Дневники Энди Уорхола Уорхол Энди

Поехал в аптаун на встречу с Бобом Гуччионе. Он хотел поговорить со мной о том, чтобы я сфотографировал обнаженных девушек, а он потом напечатает это на двенадцати или тринадцати страницах. Он живет в здании на Восточной 67-й улице, оно как бы в стиле итальянского ренессанса. Выглядит жутко. Все такое грязное, и вид здания, и ощущение, которое оно вызывает.

Воскресенье, 4 марта 1979 года

Один из близнецов Дюпонов сказал Сьюзен Блонд, что совершенно влюбился в меня. Он ей все эти глупости наговорил, но я же ничего такого не делаю [смеется], ну, разве что держу за руку и немного трогаю. А Джим, он агент или менеджер The Beach Boys, интересуется искусством, пригласил меня на концерт The Beach Boys в зал «Радио-сити», и я позвал с собой Тома Кашина. Только я собрался уходить, как позвонил телефон, и я было решил, что это Деннис Уилсон, ведь звонивший сказал: «Привет, это Деннис!», и только через пять минут я вдруг сообразил, что говорю с Деннисом Хоппером, потому что он сказал: «В самом деле? The Beach Boys, говоришь. Они в Нью-Йорке? А когда у них концерт?» И я ему сказал, чтобы он нас встретил в «Радио-сити» (такси 3 доллара).

Я сидел со своими ребятами с одной стороны сцены, было очень здорово, но потом Деннис Хоппер позвал меня на другую сторону, туда, где он валял дурака со всеми этими своими любовницами и женами. На самом деле все они просто его фанатки. Та к странно видеть фанаток, когда им за тридцать, – а этим сильно за тридцать.

В антракте я ушел с концерта, а позже мне кто-то сказал, что во втором отделении они специально объявили, что я присутствую на их концерте, – ну вот, теперь они меня, наверное, возненавидели. Нам же просто пора было в «Лоран», куда нас пригласил на ужин Дали, у него там собралось около сорока гостей. Он был по-настоящему великодушен, кормил-поил всех этих ребят. Потом все захотели пойти в «Ксенон», на вечеринку в честь Пеле. В Нью-Йорке сейчас столько бразильцев, здесь просто как на карнавале.

Понедельник, 5 марта 1979 года

Был на ланче у Мерседес Келлог, она его устроила в честь Ральфа Дестино из «Картье». Рассказали последнюю сплетню про Барбару Аллен. Ее заметили в обществе Билла Пейли – не то во Флориде, не то на острове Барбадос. Ну, в одном из этих самых мест. Никки Вриланд видела их там, она рассказала про это Диане, а та рассказала Бобу. Я вернулся домой в половине первого и свалился спать – на улице жуткий ливень.

Вторник, 6 марта 1979 года

Доехал на такси до Юнион-сквер и там стал раздавать Interview (такси 4 доллара). В офис пришел в час дня. Потом появился Нил Седака, он был совершенно очарователен, ну такой замечательный. Мы пригласили Джейн Форт, чтобы она его подгримировала, и с ней был малыш Эмерсон. Нил позировал, и было трудно сделать хорошую фотографию, ведь у него лицо такое пухлое. Мы работали целый час.

Четверг, 8 марта 1979 года

Джин Стин звонила Бриджид в офис, она хочет взять у нее интервью для книги об Эди Седжвик, которую она все еще пишет. Это такая ерунда, у нее чуть ли не восемнадцать человек работают над книгой – а редактирует ее текст Джордж Плимптон. В общем, она позвонила Бриджид, а та попросила Робина Геддиса сказать, что ее нет на месте, а потом тут же, через несколько минут, позвонил Деннис Хоппер, Бриджид сняла трубку, они поговорили некоторое время, и Бриджид всячески обкладывала Джин Стин, сказала, что та ее вконец достала, – и вдруг оказалось, что Деннис Хоппер живет сейчас у Джин. Потом, позже, позвонила Вива из Калифорнии и начала вовсю разоряться: сказала Бриджид, что если та не пойдет навстречу Джин, тогда она про нее напишет все самое ужасное, что только найдет, и что Бриджид даже не сможет подать на нее в суд, потому что это все будет правда.

Деннис, наверное, теперь тоже нас терпеть не может, потому что я не пошел к нему, когда он пригласил на коктейли. А не пошел я потому, что забыл, но в то же время понимал, что и не собирался идти туда, и вот именно поэтому я не вспомнил про его приглашение. Правда, Деннис настаивает, чтобы я съездил в Мексику, встретился там кое с кем из его друзей, а Деннис и его окружение, они всегда были знакомы со всеми самыми богатыми, но просто они такие все… из шестидесятых годов… и все чокнутые.

Я пытался работать над текстом для фотокниги с Бриджид и Бобом, но каждый раз, когда я что-то предлагал, Боб начинал в полный голос вопить, что все отлично и так, а за ним следом и Бриджид тоже принималась вопить, что все уже как надо! Боб так часто повышает голос, что у него, как мне кажется, в самом деле не все дома. Во всяком случае, я не понимаю, зачем им нужно, чтобы я прочел этот текст, если они думают, что сделали такую отличную работу и что все у них там чудесно-чудесно-чудесно-чудесно! В общем, я оставил их одних наедине с их чудесными делами. На самом-то деле все это дешевка. Мне, правда, нравится название – книга будет называться «Болезнь общения» – и фотографии действительно хорошие.

Воскресенье, 11 марта 1979 года

Дочитал книгу про Джоан Кроуфорд, ее написал Боб Томас. Она, кажется, была очень забавной, и под конец с ней вообще было бы просто познакомиться. Хотел бы я, чтобы мы о ней вспомнили, когда она еще была рядом. Позвонила Бриджид, сказала, что переутомилась на работе. У Трумена теперь есть магнитофон и он делает множество интервью со всеми, а Бриджид приходится расшифровывать все эти пленки. Он мог бы получать 70 тысяч в год за такие большие интервью, а для нас, для Interview, все делает за так, хотя, правда, оставляет за собой права, чтобы потом составить из них книгу. Посмотрел по телевизору «В кругу семьи», потом поехал на такси к Джуди и Сэму Пибоди[671], чтобы встретиться с Нуреевым (такси 2,50 доллара). Когда Нуреев появился, он выглядел ужасно – сильно состарился. Наверное, это ночная жизнь его довела до такого состояния. С ним был его массажист. Он же вроде бы и телохранитель. И – я не был в курсе, пока не приехал к Пибоди, – Нуреев, оказывается, предупредил хозяев, что если только у них появится Моника Ван Вурен, он немедленно уйдет прочь. Он говорит, что она его использовала. Какой он все же ужасный человек. Ведь когда он оказался скупердяем и ни за что не хотел жить в гостинице, Моника разделила с ним свою постель, а теперь он говорит, что это она использовала его. Он противный, по-настоящему противный. В половине второго супруги Эберштадт захотели поехать домой и я подвез их (такси 3,50 доллара).

Понедельник, 12 марта 1979 года

Пошел на премьеру фильма «Волосы» Лестера Перски в кинотеатре «Зигфелд». Потом на лимузине отправился к зданию пирса, где отмечали премьеру, и там была самая большая вечеринка на свете – там у них даже деревья были подвешены, так что все выглядело как в Сентрал-Парке, но только без грабителей. Там была Элизабет Эшли[672], она была любезна, очаровательна и очень дружелюбна. Сказала, что видела меня на матче, когда играли The Knicks, примерно месяц назад.

Да, и вот еще, ужасно странный случай. До чего же все это было глупо! Там ко мне подбежал какой-то старикан и расцеловал – в обе щеки и в губы, это было просто отвратительно, но оказалось, что это Леонард Бернстайн, и он вел себя ужасно фривольно, все на нас уставились, он говорил, что вот уже двадцать пять лет пребывал в полном отчаянии, безуспешно пытаясь со мной познакомиться, говорил, что нам обязательно нужно как-нибудь сойтись и поговорить, что нам уже завтра надо бы увидеться. Правда-правда, все уставились на нас с ним. Но тут подошел Док Ко к с, сказал, что хочет познакомить меня со своим новым бойфрендом, и, в общем, увел меня от него, но потом Леонард Бернстайн снова нашел меня и все началось по новой, даже еще больше, – короче, такая вот пошлятина. Ну, я помню, как еще в Питтсбурге один мой друг говорил мне, что к нам в город приехал какой-то дирижер, он голубой, все пытается подцепить парней, вот так я впервые услышал про Леонарда Бернстайна. А он все обнимал меня, все целовал, больше и больше, но в то же самое время без конца меня оскорблял. Ну, например, скажет комплимент, а в следующем предложении что-нибудь оскорбительное. Типа: «Ах, я так всегда мечтал познакомиться с тобой, но все мне говорили, какой ты урод…». В таком вот духе. В конце концов мне удалось от него отделаться.

Среда, 14 марта 1979 года

К нам в офис приходили из «Би-Би-Си», они делают передачу про Фрэн Лебовиц, а потом о нас, о нашем интервью с Джессикой Лэнг (сладкое 17 долларов и 2,77 доллара).

Джессика хочет быть серьезной актрисой. Ей тридцать лет, она красива, но у нее вроде бы брекеты на зубах. Меня спросили, где я нашел Фрэн, и я ответил: «В сточной канаве». Потом меня спросили, читал ли я ее книгу, и я сказал, что нет, не читал. Надеюсь, меня правильно поняли. Ну, на самом деле они ведь говорили: непонятно, почему это она пишет статьи для вашего журнала – она ведь такая хорошая журналистка. Я попросил Фрэн помочь нам взять интервью у Джессики, но она сказала, что интервью не занимается. У нее, оказывается, не был готов текст для ее колонки, которую мы печатаем, и нас это очень огорчило. Она, правда, на этот раз выдала несколько перлов. Сказала Джессике, что ей очень нравится «Кинг Конг», но Джессика ответила, что не смотрела его. А Джессика сказала Фрэн: «Мне понравилась ваша книга», а Фрэн ответила: «Я ее не читала».

Я заехал за Джедом и Полетт Годдар, и мы на лимузине отправились в Арсенал на вечеринку фирмы «Картье», которую устроил Ральф Дестино, чтобы отметить годовщину наручных часов Сантуш-Дюмона[673], – он подрядил Боба на то, чтобы тот помог собрать на нее побольше знаменитостей. Там был Трумен в матросской бескозырке – он на вид сильно похудел. Странно. Можно подумать, что кто-то взял его лицо и оббил его зубилом. Не то чтобы он выглядел моложе. Просто худее. Но все его рубцы прошли. Лишь один заметен, от складки на носу. Еще там была Моника Ван Вурен, она сказала, что скоро сюда придет Нуреев. Я спросил ее, точно ли это, и она ответила: «Не волнуйтесь. Если ему подарят часы, он здесь точно появится». И тут же, после этих ее слов, он и в самом деле вошел в зал. Выглядит он в самом деле очень постаревшим. Мистер Дестино потратил кучу денег, поскольку сюда, в Арсенал, он притащил самолеты – ведь эти наручные часы были изобретены для пилота, и вся эта вечеринка, наверное, стоила под сто тысяч долларов, однако она все равно почему-то не получилась.

Была мать Робина Геддиса, Кэролин Эймори, были Линн Уайет и Джоэнн Херринг. Была еще Кэтрин, она очень потолстела, но выглядит красавицей. Она как соблазнительная английская толстушка, у нее красивые формы, но все слишком уж «наполнено». Ну, как студень в банке.

Полетт надела очень много драгоценностей, одних рубинов у нее было, наверное, миллиона на три, и она говорила, что хочет продать свои картины, рассказывала, сколько у нее денег. Она решила, что не хочет женские часики, что ей лучше носить мужские часы, и сказала об этом мистеру Дестино, тот согласился с ней. Они дарили часы, которые в магазине стоят 1 300 долларов, подарили восемь штук таких часов, и, наверное, даже по себестоимости это по 600 долларов за штуку. Мэриэн Джавитс не знала, кто такой мистер Дестино, и она ему сказала: «Ну, эти часы дерьмовые», а он ей ответил: «Я, знаете ли, президент фирмы “Картье”». Она тут же совершенно обалдела, потому что не знала, как выпутаться из этого неловкого положения, – она буквально на глазах сошла с ума. Наконец я ей сказал: «Да ладно, Мэриэн, зато он никогда не забудет этот вечер». Мы с Бобом отвезли Полетт домой. Боб всю дорогу изливался ей в чувствах, говорил Полетт, как он ее любит; и, просто чтобы пошутить немного, я ему сказал: «Слушай, Боб, а почему ты мне никогда не говорил, что любишь меня?» Потом, когда я уже доехал домой и лег спать, вдруг зазвонил телефон, и это был Боб, он сказал, что да, он действительно мне никогда этого не говорил, но он в самом-то деле меня очень любит – что это с ним? Он что, совсем уже того?

Четверг, 15 марта 1979 года

В «Нью-Йорк пост» напечатали фотографию – я и Полетт стоим рядом с аэропланами. Да, аэропланам сделали хорошую рекламу.

Я позвонил Джону Фэрчайлду младшему, пригласил его на спектакль «Человек-слон», и он сказал, что пойдет со мной, а я сказал, что он, наверное, потом не сможет, откажется, а он ответил, что нет, ни за что на свете. Ну а потом я прихожу домой, и, разумеется, получаю длинное сообщение, что он никак не может пойти, потому что к нему «неожиданно издалека приехал один друг». Я просто не понимаю, как со всем этим быть. Что вот мне делать? Я-то на самом деле понимал, что он не пойдет. Может, сказать ему, что у меня и билетов никаких не было и что я просто хотел узнать, как он поступит в такой ситуации? Или просто сказать, что мне наплевать, пойдет он или нет, то есть, может, лучше пойти на другую крайность: заставить его чувствовать себя очень-очень виноватым, ведь я понимаю, что он очень переживает, что так получилось. Он, наверное, даже не уснет из-за угрызений совести, но ведь он знал, что он не пойдет, и никакой, конечно, друг к нему в гости не приехал, это понятно, но тогда зачем же он согласился пойти со мной?

«Человек-слон» – это «Эквус», только здесь речь не о лошадях, а о слонах, но мне ужасно не понравился «Эквус» – так с какой стати понравится эта пьеса? Правда, актеры играют хорошие. После пьесы мы пошли в «Мортимер», чтобы забрать оттуда Кэтрин. Когда мы уходили, Сэм Грин настоятельно приглашал зайти к нему – посмотреть его новую квартиру, и мы поехали в тот район, где находится «Студия 54», и у Сэма в самом деле прекрасная квартира. Ко гда открываешь входную дверь, перед тобой огромная лестница, и я в шутку начал говорить Кэтрин, прямо при Сэме, что он на самом деле крупный делец, торгует кокаином, а он на это ничего не возразил – так что теперь я даже не знаю, а вдруг это и в самом деле так. Это квартира нового типа – в ней пусто, один только ковер на полу и еще фотография на стене: он с Гретой Гарбо у фараона Тутанхамона. Сэм вообще-то много с кем знаком, он повсюду путешествует с Джоном и Йоко, разговаривал с Далай-ламой и так далее. А Кэтрин сломала туфлю, она уж очень растолстела.

Когда мы уходили от него, на другой стороне улицы какие-то люди направлялись в клуб, на вечеринку в честь «Китайского синдрома», и оттуда Сэму кто-то крикнул: «А что, может, Энди Уорхол зайдет, попразднует с нами?» Ну, мы пошли туда, увидели Джима Бриджеса, он сейчас в самом деле самый крутой кинорежиссер. Он сказал, что Джек уехал, – речь о Джеке Ларсоне, нашем старом добром друге Джимми Олсене из «Супермена»[674], – он вернулся в Голливуд. Джим теперь у нас большая звезда, известный кинорежиссер, так что он не слишком-то по-дружески себя вел – скорее, по-голливудски. Он теперь живет безбедно. Да, а еще Боб во второй половине дня был ужасно расстроен, потому что он все ждал, когда же мистер Дестино позвонит ему, чтобы подарить часы «Картье», а тот так и не позвонил.

Пятница, 16 марта 1979 года

Доехал на такси до «Кембанка» (4 доллара), потом пришел в офис. Фред сказал мне, что шестого апреля понадобится поехать в Вашингтон – учить детей-инвалидов работать с красками, и все это меня вовсе не радует. Это нужно сделать ради Филлис Уайет. Фред съездил к Лео, потому что тот только что продал одну из моих картин, и это очень вовремя случилось, поскольку нам теперь нужно платить больше налогов, так что на какую-то секунду эти деньги смягчили нанесенный ущерб.

Дэвид Махони устроил вечеринку у Хальстона – в честь дня святого Патрика. Я заехал за Кэтрин, и мы отправились в «Олимпик тауэр» (такси 3 доллара). Нас ждал Керли. Он сказал, что был приглашен, однако на самом деле это не так – он попал внутрь, потому что назвал наши имена. Супруги Киссинджер как раз уже уходили, и я сказал Нэнси, что только что познакомился с ее теткой, и она ответила: «А-а, с этой сумасшедшей». Мы поговорили с губернатором Кери, и ему понравилась Кэтрин.

Там была тьма-тьмущая знаменитостей. Был Трумен. Стив Рубелл не очень дружелюбен, держится как-то холодно, и, по-моему, это из-за того, что я дружески отношусь к Генри Посту. Уолтер Кронкайт поздоровался с нами, он был весьма мил, познакомил нас со своей дочерью, она актриса. Я познакомился с детьми Махони, они уже очень хорошо выглядят. Дочка его раньше была толще, нескладная, а теперь красавица. На ней было то же самое зеленое платье от Хальстона, что и год назад.

Понедельник, 19 марта 1979 года

Хальстон заехал за мной, и мы отправились в студию Марты Грэм на, кажется, 63-й улице. Приехала Марта, она великолепна, такая на вид молодая. Она была с каким-то мужчиной, который присматривает за ней. Потом мы по еха ли к Хальстону на ужин. Марта едет в Англию выступать перед королевой и ее семьей, потом в Египет, потом в Лиссабон. Ее выступление в Иране было, конечно же, отменено, но я совершенно не понимаю, как она вообще может, в ее-то возрасте, переносить подобные перегрузки, ведь очень трудно совершать такие путешествия. Мы разговаривали о пластических операциях. Я помню, как мне кто-то однажды сказал, что когда Марта оказалась в бедственном положении, одна добросердечная супружеская пара взяла ее к себе, они оплатили ей подтяжку кожи лица, и ее артистическая карьера расцвела новым цветом. Сейчас, как она сказала, она, пожалуй, сделает еще операцию кистей рук, потому что кисти у нее действительно похожи сейчас на маленькие обрубки. Я ей рассказал, что видел ее выступление в Питтсбурге в 1948 году, она сказала, что сама из Питтсбурга, и Хальстон этому удивился, он этого не знал, сказал, что они никогда не говорили о ее жизни. Хальстон дарит ей платья, а еще кто-то подарил ей деньги на то, чтобы сделать ремонт, однако вместо этого она купила одну дорогую вещь, не сделав основного ремонта, – правда, она сказала, что у нее не было времени заняться ремонтом и у нее еще дойдут руки до этого. Хальстон подал черную икру с печеным картофелем. А когда Хальстон подает картофель с черной икрой, это всегда чуть ли не полкило икры. Я не знаю, правда, в самом ли деле это черная икра, потому что откуда ее брать, со всеми этими делами в Иране? Может, это просто какая-то имитация.

Еще мне позвонили близнецы Дюпоны, пока я был у Хальстона, они обзвонили всех в Нью-Йорке, пытаясь меня разыскать, но я не стал брать трубку, и тогда у них хватило наглости позвонить снизу в дверь, оба были вконец обдолбанные, без конца хихикали, ну, я вышел к входной двери и отругал их. Да, еще: Хальстон злится на Бьянку, потому что она так и не прилетела из Лондона, а сегодня у Мохаммеда должен был быть выходной день, и вот Хальстон попросил его ждать ее звонка целый день и никуда не выходить, а когда он потом дозвонился наконец до нее в Лондон, она сказала, что отравилась чем-то, однако он ей не поверил: ведь он своими ушами слышал прежде, когда она жила у него дома, как она без конца пользовалась этой отговоркой перед другими.

Вторник, 20 марта 1979 года

Фред посмотрел «Кокаиновых ковбоев», и, по его мнению, это совершенно ужасно, он сказал, что ему за меня было стыдно. Правда, я не знаю, надо ли мне его слушать: Фред ведь не понимает, что хорошо в кино, а что плохо.

Пятница, 23 марта 1979 года

Я остался в аптауне, потому что должен был пойти к Брейди Чейпину на ланч, это по адресу Сентрал-Парк-Вест, дом 225, такое милое маленькое здание. Там состоялась встреча старых товарищей по работе – Скавулло, Нэнси Уайт и я, мы же все работали в «Харперс базаар». Пришел еще Джон Теш, этот диктор новостей со второго канала, парень ростом 193 сантимера, очень красивый. Он ничего не ел, и с ним была его подруга. Брейди познакомился с ним, потому что они оба бегают трусцой в парке.

Суббота, 24 марта 1979 года

Встал рано. Мне позвонил Томас Амманн, потом он заехал за мной в половине одиннадцатого, потому что хотел вместе со мной посмотреть, что новенького в Нью-Йорке. Мы зашли в пару магазинов, было очень славно (кухонные принадлежности 50 долларов). Потом я пошел домой, наклеился для «Фьоруччи», в половине второго был уже там, подписывал номера Interview, я там провел всю вторую половину дня. Туда приехала Полетт, а еще Кит Ричардс и Рон Вуд, я их впервые видел обоих при дневном свете, они оказались такими постаревшими и побитыми жизнью. Зато подружки у них молоденькие и свежие. Полетт была очень мила, сказала, что теперь покупает все только здесь. Молодые официанты, которые ее обслуживали, понятия не имели, кто она такая. Та к странно быть знаменитым в какой-то одной сфере, тогда как люди из другой сферы просто не в курсе, кто ты. Ну, я им объяснил, что она была женой Чарли Чаплина, Чарли Чаплина они еще знают. Я там пробыл до шести вечера, а потом еще повез кое-кого из ребят в «Режинет» (70 долларов).

Воскресенье, 25 марта 1979 года

Мне нужно пойти на вечеринку Моники Ван Вурен в «Студию 54». Она звонила еще несколько недель назад, приглашала меня, но она, наверное, потому и говорила как-то так, абстрактно, что намекала, ей хотелось бы, чтобы именно я устроил вечеринку в ее честь, – ведь когда я ее спросил, когда будет эта вечеринка, она ответила: «Когда тебе удобно, в любой день», и вот так она приглашала меня на вечеринку, только я не понял, что к чему. Она точно с таким же предложением обратилась к Бобу, и он-то ее, конечно, сразу понял, а потом и мне объяснил.

Понедельник, 26 марта 1979 года

Был приятный день, хотя и похолодало. Я гулял, раздавая Interview, потом зашел в «Примаверу» и, наткнувшись на Одри, хозяйку заведения, решил, что именно с ней хорошо бы ходить в разные новые места, мне стоит у нее поучиться разным новым вещам, так что мы бродили по городу и это было здорово. Одри сказала, что одна дама принесла ей какую-то вещь Кастеллани[675], и она дала ей за эту картину сто долларов, а вот теперь она стоит 10 тысяч долларов. Да, так и надо поступать, в этом и заключается соль антикварного дела. Если продает человек престарелый, ты, конечно, уступаешь, платишь немного побольше, однако тут все точь-в-точь как на блошином рынке: там если увидишь что-то по-настоящему ценное и поймешь, что продавец не знает настоящей цены, то объяснять ему ничего не нужно. А то ведь целые категории исчезают. Это как с ар-деко: сейчас уже не увидишь настоящую вещь в этом стиле. Все их скупили и хранят, и все уже разошлось по коллекциям, исчезло как категория (каталоги 8 долларов). Потом мы были в районе, где живет Сюзи Франкфурт, так что зашли к ней. Сюзи хорошо выглядит. Она в последнее время похожа на шлюшку – волосы завиты и зачесаны на одну сторону. У нее очень, очень широкие плечи. Слишком широкие. Так она выглядит лучше всего. Роскошно выглядит.

Вторник, 27 марта 1979 года

Позвонила Бриджид, сказала, что совсем распсиховалась, что чувствует себя так, будто превратилась в помойку – вес у нее за 69 килограммов, она не знает, что с этим делать, и я сказал ей: пойди в церковь и помолись.

Пятница, 30 марта 1979 года

Приехал на такси в «Парк Бернет», где должен был встретиться с Сюзи Франкфурт и Марком Шендом, но, как оказалось, пришла только Сюзи (такси 2 доллара). Сюзи было нужно на 47-ю улицу, так что мы опять поехали туда на такси (3 доллара). Она сказала, что все хорошие антикварные драгоценности сейчас продаются в Лондоне, но мы тут же встретили парня из лондонской галереи «Филипс», который что-то покупал на 47-й улице, чтобы отвезти в Лондон, – ну да, а потом Сюзи едет туда, покупает эти вещи и везет их обратно. Он сказал, что очень часто бывает в Нью-Йорке, чтобы покупать какие-то вещи.

Суббота, 31 марта 1979 года

Отправился в «Студию 54» с Кэтрин и Стивеном Грэмом. Кэтрин еще пригласила Джейми Блэндфорда, миловидного маркиза, который будет следующим герцогом Мальборо. Джейми познакомил меня с сыном Гюнтера Закса[676] – он по явил ся на свет, по-видимому, еще до Брижит Бардо, ему на вид лет двадцать с небольшим. Клуб был набит до отказа, как метро в час пик. Ко мне подошел Стиви, сообщил, кто из звезд был в клубе в этот вечер, но я не запомнил, кто именно. Один из них был «новый Шон Кэссиди», блондин, Лейф-как-его-там, он зарабатывает миллионы, говорят. Потом Джон Скрибнер стал наговаривать мне в одно ухо про Джона Сэмюэльса Четвертого[677], а в это же время в другое ухо Синди, Крутая Шлюха из Колумбуса, без конца наговаривала мне что-то свое про Джона Сэмюэльса Четвертого. Она его страшно ревнует, потому что он бросил ее ради Лариссы.

В «Студии 54» было очень весело. Я пошел на балкон, и там были Хальстон с Лестером, и если сказать: «А вот Лестер Перски, продюсер фильма “Волосы”», молодежь просто становится на колени. То есть буквально – на колени. Потом Хальстон пригласил меня на день рождения Виктора, это завтра вечером. Джейми захотел пойти в подвал, но ни я, ни Кэтрин с ним туда не пошли.

Воскресенье, 1 апреля 1979 года

Позвонил Джейми и сказал, что в подвале «Студии 54» все сидели по разным углам и нюхали кокаин. Значит, они там снова взялись за свое. Я собрался подарить Виктору на день рождения свою картину «Деньги», а еще – деньги в банке из-под соленых огурцов: если попытаться ее открыть, она издает такой же звук, как охранная сигнализация. Когда мы с Кэтрин приехали к Хальстону, гостей было немного, все расселись на стульях – сам Хальстон, Нэнси Норт, Руперт и его бойфренд, который у него живет. Виктор еще не приехал. Хальстон показал мне праздничный торт, на нем повсюду были деньги, и Хальстон собрался поджечь их, но я сказал, что это ни к чему: пусть каждому достанется сколько-то денег вместе с куском торта, когда его разрежут, – и тогда Хальстон сделал из купюр цветы на самом верху торта, такой выдумщик. Потом появился Виктор, он был в зеленом меховом пальто, это модель Хальстона, та самая, в которой мы сфотографировали Софи Лорен для Interview. Он привел с собой друга – китайца из Сан-Франциско, его зовут Бенджамин[678], он как-то раз был в «Ксеноне», переодетый в женское платье, и выглядел действительно как красивая девушка. Потом пришли Арман и Корис, они подарили Виктору один из этих компьютеров-переводчиков, в нем различные программы, и если нажмешь «доброе утро», он тебе показывает «бонжур». Виктору ни один из подарков особо не понравился, а когда дело дошло до торта, он не позволил аккуратно разрезать его на куски, чтобы на каждом было по сколько-то денег, а просто схватил все купюры и положил в свою сумку. Он был отвратителен. Кэтрин и доктор Джиллер вовсю лизались и обжимались. Все дают мне кваалюды, и я всегда беру их, потому что они очень дорогие и я могу их продать.

Четверг, 5 апреля 1979 года

Заехал за Кэтрин, и мы отправились в «Режин». Там была Палома Пикассо со своим мужем и со своим любовником. Или его любовником. Или их любовником, я уж и не знаю, как это у них. Пришли Нил и Либа Седака со своими маленькими сыновьями, и Палома тут же влюбилась в Нила. Она сказала, что когда ей было десять лет, она жила в Аргентине, и там обычно пели Sweet little sixteen на португальском и испанском, и когда она это спела для Нила, ему очень понравилось, так что она произвела на него впечатление. А сама Режин была очаровательна, у нее теперь тоже есть «задняя комната». Все хотят, чтобы у них была такая комната, как в «Студии 54» (вот и в клубе «Ксенон» это уже скопировали), однако Режин, как всегда, все не так поняла. В ее ресторане заднее помещение слишком большое, слишком шикарное и слишком далеко от всего.

Понедельник, 9 апреля 1979 года

В Иране в эти выходные повесили брата Ферейдуна Ховейды, который при шахе был премьер-министром.

Все приехали в Нью-Йорк на вернисаж Сая Твомбли. И я удивлен, что меня не пригласили на ужин, который давали в его честь Эрл и Камилла Макгрэт. Наклеился, чтобы пойти в музей Уитни на ужин в честь Сая Твомбли. Позвонил Дэвид Уитни, сказал, что они с Филипом Джонсоном хотят за мной заехать, но я сказал, что еще не готов, а Дэвид сказал, что они всегда начинают точно в объявленное время. Поехал туда на такси, шел дождь (2 доллара). Шоу было великолепное. Были Мэрилин и Айвен Карп, и Мэрилин сказала мне, что экстрасенс, которого она рекомендовала Трумену – того, к кому ходила и Бриджид, кто был у нас в Interview, – позвонил ей и спросил, что это там за Фред Хьюз, который хотел к нему прийти, это что, «тот Фред Хьюз, который актер»? И она ему ответила, что знать ничего не знает про какого-то актера Фреда Хьюза – а этот Фред Хьюз работает у Энди Уорхола. Вот так они, наверное, узнают все про кого-то заранее, чтобы, когда человек придет к ним узнать свою судьбу, они уже все-все про него знали.

Лили Очинклосс сказала, что послала мистеру Ховейда цветы – в знак того, что произошло с его братом, – и еще она спросила меня, сделал ли я что-то в память о нем, и я сказал, что не сделал, потому что Боб в отъезде и я не знал, как поступить.

Вторник, 10 апреля 1979 года

Кристоф де Менил пригласила меня пойти с ней на блюзовый концерт в «Карнеги Холл» (такси 4 доллара). Я пригласил Керли, и мы там все встретились. Там яблоку было негде упасть. Аллен Гинзберг меня расцеловал, он был с Питером Орловски. Нам достались хорошие места. Всем очень понравилось представление. Блюз сейчас может очень круто пойти вверх. Эти негры-блюзмены, они все просто восхитительно одеваются: у них и шляпы, и красивейшие костюмы, и золотые зубы, которые всем видны, и всякие драгоценности, и они всегда ждут, чтобы кто-то что-то для них сделал. Они, по-видимому, в самом деле звезды. До чего же Керли беспардонный тип: позвал какого-то парня встретиться с ним, и я на него страшно рассердился, так что больше никогда и никуда его с собой не позову. Он просто богач-нахлебник, больше ничего.

Среда, 11 апреля 1979 года

Позвонили из журнала «Тайм», сказали, что приняли мою идею насчет дизайна их обложки с тремя Фонда. Это надо сделать к четырем часам дня в четверг. Они пересматривали свои старые обложки и увидели, что я когда-то делал им обложку с Джейн. Я послал Руперта купить всякие канцелярские принадлежности, и он появился с ними только в половине восьмого вечера, так что я на него снова наорал. Боб вернулся из Калифорнии, это было во второй половине дня. Он говорит, что удалось наконец взять интервью у Джона Сэвиджа, это здорово! Тот сказал, что до сих пор никогда не давал интервью, так что нам теперь, пожалуй, удастся заполучить разных прочих тяжеловесов, которые говорят, что Interview – это слишком поверхностно.

На вечеринке у Ахмета и Мики Эртегюн я играл с Ахметом в триктрак и проиграл ему четыре картины – надо будет подумать, какие именно.

Четверг, 12 апреля 1979 года

Близнецы Дюпоны – Ричард и Роберт – оказались у нас в доме номер 860, и мы с Бриджид все пытались сообразить, как же это могло приключиться, а потом Бриджид наконец выведала, что это Фред их пригласил! Тогда Бриджид отвезла Ричарда к себе домой и дала ему 25 долларов – за то, что отчистит ей кухонную плиту, а потом она весь вечер слышала, как он звонил по телефону, пытаясь к кому-то пристроиться, чтобы попасть в «Студию 54», и как он просил своего брата погладить ему светло-зеленые брюки – Роберт всегда гладит одежду для Ричарда, потому что это единственное, что он прекрасно делает. Он – тот из близнецов, который жил с Рупертом, а потом бросил Руперта ради Фреда. А в офис заходил Трумен. Ему понравилось новое название нашей фотокниги – «Передержка» (Over-Exposed). Оно пришло на ум Бобу в Калифорнии, когда он разговаривал с Ирвингом Мэнсфилдом. Мне-то больше нравится прежнее название – «Болезнь общения», потому что если мы не собираемся делать коммерческое издание, мы должны всегда быть чем-то таким, чего обычные люди будут сторониться. Подтяжка лица у Трумена – первая действительно удачная из всех, что я видел. У него больше нет этих подбородков, которые отвисали все годы. Единственное, что все еще не получилось поправить, – шрам над носом пока что длиной чуть ли не в два дюйма. По-моему, тут они сделали ошибку. После операции он стал налеплять на него кусок пластика, мог бы просто [смеется] так делать, вместо операции. Да, еще Трумен попросил отдать ему оригиналы его статей, а мы хотели оставить их себе. Постараюсь отдать ему ксерокопию. На такси доехал до офиса (3 доллара), там меня все уже ждали. Позвонил Ллойд, парень, который работал в «Студии 54», у него абсолютного гангстерский вид, он хотел поужинать с Кэтрин и со мной. Он предложил нам встретиться с ним в заведении под названием «Йорк» на 38-й улице и Второй авеню (такси 4 доллара). «Йорк» – такая странная маленькая забегаловка. Потом мы завезли Кэтрин домой, а сами поехали на такси дальше, к «Режин» (3 доллара). Мне кажется, что у него где-то рядом с «Йорком» был припаркован «роллс-ройс», но он, наверное, не хотел, чтобы мы его увидели. Он сказал, что хотел бы познакомиться с самой Режин, но когда мы туда приехали, оказалось, что он там всех знает. Он вообще знает всех и вся, повсюду, и это так странно, он ведь молод – ему восемнадцать, а ведет себя так, будто ему сорок. Я выпил половину одного коктейля, а он заказал еще три. Потом поведал мне, что он бисексуал. И тут я испугался, потому что я-то все время думал, что его интересует Кэтрин, а теперь вот не знаю. Он мне рассказал про свою семью. Отец, сказал он, работает у Роя Кона, и, похоже, он коллектор, «собиратель денег». Как он сказал, его «папаша» встает в шесть утра и идет на почту, чтобы забрать деньги, которые пришли накануне от всех тех должников, которых он заставил уплатить долг. У него семилетняя сестра, сказал он, она будет красавица что надо, и он покупает ей подарки. К нам подошел муж Режин, я их представил друг другу. Он не взял с нас денег. Потом Ллойд захотел выпить еще и сказал: а может, пойдем в Playboy-club, и это было забавно. Ему нравятся «Зайчики». У него к женщинам такой подход – ему нравятся только очень красивые. Он еврей, и я спросил его, почему он не дома, сейчас ведь Песах, а он сказал, что их семья не религиозна. В баре на меня уставились трое парней, однако оказалось, что они работали в «21». Странно. Ллойд взял еще два коктейля. Он сказал, что мать у него красивая – ей всего тридцать восемь лет – и что она никогда не надевает одно платье два раза, да и туфли тоже. Он собирается всех нас пригласить в какой-то невероятно хороший ресторан в Вестчестере. Он сказал: «Там лучше, чем в “Илейн”». Смешно, правда? Что он из возможных вариантов выбрал именно «Илейн». «Лучше, чем в “Илейн”, – сказал он, – и если вам не покажется, что там хот я бы так же хорошо, как в “Илейн”, я буду вас целый год приглашать на ужин, но только вы должны мне честно сказать».

