Без единого свидетеля Джордж Элизабет
– Это все из-за Хильера, – сказала Хейверс. – Через месяц все мы будем выглядеть старше лет на десять.
– Ему еще не пора в отставку? – спросила Дебора.
– Помощники комиссара в отставку не уходят, любовь моя, – просветил жену Сент-Джеймс. – По крайней мере, не уходят до тех пор, пока из них не выбьют последнюю надежду стать комиссаром. – Он посмотрел на Линли: – Я полагаю, в случае с Хильером до этого еще далеко?
– Ты верно полагаешь. У тебя есть для нас что-нибудь, Саймон?
– Наверное, речь идет не о виски, а об информации, – с сожалением в голосе сказал Сент-Джеймс. И добавил загадочно: – Фу.
– Почему фу? – переспросила Хейверс. – От нас плохо пахнет? Или от информации?
– «Фу» – это название.
Сент-Джеймс до прихода гостей стоял перед повешенной на стене диаграммой с образцами искусственной крови, но сейчас подошел к письменному столу и вынул из верхнего ящика лист. На бумаге был нарисован тот же символ, который стоял в конце записки, полученной в Скотленд-Ярде, предположительно – от серийного убийцы.
– Это китайский символ, – объяснил Сент-Джеймс. – Он означает силу, священную власть и способность судить. В целом его можно читать как «правосудие». А называется он «Фу».
– Тебе это поможет, Томми? – спросила Хелен.
– Во всяком случае, такое значение символа соответствует смыслу сообщения, полученного нами. И в какой-то степени – знаку, оставленному на лбу Киммо Торна.
– В том смысле, что это тоже знак? – уточнила Хейверс.
– Думаю, именно это имел в виду доктор Робсон.
– Несмотря на то что тот знак относился к алхимии? – спросила Дебора у своего мужа.
– Скорее всего, здесь важен сам факт знака, – ответил Сент-Джеймс. – Два конкретных символа, значение которых нетрудно отыскать. Ты ведь об этом говоришь, Томми?
– Хм. Да. – Линли изучал лист бумаги, на котором был нарисован символ и объяснялось его значение. – Саймон, а как тебе удалось расшифровать его?
– Поиск в Сети, – сказал тот. – Никакой трудности, кстати, не составило.
– Значит, наш парень имеет доступ к компьютеру, – сделала вывод Хейверс.
– Ага, и это сужает круг подозреваемых до половины населения Лондона, – мрачно сказал Линли.
– У нас есть возможность сократить это число. Я нашел для вас кое-что еще.
Сент-Джеймс перешел к рабочему столу, на котором были разложены фотографии. Линли и Хейверс присоединились к Саймону, Дебора же и Хелен остались сидеть возле журнального столика со стопкой торговых каталогов.
– Вот это я получил из седьмого отдела, – начал Сент-Джеймс, указывая на ряд снимков, где Линли сразу узнал тела убитых подростков. Ниже лежали увеличенные фрагменты тех же фотографий – на каждом был виден какой-либо участок тела жертвы. – Ты помнишь заключения о вскрытиях, Томми? Там в отношении всех жертв упоминались «похожие на синяки травмы» – так это было сформулировано. А теперь взгляни сюда. Дебора вчера вечером увеличила для меня эти травмы.
Он взял в руки одну из нижних фотографий. Это был фрагмент тела Киммо Торна, очевидно, потому что он был единственной жертвой с белой кожей, а на светлом фоне было проще разглядеть детали.
Линли всмотрелся в изображение. Из-за его плеча Хейверс тоже пыталась понять, что имел в виду Сент-Джеймс. На снимке было видно, что травма напоминает не синяк, а скорее отпечаток: участок бледной кожи обрамляет узкая темная окружность, а в самом центре круга различимы две точки, похожие на ожоги. С поправкой на оттенок кожи тот же рисунок повторялся на всех фотографиях, которые поочередно показывал Сент-Джеймс. Изучив их все, Линли поднял глаза на Сент-Джеймса.
– Неужели седьмой отдел мог это пропустить? – спросил он, хотя про себя ужаснулся: «Кровавый прокол!»
– В отчетах они пишут об этом отпечатке. Только используют при описании не совсем точный термин. Называют его синяком.
– А по-твоему, что это? Похоже на нечто среднее между синяком и ожогом.
– У меня сразу появились соображения на этот счет, но я не был уверен. Поэтому отсканировал снимки и послал их одному коллеге, чтобы он подтвердил мой вывод. А живет он в Штатах.
– При чем здесь Штаты?
Хейверс держала один из снимков и задумчиво хмурилась над ним, но оторвалась от размышлений, услышав последние слова Саймона.
– А при том, что в Штатах легализованы почти все существующие виды оружия, в том числе и это.
– Что – это?
– Электрошокер. Я думаю, именно так преступник лишает подростков способности двигаться. Прежде чем приступить к остальному. – Сент-Джеймс продолжил развивать свою теорию, сравнив травмы на телах убитых подростков со следами, которые оставляет на человеке разряд электричества напряжением от пятидесяти до двухсот тысяч вольт, выдаваемый распространенными видами электрошокеров. – Все подростки получили разряд примерно в одно и то же место – в левый бок. Это говорит о том, что убийца каждый раз использовал оружие в одинаковой манере.
– Зачем придумывать что-то новое, если и старое отлично работает, – заметила Хейверс.
– Вот именно, – согласился Сент-Джеймс. – Разряд шокера нарушает деятельность нервной системы человека, что приводит его буквально в состояние шока, как и следует из названия. Он не может пошевелиться, даже если захочет. Его мышцы сокращаются, и довольно быстро, но человек недвижим. Сахар в крови превращается в молочную кислоту, и человек лишается энергии. Его неврологические импульсы прерываются. Он ослаблен, растерян и дезориентирован.
– Пока он находится в таком состоянии, убийца может спокойно его связать, – добавил Линли.
– А если жертва вдруг очнется раньше времени? – спросила Хейверс.
– Убийца применит шокер снова. И когда жертва наконец придет в чувство, то будет уже связана по рукам и ногам, а убийца может делать с ней все, что угодно. – Линли вернул фотографии Сент-Джеймсу. – Да. Судя по всему, так все и происходило.
– Только… – Хейверс тоже протягивала фотоснимок Саймону, но обращалась к Линли. – Это же уличные мальчишки. Уж они бы не стали молча смотреть, как кто-то тычет им под ребра оружием.
– Что касается этого, Барбара…
Сент-Джеймс достал из лотка для входящих бумаг, стоящего на картотечном ящике, несколько листков. На первый взгляд они напоминали рекламный буклет, но когда Линли взял их в руки и рассмотрел поближе, то оказалось, что это распечатка веб-сайта некой компании под названием PersonalSecurity.com. Эта компания предлагала на продажу оружие для самозащиты, и электрошокеры в том числе. Но это были шокеры, совершенно не похожие по своему внешнему виду на оружие, как можно было бы ожидать, и, пожалуй, именно поэтому имело смысл приобретать их. Какие-то шокеры были выполнены в форме мобильных телефонов. Другие выглядели как фонарики. Однако действовали все они одинаково: пользователь должен был прикоснуться шокером к жертве, чтобы электрический заряд передался из оружия в тело.
Хейверс негромко присвистнула.
– Впечатляет, – сказала она. – Теперь осталось только выяснить, каким образом эти славные штучки попадают в нашу страну.
– Не думаю, что через границу их трудно провезти, – заметил Сент-Джеймс. – Они выглядят абсолютно безвредными.
– А от границы они прямиком идут на черный рынок, – закончил Линли. – Отличная работа, Саймон. Спасибо. Это прогресс. Наконец-то у меня появились основания для умеренного оптимизма.
– Но Хильеру об этом говорить нельзя, – забеспокоилась Хейверс. – Он тут же сольет все в «Краймуотч». Или газетчикам. Не успеете вы сказать: «Поцелуй меня в задницу», – а он уже раструбит о шокерах на всю страну. Ой, – опомнилась она, – вы так, конечно, не скажете, сэр.
– Не скажу, но нечто подобное на языке у меня периодически вертится, – позволил себе пошутить Линли. – Хотя обычно я предпочитаю более деликатные меры.
– О, тогда с нашим планом могут возникнуть трудности. – Это произнесла Хелен из угла лаборатории, где они с Деборой продолжали разглядывать каталоги. Один из них она развернула и показала Линли, и он увидел, что это каталог детской одежды. Она сказала: – Должна сказать, что его не назовешь деликатным. Это Дебора придумала, Томми. Как выбраться из тупика с крестинами.
– А, это.
– Да, это. Так тебе рассказать? Или подождать до вечера? Мне кажется, что тебе полезно будет немного отвлечься от ужасов этого дела.
