Беременность. Роды. Первый год жизни. Ответы на самые важные вопросы будущей мамы. Разговор с доулой Олейник Марьяна
Однако она добрая и мудрая, и с ней можно быть осознанно, т. е. активно.
Своей постепенностью она дает возможность понять, что она приходит, подготовиться к ней, сделать глубокий вдох. Дойти до пика и ощутить, что это самое сильное, что может быть сейчас, а вторая ее половина – только на облегчение.
Хотя, воспринимая ее как кару, можно зажиматься, ведь она такая неостановимая, такая бесконтрольная. Можно хаотично кричать, бояться и даже ненавидеть ее, мечтая, чтобы это скорее закончилось. Чтобы пришел Кто-то и сделал хоть что-нибудь, чтобы они скорее закончились или не были бы такими ощутимыми. Однако от этого они будут только дольше и болезненнее.
А можно, и это лучшее, что можно сделать, это принять ее, каждую. Такой, какая она есть. Она ничего тебе не должна – не обязана быстрее приближать рождение, быть щадящей к тебе или быть слабой, потому что еще ведь только самое начало родов. Она не обязана быть упорядоченной и предсказуемой. Она делает благое дело – ведет к Рождению, самым мудрым путем, видным только ей, исходя из совокупности всего, всех процессов, происходящих в тебе на физическом и душевном уровне, процессов, происходящих у ребенка.
С каждой схваткой – приближение новой жизни.
Нужно раскрыться этой лавине, смириться с ее властью над тобой, посмотреть ей в глаза, пойти навстречу – и тогда идет настоящее Раскрытие пути для ребенка.
Сама поза женщины, какой бы она ни была, инстинктивно принимаемая ею в схватках, выражает покорность либо смирение. Это опущенная голова. Поникшая. Как будто в этом физическом проявлении так и выражается, что голова – разум, власть над собой – сейчас не должны быть у дел. Смирение – любовь к схваткам – двигает роды вперед, помогает плавно и легче переживать ощущения. Покорность сквозь сжатые зубы зажимает, защемляет, мешает раскрываться шейке матки.
Схватка ведет тебя, и к ней нужно приспосабливаться. И в этом твоя абсолютная свобода. В этом должна быть абсолютная свобода, на фоне безграничной власти схватки. Свобода – умение. Умение слышать себя, что говорят тело и душа, что просят, что требуют, и ДЕЛАТЬ это. Без оценки.
Схватка может быть адской болью и удовольствием вплоть до оргазма.
Как такое может быть?
Схватка – это как твои дни и годы в жизни. Это твое зеркало.
Схватка – это твоя схватка с жизнью, это Бог, это жизнь. Ты строишь ее своими мыслями, но мало кто об этом догадывается. Ты взаимодействуешь с ней и чувствуешь ее как Нечто, как Бога, который кажется жестоким, но все его действия, ее действия, с умыслом Любви, рождения.
Этот период считают самым трудным, и он с точки зрения силы ощущения таковым и является. В этот момент сила схваток набирает свой максимум, интервал становится совсем коротким, а схватка достигает своей длины – примерно минута через минуту. Но может быть и короче интервал – секунд 30–40, и длиннее схватка – полторы минуты. Но при таком яром потоке обычно это компенсируется временем. Тогда и сам процесс идет куда быстрее.
В этот период особенно важно не впадать в панику, истерику, а продолжать опираться – на дыхание или на те мысли, что приносят вам чувство заземленности, безопасности: что это скоро кончится, что скоро вы встретитесь со своим малышом, что все идет хорошо.
«Я больше не могу!», или Три ступени сомнения в родах
«Я больше не могу», «Сделайте со мной что-нибудь», «Я уже согласна на все, лишь бы это поскорее кончилось», «Мне страшно, я не справляюсь» – все женщины мира знают эти мысли, звучащие очень похоже всегда или почти всегда в пиковые моменты родов.
В эти моменты принимаются решения. Меняется сценарий. Это развилка. Проявляются истинные отношения между людьми. О них говорят часто с сожалением, горечью, чувством вины, сомнения в собственной силе или разочарования в ней, про эти моменты говорят с обидой. Всегда – как о самом сокровенном, потому что в этот момент Сила-которая-больше-нас, сама жизнь – обнажила нас, и каждая увидела себя такой, какая она здесь и сейчас.
Я молча киваю, стараюсь теплом своих глаз передать все сочувствие, на которое только способна, все приятие… стараясь излучать умиротворение и чувство правильности оттого, что так было. И каждый раз, каждый раз я рассказываю, что испытанное тобой – это совершенно нормально.
– Если бы я знала… – звучит в ответ. – Как бы мне не забыть это в следующих родах…
Чаще всего мы знаем, что этот тонкий момент испытания нашей силы и веры случается в конце родов, в переходные схватки – когда их длина и интенсивность максимальны, а потуги еще не пришли. И тем ярче порой бывает самобичевание или же просто удивление, когда такие моменты случаются в середине родов, а иногда… и в самом начале.
На самом деле ступеней таких три. Не у каждой женщины они случаются все, не в каждых родах они проявляются четко и последовательно. Иногда какая-то одна, иногда две. Но имеет смысл знать о каждой из них, потому что как раз ответом на вопрос – как бы мне в следующий раз так не… – является старый добрый принцип – «Предупрежден – значит, вооружен».
Иногда сам факт того, что ты знаешь, что с тобой происходит, дает много сил и ресурса пережить сложные моменты на своем максимуме, так, как тебе и хотелось бы поступить, а не под влиянием момента.
Боль в родах часто сравнивают с волнами. Схватка приходит, плавно нарастая ощущением, доходит до пика, держится на нем некоторое время и вновь утихает, отпуская. И в этом плане боль действительно – волнобразная, плавно нарастающая. Но действует это описание только относительно ощущения внутри самих схваток.
Что же касается процесса усиления родового ощущения в принципе, относительно всех схваток – тут как раз движение дерганное, прерывистое, поэтапное. То есть сначала к нам приходят первые схватки, они отличаются субъективно от предыдущих тренировочных, имеют свой ритм, и ты понимаешь, что входишь в роды. Подстраиваешься под ощущение, наблюдаешь за схватками, организовываешь последние моменты для полной готовности к родам. Но – вдруг! – пришедшая спустя пару часов очередная схватка приносит удвоенное ощущение и длину, значительно сильнее всех предыдущих. И могут возникнуть испуг, растерянность, неуверенность и даже паника. И вновь приспосабливаешься к уже новым волнам, захватывающим тебя. С трудом – в прямом смысле слова – обнаруживаешь подходящие позы и способы помощи себе для того, чтобы приноровиться к схваткам. И вот, процесс идет, ритмично, медитативно, больно, но уже все налажено, и тут – бац! – иногда после даже какого-то затишья, типа – что-то давно схватки не было… – приходит. Сильная, новая. Сбивающая все так тщательно выстраиваемое в течение долгих часов. И это тоже страх и слабость: тааааак больно, я не выдержу этого больше!!!
