Жизнь волшебника Гордеев Александр

– В тебе притягательно нечто противоречивое, – подумав, отвечает она, – ты мужественный, но

очень тонкий и нежный. Ох, наверное, многим ещё бабам попортишь ты жизнь…

Спасибо ей за искренность. Можно ли считать её развратной, если, по её словам, не надёжны

сами чувства, которые нам даны? Когда чувства теряют силу, они идут на костылях принципов.

Только кто-то мирится с этими костылями, а кто-то – нет. Неужели ж и природа самой любви

такова, что срок её означен? Выходит, чувство Любы и Витьки тоже обречено? Книги по психологии

и газетные статьи ничего не проясняют на этот счёт. Возможна ли любовь неисчезающая? Как

сберечь чувство, если оно возникнет? Не хочется обретать новое разочарование – разочарование

в вечности любви. Если нет таковой, то к чему тогда всё? Хрупки, оказывается, не только

представления других – не более прочны и свои собственные.

* * *

Факт, что Серёга живёт буквально в соседнем от общежития квартале, делает, наконец, вину за

затянувшийся визит совершенно непростительным. «Всё – сегодня после работы и пойду».

52

Найти его оказывается проще простого: вот он дом, вот подъезд. Серёга живёт на пятом этаже.

Странно, что дверь с привинченной серебристой табличкой «12» обита мягким, пухлым

дерматином, а ручка на ней красивая, бронзовая, в виде львиной головы. И это дверь друга

детства? Как-то не вяжется она с ним. Соседняя – простая деревянная дверь – подошла бы

больше. Только, может быть, и Серёга уже не тот? Что ж, пора сверить их взгляды на жизнь. Хотя

свои-то лучше бы и вовсе никак не выдавать. Надо звонить, а Роман не решается. Стоя перед

чистенькой квартирой Серёги, он чувствуется себя монстром, вылезшим из болота, с которого на

площадку натекает лужа грязи.

Нет, поистине в жизни всё рядом. Оказывается, для того, чтобы встретить лучшего и

единственного друга, надо было лишь пересечь небольшой квартал, по сути, один двор с детской

песочницей, подняться по лестнице и, немного помявшись, нажать кнопку звонка.

– И куда же ты, к чёрту, запропастился?! – совершенно нормально приветствует Серёга самым

лучшим для этого случая приветствием. – Проходи давай! Я слышал, что из Пылёвки-то ты уехал

ещё летом.

– Да некогда всё было, – виновато бормочет Роман, – пока осваивался: то да сё…

Принимая друга, Сергей широко разводит руками в своей однокомнатной, переполненной

книгами квартирке, прикидывая, куда его усадить. Конечно же, Серёга тоже изменился, но не

расширился и не омужичился, как Боря Калганов, а, напротив, вытянулся, высох, хотя понятно, что

ни армейских «физо», ни строевых он не видел, да, наверное, и не увидит. Взгляд его теперь

спокойный, пристальный и уже совсем по-взрослому умный. Интеллигент, одним словом. И никуда

тут не денешься. Приятно почему-то осознавать, что твой друг – интеллигент.

Серёга в эти дни немного прихварывает: его мелкие непредсказуемые несчастья остаются при

нём – надо ж умудриться простыть в самом начале пока ещё тёплой зимы. Вот и греется теперь в

тёмно-синем свитере с глухим до подбородка воротником, швыркая красным носом. И голова его

на этой цилиндрической подставке воротника кажется ещё более внушительным кочаном, чем

прежде. Как не улыбнуться тут уже от одного его вида? Ах ты, чудо-чудище!

Усевшись в кресла, они продолжают с приятным полуузнаванием рассматривать друг друга. На

лице Серёги всё большое: и нос, и губы. Но глаза у него непропорционально большие даже среди

всего большого. Таких громадных, беззащитных, с длиннющими ресницами глаз у людей не бывает

вообще. Это глаза коровы или какого-нибудь другого добрейшего существа. Их моргание похоже на

широкие яркие всплески. Пожалуй, женщины обязаны любить Серёгу лишь за одни эти

очаровывающие озёра, из чистоты которых не выплыть ни одной. Наверное, и мир через такие

приборы представляется другим: широкоформатным, выпуклым и с миллионами оттенков. Из-за

своих крупных черт лица Серёга всегда казался забавным. Когда они в детстве купались в

Ононской протоке, то вода через его ноздри-пещеры затекала в нос. Поэтому нырял и плавал он,

обычно зажав нос пальцами. Но это же умора: видеть человека, который плывёт, держа себя за

нос над водой! Однажды он прищемил нос длинной деревянной прищепкой для белья, и плывущий

Роман, увидев его, так глубоко хлебнул воды от внезапного хохота, что едва потом прокашлялся. И

как теперь, помня эти эпизоды, не смотреть на друга без улыбки? «Нет, дорогой мой, ты просто

обязан быть великим человеком. Я знаю, что ты куда умней и талантливей меня. Но я тебе не

завидую. Я с радостью принимаю твоё превосходство по части способностей и ума. Я не хочу ни в

чём тебя превосходить. Мне приятней лишь просто как-то присутствовать в твоей жизни. Мне

достаточно знать, что ты, такой умный, считаешься со мной. Мне нравится противоречить тебе,

перебивая какую-нибудь твою умную мысль, но, пожалуй, лишь затем, чтобы показать, что я тоже

что-то соображаю. Давай, Серёга, дуй вперёд! И я от всей души буду гордиться тобой».

– Слушай, – говорит Роман, обведя взглядом квартиру и почему-то снова вспомнив бронзовую

ручку на двери, – а ведь ты, кажется, нехило устроился.

– А-а, – вздохнув, отвечает друг. – Знаешь, как всё это неловко? Квартира-то бабушки жены.

Живу на всём готовеньком. Стыдно.

Ну, если так, то конечно. «А я вот так бы смог? Тоже, наверное, нет».

Разговор начинается медленно, а, набрав обороты, становится сумбурным, скачкообразным –

тому и другому не терпится рассказать о себе, причём как-то всё сразу. О родителях умалчивают

совсем, чтобы не заговорить о родителях Серёги.

– Да уж, все наши революционные Пылёвские планы оказались нереальными, – говорит

Серёга. – Я понял это раньше тебя, потому что больше видел, что там творится.

– Да планы-то, может быть, и ничего, – пожав плечами, отвечает Роман, – просто мы ещё сами

не те. Мы ещё до них не доросли.

– Так ты не отказался от всего, о чём мы переписывались?

– Когда уезжал, то думал, что отказался. А теперь – не знаю. А что ещё в жизни останется без

этих планов? Посмотрим, как всё дальше повернётся. О, да меня же там чуть не женили! –

вспоминает вдруг Роман и рассказывает всё сначала о Светлане Пугливой Птице, а потом и о

Бабочке Наташке.

Ну, а если уж пошла такая тема, то доходит очередь и до городских приключений, о которых

53

Роман, вдруг неожиданно для себя, рассказывает с какой-то бравадой, невольно перенятой у

Костика. (Лучше уж рассказывать лихо и с вызовом, чем виновато.) Серёга слушает, опустив голову

и неловко, будто стеснительно, улыбаясь. Нет, наверное, не стоило всё это вываливать ему. А с

другой стороны, он же друг, а не отец, от которого надо что-то скрывать. Может быть, как раз ему-

то и надо выложить начистоту всё о своих похождениях…

– Вот этим-то ты и был занят всё это время? – спрашивает Серёга.

– Этим, – неожиданно покраснев, признаётся теперь Роман.

– Ну-ну… Понятно…

– А ты как? Как твоя жена? Где она сейчас?

– На лекциях. Это я приболел да дома сижу.

– И как тебе, в общем и целом, женатая жизнь?

– Нормально. Можно даже сказать хорошо, – сдержанно после откровений Романа отвечает

Серёга.

Он протягивает руку и достаёт с полки чёрный пакет с фотографиями. Пакет точь-в-точь, как в

общежитии с коллекцией. И вдруг неожиданная фантазия – а что, если фотография его жены

хранится и в его пакете?! Город невелик, район у них один… Спасает здесь лишь его табу на

замужних. Хотя как он может так думать о ней? Что такое изнутри толкает его на подобные гадкие

предположения?! Вот взять бы и острым ногтём прищемить в себе эту мерзость! Пока не раскрыт

пакет, интересней загадать другое: чем же отличается девушка, ставшая женой лучшего друга, от

девушек из его коллекции?

Ах, вот она какая… Лицо её, конечно же, не знакомо. Пожалуй, она красавица: чёрные

вьющиеся волосы, тёмные глаза, носик с маленькой покатой горбинкой. Кажется, она и впрямь

какая-то особенная. Так что успокойся, пижон, для таких, как она, ты мелко плаваешь.

Серёга тоже смотрит на карточки. Лицо тлеет спокойной улыбкой. Понятно, как сильно и нежно

любит он свою жену.

– Не пойму, – говорит Роман, – она что, не русская?

– Еврейка, – отвечает Сергей, извинительно улыбнувшись. – Я, если честно, сначала даже

сомневался… Ты же знаешь, как у нас косятся на евреев, хотя и без конца долдонят об

интернационализме.

– А как её звать? Ты мне про это даже не написал…

– Элина.

– Элина? А что? Красиво.

– А тебе как они, евреи?

– Да никак. Я их, можно сказать, и не знаю. В Пылёвке их нет. На заставе тоже что-то не

встречал. Татары были, башкиры были, чеченцы были, а вот евреи – нет. Нет их и на заводе, где я

сейчас работаю. Они вообще какие-то редкие. Среди моих женщин евреек тоже не было.

Серёга вздыхает, успокоенный этой реакцией друга.

– А у нас в училище чего только о них ни болтают. Сначала меня это напрягало, а теперь я вижу

даже какое-то достоинство в том, что моя жена – еврейка. Всё-таки евреи – великий народ. За

ними культура, которая является осью всей мировой культуры…

– Да какая разница – осью или не осью, – говорит Роман. – Так и так все нации скоро

перемешаются. Меня на заставе заставили как-то лекцию по национальному вопросу подготовить,

так я столько литературы пропёр. И даже кое-какие свои выводы сделал. Замполит сказал, что

нигде такого не читал.

– И что же ты такое вывел? – удивлённо спрашивает Серёга.

– Я сказал, что если эволюционно каждая нация приспособилась лишь к какому-то

определённому климату, то теперь, когда мы можем жить где угодно, порода людей должна быть

универсальной. Так что, нам надо перемешаться хотя бы уже из-за этого. Ну, для увеличения

возможностей каждого человека… Так что, стоит ли переживать по таким пустякам, как

национальность?

Серёга, потупившись от его наивных выкладок, всё же рад и такой поддержке.

– Ну, а как у вас всё вышло-то? – спрашивает Роман.

– Да обыкновенно… Вроде бы даже случайно, – отвечает Серёга, отделяя целомудренной

улыбкой чистое от того нечистого, что может прийти сейчас в голову его слишком уж искушённого

друга. – А, может, и не случайно… Как судьба… Знаешь, я ведь поначалу-то и внимания на неё не

обращал. Да и она тоже. Но однажды после лекции… Вот именно: «однажды», потому что, как

рассказывала потом Элина, на неё просто что-то накатило… Так вот, подходит она ко мне уже в

раздевалке, как нам уже из института выходить, тянет за рукав в сторону и спрашивает: «Можно с

вами поговорить?» Смешно, но она и называла-то меня тогда на «вы». Вижу, она какая-то убитая.

Думаю, несчастье у неё какое-то, что ли… «Да нет, – говорит, – просто настроение мерзопакостное.

Почему-то грустно и одиноко…» А я до неё как-то ни с кем и познакомиться не мог. Я почему-то

боялся всех… А тут, вроде, ничего страшного. Решил её проводить… Ну, то есть, она сама

попросила… И только тут-то я к ней и присмотрелся. – Серёга кивает на фотографии, как на самое

54

веское доказательство. – Приехали домой, вошли, а в квартире никого… Только ты не воспринимай

всё это как-то… низко, что ли… По форме-то тут вроде всё просто, но на самом деле не так…

Роман внимательно слушает друга с высоты своего опыта. Конечно, ситуация Серёги банальна.

Странно даже, что после такого обычного визита к девушке можно сразу сделаться мужем. Уж его-

то главное знакомство будет необычным и неожиданным. Это будет не просто знакомство, а

потрясение, событие, великий случай, казус, в общем, всё, что угодно, но только что-то очень

отличное от того, что бывает у него сейчас.

– Ты не подумай ничего плохого, – снова просит Серёга, настороженный его нечаянной улыбкой.

– Сначала, когда мы к ней приехали, я и сам подумал не то, что надо. Так нет. . Ну, в общем, я у неё

первый. Был, как говорится, факт, удостоверяющий это.

Конечно, ему неловко сообщать такие детали о любимой женщине. «Стоп, стоп, стоп – не надо

воспринимать его каким-то тюфяком», – думает Роман, понимая, что Серёга и здесь значительно

превосходит его. Легко перешагнув через эту сладкую, притягательную грязь Большого Гона, он

свободно расхаживает в иных, недоступных высях. Серёга уже сейчас находится на такой

духовной высоте, о которой тут ещё мечтать да мечтать.

– Скажи честно, – всё же спрашивает Роман, – а у тебя-то был кто-нибудь до неё?

Покраснев, Серёга отрицательно качает своей большой опущенной головой.

– И что ты хочешь этим сказать? – спрашивает он, глядя исподлобья.

– Хочу сказать: счастливые вы люди. Я тоже мечтал о таком варианте, но у меня не вышло. Всё

сорвалось. А вы должны жить хорошо и дружно. Ты в ней не сомневайся. Она у тебя что надо.

Ведь вот так сходу влюбиться в такого, как ты – это просто ненормально.

Сергей польщено смеётся и дружески тычет его кулаком в плечо – совсем как делали они это в

детстве. И сейчас это означает простое: спасибо, друг.

– А я вот, видно, ещё не дозрел до такого, – искренне признаётся Роман. – Сейчас я даже не

понимаю, как это можно жить с одной женщиной? Без всей этой вертячки я себя уже не

представляю.

– Так увлекись каким-нибудь делом… – уже куда теплее советует Серёга.

– А разве это не дело?

– Да я же серьёзно, – почти строго настаивает друг. – Бог с ними, с этими пылёвскими

проблемами. Найди другую сферу приложения. Какую-нибудь профессию настоящую освой.

– Нет, – возражает Роман, – лучше копить не всякие там профессиональные знания, а самые

главные – жизненные. Те, с которыми понятней жить.

– Тогда начни с каких-то духовных категорий. Читай что-нибудь, занимайся, обогащайся…

– Я психологию изучаю.

– Правда?! – восхищённо восклицает Серёга.

– Конечно. Надо же знать многообразие подходов к женщинам.

– А-а, – разочарованно вздохнув, машет друг. – А мне всё времени не хватает. Давно уже

мечтаю по-настоящему почитать античную литературу. Ну, слышал, наверное, про Персея,

Андромеду, Геракла…

– Эти сказки? – удивляется Роман.

– Э, сказки тебе! Да на этих сказках вся европейская культура зиждется.

– Всё у тебя что-то на чём-то зиждется, – поддразнивая его, смеётся Роман. – А зачем она, эта

культура? В чем её смысл?

– Как это в чём?! – взрывается Серёга.

Говорят они ещё долго. Так вот, оказывается, чего не доставало в жизни – такого вот и бурного,

и вдумчивого дружеского разговора, который с полным основанием можно назвать общением.

Пожалуй, пора уже уходить, но что же не приходит его жена? Не терпится взглянуть на неё, как

говорится, в натуре. Конечно, ждёт её и Серёга, всё чаще и беспокойней поглядывая на часы. И

мелодично зазвеневший дверной звонок включает в нём какой-то ещё один уровень сияния.

– А у нас гость! – едва открыв дверь, тут же сообщает он жене.

Элина, не снимая пальто, нетерпеливо заглядывает в комнату.

– Здравствуйте! Ну, наконец-то, – говорит она, – а то мы вас уже заждались.

Это её «мы» просто опрокидывает Романа. Они ждали его оба! Наверное, одна из потрясающих

прелестей семейной жизни в том и состоит, что человек, живущий рядом с тобой, говорит не «я», а

«мы». И у Серёги это есть!

– Называй его на «ты», – поправляет Эллину муж, – а то ещё зазнается чего доброго.

– Хорошо, – отвечает она, легко принимая поправку.

Выходит, что их и представлять друг другу не надо. Заочно они уже знакомы. Роман невольно

Страницы: «« ... 1112131415161718 »»

Читать бесплатно другие книги:

Эта книга поможет понять теорию относительности и проникнуть в смысл самого известного в мире уравне...
События, как мозаика, формируют полную картину произошедшего. Чтобы полностью поверить в дальнейший ...
Эта волшебная история любви происходит в одной маленькой деревушке. Главная героиня — молодая красав...
В джунглях Амазонии находят белого человека с отрезанным языком. Он умирает, успев передать миссионе...
Блог автора этой книги Дмитрия Чернышева (mi3ch), ежедневно читают более 60000 человек. 15 лет его р...
Впервые на русском – новейший роман Джона Краули, автора тетралогии «Эгипет», посвященной философии ...