Дом Цепей Эриксон Стивен

— Духи Рараку, Адъюнкт.

Заговорила Нетер: — И призраки всех наших павших. Мы с Нилом… мы были слепы. Забыли пути… видений. Овчарка, Адъюнкт. Крюк. Он должен был умереть у ног Колтейна. Но какие-то солдаты его спасли, позаботились об исцелении ран.

— Овчарка? К чему тут она? — удивилась Тавора, в первый раз проявив раздражение.

— Крюк и Мошка. Единственные живые существа, прошедшие с Упряжкой весь путь. Две собаки.

— Неверно, — сказал сзади Темул. — Моя кобыла. Она принадлежала Дюкеру.

Нил чуть шевельнул головой, признавая уточнение. — Они вернулись с нами, Адъюнкт.

— Собаки.

Он кивнул. — И духи сраженных. Наши духи, Адъюнкт, маршировали с нами. Те, что пали вокруг Колтейна в самом конце. Те, что умерли на деревьях Аренского Пути. И постепенно еще больше их вышло из мест сражений. Постепенно, Адъюнкт, наша армия мстителей росла.

— Но вы ничего не ощущали?

— Горе нас ослепило, — сказала Нетер.

— Той ночью, — вмешался Нил, — нас разбудил мальчик Гриб. Подвел к гребню, чтобы мы видели пробуждение. Там были целые легионы, Адъюнкт, последний раз ходившие по этой стране сто тысяч лет назад. Распятая армия Пормкваля и легионы Седьмой заняли фланг. Три вырезанных клана виканов — другой фланг. И другие. Еще много других. Во тьме ночной, Тавора, велась война.

— Значит, — улыбнулась Нетер, — вы были правы, Адъюнкт. Во снах, одолевавших вас с начала похода, вы увидели невидимое нам.

— Не такой тяжести вы ожидали, — вставил Нил. — Вы не тащили за собой Собачью Упряжку, Адъюнкт Тавора.

— Не тащила, Нил? — леденящая кривая улыбка исказила тонкие губы; женщина отвела глаза. — Все ваши духи… попросту перебили Собакодавов?

— Нет, Адъюнкт, — ответила Нетер. — Были другие… враги.

— Призрак кулака Гамета с ними.

Глаза Таворы резко сузились. — Вы видели его?

Виканы кивнули. Нил добавил: — Гриб с ним говорил.

Адъюнкт вопросительно посмотрела на Кенеба.

— Иногда его чертовски трудно найти, — пробурчал капитан, пожимая плечами. — Насчет бесед с духами… ну, паренек достаточно… странный для такого.

Вздох Адъюнкта был тяжким.

Взор Кенеба уловил движение — обернувшись, он увидел, что Тене Баральта скачет назад с двумя облаченными в рваное тряпье солдатами. Оба были небриты, волосы длинные и всклокоченные. На лошадях нет седел.

Лицо осадившего коня кулака было красным от злости. — Адъюнкт. Ваш Коготь украл тело Ша'ик!

Кенеб посмотрел на пешую женщину — та выглядела хитрой и довольной.

Тавора не ответила на заявление Тебе Баральты, глядя на новоприбывших. — А вы кто? — спросила она.

Старший из двоих отдал честь. — Капитан Добряк, Адъюнкт, из Ашокского полка. Мы были пленниками в лагере Собакодавов. Я и лейтенант Прыщ.

Кенеб вздрогнул и привстал в седле. Да, несмотря на всю эту грязь… — Капитан, — процедил он грубовато.

Добряк прищурился и состроил рожу. — Кенеб.

Тавора кашлянула и сказала: — Из полка остались лишь вы двое, капитан?

— Нет, Адъюнкт. То есть мы так не думаем…

— Расскажете позже. Идите мыться.

— Слушаюсь, Адъюнкт.

— Но сначала один вопрос. Лагерь Собакодавов…

Добряк машинально сделал охранительный жест. — Ночь была вовсе не приятная, Адъюнкт.

— На вас следы кандалов.

Добряк кивнул: — Как раз на заре явились двое Сжигателей Мостов и пережгли замки.

— Что?