С физиологической точки зрения происходит так. В связи со схваткой мы испытываем сильное ощущение, с которым сложно просто жить, как обычно. Чаще всего это ощущение принято называть болью. Так вот на ощущаемую боль тело посылает сигнал SOS! – а он, в свою очередь, из секретных кулуаров мозга быстро высылает агентов – эндорфинов, призванных эту же самую боль естественным образом смягчать и субъективно легче ощущать, – на помощь. Так вот, чтобы сигнал о помощи дошел до головы и бравые спасатели собрались в путь и прибежали во все остальное тело, – на это требуется время. В зависимости от темперамента этих очаровательных хелперов – времени на это у них уходит в одну-две, а иногда схваток семь. Но они обязательно приходят! (Если их не отпихивают зловредные синтетические «аналоги», тьфу.) И это время – усиления схваток и ответа на них естественным обезболиванием организма – и является «тонким», сложным, искушающим наши силы и веру в себя, в природу. И является этими самыми ступеньками боли, так называемыми «плато».
По сути каждой из ступеней соответствуют три этапа схваток: ранние (1–4), активные (5–7), переходные (8–10 см раскрытия).
На ранних схватках пришедший такой момент психологически связан со страхом: а справлюсь ли? Женщина часто охает, изумляется и говорит, если это первые ее роды, что она совсем не так себе все представляла, что ощущения сильно (в прямом смысле, хе) отличаются от тех, что она уже себе представила в связи с описаниями и тренировочными. И вот это новое, удивляющее сбивает ее с толку, ослабляет первичный вдохновенный настрой – «все получится!» Как же получится, если в начале – уже так трудно? А ведь впереди еще все самое сильное… Это просто тело еще не «привыкло» к тому, что рожает, сонастраивает все системы, нужно просто чуточку подождать, не выносить мгновенных решений из момента – здесь и сейчас – обо всех своих родах. Не прибивать их своим суждением, как пыльным мешком, тормозя к черту все. Это просто начало, сейчас все наладится, правда…
Активные схватки призывают нас к поиску. Поиску удобного положения, комфортного пространства, «небольного» освещения, именно вот этих рук и с таким нажимом, хочу аромата – нет, не хочу ничего! Мне то жарко, то холодно – откройте все окна и срочно дайте мне шерстяной плед. О, я умаялась уже вся. И вот в какой-то момент наступает перелом – иногда слезный, дружелюбный, человеческий. Иногда – болезненный, не без слез и злости, но потом – приятия. Перелом – по принятию именно – ЭТИХ – своих родов. Не тех, что представляла себе всю беременность, не тех, на которые настраивалась. А вот этих, настоящих, твоих, которые все еще твои и все еще могут стать любыми – улыбающимися тебе божественным светом или холодными и хаосными. Никуда с подводной лодки не деться. Лучше всего – расслабиться и получать удовольствие!:) Да-да. Сдаться. Отдаться. Уйти в Поток. Волны вынесут на берег, обязательно. И на этой новой земле будет новая жизнь, точно.
Переходные схватки. Знаменитые по роддомовским жутким байкам. Лезть на стенку и грызть кровать. А лучше из кожи собственной вылезти. Невозможно-невозможно вынести, и пиливать я хотела на все. Иногда просто плачешь от бессилия перед этой Силой. Понятия – «справиться – не справиться», якобы примерная роженица, умница-красавица-комсомолка, умеющая мужественно переносить боль. Многое летит в тартарары. А надо-то просто – погладить. (Иногда – руки прочь, как кошка зашипит и укусит:)). Ну, тогда просто скажу: все правильно сейчас, так у всех. Ты такая молодец огромная, такой огромный путь проделала, самый большой. Конец-то уже совсем близко, раз так больно. Часто – выныривающие оттуда огромные глаза Девочки – Даааа??? – Конечно… – ласково шепчу я. Ты со всем справишься, я знаю.
Как не забыть это? Как унести эти знания, как консервную баночку, и вовремя открыть? Там, когда накроет с головой? Я предлагаю просто – Узнать Момент. Как минимум, но это уже – очень-преочень эффективно. Это помогает проживать развилку осознанно, не сворачивая, ведомая страхом туда, куда душа не хотела бы.
Иногда креативно придумываю – красную ниточку на запястье, колечко, браслетик, подвесочку – что-то, что сможет быть с тобой и напомнит. «Заговорить ее!»;-) Из своего состояния Силы, здесь, на этом еще берегу, сказать себе той, испуганной и потерявшейСЯ (потерявшей себя, чуете?) – те слова, которые нужны именно тебе, которые только ты и знаешь, самые точные. Расставить маячки силы в океане родового потока. Какие мысли-напоминания о себе ресурсны? В беременность эту силу, этот маяк можно нарисовать. Нарисовать его можно красками на бумаге, танцем в свободном движении, словами на листе или спрятать в сокровищницу-память мужа… боже мой… жить так азартно, рожать так интересно! Это – ТВОЕ – Творчество.
А ступени ведут к себе, всегда.
О нем, мне иногда кажется, в роддоме просто слыхом не слыхивали. То ли потому, что там все направлено на производство младенцев – скорость, результат – основные цели, и у них нет идеи ждать в принципе. То ли потому, что сами врачи практиковались и учились также на роддомовских родах.
Но главное, что вы это читаете и у вас самих есть возможность узнать, что пауза, внезапно наступающая на уже полном раскрытии, не просто нормальна и совершенно физиологична (тело набирается сил перед последним решающим рывком), но еще и совершенно подарочна.
Она случается не всегда, но довольно часто: схватки, идущие в полную силу, вдруг совершенно внезапно сменяют темп – на длинные интервалы, а то и просто наступает резкое стоп, нет никаких схваток. К этому моменту вымотанная женщина просто ложится в ту позу, в которой отдыхала, и может даже заснуть минут на 15, полчаса – очень редко – час. Ни в коем случае не надо ее ни тормошить, ни стимулировать, ни тревожить. Тело очень хорошо знает, что делает! Мне кажется, в этот момент спящая женщина просто невероятно, божественно прекрасна… Это такое замирание, как перед рассветом – когда все птицы умолкают и в воздухе стоит мистическая тишина перед рождением Солнца. И сейчас – каждым ребенком – рождается его личное солнце, которое будет потом светить из груди людям, освещать нашу жизнь…
Уважайте этот период. Будьте благодарны ему, если он наступил.
Потому что дальше начинается само рождение – потуги.
Родовой поток
Бывает таким разным.
