Дневники Энди Уорхола Уорхол Энди
Винсент сказал, что мне предстоит большая видеосъемка, и я заметил, что мое лицо еще все в отметинах после этой истории с коллагеном, но он обещал, что лицо снимать не будет.
Сегодня вечером намечалось много вечеринок, но позвонил Дастин Хоффман и сказал, что оставил билеты на «Смерть коммивояжера», и вот мы с Бенджамином пришли в театр и без двух минут восемь встретили там Жан-Мишеля. В антракте сидевшие сзади нас попросили Жан-Мишеля подтвердить, что я – это действительно я. Дастин играл хорошо, но пьеса такая старомодная. Я видел ее много лет назад с Ли Дж. Коббом и Милдред Даннок, и они были куда больше похожи на настоящих стариков.
После спектакля мы пошли за кулисы, там давали кофе и все такое, и Дастин был в полном восторге, валял дурака на всю катушку, громогласно крикнул: «А вот и сам Энди Уорхол! Ура, это сам Энди Уорхол!» Потом подошел к нам и рассказал такую историю: как он увидел в «Сотбис» какую-то девушку, которая была точной копией той, кого он в первый раз в жизни трахнул, и поэтому он пригласил ее на этот спектакль, – как вдруг та самая, кого он действительно впервые в жизни трахнул, которая тогда была точь-в-точь такой, как эта девушка сейчас, она совершенно неожиданно пришла на это же представление. И он повел их обеих на ужин, и они разговорились, и первая сказала, что ей негде переночевать в Нью-Йорке, а вторая сказала, что она вполне может переночевать у нее, и вот они обе пошли навстречу закатному солнцу… Они даже сейчас, несмотря на эту разницу в возрасте, очень сильно похожи, сказал Дастин. А еще у него есть какой-то закадычный друг, который все за ним записывает. Дастин собирает картины, он записал номер телефона Жан-Мишеля, а когда я увидел его бритую голову, я вообще не понял, зачем ему столько грима в этой роли: он мог бы играть этого старика вообще без грима. Еще он сказал, что как-то раз, когда он встретил меня на улице и мы с ним немного поговорили, именно в этот день он расстался навсегда со своей первой женой (о чем я в тот момент вообще не имел представления), и он почему-то запомнил каждое слово нашего тогдашнего разговора, а ведь он в тот момент переживал серьезную душевную травму.
Пятница, 16 ноября 1984 года
Лючио Амелио хотел, чтобы я послушал оперного певца, который поет фальцетом, и они пришли к нам в офис, и этот парень спел нам, и я-то думал, что это все – вроде комедии, ведь это похоже на пение кастратов, но когда я начал было говорить, что у него все это очень смешно получается, Фред тут же лягнул меня под столом. Этот парень очень смазлив, он, наверное, натурал. Мы все были просто изумлены. Было похоже на старые добрые времена на нашей прежней «Фабрике», когда порой появлялся кто-то, обладающий настоящим, неподдельным талантом – и приводил всех в состояние изумления.
Суббота, 17 ноября 1984 года
Пришел в офис к полудню (канцелярские принадлежности 11,96 доллара, 3,50 доллара, 4,20 доллара).
Поехал на такси в даунтаун к Киту (5 долларов). Мадонна приехала в черном парике. Внизу стояли три лимузина, и мы поехали на них посмотреть эту штуковину под названием «Что-нибудь получше» в Бруклинской академии музыки. Кит для этой постановки делал декорации, а Вилли Смит – костюмы. Я сидел рядом со Стивеном Спраузом, и с ним очень трудно разговаривать, но я все равно без ума от него – какой же совершенно восхитительный человек. И мы все пришли в его костюмах. Представление отличное. И еще у них там у всех были отличные прически. Например, нижняя часть волос покрашена в каштановый цвет, а верхняя – в красноватый, и еще использована крученая нить. Разговаривал со Стивеном о шоу-бизнесе. А потом все закончилось. Пошли в «Мистер Чау» на ужин. Потом – в «Эриа», и там увидели, как Кит конструирует одежду прямо на Джоне Сексе. Я спросил у Мадонны, не заинтересует ли ее возможность сделать кинофильм, и она умно ответила, сказала, что ей нужно больше подробностей, а сама она воздержится от суждений, чтобы потом ее идеи не использовал кто-нибудь другой. Она очень вострая. И очень популярна сейчас. Пробыл в клубе до трех – слишком многие подходили ко мне, чтобы поговорить (такси 8 долларов).
Вторник, 20 ноября 1984 года
Мы пошли в парфюмерный отдел в «Блумингдейл», и одна старая дама, оказавшись рядом со мной, без конца повторяла: «Я стою рядом с ним. Я даже не мечтала, что такое случится. Но ведь я же стою рядом с ним…». А у нас с собой даже не оказалось ни одного номера Interview, чтобы подарить ей, – я сегодня все раздал. Потом мы ушли, и я сказал Бенджамину, что на весь день получил заряд удовлетворения собственного тщеславия. Мы пошли на 47-ю улицу, и нам там навязали какую-то серебряную ерунду. Впрочем, Бенджамин купил ее для себя – вообще-то, такое случается уже второй раз. Впрочем, эту вещицу первым увидел и захотел купить именно он. Надо было бы мне купить ее для него, но все вышло бы слишком неловко. Я помню, как я однажды был с Джоном Ленноном и он покупал кучу одежды, на несколько тысяч долларов, – и даже не спросил меня: «А хочешь какую-нибудь рубашку?» Это было много лет назад. Я, между прочим, нашел еще больше полароидных фотографий его с Йоко Оно, но только я тогда, раньше, делал так же, как Бриджид: наклеивал их на деревянные дощечки, и их от этого перекосило.
Только что позвонил Винсент и сказал, что в журнале «Пипл» напечатали фотографию меня в виде робота. Того чучела, который будет главным героем в пьесе «Вечер с Энди Уорхолом». Они еще ничего не показали, а уже вон как много для себя получили.
Четверг, 22 ноября 1984 года
День благодарения. Пошел с Жан-Мишелем и Корнелией на концерт Боя Джорджа в «Мэдисон-сквер-гарден». Мне он не понравился, я был просто не в состоянии принять его, потому что он напомнил мне, во что мог бы превратиться Джеки Кертис, а вот Жан-Мишелю он пришелся по душе. Бой Джордж такой толстый.
Потом Жан-Мишель вдруг вспомнил, какая индейка была у Хальстона на прошлом Дне благодарения и захотел к нему поехать, так что мы ушли (такси 6 долларов).
Индейку уже убрали со стола, а десерт закончился. Бьянка принялась вдруг лупить нас кулаком – и меня, и Жан-Мишеля, и у меня, например, просто синяки останутся. Она вопила, что мы должны дать денег Бруклинской академии музыки. Я хочу сказать, эта дешевка… вот ведь манда! Зачем она обращается к художникам, когда ей следовало бы самой попытаться наскрести нужную сумму у богатеев! Кто она вообще такая?! Что она из себя строит? Вообразила, будто все-все знает про людей искусства, а вот ни черта она не знает, вообще ничего! Изображает серьезную мину, когда берет у кого-то интервью – и что, она действительно считает, будто в этом вся соль? Ну, знаете… Она и ведет себя совсем как подросток, со своим этим бойфрендом, Гленном Дьюбином, – без конца прижимается к нему, целуется. Я не понял что-то, для чего он ей? Может, ей просто негде ночевать?
Воскресенье, 25 ноября 1984 года
Главная новость дня – звонок Нельсона Лайона: он сообщил, что помолвлен с Барбарой Стил. Она больше не актриса, она теперь продюсер. И сказал еще, что он до того унижен и травмирован всем, что про него понаписано в этой книге про Белуши, Wired[1313], что теперь не может ни с кем встречаться. А я ему сказал, что до него никому дела нет, что попасть в такую книгу – клево, ему просто нужно наплевать и забыть про этот казус.
Этаж Хальстона в «Олимпик тауэр» уже выставили на продажу, хотя он еще физически находится там. Это так грустно. В чем он ошибся, когда продал свой брэнд? Что он должен был сделать и не сделал? Я бы так хотел знать ответ на эти вопросы. И я хотел бы услышать ответ от него самого – хотел бы сесть с ним и разобраться, как, например, мне нужно будет поступить, если я когда-нибудь захочу продать свое имя как брэнд. Узнать, когда именно и в чем он ошибся. Это на случай, если я когда-нибудь захочу, чтобы меня купила большая корпорация, а сам останусь в фирме управляющим, ну и в качестве лица компании. Ведь должен же быть какой-то вариант, когда ты не теряешь все свое влияние – как это получилось с Хальстоном.
Понедельник, 26 ноября 1984 года
Доктор Линда Ли не может установить, что вызывает у меня аллергические реакции. Она сказала, что моя селезенка получила травму пятнадцать лет назад. Мне пришлось поговорить с Крэйгом Нельсоном, редактором из издательства «Харпер энд Роу». Пришлось ему сказать в лицо все, что я думаю о его тексте в книге «Америка», что он не умеет писать.
Среда, 28 ноября 1984 года
Прошелся по Ист-Сайду вместе с Бенджамином. Раздавал рождественский номер журнала. Отправился к доктору Бернсону, и он сказал, что они с доктором Рийсом ездили к пирамидам и что он крутил там эти большие хрустальные шары, которые специально взял с собой. Я-то пришел к нему, чтобы избавиться от простуды, а он, оказывается, и сам [смеется] простужен (такси 4 доллара, 5 долларов и 5 долларов).
Пошел в «Режин» на празднование дня рождения Корнелии. Там был Барри Ландау. Барри – такой же, как сама Корнелия, в том смысле, что к нему легко привязываются совершенно гадкие людишки. И я, видимо, тоже принадлежу к этой же категории, потому что тоже привлекаю их внимание. Но Корнелия умна, он посадила Марти Брегмана рядом с собой, а Роя Кона на другой стороне стола. А я сидел рядом с тем парнем, который после вечеринки у Джимми Баффета в Аспене будет устраивать свою вечеринку. А в качестве подарка Корнелии он одолжил ей свою кредитную карточку на несколько часов.
Четверг, 29 ноября 1984 года
Приходил Жан-Мишель и полностью закрасил прекрасную картину, которую сделал Клементе. На ней было много незаполненных участков, где он мог бы развернуться, однако он просто показал себя с нехорошей стороны. И он делал все очень медленно: наверное он сейчас на героине. Он наклонялся, например, чтобы завязать шнурки, и проводил в таком положении целых пять минут.
Пятница, 30 ноября 1984 года
Сегодня был последний день переезда – адский день, когда пришлось навсегда оставить этот дом номер 860 на Бродвее. За ключами приехал приятель Стивена Спрауза, и я спросил его, нельзя мне еще побыть там, чтобы поработать над картиной, – в общем, я пробыл там до половины девятого. Потом позвонил Стивен Спрауз, поблагодарил за кондиционеры, которые мы оставили в окнах. Потом Джей отвез меня домой, и я просто остался дома, совершенно без сил.
Суббота, 1 декабря 1984 года
Заехал за Джоном, и мы на такси отправились дальше – в галерею Тони Шафрази, на выставку Кенни Шарфа (8 долларов). Там был этот парень-блондин, который всем рассказывает, будто он – мой любовник. Еще он признался мне, что это он сажал цветы около моего дома. Я сделал вид, что даже не понимаю, о чем речь, хотя на самом деле я его там видел. Картины Кенни сейчас покупают за 30 тысяч долларов, и у Кита были странные чувства, потому что их обоих представляет галерея Шафрази, однако Кит никогда не хотел, чтобы цены на его вещи были слишком высокими. Его картины продают за восемь, десять, ну пятнадцать тысяч.
Позже был ужин в «Эриа» в честь Кенни. Там сейчас новая тема – «Религия»: они пытаются перехватить сюжет, который уже отрабатывают в «Лаймлайте». На первой полосе «Искусства и отдыха», воскресного раздела «Таймс», все забито Шнабелем: Грейс Глюк написала, что он лучше Поллока. Ужин был веселый. Кенни продал все выставленные картины. Потом я пошел на танцпол и там все разглядывал – горящие кресты и прочую ерунду. Приятель Бенджамина, его зовут Бернард, выступает у них в роли святого Себастьяна. Кит и Кенни собрались поработать над совместной статьей для Interview. Гейл сказала, что она вырезала то место, где Кенни спрашивает Кита, правда ли, что тот переспал с Крисом Макосом только для того [смеется], чтобы познакомиться со мной.
Воскресенье, 2 декабря 1984 года
Да, забыл сказать, в пятницу Шон Леннон прислал мне в качестве сувенира скатерть, которая была на столе во время празднования его дня рождения в октябре. Наверное, он хочет получить подарок от меня на Рождество. Чем бы его порадовать? Я был так разочарован, когда его песня не вошла в десятку хитов, – я был уверен, что войдет.
Понедельник, 3 декабря 1984 года
Сегодня первый день, когда я пошел в новое здание на работу. Офиса на Юнион-сквер больше нет. В этом новом районе будет трудно ловить такси. Я занимаю в здании целый большой этаж. Как было приятно видеть, что Бриджид вся в мыле, она не знает уже, какие кнопки нажимать на телефоне, – наконец-то она по-настоящему работает, а не вяжет. Мне очень не хватает возможности заказывать еду в «Брауни»: морковный сок и всякое такое. Куда же в новом для нас районе ходить за едой? Я пока видел только грязные кофейные забегаловки.
Жан-Мишель вчера вечером встречался с Пейдж, и они, по-моему, опять вместе, что было бы ошибкой.
Только что разговаривал по телефону с Гейл – кто-то из Interview ворует: из кассы для мелких расходов пропало двадцать долларов. Я сам должен был бы до такого додуматься, ведь это легкий способ зарабатывать деньги.
Достаточно залезть в кошелек к Бриджид и вынуть деньги.
Позвонил Джулиан Шнабель и сказал, что у Арни Глимчера в галерее «Пейс» есть «окно» для Жан-Мишеля и для меня. Бедный Лео. Все стараются любыми способами оторвать нас от Лео.
Среда, 5 декабря 1984 года
Приходили представители Бостонского музея, посмотрели сто картин, а потом предложили продать одну из них, но за половину начальной цены. Ждал до семи вечера, пока придет вооруженный ночной охранник, которого мы наняли, пока здание все еще находится в состоянии перестройки. Работал над разными идеями, сортировал письма. Потом ушел с работы, но не смог взять такси, пока не прошел довольно далеко. Мне кажется, я просто начну ездить на автобусе, который идет на север по Мэдисон-авеню. Сколько сейчас стоит билет – 90 центов? Ну да, так будет гораздо проще.
Четверг, 6 декабря 1984 года
Позвонил Фред, пожурил меня за то, что я наприглашал столько людей на ланч к нам в офис. Весьма величественным тоном и ровным голосом он сказал: «Нельзя такое делать, понимаешь?» Я пригласил Джона Секса, чтобы он вмес те со мной взял интервью у Либераче[1314]. Либераче хотел, чтобы именно я брал у него интервью. Он явно считает, что мы знакомы, а вот я вообще не припомню, чтобы когда-либо знакомился с ним. Однако он пришел к нам, и он совершенно замечательный. Когда он только вошел, вид у него был – жирдяй Хампти-Дампти да и только, но это, как оказалось, из-за огромного толстенного пальто, а так он совершенно нормальный, причем не такой в жизни, как на сцене, когда выступает, и это объясняет для меня, почему он так популярен, – ведь если бы он в самом деле был в жизни таким же, как на сцене, он бы давно рехнулся и не достиг успеха. Но, Бог ты мой, он очень богат – у него чуть ли не восемнадцать домов. Сказал, что это он научил Элвиса, как надо одеваться. Хреново научил. Изначально брать интервью у него должен был Гленн О’Брайен, но для Джона Секса он столько лет был невероятным кумиром, и вот он пришел и… Джон принялся задавать такие глупые вопросы, вроде: «Какой ваш любимый цвет?», что я собрался уже позвать Гленна, чтобы интервью сделал он. Но когда Джон Се кс и Либераче увидели друг друга [смеется], они так друг другу понравились, что просто искры посыпались. Но ведь Либераче совершенно нормальный, и теперь понятно, почему он выиграл все судебные процессы.
Воскресенье, 9 декабря 1984 года
М-да, хотел пойти на работу, однако утром позвонил Джед, сказал, что приедет через час – забрать собак, и вот через час звонок в дверь, я открыл, даже не поглядев, кто это, – а там Псих Мэтти! Господи, и это после стольких месяцев усилий, когда я пытался убедить его, что не живу здесь, и ведь абсолютно все ему тоже говорили, что это не мой дом. Я просто не мог поверить своим глазам. Он расхохотался и сказал: «Ну ты и влип!» Я потом весь день не выходил из дома, слишком переживал.
Вторник, 11 декабря 1984 года
Встал рано, поговорил с П. Х., она сейчас в Лос-Анджелесе. А что, может, нам стоит туда перевести главный офис нашего журнала? Она сказала, что ее интервью с Харрисоном Фордом, которое должно стать главным в номере, с фотографией на обложке, все еще не состоялось, и он, возможно, так и не даст его, однако он еще не отказал Гейл окончательно.
Вчера брал интервью у Криса Рива, мы брали интервью с Морой, он хорошо отвечал на вопросы, пусть еще и не протрезвел после вчерашней гулянки. Его отношение к жизни изменилось в лучшую сторону, и он совсем не тот, каким был, когда только начал сниматься. Сейчас он возьмется за любую роль. Фред в последнее время такой раздражительный. Мы с ним никак не можем поладить. Я не пойму, что с ним. Ему скучно и он хочет снова стать декоратором или же он просто превратился в брюзгу? У него вдруг проявилось какое-то высокомерие. А вообще вот что страшно: у него раньше была идеальная память, лучше всех на свете, а тут недавно он, тихо так, спрашивает у меня: «Слушай, скажи-ка, кто эта дама, с которой ты меня познакомил?» А это была Дон Мелло[1315], которую он прекрасно знает! Ужас!
Берт Рейнолдс был в программе «Леттерман», и это было очень смешно, он выставлял себя таким натуралом, копировал Кларка Гейбла, а потом вдруг сказал, что приехал в Нью-Йорк вместе с Джорджем Махарисом[1316]! И вот теперь я страшно удивлен тому, что не был с ним знаком в пятидесятые годы в Нью-Йорке.
Среда, 12 декабря 1984 года
Был у доктора Бернсона, и кого же я увидел у него в приемной? – исполнителя главной роли в моем фильме «Минет». Я так и не узнал, как его звали. Он тоже ходит к Бернсону.
Пятница, 14 декабря 1984 года
А Фред уехал в Европу. Мы с Фредом по-прежнему не ладим, и я все еще не могу понять, что ему нужно. Можно, конечно, подумать, что ему на самом деле хочется стать архитектором, потому что он хорошо относится к кредиту только в одном случае – если это на архитектурное сооружение. Я помню, как однажды, несколько лет назад, когда я хотел, чтобы Фред взялся поставить пьесу, которую написала Джеки Кертис, он совершенно взбеленился – буквально сошел с ума, кричал: «Нет-нет-нет-нет!» А архитектурой он хочет заниматься.
Суббота, 15 декабря 1984 года
Встал рано, пришлось пойти на работу. Вызвал Джея и Руперта. В будние дни на новом месте невозможно работать, без конца кто-то приходит и начинает на меня пялиться.
Купил на улице три куклы «Кэббидж Пэтч»[1317], причем вместе со свидетельствами о рождении. Один мальчик и две девочики (3 80 долларов = 240 долларов). Продавец даже хотел завернуть их в бумагу, чтобы из-за них ко мне никто не пристал на улице. Еще купил книги для работы (180 долларов).
Воскресенье, 16 декабря 1984 года
Позвонил Кенни Шарф, сказал, что собирается заехать за мной и что с ним в машине будет Шон Леннон. Ну, я сказал, что через час, но не смог вовремя собраться, и когда услышал какую-то возню снаружи, на улице, понял, что они уже там, но побоялся выйти.
А тут еще зазвонил телефон, это был Жан-Мишель из Швеции, и когда он услышал, что ко мне приехали эти ребята, он начал сходить с ума, потому что ни разу не был у меня дома. Ну, просто не люблю ничего заранее запланированного. Если бы он просто взял да нагрянул ко мне, это было бы нормально. Наконец я вышел на улицу, взяв с собой фотоаппарат, и Шон тут же схватил его и принялся фотографировать меня, причем он сказал, что подождет, пока мне надоест улыбаться, и только тогда сделает кадр. Этот подход он перенял у Йоко. А еще он прочел мне целую лекцию про то, что сам никогда не знает, как себя вести, когда вокруг полно фотографов: надо ли улыбаться, что-то изображать или же застыть. Он такой умница.
Ну, мы поехали на Вест-Сайд, потому что собирались захватить с собой детей Мии Фэрроу, которые живут напротив «Дакоты», Шон играет с ними, но они в результате не поехали с нами. А Йоко поехала, и все вокруг нас пропускали – это было здорово, ведь ехали такие знаменитости. Мы еще заехали за Джоном. Мы думали, куда бы поехать на ланч, и я сказал, что в «Одеон», Йоко согласилась, и я было решил, что она там часто бывает, но она сказала, что вообще ни разу не была, что она на самом деле мало где бывает. Мы еще заехали за ее, наверное, бойфрендом, хотя я так и не понял, он ей бойфренд или кто? Зовут его Сэм Хавадтой.
Понимаешь, если вдруг что-нибудь случится с Шоном, ее это, по-моему, просто прикончит. Бесповоротно. Я ей говорил, каким замечательным хозяином Шон был на своем дне рождения, и она ответила, что когда для него впервые устроили праздник, он спрятался под диваном. Йоко хотела заплатить за ланч, однако я опередил ее (ланч 200 долларов). Ее бойфренд был очень обходителен. Картины Кенни раскупают с бешеной скоростью. С Кенни приехали еще жена с сыном, и они, оказывается, только что купили дом на Саффолк-стрит, это далеко в даунтауне, там, где когда-то жил Рэй Джонсон. В районе Орчард-стрит, вон где. Ну, он теперь настоящий мужик. Глава семьи, кормилец. Отвез Джона (8 долларов). Потом остался дома.
Вторник, 18 декабря 1984 года
Я пошел в офис, зашел со стороны помещений Interview. Там царила бурная деятельность. Гейл пребывала в полном восторге, потому что в этот день заказали 600 годовых подписок на журнал – и все из-за этой ерунды с часами Swatch. Она надеется, что так будет и дальше. В былые времена у нас столько подписок было в год…
Пейдж расходится со своим бойфрендом, которому всего-то семнадцать лет. Она уезжает на Гаити.
На улице встретил одного из этих гарвардских ребят, друзей Эди шестидесятых годов, я не помню, как его зовут. Я показал ему свои кристаллы и рассказал про их энергетику, и он прямо рот раскрыл от изумления. Он сказал, что не может поверить, чтобы такой умный человек, как я, верил в эти самые кристаллы, ведь я же все это прошел еще в шестидесятые годы и сам высмеивал всю эту белиберду, которую распространяли тогда хиппи, – ведь эта история с кристаллами – это же просто-напросто вновь запущенная в оборот та же самая история. Ну, на самом деле все это не так, и вообще – надо относиться ко всему позитивно. Он сказал, что занимается куплей-продажей земельных участков в штате Вашингтон.
Среда, 19 декабря 1984 года
Фред позвонил из Европы. Бруно хочет получить двадцать восемь картин согласно его четырехлетнему контракту со мной, но я решил, что он получит только двадцать пять и еще одну я подарю ему лично, так что всего будет двадцать шесть. Это все касается наших с Жан-Мишелем работ. Но я вот чего не пойму: это же огромные картины, а он за них платит такой мизер! Странно, что только мои картины про катастрофы по-прежнему популярны. Даже банки томатного супа «Кэмпбелл» уже не катят. У меня в действительности только два коллекционера, Саачи и Ньюхауз, но он не слишком много берет. А вот Роя Лихтенштейна и всех остальных – их собирают пятнадцать или двадцать коллекционеров. Я, видимо, не отношусь… к хорошим художникам. В офисе было много работы. В четыре должен был зайти Шон Леннон за своим рождественским подарком, это его портрет, но вот не знаю, успею ли вовремя все закончить.
Потом, уже дома, я ел то, что мне полагается есть, в результате испугался и у меня начались боли.
Рождественская вечеринка Interview будет в пятницу, я буду дарить шарфы или что-нибудь в этом духе.
Четверг, 20 декабря 1984 года
Когда я возвращался от зубного врача, какая-то миловидная дама выскочила из магазина «Марта», выкрикивая мое имя, я пригляделся, а это, оказывается, мать Клодии Коэн из Палм-Бич. Она сказала, что Клодия в магазине, она выбирает свадебное платье – выходит замуж за Рона Перелмана. Когда я с ним только познакомился, я было подумал, что он работает телохранителем, потому что вид у него – почти как у мафиози. Он, правда, владелец «Текниколор» или какой-то такой компании[1318]. В общем, я попытался напроситься на эту свадьбу в качестве гостя.
К нам пришел на ланч Джерри Гринберг из часовой компании «Норт-Американ Вотчес». Он сказал, что экономика в плохом состоянии. Надо думать, люди перестали покупать наручные часы. Он сказал, что сейчас люди покупают более дорогие подарки, чем прежде, но только для себя. Боб Денисон прислал мне только половину того, что он присылал в прошлом году, но зато на Парк-авеню посадили в пять раз больше деревьев, чем год назад.
Эйзо, мой массажист, написал мне записку с благодарностью за то, что я познакомил его с Йоко Оно. Она хочет встречаться с ним каждый день, но ему это неудобно, а кроме того тело должно отдыхать целую неделю после его сеанса шиацу. Завтра он будет работать с малышом Шоном. А преподаватель поэзии жены Эйзо написал мне поп-стихотворение, и я не знаю, что мне с ним делать. Там… ну вроде вот этого: «Я прикасаюсь к тебе, ты прикасаешься ко мне, и у нас возникают чувства…» Благодаря его связям по линии шиацу можно узнать любые сплетни о ком угодно. Эйзо сказал мне, например, что у Сэма, бойфренда Йоко, мягкое тело. Еще он сказал, что сама Йоко болела и у нее больная спина. Потом я отправился в дом номер 990 по Пятой авеню, на прием, который Джуди Пибоди давала в честь Питера Аллена[1319]. Я разговаривал с одним студентом, который занимается искусством, и вдруг к нам подошел Питер и сказал ему: «Я ухожу, и ты идешь со мной!» Он решил было, что я собираюсь увести его бойфренда! Можешь себе такое представить? Со мной это случилось впервые, вообще первый раз в жизни. В общем, я не знал, как себя вести, но потом он, по-видимому, понял, что слупил, потому что вдруг начал пытаться развлечь меня. Я ушел в половине первого ночи, а вечеринка там еще была в полном разгаре.
Суббота, 22 декабря 1984 года
Пошел к Дэвиду Дэйну, парикмахеру высшего разряда. Там был Кент Клайнмэн, муж Хиди, и он во мне видит лишь возможность вложить какие-то деньги, чтобы избежать уплаты лишних налогов, а я в нем вижу всего лишь чек. Я еще не знаю, состоится ли сделка по серии «Ковбои и индейцы», которую он хочет мне заказать, однако я не подойду ему в качестве законного средства уменьшить налоги. Ну посмотрим.
Воскресенье, 23 декабря 1984 года
Наконец-то побывал в церкви, а то ведь целых три воскресенья не ходил, чтобы не встретиться там с Психом Мэтти. Я тайком выглянул на улицу и потом рванул в сторону церкви. Странно даже подумать, что Псих Мэтти был некогда женат на Женевьев Уэйт. А интересно – Женевьев и Джон Филипс все еще живут вместе?[1320] Я попытался вспомнить, работал ли Мэтти хотя бы когда-нибудь? По-моему, нет. Ну, может быть, несколько месяцев в шестидесятые годы, когда был вице-президентом или кем там еще в компании FOX – в то время все эти кинокомпании хотели «выйти на молодежный рынок», а потому брали на работу всяких неформалов. Помню, кто-то там у них без конца возил Мэтти на самолете из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. Да, я совсем забыл: он же снимался в «Плохом»! Правда, всего один день. Я забыл, что он там был инвалидом в коляске.
В общем, сходил я в церковь и начал уборку, но смог осилить всего один ящик. Сделал морковный сок, кругом намусорил. Смотрел «Бриллиант в короне». Прочитал заметку в газете из Лос-Анджелеса про убийство Ронни Левина. Его тело не найдено, но считается, что его убили детки богатых родителей, причем они же убили и отца одного из этих ребят – он иранец, его тело нашли в пустыне, и, как теперь считают, тело Ронни, наверное, где-то неподалеку. Захватывающе написано, я эту заметку дважды прочитал.
Понедельник, 24 декабря 1984 года
Зашел Стивен Спрауз и принес мне два парика. Я, правда, предпочел бы, чтобы они были экстравагантными по стилю или цвету, я бы хотел новый имидж. А они седые. Из эластичной ткани. Мы всякий раз не знаем, как разговаривать друг с другом, это так неловко.
Вызвал такси, и Бенджамин отвез меня домой. Потом позвонил Хальстону, и это было очень странно: он сказал, чтобы я не приходил, что на это Рождество он вообще ничего не будет устраивать.
Позвонил Крису Макосу, он устроил вечеринку для своих соседей, и, судя по звукам, там, похоже, довольно тухло. Рождественские вечеринки всегда такие. Правда, за исключением Хальстона: у него они всегда были славные. Дошел до дома Клодии Коэн на 63-й улице, позвонил в дверь – я хотел получить приглашение на ее свадьбу, потому что Лиз Тейлор будет там главной подружкой невесты, а ее будущий муж Деннис Стайн, по-моему, будет шафером. Он работает у Перелмана, мы с ним благодаря этому и познакомились. В доме горел яркий свет, однако внутри никого не было. Я положил для них шарфы в почтовый ящик.
Бенджамин забрал меня из дома, и мы пошли в новую гостиницу Стива Рубелла, она называется «Морган», он там живет в пентхаусе (такси 4 доллара). А также разрешает жить там Бьянке. Ее личные вещи валялись повсюду в комнате, где была вечеринка, так что любой мог прихватить что-то с собой. Я подарил ей и Джейд по шарфу, причем ее был в рамке, а позже я увидел его на кровати – она его вынула из рамки, не знаю, почему. Ну то есть даже если ей он не понравился, все равно это было произведение искусства. Дайанн Брилл спросила меня, знал ли я Джейн Мэнсфилд лично, и я, похоже, соврал ей, потому что ответил – да, знал, но я совершенно не помню, так ли это на самом деле. Я ведь столько книг о ней прочитал. Дайанн хотела знать, от чего она умерла – от вуду?[1321]
Четверг, 27 декабря 1984 года – Аспен (штат Колорадо)
Разговаривал с доктором Бернсоном. Он сказал: если потереть кристалл, обмахнуть его щеткой и положить себе на лоб, то не будет проблем со сном. Патти д’Арбанвиль и Дон Джонсон устроили грандиозный прием, и – о, боже! – Патти теперь у нас гранд-дама… Она далеко ушла от того времени, когда без конца торчала в задней комнате в «Канзас-сити Макса», когда ее лучшими подругами были Джеральдин Смит и Андреа Випс. Они с Доном Джонсоном устроили самый лучший праздник из всех, какие я только видел в Аспене, с тех пор как мы стали сюда приезжать. Она – лучшая из лучших. Она, правда, совершенно не умеет одеваться. Никогда не умела. Даже когда мы снимали ее в Париже в нашем фильме «Любовь по-французски» – даже в Париже она не была модно одета. В этом фильме Джейн Форт и Донна Джордан были очень стильными, потому что их одели наши ребята. На этом приеме у Патти были длиннющие серьги, все восемнадцать дюймов, и белое платье, которое вовсе не льстило ее фигуре. Дон как-то постарел, он уже вовсе не тот свежий двадцатилетний красавчик, каким был, когда я с ним познакомился давным-давно – он тогда дебютировал в фильме «Волшебный сад Стэнли Свитхарта». До своего возвращения на экраны телевизоров в сериале «Полиция Майами: отдел нравов» он тусовался с музыкантами и вспоминал тот период во времена Джимми Картера, когда мы оба были в Нэшвиле, когда этот парень, который поддерживал Картера, его звали Фил Уолден, из «Каприкорн рекордс», снял для нас целую гостиницу. В тот раз я был там с Кэтрин Гиннесс.
Понедельник, 31 декабря 1984 года – Аспен
Познакомился со вдовствующей императрицей Аспена, гранд-дамой этих мест. Побывал у нее в доме. Ее зовут [смеется] Пусси Пепки[1322]. Ей восемьдесят два года, она очень красива, выглядит как Кэтрин Хепберн. У нее великолепный дом, рядом с домом Джека Николсона и Лу Адлера. Дом в безупречном состоянии, а она бегает по лестнице вверх-вниз, чтобы носить женьшеневый чай, она очень подвижная. Она переехала сюда со своим покойным мужем, крупным промышленником, и основала Аспен – а вообще-то они были владельцами ранчо под Денвером.
Джека Николсона в этом году здесь нет. Он в Лос-Анджелесе, на съемках этой самой «Чести семьи Прицци».
1985
Среда, 2 января 1985 года – Аспен – Лос-Анджелес
Мы в отеле «Мондриан». Он в самом деле похож на картину Мондриана. У них в холле висят ценные работы Миро, и вообще тут много произведений искусства. Отель на бульваре Сансет около Ла-Сиенега. Это не в Беверли-Хиллз. Поражает, что в Голливуде полным-полно всех этих хрупких дам, которые выглядят как бывшие красавицы – они, нафабренные, разъезжают повсюду в своих автомобилях. И никаких шоферов – сами водят. Начинаешь думать: а чем они прежде занимались, где играли свои главные роли, звездами каких кинофильмов стали. Мне здесь все напоминает о Джейн Уайет. Эти худые изящные красавицы в тюрбанах, они бывают на всех премьерах и так далее. Им всем лет по восемьдесят. Как живут эти дамы? Я хочу сказать, если они снимались по контракту, они не зарабатывали много. Надо думать, что у кого-то из них были богатые мужья. Но все это ведь было до создания кооперативов? Наверное, чтобы жить, не нужно много денег. Ведь если у тебя собственный дом, не нужно платить за квартиру. А еда? Есть можно и в «Макдоналдсе», ну или найдется всегда какой-нибудь фанат, который за тебя заплатит. Мы поехали покататься, много фотографировали на улице Мелроуз. Зашел в офис Interview, он там и находится, поговорил с Гейл и очень расстроился, когда узнал от нее, что Питер Лестер умер здесь, в Лос-Анджелесе. Вот уже два редактора Interview погибли от СПИДа.
Четверг, 3 января 1985 года – Лос-Анджелес
Поехали в студию напротив ресторана «Формоза», там снимают телешоу «Династия» Дага Крамера. Сценаристы «Лодки любви» уже работают над моим эпизодом, который будут снимать 30 марта, и я уже начал бояться, как получится, – даже не знаю, справлюсь ли я. Парень совершенно голубой. А Джоан Коллинз только закончила сниматься, я с ней поздоровался, и она сказала, что я все еще должен ей картину. Она великолепна. Мне помахала рукой Эли Макгроу[1323]. Там работало чуть ли не полтысячи человек. А режиссер этого шоу – Кертис Хэррингтон – был ведь в шестидесятые годы киношником из андеграунда, снимал что-то вроде вуду, а теперь вон чем занимается. Потом мы отправились в офис Interview, и я пришел в полный восторг от перспектив нашего журнала. Мне действительно захотелось купить какое-нибудь здание, потому что договор аренды тут заключают всего на несколько месяцев. Гейл сказала, что 3-я улица становится все более популярной и обязательно пойдет вверх. Мне очень понравилась улица Мелроуз. Джон пытается перевестись внутри киностудии «Парамаунт» в отдел кинопроизводства, а это значит, что ему придется бывать здесь гораздо чаще. Ох, боже, я даже не могу поверить, что здесь темнеет в тот же час, что и в Нью-Йорке. Ведь кажется, что если тут больше солнца, то свет должен оставаться дольше. Я потрясен этим. Потом мы поехали на премьеру отреставрированного фильма «Крылья»[1324], который «Парамаунт» выпускает в прокат, и он совершенно великолепный. Смотришь его и думаешь: ну почему же больше таких фильмов не делают? Там играет Бадди Роджерс, который был женат на Мэри Пикфорд. И Клара Боу там такая великолепная. Мода вообще похожа на сегодняшнюю. Это было большое событие. Вернулся домой не то в половине двенадцатого, не то в двенадцать ночи.
Суббота, 5 января 1985 года – Лос-Анджелес
Прошел по Мелроуз. Тепло, красиво, солнечно. Да, а еще я узнал, как можно красть товары в супермаркете, так что, наверное, [смеется] так и буду поступать: надо в универмаге поменять местами ценники. Поехали в новый музей далеко в даунтауне. Там была выставка автомобилей. Настоящие автомобили вперемешку с Матиссами и Розенквистами. Там была одна моя работа и на ней была табличка «Автомобильная катастрофа». Но когда я на нее взглянул, выяснилось, что это вовсе не автокатастрофа, а просто катастрофа – та, что с пожарным. Сказать им про это? Они что, даже не заметили, что на картине вообще нет машины? А ведь выставка позже поедет в Детройт. А уж в Детройте-то наверняка заметят, что автомобиля на картине вовсе нет. Но правда – сказать или не говорить ничего?
Воскресенье, 6 января 1985 года – Лос-Анджелес – Нью-Йорк
Джон пригласил меня на завтрак в отель «Беверли-Хиллз», день был хмурый, но мы все равно ели на улице, там вокруг тебя ставят обогреватели и ты даже не чувствуешь холода.
Полет в Нью-Йорк. На выдаче багажа заметно, какие все нетерпеливые и настырные. Какой-то тип с отполированным ногтями просто взял да и отпихнул всех в сторону, а потом еще была девушка в кресле-каталке, и когда на ленте появился ее багаж, она тут же выскочила из этого кресла, подбежала к конвейеру и [смеется] схватила его. Та к и было. Дома был уже в половине второго ночи (чаевые шоферу 20 долларов).
Вторник, 8 января 1985 года
Только что звонил Винсент, по другой линии, сказал, что нам нужно к марту заработать полмиллиона долларов, чтобы оплатить все необходимые платежи по новому зданию.
Отправился к Эрлу Макгрету – на празднование сразу двух дней рождения: Янна Уэннера и Сабрины Гиннесс. Там была Джерри Холл, она выглядит просто отменно. Вид у нее, как у тех девушек, которые смогли выйти замуж за крупных техасских миллионеров. А она так глупо поступила, выйдя замуж за Мика. Точнее, даже не выйдя за него.
А Фред, между прочим, выглядит до того замечательно, что мне стало интересно, не сделал ли он себе подтяжку, пока был в Европе. Ничего грандиозного – он просто выглядит отдохнувшим. Если бы я делал себе подтяжку, я бы попросил как следует натянуть кожу. И мне безразлично, если из-за этого я не смогу закрывать глаза. Как, например, Моника Ван Вурен.
Четверг, 10 января 1985 года
Фред сказал, что Сай Ньюхауз решил не покупать мою картину. До Рождества я был, надо думать, в фокусе его внимания, а теперь уже нет. Речь шла не о портрете Натали [Вуд], который у него уже есть, а о другой картине. Фред сказал мне, что позвонил в галерею Лео [Кастелли] и спросил ребят, которые там работают, почему это Лео наговорил про меня столько плохого в статье в «Ю-Эс-Эй тудей», которая вышла в понедельник, и те сказали, что выяснят. Еще они сказали Фреду, что Раушенберг перешел от Лео к «Блуму – Хелману»[1325]. Вот это да! Ну что ж, просто Лео стал совсем стар. Как я понимаю, он и про меня все это наговорил только от того, что у него уже начался маразм. Бенджамин доставил меня к Жан-Мишелю, а там, оказывается, чуть ли не двадцать человек на него работают, делают большие картины. Там теперь все аккуратно и чисто, выглядит все просто великолепно. Еще там стоит телевизор за пять тысяч долларов, он и в самом деле очень большой. Потом мы на такси поехали к Джулиану Шнабелю на Парк-авеню-саут и 20-ю улицу. Там был Брайан Ферри. У Джулиана все его работы собраны в этой квартире, и он про каждую все тебе расскажет – стоит и объясняет свои же собственные вещи. Ну то есть он буквально стоит возле своих работ и [смеется] рассказывает, какой в них смысл. Тут я впервые за долгое время очень пожалел, что не взял с собой магнитофон.
Шнабель также сам делает свою мебель. Например, кровать, на которой спит. Она с литыми деталями, притом вся из пушечной бронзы, очень тяжелая. Если на нее как-нибудь случайно упасть, можно насмерть убиться. Его маленькая дочка задирала ночную рубашку, показывая свою письку. [Смеется.] Чудн как-то. А его картины, они там просто всюду, все эти работы с битыми тарелками – он ведь раньше работал поваром в буфете. И у него прекрасная мебель пятидесятых годов. У Шнабеля столько энергии, столько дерзости – в самом деле. Мы пили красное вино. Это новомодное увлечение – пить красное вино с любой едой, теперь уже не обязательно белое вино подавать к рыбе и всякое такое. Это так претенциозно выглядит, когда пробуют вино и причмокивают. Потом мы отправились к Клементе.
Стол ему сделал, кстати, сам Шнабель, и стол замечательный. Ножки разнородные, а столешница – из покрашенного вручную гипса. И все время, пока мы ужинали, звучали записи Марии Каллас! Невероятно. Сейчас выпустили новую коллекцию из сорока пластинок – все, что она когда-либо пела, в двух футлярах, причем в Италии это продается даже в газетных киосках. Прямо как в шестидесятые. Только я мельком увидел Ондина, как он юркнул куда-то в темный угол. На записях слышно, как ей аплодируют или как ее освистывают. Еда была хорошая, а аромат просто невероятный. Приготовила все Альба Клементе. Она могла бы стать кинозвездой, у нее такой низкий голос, такой громкий, такой призывный и интересный, и она хороша собой. Разговаривали только об искусстве. Джулиан стал плохо отзываться о де Кунинге, но я сказал, что нет, совсем нет, он неправ, де Кунинг великий художник, и в конце концов Клементе сказал, что да, верно, он в самом деле великий. Позвонил Томас Амманн, сказал, что в Швейцарии очень холодно. Бруно хочет, чтобы я туда поехал на открытие выставки Жан-Мишеля. Кто-то говорил мне, что когда все эти дилеры-галеристы узнали, что есть очень талантливый чернокожий художник, который скоро, наверное, умрет от наркотиков, они тут же все бросились покупать его вещи, а теперь, надо думать, они злятся, что он все еще жив. По-моему, Жан-Мишель станет самым знаменитым чернокожим художником в мире после того, как выйдет эта статья в «Нью-Йорк таймс».
Суббота, 12 января 1985 года
Звонил Жан-Мишель, сказал, что зайдет поработать, потом и в самом деле пришел и еще привел с собой свою мать. Она – милейшая матушка, привезла ему подарок ко дню рождения, на котором написано «от Мами»: М-А-М-И. Потом мы отправились к Шафрази, и там был Ронни Кутрон со своей подругой Тамой Яновиц, которая, говорят, только что закончила роман, и им уже заинтересовались издатели. Ронни сказал, что это похоже на «На языке нежности» Макмертри, но потом кто-то еще заметил, что он про даунтаун, и это как раз меня очень интересует. Ронни был в красном фосфоресцирующем пиджаке от Стивена Спрауза.
Среда, 16 января 1985 года
В офисе деловая суматоха. Я набегался вверх-вниз по лестницам – вот тебе и тренировка…
Разговаривал с Жан-Мишелем, пригласил его на вечеринку, которую Фред дает в «Ле клаб» в честь Наташи Гренфелл. А он спросил меня, можно ли привести с собой – он сказал «мою подругу», и я был поражен этим. Я заметил, что он еще никого прежде так не называл, а он сказал, что у нее такое тело, что он кончает по пять раз за ночь. Эта девушка – чернокожая, работает в магазине «Комм де гарсон», там он с ней и познакомился. Работал до восьми.
Четверг, 17 января 1985 года
В шесть утра на улице начали греметь лопатами, сгребая снег с тротуаров. К нам должны сегодня привезти целый автобус студентов из «Карнеги-Меллона», на экскурсию по офису. Они встали, наверное, в половине седьмого, а сейчас несутся по шоссе. Ох, боже мой, боже мой…
Я разговаривал с Гейл примерно около часа, и она вдруг попросила: «Скажи мне, какая я чудесная», ну я и сказал ей: «Какая же ты чудесная!» И тут она говорит, что только что отказалась от невероятной работы на кабельном телевидении, но если работа эта в самом деле невероятная, тогда ей нужно соглашаться – вот только если бы я ей об этом сказал, она бы ушла домой, заливаясь слезами.
Вторник, 22 января 1985 года
Разговаривал с Жан-Мишелем, и он был в странном настроении. Он решил, что эта его «подруга» на смом деле его вовсе не любит, и начал снова принимать героин. Ну, эта, чернокожая. Шарлотта. Я сказал, что зайду. Поехал к нему на такси, чтобы вытащить его из дома (8 долларов).
Мы отправились в «Одеон», взяли два стола, нас было двенадцать человек. Бой Джордж привел с собой этого парня по имени Мэрилин[1326]. Жан-Мишель клевал носом. С Китом пришел какой-то малыш, который вообще не проронил ни слова, сам Кит мало что говорил, я тоже отмалчивался, и Бою Джорджу пришлось вести весь разговор, и он по-настоящему умный, очень вострый парень, и говорит он много.
Он сказал, что не знает, кто на самом деле его друзья. Например, он не знает, друг ли ему Джоан Риверс, поэтому он думает как-нибудь позвонить ей «просто поговорить о жизни», и тогда, мол, он все поймет. Ему не понравилось, какую позицию она заняла в своем интервью в Interview по отношению к нему и его бойфренду, и я ответил ему, что я лично был против того, чтобы это осталось в таком виде. Он без конца вынимает пудреницу и припудривает лицо. У него замечательный макияж.
Пятница, 25 января 1985 года
Взял такси до 74-й улицы, поехал на прием к доктору Бернсону, и он без конца только об одном и говорил: что его телефоны прослушивает ФБР. Так все эти дела, связанные с кристаллами, – это реально или нет? Доктор Рийс откуда-то из-под Канзас-сити. Он мануальный терапевт, как и доктор Бернсон. Кристаллы – из Арканзаса, и они предназначены для лечения. Мой – из чешского граненого хрусталя, он должен меня защищать. Это «третий глаз» (такси 6 долларов). Мне нужно было встретиться с одной дамой в связи с ее портретом. Она просто кто-то, кто встречается с кем-то еще. Не знаю, как ее зовут. Хорошенькая. А Джон взял интервью у Ширли Маклейн для номера Interview с ней на обложке, он сам его расшифрует, наверное, чтобы я мог просмотреть текст до того, как он сдаст его в редакцию.
Весь день опять пришлось бегать туда-сюда по лестницам. Я искал Фреда, чтобы понять, в состоянии ли он заниматься делами и прошло ли у него похмелье. Та к и не понял. Я собирался ему сказать, что у него вытянулось лицо.
Среда, 30 января 1985 года
Последний день с Бенджамином – он уезжает на неделю в Лос-Анджелес: повидать свою матушку.
Я узнал, что пропустил ланч в честь Кансая[1327], который был в «Фор сизонс», потому что Бриджид забыла сказать мне об этом приглашении, – а ведь я мог бы там сидеть рядом с Кансаем! Я наорал на нее, поэтому сегодня утром она мне позвонила, очень эффективно разбудив меня раньше времени, чтобы сказать, что сегодня у меня никаких встреч не предвидится. [Смеется.] Чтоб я знал наверняка.
Жан-Мишель пригласил меня на ужин со своим отцом в «Одеон» (такси 6 долларов). Отец у него – худощавый человек, вполне обычный, в деловом костюме, умный – сразу стало понятно, от кого у Жан-Мишеля такой ум. Ну вот, Жан-Мишель больше не любит свою подругу из «Комм де гарсон», эту Шарлотту, потому что она заняла у него денег. Ему нравится давать деньги кому-нибудь, однако потом он начинает обижаться и негодовать из-за того, что эти деньги у него взяли. Он тогда говорит: «Они меня используют». Странное отношение. В какой-то момент страсти он сказал ей, что любит ее, а она ответила, что она «свободна», и тогда он связал ее веревкой и сказал: да как ты посмела подумать, что я действительно тебя люблю!
Пятница, 1 февраля 1985 года
Позвонил Тэб Хантер, пригласил сходить на предварительный показ «Страсти в пыли»[1328], который устроил Джон Спрингер для него и для Дивайн (такси 4 доллара). Фильм ужасный, но пришлось соврать Тэбу, сказать, что понравилось. Он в нем еще, главное, в самом деле попытался играть! Пытался сделаться этаким Клинтом Иствудом, а ему нужно было бы просто остаться Тэбом Хантером…
Вторник, 12 февраля 1985 года
Принял душ и пошел в «Уолдорф» на прием в честь куклы Барби (такси 4 доллара). Там был Оскар де ла Рента, он ведь сделал одежду для этой самой Барби. Какая кромешная глупость – весь мир увлечен этой дурацкой куклой. Я был за столом под номером «1», прямо у подиума. Сидел рядом с Джоан Крон[1329], а еще за этим же столом был Борегард-как-то-там, он южанин, вроде драг-квин, пишет статьи для «Дитейлс»[1330], он умен, типа Джеки Кертиса, только более мягкого нрава. Когда Джоан уже ушла, он сообщил мне, что живет с ее пасынком.
Пятница, 15 февраля 1985 года
Приходила Долли Фокс, чтобы повидаться со мной. Она вернулась в Нью-Йорк, пожив в Лос-Анджелесе еще с двумя девушками. Одна из них собирается замуж за Брюса Спрингстина. А другая, блондинка, – это ее подруга, Дана, познакомила ее с Эриком Робертсом, и теперь ради нее Эрик Робертс бросил Сэнди Деннис. Гейл расстроена, потому что одна из редакторов Interview переходит на более хорошую работу. Это Джейн Саркин. Она будет работать в «Вэнити фэйр». Но в Interview сейчас столько людей работает, что я даже не в силах разобраться, кто из них чем занимается, так что мы можем, по-моему, обойтись без любого из них. Ну, кроме Пейдж. Мне в самом деле нравится Пейдж. И еще – Марк Балет. Если бы он ушел, мне бы его очень не хватало – он талантлив, он очень много делает, хотя мог бы делать и еще больше, если бы не занимался всеми этими дополнительными делами – рекламой для Армани и всяким таким.
Среда, 20 февраля 1985 года
Пришел врач от страховой компании, нужно провести общее обследование в связи с перевыпуском полиса. Один из этих странных докторов, которые проводят странное обследование для страховой компании. Все те же вопросы про мать, про отца, и я им всегда говорю неправду и отвечаю по-разному. Он спросил меня, сколько мне лет, и я ему ответил, что не хочу говорить это вслух, что я могу выйти из комнаты, а он пусть спросит у Винсента. Потом я заметил, что он носит браслет, и спросил: «А почему вы носите браслет?», и он сказал: «Ну, что же, расскажу вам…» И принялся долго-долго объяснять мне, что в 1592 году, произошло одно событие, и оно каким-то образом связано с покушением на Папу Римского и тем, почему русские сбили корейский самолет, что, в свою очередь, связано с одним взрывом в Сибири, когда там погибло двести человек, – и вся эта галиматья продолжалась целых двадцать минут. Потом я все же спросил его, где он купил этот браслет, и он сказал: «В магазине “ Типи таун”». Я сказал: «Но ведь этот “ Типи таун” обанкротился». А он мне: «Ничего подобного, он просто переехал с 42-й улицы и теперь находится прямо в здании автобусного вокзала Портового управления». А потом он попросил меня помочиться в маленькую склянку. И я подумал, что он, наверное, ходит туда, на этот автобусный терминал, и собирает там мочу в склянки. Он ростом под два метра, и у него жуткий взгляд, не то из-за мозговой травмы, не то он просто чокнутый. Он измерил мое давление, послушал сердце. И это самое занятное, что случилось со мной за весь день. Работал до половины восьмого.
Суббота, 23 февраля 1985 года
Проснулся, а за окном – один из чудеснейших дней в мире! На Мэдисон-авеню все запружено, на каждом шагу – по пять машин в ряд. Позвонил Джону, заехал за ним, спросил, что нового в Голливуде. Ничего, ответил он. Все говорят, что со Стивом Рубеллом что-то не то, потому что волосы у него выпали, даже бровей нет, – а это бывает во время химиотерапии.
Вторник, 26 февраля 1985 года
Я никак не пойму, с чего это Джекки О. взяла, что она уже до того важная персона, что больше не обязана ради привлечения общественного интереса устраивать очередную грандиозную свадьбу и выходить замуж за какого-нибудь очень крутого парня. Можно подумать, будто она хочет с помощью интриг и хитрых комбинаций снова войти в историю.
Гейл крепко поругалась с Гленном О’Брайеном, потому что он продал в новый журнал «Спин» (его делает сейчас сын Боба Гуччионе, чтобы составить конкуренцию Rolling Stone) то же самое интервью, которое он сделал для нас, а Гленн сказал ей, что он им отдал только то, что она же и вырезала, поэтому какая, мол, разница.
Я пригласил Бенджамина в Forbes – прямо в их здание на 13-й улице и Пятой авеню, они там превратили свой вестибюль в музей, который и открывали сегодня (такси 4 доллара). Там был Малкольм Форбс, я подарил ему свою картину «Знак доллара», и он был в полном восторге, ему очень понравилось. Разговаривал с парнем, который там работает, сказал ему, что хотел бы получить в подарок на Рождество почтовый мусор, всю эту рекламу и так далее, которая приходит Малкольму Форбсу, и он сказал, что кое-что для меня раздобудет. Жаль, что Трумен так и не подарил мне свой почтовый мусор – он обещал это, но так и не сделал.
Пятница, 1 марта 1985 года
На днях раздался звонок, это была Ингрид Суперстар, и она звонила за мой счет. Я не стал брать трубку. Ну если она все еще звонит за мой счет… Я не в силах был выслушивать все это про ее жизнь – про детей или про то, что их нет, что она замужем или незамужем. Позвонил Дэвид Уайт, спросил, не буду ли я возражать, если Раушенберг за миллион долларов продаст Попая – тот рисунок, что я подарил ему в 1962 году[1331]. Я сказал, что, конечно, не буду… Не знаю, кому только. Дэвид сказал, что он расскажет после того, как это произойдет. Значит, и мы можем продать что-то неважно кому.
Среда, 6 марта 1985 года
Позвонили на работу из издательства «Харпер энд Роу», сказали, что Джейн Фонда ответила отказом на нашу просьбу использовать ее фотографию в нашей будущей книге «Америка». Я не мог поверить своим ушам! Какая наглость! Ну, погоди у меня… в следующий раз, когда она позвонит и захочет получить что-то бесплатно, ответ будет только один: НЕТ!
Раз восемь звонила Гаэтана Эндерс, чтобы убедиться, что наш ужин в «Ле сирк» действительно состоится. Она действует мне на нервы, однако она все же работает для нас: она ведь приводит людей, которые хотят сделать свой портрет, так что… и вот она курит эту тоненькую сигару и думает о себе, что она – женщина этого громадного мужчины, большого человека, и вся такая умная, упорная, великолепная – ну что за дрянь! Ну то есть да, муж у нее под два метра ростом, а она сама – метр с кепкой. Не понимаю, откуда она взяла это представление о себе самой. Даже не могу придумать, с кем бы ее сравнить. Немного похожа на Диану фон Фюрстенберг. Тато же думает про саму себя: какая же я умница! какая красавица!
Суббота, 9 марта 1985 года
Разговаривал с Жан-Мишелем, он сказал, что ничего сейчас не принимает, но голос у него был такой, будто он под чем-то. Он был с Дженнифер, сестрой Эрика Гуда из клуба «Эриа», – она его новая подруга. У него сейчас три или четыре девицы, однако по-настоящему влюблен он в Шарлотту, ту, что из «Комм де гарсон». Жан-Мишель жаловался насчет выставки, которую для нас устраивает Бруно. Ох, не знаю, но мне кажется, что закончилось то время, когда он приходил ко мне, чтобы заниматься живописью. В новое здание он вообще почти что не приходит, был всего несколько раз, ну и чувствует себя типа «царем горы», потому что сейчас его выставка идет в даунтауне, но я не понимаю, работает ли он.
Вторник, 12 марта 1985 года
Пошел в «Сотбис» посмотреть на всякое, и тут меня остановила одна дама, которая спросила, не найдется ли у меня для нее нескольких минут взглянуть на свои же картины, не подделки ли это, – ну, я посмотрел, и одна в самом деле оказалась из этих поддельных «Электрических стульев», про которые Джерард [Маланга] говорит, что это не он их сделал. В синем тоне. Неправильно натянута. Люди жадничают, хотят иметь картину побольше, поэтому на ней появляется такой загиб, видна граница полотна. Ее покупают в рулоне, а потом вот так натягивают. И еще были четыре больших картины из серии «Цветы». Получается, что все сейчас стараются продать мои вещи, избавиться от них (телефон 1,50 доллара, газеты 3 доллара). На такси на встречу с Лидией (4 доллара).
Четверг, 14 марта 1985 года
Вечером ужин с Дино Де Лаурентисом в «Ало Ало». Я позвонил Корнелии, спросил, не хочет ли она пойти со мной.
Вышел новый номер Interview, посвященный здоровью, он получился толстый и серьезный. Выглядит прекрасно.
Сказал Корнелии приезжать в половине девятого, и она явилась в лимузине (25 долларов). Новый ресторан Дино, тот, что он устроил вместе с этим парнем из «Клаб Эй», находится в «Трамп Плаза» на 62-й улице и Третьей авеню. Там была Джеральдин Смит, она пришла с каким-то типом, продюсером, и она все еще выглядит привлекательной. Корнелия занималась теми, кто там был. А был, например, Крис Уокен, потом появился Микки Рурк, рассказал мне про ту часть его интервью в нашем журнале, которую П. Х. взяла и выкинула, а он с ней в связи с этим дико поругался. П. Х. мне про это, конечно, уже рассказала, но я сделал вид, что в первый раз про такое слышу. Джеральдин сказала, что ей хотелось бы взять интервью у Микки Рурка, потому что она его так обожает, а я напомнил ей про ее интервью с Харрисоном Фордом, когда она просидела двадцать минут у него на коленях, прежде чем вспомнила, что она должна брать у него интервью. Она замечательная. А Микки просто прелесть. Глуповат, но в нем есть какая-то магия. Потом за ним зашли какие-то девушки, они все были как на подбор, одного типа, все ростом 162 сантиметра, красивые, но ничего особенного. А он с Крисом Уокеном нежно расцеловался на прощанье, прямо в губы, это выглядело так по-гейски. Крис Уокен опьянел, он сказал, что ему надоели его волосы, он их высветлил и теперь ему нужно подкрасить их у корней – и Корнелия тут же назвала ему один салон, куда ему нужно обратиться.
Понедельник, 18 марта 1985 года
Я чем дальше, тем больше волнуюсь из-за всей этой истории с «Лодкой любви». Оказалось, что мне нужно будет приехать туда на десять дней. Сейчас Джон большую часть времени работает в Лос-Анджелесе, поэтому он покупает старый дом Джоан Хэкетт[1332] на Анджело-драйв в каньоне Бенедикт. Для Беверли-Хиллз невероятно дешево – всего за сто тысяч долларов, причем рядом с очень дорогими домами – Джон сказал, что сын Чарльза Бладхорна, председателя «Галф энд Вестерн», купил себе дом в том же квартале за 1,2 миллиона долларов. Журнал «Тайм» прислал мне фотографию Якокки[1333], и если я смогу сделать из нее отличный портрет, тогда ко мне, наверное, обратятся многие президенты корпораций. Если они будут его использовать, им придется много мне заплатить, а вот если не будут, заплатят совсем немного.
Вторник, 19 марта 1985 года
Пейдж сказала, что она заказала билеты на «Напрасные поиски Сьюзен», это будет предварительный показ на 86-й улице. Она подождала нас, а потом мы отправились в «Ниппон» (такси 4 доллара). В этом фильме Мадонне не приходится ничего особенного делать. В первой части она вообще ничего не говорит. Но потом она делает кое-что замечательное: спит в ванной, одевается, как на маскарад, и еще – ворует в магазине. Фильм похож на все это кино шестидесятых, только с точностью до наоборот: в фильмах шестидесятых слишком много шестидесятых и недостаточно сюжета, а здесь слишком много сюжета и недостаточно восьмидесятых. Фильм скучный.
Среда, 20 марта 1985 года
У Амоса сдавленный позвонок. Сначала ветеринар сказал, что это у него нога болит, а потом – что это смещенный позвонок. В общем, я с ним спал на полу прошлой ночью. Я и сейчас еще на полу, вместе с телефоном, просто великомученик… Ну вот, потом я работал над портретом Джоан Коллинз и еще кое над чем, и тут пришла эта огромная телеграмма на четыре страницы – от тех, кто делает «Лодку любви», и там сказано, что они хотят показать в эпизоде все мои произведения. Сюжет такой: я появляюсь на этом круизном корабле, и на нем же плывет одна женщина, ее зовут Мэри, и она с мужем, она когда-то была моей суперзвездой, но не хочет, чтобы муж об этом знал и что ее звали тогда «Марина дель Рей». У меня там всего несколько реплик, вроде: «Привет, Мэри!» Только вот одна из реплик, которую я должен произнести, звучит вроде так: «Искусство – это сплошная коммерция», а я не хочу этого говорить. П. Х. будет в это же время в Лос-Анджелесе, так что мы сможем вместе поработать над книгой под названием «Книга вечеринок» – пофотографировать на церемонии вручения премий Киноакадемии и на съемочной площадке «Лодки любви». Я буду жить в Бель-Эр.
Потом мы двинули в музей Уитни на открытие биеннале, подождали снаружи, пока придет Жан-Мишель. У него снова улыбка на лице. Ходили и вниз и вверх, увидели Кенни Шарфа с женой, и там на всех четырех этажах яблоку негде было упасть. Какая-то женщина остановила Жан-Мишеля, и она все восторгалась и восторгалась им, говорила всем вокруг: «Он – мой самый любимый художник. И у моего мужа, и у меня – самый, самый любимый», а я стоял рядом и предложил ей Interview с моим автографом, а она мне ответила: «Не надо». Потом мы отправились в это заведение на Восьмой авеню и 14-й улице, где Жан-Мишель берет рис и бобы, это просто одна из таких грязных крысиных нор, в которых я ни за что бы не стал ничего есть, но еда была такая вкусная, что я не удержался.
Потом мы позвонили Полу, это тренер, который работает у Лидии, мы оказались прямо около его квартиры, которая тут же, возле площади Абингдон-сквер, это хороший район, и мы зашли к нему, и, о Господи, как странно, когда ты наконец видишь, как на самом деле человек живет, и это так… Ну то есть там всего одна комната, он ее снимал уже около года у какой-то женщины, а теперь она вернулась, ей около сорока, она вроде хиппи, ей нужны деньги, чтобы открыть ресторан, и их кровати стоят практически рядом, но они, правда, не бывают в этой квартире в одно и то же время – ну, типа запрещено приходить домой, когда там другой, поэтому у тебя как будто нет своего дома, и вот тут твоя жизнь становится совсем интересной, потому что тебе приходится все время что-то придумывать, ты без конца попадаешь в жуткие ситуации. Но я оттуда ушел, а потом вернулся к себе, [смеется] ко всему этому, и это так все абстрактно. Понимаешь? Только я никак не соображу, почему он устроил в той квартире такой ужасный беспорядок. И вообще, им же лучше было бы купить такой матрас на подставке, футон, и не загромождать пространство кроватями. Да там нужно-то было всего несколько часов, чтобы привести эту квартиру в порядок, ну, за все это время, пока хозяйка была в Европе. Потом мы пошли в «Эриа». У Жан-Мишеля правильная походка для того, чтобы проходить через толпы людей. Он заставил меня пойти там в туалет, в мужской, конечно, и там все так странно – девушки стоят перед зеркалом и подводят губы, а мужчины тут же мочатся в писсуары, и это все было бы просто прекрасно, если бы только не пахло чем-то вроде дерьма. Это кино – ну точно для меня… Наверное, в женском туалете все то же самое, разве что нет писсуаров. Потом я оттуда выбрался и пошел домой. Да, а эта дама из Уитни, которая так восторгалась Жан-Мишелем, она ведь упросила его подписать фотографию картины. Это, впрочем, то же самое, что подписать саму картину, – просто эту фотографию нужно потом приклеить на обратной стороне. Вот почему Лео иногда присылает мне фотографии на подпись.
Суббота, 23 марта 1985 года
Работал, потом поехал к Карен Берк (такси 4 доллара). Я шел позади Гарбо, несколько кварталов. Сфотографировал ее. Почти наверняка уверен, что это была она. На ней были темные очки, длинное пальто, брюки, у нее большой рот, и она вошла в магазин «Трейдер Хорн» поговорить с продавщицей про телевизоры. Ну именно так она бы и поступила. В общем, я фотографировал ее, пока не решил, что она окончательно разозлится, а потом пошел пешком в даунтаун. [Смеется.] Я ведь тоже был совсем один.
Всю ночь не спал, до десяти минут шестого: готовился к следующему дню, чтобы лететь в Калифорнию на съемки «Лодки любви», а заодно – рекламы «Кока-колы», может быть.
Воскресенье, 24 марта 1985 года – Нью-Йорк – Лос-Анджелес
В нашем самолете оказался Пласидо Доминго, он был весьма мил, подошел, поговорил со мной (газеты 6 долларов). Еще на этом же рейсе была Беверли Силлс. Фред сказал мне, что и Алан Кинг летел с нами, что он поздоровался со мной, однако я его не заметил. По прилете нас забрал белый лимузин, привез в отель «Бель-Эр». Как раз когда мы входили, в дверях показались Филип Джонсон и Дэвид Уитни. Филип приехал прочитать лекцию в одном из местных колледжей. Сходил в бассейн отеля, а там – все из Нью-Йорка: Лора Ландро, которая пишет кинорецензии для «Уолл-стрит джорнэл», Сюзан Малкэхи, Ахмет Эртегюн, Марк Гудсон.
Понедельник, 25 марта 1985 года – Лос-Анджелес
Встал рано, а из «Лодки любви» за мной даже не удосужились прислать машину. Сказали, что «этого нет в договоре». Хотели, чтобы я взял такси. Но Фред с ними переговорил. Когда мы туда приехали, я хотел понять вот что: это ведь не они бронировали комнату для Фреда, так что непонятно, заплатят они за нее или нет. Должны, вообще-то. В общем, я пошел в гардеробную и заказал себе там пару кроссовок Reebok, всего одну, а нужно было побольше. За мной туда пришел парень – проводить, куда нужно, я его спросил, хочет ли он стать актером, и он сказал: «Да нет, я автомашинами заведую». Очень славный. Мы поехали на студию «Голдвин», на ее старое место, это на бульваре Санта-Моника, неподалеку от Ла-Бреа авеню. Там всегда так холодно, ты сидишь и мерзнешь целый день в этих павильонах, и неудивительно, что все хотят быть актерами, потому что единственное место, где тепло, это в лучах софитов.
Ну, я закончил сниматься, они отвезли меня назад в отель, и Сьюзен Сомерс сказала Дагу Кристмасу, что она должна во что бы то ни стало поужинать с нами, и мы отправились в «Ма мэзон», на встречу с ней, и тут она отменила свое приглашение. Правда, там оказался Орсон Уэллс, он сидел за собственным столиком, и он сказал, что хочет познакомиться со мной, я подошел к нему, он оказался просто великолепным, по-настоящему великим человеком, и именно у него я хотел бы взять интервью сам. А потом мы отправились к Дагу в галерею, и там был Ро й Лихтенштейн, он подписывал какие-то свои вещи, так что все вышло замечательно. А потом Джон встретился с нами и повез в Беверли-Хиллз на коктейли. Та к с и оттуда до Бель-Эр оказалось дорогим (8 долларов). Переоделся, и мы отправились в «Спейго», где Свифти Лазар устроил прием в честь премий Киноакадемии. Движение было ужасное, мы очень долго туда ехали. Это на Сансете, после «Тауэр рекордс». Мне пришлось дать восемьсот автографов, не меньше. Были все корреспонденты, вроде Сюзан Малкэхи и Барбары Хауар. Приехали Кэри Грант и Джимми Стюарт, почти все приехали после церемонии вручения премий. И Фэй Данауэй, и Ракель Уэлч – ну вообще все!
Вторник, 26 марта 1985 года – Лос-Анджелес
Встал очень рано. В газете меня расписали как большую знаменитость на приеме у Свифти. За мной заехали, чтобы отвезти на съемочную площадку «Лодки любви». Нужно было сказать эту мою фразу – «Привет, Мэри!», и этот режиссер, весь такой голубой, все настаивал: «А ну-ка, поэнергичнее: хел-лоу, Мэ-ри!» И я повторил за ним следом: «Хел-лоу, Мэ-ри».
П. Х. встретилась со мной там, и мы на несколько часов засели в гримерке, пока они выставляли свет или что там они делали. Мои пиджаки от Стивена Спрауза висели рядом, на перекладине в гардеробе, и когда я их надеваю, то, по-моему, наконец выгляжу таким, каким люди желают видеть Энди Уорхола, и я подумал, что серебряный пиджак мне нужно было бы надеть накануне, когда я был в «Спейго», и что когда я вернусь в Нью-Йорк, мне нужно будет забыть все эти глупости со смокингом и галстуком-бабочкой и опять начать блестеть. Разговаривал с П. Х. о фильмах и абстрактных способах создания сценариев. Позвонил Джону, и он сказал, что Ширли Маклейн пыталась дозвониться до меня, она очень расстроена тем, что наше интервью с ней, которое Джон сделал для номера о здоровье, вышло под заголовком «Метафизическая мадам». Джону не следовало, конечно, встречаться с ней и говорить: «Это не по моей вине получилось», потому что поступать так неправильно. Она бы даже ничего не заметила, даже не подумала ничего такого, а вот теперь настроена страшно воинственно. Я даже не понимаю, почему. Что означает это «мадам»? Слово как слово. Вводную к интервью написала Гейл, и это просто цитаты из разных мест. Джон тоже написал врезку, что-то от себя, но им не понравилось, они сказали, что он там слишком себя выставлял – Гейл даже сказала ему: «Ты же не Арианна Стассинопулос».
Вернулись в «Бель-Эр» и поужинали там с Винсентом и с Эндрю Френдли, это сын Фреда Френдли, который пытается продать кому-то наше телешоу. Он все рассказывает о своей «даме», но кто же в наши дни, будучи в здравом уме, станет так выражаться? Ужин был вкусный, и он заплатил за него. К нам подошла Джоанна Карсон, чтобы поздороваться, – она такая красавица! Мы поговорили о ее сыне и о его карьере.
Среда, 27 марта 1985 года – Лос-Анджелес
Ширли Маклейн звонила мне, но я ей не перезвонил, тогда она позвонила Гейл Лав в Нью-Йорк, причем сказала телефонистке: «Соедините-ка меня с Гейл Хейт!»[1334] И вот теперь она требует от Гейл, чтобы ей показали источники всего того, что сказано во введении к ее интервью. Фред заверил меня, что позвонит ей и все уладит.
Наконец закончились съемки сцен этого дня для «Лодки любви». Вернулся в гостиницу очень поздно, но все же мы с Фредом поехали к Дагу Крамеру, он живет совсем недалеко от отеля «Бель-Эр», в огромном доме, который, к тому же, сейчас перестраивают, чтобы он стал еще больше. Там была Линда Эванс, а еще Джоан Коллинз, Морган Фэйрчайлд, Джеймс Бролин и капитан круизного корабля из «Лодки любви» – этот лысый мужик. Кельвин приехал прямо с самолета, он сказал, что не будет устраивать большой прием в новом клубе Стива Рубелла, когда тот откроется. Он сказал, что шесть месяцев пытался обрести новый имидж и не хочет его профукать. Я сказал, что купил флакон «Обсешн», один из первых, и он сказал, ну зачем же я это сделал, ведь он послал мне эти духи, а я ответил, что получил его флакон уже после того, как сам купил.
Ужин не начинался до половины одиннадцатого. Ширли Фонда[1335] по-прежнему влюблена в этого драматурга – Нила Саймона. Приятель Дага Крамера дал мне поснимать своим стереоскопическим фотоаппаратом. Марша Вайсман пришла со своим новым другом. У Дага Крамера очень красивые собаки. Среди гостей были Томас Амманн, Джоди Джейкобс из «Лос-Анджелес таймс» и супруги Спеллинг[1336]. Потом мы поехали в «Мистер Чау», потому что Жан-Мишель решил устроить собственную вечеринку – ведь его не пригласили к Дагу Крамеру. И у него там собрались совершенно очаровательные парни и девушки.
Четверг, 28 марта 1985 года – Лос-Анджелес
Жан-Мишель был очень мил, прислал мне в подарок свой рисунок. Он улетел на Гавайи.
Сегодня у меня свободный день, я не нужен на съемках «Лодки любви». Супруги Мосс, владельцы фирмы звукозаписи «А энд М рекордс», приехали ко мне позировать для портрета, и у жены были опухшие глаза, так что пришлось подождать, пока это не прошло.
Отправился в один из каньонов к Тони и Берри Перкинсам. У них большой дом, шесть спальных комнат. Только вот очень сильное уличное движение. Там, где Джон купил дом, движения нет вообще. Тони приготовил ужин, и ты только послушай, что это было: мясной рулет, полента и хлебный пудинг. Я так давно не ел всего этого. Думаю, что с пятидесятых годов, когда все кругом были бедные. Он пользуется этой новой кулинарной книгой, в которой полно рецептов сороковых и пятидесятых годов, например, печенье из рисовой муки. Это называется чем-то вроде «рациональной кулинарии». Там была Венди Старк, довольно мрачная, но, может быть, потому, что ничего не пила. Сью Менгерс веселила нас, болтала о том о сем, и ее муж был при ней. Ковры в доме – из Индии. Тони спрашивал меня про Криса Макоса. Берри всех целовала и обнимала. Ник и Лиза Лав тоже были там. Мы досидели до одиннадцати, а потом отправились в отель.
Пятница, 29 марта 1985 года – Лос-Анджелес
За мной заехали уже в шесть утра, чтобы доставить на съемочную площадку. Тот же очаровательный шофер. Вот было бы хорошо, если бы он был голубым, но он натурал. Он пытается приставать ко всем женщинам. И у них у всех тела, как у кукол Барби! Им нельзя верить. Нет бедер и большая грудь. Шофер только что развелся с женой, говорит, что он «деревенщина», живет в Долине или в каком-то таком месте. Зовут его Джей. Заведует автомобилями. Когда не крутит баранку, целыми днями решает кроссворды. Я ему сказал: «А почему ты не хочешь заняться своей карьерой? Ведь если ты можешь решать кроссворды, то и режиссером можешь быть!»
Мне пришлось дать автографы всем актрисам и всем танцорам и танцовщицам. Закончил только в половине десятого. Мэрион Росс из «Счастливых дней» играет роль бывшей суперзвезды, и она несколько стара для роли суперзвезды шестидесятых, однако я по-настоящему ее обожаю. Она чудесный человек, помогает мне, в ней столько любви. В нашей совместной сцене ее мимика помогает мне говорить мои реплики. Да, а ведь Ультра Вайолет, между прочим, постарше Мэрион, наверное.
Потом мы пошли в павильон «Династии», попытались повидаться с Кэтрин Оксенберг, но она сказала, что случилось какое-то несчастье, рыдала и не захотела с нами разговаривать, я ничего не понял. Бьюсь об заклад, она просто поругалась со своим бойфрендом.
Потом меня повезли в даунтаун, чтобы снять в рекламе диетической «Кока-колы». Там у них была платформа на колесах и на ней восемь не то бывших мисс Америка, не то мисс Вселенных, все полицейские их хотели, а я был в своем пиджаке от Стивена Спрауза. Тут одна из девушек в купальниках сказала, что училась в одной группе с Уолтером Стедингом. Я отправился в свой личный трейлер, подождал там, посетил уборную, и это было здорово, а потом – в съемочной группе актеров называют, очевидно, словом «кадр», потому что какая-то девушка открыла дверь трейлера и спросила: «А где наш кадр?», поглядела туда-сюда, никого, типа, не увидела и ушла. Не знаю, в чем дело, – наверное, она меня не узнала. Мы были на этой большой платформе с анютиными глазками. Девушки присаживались на цветы, а мне нужно было сказать два слова: «Диетическая кола», и я впервые в жизни ее попробовал. Позже поехали на ужин, устроенный Венди Старк в честь Шэрон Хэммонд. Там был Деннис Хоппер, такой совершенно правильный, добропорядочный. Я предложил ему заново сделать все те кадры, которые он снял в шестидесятые, и мы бы напечатали их в Interview. Снова сфотографировать Питера Фонда и всех этих людей – было бы здорово, а?
Венди сама приготовила карри. Никто его не ел, кроме Фреда. Поскольку у Шэрон был день рождения, вынесли банановое пирожное с кремом. Днем мы ходили по магазинам, чтобы найти ей подарок, но я смог купить лишь что-то для себя, поэтому подарил ей «долговую расписку» – этакий «сертификат» на вручение подарка в будущем. Та к странно видеть Шэрон вдали от Нью-Йорка и от Саутгемптона. На ней было кожаное платье фирмы «Норт-Бич лезер», и можно было подумать, что оно – из латекса.
Да, там был Рон Перелман, и он сказал: «Мне нужно с тобой серьезно поговорить. Хочу купить твой журнал для моей жены. С кем мне это обсудить?» Я сказал: «С Фредом». Значит, он его для Клодии хочет…
Суббота, 30 марта 1985 года – Лос-Анджелес
В четыре часа дня ходил фотографироваться для рекламы компании «Лос-Анджелес айворкс», которая выпускает дизайнерские очки. Там была одна из дам – владелиц компании, а еще какой-то толстячок, драг-квин по имени Тедди, он делал мне прическу, и лишь после того, как он ушел, кто-то рассказал мне, что Джо Даллесандро прожил с ним несколько лет и, похоже, сейчас опять с ним сошелся, и я вконец обалдел – если б знать об этом наперед, вот было бы славно! Джо этот, он да, он бы, конечно, стал жить с толстым парикмахером и драг-квином просто вопреки всему, ради ореола порочности. Поехали в «Спейго» на ужин. Там был Джин Келли с сыном, и его сын сказал нам, что хотел бы позже встретиться с нами на вечеринке у Брэда Брэнсона[1337] (ужин 300 долларов). В общем, после ужина мы поехали на Креншоу-авеню, это негритянский район Лос-Анджелеса, – там Брэд Брэнсон, который делает фотографии для Interview, давал свою вторую еженедельную вечеринку. Он устраивает их по принципу клуба, но в список можно вносить имена друзей. Там было отлично, тусовались самые сладкие мальчики, все происходило на двух этажах дома и в саду, и кто-то сказал нам, что была Мадонна, но ушла как раз накануне нашего приезда. Фред появился там с Рупертом Эвереттом, еще были Нэндо Скарфиотти, Сюзан Пайл, Пол Джесмин и Тони Бэзил. И все молодые люди подходили ко мне, это было замечательно. Я же выглядывал кого-нибудь, кто мог бы занять вакантное место моей «нью-йоркской жены». Там была Мэри Воронов, и мне ей всегда нечего сказать. Я, на самом деле, не могу простить ей того, как гадко она поступила в шестидесятые в отношении «Девушек из “Челси”», потому что потребовала денег – сказала, что не подпишет разрешение на использование ее работы, пока ей не заплатят. Она смогла тогда выжать из нас около тысячи долларов. Она разговаривала с этой сценаристкой, которую зовут Бекки Джонсон – она дружит с Джоном [Гулдом]. Они с Мэри обе упоминались в этой статье в журнале GQ, которая называлась «Самые подходящие для брака женщины Голливуда». Что бы это могло значить? Наверное, самые отчаявшиеся.
Воскресенье, 31 марта 1985 года – Лос-Анджелес
Утром пошли взглянуть на здания на Сансете – для нового офиса Interview. Осмотрели одно, огромное, как слон, его можно купить за 800 тысяч долларов, есть еще одно – за миллион, а еще одно – за 400 тысяч. Все это отняло много времени.
Потом, уже вечером, в отеле «Беверли Хилтон» был грандиозный прием в честь тысячной звезды, приглашенной для участия в «Лодке любви». Фред пригласил на этот прием Руперта Эверетта, однако тот в последний момент отказался пойти, сказал: «У меня смокинг мятый». А Джон заехал за мной, и мы отправились туда вместе. Меня минут пятнадцать фотографировали вместе с Джоан Коллинз, которая после этого так и не пришла на ужин, как мне показалось, потому, что никто ее там не видел. Народу, правда, было полным-полно! Одна из дочерей Аарона Спеллинга была за нашим столом, ей за двадцать, а может быть, еще вовсе нет двадцати, и еще нашим соседом был Трой Донахью[1338], у него теперь короткие светлые, уже седые волосы. Я ему напомнил, как он в начале семидесятых приходил к нам в офис на Юнион-сквер, в дом номер 33. Он сказал: «Вы, ребята, такое тогда мне устроили! Ваш лифт был сломан, поэтому мне пришлось подниматься с заднего хода, на грузовом лифте, я попал прямо в темную комнату, где вы показывали какой-то фильм, и мне пришлось войти в нее из-за экрана, а все смотрели на экран, и я в этой темноте спотыкался обо всех, кто сидел на полу, а сам-то был под кислотой…». Там представляли много-много разных звезд, и под конец вышла Лана Тернер, она и была тысячной по счету приглашенной звездой, и именно из-за нее возникли всевозможные проблемы, поскольку она опоздала и, соответственно, ужин тоже подали позднее запланированного. Потом на сцену вывели меня – вместе с Кэрол Чэннинг, Джинджер Роджерс и Мэри Мартин. Почему-то они вообще не сказали о том, что заказали мне портрет Ланы. А ведь в четверг у меня с ней назначена фотосессия.
Играл оркестр Питера Дачина. Он на этой неделе – еще одна из приглашенных звезд. В общем, так: Питер Дачин, Том Босли[1339], Мэрион Ро сс, Клорис Личмен, Энди Гриффит, Рэймонд Сент-Жак[1340], Милтон Берл[1341] и я.
Дал множество автографов для всех этих чокнутых голливудских болванов – коллекционеров автографов. И мы с П. Х. оба фотографировали для нашей «Книги вечеринок».
Понедельник, 1 апреля 1985 года – Лос-Анджелес
За мной заехали в четверть девятого, чтобы отвезти в павильон «Лодки любви». Целое утро я все никак не мог произнести свои реплики, совсем облажался – и очень расстроился из-за этого. Работал весь день. А Энди Гриффит, по всему видно, страшно недоволен тем, что попал в «Лодку любви». П. Х. приехала около двух часов дня, и когда мы пришли в гримерную, она, едва раскрыв рот, спросила меня: «Ну и кто же в роли твоей драг-квин?», и тут Рэймонд Сент-Жак резко повернулся на своем стуле и, смерив ее уничтожающим взглядом, произнес: «Вовсе не драг-квин, я попрошу!» А у самого накрашенные губы и все такое, да и вообще в изначальном сценарии эта роль была обозначена как «драг-квин». Потом мы вернулись на площадку и снялись в сцене, когда я подхожу к стойке регистрации вместе с Рэймондом Сент-Жаком и всей моей «свитой», затем мы уходим, а эта девица-администратор спрашивает у Рэймонда Сент-Жака: «Как художник узнает, что его картина действительно успешна?» А он ей отвечает: «Когда банк выдает деньги по чеку». Один раз она ошиблась, и это, кстати, прозвучало еще лучше – она сказала: «…что его картина действительно завершена?» Наконец у меня все там закончилось и было где-то около шести вечера.
Вторник, 2 апреля 1985 года – Лос-Анджелес
Встал в пять утра, мой водитель, Джей, забрал меня в четверть седьмого. Работал весь день, снимали мою сцену с Томом Босли. Освободился я довольно рано, потом поехал в бар «Нипперс» в торговом центре «Родео молл», где устроили грандиозное мероприятие по раздаче Interview с моими автографами – народу собралось тьма-тьмущая. Я сидел наверху и только и знал, что подписывал и подписывал. А Фред был внизу, он начал выпивать и никак не мог остановиться, я не понимаю, в чем дело. Кое-кто из желающих получить автограф принес с собой старые номера Interview – даже первого года издания! – то есть с Хельмутом Бергером в «Гибели богов», с Элвисом Пресли, с Ракель Уэлч. Я-то думаю, что, заставляя меня их подписывать, эти люди на самом деле портили их. Там был Джон Стоквелл/Сэмюэлс, он прекрасно выглядел, только что вернулся из Северной Каролины, где снимал минисериал «Север и Юг» с Лиз Тейлор. Меня со всех сторон осаждали люди, там творилось что-то несусветное. Много молодежи, многих я вообще никогда не видел. Приходила Молли Рингуолд[1342]. Реки шампанского. Потом мы с П. Х. вернулись в «Бель-Эр» – она составила мне компанию, потому что у меня вдруг резко испортилось настроение. Джон улетел в Нью-Йорк, как мне кажется, только потому, что не хотел, чтобы о наших отношениях стало известно в Лос-Анджелесе. Он ни разу не предложил мне ключи от своего нового дома, так что я, видимо, вообще не буду останавливаться у него, и я… Ох, не знаю даже. Жизнь, по-видимому, такая забавная штука…
Среда, 3 апреля 1985 года – Лос-Анджелес
Меня отвезли в павильон «Лодки любви». Разговаривал с Тедом Макгинли, пока не начался ланч. Он очень красив, по-настоящему очарователен, и все эти люди вокруг тоже. Тот человек, сотрудник студии, что работает в гардеробной, очень любезен со всеми звездами, никогда не скажет дурного слова. Он сказал П. Х.: «Здесь все просто влюбились в Энди», и это согрело мне душу. Потом мы с П. Х. прошлись до улицы Мелроуз и тамошних антикварных магазинов. Потом мы зашли в «Лос-Анджелес айворкс», и я выбрал себе еще несколько пар очков. Шесть, кажется.
В павильоне пришлось работать до половины десятого, потом шофер отвез меня в отель – ну до чего же они все любезные! Фред уже отправился на ужин к Сью Менгерс, я поехал туда же, там была Барбара Стрейзанд, и она козыряла разными именами, например, назвала Архипенко, этого самого скульптора[1343], еще сказала, что Стив Ро сс, если ей что-нибудь понравится у него в галерее, тут же посылает ей это, он присылает ей все эти дорогие вещи. Она спросила, сколько стоит у меня портрет, и я ответил, что не обсуждаю цен, и она спросила тогда у Фреда, он сказал, что двадцать пять тысяч, а она на это: «Правда? Та к дешево?» Потом повернулась к своему другу-приятелю из «Баскин-Роббинс»[1344] и сказала: «Может, стоит заказать один портрет, для Стива?»