Капитан жестом приказал лейтенанту ехать следом и бросил через плечо: — Не беспокойтесь, они были уже мертвые.

Они ускакали в лагерь.

Тавора, казалось, одернула себя и повернулась к Кенебу. — Вы знали друг друга? Будут проблемы, капитан?

— Нет.

— Хорошо. Тогда он не оспорит ваше продвижение в кулаки. Ну, езжайте к своему новому легиону. Мы будем преследовать сбежавшие племена. Даже если придется пересечь весь континент, я увижу их загнанными в угол, а затем уничтожу. Когда мы закончим, восстание развеется пеплом по ветру. Идите, Кулак Кенеб.

— Слушаюсь, Адъюнкт. — Он подобрал поводья.

— Клинки наголо! — внезапно прокричал Темул.

Все повернулись и увидели всадника, скакавшего с того холма, на котором впервые показалась Ша'ик.

Глаза Кенеба сузились, он выхватил меч. Что-то неправильное… в оценке размеров…

Небольшой взвод из легиона Блистига, отряженный на охрану Адъюнкта, выдвинулся вперед. Вел их один из офицеров — да это же сам Косой, понял Кенеб. Убийца Колтейна спокойно расставил ноги, наблюдая за конным воином.

— Это, — прохрипел он, — Теломен Тоблакай! На треклятом джагском скакуне!

Арбалеты поднялись.

— Что тащит его конь? — спросила недавно подошедшая женщина — Кенеб запоздало узнал в ней одну из свиты Баральты.

Нетер резко зашипела, одновременно с братом попятившись.

Головы. Каких-то демонических тварей…

Все приготовили оружие.

Адъюнкт подняла руку: — Стоять. Он не выхватил оружия…

— Это каменный меч, — скрежетнул Косой. — Тлан-имасский.

— Только больше. — Сказавший это солдат сплюнул.

Все замолчали. Забрызганный кровью великан подъезжал всё ближе.

Чтобы замереть в десятке шагов.

Тене Баральта склонился и плюнул наземь. — Знаю тебя, — загудел он. — Телохранитель Ша'ик…

— Тихо, — отрезал Тоблакай. — У меня разговор к Адъюнкту.

— Говорите же, — сказала Тавора.

Гигант оскалил зубы. — Однажды, давно, я провозгласил малазан врагами. Я был молод. Находил удовольствие в звучных клятвах. Чем больше врагов, тем лучше. Так было прежде. Но не сейчас. Малазане, вы мне больше не враги. Потому я вас не убью.

— Мы чувствуем большое облегчение, — сказала Тавора сухо.

Он долго не отводил от нее взора.

Сердце Кенеба сильно застучало в груди.

А затем Тоблакай улыбнулся. — И правильно.

Сказав так, он развернул джагского коня и поскакал по дороге на запад, вдоль края долины. Огромные песьи головы подпрыгивали и стучали по земле позади.

Вздох Кенеба был прерывистым.

— Простите, что говорю, — прохрипел Косой, — мне отчего-то кажется, что ублюдок прав.

Тавора поглядела на старого солдата. — Хорошо подмечено. Не трудитесь пояснять.

Кенеб снова взялся за поводья.

Въехавший на гребень лейтенант Ранал резко натянул удила, конь вздыбился на фоне неба.

— Ради богов, застрелите его кто-нибудь.

Скрипач не потрудился поглядеть, кто болтает. Он слишком тяжко сражался с собственной лошадью. Виканская полукровка жаждала его крови. Ненависть была совершенно взаимной.

— Что задумал ублюдок? — требовательно спросил Каракатица, подъехав к сержанту. — Мы оставили позади даже взвод Геслера — а куда пропал Бордюк, один Худ знает.

Взвод догнал лейтенанта на верху древней дорожной насыпи. К северу мерцала от жары бескрайняя пустыня Рараку.

Ранал развернул коня мордой к солдатам. Ткнул пальцем на запад. — Видели их? Неужели у вас глаза ничего не стоят?

Скрипач сплюнул на сторону и сощурился, глядя в указанном Раналом направлении. Десятка два конников, наверное, арьергард. Скачут неровным галопом. — Лейтенант, — начал он, — в здешних песках живет один паук. Ползает под поверхностью, но высовывает странный хвост, как у змеи, и все голодные хищники его видят. Как «змея» заползает в песок. Большой паук. Ястребы спускаются схватить змею, но кончают, растворяясь в горле у…

— Хватит дурацкого конского дерьма, сержант, — рявкнул Ранал. — Они там потому, что слишком поздно покинули оазис. Наверное, были заняты, грабя дворец, и не заметили, что Ша'ик нанизали на вертел, Собакодавы мертвы до единого, а все остальные улепетывают так быстро, как могут их тощие кони. — Он сверкнул на Скрипача глазами. — Я хочу их головы, ты, седоусое ископаемое.

— Мы их рано или поздно перехватим, сэр. Лучше вместе со всей ротой…

— Тогда слезай с седла и усаживая задницу на дорогу, сержант! Оставь битву нам, остальным! Ну, остальные, за мной!

Ранал ударил коня пятками, посылая в галоп.

Усталым жестом Скрипач велел морпехам следовать и сам поплелся на упрямящейся, как всегда кобыле.

— Нервы взвинчены, — крикнул Корик, проскакав мимо.

— У кого, у моей лошади или у лейтенанта?

Сетиец улыбнулся в ответ. — У твоей… естественно. Не нравится ей лишний вес, Скрип.

Скрипач изогнулся, поправляя тяжелый тюк и арбалет с металкой. — Я уж тебе нервы взвинчу, — буркнул он. — Дай только время.

Было уже за полдень. Почти семь звонов с того момента, как Адъюнкт сразила Ша'ик. Скрипач заметил, как то и дело поглядывает на север — в Рараку, откуда все еще обрушивается, грозя захватить его, песня — откатывается и вздымается снова. Далекий горизонт за обширным бассейном песка, понял он вдруг, затянули белые тучи.

«Нет, это выглядит неправильно…»

Полный песка ветер ударил в лицо.

— Они покинули дорогу! — крикнул Ранал.

Скрипач прищурился, глядя вперед. Всадники, и точно, рванулись по южному склону, направляясь наискосок — прямиком в быстро приближающуюся бурю. «Боги, только не еще один песчаный шторм». Он знал, что эта буря — естественная. Такие терзают пустыню, летят своевольными демонами, пробивая извилистую дикую тропу — один или два звона, прежде чем пропасть так же внезапно, как появились.

Он привстал в стременах: — Лейтенант! Они хотя въехать в бурю! Укрыться! А нам лучше не…

— Махни мне тут языком еще раз, сержант, и я его вырву! Слышал?

Скрипач покорился. — Так точно, сэр.

— Преследуем на полном скаку, солдаты! — рявкнул Ранал. — Буря их замедлит.

«Ох, она их замедлит. Ладно, ладно…»

Геслер вглядывался в ослепительную пустыню. — Да кто же, — тихо удивился он, — они такие?

Пришлось остановиться, когда стало очевидным: четверо всадников мчатся наперерез. Над головами блистают длинные белые мечи. Необыкновенные, столь же белые блестящие доспехи. Белые кони. Белое всё.

— Они нам совсем не рады, — прогудел Буян, дергая пальцами бороду.

— Замечательно. Но это же не изменники, верно?

— Отребье Ша'ик? Кто знает? Но даже если…

Сержант кивнул. — Песок, сюда.

— Готов, — рявкнул сапер.

— Парень, далеко достанешь этой штукой?

— Сам не уверен. Не было шанса попробовать. У Скрипа выходит тридцать-сорок шагов с долбашкой — скажу вам, это чертовски близко…

— Ладно. Остальные спешиться и отвести коней подальше. Правд, хорошенько держи поводья — если они сбегут, нам конец.

— Я видел Бордюка со взводом там, южнее, — заявил Пелла.

— Да, потерялись как мы. Теперь ты их не видишь, точно?

— Нет, сержант.

— Проклятие Раналу. Напомни мне при следующей встрече его убить.

— Слушаюсь, сержант.

Четверо нападавших долговязых ублюдков, издавая устрашающие вопли, ринулись к подножию холма.

— Заряжай, парень, — пробормотал Геслер. — И не промажь.

Самодельная металка была скопирована с орудия Скрипача. Выглядит достойно, по крайней мере не хуже прочих металок — то есть не особо надежной. «Тридцать шагов от долбашки. Худ нас поджарит…»

Вот они приехали. В низине, кони мчатся, стремясь взлететь на холм.

Низкое гудение — и нечто неуклюжее, серое полетело кверху — затем книзу.

«Долбашка — святая ж…» — Ложись! Ложись! Ложись!

Кажется, сам холм вздыбился под ними. Геслер шлепнулся в пыль посреди кипящего белого облака, кашляя и бранясь, закрыл голову руками. Сверху дождем падали камни.

И не очень скоро удалось сержанту встать на ноги.

На противоположном склоне Правд пытался бежать сразу во все стороны — лошади вырвали поводья и метались в дикой панике.

— Худовы яйца на сковороде! — Геслер упер руки в бока и огляделся. Остальные солдаты вставали, испуганные и усыпанные пылью. Буян налетел на Песка и схватил за горло.

— Не переусердствуй, капрал, — сказал Геслер, когда Буян начал трясти сапера. — Пусть доживет до моей взбучки. И, черт дери, убедись, что при нем нет жульков.

Это заставило Буяна замереть.

Геслер подошел к краю холма, отныне покрытого рытвинами, и поглядел вниз. — Ну, они больше не станут охотиться, я бы предположил.

— Интересно, кто они? — спросил Пелла.

— Кажется, доспехи пережили взрыв — можешь сходить и собрать всё, что осталось внутри… хотя ладно, не надо. Нужно собрать коней. — Он повернулся к солдатам. — Хватит в штаны ссыкать, ребятушки. Пошевеливайтесь.

Неподвижно лежавший на дне дымящегося кратера, придавленный тушей лошади и оглушенный взрывом Жорруде застонал. Он был покрыт синяками, голова болела, хотелось выблевать — но не раньше, чем он снимет шлем.

Где-то в груде обломков кашлянул брат Эниас. — Брат Жорруде?

— Да?

— Хочу домой.

Жорруде промолчал. Не подобает высказывать торопливое, сердечное согласие даже в таких обстоятельствах… — Отыщи остальных, Брат Эниас.

— Это были действительно те, что провели корабль через наше королевство?

— Именно они, — ответил Жорруде, сражаясь с ремешками шлема. — Я тут всё обдумал. Полагаю, они не ведали законов Лиосан, вторгаясь в наши владения. Да, незнание не служит защитой. Но следует обдумать вопрос об отсутствии злого умысла.

С другой стороны подал голос Малачар. — Отсутствии?

— Именно. Разве нарушителей не затянул за собой — против их воли — драконид, гадающий по костям Т'лан Имассов? Почему бы нам не преследовать того дракона?

— Мудрые слова, — заметил Малачар.

— Краткий отдых в нашем королевстве, — продолжал Жорруде, — ради пополнения припасов и новых лошадей, ремонта и так далее, кажется вполне разумным.

— Верное суждение, брат.

С другой стороны кратера донесся кашель.

«В конце концов», подумалось Жорруде, «все мы еще живы.

Во всем дракон виноват. Кто станет возражать?»

Они въехали в пылевую бурю менее чем в полусотне шагов от убегающих конников, оказавшись слепыми среди мальстрима визжащих ветров и плюющего в лица гравия.

Скрипач расслышал конское ржание.

Резко натянул удила. Ветер бил со всех сторон. Он успел потерять из виду спутников. — Вот глупость лупоглазая.

Ну, будь я командиром тех ублюдков, я бы…

И тут же рядом замелькали люди, скимитары и круглые щиты, замотанные лица и воинственное улюлюканье. Скрипач откинулся на круп лошади, когда тяжелое лезвие мелькнуло, разрезая полный песка воздух там, где он был мгновение назад.

Виканская кобыла скакнула вперед, отклоняясь набок — выбрав точный момент, чтобы сбросить ненавистного седока.

В чем полностью преуспела.

Скрипач понял, что летит; мешок с припасами пополз по спине и перевалился через голову.