Вхожу в квартиру, запыхавшаяся, с ходу переодеваюсь, молниеносно мою руки, параллельно пытаясь разговаривать с уже скоро «старшей» сестрой, а по факту малышкой, объясняя, что происходит с мамой и где папа, не успеваю надеть перчатки, потому что – … голова, несколько секунд и уже тельце новорожденной девочки у меня на руках. И пока все это происходит – до нутра продирает – ничем, никем, не подходящий в ни в какие городские условия настоящий инстинктивный крик женщины-медведицы… Он такой, такой этот крик – честный. Несдерживаемо-открытый. Смелый. «Пропустить через себя то, что больше меня и с чем невозможно бороться». Рождественская Лидочка.
Сдержанные стоны, сила, найденная в опоре на мужа, на отца рождающегося сейчас человека. Мирный, стройный рык с перерывами на «Ну что там?». И вновь – ритмичный труд в, казалось бы, почти тишине. Но… под красивейший шустрый ритм славянских барабанов!! «Сделай побыстрее, не знаю что, включи там у меня что-нибудь, чтобы быстро, чтобы энергично!!!» Девочка… ну надо же! Я все еще ошибаюсь иногда в форме животов. Предновогодняя.
Абсолютная тишина. Сосредоточение и пряди волос. Запах мокрого бортика ванной и полумрак. Так тиииииихо, что даже муж, сидевший тут же, рядом, не понял, что у него родилась дочь, пока она не запищала. Ан-на – звук того потока, внутри. Анна – имя той девочки, пришедший оттуда сюда всего за 2 часа с первой схватки.
Руки, впивающиеся в меня, кажется, всю. Перерыв между волнами, и мы отдыхаем, я тоже. И снова накатывает, и снова я вижу тянущиеся ко мне будто в отчаянии руки – найти опору, срочно, быстро, без – невыносимо. Крик, срывающийся в визг, но нет – и снова старательное звучание. Мальчонка, имя которому пришло через меня (гордо), – Дарий.
Много рук и звучат все вместе – ты, роженица, твой муж, твоя ближайшая подруга и я, доула. Мы все – будто вместе рожаем, мы все – будто вместе живем эту потугу – вместе гудим, вместе рычим, вместе дышим, вместе выдыхаем. «Давай-давай-давай!!! Умница, молодец, да!» Девочка, первая моя, благословившая мои руки, выбравшая меня, – Гретхен.
Слабые потуги, уплывающие глаза. «Ну постарайся, вниз, внииииииз, внииииииииииз…» – почти шепотом, почти просто губами. Тихо, только кошки за дверью шумят. Сложно, странно. Кажется, будто тут этой силы маловато. Но нет – она пульсирует гейзерами в воздухе, она разлита как электрический ток – в ожидании – ее тааааак много, что… да, происходит взрыв. И не так, как мы его себе обычно представляем. Самые мощные роды. Мальчик, который снился мне как до своего рождения, так и после, – Илья. Девочка, чье рождение имеет силищу, как она сама.
Поток надутого, как воздушный шар, света, идущего через меня, – мальчик Лукьян. Полотно, внутри которого я и нить, и игла, и ушко, и пространство между нитями, и не-я – растворяюсь и отслеживаю – одновременно – мальчик Юра. Счастье первого настоящего и честного, поддерживающего и любовного – сотрудничества с другим человеком, с сыном; сонастройка идеального танца – я с телом, я с сыном, я с мужем, я со своей жизнью, я с собой и я с Богом – мальчик Рой.
И одно остается везде одинаковым – запах. Запах, с которым приходит сюда человек – крови и сырости, труда и выполненности, запах женской силы. Запах родового потока.
Потуги
Потуги – это схватки, к которым примешивается совершенно новое – распирающее ощущение, с которым хочется что-то сделать, будто избавиться, изверг-нуть. Меняется состояние сознания – очень часто – с уплывшего, расплавленного – в ясное, трезвое.
Интервалы могут быть такими же, как на последних переходных схватках, а вот переживаться это уже может совсем по-другому.
Кому-то потуги даются как долгожданное разрешение. Это некий выход из фрустрирующих нас схваток, с которыми ничего не поделать, а просто мириться и быть, в то, что можно активно действовать, со-действовать и понимать, что тут результат-то есть ого-го какой! А кому-то все же тяжко – и больнее. Но последнее – реже. Все же потуги – такой позитивный момент, яркий, ярый.
И он особенно здесь мало кому что должен в смысле времени. Потуги не длятся 15 минут, как этого подспудно требуют в роддоме, и если нет результата, назначив их неэффективными, врачи переходят к активным и травмирующим действиям – для женского тела и для ребенка.
Они могут длиться в среднем от 40 минут до 2 часов, и это все будет нормой. (Не, ну 15 минут тоже могут.) Ребенку требуется время, чтобы приспособиться и аккуратно, нетравматично для себя и для мамы родиться.
Здесь особенно важно делать все точно в согласии со своими ощущениями – тужиться вместо максимального напряжения, с той силой, к которой побуждает вас потуга, не меньше, но и не больше. Тужиться – на потуге.
Это важно, я говорю об этом, потому что часто считается, что здесь-то как раз надо слушать, что говорит врач, и следовать его указаниям, чтобы «правильно» родить. Врачи и акушерки так часто и говорят: «А теперь слушай меня и делай, как я говорю». И выходит, что они вне вашего тела – не знают интенсивности и позывов именно ваших – и говорят тужиться с той силой, к которой у вас сейчас нет настроя (и это не про слабость ваших потуг и их неэффективность, это про их мерку в 15 минут и про то, что ваше тело настроилось сделать это за час, например).
И именно это – неслышание своих позывов – и приводит чаще всего к разрывам, которых, если женщина строго слушает свои именно ощущения, практически никогда не бывает.
И вам может хотеться делать это со звуком, а не на задержке дыхания, и ваше желание – здесь куда важнее. Конечно, если речь идет не о чем-то мегаэкстренном и критическом.
Когда прорезывается голова – жжение. Дальше ребенок совершает поворот плечиками, вы прямо изнутри можете это почувствовать. Кажется, будто кто-то снаружи это сделал, но это не так. И на следующей потуге выскальзывает весь человек. Правда, иногда выпуливается не поэтапно, так тоже бывает.
И тут наступает Самое Главное:
ВСТРЕЧА
Традиционно роды делят на три периода: схватки, потуги и послед. Люди, которым близок естественный подход к ним, часто выделяют четвертый, особенный, идущий хронологически между вторым и третьим периодами. Это время импринтинга – запечатлевания мамой малыша, а малышом – мамы. Их знакомство друг с другом, первая встреча.
Ее интимность практически всегда нарушена. Сакральность – не проявлена. Время это – не уважается.
Все знают про «выкладывание на живот матери» и прикладывание к груди, которое часто ограничивается символическим выдавливанием капли молозива на ротик малыша. И это в большинстве случаев – еще удачно сложившийся вариант в рамках роддома.