– И погрузиться в ужасы семейных распрей? – спросил Линли. – О да, это прекрасно отвлекает.
– Ну, тогда слушай, – совершенно верно расценила его иронию Хелен. – Будь моя воля, я бы крестила Джаспера Феликса в кухонном полотенце, честно. Но поскольку решаю в этом деле не я – ведь речь идет о продолжателе двухсотпятидесятилетней истории рода Линли! – то хотела бы предложить компромисс, который удовлетворит все стороны.
– Что вряд ли возможно, пока Айрис собирает остальных твоих сестер под знаменами Клайдов, чтобы сражаться за их традиции, – заметил Линли.
– Да, если уж она заберет что-нибудь в голову, с ней трудно бывает сладить. Как раз это мы с Деборой и обсуждали, когда она предложила самый очевидный в мире выход.
– Позволено ли мне будет спросить, какой именно? – Линли взглянул на Дебору.
– Новый костюм для крестин, – торжественно произнесла она.
– Но не просто новый, – пояснила Хелен. – И не просто платьице, одеяльце, накидка и тому подобное. Суть в том, чтобы найти нечто такое, что будет достойно провозглашения новой традицией. Нашей с тобой традицией. Поэтому естественно, что на покупку такого наряда потребуется больше усилий. Десятиминутной прогулки по универмагу будет недостаточно.
– Дорогая, для тебя это будет неприятнейшей повинностью, – сказал Линли.
– Очередной образчик фирменного сарказма Томми, – пояснила Хелен остальным. И снова обратилась к Линли: – Но ты согласен, что это отличное решение? Нечто новое, нечто иное, нечто такое, что мы сможем передать по наследству – или как минимум сделать вид, будто передадим, – нашим детям, чтобы они тоже этим пользовались. И я уверена, что такой костюм существует, нужно только хорошенько поискать. И Дебора вызвалась мне помочь.
– Спасибо, – поблагодарил Линли Дебору.
– Так тебе нравится эта идея? – спросила она.
– Мне нравится все, что обещает покой, – сказал он, – пусть и на короткое время. Вот если бы еще мы смогли…
Договорить помешал мобильный телефон, запищавший из нагрудного кармана его пальто. Пока Линли доставал его, зазвонил мобильник и у Хейверс.
Супруги Сент-Джеймс и Хелен наблюдали за тем, как Линли и Хейверс одновременно получают срочную информацию из Скотленд-Ярда. Новости были плохими.
Куинс-вуд. Северный Лондон.
Найдено еще одно тело.
Глава 16
Хелен проводила их до машины. Когда Линли уже садился в автомобиль, она остановила его со словами:
– Томми, милый, послушай меня. – Она бросила взгляд на Хейверс, которая уже пристегивала ремень безопасности на пассажирском сиденье, и тихо сказала мужу: – Ты найдешь его, Томми. Пожалуйста, не суди себя слишком строго.
Линли вздохнул. До чего же хорошо она понимала его! Он ответил ей так же тихо:
– Как мне не судить себя? Ведь это еще один, Хелен.
– Помни: ты всего лишь человек.
– Нет. Я не просто человек, я – это почти три дюжины мужчин и женщин, и мы ничего не смогли сделать, чтобы остановить его. А вот он – всего лишь человек, один.
– Это не так.
– Что именно?
– Ты знаешь сам. Ты делаешь только то, что в твоих силах.
– А в это время мальчишки – совсем еще мальчишки, Хелен, их жизнь только начиналась, – погибают прямо на улицах. Неважно, что они сделали, неважно, какие преступления совершили, если вообще совершили, – такого они не заслуживают. Мне кажется, будто мы все спим за рулем и не знаем, куда едем.
– Понимаю, – сказала она.
Линли видел на лице жены любовь и тревогу, и ее забота на время согрела его. Все же, садясь в машину, он попросил ее с горечью в голосе:
– Прошу тебя, не думай обо мне слишком хорошо, Хелен.
– Я не могу думать о тебе иначе. Будь осторожен за рулем. – И добавила, склонившись к открытой дверце, чтобы увидеть Хейверс: – Барбара, прошу вас, проследите, чтобы он поел сегодня. Вы же знаете его. Скорее всего, забудет.
– Ладно, куплю ему где-нибудь жареной картошки, – кивнула Хейверс. – Жирной. Будет знать, как забывать про еду.