Все еще в полете, приближаясь к земле, он сжался в шар — хотя и понимал, что надежды выжить нет. Никакой надежды. И тут он ударился о песок и покатился — глядя сверху вниз на летящий вслед огромный кривой меч. На споткнувшуюся лошадь. И ее всадника, воина, падающего назад с мешком припасов.

Удивленный взгляд под резным шлемом — седок, лошадь и припасы исчезли за стеной кружащего песка.

Скрипач вскочил и побежал, все прибавляя шагу. Побежал, от души надеясь, что бежит от всадника.

Рука схватилась за перевязь. — Не туда, дурак!

Его дернули в сторону, повалив: сверху шлепнулось чье-то тело.

Корабб ревел. Неуклюжий тяжелый мешок шипел в руках. Словно наполненный змеями. Он сильно ударил его в грудь, прилетев словно поднятый штормом камень — удалось лишь бросить меч и схватить мешок двумя руками.

Удар заставил его упасть назад, но ноги остались в стременах.

Мешок по инерции поднялся к лицу. В ушах послышалось шипение.

Змеи!

Он сползал по объемистому крупу лошади, позволив весу мешка тянуть его вниз. Без паники! Он завизжал.

Змеи!

Мешок коснулся земли.

Не смея дышать, он выпустил ношу.

Глухой стук, бешеное шипение стало сильнее — и лошадь понесла, благословенно удаляя от опасности.

Он пытался выпрямиться, напрягая ногу и мышцы живота… и наконец смог ухватиться за рог седла, оказавшись наверху.

Один раз, сказал Леомен. Потом развернитесь и в сердце бури.

Он это сделал. Один раз. Хватит.

Пора бежать.

Корабб Бхилан Зену'алас согнулся, скаля грязные зубы.

«Духи подлые, как приятно быть живым!»

Взрыв должен был уничтожить Скрипача. Был огонь. Нависла стена песка. Воздух содрогнулся, дыхание исторглось из легких, а кровь брызнула изо рта и ушей.

Тело над ним, кажется, стало клочками.

Он узнал голос. Невозможно. Взбеситься можно!

Поверху прошла волна горячего дыма.

Проклятый голос прошипел: — Тебя нельзя оставить на одну Худом клятую минуту, да? Передай привет Каламу, ладно? Я тебя еще увижу, рано или поздно. И ты меня тоже. Всех нас увидишь. — Смех. — Но не сегодня. А за скрипку стыдись.

Вес пропал.

Скрипач перевернулся. Буря уходила, оставляя туманную белесую дымку. Он сжал себя руками.

Ужасный хриплый стон прорвался сквозь горло. Он встал на колени. — Еж! Чтобы тебя! Еж!

Кто-то присел рядом. — Врата заело, Скрип? Жив, Худ тебя подери!

Он не сразу узнал потрепанное лицо. — Каракатица? Он был здесь. Он… да ты в крови…

— Точно. Но я был подальше тебя. К счастью. А про Ранала так не скажешь. Кто-то убил под ним коня. Он тут бродил и…

— Кровь…

— Да, — повторил Каракатица, свирепо усмехнувшись. — Я весь в Ранале.

Крики. Приближались другие. Все пешие.

— …перебили коней. Ублюдки взяли и…

— Сержант? Вы живы? Бутыл, сюда…

— Убит…

— Тихо, Улыба, меня уже тошнит. Слышала взрыв? Боги подлые…

Каракатица подхватил Скрипача под плечо и поднял.

— Где лейтенант? — спросил Корик.

— Прямо тут, — сказал Каракатица без дальнейших объяснений.

«Он весь в Ранале».

— Что случилось? — спрашивал Корик.

Скрипач оглядел взвод. Все на месте. Чудо.

Каракатица сплюнул. — Что случилось, парень? Нас прихлопнули. Вот что случилось. Со всего размаху.

Скрипач взглянул на отступающую бурю. «Ай, дерьмо. Еж!»

— А вон взвод Бордюка!

— Народ, ищите лошадей, — сказал капрал Тарр. — Сержанта переклинило. Собирайте все полезное — думаю, будем ждать остальных из роты.

«Хороший парень».

— Поглядите на кратер, — сказала Улыба. — Ну, сержант, вы не могли подойти ближе к вратам Худа, не померев, верно?