Когда-то, 10 лет назад, на курсах для беременных я услышала сравнение от ведущей: «Представьте, – говорила она, – будто ребенок – это инопланетянин, внезапно оказавшийся на нашей планете, где ему ново – ну абсолютно все! Вот что вы делаете, когда оказываетесь в новом месте, окружении, городе или стране? Мы пытаемся найти что-то похожее на то, что у нас уже было в опыте, что-то, что напоминало бы нам уже знакомое, родное. Из этого у нас бы росли безопасность и доверие этому новому. У малыша есть опыт тесноты, тепла, шума – голоса матери, стука ее сердца, запаха, ритма ее ходьбы. Когда он рождается, базовое ощущение доверия к этому миру ему можно подарить за счет сигнала – смотри, малыш, здесь все по-другому, но Главное не изменилось: мама рядом. Вы кладете его к себе на грудь, и уже снаружи он слышит стук сердца матери, ее особенные прикосновения руками – снаружи, ее голос, ее запах, новый и родной одновременно. Так формируются доверие, связь, так не рушится чувство изначального счастья».
Незначительно позже я читала уже про опыты Лоренца, который установил, что новорожденные утята того назначают своей мамой и следуют за ней, кого увидели первыми с момента рождения. Его исследования и образовали понятие «импринтинга», который также правомерен и для человека. Ребенок запоминает на самом глубоком уровне, кто его мать, – когда видит ее сразу после рождения.
У Мишеля Одена в книгах много посвящено тому, что окситоцин, вырабатывающийся в теле матери в течение родов, пиковую концентрацию имеет сразу после рождения и призван формировать не меньше, чем… материнскую любовь у женщины. Как важно в этот момент – держать на руках своего малыша! Как важно гладить его, трогать, разглядывать!
Я догадываюсь, что вы в большинстве своем или в абсолюте знаете написанное до этих строк все это наверняка.
Я знаю, что каждая из вас, рожающая ли в роддоме, или особенно дома, ставит огромной ценностью именно этот момент – Встречи.
Но этот текст я затеяла вот для чего: для напоминания, для концентрации в одной очень важной точке.
Мне хочется с горечью рассказать, как профукивается этот момент в родах при всем знании его важности.
Помимо классического невнимания к этому моменту – в потоковости роддома. Хотя это самая значимая составляющая «профукивания». Или? Быть может, львиная доля зависит все же от нас?
Этот момент наступает не тогда, когда малыша уносят на обработку, взвешивание и измерение. Не тогда, когда нужно встать с пола или из ванны и перейти на застеленную чистую кровать – гнездиться с малышонком.
Самое скользкое, ускользающее в моменте, когда малыш лежит у вас на груди.
И неважно, где это происходит – в роддоме или дома. Хотя дома – вдвойне обиднее, там есть все возможности – идеально, наполненно провести этот период.
Когда после решающих тяжелых рывков последнего часа, после изматывающего безвременного периода схваток, после напряжения, которое сопровождало ожидание целых 9 месяцев, а иногда – значительно больше, – на груди у тебя наконец лежит Результат, – наступает мощнейший выдох. Выдох этот случается и у окружающих, которые либо просто боялись, либо бдели и держали руку на пульсе, либо несли ответственность за процесс. Это случается даже у врачей в роддоме, у которых родов по несколько штук за смену на протяжении десятков лет, – я видела.
И все начинают болтать. Чушь полную нести. Вообще не о том, не о главном. А ты смотрела новости, и что там на Майдане? А ты огурцы солила этим летом? А на дачу поедешь? Ой, а папа как перенервничал! Ну, какая ты молодец, мамочка! (Последнее – это лучший случай такого профукивания.)
В особых случаях просто трендеж превращается еще в… жалобы на жизнь акушерки. Энергия высвобождается столь мощная, что попитаться любовью свеженародившейся Матери в этот момент не меньше чем самой матери-земли ну ой как хочется! Поэтому тут вполне уместно рассказывать, да как ты устала от своей профессии, да какой у тебя случай на родах, когда тебя обидели и т. д. и т. п.
А ребеночек в это время лежит на груди у матери и ищет ее взгляда. А мамины глаза – снаружи. Иногда она пытается занырнуть, инстинкты и душа – зовут, внутрь, к дочери или сыну, но снаружи ее старательно выдергивают рассказами о том, что они пережили за ее роды, или вообще посторонними вещами.
С ребенком-то все ж в порядке, вот он, на мне – почти как внутри, только снаружи, ничего еще не требует, вот и хорошо – и происходит сбегание. Обкрадывание происходит.
Ребенок ИЩЕТ глаза. Я – дцать раз это видела. Ребенок ушки на макушке держит. Ребенок впитывает всем собой – не только микрофлору матери, он впитывает сейчас в себя весь мир, надевает весь мир на себя, таким, какой он есть здесь и сейчас, как невидимую кожу на свою душу.
Что лучше – слушать про огурцы или услышать голос матери: «Здравствуй, дорогой мой человек! Мы так рады тебе здесь. Как здорово, что ты родился! С днем рождения, любимый! А вот и твоя сестренка пришла знакомиться! Мы тебя здесь так ждали, мы тебя здесь так любим!!!»
Даже если ребеныша унесли под лампу на какой-то черт греться, будто у мамы нет для этого тепла ее тела. Даже если малыша унесли на реанимационные действия и он якобы не слышит и не видит, он – душой – здесь. Говорите с ним. Стучите сердцем – ему. Глазами, взором – внутренним и внешним – будьте с ним. Ему важно это, жизненно важно, на всю жизнь – важно.
Будьте бдительны в роддоме, постарайтесь сами проявить инициативу – просить себе своего ребенка. Использовать доступные вам на тот момент способы контакта. Пусть даже первым прикосновением для него станет ваш голос или ваша мысль. Пусть они. Чем вообще ничего и не о нем.
Будьте бдительны в домашних родах, не позвольте чувству гордыни – ведь вы родили так правильно, так в контакте с малышом – вот этой расслабленности – украсть у вас главный контакт, ради которого все и затевалось так волшебно.
Будьте внимательны – не позволяйте никому перехватить ваше внимание от малыша. Не обращайте внимание на слова окружающих даже из вежливости, в сад их. Они потом все вам расскажут, они тут не первые минуты жизни.
Родив ребенка, не забудьте встретить его! Это главная его Встреча. Встреча человека – с Жизнью.
Источник
Когда мать только родила ребенка, она видит его на пике своей любви к нему. Самый большой уровень гормона любви – окситоцина – присутствует в ее крови в момент импринтинга – первые часы и сутки, когда она видит своего малыша. Так формируется связь.
Что в сердце матери в этот момент? Любовь, которая может покрыть все и принять все. Нежность, которая может растопить все. Мир, который она готова подарить всей собой. Всю себя, самую лучшую, на самом максимуме себя, высветив в себе ту искру жизни, что сама Жизнь, Бог, суть Любовь – Ее она предлагает человеку.
Невообразимым кажется – злиться когда-нибудь на него. Отвергать. Устать. Отчаяться. Усомниться. Разочароваться. Испытать раздражение. Неприязнь. Отвращение. Желание ударить. Ударить. Причинить боль. Сладко наказать. Не поддержать. Отвернуться. Бросить. Предать. Проявить слабость. Спрятаться. Зажать. Ущемить. Пожадничать. Завидовать. Ревновать. Соревноваться. Унижать.
Но будет. Не все и не так, но будет. Боль будет в отношениях, теряющаяся связь будет. Невинность слой за слоем – дальше и дальше превращаться начнет просто в человечность материнства, божественное – в земное.
Когда мужчина и женщина только встречают друг друга, они видят друг друга самыми прекрасными. «Такими, какими нас задумал Бог».
Мы полны уверенности и сил – справляться с любыми трудностями, принимать другого в его боли, видя в этом боль, а не зло, непрогретое солнце видя. Есть много мечтаний и амбиций, чего хотелось бы вместе и что мы можем. Во влюбленности мы на пике окситоцина и запоминания друг друга – красивыми, в высшем значении этого слова. Каждый оргазм подкрепляет это, как каждое кормление грудью – связь матери и малыша. У нас общий язык, у нас полный контакт. Мы счастливы вместе.
Потом – наступают разногласия. Разные голоса и разные слова. Разные стороны и разный язык. Первые обиды и даже травмы. Холод и разъединение. Бессилие, опущенные руки. Страх. Отвержение. Разочарование.
Каждый раз, когда в бессильной злобе мне хочется ударить своего ребенка, каждый раз, когда есть импульсивное желание обжечь холодом от собственной слабости, я вспоминаю его – лежащего на моей груди, мокрого, горячего, кряхтящего свое первое «А-а-а!» в этой жизни и мое – «Все отдам». И… я не делаю этого. Каждый раз, когда хочется отвернуться, сдаться и пробурчать детское: «Я тоже человек, я устала», я вспоминаю запах роз, крови и молока у меня дома в первое утро его жизни, и это дает мне сил – быть Мамой – быть Любовью.
Сколько горечи и боли в циничных выражениях «конфетно-букетный период», «маленькие – все хорошенькие…», сколько несправедливо закрытого сердца и отчаявшейся замерзшей души в этом!.. Я думаю, что движение НАС – мужчина и женщина, родитель и ребенок, мое детство и моя жизнь, я и мир – идет не по плавно спиралями нисходящим линиям в точку – в сужение, в уменьшение, от максимума любви и связи – к потери ее.
Мне кажется, все это время мы движемся К. По спирали, с каждым витком расширяясь и расширяясь, пока не обнимем бесконечную Вселенную. Мы движемся в Любовь.
То, что было в начале – это маяк. Это пролог нашей главной истории. Это ее итог. Итог, который нам был виден в самом начале. В самом начале был Бог и была Любовь. Нам дано было видеть это как то, к чему дальше мы все время будем идти.
Запоминайте каждый миг. Не оциничивайте его тяжестью прошлого опыта. Знанием, как оно дальше бывает. Запечатлевайте. Это – Источник.
Рождение плаценты и пересечение пуповины
В норме плацента отделяется, и ее нужно вытужить (сама она не рождается) примерно в течение минут 40 после родов, но есть немало случаев, когда это происходит в течение двух часов после родов. Важно, чтобы пуповина отпульсировала, потому что, проходя через родовой канал, ребенок настолько сжимается, что отдает большой объем своей крови обратно в плаценту, как в запасной мешочек, из которого, когда он уже здесь, родился, ему передается кровь обратно.
Это – его кровь, и дать отпульсировать пуповине – это дать ребенку его объем крови, а значит, предотвратить возможные анемию, желтуху и в принципе сделать малыша таким здоровым и сильным, каким он изначально и задумывался.
К тому же по пуповине ребенок получает кислород, что в первые минуты жизни, пока его дыхание земное только регулируется, является дополнительной подушкой безопасности, доброй подстраховкой и поддержкой.
В роддоме пуповину в подавляющем большинстве случаев перерезают или накладывают на нее зажим сразу же. В родах по контракту и по озвученной просьбе женщины можно добиться того, чтобы пуповину перерезали после того, как она отпульсирует или даже после рождения плаценты.
Все взращивание ребенка сводится к тому, что мы передаем ему его самого в свое управление – начиная с самых простых вещей в детстве, заканчивая более глобальными в уже более взрослом возрасте. Процесс отделения ребенка от матери – сепарация – это и есть процесс взросления. И, пожалуй, самым первым его проявлением, а потому – настолько «плотным», материальным – является пересечение пуповины – самой явленной, наглядной связи матери и ребенка, отпускание его в отдельную жизнь. (Сколько еще слоев, только уже незримых, тонких, будет перерезаться раз за разом на протяжении всей жизни, но самая-самая – золотая нить – никогда.)
В традициях разных народов пересечение пуповины сопровождалось ритуальными действиями, именно потому, что само это действо считалось сакральным. Пуповину может перерезать папа, с пожеланиями ребенку доброго пути на дороге жизни. Есть разница и в том, кто родился: для девочки использовали ножницы, для мальчика – нож. Делали это тоже в зависимости от пожелания ребенку и его пола на каком-нибудь ремесленном предмете. А в некоторых индейских племенах пуповину пережигали, считая это действительно наиболее экологичным способом отделения.
А что делают с плацентой?
В условиях роддома она чаще всего остается по умолчанию в учреждении, где в зависимости от ситуации она либо утилизируется (что чаще всего), либо отдается на исследования, научные эксперименты или используется для получения ряда полезных веществ.
В домашних родах чаще всего вопрос ставится так – куда девать плаценту?
В традиционном обществе плаценте отводилось также священное место в связи с тем, какую значимую роль она играет в развитии и формировании ребенка. Эта благодарность не позволяет ее уничтожить просто так. Ведь плацента – это и способ ребенка получать кислород, и питание, а также она защищает его от множества вредных веществ, служа сильным фильтром.
Чаще всего плацента хоронится – а как иначе можно сказать о части организма человека, которая выполнила свою функцию?
Мне кажется, в этом и есть разница. Когда плацента просто выбрасывается, уничтожается – в этом есть проявление нашей современной культуры, ориентированной на потребительство. Отслужила свое вещь – в утиль.
Когда мы совершаем какое-то действо по прощанию с ней, в этом есть признание и благодарность. А когда мы умеем быть благодарными, это всегда перекликается с нашим умением ощущать ценностью и себя, и свою жизнь.
Обычно плацента закапывается под плодовое дерево – есть даже приметы, про хвостиком вверх – к следующему мальчику, а вниз – к девочке. Иногда дерево не ищут, а сажают, и получается, что это дерево – вашего ребенка, удобренное именно веществами из плаценты.
Плаценту также сжигают, засушивают и даже съедают. Считается, что она обладает сильнейшими регенерирующими функциями, потому вещества из него часто используют в фармакологии и косметологии.
Но главное, что мне бы хотелось тут обозначить, это то, что уважение к плаценте – это экология отношения к самой жизни, конечно. И плаценту можно забрать даже из роддома: вы имеете на это полное право.
Древо Жизни
В древних культурах отношение к ней было священным и пропитано уважением и трепетом.
Сейчас эту традицию некоторые родители поддерживают.
Плаценту хоронят как брата-близнеца ребенка, ведь у него совершенно такой же биологический «состав», как и у малыша.
Но главное, именно благодаря ей ребенок прожил у мамы в утробе до рождения.
Рисунок плаценты чрезвычайно похож на дерево, отчего ее называют Древом Жизни.
И так же как уникален отпечаток ладошки или ступни малыша, линии которых не повторяются во всей Вселенной, так и узор ветвей (вен) плаценты уникален.
И прежде чем попрощаться с плацентой навсегда, поблагодарив ее за чрезвычайно важную роль, с нее иногда делают отпечаток. И получается, что самой плаценты нет, но ее натуральный размер, вид, толщина пуповинки остаются запечатленными!
В нашей культуре это еще непривычно, но когда я предлагаю сделать отпечаток плаценты родителям, те, кто пробуют, всегда остаются в детском восторге и радости.
Когда родился Лукьянка, я тоже порадовала себя таким отпечатком на память!:-)
А некоторые родители «доделывают» отпечаток, привнося в него свою любовь и творчество.
Труд в родах. О боли и взаимодействии с ней
Мне слово «боль» в контексте родов – не близко. Я его написала, честно говоря, для того, чтобы вы поняли наверняка, о чем глава. Ведь всегда, говоря о родах и главном ощущении в них, употребляют это слово.
На самом деле мне кажется, что так говорят о том, что женщина испытывает в родах, только потому, что ощущение столь сильное, что аналога ему в повседневной жизни найти невозможно, а интерпретировать его неясно как. Проще говорить «боль», потому что его силу трудно выносить.
И в этом ощущении действительно есть боль. Бывает, часто. Чаще всего. Но кроме нее – оно состоит из чувства напряжения, томления, удовольствия – по-разному. И действительно сила его огромна, много больше, чем сама женщина. Будто обычно – человек значительно меньше, чем сама жизнь, а в родах женщина пропускает через себя жизнь. И корректнее говорить, что то, с чем сталкивается женщина в родах, – Ощущение. А уже то, каким краем и аспектом оно повернется к ней, каким основным переживанием, зависит от огромного ряда факторов.
Как возникает боль и от чего зависит ее степень?
Достоверно известно одно: степень болезненных ощущений в родах напрямую зависит от степени напряжения женщины.
В начале 20-го века ученый и акушер-гинеколог Грантли Дик-Рид[2] путем исследований и множественной практики выяснил, что та боль, которую испытывает женщина в родах, управляема и, по его теории, может отсутствовать вовсе, если женщина расслабится пол-ностью.
Сразу скажу, что в моей практике были женщины, которые действительно умеют расслабляться, и тем не менее болезненные ощущения оставались. Но неоспорим тот факт, что степень этой боли и возможность ее переносить СИЛЬНО связана с возможностью женщины быть расслабленной.
Дик-Рид вывел такую формулу о взаимосвязи силы ощущения женщины в родах:
страх – напряжение – боль.
Сила болезненных ощущений зависит от того, насколько женщина напряжена. По сути, когда мы напрягаемся, мы оказываем противодействие той работе, которую проделывает в родах тело. Оно направлено на раскрытие, на то, чтобы выпустить. Наше напряжение – на то, чтобы закрыться, не пустить боль. Ведь что мы делаем инстинктивно, когда обожжемся? Отдергиваем руку и шипим или задерживаем дыхание, сжимаем зубы. Когда нам холодно, на морозе, мы съеживаемся, наши мышцы находятся в тонусе. Но есть хитрость, как легче переживать чувство холода: если расслабиться и продолжить спокойно дышать, станет теплее.
Если сильно напрячь мышцы руки и попробовать ее согнуть – процесс будет трудным и неприятным. То же самое происходит и с маткой, которая пытается выпустить, а мы зажимаемся. Уместно здесь и сравнение с работой сфинктеров. Если мы хотим в туалет «по-большому», но при этом нет возможности это осуществить и мы зажимаемся, для тела это может быть как минимум неприятным ощущением, а то и болезненным.
И еще, не менее значимо, дело не только в том, что напряжением мы усиливаем чувство боли в родах, а в том еще, что этим напряжением, болью, мы тормозим сам процесс родов, то самое – раскрытие шейки матки.
Здесь также уместно сравнение с туалетом. Если писать или какать и одновременно зажиматься – это будет и больно, и весьма затруднительно.
Иными словами, чтобы было менее больно и чтобы родовой процесс развивался, нужно не мешать телу выполнять его работу и пропускать ощущения через себя, а не пытаться блокировать их. Опять же, в сравнении с походом в туалет, это похоже: важно не мешать телу и следовать за его позывами.
В теории это звучит легко, на практике же у нас возникает сильный страх. Этот страх как раз и создает напряжение в теле.
И больше – возникает замкнутый порочный круг: боль порождает невозможность расслабиться и нежелание пускать ее в себя, мы напрягаемся.
От боли становится страшно, от страха – мы напрягаемся, от напряжения – становится еще больнее.
Выход только один – прервать эту цепочку на одном из звеньев. Мы поговорим о влиянии на каждый из аспектов: на страх, на напряжение и на болезненные ощущения. Потому что достаточно ослабить нажим на один из этих параметров, как выравниваются остальные. И с болью можно работать как непосредственно, так и опосредованно.
Звено «страх»
Как возникает страх и что с ним можно сделать?
Самый насущный и естественный страх в родах – это страх боли. Он нормален, и с ним сталкивается каждая женщина.
Это нормально – бояться:
а) неизвестности (особенно если ты рожаешь первый раз);
б) непредсказуемости (ведь никто никогда не гарантирует, как дальше пойдут роды);
в) того, что больше тебя и сильнее тебя.
К тому же роды – это всегда интуитивно ощущаемая нами граница между жизнью и смертью, и боль, которую мы испытываем, мы ассоциируем с потенциальной возможностью умереть. Накладываясь на ощущения в теле, боль рождает в нас страх – что она нас разорвет, взорвет, порвет. Страх потери себя, своей цельности – естественный, основанный на инстинкте самосохранения.
И страх больницы, металлических инструментов, чужих людей опять же ассоциативно отсылает к тому, что происходящее с тобой – опасно, потому-то рядом и врачи, реанимация, операционная и т. п.
Со страхом больничных условий важно работать методом расклейки (смотри главу о страхах). Важно напоминать себе, чем родовой процесс отличается от болезни, и чем, соответственно, занимаются врачи на ваших родах. Помнить о том, что роды – это здоровый, а не патологический процесс, предусмотренный природой. Что врачи с инструментами здесь на какой-то случай отклонения от нормы, чтобы помочь, а не потому, что с вами уже, по факту, что-то не так. Что если и понадобятся операционная и инструменты, значит (в идеале), нужна помощь, и тогда эти вмешательствва будут оправданы.
Со страхом неизвестности и неуправляемости легко можно справиться с помощью информации – о том, как протекают роды (смотри главу об этапах естественных родов), и о том, как можно влиять на боль – то, что вы как раз сейчас читаете.
А вот про страх боли как таковой, физиологической, хочется поговорить отдельно.
О страхе боли
Еще с девочковости многие из нас слышат, что страшнее родовой боли нет ничего на свете. Нас окружают фразы гордых подруг, что «если я вынесла родовую боль, значит я все вынесу», свекрови и мамы заботливо снабжают нас образами – «это как ножом по живому резать», а сестры – «зубная боль тьфу по сравнению с этим». И вот, выслушав все это, думаешь: ужас-то какой, конечно, я боюсь боли, а тут мне предстоит самая больная боль из всех болей. От одного этого в теле возникает оборонительная позиция – не пустить!
Но вот что скажу я вам: я тоже рожала, трижды, и могу сказать, что любая другая боль куда больнее, чем родовая, по целому ряду параметров. И зубная боль, и головная (мигрень) даются мне куда сложнее.
Вообще, этот посыл от приходящих ко мне женщин звучит довольно часто: «Я боюсь физической боли в родах».
И я стала говорить о боли патологической, которая возникает вследствие того, что с телом идет что-то не так, где причина – нарушение, искажение. И о боли физиологической, где как раз все идет по плану.
И в традиции работы со страхом предлагаю искать отличия родовой боли от боли патологической.
Расскажу и вам о них, из накопанного. Вы можете добавлять смело и что-то свое.
1. Родовая боль – здоровая. Она – показатель процессов в теле, вызванных естественными природными причинами. Тело знает, куда «идет», природа предусмотрела эту ситуацию и эти ощущения. Патологическая боль – не предусмотрена природой, может являться опасной для организма и явно свидетельствует о том, что с телом идет что-то не так.
2. Родовая боль – прерывистая. Схватки и потуги имеют волнообразную природу, с началом ощущения, плавно нарастающим к пику и так же плавно спадающим. А затем наступает перерыв в несколько минут. Если роды идут здорово, это всегда так, на это можно положиться. Боль будет прерываться. И даже внутри самой боли – она не статична, а нарастает (то есть еще не сильная) – пик (самая сильная) – и спадает (опять не самая сильная). По сути – сложное – это сами пики, длина которых не более секунд 50-ти при самом-самом долгом раскладе (сама схватка максимально достигает полутора минут – короткий кусок родов). Патологическая боль как вступит, так не отпускает: больной зуб может ныть часами, голова гудеть – не останавливаясь, и конца и края боли этой нет. Ни тебе волны, ни паузы.
3. Родовая боль – конечная. Это то, что точно можно гарантировать. Да, и патологическая конечна, но неизвестно, когда и чем кончится. С родовой болью все более или менее понятно. При самом плохом раскладе – она продлится около полутора суток. В древности говорили о продолжительности родов: «Солнце не должно встать дважды над головой роженицы». Да, я знаю, что есть истории про роды по трое суток, но это скорее про длительный размазанный кусок вхождения в роды, когда тренировочные схватки раскачались в родовые, и хоть они и могут быть выматывающими, но вряд ли они будут прямо вот такими, что это можно было бы назвать болью.
4. Родовая боль – предсказуемая. С одной стороны, да, мы не знаем, какой интенсивности будут схватки на этот раз, а какими будут потуги, сколь именно долго они продлятся. Но у них есть все равно пределы этих вероятностей, роды делятся на этапы, и внутри этих этапов боль – ритмична и одинакова, пока роды не перейдут в следующий этап. И в каждый отрезок времени боль предсказуема. Плюс сам факт предстоящих родов, предвестники перед ними плавно нам «как бы намекали» на предстоящий труд. И в этом смысле шока вообще нет. В отличие от боли патологической, которая приходит всегда внезапно, интенсивность которой предсказать также невозможно, и когда она кончится – тоже.
5. Родовая боль – имеет выносимый предел. Несмотря на то, что ощущения в родах плавно нарастают, даже самые пиковые переживания имеют свой максимум, который, в свою очередь, рассчитан на нашу возможность его пережить. От болевого шока в родах никто не умирал. Сила этого ощущения хоть и велика, но всегда выносима. К тому же, в проживании ее нам помогают вырабатывающиеся в организме одновременно с этим естественные обезболивающие вещества – эндорфины, которые способствуют субъективному смягчению восприятия боли, и это очень важно. Патологическая боль может быть любой, в том числе и такой, что может нас убить.
6. Родовая боль – меняющаяся. Она не зарядила раз и надолго, статично, как патологическая. А она дает разнообразие, как ни иронично это звучит. Сначала легкая по характеру, потом «рабочая», к ней важно приспособиться, потом очень сильная, но короткая относительно всего процесса, затем – потужная – просто другая, иная. И в этом смысле – это разнообразие морально переносится легче, чем что-то долго не меняющееся.
7. Родовая боль поддается субъективному облегчению ее, у нее есть законы, в связи с которыми на нее действительно можно влиять. (Об этих способах читайте в звене «Боль».)
8. Родовая боль – благая. Если говорить еще красивее, приносит собой жизнь, созидает. Я вижу, насколько родовой поток – поток Рода, насколько его сила – живая, говорящая, насколько она и есть – Жизнь (Бог, Ци и еще имеющая наверняка тысячу одно и название и ликов). И Она любит тебя. Эта боль – объятия, мощные настолько, что в них – только растворяться.
В этом месте хочется отдельно поделиться одним моим текстом, написанным после прекрасных сольных родов, на которые я не успела.
Боль как Божественный массаж
Я вчера прикоснулась к чуду, самому обыкновенному и бесконечно красивому.
Я вчера не успела на роды. Стояли с мужем роженицы в чернушной пробке, пока у нее шли потуги – одной, дома – и я бесконечно радовалась, просто-таки ликовала за эту женщину! Полное соло. Причем, когда мы с ней встречались, мне так и показалось, что ей этого хочется и что я на этих родах – договоренность со своим «здравым смыслом» и мужем. Как я радовалась!