Хелен улыбнулась, прикоснулась на прощание к щеке мужа и отошла от машины. Отъезжая, Линли видел в зеркале заднего вида, что она не уходит: стоит, глядя им вслед.
До места они добрались довольно скоро, так как сразу свернули на северо-запад и выскочили на Парк-лейн и Эдгвер-роуд. Риджентс-парк они объехали вдоль северного края, откуда направились в Кентиш-таун. Они уже приближались к Куинс-вуду со стороны станции Хайгейт, как припустил дождь, собиравшийся весь день. Линли чертыхнулся про себя. Дождь на месте преступления – кошмар полицейского.
Куинс-вуд можно считать аномалией в Лондоне: фактически это настоящий лес, выросший на том месте, где когда-то давно был разбит обычный парк, который, однако, впоследствии запустили, позволив флоре расти, размножаться и погибать по собственному усмотрению. В результате такой политики сугубо урбанистический пейзаж Лондона уступил место нескольким акрам дикой природы. С разных сторон к бывшему парку подступали коттеджи и многоквартирные дома, но в десяти футах от забора или заднего дворика возвышалась стена леса: бук, папоротник, кустарник, и все это, как в джунглях, сплеталось ветвями в борьбе за место под солнцем.
Лужаек здесь не было. Не было ни скамеек, ни прудов с уточками. По озерной глади не скользили величавые лебеди. Здесь можно найти лишь заросшие тропинки, переполненные мусорные бачки, из которых во все стороны лезут пивные жестянки, использованные памперсы и картонки из-под китайской еды, а еще одинокий указатель, не очень внятно показывающий направление на станцию метро «Хайгейт», да склон, по которому лесные заросли подбираются вплотную к участкам местных жителей.
Удобнее всего в Куинс-вуд можно попасть от Масуэлл-Хилл-роуд. Там Вуд-лейн изворачивается к северо-востоку, разрезая южную часть парка надвое. Местная полиция уже плотно оккупировала этот участок, перекрыв проезд барьерами. Четыре констебля в накидках и резиновых сапогах сдерживали натиск зевак. В косых струях дождя мокрые зонтики были похожи на россыпь грибов.
Линли помахал удостоверением перед одним из констеблей, и тот сигнализировал остальным, что «бентли» нужно пропустить. Барьеры сдвинули, но, прежде чем тронуться с места, Линли велел констеблю:
– Не пропускайте никого, кроме экспертов. Никого. Мне неважно, кто они такие и что они вам говорят. Сюда никто не должен попасть, только сотрудники полиции с соответствующими документами.
Констебль кивнул. Вспышка фотоаппарата поведала Линли, что пресса уже пронюхала о новой жертве.
Первая половина Вуд-лейн состоит из жилых домов: частных и многоквартирных, построенных в девятнадцатом и двадцатом веках. Однако через двести ярдов от начала улицы в свои права вступает лесная чаща: по обе стороны проезжей части высятся деревья. Ни забор, ни простой газон не отделяют жилой квартал от леса, который в ненастный день, вот как сейчас, выглядит хмуро и грозно.
– Отличный выбор, – пробормотала Хейверс, когда они с Линли вышли из машины. – В этом ему не откажешь, а? Всегда умудряется найти такое место, что аж мурашки по коже. – Она подняла воротник куртки, спасаясь от дождя. – Тут можно фильм ужасов снимать.
Линли не мог не согласиться. В летние месяцы лесопарк, вероятно, был райским уголком, природным оазисом, куда можно сбежать, покинув тюрьму из бетона, камня, кирпича и асфальта, какой давно уже стала среда обитания человека. Но зима превращала Куинс-вуд в унылое место, где все находилось в той или иной стадии разложения. Толстый слой палых листьев покрывал почву; от них исходил запах торфяника. Деревья, поваленные бурями в разные годы, догнивали там, где упали, а сучья, сорванные ветром и поросшие мхом и лишайниками, сделали склон почти непроходимым.
Деятельность полиции сконцентрировалась на южной стороне Вуд-лейн, где лес сначала ныряет к огородам, а затем поднимается снова вверх – на холм, по которому вьется улочка Прайори-гарденс. Большой кусок прозрачной пленки, натянутый на шесты, прикрывал от дождя участок примерно в пятидесяти ярдах к западу от огородов. Там лежал, задрав ветки к небу, огромный бук, вырванный из земли, судя по всему, относительно недавно, поскольку там, где были его корни, еще сохранилось углубление – время, почва, ветер, мелкие зверьки, мох и трава пока не успели его заполнить.
В это углубление и пристроил убийца свою жертву. В данный момент телом занимался судмедэксперт, а вокруг него деловито и немногословно работала команда констеблей, собирающих улики. Ярдах в тридцати, под высоким деревом, за ними наблюдал подросток. Ногу он поставил на пень; рядом на земле лежал рюкзак. Вместе с ним под деревом стоял светловолосый мужчина в пальто; при виде Линли и Хейверс он кивнул, подзывая их.
Блондин назвался инспектором Уиддисоном из полицейского участка в Арчуэе, а мальчика представил как Раффа.
– Рафф?
Линли глянул на подростка, который мрачно смотрел на него из-под двух капюшонов: от свитера и от большого, не по размеру, плаща.
– Фамилии у него пока нет. – Уиддисон отошел от Раффа на несколько шагов, попросив Линли и Хейверс следовать за ним. – Это он нашел тело, – сказал он негромко. – Вообще-то он крепкий парень, но находка его напугала. Его даже стошнило, пока он бежал за помощью.
– За помощью? Куда? – спросил Линли.
Уиддисон швырнул воображаемый мяч в направлении Вуд-лейн.
– В Уолден-лодж. В том доме восемь или десять квартир. Он жал на все звонки подряд, пока кто-то не впустил его. Потом позвонили в полицию.
– А что он тут делал, кстати? – задала вопрос Хейверс.
– Ставил теги[4],– ответил ей Уиддисон. – Конечно, он не хочет, чтобы мы об этом знали, но так перепугался, что по ошибке назвал вместо имени свой тег. Ну а теперь не хочет говорить, как его настоящие имя и фамилия. Мы его месяцев восемь ловили. Здесь у нас все подписано его тегом «Рафф»: дорожные знаки, урны, деревья. Серебро.
– Серебро?
– Это цвет его тегов. Серебро. У него в рюкзаке баллоны с краской. Не сообразил, что нужно выбросить их до нашего приезда.
– Что он рассказывает? – спросил Линли.
– Да почти ничего. Можете сами с ним поговорить, но думаю, он действительно ничего не видел. Думаю, видеть тут и нечего было. – Он склонил голову, указывая на пятачок в основании упавшего дерева, где кипела деятельность: – Если что, я буду там, – и зашагал к коллегам.
Линли и Хейверс вернулись к мальчику. По дороге Хейверс сунула руку в сумку, и Линли сказал ей:
– Барбара, мне кажется, он прав. Вряд ли нам нужно будет что-нибудь записывать.
– Я не за блокнотом, сэр, – сказала Хейверс; она вытащила на свет мятую пачку сигарет и протянула ее мальчику, поскольку они уже подошли к нему.
Рафф перевел взгляд с пачки на Хейверс, потом снова на сигареты. Наконец решился:
– Спасибо, – и взял сигарету. Барбара щелкнула пластмассовой зажигалкой, давая ему закурить.
– Ты кого-нибудь видел, когда обнаружил тело? – спросил Линли у теггера, когда тот сделал первую жадную затяжку. Он обратил внимание, что у мальчишки грязные руки, под ногтями и заусеницами черная окантовка. Прыщеватое бледное лицо тоже грязное.
Рафф потряс головой.
– На огородах один тип возился, и все, – сказал он. – Дед старый, а лопатой так шуровал, как будто клад искал. Я видел его, когда свернул с Прайори-гарденс. На тропу. И все, больше никого.
– А ты один теги ставил? – спросил Линли.
– Эй, а с чего вы взяли… – сверкнул глазами мальчик.
– Извини. Давай по-другому. Ты один пришел в парк?
– Ну да.
– Заметил что-нибудь необычное? Машину или фургон, который странно выглядел? Где-нибудь здесь или на Вуд-лейн? Может, когда бежал искать телефон?
– Да не видел я ни черта, – сказал Рафф. – Тут вообще всегда много машин оставляют днем. Потому что люди приезжают сюда на машине, а дальше едут на метро, понятно? Метро тут совсем рядом, станция «Хайгейт». Слушайте, я тому легавому все уже сказал. А меня держат, как будто я что-то сделал. И не отпускают меня.
– Возможно, дело в том, что полиции до сих пор неизвестно твое имя, – подсказала парнишке Хейверс. – Если нам понадобится еще раз поговорить с тобой, мы не будем знать, как тебя искать.
Рафф с подозрением прищурился, пытаясь найти в ее словах подвох. Барбара помогла ему принять решение, проговорив:
– Мы из Скотленд-Ярда. У нас есть дела поважнее, чем ловить тебя за автографы в неположенном месте. Нас интересует рыба покрупнее.
Он чихнул, вытер нос тыльной стороной ладони и уступил. Зовут его Эллиотт Огастус Гринберри, признался он, с вызовом глядя на полицейских: пусть только посмеет кто-нибудь усмехнуться.
– Два «л», два «т» и два «р» в конце, – сказал он. – И не говорите мне, что имя дурацкое, сам знаю. Послушайте, можно мне идти?
– Сейчас, мы уже почти закончили, – пообещал ему Линли. – Ты знаешь этого мальчика?
Рафф откинул от лица прядь жирных волос, выпавшую из-под капюшона.
– Что, его, что ли? Э… это?
– Да, погибшего мальчика, – подтвердил Линли. – Он из здешних мест?
– Не-а, – пробормотал Рафф. – Я его никогда не видел. Может, он живет где-то неподалеку, хоть на той улице за огородами, но я его не знаю. Говорил же уже, не знаю я ничего. Можно теперь идти?
– Сначала назови нам свой адрес, – сказала Хейверс.
– Зачем?
– Потому что нам нужна будет твоя подпись под показаниями, а как нам тебя найти, не зная адреса, верно?
– Но я же сказал, что ничего…
– Таковы правила, Эллиотт, – остановил Линли протесты мальчика.
Юный теггер состроил гримасу, но адрес продиктовал, после чего его отпустили. Он сбросил дождевик, отдал его полицейским и пустился бегом вниз по склону, к тропе, которая должна была вывести его на Прайори-гарденс.
– Ну как, удалось что-нибудь узнать? – спросил инспектор Уиддисон, когда Линли и Хейверс подошли к нему.
– Ничего, – ответил Линли и отдал дождевик Уиддисону. Тот протянул его насквозь мокрому констеблю, который с благодарностью в него закутался. – Только про старика на огородах.
– Нам он то же самое говорил, – подтвердил Уиддисон. – Сейчас наши люди обходят дома вокруг участков, ищут этого старика.
– А на Вуд-лейн?
– Тоже. По моим прикидкам, больше всего шансов найти что-нибудь в доме Уолден-лодж.
Во второй раз Уиддисон указал на современное, крепкое здание, возведенное у самой кромки леса. Это было последнее строение на Вуд-лейн, дальше начинался парк, поэтому проектировщики сочли возможным разместить балконы на всех сторонах дома. Сейчас балконы по большей части пустовали, лишь кое-где стояла покрытая пленкой садовая мебель и грили, но в четырех квартирах любопытные жильцы вышли на балконы, чтобы посмотреть, что происходит. Один даже вооружился биноклем.
– Не думаю, что убийца мог притащить сюда тело без фонарика, – поделился своими соображениями Уиддисон. – А свет от фонарика могли заметить.
– Но он мог сделать все сразу после рассвета, – возразила Хейверс.
– Слишком рискованно, – парировал Уиддисон. – На этой улице многие проезжающие оставляют свои машины, когда с утра едут на работу, – дальше удобнее добираться на метро. Преступник должен был знать об этом заранее и все спланировать соответствующе. И все равно имелся бы риск, что его увидят, – кто-нибудь мог приехать раньше обычного, например.
– Он всегда тщательно готовится, – заметила Хейверс. – Мы знаем это по предыдущим случаям.
Судя по выражению лица Уиддисона, доводы Хейверс его не убедили. Он отвел представителей Скотленд-Ярда к телу, под самодельный тент. Оно лежало на боку, небрежно сброшенное в яму, которая образовалась при падении бука. Голова лежала на груди, руки были раскинуты в стороны, словно вдруг застывшие в приветственном жесте.
Этот мальчик, сразу бросилось в глаза Линли, выглядел младше всех остальных жертв, хотя не намного. И он был белым: светловолосым и с очень бледной кожей. Он был хрупок и как будто недоразвит физически. Линли на мгновение даже почувствовал некоторое облегчение – это дело рук не их серийного убийцы, и зря его и Хейверс заставили мчаться сюда через весь Лондон. Но когда он присел на корточки, чтобы разглядеть тело подробнее, то увидел разрез, сделанный после смерти мальчика: он начинался под грудью и исчезал в складке живота. На лбу же мальчика был кровью нарисован символ – копия символа, обнаруженного на теле Киммо Торна.
Линли оглянулся на патологоанатома, который говорил что-то в микрофон небольшого диктофона.
– Я бы хотел осмотреть его ладони.
– Да, я закончил, – кивнул патологоанатом. – Уже можно упаковывать.
К телу приблизился констебль с необходимыми материалами в руках. Сначала руки трупа завернут в бумагу, чтобы сохранить возможные трасологические улики, оставшиеся под ногтями мальчика от борьбы с убийцей. Затем все тело запакуют в мешок. Линли решил, что во время этих операций он сможет увидеть то, что его интересует.
Так и оказалось. Несмотря на то что тело начало коченеть, при подъеме тела из ямы обнажился фрагмент ладони, и этого было достаточно, чтобы подтвердить опасения Линли: ладонь почернела от ожога. Пупка тоже не было – его грубо вырезали из тела жертвы.
– «З» означает «Зорро», – проговорила находящаяся рядом Хейверс.
Верно, эти детали были характерной подписью убийцы, хотя Линли видел и множество отличий от предыдущих убийств: на запястьях и щиколотках нет следов от связывания, и удушение на этот раз было совершено руками, судя по темным синякам на шее мальчика. Синяки покрывали и другие части его тела: плечи, предплечья, на спине вдоль позвоночника, на бедрах и талии. Самый большой синяк окрасил половину лица от виска до подбородка.
В отличие от остальных жертв, заключил Линли, этот мальчик боролся за свою жизнь. А это значит, убийца совершил первую ошибку при выборе жертвы. Линли надеялся, что из-за этой ошибки преступник невольно оставил множество улик.
– Он сопротивлялся, – сказал Линли.
– Электрошокера на этот раз не было? – спросила Хейверс.
Они проверили тело: нет ли следа от электрического разряда.
– По-видимому, не было, – сказал Линли.
– И что из этого следует, по-вашему? Неожиданно сели батарейки? Шокеры вообще на батарейках работают или как?
– Может быть, – сказал Линли. – А может, ему не понадобилось применять оружие. Складывается впечатление, что события развивались не по плану. – Он встал, кивнул санитарам, которые стояли рядом, ожидая, когда можно будет завернуть и увезти тело, и обернулся к Уиддисону: – Что обнаружили вокруг тела?
– Два отпечатка ноги под головой мальчика, – доложил Уиддисон. – Он и прикрыл их от дождя. Может быть, они здесь были раньше, но слепки с них все равно сейчас снимают. И осматривают территорию, но полагаю, что основные улики нужно искать на теле.
Линли попрощался на этом с инспектором, оставив распоряжение собрать показания с каждого жителя Вуд-лейн и передать их в Скотленд-Ярд – как можно скорее.
– Особенно тщательно обойдите жильцов того дома с краю, – подчеркнул он. – Я согласен с вами, кто-то мог заметить свет или еще что-нибудь. Или услышать. И пусть с обоих концов улицы до конца дня стоят констебли и опрашивают всех, кто придет забрать машину, оставленную на день.
– Ну, от этих мы вряд ли что-нибудь конкретное узнаем, – предупредил Уиддисон.
– Сейчас мы будем рады чему угодно, – сказал Линли. Он также сообщил инспектору о фургоне, который искали. – Поспрашивайте об этом тоже, не видел ли кто этот фургон.
После этого он в сопровождении Хейверс поднялся вверх по склону. Вновь оказавшись на Вуд-лейн, они увидели, что полицейские действительно обходят дома: кто-то стучал в дверь, кто-то уже стоял под прикрытием козырька над входом в подъезд и беседовал с жильцами. Были только эти проявления жизни; на улице и в садах было пустынно. Ледяной дождь загнал всех под крышу.
Однако у полицейского заграждения ситуация наблюдалась иная. Толпа зевак выросла. Линли ждал, пока для его машины отодвинут барьер, и думал о находке в Куинс-вуде, когда Хейверс проговорила:
– Черт побери, сэр. Он снова здесь. – И Линли пришлось оторваться от размышлений.
Он сразу понял, о ком говорит Хейверс: с другой стороны барьера им махал Хеймиш Робсон. По крайней мере, подумалось Линли, он сумел-таки помешать помощнику комиссара Хильеру. Констебль, стоявший в заграждении, выполнил распоряжение Линли. У Робсона не было полицейского удостоверения, и ему не позволили пройти за барьер, несмотря на полученное от Хильера задание.
Линли опустил стекло, и Робсон поспешил к «бентли».
– Этот констебль не пропускает… – начал жаловаться он.
– Он действует по моему приказу. Вы не имеете права находиться на месте преступления, доктор Робсон. И в прошлый раз нам тоже не следовало вам это разрешать.
– Но помощник комиссара…
– Не сомневаюсь, что он вам звонил, но нарушать правила я не позволю. Я понимаю, что вы хотите помочь. И также знаю, что вы оказались между двух огней. Примите мои извинения за это. И за потраченное вами время, ведь вы приехали сюда, как оказалось, напрасно. Однако как бы…
– Суперинтендант…
Робсон дрожал. Он сунул руки в карманы. По-видимому, приехал он в спешке, потому что при нем не было ни зонта, ни плаща. Его куртка потемнела от влаги, очки были забрызганы дождем, и то немногое, что оставалось у него от волос, прилипло к черепу жидкими прядками.
– Позвольте мне взглянуть, – заговорил он настойчиво. – Совершенно бессмысленно отправлять меня сейчас обратно в Дагенем, когда я уже здесь, в вашем распоряжении.
– А вот это вам лучше обсудить с помощником комиссара Хильером, – сказал Линли. – Я имею в виду бессмысленность.
– Но ведь из ситуации еще можно извлечь пользу. – Робсон оглядел местность и кивнул на обочину в нескольких ярдах от того места, где происходил разговор. – Может, подъедете вон туда, и мы поговорим с вами?
– Мне нечего вам сказать.
– Это понятно. Но мне есть что сказать, и я бы очень хотел, чтобы вы меня выслушали. – Он отошел от машины, демонстрируя свою добрую волю тем, что предоставил Линли принять решение самостоятельно: уехать или пойти навстречу. – Всего несколько слов! – крикнул он в открытое окно. – И я был бы не прочь ненадолго спрятаться от дождя. Если вы позволите сесть к вам в машину, то обещаю, что сразу уйду, как только вы выслушаете меня и дадите ответ.
– А если у меня не будет ответа?
– Вы не такой человек. Так вы позволите?..
Линли нахмурился, потом коротко кивнул. Хейверс протянула: «Сэ-эр» – в необычной для нее просительной манере, к которой прибегала в тех случаях, когда не одобряла принятое им решение. Он объяснил ей свою точку зрения:
– Почему бы не выслушать его, Барбара? Он уже здесь. Возможно, что-нибудь из его соображений нам пригодится.
– Проклятье, да неужели вы…
Она прикусила язык, потому что в этот момент задняя дверца автомобиля открылась и к ним присоединился Хеймиш Робсон.
Линли проехал немного вперед, на безлюдный пятачок у дороги. Он остановил машину у обочины, оставив двигатель работать; по лобовому стеклу ритмично двигались «дворники».
Для Робсона это не осталось незамеченным.
– Не беспокойтесь, я быстро, – сказал он. – Полагаю, данное убийство отличается от тех, что имели место раньше. Кое-что остается прежним, разумеется, но будут и изменения. Я прав?
– А что? – спросил Линли. – Вы это предвидели?
– Так есть ли отличия? – настаивал на своем Робсон. – Потому что, понимаете ли, при анализе личности преступника мы часто сталкиваемся…
– При всем уважении к вам, доктор Робсон, ваш анализ пока ничего нам не дал. Ни одной конкретной зацепки, и мы ни на шаг не приблизились к убийце.
– Вы уверены? – Робсон не дал Линли возможности ответить. Он наклонился с заднего сиденья вперед, чтобы оказаться ближе к своему собеседнику, и продолжил тише и мягче: – Ваша работа кажется мне невероятно трудной. Должно быть, она отбирает у вас больше душевных сил, чем можно себе представить. Но вы не должны винить себя за эту смерть, суперинтендант. Вы делаете все, что в ваших силах. Никто не может требовать от вас большего, так что и вы не требуйте от себя невозможного. Это прямой путь к безумию.
– Таково ваше профессиональное мнение? – спросил Линли с иронией.
Робсон воспринял этот вопрос буквально, проигнорировав интонацию:
Читать бесплатно другие книги:
