Viva Америка Ободников Николай

Глава 15

Союзник моего союзника…

По моему лицу чем-то провели, и я слоноподобно чихнул, едва не взорвав себе лицо неожиданным напряжением. Я поперхнулся, скривился от осевших на меня капелек слюны и сообразил, что всё это время комфортно лежал на спине.

— Зараза… — простонал я и дотронулся до губы, треснувшей от чиха. — Блин, где это я?.. А?..

Я проморгался и увидел над собой грязный потолок, едва освещенный лампочкой амиантового[62]цвета. Возле лампочки на потолке была внушительная дыра, к которой склонился сломанный шкафчик, словно собираясь через нее стошнить на меня щепками. Сломы на шкафчике были свежие.

— Спасибо, пострадавший шкафчик. Спасибо, вовремя подвернувшаяся дырка, — сумбурно поблагодарил я, пытаясь подняться. — Да и вообще — любая вовремя подвернувшаяся дырка заслуживает благодарности, — заметил я следом. — Спасибо… э… Что это?..

Я лежал на огромном ворохе человеческой кожи, будто оборванной с чьих-то лиц, пальцев, коленных чашечек и прочих частей тел. Я судорожно заелозил — и мягко скатился к подножию этого отшелушенного холмика.

К моему ужасу, над моим лицом тут же нависла чья-то рука в камуфляжном рукаве, держа небрежной горстью кожу с целой ступни. Через мгновение сдутые пальчики попахивающей ножки бережно пробежались по моим щекам.

— Да-а-ай мне с-с-свое лицо-о-о… — раздался над моим ухом вкрадчивый голос.

— Божья роса мне в… — Я на мгновение обмер от отвращения и страха. — Хмпф! Пф! Тьфу! Пош-шел ты! Я своей физиомордией еще не все салаты облагородил! Отвали!

Я откатился вбок и вскочил на ноги. Передо мной глумливо распрямился долговязый трутень в рваной армейской форме с майорскими знаками отличия и облезлым аксельбантом. Значительная доля лица майора-трутня была бородатой, а еще — перекошенной и синюшной, словно он на спор колол об эту часть головы кубики льда. Вторая половина его лица, напротив, была молода, выбрита и свежа.

— Ч-что ты такое? — прошептал я, невольно пятясь назад. — Похож на мозговую отрыжку доктора Франкенштейна. Или ты там у своих мутантов икона стиля, нет?

Майор-трутень клацнул раскоряченными мандибулами, по-детски пустил сквозь них ниточку слюны и протянул мне открытую ладонь. Его выпученные глаза без зрачков таращились на меня открыто, почти дружелюбно, по-крабьи.

— Нез-з-значительное рукопож-ж-жатие, — доверительно сказал майор-трутень и лукаво покосился одним глазом на свою руку.

— Я в нез-з-значительные контакты не вступаю! — передразнил я трутня и бегло огляделся.

Кроме нас двоих, в захламленном кожей подвале никого не было. Внезапно совсем рядом я заметил свой «АК-12», воткнутый в пугающие свертки из человеческой кожуры.

«Родименький! — непередаваемо обрадовался я, непринужденно подаваясь в сторону автомата. — Верный ты мой друг загнанного русского человека на чужбине!»

— Ком-м-манды «в-вольно» не бы-ы-ыло! — укоризненно предупредил меня майор-трутень. — Отж-жаться и подмес-с-сти плац, чел-л-ловеческая едини-и-ица!

— Хрен тебе, рожа майорская! — сплюнул я и неуклюже прыгнул к «АК-12».

Однако майор-трутень оборвал мой прыжок, цепко схватив меня за руку. Его кисть расщепилась надвое, и между его средним и безымянным пальцами выскочило костяное жало. После этого жало безболезненно воткнулось в мое запястье.

— С-сволочь с-свинская! — заорал я от ужаса и пнул майора-трутня ногой в клацавшую морду. — Что же вы такие туповатые-то, а?! Нет бы человеком притвориться и по… — Путаясь в коже, я пнул майора-трутня еще раз. — …и по-человечески кровушки поп-попросить! Глядишь, я бы и дал!

— Ну пр-р-ротивно же! — возразил майор-трутень и выпустил мою руку.

Я лихорадочно подобрал автомат, развернулся и конвульсивно нажал на спусковой крючок:

— Вкуси-ка пулек богатырских, чудище заморское!

К моему удивлению, «богатырских пулек» не последовало.

Майор-трутень глумливо отдал мне честь и карикатурно взбежал по скрипучей лестнице к выходу из подвала. Перед тем как захлопнуть за собой дверь, он стукнул по выключателю, и одинокая лампочка под потолком послушно погасла.

— Ага, уходя, гасите всех… — рассеянно прошептал я. — Гад-гад-гад! Противно им, видите ли! А нам, блин, не противно?!

Чертыхаясь, ворча и набивая шишки, я поднялся по лестнице и наощупь включил свет. Бегло осмотрев автомат, я обнаружил, что он был на предохранителе. Я разблокировал спусковой крючок оружия и присмотрелся к укусу. Укус прямо на глазах серел, подсыхал и уплотнялся.

— Похоже, срок годности вонючки от трутней истек — иначе надо мной бы сейчас не висела Дамоклова подушка летаргического сна! — пробурчал я, осторожно вышагивая в коридор. — Потом еще и мой дубликат будет где-то бегать, приставая к Козетте и подкалывая Фуза. Надо бы ребят найти. Эх, где наше не пропадало…

В стенах деревянного домика, где я оказался, свистел ветер и летала ветошь. Погрозив автоматом дремавшей в комнатках темноте, я вышел наружу.

Вокруг был заброшенный шахтерский поселок, сиротливо мерзший на дне огромного карьера. Над карьером осанисто нависало звездное небо, мертвенно высвечивая сгрызенные склоны, чумные постройки с подвесными мостиками, просыпанный черным перцем уголь и скорченные рельсы, торчавшие из земли словно лапки окоченевшего паука.

— Кози!.. — трагическим шепотом позвал я Козетту, обходя домик по кругу. — Кози, ты где?.. Лесли!.. Фуз!.. Только не вздумайте лежать там винегретом с машинным маслом!.. Я…

Неожиданно для себя я едва не всплакнул. Я стиснул зубы и стремительно заглянул за примыкавшую к дому поленницу, готовясь к худшему… Кадиллак, наломав собой кучу дров, тихо дымился. В хлипкой стене позади поленницы была порядочная пробоина, словно проделанная большим пальцем исполинской ноги. В машине никого не было.

— Так… Так-так-так… — Я поспешно заглянул в салон кадиллака. — Крови и следов борьбы нет, а вот оружие на месте. Хм, странно… — Я растерянно подошел к багажнику и погладил «Хлопушку». — Очень странно… Кози была пристегнута, Фуза и Лесли поймали сиденья. Значит, забрали бессознательных…

Я закинул на плечо армейскую сумку Лесли, повесил к ней его пистолеты-пулеметы, затем набросил рядом карабин Фуза, взял в руки свой автомат и — бесславно прогнулся от тяжести. Чертыхнувшись, я сгрузил всё на «Хлопушку».

— Черт, да на это никаких пупков не хватит!.. — тяжело выдохнул я.

Оставив себе лишь автомат, я целеустремленно — и легко! — зашагал в центр поселка. Поставив ногу на одну из кучек угля, я вызывающе поднял «АК-12» и дал короткую очередь в воздух. Отголоски выстрелов дерзко пронеслись по поселку, безропотно сгинув затем в корявых зевах строений.

— Ко-о-ози! — закричал я что было сил, опуская автомат. — Дуболо-ом! Приско-ок! Отзовитесь, ребята!

Неожиданно во всём поселке лениво включился свет, и на одном из мостиков показался майор-трутень. Он бравурно отдал честь и, словно долговязое пугало, гротескно скрылся на втором этаже одного из домиков.

— Ах ты ж гад! — разозлился я. — А ну, стой, петух контуженный!

Я подбежал к заколоченному домику, выбил окно, ввалился через него внутрь на раздавленный жизнью диван и вихрем поднялся на второй этаж. В одной из проходных комнат я нашел Козетту. Трогательно свернувшись калачиком, она лежала на пыльном столе.

— Кози!.. — Я ласково погладил ее по щеке. — Кози…

Козетта непонимающе приоткрыла свои радужно-зеленые глаза:

— Алекс? — Выпустив из рук фотоаппарат с портфелем, она крепко обняла меня и всхлипнула. — Алекс! Алекс!.. Я только успела увидеть, как ты вылетел… А потом… Алекс…

— Тише-тише. — Я с трепетом зарылся в ее шахматные волосы, жадно вдыхая их аромат. — Ну, пусти. Пойдем искать остальных.

— Алекс… — взволнованно произнесла Козетта и с дрожью поцеловала меня, укусив за треснувшую губу.

Ее ручки торопливо полезли ко мне в джинсы, ловко их расстегивая. Мой пах тут же стал предательски тяжелеть и «клевать носом»[63].

— Ты совсем сдурела, что ли?! — возмутился я, пытаясь остановить Козетту. — Нашла время для баловства! Остальных уже доедать могут!

— Заткнись-заткнись! — певуче прошептала Козетта. — Я чуть не потеряла тебя! Так что просто заткнись и люби меня! Люби меня так, как любил бы русскую девушку! Пожалуйста!..

Внезапно в комнатку через вторую дверь заглянул трутень в шахтерской каске.

— Раз-з-змножение — запрещ-щ-щенно! — строго сообщил он, начиная распылять токсин. — Здес-с-сь нельз-з-зя увеличивать популя-я-яцию!

— Чего-о?! — не понял я и выстрелил.

«АК-12» сурово грохотнул, и каска с головы шахтера-трутня слетела, захватив с собой часть его черепа, словно колотую кашу в миске. Шахтер-трутень сделал два шага назад и выпал из комнатки.

— А ведь даже сурком[64] притвориться не охота! — слегка удивился я, прислушавшись к своим ощущениям. — А как же тогда летаргия после укуса?.. Ха! Значит, какая-то часть репеллента всё еще действует! Э… Кози?..

Козетта тем временем, оголив свои упругие ягодицы, недвусмысленно легла животом на стол. Я открыл было рот, чтобы возразить, но тут заметил, что мое освобожденное естество было тверже камня.

— Чертовка… — восхитился я и бесцеремонно скользнул в Козетту.

Она была настолько горяча, что я сразу же взопрел, начав неистово ее любить. Целясь автоматом в дверной проем, я схватил Козетту второй рукой за ее удивительные волосы. Запрокинув голову, сладко ежившаяся Козетта прерывисто задышала, тогда как стол под ней протестующе заскрипел.

Снаружи комнаты послышалось шуршание, и к нам украдкой заглянул еще один шахтер-трутень. Козетта с грудным стоном выхватила из портфеля свой «FN Five-seveN» и выстрелила любопытному трутню точно в лоб. В следующую секунду грохот падающего тела заглушил ее громкий крик, полный неги, весны жизни и благодарности.

Я запоздало нажал на спусковой крючок автомата — но вместо рукоятки «АК-12» ощутил в руке лишь волнительную грудь Козетты, которую всё это время не прекращал голодно сминать.

— А-а-а-а-алекс… — охнула Козетта и обессиленно растеклась по столу.

По моему телу прокатилась омывающая волна наслаждения, и я глубоко передал Козетте мой щедрый привет и мою мужскую волю. Я передернулся от удовольствия, повалился на Козетту и случайно обслюнявил ее бархатную шею.

— О-ля-ля!.. Давно бы так, мой строптивый кавалер, — мурлыкнула Козетта, когда я отпустил ее волосы, встал и осторожно покинул ее.

— Ну-у… Мы ведь можем и не выжить, верно? — неловко сказал я, приводя себя в порядок.

Козетта застегнула джинсы, элегантно надела кепку газетчика, проверила фотоаппарат — и с размаху огрела меня портфелем по голове.

— Сдурела, что ли, невменяемая?! Там же шишка после вылета из машины! — проорал я ей в сердитое лицо, держась за голову.

— Ты сделал это потому, что готов трусливо закатить глазки, или потому, что хотел этого, м-м-м?! — разъяренно осведомилась Козетта.

— Я… я хотел этого! — огрызнулся я, подбирая автомат. — И давно! Дура!

Козетта бережно подула на мой ушиб:

— Так и делал бы так каждый раз.

— Именем закона, немедленно погрузите глаза в глазницы, сложите подбородки и вдохните весь токсин обратно! — внезапно раздался где-то неподалеку грозный рев Фуза. — В противном случае я буду вынужден защищать себя и свой мваначама неоправданно жестокими приемами борьбы и убеждения!

Мы с Козеттой стремглав бросились на шум. Поиски привели нас на хлипкий подвесной мостик — с гневно раздувавшим ноздри Фузом. Фуз помахивал испачканным ихором мачете и балансировал на остатках двух порубленных трутней, образовывавших кусками своих тел некий фруктовый салат с другой планеты. За «салатом» распылял токсин еще один трутень — в спецовке электрика.

— Я-я не причиню тебе вре-е-еда-а! — укорил электрик-трутень Фуза. — Ты-ы для меня не е-е-еда-а! Сон для твоего ж-ж-же бла-а-ага!

— Да, поспать не мешало бы, — согласился Фуз. — Что-о?! Нет! Да как можно так инопланетно говорить с уставшим человеком?!

— Прикрываем! — бросил я Козетте.

— Не учи колбаски мерять! — отмахнулась Козетта, беря электрика-трутня в прицел.

Однако электрик-трутень помахал нам мандибулами, будто мини-флажками, отдал честь и скрылся в следующем домике.

— Хм… — слегка удивился я.

Обернувшись, Фуз сначала широко улыбнулся, затем поскользнулся, а после — недовольно выпятил нижнюю челюсть, словно лошадь, намеревавшаяся хватить зубами складку на чьей-то спине.

— Мулунгу! Вы чем там занимались?! — накинулся он на нас, когда мы к нему подошли. — В смысле — я понял, чем вы там занимались! Вас ведь даже тут было слышно! — И он шепотом спросил: — Это любовь, да?

Козетта язвительно улыбнулась:

— Где Прискок, ушастый?

— Визжал оттуда, — неопределенно махнул Фуз мачете на домик, куда убежал электрик-трутень. — Надеюсь, его противозаконный визг был направлен не на пожилую даму…

Я иронично хлопнул Фуза по плечу:

— Так вот вы какие — стероидные защитники бабушек! Ладно, пойдем.

Мы втроем брезгливо перешагнули куски трутней, подошли к концу мостика и осторожно втиснулись в темный проем.

— И стероиды признаны допингом! — убежденно прошептал Фуз в темноте. — А я, Фуз Арчибальд Тапиока, с запрещенным и аморальным не пересекаюсь!

— Порно смотрел хоть раз? — каверзно спросила шедшая позади Козетта.

— Э-э… — замялся на мгновение Фуз. — Нет.

— А слушал? — невинно поинтересовалась Козетта.

— Да! Только что! — раздраженно буркнул Фуз. — Мулунгу…

— Чего застыл? Холодец изображаешь? — Я обошел Фуза и тоже замер. — Ничего себе…

— Тоже мне — дети стекольщиков! — недовольно прошипела Козетта, отталкивая нас с дороги. — Ну-ка! О-ля-ля…

В заваленной старьем комнатке, под мерцавшей лампочкой, на груде хлама сидел Лесли. Прямо перед ним беспокойно прохаживались трутни, не решаясь к нему подойти. Они оторопело не отводили от Лесли выпученных бельм, тогда как Лесли злобно щурился, подергивал головой и непередаваемо кривил лицо, словно он вот-вот должен был смутировать во что-то зловредное и противопоказанное здоровой психике.

— Спокойно, — тихо хихикнул Лесли. — Это какие-то неправильные трутни…

— …и они делают неправильный мед[65], — невольно добавил я.

— Да, — блаженно согласился Лесли, продолжая сидеть на месте. — Только эти трутни подчиняются явно не Кохту.

— Не Кохту… — зачарованно повторил Фуз, опуская мачете.

Внезапно трутни повернулись к нам — и отдали честь.

Я вздрогнул и открыл по ним беспорядочный огонь, заливая их противные рожи свинцом, а наши уши — громыханием выстрелов. Брызгая ихором из ран, трутни бездумно скакнули на нас. Фуз схватил одного из них за горло и наколол следующего на мачете — попав им прямо между отвисших мандибул. Козетта, в свою очередь, блеснула улыбкой, сверкнула глазами, а заодно — блеснула и сверкнула подствольным фонариком пистолета последнему трутню в морду, пустив затем туда же три пули.

Лесли одержимо хохотнул, словно застрявшей в сливном бачке лепрекон, и сунул в выпученные глаза трутня, извивавшегося в руке Фуза, работающий электрошокер. Буркала трутня тотчас взорвались, и он обмяк.

— А мои игрушки никто не захватил? — спросил Лесли, нетерпеливо пританцовывая.

— Наш крепкий русский был, видимо, очень и очень занят, — обворожительно подмигнула мне Козетта.

— И я даже знаю — чем! — дубовато пристыдил ее Фуз, сковыривая с мачете трутня.

— Да всё в машине! — виновато отмахнулся я. — Я же вам не ослик, чтобы на себе всё тащить! К тому же я и так спешил к вам изо всех сил!

— Это правда: он очень спешил, — самодовольно заверила всех Козетта.

— Хорошие вы люди, американцы! — утомленно закатил я глаза.

Внезапно по поселку разнесся хриплый смешок, просеянный через динамик громкоговорителя. Мы как по команде дернулись — но вспотел, как мне показалось, лишь я один.

— Мои любезные, ваши звериные инстинкты вас не подводят! — раздался хриплый голос Болль. — Не бойтесь, я не полезу за вами в вашу дыру. Проще было бы сжечь всё — вместе с вами. Ну же! Выгляните! Я не укушу — разве что немного ядом обрызгаю!

— Один в лицо, один в подколенную впадину и два в бок! — зловеще произнес Лесли и маниакально посмотрел на пробежавший в электрошокере голубоватый разряд.

С людоедским выражением на лице он раскидал ногами хлам и через балкончик выскочил на качавшийся на ветру мостик между домиками.

Я бросился за Лесли:

— Дело — табак!

— Дело — сенсация! — возразила Козетта, обогнав меня на полшага.

— Дело это — подсудное и уголовное! — нудно прогудел Фуз, гулко топая позади нас.

В центре поселка, на самой высокой куче угля, бесстрастно стояла Болль, держа в руках громкоговоритель и свой неизменный девятимиллиметровый «Glock-26». Ее огненно-арбузный деловой костюм кислотной изжогой разъедал глаза, несмотря на то, что из освещения были лишь нищие блики поселочного освещения да восковые звезды над головами. У подножия угольной кучи злыми тенями замерли бойцы ее спецотряда. Многие из них были оснащены уже знакомыми ранцевыми огнеметами.

Однако, к моему облегчению, в нас никто не целился.

— Привет, Белла! — злобно крикнул Лесли. — Какое инопланетное страшилище на этот раз подбросило твое русское…

— …седалище, — быстро подсказал я.

— …седалище!

— Гантер! — Болль благосклонно кивнула ему. — Ты сколотил прекрасную команду, раздобыл дневники и явил миру правду, помахав ею перед носом спецслужб, словно грязным носовым платком! Что сказать? Ваш энтузиазм — за-ра-зи-те-лен! Я просто, знаешь ли, разрываюсь между своим долгом, обязывающим ненавидеть таких, как вы, — показала она пистолетом на нас, — и… любовью!

— Директор Болль! Теперь, когда я официально лишен статуса специального агента, предписания и директивы больше не помеха нашим чувствам! — воодушевленно гаркнул Фуз. — Я и мой мваначама полностью в вашем распоряжении! Только не ликвидируйте этих людей, показавших мне прелести преступной жизни!

Козетта с жалостью взглянула на Фуза.

— Арчибальд! — хищно улыбнулась Болль. — Настоящий самец! Только тебе, как самцу, стоило бы знать, что территорию метят несколько иначе, — а не так, как это сделал ты возле портала! Но — расслабься, дело не в тебе.

Фуз обиженно и неверяще засопел. Козетта, встав на цыпочки, успокаивающе погладила его по лысине.

— Мадемуазель Бастьен! Прекрасные фотографии! — Перехватив громкоговоритель, Болль поаплодировала пистолетом. — А от той, где ты «примеряешь» к промежности размер боеголовки, у моих бойцов даже палатки ставятся!

— Зато от твоих у них, как всегда, на полшестого[66], м-м? — задорно крикнула в ответ Козетта.

Болль каркающе засмеялась, словно простуженная ворона под дождем.

— Конечно, Штаты погрязли в этом! Безусловно, высшие эшелоны власти в курсе сделки с Кохтом! Разумеется, мой коготок тоже как следует увяз в этом дерьме! — элегантно пожала она плечами. — Только вот моим чертовым коготком стала моя младшая сестренка, чья болезнь скоро переведет ее из одной камеры пыток в другую! Хороший стимул, чтобы продать совесть, пенаты[67] и убеждения, не правда ли?

— Мы ведь обнародовали дневники! — зло воскликнул я. — Кохт ни для кого не сделает исключения — как не сделал его даже для Маро!

— Алекс, мой дорогой собрат по родине!.. — меланхолично произнесла Болль с тоскливой хрипотцой в голосе. — О да, я ознакомилась с вашим пресс-релизом конца света. И да, теперь я знаю: для Кохта нет исключений.

Я с сарказмом развел руки:

— Похоже, ты нашла нас из жалости к себе! Приятно, нечего сказать!

— Усомниться в подлинности текущего положения вещей — значит усомниться в собственной жизнеспособности в этой стране, — странно ответила Болль. — Мир, смазанный вашей выходкой, катится в печь войны, прогреваемую сейчас всеми мировыми державами. Поголовное истребление нас как вида и ресурса или мировой молот для снятия с нас оков Кохта — что грядет? Лично я не из тех, кто слепо льет сладости себе на лицо, а потому я уверена: у сделки с Кохтом будет завершающий этап. Но какой? Как говорится, союзник моего союзника…

— …мой враг[68]? — не понял я.

— Багет ей в зад! Она что, вербует нас в свой шпионский легион убийц?! — изумилась Козетта.

— Этой арбузной дьяволице нельзя доверять! — напомнил я.

— Мулунгу! Директор Болль подводит нас к вопросу сотрудничества! — счастливо прогудел Фуз.

— Я согласен, — неопределенно хихикнул Лесли. Заметив наши вопрошающие взгляды, он радостно уточнил: — Согласен с вами со всеми — но не с ней! Хих!

Между тем Болль хладнокровно просипела:

— Со мной только проверенные и надежные люди. Что скажете? Ваш запал очень важен… для меня.

Неожиданно спецназовцы Болль разом направили оружие куда-то в сторону. Из-за выгнутой вверх рельсы бравурно вышагнул майор-трутень. Следом за ним изо всех дыр и щелей поселка повылазили трутни, словно чумные крысы, потянувшиеся за вожаком. Все они, судя по одежде, некогда подменили собой рабочих карьера.

Внезапно майор-трутень отдал честь, и его жест одновременно с ним пугающе повторили остальные трутни.

Козетта тут же защелкала фотоаппаратом:

— О-ля-ля! Кто-то только что испортил воздух душком очередной сенсации!

— Если отталкиваться от аналогии с пчелами, сделанной Гаррисоном, то налицо — присвоение гнездового ресурса. — Лесли задумчиво покрутил чуб и так же задумчиво понюхал после него палец. — Каким-то образом происходит подавление сознания остальных трутней. Это вроде как коллективный разум, но только на одного! Хи!

— То есть — каждый из этих собратьев по инопланетности — вот этот вот майорик?.. — растерялся я.

— Но это же аморально! — вскипел Фуз. — И не по-пчелиному!

Тем временем майор-трутень «сложил» свою морду в человеческую физиономию. Его кожа взбухла и уродливо обвисла, сделав его похожим на картофелину-мутанта. Он с трудом развел раздутые руки в стороны — а затем остервенело начал лопать на себе кожаные пузыри, разрывая их и кидая их влажные ошметки в сторону Болль.

Мой рот тихо отвис, когда я увидел, как прочие трутни принялись синхронно повторять движения майора-трутня. Никто из них при этом не преображался и, конечно, ничего с себя не срывал.

Майор-трутень стянул с головы остатки лишней кожи — но мертвенная часть его прежнего лица всё равно осталась на месте. В остальном же это был я — с наполовину перекошенной рожей полубородача, сползшим ртом и разочарованным взглядом.

— Багет мне в зад, Алекс! — восхищенно воскликнула Козетта. — Ты что, еще и трутня успел по дороге соблазнить?!

— Божья роса мне в глаза… — с ужасом прошептал я. — Что?.. Черта с два!

— Он частично застрял в прежней оболочке! Потрясающе! — мстительно хихикнул Лесли. — Значит, и они имеют какие-то генетические дефекты! Найти бы палочку, чтобы в них потыкать! Хи-хи-хи!

Болль неторопливо подняла громкоговоритель, полюбовалась своей тоненькой фиолетовой перчаткой на руке и безэмоционально приказала:

— Устранить.

Оружие спецназовцев застрекотало, расцветая огненными цветками. Трутни задергались и задрожали, принимая в свою нечеловеческую плоть свинцовые плевки. Их уродливые рожи перекосились, и они осатанело кинулись на отряд Болль. Огнеметчики, словно гитаристы на рок-концерте, тут же феерично зажгли — гневно-красными струями огня встречая нападавших.

Всего один миг — и всё уже горело, рычало, мотало головой с отваливающимися буркалами и отстреливалось.

— Это… это… — нетерпеливо защелкал пальцами Фуз. — Директор Болль отдала недвусмысленный приказ — но мы всё еще живы! Значит — теоретически! — мы не находимся в списке ликвидируемых объектов! По нам даже не ведется огонь! Мулунгу!.. — обмер он от восторга.

— Причина твоего облысения — логические цепочки, м-м? — понимающе уточнила у него Козетта, делая снимок за снимком.

Лесли нервно облизал губы:

— Тапиока зрит в корень: мы не являемся целью — ни трутней, ни Болль…

Неожиданно позади нас раздалось вежливое покашливание.

— Как поживает ваша охота на козлососов, мистер Ржа-ной? — раздался знакомый голос. — Слышал, ваш разношерстный отряд набирает добровольцев со всего мира.

— Бальтасар?! — неверяще изумился я, оборачиваясь.

На конце мостика, в темноте, стоял сухощавый мужчина — одетый во всё черное, с прибором ночного видения на лице, с небольшим автоматом. Неожиданно мрак под прибором ночного видения озарился жемчужными точками, и я понял, что Бальтасар улыбнулся.

— Филиппинский ты пес! — невольно воскликнул я и едко представил Бальтасара остальным: — Дуривший меня капитан полиции Легаспи. Кожа смугла — как и мотивы.

— Одурачен был не меньше вашего, — согласно кивнул Бальтасар, снимая прибор ночного видения. — А теперь, с вашего позволения, я провожу вас до нашего небольшого отряда, который сопроводит вас и ваш «багаж» до «человечков Холмса».

— У тебя под носом жгли аппаратуру туристов! — обвиняюще заметила Козетта, нагло фотографируя Бальтасара со вспышкой. — А потом ты еще втирал Алексу про магнетитовую руду! А затем еще и подпоить его пытался — русского!

— Сотрудник правоохранительных органов иной страны — участник внеземного заговора и пособник алкогольной зависимости?! — грозно насупился Фуз и осуждающе сжал кулачища.

— Ах, сладко-острый вкус гнева! — мечтательно хихикнул Лесли. — Так куда идти, сомнительный приятель Ржаного Алекса?

— За мной, друзья. — И Бальтасар мистически исчез в темноте.

Проследовав за ним по череде подвесных мостиков, мы вышли к дороге, серой петлей поднимавшейся к вершине карьера. Рядом с сарайчиком работал небольшой броневичок, возле которого черными кляксами вповалку лежали тела. Бальтасар, не оборачиваясь, показал нам сжатый кулак, и мы замерли.

— Откуда знаете специальные сигналы спецназа? — подозрительно поинтересовался Фуз у меня и Козетты.

— Мультики про Гринча смотрели! — огрызнулась Козетта, делая панорамную фотографию.

— Баль, это ты? — послышался откуда-то слабый голос.

Бальтасар бросился к одному из тел:

— Тули? Живой?! Кто это был?! Как «груз»?!

— Всё… кхе… на месте, но не все, кто… поз… позарились на чужое, остались тут, — прошептал Тули. — Я… я… Баль, что-то я подтекаю…

Бальтасар бережно опустил голову говорившего и отрывисто бросил:

— В точке встречи вас поджидает сформированная коалиция из нескольких государств! Уже было несколько убийств! Так что не доверяйте там никому! Я догоню!

Снова надев прибор ночного видения, Бальтасар вновь растворился во мраке.