Божественные роды. Спокойный и красивый голос. Не потому, что она все знает – да, звонила, спрашивала много – а что делать сейчас с малышкой? А такой цвет – это нормально? И прочее. И все равно – она была в ведущей роли Матери, которой ее и наделила природа.
А потом… потом она сияющими глазами, поющим от счастья голосом, полная впечатлений, рассказывала. Да такое!!! Что я попросила ее разрешения поделиться здесь некоторым.
О боли.
«Представляешь, – говорила она удивленно, открыто, счастливо, – это была не такая боль в нашем привычном понимании слова, это такая боль, от которой даже наслаждение получаешь. Мне кажется, это невозможно описать словами… Я даже смеялась на потугах от удовольствия!
У меня в голове возникали всякие образы боли. И вот один из них был такой, я назвала его для себя – Божественный Массаж. Будто эта боль – это массирование моего тела, матки. Как точечный массаж. Когда тебе его делают, тайский, например, тоже больно, но ты переживаешь эти ощущения со знанием, что они на пользу, на выздоровления направлены, и уже по-другому их воспринимаешь, с доверием, с любовью. И вот будто это точечное касание было не пальцами другого человека – меня, а чем-то извне, Богом, для новой жизни.
И еще был образ. Я на все говорила: „Я люблю тебя“. Не кого-то конкретно, а вот все – матке – я люблю тебя, малышу – я люблю тебя, схватке – я люблю тебя, боли – я люблю тебя. У меня на днях тут перед родами зуб разболелся, ну и так некстати это все было разводить накануне родов, что я ему, зубу, сказала: я люблю тебя! – и он прошел! И я тогда поняла…
И еще, когда понимаешь, что ты одна, возникает совсем иное ощущение ответственности. С одной стороны, ты вроде как и уплываешь, и есть это состояние родовое, измененное, а с другой – есть кто-то, кто остается совершенно в разуме, в ясности, за всем этим наблюдает».
От себя скажу, как помнится мне изнутри своих родов – Боль тоже всегда приходила образами. Да и другие женщины много об этом рассказывали. Мне это чем-то напоминает, как в опытах Дона Хуана и Карлоса в книгах Кастанеды. Сила человека приходила к нему в каком-то образе. Так и родовая сила, боль – приходит образом.
Мне очень близко восприятие боли как Божественного Массажа. В этом столько принятия того, что с тобой происходит и столько любви к этому. Да и действительно – что, если не любовь Бога, Жизни – как ни назови, Благодать, Благословение – нисходит на женщину в то время, как ей доверили проводить в этот мир жизнь человека?
Про Наблюдателя. В родах с ним соприкасаешься очень ярко. Еще так бывает в нетрезвом состоянии или состоянии аффекта, когда делаешь что-то, реагируешь – и все это через пелену. Но есть кто-то в тебе же, кто будто видит это все со стороны – безоценочно, не анализируя, просто воспринимает. Мне кажется, этот опыт соприкосновения с ним очень важным, ведь по сути тот, кто поступает и реагирует, – это наше эго, а тот, кто наблюдает, – душа. А вообще-то говоря, Бог … Энергия Жизни. Часть Бога, неотделимая от Всего Бога. И если стараться держать максимально ясный контакт с этой частью себя, успевая наблюдать за тем, что она наблюдает, – и поступать и реагировать в связи с этим, – это и есть – жизнь по душе.
По пробкам с мужем роженицы мы ехали еще два часа. И он приговаривал поначалу: «Ай да Ю., ну дала!», «Ну ничего себе вытворила!» – это он про полное соло. И были в этом и шок, и удивление, и даже такое… ну, когда ласково журят. А я ему говорю: «Зато представляешь, какое чувство полноценности у нее как у Женщины теперь, сколько гордости она сейчас испытывает? Она все сделала сама!» И вот он сразу ответил – да. Для него это был аргумент.
Столько любви подарила вчера это прекрасная семья своей любовью. Пусть она ширится дальше.
Этот текст должен быть в теме звена «страх боли», так как окружение себя красотой в родах имеет чрезвычайно окситоциновое свойство. Окситоцин – гормон радости, расслабления и удовольствия – самый ведущий в родах, антагонист страха – адреналина.
Красота вокруг родов: смысл и ценность
Ценность красоты я начала осознавать сравнительно недавно. До этого она относилась к разряду – когда все в порядке (читай – проблемы решены, жизнеосновные задачи решены, выжили), тогда можно заняться и украшательством (читай – безделием, а может даже, и жизнью – в противовес выживанию). Но не догадывалась тогда, что красота – не тогда, когда выжили и можно жить, а тогда когда выживаешь – смотришь в сторону умирания – и именно туда начинаешь привносить красоту – чтобы смотреть в сторону жизни.
Проще говоря, здесь нет последовательности, и даже ровно наоборот, чем хуже и сложнее живется, тем больше нуждается душа в красоте, красоте как символе жизни, ее сока, радости ей, возвращения в состояние силы и благодарности.
Мы пренебрегаем красотой и дорого за это платим. В природе нет ничего неуместного, все имеет замысел и пользу, однако она очень красива.
Говоря о подготовке к родам, я много внимания уделяю настрою на них. Дело не только и не сколько в информации о физиологии родов, не в анализах и правильном питании, остеопатии и йоге, не только – в правильно выбранном месте родов и участниках в них, сколько в том – чему мы не придаем особого значения – украшательствах, приятностях – это не то, что должно идти после, когда все улажено и осталось время и на «ерунду», это то, что должно идти вместе, обязательным комплектом. Это материализованный окситоцин, радость и удовольствие, любовь и наслаждение – то, что накапливается, то, что создает на физиологическом уровне наши роды. Окситоцин – как проявленная в теле любовь. И вот этой любовью – красотой – нужно стремиться наполнить все клеточки родового пространства. Ими и мерить все – нужно/не нужно.
Это и есть про жар родов, о котором говорят южноамериканские индейцы (привет, Наоли Винавер!). То, из чего роды текут расплавленной мантией земли, двигая тектонические плиты – к ядру, к центру жизни.
Что делала я?
• Список, что тяготит.
Я представила себе, будто я воздушный шар с корзиной, которому предстоит улететь туда, куда нужно мне. Что тянет меня к земле? Что мешает лететь туда, куда хочется? Какой груз лишний, а что я беру с собой как весомую опору?
Я просто интуитивно пыталась ощутить, что во мне сидит, что тянет, что лишнее? И писала совершенно разношерстный список – от: закрыть ИП до родов и купить матрас, до поговорить с Н. о ситуации, тянущейся года два, и сократить отношения с К. Туда могли входить одновременно и оплата счетов, и задачи рода. Это все было равно важно.
Читать бесплатно другие книги:
