Девушка из лаборатории Джарен Хоуп
Билл одобрительно кивнул и отправился к противоположной стене теплицы. Вернулся он оттуда с запасами все еще рабочих сельскохозяйственных ламп, которые аккуратно сложил возле притащенных мной клубков удлинительных шнуров. Потом мы объединили усилия, чтобы передвинуть торцовочную пилу, несколько так и не распиленных мелких брусков и бочку с обрезками ДСП. Я принесла два ящика с инструментами и расположила их на видном месте, приоткрыв крышку одного так, будто это был сундук сокровищ. Билл добавил к экспозиции несколько мешков почвогрунта и поставил возле каждого пакет удобрений.
Я как раз раскладывала перед собой пакетики всех семян, которые у нас были, когда, подняв взгляд, увидела Билла. Он тянул ко мне рулон сетки, годами ржавевшей в углу. Я с отвращением сморщила нос:
— Да она даже не наша.
— Теперь наша, — возразил Билл — и мы оба поняли, что это только начало. Мы начали рыскать вокруг экспериментальных орхидей, подбирая бесхозные шланги и сломанные зажимы, складывая их в подолы футболок и сваливая потом в общую кучу.
— Срань господня! — завопил Билл, заметив дорогую беспроводную электродрель, которая лежала между двумя цветками. Он поднял ее, и мы обменялись взглядами. Таких дрелей в нашем распоряжении было как минимум пять штук, и Билл знал, что если мы захотим, то купим шестую в любой момент. Объем наших грантов, вероятно, в несколько раз превышал финансирование владельца этого инструмента. Все моральные и рациональные аргументы сводились к тому, что мы не должны красть дрель. Увы, единственный аргумент за оказался весомее: ее хозяина здесь не было.
— Знаешь, как говорят об аде? — спросила я, добавляя дрель к нашей добыче. — Обстановка там отвратительная, зато компания прекрасная.
Билл плюхнулся на стул и открыл банку газировки. Я кружила у кучи, втыкая в нее цветки орхидей, как будто передо мной была рождественская елка.
Позже выяснилось, что дрель сломана — она не работала, и мы, как ни старались, не сумели ее починить. Но она все еще лежит где-то в лаборатории: нам с Биллом даже в голову не пришло вернуть ее или просто выбросить. Я никогда не сочту бесполезным ни один инструмент и не признаю ни один из них ненужным. Очевидно, мне так и не суждено утолить свой научный голод, пусть даже наука и щедро меня кормит.
В тот день, сидя в теплице, мы с Биллом снова заговорили о наших целях и надеждах, о том, на что растения способны сами, а что мы, вероятно, можем заставить их делать. Вскоре наш мозговой штурм перетек в обсуждение былых достижений — и вот мы уже пересказываем друг другу истории, вошедшие в эту книгу. Сейчас им без малого двадцать лет, и это безгранично меня удивляет.
За эти годы мы получили три научные степени, сменили шесть работ, жили в четырех странах и посетили еще шестнадцать, пять раз оказывались в больнице, приобрели восемь подержанных машин, проехали как минимум 40 000 километров, усыпили одну собаку и провели примерно 65 000 измерений стабильных изотопов углерода. Это последнее достижение было нашей неявной целью на всем протяжении пути. До того как за упомянутые измерения взялись мы, только Бог и Дьявол знали эти цифры, и, подозреваю, обоим было до лампочки. Теперь же любой обладатель читательского билета может найти нужные значения, потому что мы опубликовали результаты своих исследований в семидесяти отдельных статьях в сорока разных журналах. И считаем это серьезным прогрессом: ведь наша невозможная работа в том и заключается, чтобы добывать новые нити информации из цельного полотна. Кстати, в процессе мы оба еще успели стать взрослыми, не перестав быть детьми. Ничто не доказывает это лучше, чем истории, которые мы снова и снова пересказывали друг другу в тот памятный день.
Наконец в теплице воцарилось молчание. А затем Билл удивил меня неожиданной просьбой.
— Включи это все в книгу, — сказал он тихо и серьезно. — Однажды. Сделай мне такое одолжение.
Билл знает, что я пишу. Знает о листочках со стихами, спрятанных в бардачке моей машины, о бесчисленных документах с названием «следующаяистория. doc» на жестком диске. Знает он и о том, как я часами листаю словарь, потому что нет более приятного для меня чувства, чем найти то самое верное слово, попадающее точно в сердце желанного смысла. Знает о том, что я читаю каждую книгу дважды (а иногда и больше) и пишу их авторам длинные письма (а иногда и получаю ответ). Знает о том, как важно для меня писать. Но до того дня он ни разу не давал мне разрешения писать о нас. Поэтому я лишь кивнула и мысленно поклялась сделать все от меня зависящее.
Я преуспела в науке, потому что совсем не умею слушать. Если прислушиваться к словам других людей, я одновременно умна и глупа, пытаюсь сделать слишком много, но при этом сделанное мною слишком незначительно, не смогу достичь желаемого потому, что женщина, и при этом пользуюсь некими привилегиями только потому, что женщина. Мне говорили: я могу обрести жизнь вечную, и говорили: я загоню себя в могилу раньше срока. Критиковали за излишнюю женственность и не доверяли из-за излишней мужественности. Предупреждали, что я принимаю все слишком близко к сердцу, и осуждали за бессердечность. Но все это говорили мне люди, понимавшие настоящее и способные видеть будущее не больше и не меньше, чем я сама. Эти противоречащие друг другу утверждения заставили меня осознать: я — женщина-ученый и именно поэтому никто не понимает, что я, черт возьми, такое. А с этим осознанием пришла и блаженная свобода действий. Я не слушаю советы коллег и сама стараюсь не давать их другим. Когда же на меня давят, я руководствуюсь всего двумя правилами: «Не стоит относиться к своей работе слишком серьезно. Кроме тех случаев, когда к ней стоит относиться серьезно».
Я приняла тот факт, что не знаю всего, что должна, — но так или иначе знаю все необходимое. Я не знаю, как сказать «Я люблю тебя», но знаю, как это показать. Те, кто любит меня, сделаны из того же теста.
Наука — это работа, не больше и не меньше. И мы продолжим ее делать, пока солнце встает на востоке, а недели сменяют друг друга, складываясь в месяцы. Я ощущаю тепло того же сияющего солнца, которое светит и лесу, и всему зеленому миру, но в глубине души знаю: я не растение. Скорее уж муравей, устремляющийся на поиски и добычу отдельных сухих иголок. Он переносит их на своей спине, одну за другой, через весь лес — и понемногу добавляет в гору игл настолько большую, что мне удается целиком вообразить лишь крошечный ее уголок.
Я — ученый. Просто муравей — незначительный и безымянный, — но я сильнее, чем кажусь, и являюсь частью чего-то существенно большего. Вместе мы строим нечто, способное вызвать удивление у внуков наших внуков, а в процессе то и дело сверяемся с весьма неточными указаниями, оставленными дедами наших дедов. Оставаясь маленькой живой частичкой научного сообщества, я просиживала бессчетные ночи в темноте, жгла свечи и с ноющим сердцем наблюдала за доселе неизвестным мне миром. Как и любому исследователю, на протяжении веков становившемуся хранителем драгоценных тайн, мне нужно было с кем-то поделиться этим знанием.
Эпилог
Растения не похожи на нас — причем в самых основополагающих аспектах. Если я возьмусь перечислять различия между растениями и животными, передо мной развернутся такие горизонты, до которых я вряд ли доберусь. Вероятно, я десятилетиями изучала растения именно для того, чтобы все же признать: мы никогда не сможем их понять. Только учитывая их безграничную инаковость, мы можем быть уверены, что не проецируем на объект исследования самих себя. И лишь тогда наконец начинаем понимать, что же происходит на самом деле.
Наш мир незаметно приходит в упадок. Человеческая цивилизация низвела значение растений, царство которых насчитывает 400 миллионов лет, до трех вещей: еды, лекарств и древесины. Одержимые стремлением заполучить их как можно больше и сделать все это еще более полезным и разнообразным, мы привели мир растений в такое бедственное состояние, какого он не достиг бы и за миллионы лет природных катастроф. Всюду, словно безумные грибницы, расползаются побеги дорог, а канавы на их обочинах становятся могилами для миллионов видов растений, уничтоженных во имя прогресса. Современная планета Земля — наглядное воплощение сказки доктора Сьюза: начиная с 1990-го мы каждый год оставляем за собой больше восьми миллиардов новых пней. Если продолжать рубить здоровые деревья такими темпами, не пройдет и шестисот лет, как не останется ничего, кроме этих пеньков. Моя работа заключается в том, чтобы доказать: наше время — время великой трагедии природы, но и сейчас о ней кто-то пытается заботиться.
Во многих языках мира прилагательное «зеленый» этимологически связано с глаголом «расти». При исследовании свободных ассоциаций участники соотносили слово «зеленый» с концепцией роста, спокойствием, миром и позитивным настроем. Наблюдения показали: даже мимолетный проблеск зелени повышает творческое начало, привносимое людьми в простейшие задачи. Но, если на нашу планету посмотреть из космоса, она с каждым годом становится все менее зеленой. В плохие дни кажется, что за время моей жизни глобальных проблем стало только больше, и горло сжимает величайший неотступный страх. Неужели мы покинем этот мир, а наши наследники останутся стоять на горе щебня — голодные и больные, измученные войной не меньше нас, но лишенные даже крохотной радости и обещания мира, которые несут зеленые листья? В хорошие дни я чувствую, что могу это изменить.
Каждый год ради вас срубают по меньшей мере одно дерево. Поэтому я хочу вас кое о чем попросить. Если вам принадлежит хотя бы клочок земли, посадите на нем в этом году дерево. Если вы снимаете дом с прилегающим двором, посадите там дерево и проверьте, заметит ли хозяин. Если заметит, утверждайте, что оно росло там всегда. Не забудьте упомянуть, как великодушно с его стороны заботиться об окружающей среде и высаживать растения. Предположим, вам повезло и ваш хозяин проглотил наживку; тогда сажайте следующее дерево. Основание обмотайте мелкой сеткой, а на тоненький ствол повесьте скворечник: так ваш питомец будет выглядеть солиднее. Потом, так и быть, съезжайте и надейтесь на лучшее.
Существует больше тысячи видов деревьев, из которых вы можете выбрать, — и это в одной только Северной Америке! Соблазн предпочесть фруктовое очень велик: они быстро растут и красиво цветут, зато и ломаются от сильного ветра, даже будучи взрослыми. Беспринципные сотрудники служб по продаже деревьев будут подталкивать вас к выбору брэдфордской груши (возможно, сразу парочки), потому что они зацветают в первый же год; вы останетесь довольны результатом ровно на то время, которое потребуется торгашам, чтобы обналичить ваш чек. К сожалению, у этого вида удивительно слабые развилки, и первая же серьезная гроза переломит его пополам. Поэтому принимайте решение с ясной головой и широко открытыми глазами. Вы фактически женитесь на этом дереве — так найдите себе партнера, а не украшение.
Как насчет дуба? Из более двухсот разновидностей наверняка найдется такая, которая приспособлена именно к вашему региону. В Новой Англии царит болотный дуб, заостренные листья которого словно пытаются добродушно пародировать ближайшего вечнозеленого соседа — падуб. Австрийский дуб выживает даже на болотах Миссисипи, а листья у него мягкие, будто кожа младенца. Виргинский дуб облюбовал раскаленные холмы центральной Калифорнии: темно-зеленое пятно среди золотистой травы. Но лично я за те же деньги выбрала бы крупноплодный дуб. Он самый медленный — зато и самый сильный: даже желуди его закованы в тяжелую броню, всегда готовые к битве с негостеприимной почвой.
Кстати, о деньгах: вполне вероятно, что они вам не понадобятся. Несколько федеральных и местных учреждений подключились к программам восстановления лесов и распространяют саженцы бесплатно или по сниженной стоимости. Например, «Нью-Йоркский проект по восстановлению» обеспечивает деревцами всех желающих (их цель — высадить и обустроить миллион деревьев в пяти городских округах), а Служба охраны лесов штата Колорадо пускает в свои теплицы любого, кто владеет хотя бы одним акром земли. Каждый государственный университет проводит масштабные мероприятия по расширению посадок, в ходе которых множество квалифицированных экспертов поддерживают городских садоводов, владельцев деревьев и разнообразных энтузиастов по сохранению природы, давая им необходимые советы. Оглянитесь вокруг: эти службы обязаны предоставлять бесплатные консультации во всем, что касается ваших растений, компостных куч и даже вышедшего из-под контроля ядовитого плюща.
Посадив своего малыша в землю, ежедневно проверяйте, как у него дела: первые три года — самые сложные. Помните, что вы его единственный друг в этом враждебном мире. Если земля, на которой теперь растет саженец, принадлежит вам, заведите сберегательный счет и кладите на него каждый месяц по $5. Когда ваше дерево заболеет между двадцатью и тридцатью годами (а оно заболеет обязательно), вы не станете его рубить, а сможете на эти деньги вызвать специального доктора, способного его вылечить. Когда же вы истратите все до гроша на хирургическую операцию, смиритесь и начните копить снова, потому что именно так поступит и ваш подопечный. Первые десять лет жизни дерева — самые насыщенные, а какими они станут для вас? Раз в полгода приводите к нему своих детей и делайте засечку на коре, отмечая их рост. Однажды эти малыши покинут родной дом и отправятся в большой мир, унося с собой кусочки вашего сердца; но дерево, когда-то тоже бывшее маленьким, останется живым напоминанием о том, как они росли, — способным на сочувствие созданием, несущим на себе метки их долгого и яркого детства.
Кстати, раз уж вы все равно подошли к нему с ножом, не могли бы вы вырезать на коре имя Билла? Он раз сто заявил, что не станет читать эту книгу, потому что подобное занятие лишено всякого смысла. Мол, если он когда-нибудь испытает такой жгучий интерес к себе, то просто сядет и припомнит все, что приключилось с ним за последние двадцать лет, причем без посторонней помощи. На это мне возразить нечего, но как же здорово думать о его маленьких частичках, отпущенных мной на волю. За долгие годы мы выяснили: лучший способ найти чему-то место и дом — сделать это частью дерева. Мое имя значится на всем нашем лабораторном оборудовании, так почему бы имени Билла не стоять на множестве деревьев?
Когда вы закончите, у вас будет дерево, а у дерева будете вы. Что делать с ним дальше, решать вам. Можете измерять его каждый месяц, составляя график роста. Можете день за днем наблюдать за его действиями, пытаясь увидеть мир с его точки зрения. Тренируйте воображение, пока не заболит голова. Что пытается сделать ваше дерево? Чего оно хочет? О чем беспокоится? Попробуйте угадать. Озвучьте свое предположение. Расскажите о нем друзьям и соседям. Посомневайтесь хорошенько, правы ли вы, — а на следующий день вернитесь и подумайте еще раз. Сделайте снимок. Пересчитайте листья. Выдвиньте новую догадку. Озвучьте ее. Запишите. Расскажите о ней парню в кафе и начальнику на работе.
Вернитесь к своему дереву на третий день, и на четвертый, и на пятый. Продолжайте говорить о нем, продолжайте рассказывать историю, которая творится у вас на глазах. Когда же люди начнут закатывать глаза и вежливо намекать, что вы сошли с ума, удовлетворенно рассмейтесь. Для ученого это верный знак, что он все делает правильно.
Благодарности
Написание этой книги было самой радостной работой в моей жизни, и я благодарна всем людям, которые помогали мне и оказывали поддержку. Особые слова благодарности сотрудникам издательства Alfred A. Knopf и моему редактору Робин Дессер. Эта книга стала лучше — и я стала лучше как писатель — именно ее стараниями. Тина Беннет сделала гораздо больше, чем обыкновенный агент: она показала мне разницу между несколькими историями и романом. Я в долгу перед ней, и этот долг — мое величайшее профессиональное приобретение. Светлана Кац выполняла роль моего спасательного круга на протяжении всех тех лет, что я искала стиль повествования. Она ни разу не усомнилась во мне, и я тоже сохранила веру. Нет слов, способных описать признательность, которую испытывает начинающий автор к известному писателю, прочитавшему его работу и нашедшему слова ободрения. Для меня этим человеком стала Адриан Николь ЛеБланк. Наконец, не могу не признаться, как помогла мне дружба тех, кто знал меня еще ребенком. Спасибо Конни Луман — ты была моими глазами, когда я так в этом нуждалась. И, конечно, большое спасибо Хизер Шмидт, Дэну Шора и Энди Элби, которые читали отдельные фрагменты и всегда возвращались за продолжением.
Примечание
Любая книга о растениях — бесконечная история. На каждый факт, которым я с вами поделилась, приходятся как минимум две загадки, ставящие меня в тупик. Могут ли взрослые деревья узнавать своих отпрысков? Есть ли растения на других планетах? Чихали ли динозавры, нюхая первые цветы? Эти вопросы еще ждут своих ответов. Но здесь я все же не удержусь и расскажу немного о том, как узнала некоторые вещи и почему представила их вам именно так.
Очень многие данные о растениях, упомянутые в тексте, были получены с помощью вычислений, вошедших у меня в привычку за более чем двадцать лет преподавания, когда я искала все новые способы «закрепить» информацию в умах студентов. Например, в главе 9 второй части есть такое предложение: «За последние двадцать лет в одних только Соединенных Штатах на стройках использовали такое количество брусьев, чтобы из них можно было бы сложить мост от Земли до Марса». Я соотнесла статистику использования пиломатериалов, предоставленную министерством торговли США (805 миллиардов досковых футов за период между 1995 и 2010 годами), и среднее расстояние от Земли до Марса (согласно информации NASA, 225 миллионов километров). Схожими фактами для этой книги меня обеспечили Бюро переписи населения США, Лесная служба США, министерство сельского хозяйства, Национальный центр по статистике здравоохранения и Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН.
Часть приведенных в книге вычислений была сопряжена с определенными трудностями, поскольку любое поддающееся измерению качество растения сильно варьируется при сравнении с растениями других видов. Например, для того, чтобы показать вам в главе 3 первой части соотношение растущих деревьев и ждущих своей очереди семян, я представила себя в лиственном лесу — таким образом оценив количество семян, лежащих под каждой из моих подошв, в 500 штук. Если бы я в этот момент вообразила себя на лугу, эта цифра превысила бы 5000, поскольку семена трав во много-много раз мельче тех, что сбрасывают деревья. Как видите, разница колоссальная. Поэтому на всем протяжении работы над книгой я придерживалась следующего правила: каждый раз, оказываясь перед подобным выбором, я делала его в пользу варианта, при котором разброс значений был бы не столь велик. Так что прошу читателей иметь в виду: некоторые впечатляющие и поразительные данные о растениях были сознательно округлены мной в меньшую сторону.
Мои рассуждения, касающиеся «скромного, ничем не примечательного дерева», описанного в главе 5 второй части, основаны на наблюдениях за реальным деревом, близким моему сердцу: это свечное дерево (Aleurites moluccanus), внешне и по поведению очень похожее на более распространенный клен. Оно — среди прочих — растет во дворе моей лаборатории при Гавайском университете. Я много лет вела курс «Наземная геобиология», и в конце каждой лекции мы вместе со студентами выходили на улицу навестить это свечное деревце и попытаться применить к нему полученные в аудитории знания. Одно из домашних заданий состояло в том, чтобы всем вместе замерить разнообразные параметры (высоту, густоту листвы, содержание углерода и пр.), а потом благодаря им рассчитать, сколько воды, сахара и питательных веществ требуется нашему знакомцу в сезон роста.
Описывая государственное финансирование «исследований из любопытства», я опиралась на сведения 2013 фискального года, поскольку на тот момент они представляли собой самую новую и наиболее полную серию данных о финансировании различных организаций. На самом деле для моего анализа год был неважен, так как спонсирование Национального научного фонда не растет сколько-нибудь заметно уже больше десяти лет. Мое утверждение, что «последние тридцать лет бюджет США на исследования, не связанные с обороной, просто заморожен», основано на данных, полученных Американской ассоциацией содействия развитию науки: начиная с 1983 года общая сумма трат на научные исследования являет собой жалкие 3 % государственного бюджета Соединенных Штатов.
Исследование растений привело меня в область, где работает множество невероятно изобретательных и плодовитых ученых, и я искренне наслаждалась чтением их работ. Мой личный «топ-3» экспериментов в ботанике уже был представлен на страницах этой книги, и сейчас я хочу отдать должное тем, кто провел их впервые.
Результаты опытов с ситхинской ивой, были опубликованы Д. Ф. Родсом в 1983 году. Но только в 2004-м — более чем двадцать лет спустя — Дж. Аримура и его соавторы доказали: образование летучих органических соединений одним растением способно повлиять на проявление гена в другом, продемонстрировав таким образом механизм коммуникации между ивами.
Феномен, который ученые окрестили «гидравлический лифт» — движение воды «от корней сильных к корням слабых», — был впервые зафиксирован Доусоном (1993) на примере клена сахарного (Acer saccharum).
Сравнив молодые деревья, выращенные в одной и той же теплице, но культивированные при разных температурах, Кваален и Йонсен (2008) доказали, что Picea abies, «рожденные в холоде, помнили свои годы в состоянии эмбриона».
И, наконец, тем читателям, кто захотел узнать больше о живой зелени, окружающей нас со всех сторон, я советую немедленно приобрести книгу П. А. Томаса «Деревья» (Trees: Their natural history, 2000). Это прекрасно и легко написанный учебник для начинающих, полный увлекательнейших фактов. Если же кто-то ищет больше информации об уничтожении лесов или глобальных переменах природы в целом, я обычно советую обратиться к просветительской серии Vital Signs, которая состоит из ежегодных публикаций Института глобального мониторинга (http://www.worldwatch.org). Этот независимый исследовательский институт основан в 1974 году и занимается анализом изменений, тенденций и глобальных закономерностей, обнаруженных в ежегодных отчетах различных организаций — в том числе Управления по информации в области энергетики США, Международного энергетического агентства, Всемирной организации здравоохранения, Всемирного банка, Программы развития ООН, Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН и многих других.
Библиография
Arimura, G., D. P. Huber, and J. Bohlmann. 2004. Forest tent caterpillars (Malacosoma disstria) induce local and systemic diurnal emissions of terpenoid volatiles in hybrid poplar (Populustrichocarpa deltoides): cDNA cloning, functional characterization, and patterns of gene expression of (fi)-germacrene D synthase, PtdTPS1. Plant Journal 37 (4): 603–616.
Dawson, T. E. 1993. Hydraulic lift and water use by plants: Implications for water balance, performance and plant-plant interactions. Oecologia 95 (4): 565–574.
Kvaalen, H., and . Johnsen. 2008. Timing of bud set in Picea abies is regulated by a memory of temperature during zygotic and somatic embryogenesis. New Phytologist 177 (1): 49–59.
Rhoades, D. F. 1983. Responses of alder and willow to attack by tent caterpillars and webworms: Evidence for pheromonal sensitivity of willows. In Plant resistance to insects, ed. P. A. Hedin, 55–68. Washington, D.C.: American hemical Society.
Thomas, P. A. 2000. Trees: Their natural history. Cambridge and New York: Cambridge University Press.
Джарен Х.
Девушка из лаборатории: История о деревьях, науке и любви / Хоуп Джарен; Пер. с англ. — М.: Альпина Паблишер, 2020.
© 2016 by A. Hope Jahren
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2020
© Электронное издание. ООО «Альпина Диджитал», 2020
Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Читать бесплатно другие книги:
