Другая сторона Князев Милослав
Рабочие переглянулись. Они не планировали заканчивать воскресную попойку так рано. Развлечений в их жизни было немного, и так вот запросто лишиться главного…
— Нет пива — давай покрепче. — Калеб грохнул о стойку пустым бокалом, едва не расколотив его. — Этого добра на стене хоть залейся.
— Денег у вас не хватит, — ответил Бош.
Калеб схватился за соломинку. Деньги он понимал. Бармен решил срубить лишнего, нажиться на трудовых мозолях. Ну хорошо, он покажет ему, кто здесь хозяин.
— Плачу двойную цену, — он швырнул на стойку мятую десятку.
Бош некоторое время смотрел на деньги, словно ждал, когда банкнота отрастит суставчатые лапки и уползет под прилавок. В итоге он снял с полки бутылку с черной этикеткой.
— Двойную цену? — спросил он. — Стакан этого бренди будет стоить две сотни. Могу найти и подороже.
У Калеба отвисла челюсть. Выпивка по две сотни за стакан не вписывалась в его картину мира. Произведя нехитрые подсчеты, он выяснил, что полный круг будет стоить ему половины месячного заработка — мысль пугающая. Ему не впервой спускать все деньги на выпивку, но не на такое же количество! Он схватил десятку и затолкал ее в карман.
— Пошли отсюда, — кинул он приятелям. — Пить здесь нечего, а что было — хуже мочи…
— Дрянь заведение, — поддержал его усатый. — С самого начала было видно. Сюда только зеленые ходят.
Прищелкнув языком, он сплюнул. Калеб соскочил со стула и направился к выходу.
— Еще встретимся, — процедил он, проходя мимо Наткета, и прибавил шагу.
Задержался он лишь на секунду — пнуть оказавшийся слишком близко стул. Наткет проводил рабочих взглядом. Осталось бы пиво — выпил бы залпом, и плевать на правила.
— Бош — наш человек, — сказал Краузе. — Угадаешь, зачем ему бар?
Наткет пожал плечами.
— На жизнь зарабатывает?
— Это тоже, — согласился Большой Марв. — Но это не главное. Бутылки, вот в чем дело.
Наткет покосился на бармена. Бош, со своими щегольскими усами, никак не походил на завзятого пьяницу. Люди его типа разбираются в оттенках вин, могут с полглотка определить выдержку виски. Слишком ценят алкоголь, чтобы напиваться. И что значит это — «наш человек»? Неужели бармен тоже адепт теории Истинного полюса? Мало похоже — была в Боше та обстоятельность, которая не вязалась с безумными идеями.
— Он коллекционирует бутылки, — пояснил Краузе. — Хочет потом построить из них дом. Уже сделал фундамент. И ни одна бутылка в том доме не повторяется…
Бош был полностью поглощен злоключениями куриц, не обращая внимания на интерес к своей персоне. Дом из бутылок! Надо же… Теория условных рефлексов Спектра — на ветер с океана и запахи леса — получила еще одно подтверждение. Кто знает, может, и отец сюда захаживал? Пробудил дремлющие в бармене гены эксцентричности.
Когда шоу перебилось рекламой и на экране запрыгали веселые зубные щетки, Наткет поднялся.
— Мне пора, — сказал он. — Проверить компас… И вообще, меня ждут.
Уточнять, кто ждет, он не стал: в конце концов, Краузе — отец Николь. Сразу всплывет и «невеста», и прочие шуточки из детства, сейчас совсем неуместные.
— Погоди, — Краузе схватил его за рукав. — Твои приятели с раскопок наверняка еще караулят под дверью.
— Под дверью? — вздрогнул Наткет.
Большой Марв повел плечом.
— На их месте я бы так и поступил.
Наткет рухнул на стул. Получается, он в ловушке? В осаде и окружен врагами?
За распахнутой дверью виднелась стоянка, по-прежнему пустая и безлюдная. Не хватало только шара перекати-поле, лениво кружащегося на асфальте. С другой стороны, из кафе открывался ограниченный обзор. Рабочие могли стоять за стеной, не опасаясь, что их заметят. Эта длинная тень — не толстяк ли притаился, готовый, лишь только Наткет переступит порог, наградить его ударом пудового кулака? Кудахчущие голоса «Куриц» заглушали все звуки, которые могли бы доноситься с улицы.
— И что теперь делать? — подавленно спросил он.
— Выйдешь через черный ход, — сказал Краузе. — Там проберешься к ангарам, где оставил машину. Сядешь и спокойно уедешь.
И правда — он же отогнал «жука». Если б машина осталась на стоянке, рабочие бы ее расколотили. Неужели Большой Марв знал, что Калеб с приятелями придут сюда? В простое «догадался» верилось с трудом. С другой стороны — не мог же он быть с ними в сговоре? Утренняя конспирация Краузе уже не казалась надуманной. Может, за ними и вправду следили?
