Дневники Энди Уорхола Уорхол Энди

Пятница, 12 августа 1983 года

Джерри Холл приходила на ланч, чтобы взять для нас интервью у Боба Мэкки[1197] (такси 6 долларов, канцелярские принадлежности 102 доллара). Я сказал ей, что Хальстон хотел бы с ней повидаться, и она ответила, что всегда относилась к нему очень хорошо, а вот он вечно шпынял ее, так что же это он теперь вдруг решил быть с ней любезным. [Смеется.] Она пока что не решила, как вести себя дальше.

Воскресенье, 14 августа 1983 года

Решил пойти посмотреть фильм «Частная школа» (такси 4 доллара, билеты 10 долларов, попкорн 6 долларов). Я хотел увидеть Фиби Кейтс[1198]. Эти фильмы просто повторяют французские комедии шестидесятых годов, в которых женщины постарше охотятся за молодыми людьми. В этом фильме некрасивые парни подглядывают за девушками, принимающими душ, а у всех девушек обязательно большие сиськи. Вот почему, наверное, снятые нами фильмы не стали популярными: потому что у всех наших актрис сиськи такие маленькие.

Понедельник, 15 августа 1983 года

Поехал на такси, чтобы встретиться с Жан-Мишелем Баския у Лидии, он теперь ходит к нам на тренировки (такси 5 долларов). Он влюблен в Пейдж Пауэлл. Мне позвонила Пиа Задора, сказала, что хочет купить «Знак доллара», и она возьмет картину с собой, если та поместится в реактивный самолет ее мужа, – вот они и приехали измерить габариты картины.

Да, а одному из группы Ramones вчера делали операцию на мозге, потому что ему двинули по голове, это было на Западной 10-й улице, когда он подрался из-за какой-то девки.

Среда, 17 августа 1983 года

Под дверь моего дома без конца подсовывают записки и письма, это все от людей, которым я раздавал Interview у нас в районе, и я не понимаю, как мне с этим быть.

Поехал повидаться с Жан-Мишелем, мы провели тренировку с ним и с Лидией (такси 5 долларов). От него прямо разит потом. Точь-в-точь как от Криса, который думает, что если ты занимаешься спортом и от тебя пахнет потом, это очень возбуждает. Да ничего подобного! И весь этот телесный запах, я из-за него задумался о том, как я живу, и решил, что ничего особенного не пропускаю. Ну то есть когда я представляю Пейдж, занимающуюся с Жан-Мишелем любовью, я думаю, как же она это все терпит? Я имею ввиду, что в такой ситуации делать, сказать что-нибудь типа: «Дорогой, почему бы нам не придумать что-то особенное, может, примем душ вместе?»

Заходил Джон Секс. Он сказал, что оставил своего питона дома, потому что тот сейчас линяет и поэтому капризный.

Посмотрел видеопрограмму, над которой работает Винсент; и она выглядит очень хорошо. О нас написали большую статью в одном из журналов, посвященных видео.

Позвонил Уитни Тауэр, у него сегодня вечеринка в «Клаб Эй» (такси 5 долларов). Уитни психует, потому что молодая жена его отца недавно родила. Ему позвонила Корнелия и сказала: «Поздравляю, у тебя еще один братик!» Он же в уме делит наследство и понимает, что его доля в очередной раз уменьшилась. Потом к нам подсела Мэдлин Неттер, рассказала, как на нее напали в лифте на Западной 96-й улице. Ее швырнули на пол, стали сдирать одежду, она истошно завопила, и вдруг ей пришло на ум крикнуть: «Иисус, спаси нас!» И тогда нападающие перепугались и привели ее в божеский вид.

Четверг, 18 августа 1983 года

Отправился повидать Жан-Мишеля Баския и позаниматься с Лидией (такси 5 долларов).

А сынок эти самых Скаллов позвонил мне и принялся орать, что в последний раз я испортил ему весь лимузин, пролив шипучку.

Звонил Крис, сообщил, что мать Питера хочет усыновить этого Брайана – ну, знаете…

Кит Харинг пришел со своим чернокожим бойфрендом, я их сфотографировал. Они на снимках такие голубки, просто обалдеть можно. Мы думали, что это Кит сделал большой рисунок мелом на щите, на 53-й улице и Пятой авеню, там изображена беременная, – и оказалось, что это в самом деле его работа, так что мы попытаемся ее получить. Он сделал ее уже давно. Заехал за Корнелией, Шоном Маккиэном и Морой в лимузине – мы отправились на стадион «Шей стэдиум» на концерт The Police, и Корнелия захватила с собой тьму-тьмущую сэндвичей и шампанского. Дождь лил как из ведра. Там был Рон Делсенер, и он, как мне показалось, хочет войти в высшее общество, потому что он принялся тискать сразу и Корнелию, и Мору. Франсуа де Менил явился с Лаверной из сериала «Лаверна и Ширли». А Корнелия, она то тут, то там. Она может вдруг заснуть на твоей руке, будто сознание потеряла, а потом проснуться, полная энергии.

Подошел Стинг, поздоровался, он немного постарел. Он был с какой-то девушкой, это, по-моему, его жена. И еще – Мэтт Диллон! Там был Мэтт Диллон. Ох, он такой красавец. А девушки наши, к тому моменту, когда пришла пора прощаться, как раз завязали с ним разговор и поэтому никуда не хотели уезжать. Мы все же постараемся заполучить его для нашей обложки. Уехали и всех развезли по домам.

Только что звонила моя невестка. Она сказала, что прошлой ночью приходила ко мне домой, как раз когда начался дождь. Та к что я ее не застал, мы разошлись с ней всего на несколько минут. И она еще сказала, что зайдет сегодня, но я заверил ее, что сегодня меня там точно не будет.

Суббота, 20 августа 1983 года

Читал книгу «Как продлить свою жизнь» и журнал «Конноссер», но уснул, а когда проснулся, и книга, и журнал почему-то лежали на мне. Позвонил Хальстон, сказал, что он прервал свои каникулы в Монтоке, потому что Виктор, совершенно обезумев, зашел слишком далеко. Он сказал, что пошлет за мной машину, чтобы я приехал на ужин, однако я сказал, что дойду пешком, и так и сделал. Мы сидели там у него, а в то же время в другой комнате были три телохранителя, которых Хальстон нанял, потому что Виктор пригрозил, что приедет и побьет все стекла с улицы. Понимаешь, Виктор говорит, что он слишком любит Хальстона, чтобы не обращать внимания на то, что тот становится все более надменным, однако, я хочу сказать, Хальстон ведь работает, как вол, и потому имеет полное право быть надменным, если ему так хочется. Я также знаю, что наркотики в конце концов берут верх над человеком, и вот это, по-видимому, случилось с Виктором. Хальстон позвонил брату Виктора, который живет в Нью-Йорке, и попросил съездить к Виктору и помочь, однако брат лишь ответил: «Я не хочу вмешиваться в его жизнь».

Да, а Крис пришел в офис и рассказал мне все-все, что только мне хотелось узнать. Он сказал: «О, у нас с Брайаном все кончено. Мы больше не спим друг с другом, потому что устали друг от друга». Видишь, до чего же этот шалопай Крис хорош: все рассказал мне, все-все, что только я хотел узнать.

Воскресенье, 21 августа 1983 года

Чудесный день. Со мной сегодня никого нет. Я был совершенно один, и у меня хватило смелости добраться до офиса. Я беру с собой остроконечную палку, на случай, если двери лифта заклинит, – тогда я смогу выбраться. А когда я во время уикенда хожу в офис один, то всегда кому-нибудь говорю, что отправился туда.

Хальстон целый день пытался дозвониться до Виктора и в конце концов, по-видимому, успокоился, потому что к нему пришли Дик Каветт и Бьянка, которые стали читать по ролям диалоги из «Как важно быть серьезным», и это улучшило настроение Хальстона. Работал до семи вечера. Поехал на такси, чтобы встретиться с Жан-Мишелем Баския и Пейдж Пауэлл (5 долларов). Пейдж сейчас совершенно свихнулась, она все время громко смеется, над чем угодно. Я бы поставил ей диагноз: «шизофрения». Жан-Мишель сказал, что среднюю школу он не закончил. Я был удивлен, потому что думал, что он учился в колледже. Ему двадцать два года. Поехал на такси в «Мистер Чау» (5 долларов). Там был Лестер Перски с очаровательным молодым человеком с белесыми волосами, который тренируется для участия в соревнованиях по пентатлону. Лестер хочет, чтобы мы написали о нем в Interview. Лестер стал так смешно выглядеть, ну точь-в-точь маленький толстенький Гитлер.

Понедельник, 22 августа 1983 года

Отправился на встречу с Жан-Мишелем у нас в офисе, сфотографировал его в одном лишь суспензории.

Мне позвонил Крис, обвинил меня в том, что я просто бросил его, потому что плохо относился к Брайану, и хотя это, пожалуй, верно, но все же… я не знаю, что делать с Крисом. Ну то есть он ведь сможет найти кого-то еще, какого-нибудь нового лоха. А кроме того, мы ему каждый месяц платим за его рубрику в Interview. Работал до семи вечера.

Заехал за Корнелией в «Уолдорф» (такси 6 долларов). У нее в руках был новый Life, в котором большой разворот про нее, все выглядело чрезвычайно эффектно, идеальная кандидатура для киднеппинга (чаевые швейцару 5 долларов). На такси до здания «Галф энд Вестерн», чтобы увидеть Тимоти Хаттона и Аманду Пламмер в «Дэниэле» (15 долларов). Фильм совершенно захватывающий. Вот Корнелия, например, им была полностью очарована. Странная она. Я в самом деле не понимаю, умный она человек или глупый. Это точно такое же ощущение, какое я испытывал, например, с Ингрид Суперстар. Корнелия то такая, то этакая, а порой ведь ну полная кретинка. Но тут она была так захвачена этим фильмом, он для нее был как урок истории, и я специально позже принялся задавать ей всякие вопросы, и, как оказалось, она действительно все поняла. Фильм про супругов Розенберг[1199], однако это вымышленная история, в фильме их зовут супруги Айзексон.

Мы поехали в «Мортимер» (такси 4 доллара), и там был Фред со своим очень уж громким британским акцентом, а я знаю, что это означает: он напился, и я несколько перепугался, потому что он все бродил от стола к столу, и я даже боялся представить, что он мог наговорить у каждого стола.

Вторник, 23 августа 1983 года

Корнелия хотела куда-нибудь пойти, а меня пригласили на торжественное открытие эскалатора в универмаге «Бергдорф Гудман», я ей про это сказал, и она пришла в восторг: «Какая великолепная идея! Я хочу пойти туда. Хочу!» Заехал за ней. Доехали до «Бергдорфа» (такси 7 долларов), и там на каждого гостя было по официанту. А на верхней площадке каждого эскалатора, на каждом этаже, нас ожидал мужчина-манекенщик. Там был Джон Дьюка из «Таймс», вот мы и старались говорить так, чтобы нас можно было процитировать в газетах: мы говорили ему, что до сих пор открывали лишь двери, окна, даже конверты, а вот теперь сподобились открывать эскалатор!

Среда, 24 августа 1983 года

Замечательный день. Вышел из дома рано, чтобы повидать Карен Берк и сделать инъекции коллагена. Она носит туфли на высоких каблуках и в них ездит на велосипеде, а ведь это же опасно!

После уколов доктор Карен проводила меня до самой 66-й улицы. Из-за этих инъекций у меня на лице кровь. И складки на щеках.

Четверг, 25 августа 1983 года

Никогда не прощу Руперту, что он потащил меня на «Клетку для чудаков» в тот день, когда в театре устроили специальный «Вечер для геев». Я ничего не знал про это, пока мы туда не приехали, а там оказались одни только пидоры да лесбиянки. Я думал, что за наши сорокадолларовые билеты мы будем сидеть в первых рядах партера, а мы оказались на балконе, потому что это было благотворительное представление и билеты в партере были по сто долларов или что-то в таком роде. А эти самые геи, они, понимаешь ли, отказываются брать Interview и вечно притворяются, будто не знают, кто ты такой, а потом еще, придя к себе домой, поливают тебя грязью. Ко мне, например, подошли две лесбиянки, поздоровались, я спросил их, для кого это мероприятие устроено, и они сказали, что для «островитян», а я удивился: «Разве хоккейной команде “Островитяне” (New York Islanders) нужна благотворительная акция голубых?» и они рассмеялись, сказав, что о, ха-ха-ха, нет, не нужна. Ту т Руперт толкнул меня локтем и объяснил, что они имеют в виду остров Файер-Айленд. Они спросили меня: «А что это вас занесло на балкон?», и я, показав пальцем на Руперта, сказал: «Да этот вот тип меня сюда затащил». Пьеса же до того скучная, что я несколько раз даже засыпал. А вот зрители, ох уж эти зрители… Они без конца подскакивали от восторга, и смеялись, и аплодировали каждой реплике, имевшей отношение к геям, – то есть всякий раз, когда кто угодно что угодно имел в виду, они тут же начинали аплодировать. И у всех были усы – у восьми из десяти зрителей обязательно были усы. Наконец-то все закончилось и мы вышли из театра. Две эти лесбиянки спросили меня [смеется]: «А вы в “Крэкерджекс” на вечеринку пойдете?»

Но все это было уже вечером. А утром, когда за мной приехал Бенджамин, я еще не был готов к выходу. У меня не оказалось достаточного количества Interview, чтобы раздавать прохожим, – всего-то несколько штук. Мы шли по Мэдисон-авеню между 66-й и 67-й улицами, и тут из магазина вышла Ракель Уэл ч. Она шла, будто пружиня, на ней были темные солнцезащитные очки, так что ее было не узнать. Она сказала, что ищет ортопедическую «кровать Наполеона». Я дал ей визитную карточку доктора Карен, чтобы она обратилась к ней для инъекций коллагена. Фреду нравится, как я выгляжу после ее процедур, и он тоже собрался пойти к ней.

Мы попали на «Шестую полосу» из-за нашего интервью с Джорджией О’Киф, в котором она назвала Филипа Джонсона незначительным архитектором, и мы это оставили в таком виде, поскольку я же там ей возразил, сказав, что сейчас уже нет, а она парировала, что раньше он был таким, но раз сейчас она ослепла, то уже и не знает, изменилось ли что-то. Ну, я уже готовлю себя к тому, что вот-вот мне позвонит Дэвид Уитни.

Фред сказал, что не будет больше пить, что недавно допился до чертиков. Приехал домой, а там записка, что звонил Эйра Гэллант. Я перезвонил ему, и он сказал, что у него в гостях Дебра Уингер и губернатор Небраски, и он пригласил меня прийти тоже, однако было уже так поздно, что я не захотел снова выходить из дома. Разговаривал с Джоном по телефону, он в Лос-Анджелесе.

Пятница, 26 августа 1983 года

Взял такси, чтобы встретиться с Жан-Мишелем Баския, у нас с ним была опять тренировка (6 долларов). Он собирается снять у нас тот дом, который раньше был каретным сараем, по адресу номер 57 на Грейт-Джонс-стрит. Бенджамин отправился к нему с договором аренды, и я надеюсь, что все получится. Жан-Мишель пытается сейчас писать картины по расписанию. Если он не справится и не сможет платить арендную плату, будет очень трудно его выставить оттуда. Да и вообще, это так трудно – выставлять людей из их жилища.

Воскресенье, 28 августа 1983 года

После того как у меня снова появились укусы, я решил, что у Арчи, наверное, опять завелись блохи, я проверил – и точно. Некоторые годы очень благоприятны для блох, и этот – один из них.

День был серый, пасмурный. В парке пуэтрориканцы отмечали какое-то событие. Это даже не День Пуэрто-Рико, они просто созывают всех повеселиться, называют это как-нибудь, и им на весь день предоставляют парк под охраной конной полиции, этих красавцев-полицейских на конях. И – ни одного белого человека во всем парке.

Понедельник, 29 августа 1983 года

Только что наступил на собачье дерьмо. В своей прихожей. Обычно я хожу дома в кедах, но на этот раз был босиком. Обычно я чувствую запах дерьма за милю, а тут оно как-то вообще не пахло, вот я и отчистил его только сейчас. И еще – меня всего покусали блохи. Когда ты знаешь, что есть блохи, ты чувствуешь их без конца, все время, и неважно, есть они на самом деле или нет. Я только что принял душ, чтобы отмыть собачье дерьмо со своей ноги, и теперь думаю, чем я заболею после всего этого.

Мы с Жан-Мишелем ходили в салон «Янна» на педикюр. И ты знаешь, мои ногти стали лучше. Мы с ним можем стать хорошим материалом для статьи в Vogue (педикюр 30 долларов).

Пришел Виктор со своим братом, который очень привлекательно выглядит. Виктор говорил, что у его брата был такой внушительный член, что за завтраком он нередко стукался им об стол. Они, наверное, завтракают голыми, ты же знаешь этих южноамериканцев. Должно пройти много лет, чтобы начать всего бояться и жить в постоянном напряжении, то есть цивилизоваться. Виктор, правда, справился с этим лучше, чем его брат, – тому все еще приходится ходить на работу.

Вторник, 30 августа 1983 года

В офис приходил Крис, рыдал, говорил, что хочет, чтобы наши с ним отношения вернулись к прежнему состоянию, когда я давал ему много работы, но я даже не знаю, что ему сказать, ведь я как раз не хочу этого. Я вообще перестал ему звонить. Наверное, надо все же позванивать. Но когда я с ним общаюсь, я начинаю слишком много думать про парней.

Приходила эта аргентинская дама, выписала чек на большую сумму за свои портреты, и это отлично, покроет месяц ипотеки по новому зданию. Прошлый месяц закрыл чек Пии Задоры, так что настроение у меня поднялось. Фред ходил к доктору Карен на коллагеновые анализы и сказал, что она все делает довольно неловко – и это в самом деле так, если задуматься. Ей нужно также научиться одному: чтобы ее пациенты не ложились на спину. Потому что когда ляжешь на спину, все морщины разглаживаются, и как же тогда определить, куда именно нужно вкалывать коллаген? Нужно наоборот – наклоняться вперед или что-то в этом роде, тогда морщины будут по-настоящему выделяться.

Среда, 31 августа 1983 года

На такси к Лидии (5 долларов). Тренировка с Жан-Мишелем, который принес для меня немного своих волос, он отрезал их и как-то укрепил на шлеме. Выглядит грандиозно. Он заставил Бруно оплатить аренду за первый месяц и еще выдать гарантийный задаток. Он хотел бы купить у меня этот дом на Грейт-Джонс-стрит, однако я ему объяснил, что вместе с другим домом, который за углом, на Бауэри, получается очень хороший участок, на котором мы когда-нибудь, наверное, построим кинотеатр. Они с Пейдж крупно поссорились, потому что назначили свидание на девять, а он явился после часа ночи. А еще я ужасно зол на Скавулло. Он фотографировал меня для каталога бостонского универмага «Джордан Марш», и я выгляжу на его снимках таким уродом! Он вообще не ретушировал их, а ведь он у нас король ретуши! Но для меня он не стал ничего ретушировать. Хотелось позвонить ему и обругать на чем свет стоит, но ведь он на все это скажет: «Мы, дорогуша, можем работать только с тем, что нам дают».

Позвонил Нельсон, сказал, что Джо Далессандро стал таксистом в Лос-Анджелесе. Ну почему этот Джо не найдет себе какую-нибудь бабу, которая бы его содержала? Или кого-нибудь еще. У него же большой член. Он глуп. По буквам: Г-Л-У-П. Кстати, не знаю, куда делась «Жара». Фильм этот показывали в пятницу вечером на Нью-Йоркском кинофестивале – это была программа, составленная из фильмов-премьер прошлых лет. Но я ничего про него ни от кого не услышал.

Потом Кристофер захотел пойти на ужин. Он сказал, что не ел весь день, поэтому пообещал мне: он в самом деле съест все, что закажет, а не попросит завернуть эти блюда на вынос. Мы думали было про «Уотер клаб», но потом решили пойти в «Джоки клаб» в гостинице «Ритц-Карлтон» (ужин 250 долларов с чаевыми).

Пятница, 2 сентября 1983 года

Жан-Мишель не пришел на тренировку, потому что всю ночь глаз не сомкнул. Он опять влюблен в Пейдж. Позвонила Пиа Задора, чтобы пригласить нас на прием у Боба Гуччионе во вторник. Она хочет, чтобы я там у него торжественно вручил ей ее портреты.

И это новое здание, ох, это новое здание. Я все пытаюсь начать упаковывать свои вещи в доме 860, однако от отчаяния хочется развести руками.

Понедельник, 5 сентября 1983 года

Сегодня День труда. Позвонил Жан-Мишель, хотел немного пофилософствовать, поэтому приехал, мы разговаривали обо всем, и он сказал, что боится стать очередным мыльным пузырем. Я сказал ему, чтобы он не беспокоился, что ему это не грозит. Но позже уже я сам перепугался: он ведь арендовал наш дом на Грейт-Джонс-стрит, и если ему в самом деле всего лишь улыбнулась мимолетная удача, тогда у него не будет денег платить аренду, так (канцелярские товары 35,06 доллара и 6 долларов)?

Пиа Задора позвонила и сказала, что едет к нам. И они все приехали – ее муж Риклис, ее мать и какой-то еще мужик. Я сделал ей двенадцать портретов. Им понравились два, причем совсем не те, которые я считал лучшими. Ну, теперь у нас осталось десять портретов. Однако нам повезло: она еще купила «Знак доллара». Работал в одиночку до шести вечера. Настроение ужасное. Было жарко и влажно.

Вторник, 6 сентября 1983 года

Рано отослал Джея домой, чтобы он приоделся и смог пойти вместе со мной и Бенджамином на прием, который устроил журнал «Пентхаус» в честь Пии Задоры – нужно было отнести туда портреты. Дошел пешком до вечеринки у Боба Гуччионе, в моем районе. Он сказал, что, похоже, сейчас настал «удачный момент», чтобы начать делать порнографические фотографии со знаменитостями, и я поддакнул ему, сказав [смеется]: «Может, начнем с Корнелии Ге с т, а?» Сам не понимаю, почему я это сказал. Гуччионе был в рубашке с галстуком, рубашка прикрывала его золотые цепочки. Я слышал, что он побывал в больнице в связи с опухолью мозга или что-то в таком роде, но, может, ему просто делали пересадку волос.

У Пии было красивое кольцо – бриллиант с голубыми сапфирами, а платье у нее было от Боба Мэкки: красно-белое с голубой звездой. Очень красивое платье. Разрез сзади до самой задницы, и когда был сильный порыв ветра, кто-то из фотографов даже застонал: «Боже мой, я пропустил кадр с ее киской!» А самое смешное услышал Бенджамин. Когда показывали портреты, один из фотографов сказал: «Ну как же Энди Уорхол мог так опуститься, сделать такую посредственную картину?», а другой фотограф ответил: «О чем ты? Он же как раз знаменит тем, что способен опуститься до посредственности». Еще было странно то, что все пришли на этот прием, устроенный в честь Пии, но тем не менее поливали ее грязью. Да, и я еще пришел в полный восторг, потому что Риклис вдруг сказал, подойдя ко мне: «А как мы сможем получить остальные портреты? Давайте это обсудим». Как же я обрадовался!

Я потихоньку ушел оттуда в половине восьмого. Оставил там Джея, он все искал «зайчиков». Или что там у них в «Пентхаусе»? «Киски»?

Среда, 7 сентября 1983 года

Позвонил Роберту Хейзу. Сказал ему, что нужно заполучить Мэтта Диллона для нашей обложки, и он восторженно отозвался об этой идее, а вот предложение насчет Ширли Маклейн ему не понравилось. Но я ведь пытаюсь продать тираж журнала. Может, те дамы, которые смотрят шоу «Донахью», раскупят Interview, как только увидят Ширли на обложке.

Понедельник, 12 сентября 1983 года

Жан-Мишель опоздал, а ему еще нужно было вернуться в даунтаун, и он уже не успевал на свой педикюр. То г д а я пошел вместо него (35 долларов). В салон зашел сын этой самой Янны, он учится поблизости в Школе изобразительных искусств, славный, у него голубые глаза.

Потом миссис де Менил устроила вечеринку в честь того парня Лаланна[1200], который в шестидесятые годы создал стулья в виде овец. В «Блумингдейл» сейчас проходит французская неделя. Когда я приехал на вечеринку, то сказал миссис де Менил, что ох, Господи, она же теперь прабабушка – потому что Ти я только что родила, и мне, видимо, не стоило вообще упоминать об этом, потому что она не может смириться с этим, но ведь я имел в виду, что она выглядит так хорошо, она так красива, даже красивее, чем ее дети. Разговаривал с Питером Шелдалом[1201], это художественный критик, который, как мне известно, меня терпеть не может, однако я очень старался сделать все возможное, чтобы ему понравиться, поэтому мы разговаривали о том, что Те д Берриган[1202] умер из-за пилюль для похудания и кока-колы. Он не смог отказаться от кока-колы, и она совершенно проела его желудок. Там была еще Джин Стейн, а Питер, по-видимому, поверил всему, что написано в «Эди». Потом я оттуда ушел, и Бенджамин проводил меня до дома.

Вторник, 13 сентября 1983 года

Пришел Жан-Мишель, он накачался наркотиками, был невероятно возбужден, принес картину, которую хотел мне показать. Он рассказал историю про то, как хотел купить пачку сигарет, поэтому нарисовал рисунок и продал его за 75 центов, а потом, всего через неделю, ему позвонили из его галереи и сказали, что им принесли этот его рисунок и надо ли его покупать за тысячу долларов? Жан-Мишель считает это странным. Та к оно и есть. Он поднялся наверх, чтобы понять, купит ли кто-нибудь его картину за два доллара. То есть сейчас его работы продаются по 15 тысяч долларов каждая, а он хотел понять, дадут ли ему два доллара за ту, что была у него. Там была Лидия, мы занимались с ней упражнениями. Да, еще: та девушка, которую Жан-Мишель повез с собой в кругосветное путешествие, а потом оставил в Лондоне, – она теперь объявилась в Нью-Йорке и хочет, чтобы ей купили билет домой, в Калифорнию.

Суббота, 17 сентября 1983 года

Встал в шесть, чтобы скорее выйти на улицу – ведь в Квинсе уже второй день снимают рекламный ролик японской компании «Ти -Ди-Кей». Но это стоит того, когда тебе платят обалденную сумму. Мы должны были работать до половины шестого, но закончили все к полудню. Приехали на 45-й бульвар, или как там это у них называется в Лонг-Айленд-сити. Нас ждали двадцать японцев. И съемочная группа – десять американцев, все очень красивые. Ну, как мафиози или ирландцы. У всех вид новомодный, «под голубых» – с браслетами, в розовых рубашках и с розовыми ремнями. Они ничуть не голубые, однако теперь так одеваются все, кто работает в съемочных группах.

Мы решили пойти на ужин в «Кафе Сейекен» в половине десятого. Я за ехал за Бьянкой, которая живет в последнее время у бойфренда Марси Кляйн[1203]. Кельвин сейчас вовсю старается раздуть сенсацию для СМИ – насчет отношений со своей ассистенткой Келли[1204]. А Бьянка, в свою очередь, старается заполучить его в свои объятия.

В общем, мы отправились в «Кафе Сейекен», и я представил Бьянку Киту Харингу. Готов побиться об заклад, что она хочет, чтобы он бесплатно расписал стены у нее в квартире. Она сказала, что хочет поговорить с ним для Interview, и еще хочет взять интервью у Раушенберга и всех прочих художников. А Раушенберг как раз был там. Он пил «Джек Дэниэлс», подошел к нам, был очень любезен. По-моему, он сказал, что работает над костюмами для Лори Андерсон[1205], однако в этом кафе так шумно, что невозможно разговаривать (ужин 450 долларов). Я не думаю, что приду к ним еще раз, – из-за этого шума, однако они дают рекламу, так что уже хорошо, что мы у них побывали. Потом Стив прислал за нами своего шофера, чтобы он отвез нас в ресторан «ВанДам», где они все уже собрались. Мы поехали туда, и там – кроме Стива, Райана [О’Нила] и Фарры [Фосетт] – был еще Боб Колачелло. Он хорошо выглядел и опять, как в былые времена, развлекал всех своими рассказами. Райан сейчас в полном отчаянии, он всех называл «бэби» и «сладкий», всех парней целовал в губы, это так омерзительно. Фарра тоже вела себя странно. Она потребовала, чтобы Кит разрисовал ей всю руку, до локтя. А потом Райан и Фарра разнервничались, им даже пришлось выйти пройтись вокруг квартала, чтобы выкурить косяк. Наверное, оба напряглись из-за того, что у Бьянки случился роман с Райаном.

Потом я стал расхваливать Стиву новую дискотеку на Хадсон-стрит, в доме 157, она называется «Эреа»[1206], и мы туда отправились. Я там уже был, не так давно, на открытии этой дискотеки, поэтому вышибала пустил нас внутрь без проблем, однако Стив все равно отодвинул его в сторону и всех нас пригласил пройти внутрь. Было очень смешно, как он себя вел [смеется], – будто это он владелец, вот и пустил нас в свое заведение, а ведь сам даже ни разу там не был. Внутри сидела Марси Кляйн, и она могла говорить только об одном: как бы ей познакомиться с Робом Лоу.

В три ночи Бьянка захотела уйти, поэтому я отвез ее в дом бойфренда Марси, а потом отвез саму Марси на 83-ю улицу (такси 10 долларов).

Воскресенье, 18 сентября 1983 года

Никак не мог подняться, потому что так поздно лег, ведь накануне гулял до трех часов ночи. Проводил своих собак, их забрали на весь день. Никто не звонил, наверное, потому, что за прошедшую неделю я всех достал. Сходил в церковь. Пошел в Коллекцию Фрика[1207] (входной билет 4 доллара), и, боже ты мой, до чего это изумительно, насколько же богаты были эти люди. Один из охранников, его зовут Файет, узнал меня и подарил мне их каталог.

Потом мы с Джоном прошлись до Замка в Центральном парке. И еще дальше, до лодочной станции, взяли лодку (20 долларов). Мы гребли около часа, и это было как будто на картинах Сёра, все эти люди на пруду. Мы застряли – сели на мель, наткнувшись на подводный камень, потом в нас врезались четыре девицы, это было здорово. А потом они уплыли, и мы с Джоном остались одни, и я подумал, что я прямо как Шелли Уинтерс в фильме «Место под солнцем»[1208]. Я ведь не умею плавать.

Потом пошли домой. Решили посмотреть фильм «Представляет Коппола»[1209], его показывают в кинотеатре «57-я улица». Было скучно. Совсем как в «Синематеке» в шестидесятые годы, фильм такой. Смонтировано, как какой-то человек режет салями, ест печенье «Твинки», облака по небу бегут неестественно быстро – короче, все, что тебе никогда не хотелось видеть. Правда, фильм довольно быстро закончился. А зал был переполнен, и снаружи стояла очередь (попкорн 5 долларов).

А позже я не мог заснуть, потому что принимал эти лекарства под названием «таурин», и «Л-аргинин», и «цистин». И еще селен. Это все рекомендации из книги «Как продлить свою жизнь», а еще – молодого специалиста по вопросам питания, его зовут Шиа. По буквам: Эс-Эйч-И-Эй! Я всегда называю его фамилию по буквам, потому что он сам так делает. Он говорит: «Я – Шиа. По буквам: Эс-Эйч-И-Эй!» Мне пришлось за ночь раза три или четыре вставать помочиться – все из-за этих лекарств.

Вторник, 20 сентября 1983 года

За мной рано утром заехал Бенджамин. Поехали в кафе-мороженое «Хаген-Дас», там я зарядился энергией, а потому прошел пешком весь путь до Interview на 32-й улице (телефонные звонки 0,60 доллара). Та к с и на встречу с Лидией (4 доллара). Жан-Мишель не пришел на тренировку, потому что всю ночь не спал, он был с Пейдж. Он уезжает в Цюрих. Он еще не въехал в квартиру на Грейт-Джонс-стрит. Вторая половина дня выдалась деловой. Вместе с Рупертом работал над рисунками Кокто для Пьера Берже. Писал красками. Работал до половины восьмого (такси 6 долларов). Работал дома. Читал журналы.

Четверг, 22 сентября 1983 года

Встал рано и отправился по адресу Парк-авеню, дом 1050 к Карен Берк – на уколы коллагена. Карен способна заговорить человека до смерти. У нее в приемной ждали пациенты, но она все трепалась и трепалась, целый час. Она делала уколы в шею, это было болезненно, прямо пытка. Пока я лежал у нее на столе, она рассказала мне всю историю своей жизни. Когда я приехал в офис, Бриджид только что согласилась, чтобы усыпили ее кота Джимми. Я так разозлился на нее, сказал ей, ну как же так можно, ведь она даже не показала его еще одному ветеринару, чтобы услышать другое мнение. А Руперт предлагал ей отвезти кота в Пенсильванию, потому что иногда от перемены обстановки многое может измениться и кот, может быть, выздоровеет, но она ему ничего не сказала, так что у кота больше не было никаких шансов. Ей приходилось каждый день делать ему уколы, потому что у него начались проблемы с почками, и она боялась, что вдруг он начнет писать на ее ковер. А Джимми был славный кот.

Решил пойти на прием, который Ричард Вайсман устроил в «Ле клаб» – в честь дня рождения Кэтрин Оксенберг. В последний раз я видел Кэтрин Оксенберг на вечеринке в Испании, которую устраивал Марк Рич, и вчера о нем как раз напечатали в газетах, потому что он должен правительству больше, чем кто-либо еще за всю историю: он уклонился от уплаты налогов на сотни миллионов долларов или что-то в таком духе. Пофотографировал именинницу.

Пятница, 23 сентября 1983 года

И вот наступил вечер, когда Дрю Хайнц давала прием в честь семидесятипятилетия своего мужа Джека. Это было в их таунхаусе на Ривервью-террас, рядом с Саттон-плейс, под открытым небом, позади дома, и она устроила иллюминацию на всей набережной. Кругом были толпы людей. Поставили около пятидесяти столов, за каждым сидели по десять гостей, и все они были в костюмах 1890 года, я оказался единственный в смокинге. Ахмет Эртегюн был в феске. У Джерри Зипкина – усы. Когда я приехал туда и первым делом столкнулся с миссис Хайнц, я сказал ей, что моя дама, Корнелия, не смогла прийти, на что миссис Хайнц сказала: «Ну, в таком случае у вас не будет соседки». Я спросил ее, где найти Малкольма Форбса, потому что я кое-что принес для него, и она сказала: «А-а, да плюньте вы на это». Я не знал, что и думать, она вела себя так развязно. Я должен был сидеть за столом номер «2», и это хорошее место, однако когда я подошел туда, моего имени не было ни на одной из карточек. Я столкнулся с Джин Киркпатрик, которую видел по телевизору: она выступала в связи со всей этой советской историей с корейским самолетом рейса 007[1210], и это было удивительно.

В общем, меня перевели за стол номер 18, и за этим огромным столом не было никого, кроме какого-то художника, который работал для супругов Хайнц. Это было так странно – что мы с ним оказались одни, а всех действительно важных людей разместили в другом месте. Том Вулф тоже сидел рядом с каким-то мужчиной. Но что я хочу сказать – ведь мы с этим художником были за столом совсем одни. Он был, кстати, славный, веселый человек. Я подумал было, что он голубой, потому что он сидел в одиночестве, но он сказал мне, что его просили никого с собой не приводить, вот его девушка и не пришла. Звали его Нед. И тогда мы подарили друг другу те подарки, которые принесли для мистера Хайнца. Его подарок до сих пор завернут – это рисунок, и я его не разворачивал, потому что завернутый он выглядит так славно. Они устроили фейерверк. А я напился. Еда была хорошая, не консервы. Там было сто официантов, все красавцы-пидоры, и они все никак не могли понять, почему это мы с Недом сидим одни за этим столом. К нам подходили и приглашали перейти за стол поближе к имениннику, но я не пошел. Там был Генри Гельдцалер, и он тоже приглашал к себе за стол, но я не пошел. Потом Нед сказал, что ему нужно в уборную, и я ответил, что если он пойдет туда, то я вообще уйду, и он сказал: «Круто» – он был тоже пьяный. Я, правда, не ушел. Было холодно, а я просто перестаю соображать, когда сильно холодает. Просто сижу сиднем. Если бы все это случилось у кого-нибудь в доме, я бы тут же поднялся и ушел, а тут я будто застрял. Та к и сидел себе на этом холоде. Но тут художник все-таки вернулся, и тогда я ушел. До десерта. Все это было крайне странно, и к Хайнцам я больше никогда не пойду.

Суббота, 24 сентября 1983 года

Работал с Бенджамином до семи вечера (такси 6 долларов). Потом позвонил один человек из издательства «Харпер энд Роу», который хочет, чтобы я сделал для них книгу под названием «Америка», – он сказал, что хочет пригласить меня на ужин в «Тексаркану», договорились встретиться там в девять. Доехал туда на такси (6 долларов). Это будет книга фотографий с небольшим количеством текста – может быть, только с подписями.

Наткнулся на Ронни Кутрона и на целую толпу людей, человек сорок, они все шли с выставки Ронни, и на приглашении на эту выставку было написано: «В память об отце». Мы с Бенджамином тоже собирались туда, но потом таскали вещи в дом и просто забыли об этой выставке, но ведь нельзя же сказать человеку: «Я забыл»… В общем, получилось неловко. Тони Шафрази там был, и Кит Харинг тоже, был и Лу Рид, который выглядел таким мрачным, таким странным.

Его жена с каждым разом, когда я ее вижу, все больше и больше становится похожей на пуэрториканку. Я не понимаю, знаменит ли теперь Лу. Вот в Rolling Stone его альбому дали четыре звезды, однако разве он стал хитом? Ронни сказал, что Лу участвует в программе «Анонимные алкоголики», так что, по-видимому, он больше не пьет. Правда, Сэм на следующий день рассказал мне, что видел, как Лу выпивает в «Найнс сёркл»[1211], – но он, наверное, пришел туда просто для того, чтобы подцепить кого-нибудь из парней. Хотя он ведь живет в этом районе, и не исключено, что он просто так там околачивался. Ронни сказал, что когда приезжает к Лу, чтобы повидаться, вечно оказывается, что он купил очередной мотоцикл и очередной участок земли.

В общем, мы долго просидели с этим человеком из «Харпер энд Роу», его звали Крэйг Нельсон, и он все никак не просил принести счет, но сколько же можно было ждать, вот я и попросил счет, а он не предложил мне заплатить за ужин. Ужин стоил сто долларов с чаевыми. Отвез Крэйга Нельсона к нему в его «хижину» на Авеню А (такси 8 долларов).

Воскресенье, 25 сентября 1983 года

Проснулся совершенно продрогший. Пошел в церковь. Позвонил Керли и стал отговаривать меня ужинать с ним и с его друзьями, сказав, что сегодня вечером так хорошо будет остаться дома, однако если уж я так сильно захочу присоединиться к ним, то столики в таком-то заведении они заказали. В общем, я понял намек. Потом я позвонил Марку, этому парню из рок-группы The Pedantiks, и мы договорились встретиться в «Тексаркане». Он сказал, что приведет еще одного парня из их группы, по имени Сэм[1212]. Потом я позвонил Джею Шрайверу, и он сказал, что уже свалился спать и сегодня вечером вообще никуда не потащится, и я ему сказал, ну и ладно (такси в даун-таун 6 долларов). Встретил Сэма и Марка на улице, уже входя в ресторан. В общем, за ужином мы говорили про рок-музыку. Марк – блондин, он выглядит как натурал, никогда и не подумаешь, что он голубой. У Сэма плохие зубы и бледное лицо, но ведь рок-н-ролл, наверное, вовсе не располагает к здоровью, и все эти ребята уже в скором времени приобретают точно такой вид. Мы пробыли в ресторане какое-то время, и вдруг к нам подошел Джей! Он, оказывается, уже около получаса сидел в баре и даже думал, что я его заметил, но я, вот правда, вовсе его не видел. Потом, выпив, он расхрабрился и подошел ко мне. Но я-то его не видел! Я в новых линзах вообще ничего не вижу, даже не знаю, какие именно линзы надел. Он явился в этот ресторан, чтобы подцепить официантку, которую видел здесь накануне. А я на него сильно разозлился, ведь он мне солгал, сказав, что больше никуда не будет выходить из дома. Ну что ему стоило сказать мне правду? Я ведь не дитя малое (ужин 120 долларов).

Несколько раз звонил Бенджамину, но он сказал, что очень устал, потому что работал до пяти утра в клубе «Пирамида» – в роли драг-квин. Однако Марк работает швейцаром в этом клубе, и он сказал, что они закрылись раньше, еще до пяти, поэтому даже не знаю – может, и Бенджамин мне солгал? Потом отвез Марка и Сэма (6 долларов), а когда приехал домой, то все еще ужасно злился на Джея и всех этих ребят. У меня возникло ужасное чувство: меня используют, мной злоупотребляют и мне лгут. Посмотрел хорошее телешоу на «Эйч-Би-Оу». В первый раз я понял, почему Энди Кауфман такой смешной, такой остроумный. Там среди зрителей был актер – «подсадная утка», который громко сказал: «Да ты ничего нового не делаешь – все одно и то же, вот уже десять лет подряд», и потом какой-то парень начал его перекрикивать, а Энди Кауфман начал в самом деле злиться, так что уже и непонятно было, подстроено все или нет. Это было очень, очень хорошо сделано. Разговаривал с Джоном, он сейчас в Лос-Анджелесе.

Понедельник, 26 сентября 1983 года

Я реально возненавидел республиканцев, после того как побывал в гостях у Дрю Хайнц, однако сегодня я готов изменить свое мнение о них, если окажется, что Рон-младший смог взять интервью для нашего журнала у собственного отца. И сделать фотографию на обложку январского номера. Ну разве одно это не сделает наш журнал широко известным? Я бы даже проголосовал за республиканцев. Я не хожу на выборы, но вот я снова подумал о том, чтобы зарегистрироваться в качестве избирателя, потому что теперь списки кандидатов для участия в суде присяжных начали составлять на основании налоговых деклараций, а не по спискам зарегистрированных избирателей, и мне уже пришло приглашение явиться в суд.

Вторник, 27 сентября 1983 года

Винсент снимает на видео Джоан Уиншип: она рассказывает про свое ежегодное благотворительное мероприятие. Про нее ничего не слышно – с тех пор как она заболела. В Нью-Йорке такое быстро происходит. Про тебя могут забыть через пять минут. Или быстрее. Ты можешь встречаться с миллионами людей каждый вечер, много лет подряд, но они способны забыть тебя в одну минуту. Бенджамин приехал за мной рано. Не в наряде драг-квин. Я бы как раз хотел, чтобы он ходил в женском платье. Он куда более мужественно выглядит, когда на нем женская одежда. Это странно, потому что он на вид такой хрупкий и стройный, как юная девушка, а когда надевает женскую одежду, сразу становятся заметны его руки, какие на них вены, и еще у него широкие плечи и большие ладони.

Я хотел бы по вечерам подкрашивать губы, чтобы они казались полнее, но боюсь оказаться в таком месте, где будет яркий свет.

Среда, 28 сентября 1983 года

Позвонила Бьянка и пригласила меня на ланч в «Да Сильвано», она устроила его в честь министра культуры Никарагуа, из правительства сандинистов. Этот министр – женщина. Там был американец вроде де Антонио, коммунист, его зовут Питер Дэвис, он сделал фильм, который называется «Сердца и умы». Еще там был Клементе, это итальянский художник, ох, как же он мне понравился – у него теперь американское отношение к жизни. Он понимает американский юмор, это так странно, ведь невозможно представить себе, чтобы человек из другой страны был способен его воспринимать. Он не говорит много, просто сидит, ест и наблюдает за всем происходящим. Бьянка пытается заставить его расписать ее квартиру – но бесплатно. Она сейчас подмазывается ко всем художникам.

Еще один человек на этом ланче был политический заключенный, кажется, откуда-то из Южной Америки, а теперь он работает для Миттерана. Ланч занял целых пять часов. Эта «девушка», министр культуры из Никарагуа, сильно опоздала. И она почти такая же красавица, как Бьянка. Она сказала: «Ну, конечно, все думают, что у нас во время революции искусство перестало существовать, однако даже когда падают бомбы и летают пули, люди по-прежнему создают произведения искусства. У нас есть танцоры, художники и фотографы, и мы организовали для них профессиональные союзы…» Надо же… и еще она говорила, что истинная революция побеждает, что «народ теперь переживает свои лучшие дни». Я не знаю, что и сказать, это все так абстрактно, но с другой стороны, когда я был недавно на этом грандиозном приеме у Хайнцев, со всеми этими богачами-республиканцами, у меня возникло какое-то чувство гадливости. Ну, любой, кто приходит к власти, потом ни за что не захочет отдавать ее кому-нибудь еще. Или как жены пытаются отвлечь своих мужей, чтобы они не заглядывались на молоденьких. Правда, не только богатые так себя ведут. Во всяком случае, они говорили, что хотели бы пригласить нас в Никарагуа, чтобы мы, я не знаю, поддержали их художественные принципы. Клементе сказал: «Ну, конечно, а потом я потеряю грин-карту, которую мне удалось получить с таким трудом». А потом, когда наш ланч наконец завершился, девушка– повстанец села в свой лимузин, а социалист, который работает для Миттерана, сел в свой лимузин, и мы все отправились к Клементе, в его лофт, который находится прямо рядом с «Тауэр рекордс», и это помещение совершенно изумительное. Это в самом деле лофт художника, там всюду висят большие картины. Он пишет много. Там так много картин! А тот, который работает на Миттерана, вел себя ужасно: принялся ходить по одной из картин, которая лежала на полу, он еще притворился, будто ему показалось, что это ковер, но я-то понимаю, что он знал – это картина.

Потом они захотели увидеть мою «мастерскую», так что мы отправились к нам в офис, и там просто ничего не было. Та к о й очевидный контраст. Мы настолько увлеклись миром моды, что больше не знаем ничего про все эти войны и правительства. У меня не было картин, которые я мог бы им показать. Они хотели посмотреть мои фильмы, однако у меня и их не оказалось. Наконец все уехали. Я работал до половины восьмого, и вот позвонила Корнелия и спросила, где же я, потому что она была уже готова, и у меня в офисе нашелся галстук-бабочка, поэтому я просто надел его и поехал за ней в «Уолдорф тауэрс». Я попросил ее подождать нас внизу, поскольку мы запаздывали, но она сказала: «Не хочу ждать внизу, как проститутка какая-нибудь». Я туда приехал, и швейцар оказался полным дебилом: я пятнадцать минут просидел в такси, пока он не вышел и не сообщил мне, что мистер Уорхол у них в гостинице не значится. То г д а я сам снизу позвонил в номер Корнелии, и она спустилась вниз, на ней было красное платье, так что она была очень похожа на проститутку. Но красивую. Она немного пополнела. Да, а еще я видел миссис Дуглас Макартур, пока ждал Корнелию, и она была великолепна. Ей восемьдесят четыре года или что-то в этом роде, и она совершенно в ясном уме. А я уже с трудом хожу. В общем, Корнелия вышла на улицу, и мы поехали в отель

«Пьер» (такси 8 долларов), на этот благотворительный показ мод, который организовала Джоан Уиншип.

Да, а во время ланча я заговорил про все, что пишет Лиз Смит насчет Кельвина и его модели Келли – что у них сейчас вовсю бушуют страсти, и Бьянка отреагировала на это так: «Ха-ха-ха! Смех да и только!» Она так к этому относится.

Четверг, 29 сентября 1983 года

Проснулся от укусов блох и из-за этого впал в истерику. Выскочил на улицу, купил в магазине противоблошиные браслеты для моих щиколоток. Съездил на такси в даунтаун (5 долларов), в этот новый шикарный супермаркет на Парк-авеню и 18-й улице под названием «Фуд эмпориум», сэндвичи для меня там делал какой-то голубой парень, и я побоялся их есть. Заходил Кенни Шарф, он только что купил дом в Баие за две тысячи долларов и целыми днями ест кокосовые орехи. Его жена должна скоро родить. У него отец, кажется, продюсер, не из самых богатых. Кенни познакомился со своей будущей женой, когда летел на самолете на карнавал в Рио-де-Жанейро. Потом зашел Кит Харинг, после того как доктор Джиллер сделал ему укол витамина В-12, и это было как в шестидесятые, когда парни, сделав такой укол, возвращались возбужденными. Кит громогласно восторгался этим парнем, про которого сейчас написали все газеты, потому что его застрелили полицейские, – его зовут Майкл Стюарт, он негр, художник, занимался граффити. Кит сказал, что его самого арестовывали четыре раза, но поскольку у него вид «нормальный», полицейские лишь обзывали его педиком и отпускали. А этот парень, которого убили, он был похож на Жан-Мишеля – с дредами. Работал всю вторую половину дня. Отвез Бенджамина (такси 7 долларов). Наклеился, поехал в ресторан к Режин, она устроила там прием в связи с днем рождения Хулио Иглесиаса, и мы с Лестером Перски приехали одновременно, так что вошли внутрь так, будто мы парочка, всюду были телекамеры, но все сказали, что это [смеется] всего лишь испанское телевидение. Были обычные завсегдатаи – «Сюзи», Джерри Зипкин и Корнелия. Хулио Иглесиас выглядит не так, как на фотографиях. Рост у него 190 сантиметров, он очень красив, у него темный загар, а зубы практически фосфоресцируют. Он был очень дружелюбен – так, словно он в самом деле мой знакомый. Может быть, он знает кого-то из наших знакомых, кто без конца рассказывает ему о нас. А Корнелия сидела рядом с ним и ловила каждый его взгляд. Позвонил Хальстон, пригласил приехать потом к нему домой.

Ну, я поехал к Хальстону, и там была Дженни Хольцер, а Хальстон снова завел ту же волынку на тему «Я богат», тогда как он ведь сейчас, наверное, ужасно обеспокоен: ведь в журнале «Форчэн» вышла статья, что этот человек, которому принадлежит компания Хальстона, сказал, что собирается ее продать. Да, и Хальстон снова спросил, как насчет встречи с Джерри Холл. Он все еще хочет заставить Бьянку ревновать. Правда, сейчас, когда Джерри беременна, ее будет трудно одевать.

Суббота, 1 октября 1983 года

Пришлось рано встать. Мы с Морой должны были взять интервью у Мэтта Диллона на кухне у Фреда. Мэтт наконец появился, сел на этой кухне, и Мора принялась его интервьюировать. Ему всего девятнадцать лет. Мора задавала ему те же самые вопросы, которые всегда всем задает: «Ты католик?»

и «Ты ирландец?». Он ответил «да» на оба вопроса. Получится точно такое же интервью, как и с Брук Шилдс.

Среда, 5 октября 1983 года – Нью-Йорк – Милан

Встал рано, попытался упаковать вещи, за мной заехал Бенджамин (такси 6,50 доллара). Жан-Мишель Баския пришел в офис на тренировку с Лидией, и я ему сказал, что еду в Милан, он сказал, что тоже поедет, встретится с нами в аэропорту. Работал всю вторую половину дня – до половины пятого. Я не думал, что Жан-Мишель в самом деле поедет с нами, но пока я ждал в очереди в аэропорту, он там появился – он, правда, вовсю валял дурака, но был такой славный и замечательный. Он не спал уже четыре дня, сказал, что собирается посмотреть, как я сплю. У него всюду размазаны сопли. Он сморкался в бумажные пакеты. В общем, все так же плохо, как у Кристофера. Пейдж, правда, превратила его практически в джентльмена, потому что сейчас он принимает ванну. Мы прилетели в Милан почти по расписанию. Заселились в какую-то знаменитую гостиницу, не помню, как называется.

Четверг, 6 октября 1983 года – Милан

Сегодня дал не то пять, не то десять интервью: ко мне заходили по очереди. Побывали в каком-то прекрасном ресторане. Там очень хорошая еда, люди все на вид такие красивые, и мы там, по-моему, славно отрекламировали Interview. Потом у нас был грандиозный ужин в каком-то новом заведении с дискотекой – на ужин пришли все красивые модели.

Приехал домой. Жан-Мишель зашел ко мне, сказал, что у него жуткое настроение и что он покончит с собой, а я лишь рассмеялся и сказал, что это от недосыпа, так что через какое-то время он отправился к себе в номер.

Пятница, 7 октября 1983 года – Милан

Снова пришлось общаться с репортерами. Потом в одной галерее было открытие выставки двух картин, и сорок миллионов человек втиснулись в небольшой вестибюль, чтобы их увидеть. Ну слишком тесно. Нужно было одеться для большого званого ужина в честь галериста Леандро Гуальтьери и его жены Регины Шрекер, она дизайнер. Жан-Мишель пришел сюда, и я уговорил его расписать тарелки, так что мы раздали всем портреты на тарелках. Все было весьма элегантно, и ребята отправились танцевать, и Жан-Мишель стал вовсю приударять за Джоанной Карсон, которая тоже оказалась в Милане[1213].

Суббота, 8 октября 1983 года – Милан – Париж

Жан-Мишель пришел в номер, как раз когда мы уже уезжали. Он сказал, что остается в Милане с Китом Харингом, чтобы еще помелькать на публике – а Кит только что приехал из Испании с Кенни Шарфом, чтобы сделать портрет Фьоруччи (30 долларов консьержу, 20 долларов посыльным, горничной 10 долларов, журналы 10 долларов, швейцару 5 долларов, такси в аэропорт 30 долларов).

Вторник, 11 октября 1983 года – Париж – Нью-Йорк

Когда я приехал домой на 66-ю улицу, то не стал принимать душ, потому что понял, что тогда просто не доеду до работы. У меня сегодня были [смеется]

«Ароматы Франции» – запах пота. В газете напечатали странную фотографию мэра Коча: он презрительно улыбается Никсону на похоронах кардинала Кука. Чумовой снимок (такси 6 долларов). Встречался с Лидией. Выпил много кофе. Работал до семи или до половины восьмого вечера. Зашел Ронни Кутрон, он сказал, что был в Милане тогда же, когда и мы, и что Жан-Мишель оттуда поехал в Мадрид. Жан-Мишель старается как можно скорее прославиться, и если это сработает, он, надо думать, своего добьется.

Среда, 12 октября 1983 года

Целый день пытался дозвониться до Томаса Амманна, но его нигде не было. Он все еще хотел бы арендовать часть моего дома – второй этаж, чтобы там демонстрировать имеющиеся у него картины, и я не понимаю, честно говоря, как выпутаться из этой ситуации, потому что такого рода обстоятельство – что это мой дом – невозможно сохранить в тайне и тогда все про него узнают. Задачка, однако.

Пейдж очень расстроилась, потому что Жан-Мишель ей ни разу не позвонил. Впрочем, он и нам не звонил. Она продает его картины, причем уже какое-то время. Он расторг отношения с Мэри Бун – она брала за продажу пятьдесят процентов, а Пейдж берет всего десять. Его, однако, все еще представляет Бруно, благодаря чему его работы выставлены в галерее. Я сказал Пейдж, что Жан-Мишель ухлестывал в Милане за Джоанной Карсон, и этого, пожалуй, делать не стоило. Пейдж сказала, что она, наверное, просто постарается его забыть: ведь ей нужно либо все, либо ничего. Однако люди остаются людьми, а глупость – глупостью, вот и неважно, что они говорят – они ведь все равно по-прежнему любят друг друга.

Четверг, 13 октября 1983 года

Принцесса Каролина[1214] должна была приехать к нам в офис в девять утра, чтобы позировать для обложки декабрьского номера французского Vogue. Она – приглашенный редактор рождественского номера этого года, и меня просили ее сфотографировать. Я примчался в офис (такси 6,50 доллара). Она уже была там, однако ей понадобилось не то час, не то два на то, чтобы переодеться. Еще они хотели получить снимки того, как я ее фотографирую, поэтому я позвонил Крису и он тоже приехал в офис. Она прелестная, но на вид ей все сорок. Выглядит так, будто уже прошла огонь, и воду, и медные трубы. Однако специалисты знают, как ее подтянуть и выправить. У нее визажист – японец. Пол Моррисси тоже был в офисе и доводил нас всех до белого каления. Он хочет сделать ремейк «Пепе ле Моко»[1215], но только с детьми. У Пола, конечно, бывают хорошие идеи, было бы неплохо снова работать с ним, если бы только удалось заставить его завязать с этим старомодным нарко-трэш образом жизни. Он упросил Бриджид перепечатать кое-какие договора.

Вторник, 18 октября 1983 года

В офисе появился Жан-Мишель, и я залепил ему пощечину. [Смеется.] Я не шучу. Довольно сильную. Его это несколько встряхнуло. Я ему сказал: «Да как ты смел свалить от нас в Милане!» Это меня Бенджамин надоумил.

Среда, 19 октября 1983 года

Дерево перед моим домом за все лето не выросло ни на дюйм. Это гинкго. Оно по-прежнему зеленое, но не растет. Бенджамин говорит, что сначала оно должно как следует врасти в землю корнями. Оно, правда, красивое. Небольшое, очаровательное, зеленое.

В газетах заметки про то, что полиция арестовала «сына Сиднея Пуатье и Дайэнн Кэрролл» за мошенничество. Он ведь жил у разных людей. Хальстон в тот раз умно поступил, выставив его из своего дома. Можно было сразу понять, что этот парень лжет. Но сколько людей позволили ему жить у себя! Ну то есть он мог оказаться кем угодно, он же мог вырезать целую семью…

Пятница, 21 октября 1983 года

В офисе устроили большой ланч в честь наших англичан, Тэба Хантера и его нового продюсера, который хочет, чтобы я сделал плакат для фильма, а также интервьюера из Амстердама. Появился Жан-Мишель, а Пейдж Пауэлл была с какими-то клиентами. Пейдж организовала выступление Жан-Мишеля в колледже Вассар вечером, чтобы поехать туда вместе с Дженнифер, которая теперь там учится, за ними должны прислать машину. Но Жан-Мишель сказал мне, что не хотел бы брать Пейдж с собой в Вассар, потому что он собирается трахнуть кого-нибудь из тамошних девиц. В общем, когда я приехал домой, у меня было сообщение от Роберта Хейза, что Пейдж в полной истерике, потому что Жан-Мишель так и не заехал за ней. Ну это уже подлость. Я сказал ей, что в жизни всякое случается, и позвал в бар, позвонил Шону Маккиэну и пригласил его пойти с нами, чтобы мне было легче со всем этим справиться. Шон ведь был в меня влюблен несколько лет, и всегда приятно быть в обществе того, кто к тебе хорошо относится. В журнале «Пипл» на этой неделе была его фотография в солнечных очках.

Ну, мы отправились в «Мейфэр», выпили по две порции шампанского, взяли кофе (40 долларов). Пейдж была жутко расстроена – она ведь только что передала Жан-Мишелю чек на двадцать тысяч долларов за несколько проданных картин. Она сказала, что больше никогда не будет ни продавать, ни выставлять его работы. Я сказал ей, что позволю ей сделать выставку моих работ под названием «Худшее от Уорхола», для чего я просто разберу свои кладовые и найду все самое худшее, все, что у меня вообще не получилось, и эта идея ее немного позабавила. Потом, однако, она довольно скоро уехала, потому что по-прежнему страшно нервничала. Шон отвез меня домой, и я лег спать.

Воскресенье, 23 октября 1983 года

Одна моя картина скоро будет продаваться на аукционе, и предварительно ее стоимость оценили в 100 тысяч долларов. По-моему, это «Бутылка кока-колы». А вот у Ро я вещи идут за пять, шесть или семь сотен тысяч, а у Джаспера – за миллион.

Понедельник, 24 октября 1983 года

Очень холодно, но отопление все еще не работает. У меня по-прежнему проблемы с тараканами. Я каждую ночь ловлю одного и того же, но потом у меня не хватает решимости прикончить его. Он ест мою еду последние три года.

Читал книгу про Барбару Хаттон[1216], лучший момент – про слуг, которые подтирали ей задницу. Это в конце уже, когда ее обирали все, кому не лень. Она ведь под конец жизни страшно обеднела, у нее выманили все ее деньги, и ей пришлось обратиться к тем, кому она делала подарки, с просьбой – а нельзя ли ей получить их обратно. Но стоп! Постой-ка. Может быть, она обратилась только к тем, кто у нее работал. Я не подумал об этом…

Я все беспокоюсь, не сделал ли ошибки, купив это здание на 33-й улице. Может быть, нам нужно было купить его и тут же продать. Из-за его Т-образной формы оно является ключевым по всем квартале. В пятницу приедет грузовик, чтобы перевезти вещи из дома номер 860.

Вторник, 25 октября 1983 года

Поехал в ресторан «Санта-Фе» (такси 5,50 доллара), и Бьянка пришла туда вовремя. Потом появился Кельвин с интервьюером из Playboy. Жан-Мишель положил руку на колено Бьянки – и она захихикала. Потом был замечательный момент, когда я пошел оплатить счет, а Бьянка сказала, что Кельвин уже все оплатил.

Бьянка сказала, что хочет отправиться на Западный Бродвей, где в одной из галерей снимают фильм «Горный хрусталь»[1217]. Приехав туда, обнаружили Стива Рубелла. Вскоре появился Сталлоне. Он, по-моему, положил глаз на Бьянку: едва увидел ее, как сразу же подошел к нам. А я принялся вякать, мол, где же моя роль в «Горном хрустале», ведь я заплатил тогда пять тысяч долларов на каком-то благотворительном аукционе Марвина Дэвиса в Колорадо. Эту художественную галерею для съемок переделали в бар. Можно представить себе, сколько денег тратится на съемки. Я впервые был на съемочной площадке, на которой что-то из реальной жизни полностью переделали во что-то совершенно другое – и только на время съемок. По всей улице бесконечные зумовые камеры и микрофонные «журавли». Я было решил, что и такси, которое стояло позади меня, часть бутафории, но потом оказалось, что это вовсе не так, вот я и сел в него, и водитель отвез меня домой (6 долларов).

Среда, 26 октября 1983 года

Жан-Мишель провел в офисе всю вторую половину дня. Пейдж пришла было на работу, но тут же выскочила прочь, донельзя разгневанная. Между ними, по-моему, все кончено, потому что он хочет, чтобы их отношения были «непринужденными», «без условностей», а она – чтобы они оба «принадлежали друг другу».

Четверг, 27 октября 1983 года

Позвонила Гейл Лав, принялась вопить, что продавцы в газетных киосках бе сятся, потому что я хожу по улицам и бесплатно раздаю новые номера жур нала еще до того, как они его получают, – а я сказал ей, что буду делать то, что мне хочется, и точка!

Номер с Ричардом Гиром, как мне кажется, продается лучше всех остальных, хотя само интервью получилось ну до того плохим. Только какая разница? – это ведь станет ясно только в том случае, если кто-то захочет его прочитать.

Вторник, 1 ноября 1983 года

На такси на встречу с Лидией (6 долларов). Какой-то паренек из Германии появился у нас в доме 860 и рассказал, что был прошлой ночью в баре «Каубойс», испуг, вызванный появлением СПИДа, уже прошел и что «настроение снова поднялось». А бойфренд Роберта Хейза, который болен СПИДом, сейчас в Нью-Йорке, живет у него, у Роберта. Ему нельзя делать химиотерапию, потому что тогда что-то еще в организме происходит.

А Жан-Мишель теперь трахает какую-то блондинку, настоящую WASP. По-моему, он ненавидит всех белых женщин.

Корнелия забрала мой шарф. Она вечно приходит полураздетой, в прозрачной одежде, а потом жалуется, что ей холодно. Ну вот она и забрала отличный красный шарф, который мне достался на показе мод, и, наверное, с концами. А ведь этот красный цвет был наконец тот, что надо.

Четверг, 3 ноября 1983 года

Позвонила Брук Хейворд, она хочет взять у меня интервью про Мика. Она занимается сбором материала для той книги, за которую Мику дали огромный аванс. И она разговаривала со мной довольно жестко. Она сказала: «Значит так, слушай сюда», и я подумал, что если она уже сейчас так себя ведет… – нет, она ни на что не годится, она ничего не сможет, мне понравились «Мозги набекрень», ее воспоминания, но она – автор одной книги. Во всяком случае, я ее терпеть не могу, потому что не в силах забыть, что именно из-за нее и еще из-за Джин Стейн у меня возникли все эти неприятности с налоговым управлением, потому что это они упросили меня сделать плакат для Макговерна, и я хотел придумать что-нибудь остроумное, вот у меня и появилась эта мысль сделать лицо Никсона зеленым, а под ним написать: «Голосуйте за Макговерна!» После этого налоговое управление мною и заинтересовалось. Дошел пешком в новый офис на 33-й улице, поднял телефонную трубку и сделал свой первый телефонный звонок из этого здания. Я пришел туда осмотреть все углы, чтобы понять, где что хранить. Там уже все заполнено, а я ведь еще даже не перевез свои вещи. Да и мой дом начинает выглядеть захламленным. Я хочу сфотографировать мусор, однако моя камера фокусируется на таких небольших участках, что все в кадре выглядит вполне мило, потому что я не в силах сделать панораму большого беспорядка, частью которого и являются эти маленькие участки.

Робин решил уйти от нас и перейти на работу в «Тауэр гэлери». Правда, по-моему, это ненадолго. Вообще-то он хочет быть художником и думает, что новое место работы приблизит его к этой цели.

Вторник, 8 ноября 1983 года

Прошлым вечером на аукционе мой «Тройной Элвис» дошел в цене до 135 тысяч долларов, и это хорошо. Оценивали его в 70–90 тысяч долларов. Однако Томас Амманн предложил ставку в 440 тысяч долларов за одну из картин Раушенберга, которые принадлежат Дэвиду Уитни.

Четверг, 10 ноября 1983 года

Позвонила журналистка из «Уолл-стрит джорнал» и сказала, что пишет статью про «клубы», а поэтому хотела бы пойти вместе со мной в «Эреа», в «Лаймлайт» и в «Кэт клаб», однако, как мне кажется, ей просто захотелось пошляться по этим клубам, вот она и принялась говорить, будто пишет о них статью. Да, я очень рад, что за «Бутылку кока-колы» дали 135 тысяч долларов. Все считают, что это хорошо. Томас сказал мне, что «Элвис» ушел за 146 тысяч долларов. Сам Томас купил мою картину «Цветок» за 40 тысяч долларов. Она стоит, конечно же, куда больше. Ну, еще настанет ее день…

Поехал в «Ла кот баск», чтобы встретиться с госпожой Фортабат, этой самой дамой из Аргентины, которая за 6 миллионов долларов купила Тернера, принадлежавшего бабушке Уитни Тауэра. Ее лицом, кстати, тоже занимается Карен Берк. Она сказала, что сейчас открывает в США бизнес, связанный с производством бетона, и я заметил на это, что в таком случае она станет частью мафии, на что она рассмеялась и сказала, что я «очарователен».

Суббота, 12 ноября 1983 года

Случайно встретил соседа по Монтоку, он хозяин дома рядом с нашим участком, и сказал ему, что планирую начать «серьезные земляные работы с припаркованными трейлерами». Он даже не рассмеялся, у него нет чувства юмора, он даже не понял, что я валяю дурака, и так расстроился. Он ведь, к тому же, специально рассказал мне, что недавно потратил двадцать тысяч долларов на то, чтобы не допустить строительства кондоминимумов, поэтому теперь я уже не удивлюсь, если он пришлет мне счет. Я рассказал ему, что Лорен Хаттон строит дом на своем участке, а он сообщил мне, что Пол Саймон занимается тем же самым.

Пошел посмотреть фильм «Окно во двор» Хичкока и сел рядом с одним негром, который не сдвинулся с места, но как только увидел, что это я, повернулся ко мне и сказал: «Мы, Львы, всегда делаем то, что хотим, верно?» От него пахло потом. Он был человек образованный, смеялся в нужных местах. Фильм мне понравился, он снят на чудесной пленке «Текниколор», которую больше не выпускают.

Воскресенье, 13 ноября 1983 года

Я все пытался свести Кита Харинга и Томаса Амманна, пригласив обоих на ужин, потому что Томасу это нужно, и вот я позвонил Киту, а он, оказывается, только проснулся – они с Хуаном были в клубе «Пэрэдайз гэраж» до восьми утра, вот и проспали весь день.

В девять вечера Томас заехал за мной, он сказал, что Ричард Гир и Сильвинья встретятся с нами в «ВанДам», поэтому мы двинули прямо туда, и там сегодня было пусто. Заказал рыбу на гриле, однако в результате не съел ее. Ричард был в небольшой шляпе, у него теперь усы и он выглядит как герои фильма «Клуб “Кот тон”». Кричал, что газеты никогда не напишут, как все обстоит на самом деле, очень важничал. Он сказал, что пришел только потому, что хотел познакомиться с Китом Харингом. Он ведь покупает картины. Рассказал мне, как швырнул в камин мою «сперматическую» картину. А получилось вот что: я подарил Жан-Мишелю картину со спермой, и она была у него с собой, когда они с Ричардом напились, и у Жан-Мишеля не на чем было написать свой телефон, только эта картина, тогда он написал телефон на ней и отдал ее Ричарду. А когда Ричард на следующее утро проснулся, то, как он сказал, едва увидел ее, сразу подумал: ну до чего отвратительная картина – и тут же бросил ее в огонь. Я сказал ему, что это была моя сперма, хотя на самом деле не моя, а Виктора. А Ричард сказал, что если бы у него было столько денег, сколько ему хочется, он скупил бы все картины Бальтюса, который пишет маленьких девочек, которые улыбаются, как после секса. Эти картины уже стоят за миллион.

Понедельник, 14 ноября 1983 года

Заходила Долли Фокс, однако она не привела никого из своих соседок по комнате и вообще никого. Она из тех молодых девиц, которые пытаются куда-то пробиться, однако она живет на 61-й улице и Парк-авеню и оттуда и борется за свое место под солнцем.

Среда, 16 ноября 1983 года

Джей расстроился, потому что я отрицательно отнесся к его идее превратить в дискотеку ту сторону нового здания, которая выходит на Мэдисон-авеню, – они с Бенджамином управляли бы ею. В общем, он был не в духе. И Винсент был в плохом настроении: он ходил на совещание в телекомпанию «Мэдисон-сквер-гарден ТВ», и они, по-видимому, откажутся от нашего шоу. Они так и не поняли, в чем смысл наших передач, – они ведь транслируют спортивные передачи, и хотя они сказали нам, что хотят диверсифицировать свои программы, но…

Пятница, 18 ноября 1983 года

Я ходил к Карен Берк, этой коллагеновой девице, и о чем бы она ни начинала говорить, она без конца попадала пальцем в небо. Она сказала, например, что хотела бы провести исследование кожи гомосексуалистов, потому что они глотают сперму, а это влияет на кожу, и привела меня в качестве примера – а я лишь уставился на нее в полном недоумении и сказал: «Слушай, о чем ты? Я вообще никогда не глотал ничью сперму!» И она поняла, что ошиблась. А потом я спросил ее, будет ли она сама вводить себе коллаген, и она ответила, что нет-нет, ни за что, потому что она аллергик. Причем прозвучало это так: «Чтобы я вводила себе коллаген? Ты что, с ума сошел?!» Та к она еще раз облажалась. А потом она сказала: «Да, я тут решила, что мне нужно обязательно выразить вам благодарность в рекламе косметических средств из натуральных продуктов, которые я буду разрабатывать». Ну, это вообще-то была моя идея – я ей про это говорил неделю назад! Что можно изготавливать кремы из сливочного масла и всяких прочих косметических средств, которые есть в любом холодильнике и которые приходится без конца заменять. Короче, я ей прямо сказал: «Ладно, я займусь этим бизнесом с тобой…».

Воскресенье, 20 ноября 1983 года

Несколько раз звонила Корнелия, она решила не ходить со мной на премьеру пьесы «Мэрилин». Спектакль начался в шесть часов вечера, его тут же нужно было взять да закрыть – раз и навсегда. Пьеса – дурацкая. Актриса, игравшая роль Мэрилин, была, правда, очень хороша, у нее есть все качества звезды, она может петь, однако текст в этой пьесе совершенно ужасный. Когда спектакль закончился, мы принялись врать, какой он был замечательный. Случайно встретился с Лестером Перски и с Труменом Капоте, который, похоже, был уже подшофе. Еще Трумен взял да вдруг поцеловал мне руку. Что бы это могло означать? Я спросил его, пойдет ли он позже на вечеринку в честь премьеры, и он сказал: «Нет. Я могу пить у себя дома».

Приехал домой и посмотрел по телевизору немного этой фигни под названием «Годы Кеннеди» – сценарий писали, наверное, республиканцы, потому что во время кубинского кризиса Джеки больше всего волновали занавески. Заснул прямо перед телевизором.

Среда, 23 ноября 1983 года

У меня был назначен визит к Доку Коксу, но когда я к нему приехал, на самом деле ничего не нужно было делать. Баблз просто сошла с ума. Она сказала, что анализы, для которых они в прошлый раз выкачали из меня чуть ли не десять галлонов крови, не получились. А в этот раз они снова не могли взять у меня кровь, потому что у них анализы полагается брать только в начале недели. Она сказала, что в прошлый раз плату за анализ включили в мой счет, но теперь, во второй раз, это будет для меня бесплатно. На самом деле я думаю, что они просто пригласили меня явиться лично, потому что не хотели звонить и напоминать, что нужно оплатить выставленный счет, и предпочли поступить вот так. Потому что мне действительно ничего не нужно было делать. У них вообще все как будто с ума посходили. Еще, пока я там был, позвонил по телефону некто по имени Сол Стейнберг, и он, похоже, по-настоящему богат, а это означает, что у Дока Кокса есть все же богатые, влиятельные пациенты. Потом они мне сказали, что я не делал рентген с 1978 года, но я напомнил, что медсестра делала мне его, и в конце концов они нашли снимки, а я обвинил Баблз в том, что это она их потеряла, но Док Ко кс возразил, что Баблз никогда даже близко не подходит к этому ящику.

Понедельник, 28 ноября 1983 года

Выглянул дома из окна и увидел, что какая-то дама вместе со своей собакой быстро удаляется от кучи, которую эта собака только что сделала… она ее так и оставила… взяла и ушла, а куча-то прямо перед окнами моего дома! И тут же появился грузовик из китайской прачечной «Счастье – чистка и стирка»… Фред нанял какого-то парня вместо Робина и при этом даже не спросил меня. А мне показалось, что парень этот мало на что годится, потому что он так и просидел пять часов на одном месте, все ждал, когда появится Фред, вместо того чтобы поинтересоваться, чем он мог бы быть полезен, – мог бы, например, подмести пол. Он итальянец, говорит с британским акцентом.

Вторник, 29 ноября 1983 года

В «Нью-Йорк таймс» большая статья про СПИД. Туризм на Гаити вообще сошел на нет. Наверное, туристы туда ездили ради больших членов – и это большая тайна. Ведь вот Жан-Мишель наполовину гаитянин, и у него в самом деле здоровенный член.

Отправился к «Башне Трампа», выложил там бесплатно стопку экземпляров Interview и смотрел, как люди их разбирают. Какая-то дама вся тряслась, когда просила у меня автограф, и еще сказала: «Да хранит вас Господь» – надеюсь, что так и будет.

Я слышал, что Питер Брент только что купил журнал «Энтикс», наверное, для Сэнди, чтобы она им руководила. Это хорошая идея, хороший журнал.

Среда, 30 ноября 1983 года

Отправился на мероприятие в «Тэверн-он-зе-грин», где должны были объявить, что Дон Кинг[1218] становится менеджером Джексонов.

Дон Кинг завел речугу на целый час, он вел себя возмутительно, все плел про то, что якобы среди нас Дастин Хоффман и Мохаммед Али, но зрители его только освистали, поскольку все знали: на самом деле ни того, ни другого там не было [смеется]. А потом он заговорил про «молодого человека с фотокамерой», и тут Бенджамин стал хлопать меня по плечу и говорить: «Это про тебя! Это про тебя!» Все Джексоны были в темных очках, не снимали их и не проронили ни слова. Миссис Джексон очень красивая.

Воскресенье, 4 декабря 1983 года

Позвонил Стив Рубелл, сказал, что заедет за мной в половине седьмого с Бьянкой и Иэном Шрегером, чтобы отправиться во дворец Хелмсли, на открытие ретроспективы Филипа Джонсона[1219] в присутствии Джекки О., это благотворительное мероприятие Муниципального общества искусств в Виллард-хаус. Я надел смокинг, нацепил галстук-бабочку.

Приехали туда, я подошел с Дэвиду Уитни, мы поговорили. Фотографы хотели снять меня с Бьянкой, однако к ней было не подступиться. Она была в платье от Кельвина.

Потом мы поехали на машине Стива Рубелла на концерт The Four Seasons. Поздоровался за руку с Джекки О., она меня снова так и не пригласила на свой рождественский прием, вот ведь мерзавка! А теперь я бы и сам к ней не пошел, даже если бы пригласила. Я сказал бы ей, чтобы она шла себе да занималась своими делами, а меня бы не трогала. Мы с ней одного возраста, поэтому я могу ей такого наговорить… Но у меня постоянное ощущение, что она старше меня. Правда, с другой стороны, у меня сейчас такое ощущение, что все вокруг старше меня.

Филип вроде бы вел себя весьма славно. Как он сказал, это у него не выставка, а отставка. Дэвид Уитни пил мартини один за другим, сказал, что как только Филип сыграет в ящик, мы с ним сразу же сможем съехаться. Я только рассмеялся, однако позже он сказал, что я должен поцеловать его в губы. А я и вправду не знал, что он так ко мне относится! Я всегда думал, что он просто дурачится. Филип выступил с речью, и Дэвид смеялся и аплодировал. Он умный, этот Дэвид.