Да, а Стива Рубелла забрали в тюрьму. Этого еще не объявили в новостях. За то, что он подрался с какими-то фотографами. Как сказал Ллойд, единственный раз, когда Стив его по-настоящему обидел, был когда Ллойд сказал ему, уже приняв несколько кваалюдов: «Слышь, Стиви, мне так приятно, что тебе нравятся мои родители», а Стив на это ответил: «Да ничего подобного! Полное ничтожество. Кто они вообще такие? Никто. Вот ты мне нравишься». И это его по-настоящему обидело. Это произошло, когда он как-то раз отвозил Стива домой.

Пятница, 13 апреля 1979 года

Читал книгу Маргарет Трюдо. Она пишет, как Вива. Если бы Вива в жизни встретила интересных людей, она бы написала такую книгу. Ходил в «Копа» посмотреть шоу «Морк»[679]. С Робином Уильямсом. Он произвел на меня колоссальное впечатление. Нашей официанткой была сестра Джеда, Сюзан («на чай» – 10 долларов). Потом жена Морка пригласила нас в «Шерри», и мы отправились туда, там еще была Люси Арназ, и там все сидели вокруг большого стола с бейглами. У Морка волосатая грудь и руки, но чудесные голубые глаза.

Понедельник, 16 апреля 1979 года

Я рассказывал уже, что недавно вечером видел Нуреева в «Илейн»? Я никак не пойму, что полагается делать, когда видишь кого-то из знакомых. Не мешать им? Или же, наоборот, подойти и обнять, ведь когда Дайана Росс так делает, это так здорово!

Я не пошел на вечеринку к Стиву Рубеллу в честь того, что его выпустили из тюрьмы. В газете было написано, что пока он сидел в своей тюремной камере, он начал писать дневник на карточках «Студии 54», которые нашлись у него в кармане. Неплохо, да? Он сказал, что камера была отвратительная и что он первым делом начнет борьбу за тюремную реформу.

Вторник, 17 апреля 1979 года

Позвонил в отель Морка. Там сказали, чтобы мы сразу же приезжали. Мы взяли такси до «Шерри» (2,50 доллара). Мы думали, что у них будет лимузин, потому что их двенадцать человек, однако, как оказалось, понадобилось взять три машины такси, чтобы доехать в Гринвич-Виллидж. Они хотели заплатить за такси, но заплатил я (6 долларов). Мы встретились на углу Кристофер-стрит и Бликер-стрит, а потом пошли в секонд-хенд, и там было очень здорово. Морк способен мгновенно определить, что ему подойдет по размеру. Он выбрал три костюма и когда надел их, все они сидели на нем идеально. Его жену зовут Валери и она очень славная. Она сказала, что уже была на Бликер-стрит утром и купила там мебель во французском провинциальном стиле – чтобы послать ее в Лос-Анджелес. Мы прошлись по боковым улицам, и вот что странно: когда дети видят Робина, они просто говорят: «Здорво, Морк!», однако не начинают сходить с ума от восторга – то есть они ведут себя так же, как когда здороваются с кем-то, кого уже хорошо знают. А в щенячий восторг приходят как раз взрослые. Мы дошли до «Леди Астор». Потом пошли встретиться с Майклом Скларом, которого я не видел несколько лет – а он ведь снимался в наших фильмах «Хлам» и «Любовь по-французски». Он на лицо совсем худой. Он их друг.

Робин собирается сниматься в фильме про Попая[680]. Его агентом только что стала Сью Менгерс. Валери сказала, что когда она поняла, что Робин будет знаменитостью, они уже жили вместе два года, и она ему сказала, что не хочет, чтобы в жизни и в газетах их без конца называли бы «Робин Уильямс и его гостья», так что она заставила его жениться на ней. Они славные и они [смеется] «настоящие». Знаешь что? У них нет лимузинов. Только ведь с лимузином все было бы куда проще. Я уже рассказывал своему Дневнику про ужасную аварию, в которую попал Генри Пост? Та к вот, он ехал на своей новой машине в сторону Саутгемптона на Лонг-Айленде, а очнулся в больнице. Ничего не помнит. Сбил два столба. Н-да, я сделал большую ошибку, сказав глупость, – а делать этого было совершенно не нужно, потому что если человек принимает лекарства, обезболивающие и все такое прочее, можно стать параноиком. А сказал я ему: «Может, это все из-за твоих разоблачительных статей. Может, кто-то тебя сглазил».

Среда, 18 апреля 1979 года

Был солнечный день, я прогулялся по Лексингтон-авеню, раздавая Interview, а потом зашел в «Русскую чайную», чтобы встретиться с Джоан Хайлер, моим агентом, которая хочет предложить мне роли в кино. У нее, между прочим, такие клиенты, как Джон Сэвидж и Мерил Стрип.

Позвонил Джон Фэрчайлд-младший, пригласил меня посмотреть «Манхэттен» по билетам от его отца, но я взглянул в дневник и увидел, что у меня назначен ужин с Элис Мейсон. Она занимается в Нью-Йорке продажей недвижимости и, между прочим, это она помогла Картеру стать президентом. Отвез Руперта домой (такси 4 доллара). Поехал на Восточную 72-ю, дом 150. Мне захотелось посмотреть, какая у нее квартира, потому что все-таки она очень крупный риэлтор, и вот когда я все увидел, то не мог поверить своим глазам: это какая-то полная ерунда, на шестом этаже, и у нее там [смеется] краска облупилась. Ничего особенного вообще.

Однако вечеринка была что надо. Там были одни рослые красавицы-интеллектуалки и старые богатые холостяки. Целая комната важных персон. Бесс Майерсон, Джон и Мэри Линдси, Джон Клуге[681]. Там и Жакин Лакмен была, которая в полном восторге, что мистер Лакмен наконец-то умер, пусть даже теперь Рита, бывшая жена Лакмена, и досаждает ей.

Дочка Элис Мейсон привела меня в спальню своей матери, там висит мой портрет Картера, а также другие фотографии ее с Картером. У них в доме вообще-то висят странные произведения искусства. Примерно в четверть первого ночи я потихоньку ушел.

Четверг, 19 апреля 1979 года

Пришлось пойти на панихиду по брату посла Ховейды, которого казнили в Иране. На такси доехал до Риверсайд-драйв (2,50 доллара). Там собрались все. Мы снимали обувь при входе. В центре комнаты был ковер, но никто не хотел случайно наступить на него, потому что это было все равно что наступить на тело покойного, потому что тела-то там не было. Играла иранская музыка. Это было похоже на совершенно чудесную вечеринку с коктейлями – только без коктейлей.

Стив Рубелл, как я прочел в газетах, подал в суд на Рона Галеллу – в связи с тем, говорит он, что тот первым начал драку в «Студии 54». А у меня как раз приглашение на субботу – на свадьбу Рона Галеллы. Думаю, что пойду.

Пятница, 20 апреля 1979 года

Говорил по телефону с Генри Постом. Ему лучше. Врачи восстановили его нос.

Вторник, 24 апреля 1979 года

В газетах только и пишут о том, что Маргарет Трюдо покинула передачу «Тудей шоу» – она прекрасно понимает, как максимально привлечь к себе внимание, а потому появилась в «Студии 54».

Съездил на такси в даунтаун (3,50 доллара). Раздавал там Interview прохожим. Дошел пешком до офиса, где у меня в полдень назначена встреча с Дэвидом Уитни, Дэвидом Уайтом и Фредом – для выставки в музее Уитни надо было пересмотреть все портреты, которые я когда-либо делал.

Воскресенье, 29 апреля 1979 года

На такси к Рут Уоррик на Парк-авеню. Я немного опоздал. Люси Арназ уже ушла. Пока я там стоял, ко мне вдруг подошел один очень красивый мужчина, и я вдруг понял, что это Уильям Уэслоу, который раньше, двадцать или тридцать лет назад, танцевал в Балетном театре (The Ballet Theatre). Меня с ним несколько раз знакомили, но он всякий раз не обращал на меня внимания, даже не разговаривал со мной, потому что тогда я был никем. Он сейчас работает массажистом, к нему ходит, например, Генри Гельдцалер. Его уволили из труппы Баланчина примерно в 1970 году. Он рассказал, что Баланчин сказал ему: «Слушай, дорогой мой, ты уже слишком стар, мы тебя уже достаточно долго видели на сцене, и твоя карьера закончена, дорогой. Надеюсь, что ты не покончишь с собой, дорогой, так ведь?» И Уильям сказал, что он ему ответил: если и покончит с собой, то не из-за него – потому что не захочет доставить ему такое удовольствие. Баланчину мальчики не нравятся, ему нравятся только высокие девочки. И вот теперь он стал массажистом. Дик Каветт тоже к нему ходит – он сказал, что Дик вообще порекомендовал его чуть ли не сорока разным людям. Он заставил меня потрогать его ноги и [смеется] я захихикал. Странная была вечеринка. Когда появляешься там, где люди, в общем, ничего из себя не представляют, и тебе приходится думать, что им сказать, это довольно трудно. Я познакомился с Кей Гарделла, вот с кем. Она журналистка, критик-обозреватель телевизионных программ. И очень толстая. Она толще всех, кого я видел за последние много лет: сейчас вообще люди уже не жирные, они лишь пухлые. Да, по-настоящему толстых уже нет.

Понедельник, 7 мая 1979 года

Ходил на выставку Ховейды в «Бодли-гэлери». Ховейда вчера опубликовал письмо в «Нью-Йорк таймс», посвященное брату, письмо это адресовано новому режиму в Иране, и он пишет в нем, что его брат не убежал из Ирана, как все другие министры, потому что он верил в Иран, и Ховейда назвал случившееся убийством, он даже сказал, что новый премьер-министр должен быть осторожным, как бы и его не убили. Хорошее письмо (такси 4,50 доллара). Боб устроил грандиозный ланч, где узнал немало сплетен про Ли Радзивилл. Все считают, что она просто слишком много выпила и потому не успела на собственную свадьбу. В Сан-Франциско. Она заставила жениха ждать ее у алтаря. Но я думаю, что она, наверное, просто в подавленном состоянии, потому что она так сильно похудела, ее химический баланс изменился и теперь она сама не знает, чего хочет.

Среда, 9 мая 1979 года

Близнецы Дюпоны заходили в офис, и Бриджид сказала им, что Фредди фон Мирерс уже позвонил нам, он просил всем сообщить, что собирается обратиться в полицию, если они не вернут ему два его свитера. Оба стали красными, как раки, и она их предупредила, чтобы больше к нам не приходили, потому что они воруют вещи. Отвез Руперта домой (такси 4 доллара).

Четверг, 10 мая 1979 года

Еще один жаркий день, под тридцать пять. Пол Моррисси в Калифорнии. Он хочет делать «Хлам-2»: Холли работает в стриптизе, Джо живет в Бронксе и все еще колет себе наркотики, а их сын продает наркотики в школе. Сейчас в Нью-Йорк приехал Нельсон Лайон, он сказал, что он Полу такую идею и подал.

Суббота, 12 мая 1979 года

Проснулся, встал. Тут позвонил Нельсон, хотел узнать, почему я прошлой ночью так быстро ушел из «Студии 54», – спросил: «пошел на вечеринку получше?» Подумать только! [смеется] Все тот же параноик Нельсон.

У Хальстона и Стива Рубелла испортились отношения: в газетах напечатали фотографию Стива в первом ряду на дефиле Кельвина Кляйна.

Воскресенье, 13 мая 1979 года

Во второй половине дня ходил в церковь. Мне уже дней пять или шесть не звонил Джон Фэрчайлд-младший, так что я попытался дозвониться до него. Керли без конца звонит мне, рассказывает про свои эскапады в «Студии 54». Нельсон позвонил из Тэрритауна, где он снимает трейлер для «Апокалипсиса сегодня». Бобби Де Ниро говорит, что он, пожалуй, сможет найти средства для съемок «Хлама-2». Нельсон напишет про это Полу.

Да, еще: я последнее время без конца натыкаюсь на улице на Психа Мэтти. Я сказал ему, чтобы он зашел к нам в офис. Я хочу снять его на камеру, это будет мой абстрактный фильм. Он сказал, что живет в гостинице «Гранд-Юнион» на Восточной 32-й улице.

Суббота, 2 июня 1979 года

Позвонил Трумен, он очень разозлен тем, что Ли Радзивилл дала показания против него в рамках судебного иска Гора Видала. Это так страшно. Он сказал, что после того, как он во вторник появится в программе у Стэнли Сигала, чтобы «дать ей как следует по мозгам», у нее «из задницы полезут опасные бритвы». Еще он все повторял: «Ну как, разве ты не согласен со мной? Разве не согласен? В чем дело, почему ты ничего не говоришь?» Это все было ужасно. Он сказал: «Так она придет в себя, поймет, что натворила, и саму себя возненавидит. Ты не согласен? А?» А я сказал: «Слушай, Трумен, она сейчас в такой слабой форме, что ведь может и покончить с собой». А он на это: «Ну и что?» Он сказал: «А если бы я тебе рассказал все, что она про тебя всем наговорила…» Я сказал, что мне наплевать, что я никогда не считал ее своим другом и всегда понимал, какой она человек, что она просто-напросто снимала у нас дом в Монтоке, – поэтому пусть говорит все, что ей заблагорассудится, меня это никак не трогает, я ведь все это и так знаю. Как же было страшно – вдруг увидеть, сколько в нем могло проявиться злобы по отношению к кому-то, с кем он так крепко дружил. А если Трумен изменит к тебе свое отношение, это уже навсегда. А Хальстон, как мы думаем, все же собирается снять у нас Монток. Винсент ездил туда в последний уикенд, чтобы показать ему наш дом и участок. С ним был Виктор, и я уже перепугался из-за этого, потому что представил себе, как Виктор по всему большому дому наносит на полу красные отпечатки ступней.

Воскресенье, 3 июня 1979 года

Нельсон позвонил мне и рассказал сюжет для «Хлама-2». Джо работает в пиццерии, а Холли хочет, чтобы они переехали в квартиру получше на Нижней Восточной стороне – [смеется] они ведь живут в Лодай, штат Нью-Джерси, а в этом городе выбросы от химических предприятий, но у них нет средств на переезд, пока одного из детей не сбивает такси, тогда они подают в суд на таксо моторную компанию и в результате могут купить дом. Да, еще: всем, похоже, нравится рукопись «ПОПизма». И Бобу, и Фреду, и Руперту. Они читали ее в Париже.

Вторник, 5 июня 1979 года

Смотрел утром передачу «Телешоу со Стэнли Сигалом». Трумен выбрал роль «педика из южного штата» и в этом амплуа начал рассказывать все те непристойные детали, что Ли рассказывала ему на протяжении многих лет о ком угодно из ее окружения: что Питер Тьюфо на вид просто хорек, да и только, что он полностью зависел от нее, потому что ему нужна была известность, которой он добивался, как сумасшедший; что Ньютон Коуп, с кем они были помолвлены и собирались пожениться, все же – даже после того, как свадьбу отменили несколько недель назад, – оказался мелкой рыбешкой, хотя в «провинциальном городе», наверное, его сочли бы «китом». Еще он рассказал, как она пыталась совратить Уильяма Ф. Бакли младшего, попросив у него совета в духовной сфере, а когда он не ответил ей, обвинила в том, что он гомосексуалист. Если Ли начала выпивать еще до этой своей ссоры с Труменом, то можешь себе представить, как далеко зайдет дело сейчас? Да и Трумен тоже так опозорился… Если бы он хотя бы был пьяным во время этой передачи… Лиз Смит позвонила в Interview, чтобы сказать, что она собирается сделать эпизод для новостной ленты в 17.45 на четвертом канале – в связи с нашим интервью, которое мы взяли у сына Мондейла, потому что он в нем говорит, что в доме вице-президента, где сейчас живут его родители, Нельсон Рокфеллер, который жил там до них, распорядился установить потайную дверь – между его спальней и спальней для гостей.

Хальстон сказал: он полностью на стороне Трумена, а Ли заслуживает всего, что ей от него досталось. Потом мы заговорили про Стива Рубелла, и, по его словам, у него складывается впечатление (только это между нами), что Стива ожидает тюрьма. Тут появился сам Стив и сказал: его адвокаты сказали, что он может избежать наказания, если засвидетельствует представителям правительства, кто именно из Вашингтона появлялся в «Студии 54», принимал наркотики и все такое прочее. Потом он поехал за Дайаной Росс, чтобы отвезти ее в «Студию 54».

Среда, 6 июня 1979 года

Звонил Трумен, рассказал, что во всех вашингтонских и калифорнийских газетах новости о телепрограмме Стэнли Сигала с его участием попали на первые полосы. А нью-йоркские газеты не слишком-то ее акцентировали. Даниэла Морера подарила мне черный хлопковый пиджак от Джорджо Армани, он оказался мал, однако он потрясающе красивый, вообще без подкладки – теперь итальянцы делают именно такие. Нужно было поставить автограф на моей «Философии», и я зацепился за нее, начал перечитывать, и теперь не могу понять, отчего она не прогремела должным образом – в ней много отличных мест.

Четверг, 7 июня 1979 года

Позвонил Трумен. Он сказал, что получил телеграмму от одного из своих фанатов, который поздравил его с выступлением на телешоу Стэнли Сигала: как он выразился, это лучшее, что можно было посмотреть по телевидению с тех пор, как Руби застрелил Ли Освальда. Стив Рубелл сказал, что его посыльный из цветочного магазина звонил Ли в дверь, чтобы отдать ей букет, но она не открыла. Дома я надел свой новый пиджак от Джорджо Армани. Материя прочная, жесткая, но тонкая – такую использовали для подложки под кринолины. Как бы то ни было, вчера клуб «Студия 54» устроил для нашего журнала большую вечеринку, но для меня она была испорчена, потому что у Джеда были неприятности на входе из-за этого парня на дверях – Марка. И, в общем, все странно: Стив сказал, что он пустил Джеда внутрь, а Джед говорит, что как только Стив увидел его, то ни в какую не хотел его пускать.

Воскресенье, 10 июня 1979 года

Работал дома. Ходил в церковь. Да, только что вспомнил: Джон Фэрчайлд младший рассказал мне, что Уильям Питт ездил на семинар ЭСТ[682] в Нью-Хэмпшир и там совсем съехал с катушек: теперь считает себя Богом. Он уже проходил раньше основной курс ЭСТ, а сейчас было нечто вроде повышения квалификации, все должно было продолжаться восемь дней, но он свихнулся уже в первый. Туда с ним ездил Пепе Балдераго, он и рассказал, что Уильям совершенно офигел, «как только осознал, что он и есть Бог», – после чего немедленно уехал. В общем, когда я пришел в нижний зал ресторана «Нью-Йорк/Нью-Йорк» и увидел его там, я ему сказал: «Привет, Бог!», а он назвал меня гением – из-за того, что я это понял. И ведь верно: он действительно считает себя Богом. Ну, потом мы с Пепе Балдераго и Богом пошли в «Студию 54». И по дороге я разговаривал с Богом. Когда мы туда пришли, я увидел Джона и сказал ему, что на танцплощадке – Бог, и Джон тут же ретировался.

Понедельник, 11 июня 1979 года

Пока я разговаривал по телефону с Бриджид, по телевизору сказали, что, возможно, передадут срочную новость, но потом ничего не было, а уже позже, в обычной программе новостей, сообщили, что умер Джон Уэйн.

Вторник, 12 июня 1979 года

Съездил на такси в «Кембанк» (3,75 доллара), погулял вокруг Юнион-сквер, а потом пошел в офис. Там были Оскар де ла Рента и его приятель Джек Александер, он занимается рекламой. Это был деловой ланч, чтобы уговорить Оскара давать рекламу в Interview. Боб говорил Оскару, что молодежь вообще не знает его. Оскар, правда, заметил на это, что Джерри Холл – молодая женщина и она как раз носит его платья. Зашла Барбара Аллен, она посидела с нами, и благодаря ей ланч стал куда интереснее. Она направлялась на свадьбу Марии Ниархос и уговорила Боба пойти туда вместе с ней.

Приходила одна дама, которую прислал Айвен Карп: ей нужно было понять, хочется ли ей увековечить свою физиономию именно у меня. Если закрыть глаза, можно было бы подумать, что разговариваешь с Ли Радзивилл, так что она, наверное, закончила тот же университет, что и Ли, и Джеки. Она сказала, что изначально собиралась заказать свой фотопортрет у Скавулло, но поскольку это стоит пять тысяч долларов, она подумала: отчего бы не сделать все по полной программе и не разориться на портрет у Энди Уорхола. Но я сомневаюсь, что она вообще его закажет. По-моему, ей просто захотелось сделать что-то необычное после ланча. Потом Оскар уехал, и мы с Бриджид помчались в «Мейс», чтобы купить канцелярские принадлежности (11,65 и 22,68 доллара). День был пречудесный. Потом мы так же спешно понеслись на встречу со Знаменитым Эймосом, тем, который выпускает печенье. Он красив, похож на негра, который занимался грампластинками и был менеджером у Нико, – на Тома Уилсона[683]. Но у него, по-моему, отвисают щеки. Зубы у него слишком идеальные. Правда, на упаковке печенья он не выглядит таким уж красавцем, там он вобще как негритенок. Он привел свою белокожую подругу Кристину, они живут на Гавайях. Еще он привел своего сына Грегори, ему лет шестнадцать или семнадцать. Пока мы разговаривали, Эймос съел несколько печений, хотя, я уверен, они надоели ему до смерти. Я спросил его, почему его печенье в пачке выглядит не так, как на картинке, и он ответил, что их нужно слишком долго печь, чтобы добиться такого вида. Случайно столкнулся с Пепе Балдераго, и он сказал, что не знает, что делать с Биллом Питтом, потому что тот по-прежнему не в себе, все еще думает, что он – Бог. Пепе уже позвонил отцу Билла и сказал ему: «Послушайте, ведь вы его отец, вы и кладите его в больницу». Я посоветовал Пепе сводить его в бани (на тот случай, если у него в организме много ЛСД: тогда ему надо как следует пропотеть), и он ответил, что уже попытался это сделать, однако Билл ни за что не захотел зайти внутрь, когда они пришли.

Среда, 13 июня 1979 года

Позвонил Билл Питт, теперь он думает, что я – Уолт Дисней. Я сказал ему, что ему нужно отдохнуть, просто лечь в постель и полежать немного. Звонил Керли, пригласил меня на день рождения. Я позвонил Генри Гельдцалеру, чтобы позвать его с собой, потому что он говорил, что хотел бы пойти. Но я так и не смог дозвониться до самого Керли, потому что отец подарил ему такую штуку, которая сама отвечает на звонки.

Винсент звонил Дагу Кристмасу, и до чего же тот ужасный человек. Они там у него клянутся, что послали чек, дают нам его банковский номер и всякое такое, а когда перезваниваешь им, говорят, что все «ушли на ланч». Его секретаршам в этой галерее, наверное, ужасно противно говорить все это. Если бы он просто сказал: «Я не могу тебе заплатить», это можно было бы понять. А Филипп Ниархос по-прежнему встречается с Мануэлой Папатакис, которая мне никогда не нравилась, хотя она действительно очаровательная, классная – это одна из тех девушек, которым при небольшом росте удается выглядеть рослыми. Они носят туфли на очень высоком каблуке, и я просто не понимаю, как им удается ходить: ведь они же постоянно опираются на пальцы. Я когда-то надевал такие туфли, потому и не понимаю, как такое возможно. Позвонил Боб Винер, он обвинил нас в том, что у нас антисемитское издание – это из-за какой-то строчки в интервью Трумена, там было сказано, что из всех евреев нужно понаделать чучела и выставить их в Музее естественной истории. Он сказал, что прочитал это пятерым своим знакомым, и все они с ним согласились.

Четверг, 14 июня 1979 года

Звонил Генри Пост, он все еще там, на Лонг-Айленде, приходит в себя после автомобильной аварии. Сказал, что все кости у него зажили, он уже ходил на костылях, но потом врач, который его осматривал, очень резко его перевернул, по ошибке, и… снова сломал все кости, которые уже зажили. В результате у него сейчас все ужасно болит.

А Пепе Балдераго положил Билла Питта в больницу Святого Винсента, потому что тот окончательно тронулся.

Позвонил Джон Фэрчайлд-младший, пригласил меня покататься на роликах в пятницу вечером.

Я поехал на такси в «Перл» на день рождения Керли (2 доллара). Мы сидели за круглым столом, десять мужиков, так что я не мог не сказать Перл, что у нас не просто ужин, а крутой офисный мальчишник. Все за столом были светловолосые, кроме меня и Генри Гельдцалера – мы-то с ним седые. Генри без конца шутил, всем демонстрировал свой жетон главы комиссии, выдавал остроту за остротой. Он такой смешной, такой остроумный. Я всех фотографировал. Потом мы отправились в «Студию 54», и я всех провел бесплатно – это и был мой подарок Керли на его день рождения.

Пятница, 15 июня 1979 года

Один паренек, с которым я познакомился, спросил меня, нельзя ли его и его друга провести в «Ксенон» сегодня вечером, и я ответил, что, конечно, можно, это же так просто. В общем, как только я добрался до офиса, я позвонил в «Ксенон». Девушке, которая сняла трубку, я назвал свое имя, и она сказала: «Ваш голос не похож на голос Энди Уорхола». Я ответил: «Но я Энди Уорхол». А она снова: «А как вы докажете, что это в самом деле вы?» В общем, это продолжалось некоторое время, и она, наверное, просто разыгрывала меня, потому что потом она просто сказала: «Хорошо, я вам перезвоню, чтобы убедиться, что это в самом деле вы звонили». Зазвонил телефон, и я ей сказал: «Слушайте, все это как-то неприлично выглядит, я хочу сказать…». И тут она говорит: «Ну, у нас на этой неделе было восемнадцать звонков от имени Анджелы Лэнсбери, поэтому…». На это я ей: «Ну и что? У вас все равно не так многолюдно, а я вам говорю про двух славных молодых людей, которым хочется прийти повеселиться, притом заплатив за вход! А один из них даже хочет стать членом клуба…». Тут она говорит: «Одну минуточку, извините, я вам перезвоню». Через несколько минут она звонит и говорит: «Мы тут решили, что мы не хотим вас больше видеть в “Ксеноне”, вообще никогда». Я на это: «Что-о-о-о?!» А она мне: «Мы все возмущены тем, как вы недавно поступили». Она имела в виду то, что журнал Interview устроил вечеринку в «Студии 54» в тот же вечер, когда отмечалась годовщина существования «Ксенона», о чем мы узнали лишь задним числом. То есть, я не понимаю, что там случилось: то ли эта девица сошла с ума, то ли ей стало так стыдно, что она поначалу не поверила, кто именно звонит, а потом должна была как-то отыграться; или она задала мой вопрос Говарду Стайну, и это он сказал такое, потому что я думаю, что если бы там был Пеппо Ванини, он бы вряд ли так ужасно себя повел, но он-то, по-моему, сегодня отправился на свадьбу Марии Ниархос. Ну короче: они решили отказаться от тридцати долларов. Это было так неожиданно, и я вдруг понял: больше мне вообще не надо самому звонить во все эти заведения. Кстати, могло бы быть и хуже: если бы она сказала: «Хорошо, пусть ваши друзья приезжают», а потом их, например, взяли бы да не пустили.

В общем, я [смеется] позвонил этому парню и говорю ему: «Ты не поверишь, но мне не удалось вас туда пристроить, потому что они сказали мне, что больше вообще не хотят меня там видеть. Извини». Тут уже ему стало неловко. Думаю, что кто-нибудь другой придумал бы что-то, а вот я просто рассказал ему все, как есть.

Поехал с Джоном Фэрчайлдом-младшим и Белл Макинтайр на угол 55-й улицы и Бродвея. Там только что открылся каток для роликовых коньков, его устроили негры, про него еще никто не знает, и там все было отлично. Они пустили нас бесплатно и дали коньки, чего обычно не делают. Как же было здорово там кататься, так весело! Сегодня же куплю себе ролики.

Потом мы пошли в «Стейдж деликатессен», ели там прекрасные сэндвичи под названием «Еврейские знаменитости». Правда, сэндвич «Дайана Росс» был похуже остальных: с ливерной колбасой, конфитюром и арахисовым маслом. Потом мы постояли на углу, и Джон решил, что пойдет с Керли в «Студию 54», а я отвез Белл домой (такси 4 доллара).

Суббота, 16 июня 1979 года

Проснулся и позвонил Керли, но он слишком устал, чтобы поехать с нами за город, в Манхассет, в книжный магазин «Брентано», куда мы везем Blondie, чтобы она раздавала свои автографы на номерах Interview. За мной заехала Барбара Колачелло, потом мы подхватили Руперта в отеле «Пьер», потому что это было у метро. Потом поехали за Blondie. Она живет в великолепном здании на 58-й улице и Седьмой авеню. Blondie-Дебби очень милая, волосы у нее были уложены, и трудно было поверить, что ей уже за тридцать – ни одной морщинки, такая красивая! Она сказала, что ее бабушка дожила до девяноста пяти лет и что все ее родственники выглядят моложе своих лет. Она тратит все свои деньги на косметику. Она, наверное, не была такой красавицей все эти последние годы, не то бы я ее заметил. Может, она старалась выглядеть плохо или что-то еще в таком духе. Но бывают люди, как мне кажется, которые с возрастом действительно начинают лучше выглядеть. Я не знал, как ее называть. Пожалуй, буду звать ее Дебби. Но когда я ее объявляю, говорю Blondie. Впрочем Blondie – название всей группы… Пока мы ехали на это мероприятие, она ни на что не жаловалась и ничего особенного не просила.

В общем, мы добрались до «Брентано», но все обернулось грандиозным провалом. Магазин вообще не давал рекламы о нашем приезде, причем до самого сегодняшнего дня, а газеты вышли только после часа, поэтому если кто и прочитал о событии, то едва ли мог бы все бросить, чтобы попасть на него. Молодых людей, тех, кто все же пришел, интересовала исключительно Blondie, а на меня они вообще внимания не обращали, тут была совершенно новая молодежная тусовка. Они все ходили в магазин по соседству, покупали ее пластинку и просили Blondie поставить автограф на ней.

Потом ей было пора возвращаться, чтобы репетировать песни для нового альбома. Мы приехали назад около пяти вечера. И после того, как отвезли Дебби, куда ей было нужно, мы с Рупертом отправились на поздний ланч. Заказали аквавит и черную икру (70 долларов). Мы напились, разговаривая о делах, и даже не заметили, как какой-то парень рядом с нами сел на пол и принялся что-то кричать, а потом сказал: «Пожалуйста, можно мне ваш автограф?», и тут оказалось, что это – Джон Леннон! Ах, как жаль, что мы не заметили его раньше, – он был там с Йоко Оно и ее матерью, и было бы так приятно пообщаться с ними. Джон сейчас очень похудел. Не знаю, на какой он диете, может быть, на рисовой. Они живут в «Дакоте». Потом я поехал домой, потому что был пьян и пойти в кино не смог. Мне нельзя пить спиртное во второй половине дня.

Четверг, 19 июля 1979 года – Париж

Удивительно приятный день, я бродил туда-сюда, забрел в «Фошон» (20 долларов). Проходил мимо Бобура. Купил кое-какие журналы и Vogue (8 долларов). Дошел до «Флор»[684], но оно было закрыто. Договорился об ужине, чтобы встретиться с Энтони Расселом и Флоранс Гринда в «Кастель». Он все еще мусолит свой рок-н-ролл[685]. Поехал на такси в «Кастель» (3 доллара). Там были Флоранс и Энтони, а еще брат Флоранс и рослая красавица-манекенщица по имени Марго. Приехали Мик и Джерри. Мик отрастил бороду. На Джерри жемчуг, который ей подарил Мик. Он записывает новую пластинку. Говорили про семнадцатилетнего любовника Аниты Палленберг, который покончил с собой прямо у нее в постели. Джерри оказалась здесь в перерыве между своими поездками в Хьюстон, где она снимается в фильме «Городской ковбой» с Джоном Траволтой. Она в восторге от всего, сказала, что Джон просто чудо. Заплатили за ужин вскладчину. Фред проводил меня до дома. Какое-то время я читал, сидя в кровати, потом позвонил Керли, чтобы узнать, какие новости в Нью-Йорке, – он сам, оказывается, на Бермудах, потому что умер управляющий тамошним домом его семьи.

Пятница, 20 июля 1979 года – Париж – Лондон

Встал очень рано. Фред приехал за мной в половине девятого, он притворялся, будто всю ночь спал, а проснулся только сейчас. Позже, правда, он признался, что провел ночь с Джерри Холл, но тут уже не знаю, не валяет ли он дурака. Он до того устал, что тут же вырубился, но мне пришлось его будить в половине одиннадцатого, потому что пора было упаковывать вещи и лететь в Лондон. К тому же нужно было купить билеты (600 долларов) в офисе «Люфтганзы» (20 долларов «на чай» в гостинице, такси в аэропорт 25 долларов). Летели на «Бритиш Эрлайнс», все было нормально, очень большой самолет, набитый под завязку, один из этих «Ди-Си-10», наверное. Из аэропорта доехали на такси в «Савой» (30 долларов). Пока мы ждали багаж, услышали, как кто-то говорил, что приехала Марта Грэм и что она стара, поэтому нужно послать за нею тележку-перевозку. Мы ее немного подождали, однако она так и не появилась.

Мы заселились в «Савой», а тут и Марта приехала с Роном Протасом, они прилетели из Дании. Рон – правая рука Марты[686]. Ну, мы с Мартой постояли, поговорили, было очень здорово, только она сильно устала. Я узнал, что в этой же гостинице поселился доктор Джиллер, попытался ему дозвониться, но его не было в номере. Лайза и Хальстон еще не приехали, они должны прилететь на «Конкорде» («на чай» носильщику 5 долларов, горничной 5 долларов). Читал книгу про Марту Митчелл, около часа поспал.

Номера в «Савое» маленькие и паршивые, окна у них во двор, только никакой это на самом деле не «двор». Номера крошечные. Очень дорогие. Нас пригла сил в «Савой Гриль» Ник Скотт, молодой красавец-богач – поужинать с ним и с его женой, он явно теперь при деньгах, а ведь было время, когда он думал, что потерял все свое состояние, даже работал слугой у Бьянки. Там же ужинала Сабрина Гиннесс, она теперь часто появляется на людях вместе с принцем Чарльзом, и мы считаем, что она его уже трахнула. Фред встретил Хальстона в вестибюле гостиницы и сказал, что я ему при первой же возможности позвоню.

Ужин был отменный, это отличный ресторан, потом мы с Сабриной пошли в номер к Хальстону, и там я начал записывать интервью с Лайзой для нашего журнала. Там же были Стив Рубелл с Рэнди, у них в номере спальня и гостиная, а у Хальстона спальня по соседству со спальней Виктора Хьюго, а в следующем номере живет доктор Джиллер. У него самый красивый номер – с видом на реку, и внутри все в пурпурных и белых тонах. Было здорово видеть своих знакомых в этом новом месте. Стив хотел пойти танцевать диско, он всюду носит с собой портативный радиоприемник, включает его то громко, то тихо. Виктор переодевался, примерял различные костюмы. Бьянка была в другом номере с Питером Сперлингом, танцором из труппы Марты Грэм.

Суббота, 21 июля 1979 года – Лондон

Проснулся рано, созвонился с Хальстоном и его командой. У Хальстона была машина, вот он и решил повозить всех нас по городу, показать достопримечательности. Я заходил вместе с ним в некоторые магазины, где продавали мужские рубашки. Потом мы побродили туда-сюда по городу, купили фотопленку, магнитофонную ленту (60 долларов). Потом вернулись в гостиницу, и Фред хотел пойти на Кингс роуд, я хотел взять с собой Виктора, но Хальстон не захотел идти с Фредом.

Все в результате пошли на ужин в «Мистер Чау». Еда у них жуткая. Потом решили пройтись по диско-клубам. Хальстон весь вечер был самым прикольным. Например, звонил в каждый из клубов и говорил: «Здравствуйте, это говорит Стив Рубелл, владелец “Студии 54”. Пустите меня бесплатно?» Без конца выпендривался – он же был нашим гидом. Бьянке пришлось носить все его платья, пока он в Лондоне, и она была расстроена, потому что ей звонил Мик и они ссорились из-за Джейд. Мик сказал, что он может иметь еще детей, а она нет, и она обиделась на него, сказала, что ничего подобного. Они относятся к Джейд как к реквизиту и оба то и дело расстраивают друг друга. Он хотел, чтобы Джейд приехала к нему на его день рождения, а Бьянка не хотела ее отпускать, сказала, что из-за самоубийства любовника Палленберг пресса сейчас все будет освещать негативно.

Потом мы пошли в «Трэмпс», побыли там с полчаса, было весело. Перешли в «Эмбасси». На любой дискотеке Стив тут же берет на себя роль хозяина. Первое, что он спрашивает: «Водки хочешь?» Они хотели еще в разные другие места отправиться, но уже была половина пятого утра, и потому все решили наконец вернуться домой.

Воскресенье, 22 июля 1979 года – Лондон

Вчера вечером я разговаривал с Кэтрин Гиннесс по телефону, и она пригласила нас в гости к своей матери и отчиму – они живут в графстве Эссекс, в огромном поместье Келвдон. Кэтрин, на самом-то деле, обеспечена по полной программе.

Там так красиво. Там гостили Дрю Хайнц с мужем[687]. И родители Га я Невилла[688]. И еще тридцать пять разных гостей были приглашены на ланч. Еще Хальстон, Стив, Виктор и Рэнди. Отчим Кэтрин, Пол Чэннон, – министр в правительстве миссис Тэтчер. Он тоже из Гиннессов, только еще богаче, чем отец Кэтрин. Я сидел рядом с матерью Кэтрин, ее зовут Ингрид, Хальстон напротив, а Виктор сидел рядом. Было весело, много вина, я здорово наклюкался. Хальстону нужно было возвращаться в Лондон, на репетиции Марты. Виктор тоже уехал с ним. А Кэтрин всюду водила меня и все показывала. Прекрасно. Стив играл в теннис, он по-настоящему хорошо играет.

Когда увидишь, насколько Кэтрин богата, может показаться глупым, что она живет в этой трущобе в Нью-Йорке и работает с девяти до пяти, как все. У них там было чудесно, они старались, чтобы все мы хорошо провели время, все были очень дружелюбны. Я было потерял свои контактные линзы, и Кэтрин помогла мне их найти. Они лежали на краю умывальника, когда я их надевал, и упали.

Понедельник, 23 июля 1979 года – Лондон

Сходил с Виктором и Кэтрин в пару магазинов для панков, один из них назывался «Сидишенэрис». Купили рубашки с нацистской символикой, их можно обвязать вокруг себя, а еще – футболку с изображением двух членов, которые мочатся на фотографию Мэрилин Монро, со словом «Писс». Кэтрин отвела нас в небольшой итальянский ресторанчик, куда ее родственники ходят по воскресеньям. Приятный итальянский ланч (100 долларов), а потом мы еще купили цветы для матери Кэтрин (20 долларов), и Кэтрин повела нас посмотреть особняк на Чейн-уок, принадлежащий ее отчиму. Там когда-то жил Уистлер. Мы с Виктором вернулись в гостиницу (такси 7 долларов). Сегодня первое выступление Марты Грэм в Ковент-Гардене. Все приоделись и потом собрались в номере Хальстона – Джон Боуз-Лайон[689], доктор Джиллер, я, Рэнди, Стив, Виктор – а Фред ушел со своей избранницей, Сабриной Гиннесс. Лайза поехала раньше нас. У всех нас были места в первом ряду на балконе. Были исполнены три номера, потом вышла Лайза со своим номером «Филин и кошка». Потом Марта выступила с длинной речью, говорила около получаса. Все они были в прекрасных нарядах от Хальстона. Рядом с Фредом сидела Линн Уайет, но потом она пересела, чтобы быть рядом с Джоном Боуз-Лайоном. Потом, за кулисами, мы поздравляли Лайзу и Марту, а потом была небольшая вечеринка с коктейлями в баре при Ковент-Гардене. Ковент-Гарден очень красив, он похож на старое здание «Метрополитен-оперы» в Нью-Йорке. Пили коктейли, потом все пошли в «Савой» – Хальстон пригласил на свою частную вечеринку. Мы были наверху, но не знали, что вечеринка шла и наверху, и внизу. Внизу на вечеринке были принцесса Маргарет и Хальстон, Лайза и все-все, и когда мы наконец поняли, что мы не совсем там, где надо, то спустились вниз. Хальстон волновался, однако его вечеринка удалась на славу, я очень был доволен. Виктор хотел, чтобы я познакомился с принцессой Маргарет, а я не хотел, но сделал две фотографии. Виктор сфотографировал принцессу Маргарет и Родди Луэллина[690]. Они не хотели, чтобы их видели вместе, и собирались отобрать фотопленку, но тут Фред сказал, что не нужно этого делать, что Виктор же приехал вместе с Хальстоном.

Ушли мы с вечеринки около четырех утра, но забрели еще в номер к Лайзе. На ней было очень красивое платье из прозрачной ткани, а волосы зачесаны назад, как когда-то причесывалась ее мать, – с такой прической она танцует «Филина и кошку». Это парик, но я ни за что не догадался бы, если бы заранее не знал.

Потом мы с Хальстоном ушли от Лайзы и принялись собирать обувь, стоявшую, как положено, перед входом в номер, и перекладывать ее к чужой двери. Ничего смешнее я в жизни не делал. Потом лег спать и немного почитал эту книгу про Марту Митчелл.

Среда, 25 июля 1979 года – Лондон

Позвонил Хальстон, сказал, что собирается пойти в магазин к одной ужасной даме – посмотреть ювелирные изделия. Он там был очень величествен, и я даже решил, что он накупит драгоценностей тысяч на пятьдесят долларов, но он просто выпендривался. Виктор же совал драгоценности себе в рот и в задницу, а я его фотографировал. Он лег на пол и, когда увидел камеру электронного наблюдения, смотревшую прямо на него, спросил: а это что за «рубин там, в небе». Хальстон попросил дать ему скидку, и когда ему предложили всего пять процентов, он был совершенно поражен. У них там, наверное, стоят подслушивающие устройства, так что они слышали все, о чем мы говорили, пока они выходили из помещения.

Четверг, 26 июля 1979 года – Лондон – Париж

Встал рано – надо было упаковать вещи и всех собрать. Хальстон был за главного, а то Стив просто не понимал, кому давать чаевые, он совершенно не умеет это делать, ужасно скаредный – он на самом деле такая дешевка. Он ведь прекрасно знает, что сколько стоит, но просто не желает расставаться с деньгами – по-моему, он притворяется, чтобы не отдавать их. Я такого отношения не понимаю. После того как Хальстон оплатил счет, он накричал на служащего отеля, сказал ему, какая у них грязная безобразная дыра, и еще – они что, в самом деле думают, что долго протянут, если и дальше будут так же плохо обслуживать клиентов? Я спросил его, зачем все это и как же так можно, а он отвечал: «Это обязательно нужно делать, их всегда нужно держать в большом напряжении, делая вид, что ты богат, по-настоящему, очень богат». Он беспрестанно ругал эту гостиницу, и никто уже не захотел давать им чаевые. Мы тайком оттуда выползли, и больше ни за что не остановимся в этом бедламе. За два дурацких номера для двух человек счет был на 2 600 долларов – а ведь мы ничего не заказывали в номер.

Мы вовремя доехали до аэропорта, там был дежурный от гостиницы «Савой», который нас зарегистрировал на самолет. Я дал ему 15 долларов. Сели в самолет очень быстро и уже через сорок минут прилетели в Париж. Виктор забыл получить визу на въезд, так что его задержали на паспортном контроле. Мы подождали его. Стив вдруг сказал: «А это, вон там, разве не Джерри Холл?» И в самом деле: она только что прилетела из Хьюстона, со съемок фильма с Джоном Траволтой. Скоро день рождения Мика, и она собралась повести его в какой-нибудь шикарный ресторан. Наконец Виктора отпустили. Нас ждал лимузин (носильщику 5 долларов). Отель «Плаза-Атенэ». Погода чудесная. Дали прекрасный номер, лучший в отеле. Единственное, что Хальстон хотел еще сделать в Париже, это найти для своей собаки что-то от Виттона. Сумку для Линды.

Виктор стал ругаться с шофером. Раскричался, выскочил из машины, сказав, что видеть нас всех больше не желает.

С Хальстоном было приятно покупать обувь в «Эрмес», очень забавно. Он сказал, что никогда не ходит в магазины, и это правда – у него просто нет времени. Приехали на лимузине в «Клаб Сет». Мне туда позвонил Виктор, сказал, что уже пришел в себя, что приедет в костюме, однако потом явился в обычной одежде. Потом поехали на лимузине в «Палас»[691]. Хальстон позвонил заранее и сказал им: «Мистер Стив Рубелл из “Студии 54” сегодня приедет в ваш клуб – вы ведь, разумеется, пожелаете пригласить его и его спутников посетить вас бесплатно?» Мне удалось провести вместе с нами нашего шофера: мне было очень неприятно, что ему так досталось, когда Виктор устроил этот крик. Виктор уговорил одного из официантов отдать ему на время свою униформу – и в результате Виктор ходил и принимал у всех заказы.

Пятница, 2 7 июля 1979 года – Париж – Нью-Йорк

Я только лег спать в шесть утра, а в половине восьмого Хальстон уже стучал в мою дверь. Он терпеть не может быть вдали от Нью-Йорка, вот и хочет поскорее туда вернуться, но вставать в такую рань – это же полный кошмар! Эта гостиница была такая красивая, на окнах – герань, над окнами – красные маркизы. Стив тоже не хотел вставать и уезжать, и лишь после получасовых уговоров он наконец поднялся с постели. Нам пришлось еще сесть позавтракать, и это было мучительно. У Виктора был собственный номер наверху, он получил его после своей «акции протеста», и он все равно был в раздраженном состоянии. А Хальстону действительно нравится кричать. Когда он платит, он делается таким величественным, так начинает орать, всех бранит, ругается, говорит, какой плохой был сервис – за те деньги, что он платит, и даже когда он оплачивает по счету, он заставляет тебя чувствовать себя… – м-да, он в этом отношении такой же, как я, только еще хуже. Он говорит тебе, что ему нужно скорей возвращаться в Нью-Йорк, чтобы работать там, как каторжнику, чтобы заработать деньги, чтобы опять все потратить, и, ох, Господи! – он заставит тебя почувствовать себя просто ужасно. С другой стороны, сейчас и поверить невозможно, сколько дерут в гостиницах.

Наконец Виктор и все остальные уселись в машину, и мы вовремя приехали, успели на «Конкорд», а Стив даже и не подумал дать чаевые шоферу, который вообще не спал, был с нами всю ночь, ну я и дал ему 50 долларов. Едва мы сели в самолет, как все уснули. Стюардесса разбудила Хальстона, и он наорал на нее: пусть только попробует еще раз его разбудить! Я хотел прихватить столовый прибор «Конкорда» и я решил разбудить Виктора и попросить его заказать еду, чтобы мне досталось побольше столовых приборов – я хочу собрать полный комплект, двенадцать столовых приборов, – однако разбудить его не удалось, поэтому мне достался всего один прибор. Полет был легким. Потом мы стояли в очереди на контроле, но один из таможенников, оказывается, работал раньше шофером такси и как-то раз вез меня – так вот, он меня узнал и провел мимо очереди. Я приехал домой и тут же поехал в офис. Та к с и опять подорожало (4 доллара). День был жаркий, и когда я появился в офисе, никто ничего не делал. Бриджид ждала одну женщину из Нью-Джерси, которая должна была привезти торт, заказанный для дня рождения ее матери – она позже собиралась отвезти его за город. Позвонил Дэвид Уитни, сказал, что мне нужно забрать некоторые портреты, чтобы отправить их в Париж, и я перезвонил Фреду, но не мог его поймать. Работал вместе с Рупертом примерно до половины восьмого. Читал почту.

Воскресенье, 29 июля 1979 года

Знаешь, что устроила Джин Стин? Она позвонила моим родственникам в Пенсильванию и хотела приехать туда, чтобы взять у них интервью для ее книги об Эди – она им сказала, что пишет «книгу про шестидесятые». Вот нахалка! Еще я говорил с Генри Постом. Его нога все еще в гипсе, однако страховая компания наняла для него сиделку, которая умеет печатать на пишущей машинке, и вот этим они и занимаются. Мы поговорили о том, что Джона Берендта[692] уволили из журнала «Нью-Йорк», – как сказал Генри, он понимал, что этим все и закончится, потому что еще за три недели до того, как его уволили, на работу взяли одну девицу. Генри сказал, что появился список тех, кто покупал наркотики в «Студии 54», и что сейчас этим занимается прокуратура. Позвонил Керли, он хотел пойти со мной на ужин, но я все еще был слишком уставший, совершенно обессиленный.

Понедельник, 30 июля 1979 года

Встал рано, смотрел «Тудей шоу». Передача была замечательная, и как здорово снова смотреть хорошее американское телевидение. Потом я вышел на улицу, раздавал там Interview, и это тоже было так приятно делать. Я бродил по средней части Манхэттена, а потом пошел на север, в сторону отеля «Пьера», куда Североамериканская часовая компания пригласила Рональда Рейгана – на выступление во время ланча. У меня там была назначена встреча с Винсентом. Я думал, что времени предостаточно, поэтому зашел в «Тиффани». Я думал, что они сперва будут пить коктейли, а начнут лишь в час дня, но оказалось, что они прямо в полдень и начали, так что когда я наконец пришел на место, в 12.55, Винсент уже вовсю нервничал, ходил туда-сюда – и мы сразу же вошли внутрь. Барбара Салливан из этой часовой компании была очень мила, познакомила меня с Рональдом Рейганом, сказав просто: «Это Энди Уорхол, он художник». Но фотографы оказались сзади нас, поэтому ни один не мог нас сфотографировать. Рядом с Рейганом стоял Гарри Платт, президент «Тиффани», и я ему сказал, что опоздал сюда потому, что зашел в «Тиффани». Ему это так понравилось! Я сейчас на диете, поэтому я ел только бифштексы. С речью выступил Арт Бухвальд, он удивительно смешно говорит, ему стоит по участ вовать в какой-нибудь телепрограмме. А потом выступал Рональд Рейган, и стало ясно, что республиканцы собираются выжидать, пока демократы доведут до конца свои внутренние раздоры, когда у них, наверное, кандидатом станет Тедди Кеннеди. Выглядит Рональд Рейган прекрасно, хотя ему шестьдесят девять. Он назвал губернатора Джерри Брауна «непредсказуемым», но только что это означает? После речи его тут же увели со сцены, он не пообщался с собравшимися, и это, по-моему, ужасно.

Я работал до семи вечера, потом отвез Руперта (4 доллара). Позвонил Барбаре Аллен, спросил, не хочет ли она пойти со мной куда-нибудь, и она сказала, что сегодня у нее вечер свободен. В общем, в половине девятого мы с ней приехали на такси в «Ле клаб» (4 доллара). Когда мы вошли, Витас не слишком обрадовался, он вообще стал холоден со мной после нашей статьи о нем в Interview, потому что у нас там на фотографии он был без рубашки, да еще и обнимал какого-то парня.

На Барбаре будто была чья-то пижама, но выглядело это прекрасно. Она переезжает в Калифорнию, сказала она. Показала мне ожерелье «Картье», которое ей подарил Билл Пейли, оно золотое, и она сказала, что все эти ребята – что Джанни Аньелли, что Билл Пейли – совершенно без ума от нее. Да, забыл сказать: до чего же много арабов в Лондоне! Вот бы мне досталось делать их портреты. В Америке они еще не обосновались, а в Англии они уже повсюду. Они ведь ужасно богаты – вот бы только удалось нам взяться за эту жилу.

Вторник, 31 июля 1979 года

Рон Фелдман[693] добавил имя Гарри Гуггенхайма к списку знаменитых евреев, которых он хотел бы представить в серии моих портретов. Мы обсуждали еще кандидатуры Вуди Аллена и Чарли Чаплина, однако мы не знаем, еврей ли Чаплин на самом деле.

Я отправился домой, а потом пешком дошел до «Ле релэ», чтобы встретиться там с Джоном Фэрчайлдом-младшим. Там еще был Ральф Лорен.

У Джона теперь любовница, она старше его на несколько лет. То же самое у Робина Геддиса. Сорокалетние женщины, которые ими командуют (ужин 190 долларов).

Среда, 1 августа 1979 года

Джон Райнхолд подарил мне лупу с платиновой рукояткой – это подарок к грядущему дню рождения. Только я не смог сказать ему, что там выгравирована неверная дата – вместо «06.08.79» там «05.08». А в прошлом году дата была правильная.

Четверг, 2 августа 1979 года

Послал Руперта в агентство «Юнайтед Пресс», чтобы он разыскал там фотографии для серии «Знаменитые евреи».

Дома начал смотреть фильм «Короткая встреча», поначалу думал, что он в самом деле хороший, но потом мне показалось, что это глупая история про какую-то женщину, которая создала сама себе проблемы, хотя была счастлива в замужестве, и фильм этот попросту дурацкий, мне он страшно не понравился. А тут как раз позвонила Лиза Рэнс, которая спросила меня, не смотрел ли я его случайно и разве это не чудесный фильм, и тогда я ее послал и повесил трубку.

Суббота, 4 августа 1979 года

Заехал за Рупертом на Уайт-стрит, где его квартира. Руперт сейчас пытается купить это здание, в котором находится его лофт. На самом деле там два здания – то, в котором он живет, и другое, рядом. У Руперта, надо думать, куча денег, иначе разве стал бы он думать о том, чтобы покупать целых два дома. Его мать из Палм-Бич, но у нее такой вид – мамаши вообще, и ничего больше. А вот когда Руперт однажды пошел на вечеринку переодетым в женское платье, он выглядел точь-в-точь как его мать. Руперт Джейсон Смит. Я вышел в магазин, купил сыр и конфеты для моего дня рождения в понедельник, потом вернулся наверх, и мы с Рупертом еще часа четыре проработали. Потом мы на такси доехали до Кристофер-стрит (2 доллара) и побродили там, чтобы посмотреть, что новенького.

Понедельник, 6 августа 1979 года

День моего рождения. Когда я пришел в офис, я сразу же нарезал торт на куски, чтобы потом не делать этого при всех. Он невкусный. Бриджид заказала его все у той же женщины из Нью-Джерси. Я сказал ей, чтобы она специально предупредила: нужен именно свадебный торт. Торт был трехэтажный, но все равно он оказался недостаточно большим. Весь день приходили и уходили люди, и все ели этот торт. Я обычно игнорирую собственный день рождения, всем приказываю ни словом не упоминать о нем, однако в этом году у меня возникло желание устроить праздник, и я не стал с этим бороться. Я даже сам организовал вечеринку и пригласил гостей.

Мне позвонил по телефону Джеки Кертис, а еще – Мэри Воронов. Приходила Сюзи Франкфурт, зашел де Антонио, он на вид немного похудел. Позвонила Хани Берлин, и всякий раз, как она узнает, что я по гороскопу Лев, она невероятно удивляется. Приходила Мэдлин Неттер, она была мила и с ней было очень здорово, а потом она даже вызвалась помочь с мытьем посуды и уборкой, и тогда мы отправились в ресторан «65 Ирвинг». Фабрицци в честь дня рождения проставил бесплатные коктейли. А потом мы на такси поехали в Бруклин (5 долларов) и съели на ужин бифштексы у Питера Лугера, прямо под Уильямсбургским мостом. Домой вернулся рано.

Вторник, 7 августа 1979 года

Работал до половины восьмого. Потом Хальстон устроил для меня вечеринку в честь дня рождения. Он знал, что день рождения был у меня накануне, но, по-моему, просто не хотел никого звать в понедельник. Вечеринка была приятная, были только ребята из офиса. А еще Трумен, и Ди-Ди Райан[694] сказала ему, что ей очень понравилось «интервью сиамских близнецов», которое он взял сам у себя семь или восемь лет назад, – такое же, как интервью, которое он сделал для августовского Interview, и Трумен очень смутился, даже в первый момент принялся отрицать, что когда-либо делал что-то подобное, но позже все-таки признался, что такое действительно было. Ронни пришел с девушкой, одетой медсестрой, она работает барменшей в «Мадд Клаб». Потом появился деньрожденческий торт, который оказался огромным печеньем, вроде «Феймос Эймос», только выглядело оно, как гигантская какашка, и это было смешно.

Хальстон на этот раз не сделал мне таких дорогих подарков, как в прошлом году, потому что ему, пожалуй, слишком трудно каждый год пускаться в такие расходы, так что он нарушил традицию и подарил мне двадцать коробок. В одной были роликовые коньки, в другой шлем, в третьей радиоприемник, потом наушники, потом наколенники, потом перчатки и еще книга «Как кататься на коньках». У Виктора были свои роликовые коньки, и мы с ним вышли на улицу и покатались перед домом. Это было здорово! Дженни Хольцер и Боб Денисон пришли поздно. Потом мы заказали лимузины и отправились в «Студию 54». Да, еще Стив сделал мне хороший подарок: целый рулон новых бесплатных талонов на коктейли, он их только что отпечатал для будущего года, их там пять тысяч штук!

Среда, 8 августа 1979 года

Позвонил председатель комиссии по культуре Гельдцалер и сказал, что очень расстроен, потому что Рэймонд[695] уезжает из Нью-Йорка. Фред принес фотографии Лайзы, и они все ужасные. Нет, они все четкие и резкие, но Лайза ведь не толстая, а на этих снимках она выглядит толстой и вообще похожа на драгквин. Все ее высказывания тоже выбраны неверно. Ричарду Бернстайну придется немало и очень творчески потрудиться, чтобы все это попало на обложку Interview.

Позже тем же вечером мы поехали на такси в «Студию 54» (4 доллара). На входе стоял сам Стив, он сказал, что Валери и Робин Уильямс уже внутри, и подвел меня к ним. В газетах писали, будто они разводятся, однако Валери сказала, что это все неправда. Пришла Шерил Тигс с Питером Бёрдом, и она, по-моему, хотела сфотографироваться с Робином, но Валери запретила: нет-нет, никаких фотографий. Валери очень крутая, всем заправляет, а потом она повернулась ко мне и спросила, как я думаю, хорошо ли, что она крутая, и надо ли ей быть такой. Она сказала, что Робина пригласили на этот уикенд на Файер-Айленд, но она не хочет, чтобы он туда ездил. Она сказала: «Для нас обоих это будет такое большое напряжение…». И я подумал, что она, наверное, боится, что он педик. Она сказала, что хочет, чтобы они оба поехали куда-нибудь в другое место, например, в Нантакет.

Я познакомил ее с очаровательным официантом, которого зовут Роберт (он в этот день не работал), и она, вроде бы, заинтересовалась им, они пошли танцевать, а потом она вдруг явно заволновалась – может быть, она просто хотела, чтобы Робин немного поревновал. Он все еще носит ту одежду, которую мы купили, когда были все вместе в Гринвич-Виллидж. У него тело такой странной формы.

Стив курил косяк, но когда тот, кто его ему дал, захотел тоже покурить, Стив накричал на него.

Воскресенье, 12 августа 1979 года

Я взял с собой домой рукопись «ПОПизма», чтобы прочитать все от корки до корки, так что работал над ней всю вторую половину дня, а потом позвонил П. Х. и мы ее обсудили. Ненадолго зашел в церковь. Погода была ужасная, дождь как из ведра.

Пятница, 17 августа 1979 года

Пошел в здание «Галф энд Вестерн» на встречу с представителями студии «Парамаунт» по поводу афиши для фильма «Сериал». Я не подозревал, что они устроят такое большое совещание, я на пятнадцать минут опоздал, а там было двадцать человек. Фред пришел с похмелья, ему было реально плохо, так что он был никакой. Главный там – по фамилии Коэн – ткнул пальцем в панорамное окно на две стороны, и сказал мне: «Ты должен хорошо выполнить свою работу, чтобы я смог остаться в этом офисе». Еще он без конца повторял: «Я пойму, что это то, что нужно, как только увижу сделанное». Так все старомодно. После совещания мы с Фредом долго шли пешком, потому что его без конца тошнило. Мы решили, что эта работа не слишком нужна, поэтому он им назовет очень высокую цену, и если они согласятся на нее, тогда я уж сделаю эту афишу. Прочитал в «Пост», что Трумен проиграл первый раунд в своей судебной баталии с Гором Видалом – а там иск на миллион долларов. Судья принял решение оставить этот иск в рамках судебного разбирательства.