Наткет чувствовал себя словно мышь, угодившая в башенные часы: вокруг крутились громадные шестеренки неведомого механизма, а он был слишком мал, чтобы уловит его суть. Брошенные и принятые «вызовы»… Что, если Большой Марв прав?
— Через черный ход?
— Дверь в конце зала. Выходит прямо на берег, дальше сам разберешься.
— Пожелайте мне удачи. — Улыбка получилась глупой, как и сама фраза. Механик только фыркнул.
Наткет кивнул на прощание Бошу, бармен вяло махнул рукой. Пройдя к двери, Наткет распахнул ее и чуть не задохнулся от ударившего в лицо ветра.
Тропинка шла по краю высокого обрыва. Почти отвесная стена блестела десятками натеков с крошечных родничков. Выглянув за край, Наткет увидел узкую полоску галечного пляжа, на котором сушили сети и лежали перевернутые лодки. От открывшейся перспективы закружилась голова. Облака покрывали океан темными пятнами, но кто знает — может, это беззвучно скользили в водной толще морские чудища, киты и гигантские скаты.
Прячась за зарослями чертополоха, Наткет пробрался к ангарам. Дальше все оказалось проще — пройти вдоль металлической стены и выйти к «жуку» с противоположной стороны. Наткет остановился у машины, переводя дух.
Интересно, а рабочие действительно караулят его у кафе? Ему захотелось увидеть их лица, — сосредоточенные, ждущие. Наверняка они и не догадываются, что противник обвел их вокруг пальца и теперь за спиной! Прокравшись вдоль стены ангара, Наткет с опаской выглянул.
Площадка перед магазином была пуста. Наткет распрямился: боятся больше нечего. Рабочие ушли, небось, на поиски какого-нибудь подвальчика с вывеской «Пиво». Действительно, чего им его ждать? Только время тратить. Наткет потянулся, подставив лицо соленому ветру. — Вон он! — раздался крик.
Наткет замер как вкопанный. Из-за угла бара, переваливаясь, бежал толстяк.
Замешательство длилось всего мгновение. Развернувшись, Наткет бросился к автомобилю. Не прошло и суток, как он убегал от этих людей, и вот опять… В жизни наметилась неприятная стабильность.
Распахнув дверь, Наткет ввалился в машину. Ключи запутались в кармане, и он потратил драгоценные пять секунд, чтобы их вытащить и попасть в замок зажигания. Рабочие приближались, сверкая потными лицами. Их разделяли считанные метры. Если мотор не заведется — а от «жука» можно ждать любой подлости, — его песенка спета. Такая машина не укрытие, рабочие легко перевернут ее, а потом выковыряют Наткета, как краба из панциря.
Вопреки всем законам, мотор завелся с первого раза. Наткет отжал сцепление и до упора вдавил в пол педаль газа. Двигатель взвыл, по днищу застучали мелкие камешки. «Жук» подпрыгнул и понесся навстречу рабочим. Не ожидавшие такого поворота событий, те резко остановились. Идиоты! Они должны броситься врассыпную, а не тупо пялиться на мчащийся на них автомобиль!
Вспотевшие ладони скользили по пластику руля. Наткет навалился на клаксон, и «жук» разразился плаксивым гудком. Сворачивать ему некуда, только в стену ангара. Врезаться в людей он тоже не сможет. Проклятая дуэль: игра на нервах, а нервы у Наткета сдавали. Нога была готова нажать на тормоз.
Толстяк отпрыгнул, не устоял на ногах и грузно сел на землю. Остальные разбежались в стороны. «Жук» пролетел мимо, обдав их пылью из-под колес, и выскочил на стоянку. На шум из кафе вышел Большой Марв, щурясь от яркого солнца и прикрывая глаза ладонью.
Проклятье! Краузе же остается здесь один на один с этой компанией. Наткет шумно выдохнул. Друзей на поле боя не бросают.
Наткет закрутил руль. Шины взвизгнули и прочертили на асфальте черные петли, словно первые штрихи к таинственному рисунку. Выпучив глаза, Краузе уставился на приближающийся автомобиль. Наткет вдавил тормоз, остановившись в считанных сантиметрах от механика. Перегнувшись, Наткет распахнул дверь со стороны пассажирского сиденья.
— Прыгай! — крикнул он озадаченному Краузе.
Механик, кряхтя, забрался в автомобиль.
— Настырные, — сказал он, кивнув на рабочих, которые уже бежали к машине.
Не дожидаясь, пока Краузе закроет дверь, Наткет дал задний ход. Большой Марв чудом не вывалился из машины и вцепился в кресло, чтобы удержаться. «Жук» накренился, оторвавшись от земли парой колес.
— Полегче! — крикнул Краузе, но Наткет его не слышал. Кровь стучала в висках, словно в голове стадо слонов устроило пляски. Глаза щипало от пота.
Наткет до упора выжал газ, устремившись к съезду на шоссе. Остролицый бросился наперерез, размахивая руками точно ветряная мельница. Наткет свернул в сторону, пронесся совсем близко от рабочего, едва не задев его боковым зеркалом. В окне мелькнуло узкое лицо — злое и растерянное. Усатый с размаху швырнул вслед машине сухой ком земли. От удара о заднее крыло тот взорвался облачком желтой пыли. Подскочив на ухабе, «жук» вылетел на шоссе. Прорвались!
В зеркальце заднего вида Наткет успел заметить, как на стоянку выходит Бош. В руках у бармена было помповое ружье. В ту же секунду кафе скрылось из вида.
Минуты через три Краузе подал голос.
— Может, поедешь помедленнее? Будешь так гнать, никогда не докажешь, что выпил всего ничего.
Наткет вздрогнул, но скорость все-таки сбросил.
— Вообще-то, — сказал Большой Марв, — я не собирался уезжать так рано. Думал пропустить еще стаканчик, да и с Бошем не попрощался. Нехорошо получилось.
Наткет вяло кивнул. При здравом размышлении, миссия спасения оказалась чистейшей воды глупостью. Трюки из дешевых фильмов, даже на двух колесах проехался. Не хватало только пары взрывов. Краузе мог сидеть в кафе хоть до заката, потягивать пиво и обсуждать дом из бутылок. А в случае чего у бармена было ружье.
— Но все равно спасибо. — Краузе откинулся в кресле. — Здесь направо, иначе уедешь к причалам.
Наткет подбросил его до дома. Выходя из автомобиля, Большой Марв погладил «жука» по капоту.
— Хорошая машина. Помяни мое слово, она еще твоим внукам послужит. Кузов у нее за сто лет не сгниет, сейчас таких не делают…
Глава 13
Вместо того чтобы поехать за Николь в кафе, Наткет свернул к дому. Всему есть предел, и после недавних злоключений ему надо было прийти в себя. Не ехать же на свидание в таком виде — растрепанным, вспотевшим и с осоловелым взором. Опаздывать нехорошо, но Корнелий так и не приучил его к пунктуальности. К тому же, после того как Краузе разорвал билет, лишний час погоды не сделает.
Машину Наткет оставил на подъездной дорожке. Поднявшись по гравиевой тропинке, он рухнул на пуфик в прихожей, не находя сил снять ботинки.
Отдышавшись, он поплелся на кухню и сварил кофе. Николь права — в мире не так много вещей, способных так же вернуть ощущение реальности. Наткет сидел, держа чашку двумя руками, и вдыхал тягучий аромат. Кремовая пена лопалась смешными пузырьками. Сделав короткий глоток, он покачал головой: получилось далеко не так хорошо, как у Николь. Но все же лучше, чем в автоматах, — если постараться, везде можно найти светлую сторону.
Он поднялся в свою комнату, на ходу потягивая кофе. Телефон лежал на полу, вцепившись зарядным устройством в розетку. Наткет взглянул на экран. Два пропущенных звонка — оба с работы. Перезванивать он не стал, вместо этого набрал номер полицейского.
— Инспектор?
— Лоу! Вы обещали вчера перезвонить, — заметил Брине.
— Не сложилось. Есть что-нибудь новое по делу?
— Сразу оговорим — это не мне надо отчитываться. Веду расследование я, вы, в лучшем случае, свидетель.
— Конечно, — согласился Наткет. — Но, понимаете, я не из праздного любопытства и играть в детектива не собираюсь. Мне действительно важно найти убийцу.
— Пока речь об убийстве не идет, — заметил полицейский.
Наткет замер.
— Но вы сами вчера сказали, что Корнелий был отравлен…
— Нет. Я сказал, что у него в крови обнаружили яд кораллового аспида. Но мы не обнаружили, как яд попал в организм. Никаких укусов или уколов. Змеиный яд — не мышьяк, его без толку сыпать в кофе.
Наткет посмотрел на чашку в руке.
— Погодите, — сказал он. — Не мог же он сам по себе появиться в крови?
— Наши эксперты склоняются именно к такому выводу. У меня под рукой нет отчета, я не на работе, поэтому своими словами: спонтанное превращение белков крови в чужеродные. Что-то вроде рака.
Наткет поперхнулся. Ладно бы он услышал это от Краузе или Густава Гаспара. Но полицейский инспектор — это не лезло ни в какие ворота.
— Чушь какая-то. Так не бывает…
— Да знаю я, — сказал Брине. — Обычная отписка. Эксперты называется — нет ответа, так городят такую чушь, что уши вянут. А попробуй докажи им что, сразу в позу — кто здесь специалист?
— У меня есть одна просьба. — Наткет нахмурился, не зная как лучше сформулировать вопрос. — Не могли бы вы проверить одну компанию? Исследовательский консорциум Кабота?
— Это имеет отношение к делу? — спросил Брине.
— Да. Кажется. Я не уверен, но возможно…
— Хм… Какой консорциум?
— Кабота. Они занимаются палеонтологическими раскопками. Вроде бы.
— А конкретнее? — попросил инспектор. — И хочу напомнить: утаивать информацию не в ваших интересах.
— Знал бы конкретнее — не спрашивал, — сказал Наткет.
Полицейский вздохнул.
— Ладно. Наша работа — проверять версии. Завтра посмотрю, есть ли что-нибудь на эту контору.
— Спасибо.
— Не за что, — усмехнулся инспектор. — И не стройте из себя Шерлока Холмса — лучше дрессируйте крокодилов, занимайтесь своим делом.
— Посмотрим, — сказал Наткет. — До связи.
Он нажал отбой.
Детективы называется… Если им не удалось выяснить, как был отравлен Корнелий, каким образом они рассчитывают найти убийцу? На полицию полагаться нельзя. Они будут искать самое легкое решение. А смерть Корнелия — не тот случай, когда это правильный выбор. Змеиный яд в крови — сразу вспомнилась белая гадюка из водки, которой его поил Норсмор. И бальзам «Драконья Кровь».
Змеиная кровь? Как-то слишком похоже: аптекаря он встретил, когда засек красную машину, кадр исчез после того, как телефон побывал в руках у доктора… Черт! Кусочки пазла состыковались неожиданно, как это с ними чаще всего и случается. Вот только получившаяся картинка все равно оставалась непонятной. Что общего могло быть у аптекаря с Корнелием?
Змеи, змеи… Тугой и запутанный клубок, а потянешь за хвост — вцепятся в руку. А еще непонятные «ящерицы» Густава Гаспара и раскопки динозавров. Не змеи, но тоже рептилии. Будто он угодил в террариум. И едва ли здесь поможет опыт укрощения аллигаторов…
Над головой заскрипел флюгер, и Наткет вспомнил про компас. Он же обещал его проверить, а раз обещал… Наткет особо не рассчитывал, что отцовское изобретение заработает, но попробовать стоило. Эразм Дарвин как-то сказал, что иногда нужно проводить самые дикие эксперименты. Из них почти никогда ничего не выходит, но, если они удаются, результат бывает потрясающим.
Башенка-пристройка располагалась в левом крыле дома, прямо над кухней. Она была такой маленькой, что места хватило лишь на винтовую лестницу и крошечную комнатку под крышей. Оттуда через чердачное окошко можно было выбраться к флюгеру. В стене башни отец прорезал несколько узких окон; он собирался поставить витражи, но в итоге ограничился только красным стеклом. Выбор был не самым удачным — в солнечные дни лестница окрашивалась в багровые тона, а клубы пыли на ступеньках походили на растекающуюся в воде кровь.
В детстве Наткет боялся подниматься наверх — лестница вызывала у него ассоциации с тайной комнатой в замке Синей Бороды. Выход на лестницу прятался в стенном шкафу. Как выяснилось, там же Николь хранила потрясающую коллекцию ведер, швабр и половых тряпок.
Наткет минут пять разгребал завалы домашнего инвентаря. Сверху веяло запахами пыли и старой бумаги; он то и дело начинал чихать и бросал работу. Все-таки поразительно, на что способна всего одна женщина, складывая вещи. Не случайно на картинах баррикад всегда рисуют дам. Ни один мужчина не в состоянии так старательно и аккуратно захламить столь ограниченное пространство. Кончилось все тем, что швабры с грохотом попадали, словно костяшки гигантского домино. Наткет едва успел отпрыгнуть, зато путь был расчищен.
Полосы красного света расчертили лестницу, подобно лучам лазерной сигнализации. И, как раньше, Наткету стало казаться, что стоит их пересечь — раздастся жуткий вой, стены вздрогнут, а над крышей застрекочут полицейские вертолеты. Ребенком ему удавалось без потерь пробираться через эти полосы, сейчас же навык совсем утерян.
Лестница упиралась в рассохшуюся дверь. Наткет потянул за ручку, и несмазанные петли отозвались надрывным скрипом. Движение воздуха всколыхнуло годами копившуюся пыль. Утирая слезящиеся глаза, Наткет вошел в тесную полукруглую комнатку. В воздухе висел запах сухой затхлости. Так пахнет в старых библиотеках, из которых книги давно вытеснили людей. Вдоль стен громоздились подшивки «Популярной науки» двадцати-тридцатилетней давности. Часть журналов лежала в картонных коробках, большинство валялось на полу — отец никогда их не разбирал, Николь же на чердак и вовсе не поднималась.
Посреди комнаты стоял старый телескоп на треноге, накрытый цветной тряпкой. Рядом на стене висела карта звездного неба, на которой вокруг каждого созвездия было нарисовано его обозначение. Наткет всегда с опаской относился к этому круговороту зверей и птиц, героев и чудовищ. В такой компании ночное небо выглядело совсем не дружелюбным. А где-то среди звезд рыщут еще и голодные кометы. Только и ждут, как бы разрушить какую-нибудь планету или, на худой конец, метеорит — без всякой на то цели, просто из-за природной злобы. Отец рассказывал, что однажды наблюдал в телескоп одну такую небесную странницу. Экземпляр был совсем юный и гонялся за собственным хвостом, как котенок.
В углу Наткет заметил картонную коробку с поляроидными снимками. Отцовская коллекция… Присев на корточки, он взял пачку фотографий. Странно, у отца было множество фотоальбомов — толстых, в кожаных переплетах. Должно быть, эти снимки Честер посчитал неудачными, вот и оставил пылиться на чердаке. Снимки практически обесцветились, и иногда не получалось разглядеть, что фотографировал отец. В основном это были грибы, самые обычные мухоморы да поганки. Но Наткет рассматривал их бережно и внимательно, аккуратно откладывая в сторону. И чем невнятнее был снимок, тем пристальнее он в него всматривался.
На одной из фотографии мелькнула отцовская лысина. Наткет стер пыль.
Широко улыбаясь, Честер и Большой Марв стояли на берегу океана. В руках они держали длинную черную рыбину, вроде как гигантского угря. Снимок был сделан на одном из пляжей к северу от города. Рыба впечатляла — длиной она была метра четыре. Отцу и Краузе стоило немалых трудов ее удержать. Интересно, как они ее поймали?
В этот момент глаза Наткета полезли на лоб. Рыбина тоже смотрела в объектив и, будь он проклят, улыбалась.
Наткет протер глаза и внимательнее присмотрелся к фотографии. Но в сумраке чердака было не различить — настоящий ли снимок или ловкий фотомонтаж. Рыбы же не умеют улыбаться? Особенно перед камерой… Фон чересчур четкий, а рыба же, наоборот, — смазанная и расплывчатая. Ножницы, тюбик клея и плевать на достоверность? Но с тем же успехом фотография могла быть и настоящей. Беда со старыми снимками — никогда не поймешь, подделка ли это или нет. Надо бы поговорить с Краузе об этой рыбе… А заодно выяснить, куда делись остальные отцовские фотоальбомы — в доме он их не видел. Все-таки это и его воспоминания. Фотографии, они как крошечные якоря — может, и чересчур цепляются за прошлое, но не дают лодке уплыть в пустынные воды.
За коробкой в углу Наткет заметил гору рыжего меха. Охваченный внезапным подозрением, он вытащил ее и расстелил посреди комнаты. Вот те раз! Костюм снежного человека! Наткет и не думал, что он еще сохранился. Шкура изрядно облезла, свалялась и темнела пятнами непонятного происхождения. От пыльного и кислого запаха защипало глаза. Забавно… Ему ведь тоже пришлось побегать в обезьяньей шкуре — на съемках «Гориллы против Аллигатора» и «Гориллы против Крокодила». Не думал, что на самом-то деле идет по стопам отца. Подняв шкуру, Наткет прикинул на себя — подходит… Только что он собирается с ней делать? Довести до конца дело отца и выследить йети? Глупости. Вздохнув, Наткет отложил костюм в сторону.
Он подошел к окну и поднял тяжелую раму, впуская в комнату свежий воздух. Ветер скинул тряпку с телескопа — линза сверкнула по-мальчишески весело, — зашуршал страницами журналов… Наткет высунулся в окно.
Вдалеке, за крышами домов, блестел океан. Наткет опустил взгляд и увидел цветник, который Николь разбила у дома. Сверху он выглядел восхитительно — цветочный лабиринт, настоящее произведение искусства. За олеандровой изгородью сосед поливал лужайку из шланга. Как же его зовут? Наткет задумался. Дилавети. Точно, Тод Дилавети. То зажимая шланг пальцем, так, чтобы струя распускалась веером, то ослабляя напор, Дилавети вычерчивал в воздухе таинственные знаки. Смысла поливать газоны осенью Наткет не видел, потому решил, что целью соседа были именно водные письмена.
Изловчившись, Наткет посмотрел на флюгер. Творение Честера действительно мало походило на дронта. Но клюв, надо признать, отцу удался. Старую жесть покрывала ржавчина, с одной стороны обшивка и вовсе отслоилась и выгнулась в сторону. Или это сделано специально, чтобы компас не включился самопроизвольно? Наткет никогда не обращал на это внимания, и сейчас не мог вспомнить, как было раньше. Флюгер указывал на юго-восток.
Скат оказался довольно крутым, но не настолько, чтобы нельзя было забраться. Наткет подтянулся и выкарабкался на крышу. Дилавети его не заметил; Наткет не стал окликать соседа. Помогая себе руками, он добрался до флюгера и вцепился в гладкий шест из алюминиевой трубки. Теперь осталось разобраться, как работает эта штуковина.
Краузе говорил, что нужно замкнуть контур. Для этого достаточно одного проводка. Наткет же, естественно, и не подумал захватить что-нибудь подобное. Но не лезть же обратно?
Под его весом алюминиевая трубка раскачивалась из стороны в сторону. Отец закрепил флюгер из рук вон плохо; воткнул опору в гнездо из старых роликоподшипников, не утруждая себя надежностью конструкции. За годы никто не догадался хоть раз смазать крепления. Наткет сдул с пальцев рыжую пыль ржавчины.
Полагаться на такую опору рискованно, но Наткет решился и сел, обхватив трубку ногами. Он осмотрел карманы, в надежде, что в глубинах завалялась канцелярская скрепка. Один из плюсов множества карманов — в них порой находятся самые неожиданные вещи. Беда в том, что всегда не вовремя. Вот и сейчас единственной добычей оказался швейцарский перочинный нож.
Наткет просмотрел лезвия и остановил выбор на коротком шиле. Зажав нож в зубах, он двумя руками взялся за отслоившуюся пластину и подогнул дребезжащую жесть. Флюгер опасно закачался. Чтобы не порезаться об острый край, приходилось изворачиваться. Упрямая жесть сопротивлялась, и все же Наткету удалось ее согнуть. Взяв нож, Наткет начал ковырять отверстие, другой рукой придерживая дронта, чтобы не сильно вращался.
В конце концов он проделал дырку. Нож повис, кивая красной рукояткой. Наткет рукавом вытер пот со лба. Поехали. Он взялся за нож, и медленно, словно в руках была склянка с нитроглицерином, стал подводить острие к противоположной пластине.
— Эй! — раздалось снизу, но не успел Наткет обернуться, как по спине хлестнула струя ледяной воды.
Рука дернулась, контур замкнулся. Наткет схватился за трубку. Вода била в голову и меж лопаток, широким потоком стекала по спине. Он приподнялся, и в то же мгновение мощнейший раз-ряд отбросил его в сторону. Перед глазами заплясали искры.
На ногах Наткет не устоял и кувыркаясь скатился с башенки на основную крышу. Но на этом падение не прекратилось. Наткет больно ударился бедром, попытался встать, однако нога подвернулась. Он упал на бок и съехал вниз. Лишь в последний момент удалось схватиться за водосток, и Наткет повис, глупо размахивая ногами.
Флюгер крутился как волчок. Но Наткета в данный момент куда больше волновало то, что он висит, вцепившись в ненадежный водосток, и того и гляди упадет. До земли было всего ничего — можно и спрыгнуть. Однако внизу была клумба. Николь его убьет, если он разворотит ее творение.
Жесть под его весом выгибалась. Ветром в водосток нанесло палой листвы и прочего мусора, который гнил тут годами, и теперь под пальцами плескалась липкая жижа. Интересно, а не завелись ли в желобе какие-нибудь мерзкие твари? Пиявки, например, или какие-нибудь личинки. Стоило об этом подумать, как по пальцам скользнуло что-то холодное и склизкое. Наткет задергался, пытаясь переползти в сторону.
Делать этого явно не стоило. Ржавое крепление сухо зашуршало, вытягивая гвозди из балки крыши. Водосток вздрогнул и заметно отошел от стены.
— Попался! — раздалось за спиной. — Теперь ты у меня получишь!
Новая струя воды хлестнула по затылку и рукам. Преодолев напор, Наткет повернул голову. Сосед стоял у самой ограды и с ухмылкой инквизитора поливал его из шланга.
— Дилавети! Черт побери! Вы совсем рехнулись?!
Струя воды сдвинулась и забила о стену. В лицо полетели колючие брызги. Водосток истерично заскрипел.
— Наткет? — сказал Дилавети. — Ты, что ли?
— А кто еще?! Прекратите меня поливать!
— Я подумал, грабитель! — сказал сосед, так и не опустив шланга. — Смотрю, кто-то по крыше карабкается. Думаю — ничего себе! Откуда ж мне было знать, что это ты приехал?
Наткет чувствовал себя как выхухоль на краю горного водопада. Прямо сейчас — хоть отжимай, и, если не свалится, того и гляди захлебнется.
— Давно приехал? — спросил Дилавети. — И даже не зашел проведать…
До него наконец дошло, что что-то идет не так. Чуть подумав, он опустил шланг. Отфыркиваясь, Наткет облегченно выдохнул — хоть одной проблемой меньше. По волосам струилась вода, затекая в глаза и за шиворот, но это мелочи. Сосед, прикрыв глаза ладонью, смотрел на его эквилибристику.
— Послушай, — озадаченно спросил Дилавети. — Ты там в порядке?
— Да, вполне…
— Может, чем помочь? — спросил Дилавети. — Я могу принести лестницу.
Наткет посмотрел на клумбу. Нет уж. Пускать сюда Дилавети с лестницей — все равно что пригласить слона в оранжерею помочь с пересадками. Вытопчет цветы и не заметит. Решение было слишком радикальным.
— Нет, спасибо, — ответил он. — Попробую как-нибудь сам.
— Как знаешь, — сказал Дилавети. — Мое дело, — предложить. Ты что, проводку чинишь? Сверкнуло, будто молния.
— Да, да, проводку.
Наткет был не в том состоянии, чтобы объяснять про компас. Главное, чтобы Дилавети не задался вопросом, откуда проводка на крыше. Выдумать убедительный ответ Наткет бы не смог.
— Хорошее дело, — сказал Дилавети. — Не успел приехать, а уже дом в порядок приводишь. Хозяйственный стал. Хвалю.
Водосток прогибался и отходил в сторону. Если он ничего не предпримет, падения не избежать. Наткет подтянулся, но только усугубил ситуацию — вылетело еще одно крепление, и жестяной желоб сорвался. Из водостока посыпался гнилой мусор — листья, веточки и перья, остатки птичьего гнезда. Наткета швырнуло вниз, пальцы соскочили, и только чудом он умудрился перехватить желоб. Наткет вцепился в него, как коала в эвкалипт, прижал к груди, с тоской и ужасом понимая, что все равно сползает.
В стороне блестело окно спальни. Если вытянуть руку и наклониться, то можно дотянуться кончиками пальцев до подоконника. Тот казался более надежной опорой по сравнению с той, на которой он висел. Да и окно не закрыто…
Только как до него добраться? Раскачать водосток и перелететь, словно Тарзан на жестяной лиане? Но каждое лишнее движение отзывалось пронзительным визгом и треском креплений. Гвозди прямо выпрыгивали из рассохшихся досок.
— А давно приехал? — спросил сосед.
— Вчера.
Дилавети задумался.
Запястья жутко ныли, мышцы сводило от напряжения. Наткет подтянулся и замер, испугавшись зловещего скрипа. Вот ведь угораздило… Его возвращение грозило обернуться катастрофой. Если так пойдет и дальше, то еще пара дней — и от дома останется груда обломков.
— Сосед! — снова подал голос Дилавети. — А у тебя память хорошая?
Наткет попытался сообразить, не собирается ли Дилавети припомнить какую-нибудь давнюю обиду. В детстве Наткет объедал ежевику и смородину на его заднем дворе. Если сейчас в отместку сосед окатит его водой из шланга…
— Не жалуюсь.
— Такое дело, — начал Дилавети. — Я пару стихотворений сочинил. Лимериков. Поливал лужайку, и пришло Вдохновение. А под рукой нет ни ручки, ни бумаги. Бежать в дом — это растерять и стихи, и Вдохновение… Вот я и подумал, может, ты запомнишь? Сам я могу забыть или перепутать чего.
Стихи? Наткет уставился на соседа, на мгновение забыв о своем плачевном положении. Дилавети со своей залысиной, пивным пузом, в грязной майке и мятых шортах меньше всего походил на поэта. Наткет знал его с детства, и, сколько помнил, соседа занимали исключительно судебные тяжбы с бывшей женой. Наткет и не подозревал, что тот пишет стихи.
— Я могу попробовать, — сказал он, и тут же пожалел о своем решении. Какие могут быть стихи, когда он в жалких метрах от катастрофы? Думать надо о том, как добраться до окна.
— Благодарю! — обрадовался Дилавети. — Это несложные стихи, всех этих сбитых ритмов, ассонансов и терций я еще не постиг. Но начинать надо с малого, а? Юмористические лимерики, как бы для детей, но не только. Один старичок… ты запоминаешь?
Наткет вытянул руку. До карниза считанные сантиметры… Паутина трещинок на белой краске казалась удивительно красивой, а сами доски воплощением надежности. Со времен Ромео еще никого так не манили окна.
— Сосед?
— Да, запоминаю…
— Хорошо. Один старичок в Альбукерке супругу держал в табакерке. Но когда просыпался, всегда удивлялся, жену находя в табакерке. Запомнил?
— Вроде того.
Наткет покосился на лучащееся от счастья лицо соседа. Дилавети искренне радовался своему творению. У Наткета язык не повернулся бы его расстроить. Да, в конце концов, он же не претендует на лавры Китса.
Наткет перевел взгляд на окно. Может, рискнуть? Раскачать трубу и… Врезаться в стену? Или того хуже — в стекло? Разбить и изрезать руки в кровь?
— Точно запомнил? — переспросил Дилавети. — Повтори! Сейчас ты несешь ответственность перед всем человечеством. Если шедевр погибнет…
То человечество, к своей радости, о нем не узнает. Вместо этого Наткет сказал:
— Альбукерке — жена в табакерке.
— Нет-нет! Не жена, а супруга. Подобное официозное обращение задает иронический контекст.
— Запомнил — супруга в ироническом контексте.
Похоже, отношения с женой до сих пор не давали соседу покоя.
И без того мокрые руки вспотели. Сколько он еще продержится? Надо действовать. Наткет отклонился назад, потом вперед, раскачивая трубу. Чуть сильнее, еще чуть…
— Хорошо, — обрадовался сосед. — Вот еще одно стихотворение. Другой старичок из Китая… Именно другой, чтобы было ясно, что это не тот, что был в первом лимерике…
В запале Дилавети вскинул руки. Струя ледяной воды ударила точно в затылок. Наткет вскрикнул, так и не успел понять, что летит, а уже лежал на мягкой земле. Черт!
Перед глазами колыхались цветы. По небу ползло облако, похожее на кита. Хорошо еще, Николь не выращивала шиповник или ежевику. Повернув голову, он встретился взглядом с суровым садовым гномом.
Мышцы невольно сжались. Проклятье… Он совсем забыл про садовые скульптуры Николь. Мог упасть на какого-нибудь гипсового ежа… А вдруг и на самом деле упал? А боли не чувствует, потому что сломал позвоночник? Наткет пошевелил пальцами на ногах, потом руками. Кажется, все цело и работает.
— Сосед?! — донесся взволнованный голос. — Ты цел? Может, того, скорую вызвать?
Подпрыгивая и сверкая макушкой из густой зелени, Дилавети пытался выглянуть за ограду.
— Похоже, все в порядке, — отозвался Наткет.
Совершив поистине акробатический трюк, он перебрался с клумбы на дорожку и встал. Отпечаток тела выглядел ужасно — словно на цветы шлепнулась гигантская морская звезда. Отец бы так и сказал, но поверит ли Николь этому объяснению? Наткет приподнял пальцем одну из маргариток, но стоило убрать руку, и цветок сник.
— А лимерик, лимерик ты не забыл? — не унимался Дилавети.
Предатель-водосток свисал до окна кухни, раскачиваясь на ветру. Все — теперь осталось лишь спалить дом. Можно начинать обливать бензином.
— Боюсь, никогда не забуду, — сказал Наткет.
Он поднял взгляд. Флюгер не шевелился и указывал на северо-восток. В сторону леса, против ветра.
Наткет не знал, что и думать. Может, подсознательно он ждал именно такого результата, но в итоге оказался к нему не готов. Нарушая законы природы, флюгер нахально игнорировал ветер.
И это случилось из-за того, что нож замкнул контур? В таком случае, если Наткет хоть что-то понимал в электричестве, флюгер должен срабатывать при каждом дожде.
Хотя, признался себе Наткет, раньше, если он оказывался на улице в плохую погоду, то за флюгером не следил. Может, в грозу тот действительно указывал на Истинный полюс? Правда, на полюс ли? Должно же быть хоть какое-то научное объяснение этому явлению? Магнитная аномалия, эфирные волны, гравитация… Да, черт возьми, — что-то заклинило!
Снова лезть на крышу и проверять, не было ни малейшего желания. В двух гигантских морских звезд Николь точно не поверит.
Тем не менее факт остается фактом — изобретение Честера работает. Правильно или нет, еще вопрос, но компас указывал туда же, где велись раскопки.
Прихрамывая, Наткет шагнул к дому. Ушибленная нога ныла, но боль постепенно уходила. Повезло — отделался лишь ушибом да испугом.
— Эй! — окликнул его Дилавети.
Соседу удалось найти просвет в ограде, и круглое лицо теперь выглядывало из зелени, точно ожившая картинка из серии «Найди десять индейцев». Наткет огляделся — не мелькнет ли среди листвы еще пара соседей.
— Сосед, второе стихотворение, а?
Наткет наградил его полным тоски взором. Дилавети смутился.
— Хотя не стоит, да? Говорят, от падений люди теряют память. Как тебя зовут-то, помнишь?
— Надеюсь, — вздохнул Наткет.
— Тебе лучше отдохнуть, — посоветовал Дилавети. — Работа по дому — опасная штука. Всегда нужно быть начеку. Кстати, у тебя сломался флюгер.
Читать бесплатно другие книги:
