик оскалил зубы. Когтистые пальцы сжались.
Духи скитаются по городу. Даже боги ощущаются близко, они желают стать свидетелями того, что случится. Желают видеть или выбрать момент для действия. Толчок тут, рывок там, только чтобы ублажить самолюбие… только чтобы пронаблюдать, что изменится. Вот такие игры он презирает, они стали источником яростного сопротивления многие годы назад. Вот мера его преступления, если это было преступлением. «И они отняли у меня руки. Только чтобы иной бог их вернул».
Он понял, что равнодушен к Тричу. Невольный Дестриант нового бога войны, пусть его и одарили. Не изменились и его желания. «Остров Отатараль, нефритовый гигант — вот что меня ждет. Возвращение силы». Слова проносились по разуму, а он понимал, что в них таится обман. Тайна, которую он знает, но не желает придавать форму. Ни сейчас, ни когда-либо до мгновения, когда встанет на пустошах, в тени искривленного шпиля.
«Но сначала я встречу более неотложный вызов — выйду из лагеря живым».
Он еще помешкал у выхода, протягивая в окрестную темноту все свои чувства. Найдя путь чистым — хотя бы первые двадцать прыжков — метнулся вперед.
В последний раз перекатив желудь в пальцах, он спрятал его в кармашек пояса и по-змеиному выполз из трещины.
— О бессердечные руки Худа…
Песня стала далеким громом, сотрясающим кости, и ему это не нравилось. Что еще хуже, в оазисе проснулись такие могучие силы, что даже он, не практик колдовства, ощущает пожар в крови.
Калам Мекхар в очередной раз проверил длинные клинки и вложил в ножны. Было искушение выхватить отатараловый нож и разогнать с пути всякую магию. Но ведь это действует в обе стороны, не так ли?
Он изучал путь впереди. Свет звезд казался странно приглушенным. Калам напрягал память, извлекая всё, что заметил за время дневной лежки. Пальмы, призрачные стволы над обрушенными кирпичными стенами и завалами камня. Остатки коралей, загоны, хижины пастухов. Полосы песчаной почвы, покрытые хрупкими листьями и шелухой орехов. Никаких новых силуэтов.
Калам двинулся.
Впереди виднелись угловатые линии строений, все низко над землей — не более чем глинобитные фундаменты, над которыми поднялись полотняные, тростниковые и ратанговые стены. Значит, обитаемые жилища.
Далеко справа смутно виднелся необычный лес каменных деревьев. Он замыслил было подобраться с той стороны, но было нечто зловещее и отталкивающее в этом месте; он подозревал, что оно не так пустынно, как кажется.
Приблизившись к хорошо утоптанной улице между хижин, он уловил промельк движения — слева направо, через открытое пространство. Калам бросился наземь и замер. Вторая фигура, за ней третья, четвертая и пятая.
«Рука». Ну-ка, кто в здешнем лагере организует ассасинов в «руки»? Выждав шесть ударов сердца, он пошел туда, откуда выскользнули убийцы, и двинулся следом. Пятеро сохраняли между собой расстояние в семь шагов, на два шага больше, чем делали бы Когти. «Проклятие, неужели Котиллион подозревал? Хотел, чтобы я подтвердил?
Это Крючки».
Семь или пять, для Калама было мало разницы.
Он уже видел замыкающего ассасина. Человек нес с собой зачарованные предметы, отчего его фигура казалась размытой, извивающейся. Темно-серая одежда, мокасины, перчатки и капюшон, в руках блестят черненые кинжалы.
Итак, не просто патруль, а охотничья партия.
Калам сократил расстояние до пяти шагов и рванулся вперед.
Правая рука крепко захватила рот и челюсть ассасина, одновременно левая оказалась на затылке. Резкий рывок сломал убийце шею.
Рвота залила защищенную кожей перчатки ладонь, но Калам не ослабил захвата, опуская труп на землю. Положив тело, вытер руки о серую одежду и двинулся дальше.
Через две сотни ударов сердца в живых оставалось лишь двое. Путь повел их кривыми окольными тропами в район некогда величественных, а ныне разрушенных храмов. Они встали на краю широкой площади, очевидно, поджидая товарищей.
Калам подошел туда же, словно третий член группы. На него не обратили внимания — взгляды были устремлены к зданию на той стороне площади. Еще миг, и Калам выхватил оба кинжала, вонзив ассасинам в спины.
Тихие стоны… оба мужчины осели на пыльную мостовую. Выпад, предназначенный командиру «руки», принес мгновенную смерть, но Калам чуть отклонил второе лезвие и теперь присел над умирающим. — Если твои хозяева слушают, — пробормотал он, — а им следовало бы… Комплименты от Когтя. До скорой встречи.
Вытащив кинжалы, он вытер лезвия и вложил в ножны.
Целью охотников, заключил Калам, были руины напротив. Очень хорошо: у него до сих пор нет друзей в проклятом лагере.
Он пошел вдоль края площади.
Читать бесплатно другие книги:
