Дневники Энди Уорхола Уорхол Энди
Понедельник, 20 августа 1979 года
Поехал на такси к Ирвинг-плейс, вышел у Грамерси-парк (1,50 доллара). Видел белку, которая грызла орешек. Пришел в «65 Ирвинг», и де Антонио и его жена уже были там. Мы попросили его писать для Interview, и он поищет, с кем бы сделать интервью.
Пока шел ланч, владельцы заведения устроили там же, в углу, собеседование для желающих работать у них официантами. Ушел оттуда около 4.15 пополудни (ланч 67 долларов).
На улице столкнулся с Барри Фридманом, но он отнесся ко мне с полным безразличием, и я не знаю, в чем дело. Он был с девушкой, и то ли закинулся чем-то, то ли был пьян, словом, немного не от мира сего.
Вторник, 21 августа 1979 года
Работал до половины восьмого (такси 4 доллара). Пошел домой, рисовал. Никто не звонил. Вообще никто. Наверное, все в отпуске.
Воскресенье, 26 августа 1979 года
Позвонил Барри Ландау и рассказал, что к нему приходили из «Нью-Йорк таймс», расспрашивали, не видел ли он Хэмилтона Джордана[696] в подвальном помещении «Студии 54», и он не смог им соврать и ответил, что да, мол, видел. Я пошел в церковь.
Понедельник, 27 августа 1979 года
На ланче я вел себя хорошо и ничего не ел, но потом Фред захотел попробовать новинку, которую показывали в рекламе «Макдоналдса», – сэндвич с говядиной и луком. На вкус – картон, причем уже один раз пережеванный. Лук – да, лук был настоящий, хороший. Вот разве это не странно – есть настоящий лук, когда все остальное – ненастоящее? Соус был хороший, только слишком сладкий. Во второй половине дня была ужасная гроза.
Вторник, 28 августа 1979 года
На первой странице «Нью-Йорк пост» большая фотография Барри Ландау и заголовок про то, что он видел, как Хэмилтон Джордан спрашивал в «Студии 54», где можно достать кокаин.
Среда, 29 августа 1979 года
Встал, поехал на такси на Юнион-сквер (3,50 доллара). Пришел в офис. Фред принес газеты, мы все читали про «Студию 54» и смеялись. Но тут позвонил телефон, это звонили из ФБР, и мы перестали смеяться. Я не захотел брать трубку, сказал, чтобы Фред сам с ними разговаривал, но они придут сегодня на встречу со мной. Потом позвонил Хальстон и сказал, что люди из ФБР только что провели встречу с ним, однако он не станет объяснять по телефону, что именно было во время этой встречи. Странно, они зря тратят свое время на всю эту ерунду. У них что, нет списка десяти самых опасных преступников? Ну то есть они хотят разыскать Барри Ландау, которого все остальные стараются во что бы то ни стало не находить!
Мы с Рупертом работали над серией «Десять самых известных евреев». Мне, кстати, никто еще не сказал точно, какие люди входят в эту серию. Сара Бернар. Может быть, Вуди Аллен. Чарли Чаплин, Фрейд, Модильяни, Мартин Бубер. А кто такой вообще этот Мартин Бубер? Гуггенхаймы. Да, еще Эйнштейн. И Гертруда Стайн. Кафка (фотографии для работы 2,20 доллара). По-моему, они еще собирались включить Боба Дилана, но я прочел, что он недавно «вновь родился во Христе».
Четверг, 30 августа 1979 года
Поехал на Юнион-сквер (3,50 доллара). Пришел в офис. Позвонил кое-кому, съел небольшой ланч. Там, где Барри Маккинли фотографировал моделей, стояла целая толпа мужчин-манекенщиков, и они все были такие красавцы. Почему сейчас их так много объявилось? Какой выбор! Потому что в армию не идут? А вот было бы здорово снять фильм, в котором все роли играли бы только красивые ребята – мясник, пекарь и так далее, и все – манекенщики.
Пятница, 31 августа 1979 года
Пришел новый номер Interview с Лайзой на обложке, и на ней много подтеков. Я был разочарован, потому что журнал не выглядит достаточно толстым. Рекламы только сорок страниц, а весь номер – всего лишь восемьдесят восемь страниц. А вот Vogue в этом месяце толстый как телефонная книга. Мне надо было встретиться с моим агентом Джоан Хайлер в «Илейн», чтобы познакомиться с кем-то, кто может предложить мне эпизодическую роль в сериа ле «Лодка любви» (такси 3 доллара). Сама Илейн была там, она выглядела очень стройной. Были Джоан Хайлер, Боб Фейден, Стивен Гейнс и этот парень по имени Тим, который из «Лодки любви». За соседним столиком сидел Ежи Косинский со своей подругой Кики и каким-то молодым поляком, помощником оператора, которому только-только удалось сбежать, и он был совершенно ошеломлен: это его первый день в Нью-Йорке, и вдруг он встретился со мной! А он, как оказалось, читал мою «Философию» в Польше. Впрочем, он пока еще не сбежал. В праздники невозможно официально убежать, поэтому придется ждать до вторника.
Потом мы отправились в «Студию 54», и Марк впустил нас, а я заставил Керли танцевать с Тимом, чтобы показать ему, что такое – веселиться! Мы оставались там до пяти утра, а потом я всю молодежь забрал с собой в кофейню, мы выпили чай (15 долларов), а потом я взял такси. Стив Рубелл был в «Студии 54», абсолютно трезвый, и он сказал: ну как, здорово, да? Вон что этот Барри вытворяет, и я на секунду забыл, что Барри делает это ради Стива, поэтому начал было говорить, до чего же ужасен Барри, однако вовремя опомнился. Стив ведь договорился с представителями правительства, что если он назовет им конкретные имена, у него самого все сложится лучше. В общем, Барри ему помогает, называя имена.
Вторник, 4 сентября 1979 года
Бруно Бишофбергер[697] все еще охотится за мной, он хочет, чтобы я отдал ему большое количество моих ранних фотографий для его коллекции. Когда же я начал делать полароиды? В 1965-м? Бруно хочет, чтобы я написал Статую Свободы, а я пока что не решил, буду ли. Я пытался отговорить его от Статуи Свободы, заинтересовать своими картинами из серии «Сердце». Случайно встретился с Дианой фон Фюрстенберг, которая сказала, что больше она в «Студию 54» ни ногой, потому что, как она считает, Стив поступает нехорошо, называя разные имена.
Среда, 5 сентября 1979 года
На улице пасмурно, ведь начинается сезон ураганов. Я ходил по улицам, раздавал номера Interview – новые, с Лайзой на обложке, а сам думал про Монток. Передали, что сейчас ураган перемещается по тому же пути, что и ураган 1938 года, когда Монток принял на себя основной удар и сильно пострадал. Мне повстречался Чарльз Эванс[698], он подвез меня, и мы отлично поговорили про разных девиц, тех, кого он знает.
В 19.45 зашел за Бобом, и мы поехали в зал «Маньо», чтобы посмотреть «Янки»[699]. Я пригласил Керли, и им – ему с Бобом – фильм понравился, а вот я еле высидел. Типичный фильм сороковых годов, и если хочется посмотреть такой, их полным-полно по телевидению показывают, и там играют великолепные актеры, красавцы вроде Тайрона Пауэра, а не какой-то Ричард Гир! К тому же, в этом фильме не показаны ни война, ни бомбежки. После фильма мы отправились в «Студию 54» на показ мод Клода Монтаны. Он как раз заканчивался. Ларисса сказала, что Клод Монтана – гений, и спросила меня, не хочу ли я с ним познакомиться. Перед клубом я видел его огромный фотопортрет, на все два с половиной метра, а тут она вытащила откуда-то полутораметрового шибздика с бородкой, в американской одежде, и сказала: «Вот он, только он очень робкий».
Четверг, 6 сентября 1979 года
Я проснулся, а кругом – Дэвид. Ураган «Дэвид». Похоже, всю ночь шел сильный дождь, и из-за него-то я, наверное, и просыпался посреди ночи. Вышел на улицу раздавать Interview. Случайно встретил Дэвида Кеннерли, фотографа из Белого дома, он сказал, что приехал в Нью-Йорк для промоушена одной книги. Я его, правда, сначала не узнал, а потом он сказал что-то про Белый дом, и тут до меня начало доходить, с кем я говорю. Прошелся немного, заходил во все обычные места. Ураган на самом деле не состоялся. Дождь кончился. Деревья в парке все же повалило, но не слишком много.
В газетах сегодня заголовки про Дэвида Кеннеди, который ездил в Гарлем покупать наркотики. Он ведь тот самый бешеный тип, который подрался с Фредом в «Ксеноне». Он так славно попросил полицейских: «Меня зовут Дэвид Кеннеди, только, пожалуйста, не сообщайте моим родственникам, я просто хочу уехать в Хайаннис[700]».
Суббота, 8 сентября 1979 года
Съездил в Форест-Хиллз. У меня были хорошие места. Заходил в раздевалку к спортсменам. Меня поприветствовала Билли Джин Кинг. Посмотрел, как играли Мартина Навратилова и Трейси Остин, однако мне совсем не нравится смотреть, как играют девушки, я терпеть не могу их манеру игры, они просто плохо играют, это невыносимо.
Макэнрой и Коннорс играли в матче друг против друга, однако они такие одинаковые – один и тот же типаж.
Вторник, 11 сентября 1979 года
Я пригласил Марину Скьяно на ужин у Чарльза Эванса, и мне пришлось идти пешком до Арсенала, чтобы встретиться с ней. Она была там на антикварной ярмарке вместе с Джедом. Входные билеты 3,5 доллара, и я сдуру заплатил за них, потому что никто не сказал мне, что ярмарка проводилась под эгидой Музея народного искусства, а я там – один из членов правления. Я познакомился с человеком, который управляет этим музеем, его зовут Бишоп, он считает, что моя коллекция ни к черту не годится. Идиот. Я, в любом случае, сейчас ненавижу «американское примитивное искусство», всю эту пеструю раскрашенную ерунду, – она выглядит, как какое-то барахло, все эти игрушки, карусели и индейские корзинки.
На ужине у Чарльза Эванса был Бо Полк, который оказался знаком с каждой женщиной, которая там была. Он разошелся со Стефани Маклюэн[701], но она тоже была на ужине. Бо обвинил меня в том, что именно я познакомил его с Барри Ландау, но на самом деле он понимает, что я-то как раз предупреждал его быть с ним поосторожнее.
Суббота, 15 сентября 1979 года – Нью-Йорк – Чэдс-Форд (Пенсильвания) – Нью-Йорк
Сюзи Франкфурт заехала за нами на лимузине, который принадлежит одному ее клиенту, он занимается ремонтом и отделкой помещений. Прекрасный день.
Мы отправились прямо в музей реки Брендивайн, а после него кто-то из местных повез нас к дому Фролика Уэймута. Он натянул там тент от солнца, подал хороший салат с курицей. Там были правильные гости. Леди Берд Джонсон[702], Генри и Ширли Фонда и всякие старые богатые дамы, похожие на бульдогов. Потом мы отправились к Джейми Уайету, который все это время давал интервью журналу «Уименс уэр дейли», а Филлис была в бассейне. Я разговаривал с Ширли Фонда. Она сказала, что они было продали Дэвиду Бреннеру свой дом на Ист-Сайде в Нью-Йорке, на 79-й улице, но в самый последний момент тот пошел на попятную, заявив, что слишком знаменит, чтобы быть владельцем дома. Она сказала, что если уж Генри Фонда может быть домо владельцем, то Дэвид Бреннер тоже может. Однако она очень рада всему этому, потому что они теперь опять сдают этот дом, за пять тысяч долларов в месяц, и так получают больше денег. Когда она проводила уборку в доме, она нашла за книжными полками большой золотой крест, который стоит около 20 тысяч долларов, и теперь они хотят выяснить, кому же он принадлежал. Она сказала, что оставить его себе было бы против ее принципов. Я так понял, что его очень хотела бы заполучить Сюзи, ведь она обожает золотые кресты.
Мы отправились к Фролику, чтобы переодеться. Женщины надели свои бальные платья. Да, а у Генри Фонда все зубы – свои. Он ел зеленые яблоки. Я уверен, что они у него свои, потому что они чуть потемневшие. Сюзи скрутила косяк, но как-то невовремя. Я выпил джулеп, один из этих напитков с мятой, и меня стошнило. А Сюзи забыла покормить шофера – ну не ужасно ли?
В музее Фролик познакомил меня с губернатором Скрентоном и его женой, а также с некоторыми старыми дамами. Я выпил пару коктейлей, сделал несколько фотографий, поужинал. Марина Скьяно и Джед поменяли именные карточки, чтоб сидеть рядом друг с другом – иначе их не устраивало. Я сидел рядом с Нэнси Хэнкс, с одной стороны, и сестрой Генри Макэлхини[703], ее зовут Бонни Уинтерстин, с другой. Нэнси Хэнкс – глава Национального фонда поддержки искусств, и это она, я думаю, пригласила Джейми к себе в консультативный совет, Национальный совет по делам искусств. Бонни Уинтерстин была замечательная, забавная. Она полная, с седыми волосами, которые сильно стянуты на затылке. Несколько лет назад она продала японцам десять самых известных картин из своей коллекции, когда они шли по самым высоких ценам: как она сказала, ей чертовски надоели все эти люди, которые заявлялись к ней и требовали, чтобы она разрешила посмотреть на эти картины. Я встретил ребят во фраках и галстуках-бабочках, которые сказали мне, что они познакомились со мной двадцать лет назад в Университете Пенсильвании, когда мы с Эди приезжали туда с моей выставкой. Мы уехали около половины одиннадцатого вечера, и я заснул в машине по дороге.
Воскресенье, 16 сентября 1979 года
Отправился в «Трейдер Викс», на вечеринку, устроенную в честь фильма «Янки» Лестера Перски. Как оказалось, это был ужин для избранных – нас всего было четырнадцать человек. Лестер приехал с Ричардом Гиром, а потом подтянулись Джон Шлесинджер и Томми Дин. У Лестера теперь реденькая бородка. Ричард Гир спросил, как мы с Лестером познакомились, и я рассказал ему, что это было лет десять назад, можно сказать, под забором, и на этот раз Лестеру мои слова вовсе не пришлись ко двору, так что это была моя первая бестактность. Ричард Гир сказал, что лет десять назад он приехал в Нью-Йорк на автобусе из Нью-Джерси и первым делом отправился смотреть наш фильм «Мотоциклист» (Bike Boy) в Виллидж, и он сказал, что после него он захотел стать актером, – и на это ушло одиннадцать лет. Он высокий, крупный, красивый. Мы говорили о женщинах, и он рассказал, как встретил самую красивую женщину в Риме – Далилу Ди Ладзаро, во время вечеринки у Дзеффирелли, в саду позади его дома, и я сказал ему, что это мы ее нашли: Пол Моррисси, увидев ее в рекламе по итальянскому телевидению, предложил ей главную роль в нашем «Франкенштейне», и на Гира это произвело сильное впечатление. Он скоро будет играть роль в новой пьесе под названием «Голубые», это английская пьеса про гомосексуалистов в концлагере. Я спросил Гира, не итальянец ли он, но он сказал, что вовсе нет, в нем французская и ирландская кровь.
Позже появился Стив Рубелл. Когда Стив в нормальном состоянии, он такой сдержанный. Лестер рассказывал всякие смешные истории. Тут я допустил еще одну бестактность. Я сказал, что здесь так весело и замечательно, что никто не должен уходить. А Стив сидел прямо рядом со мной. Я даже не подумал про вечеринку у него в «Студии 54», я просто хотел, чтобы Лестер еще потратил сколько-то денег, развлекая нас, потому что обычно он такой скупердяй. Джон Шлесинджер выступил с речью.
Понедельник, 17 сентября 1979 года
Та к с и на Юнион-сквер (4 доллара). Мы устроили ланч в честь Джека Кролла из «Ньюсуика»[704], и я еще пригласил двух его друзей: парень снял фильм «Античасы», который очень понравился Джеку, а девушка, я не понял, была то ли его любовницей, то ли просто пиарщицей. Это небольшой артхаусный фильм. Мне говорили: «Фильм, как у тебя» [смеется], так что можешь себе представить, что это за кино.
Боб сказал мне, что он старается завязать отношения с «Ньюсуиком» потому, что они могли бы сделать про меня статью и поместить фотографию на обложке, но только я этого не хочу. Ну что такого они там выскажут? Репортеры ведь только способны выдавать старое за новое. «Он живет на Верхнем Вест-Сайде с двумя таксами и иногда выступает в роли подпорки для Полетт Годдар». Ну, может быть, они так же все это воспринимают, как и я сам, – что все это слишком скучно, ведь нужно же как-то расстараться: жениться там, или завести парочку детей, принимать наркотики, или похудеть на несколько сотен фунтов, или же умереть – вот тогда статья получится.
Отвез Руперта и Боба (4 доллара) и отправился домой, переоделся во фрак, надел галстук-бабочку. Мать Робина, миссис Эймори, пригласила меня на бал общества по борьбе с раком. Я пригласил Гейл Малкенсон. Я заехал за Гейл, она была в ярко-зеленом платье. Мы выпили у нее коктейль. Ее любовник сейчас не в Нью-Йорке. Он работает в компании, продающей сыры, и она пополнела, потому что он привозит домой все эти сыры. Поехали на такси в Линкольн-центр (2,50 доллара).
У них был оркестр, и все эти старые перечницы на танцполе выдавали фокстрот, и всегда находится одна старая дама, лет семидесяти пяти или восьмидесяти, которая выходит первая и начинает резво так прыгать. Эти старые кошелки все еще хотят, чтобы мужчины ложились с ними в постель. Они выглядят, как дамы в «Бонни энд Клайд», в этом лесби-баре в даунтауне, где за каждым столиком сидят женщины, которые выглядят, как чьи-то матери. Были Гилманы, они теперь лучшие друзья матери Робина, у них и дом рядом с ее домом в Таксидо-парк. Я спросил Сондру, что случилось с Аделой Хольцер[705], и она сказала: «Мой дорогой, ты не поверишь, но она уже восемь месяцев прожила у меня в доме и собирается выиграть это дело в суде». Вот, по-видимому, что значит хороший друг. Но, с другой стороны, если уж она такой хороший друг, то как же она позволила ей пробыть в тюрьме целых четыре дня? Призом в лотерее была поездка в Милан. Только по какой причине хоть кому-нибудь хочется в Милан?
Провели весь вечер за разговорами с Гейл о журнале, и мы с Робином пытались заставить ее посплетничать про Боба, но она заявила, что не будет ничего говорить про босса, лишь сказала, что когда он начинает кричать, она тут же уходит в другую половину помещения.
Вторник, 18 сентября 1979 года
Забыл, что Хальстона пригласили на «Шоу Донахью», так что я пропустил эту передачу.
Ронни работал в офисе, он готовится к своему двухнедельному отпуску, во время которого поедет в Калифорнию, чтобы повидать Джиджи.
Среда, 19 сентября 1979 года
Проснулся рано, потому что сегодня в офисе был большой ланч, поскольку Бриджид пригласила Стэнли Маркуса из сети универмагов «Нейман-Маркус». Доехал на такси на Юнион-сквер и пришел в офис (такси 3 доллара, кухонные принадлежности 125 долларов). В нашем здании только что закончили красить вестибюль. Все теперь в какой-то пуэрториканской гамме, мне это ужасно не нравится, даже заходить не хочется.
Мистер Маркус – смешной маленький человечек. Я попытался немного пощипать капустный салат, и он застукал меня за этим занятием. Мы ожидали Фреда, который должен был уже вернуться из Европы, но он так и не приехал. Заходил Руперт. Пришел Керли, забрал зонт, который я взял на время у супругов Хайнц несколько вечеров назад, чтобы вернуть его им. Джек Хайнц специально звонил по этому поводу, сказал, что это его любимый зонт. Я сказал Кэрол Роджерс из Interview, что нужно попытаться зарегистрировать слово Out в качестве названия журнала, и она сказала, что единственный способ зарегистрировать его – создать макет журнала с таким названием. Я хочу начать издавать еще один журнал – такой, чтобы он был моложе Interview, потому что Interview уже ведь стал хорошо известен, он устоялся. Завез Руперта домой (4 доллара), переоделся в парадный костюм (фрак и галстук-бабочка), поехал за Сюзи Франкфурт и Бобом.
Мы отправились в отель «Пьер» на показ мод Джанни Версаче. Сам Версаче сидел за нашим столиком, после того как все закончилось. Там была и Кэрри Донован, которая дала мне первую работу. Рядом со мной сидел Андре Леон Толли, он такой пошляк. Еще был этот мужик из «Уименс уэр», который нас терпеть не может, – как же его зовут? Майкл Коуд и был за столом со своей, наверное, любовницей, и на этот раз он был, вообще-то, славным. Еще был Людовик, который управляет «Режин».
В показе мод участвовали Джо Макдоналд и европейские манекенщицы. Ткани были странные – кружево, замша и кожа. Правда, модели одежды, которые Версаче сделал в этом году, очень женственные, но много драпировки и они некрасивые. Под конец этого показа он очень растрогался и даже [смеется] всплакнул.
Людовик пригласил нас в «Режин», однако мы собрались сначала пойти на вечеринку, куда нас пригласил Нельсон, в честь Майкла О’Донохью, сценариста фильма «Мондо видео», который вот-вот выйдет в прокат. Я заплатил за лимузин, который мы заказали (15 долларов), и нас довезли до «Танго Пэлас» на 47-й улице и Бродвее, а там все выглядело как на нашей старой «Фабрике», со всей этой серебряной фольгой на стенах. А девушки, те, что когда-то были «дешевками» – десять центов за танец, теперь стоят 20 долларов в секунду. Там была какая-то вульгарная танцовщица, с огромной грудью, как у Джери Миллер в «Хламе». Вечеринка была ужасная, ко мне подходили какие-то мерзейшие молодые люди, заговаривали со мной. Играла рок-группа под названием «Клиторы» (The Clits). Там был Ричард Терли, ему это заведение пришлось по душе.
Четверг, 20 сентября 1979 года
Мне пришлось пойти на показ фильма «Анти-часы», который сделали друзья Джека Кролла, они устроили показ для меня одного, но я не хотел идти один, поэтому пригласил Джона Райнхолда, Керли и Томаса Амманна, потому что он интересуется артхаусом. Мы поехали на угол 48-й улицы и Бродвея (такси 3 доллара). Я на пять минут опоздал, и они начали показ. Изображение было не в фокусе, фокус появлялся только раза четыре, все проецировалось на двойной экран. Снимали на видео, но потом перевели на кинопленку, в фильме какая-то девушка мастурбировала под душем. В конце концов с фильмом что-то случилось, мы решили, что, наверное, порвалась пленка, но мы не поняли, так ли это или просто фильм закончился, и никто из нас не решался спросить, поэтому мы так и сидели там в темноте, пока наконец из проекционной будки не вышел киномеханик, который вынес коробки с пленкой, и тут мы поняли, что фильм действительно закончился. Мы не знали, что и сказать, а девушка, которая устроила нам этот показ, хотела, чтобы мы как-то высказались, так что в конце концов я сказал: «А мне понравилось», и она явно испытала облегчение.
Пятница, 21 сентября 1979 года
Встал, прошелся по окрестностям, раздавая Interview. Зашел в новый магазин Маноло Бланика на 65-й улице и Мэдисон-авеню, рядом с «Крон», там очень красивая обувь, как ни у кого. Пошел в «Крон» (58,68 доллара). Шел дождь, так что было невозможно взять такси, все ждали, пока появятся машины. Но тут проехал Джин Шалит в своем автомобиле, сказал, что подвезет меня, и я сказал, что это слишком далеко от того места, куда он направляется, а он ответил, что для меня ему ничего не жаль. Он рассказал, что не курит, не пьет и не принимает наркотики – только работает. Ему удалось заполучить Мерил Стрип, чтобы взять у нее интервью, и я спросил, в чем секрет его успеха, потому что мы безуспешно пытались договориться с ней насчет нашего журнала, и он ответил, что просто работает очень и очень много. Он сказал, что всегда сам берет трубку и никогда не поручает этого помощнику. Он довез меня до самого даунтауна, и я работал всю вторую половину дня, а потом отвез Руперта (такси 4 доллара). Я собрался, привел себя в порядок, я был кавалером Шэрон Хэммонд на вечеринке в честь Алексис Смит в ресторане «Дьюкс» – перед тем, как они отправятся с гастролями по стране: повезут по городам «Лучший бордельчик в Техасе». Сидел между миссис Лонг и Твайлой Тарп, и Твайла все говорила, что она уже вышла в тираж, что ее карьера в кино закончилась, что все испортил Лестер и «Волосы», потому что там было мало ее танцев – хотя я лично не понимаю, а сколько же тогда их там должно было быть? У нее красивый любовник, моложе ее, и он живет с ней уже несколько лет. Она пыталась сделать вид, что не имеет никакого отношения к танцорам из церкви Джадсона – в шестидесятые годы были танцоры из церкви Джадсона в Гринвич-Виллидж, а когда я называл чье-то имя, она даже не говорила, что знакома с этими людьми, она лишь сказала, что была там в подвале или что-то в таком духе, но потом, после нескольких коктейлей, она начала все рассказывать про танцоров, хотя только что делала вид, будто их совсем не знает. А ее бойфренд даже сказал ей: «Ну зачем ты притворяешься, что не знаешь их?» Возможно, она просто глупая танцовщица, которая переняла все, что они там придумывали, и каким-то образом у нее это получилось лучше всех. Как именно, не знаю. Она ведет себя так, словно она гораздо более важная птица, чем другие. Но разговаривать с ней было очень интересно.
Были Джеффри Холдер, Джеральдин Штутц, все завсегдатаи. Вечеринка славная. А потом мы пошли в «Нью-Йорк/Нью-Йорк». Там был Лестер Перски, с ним было весело, а еще Джек Мартин. Я всегда ужасно здорово провожу время в компании Джека Мартина, он такой остроумный. Он сказал, что портфолио с Мэрилин, которое я подарил Джойс Хейбер[706], валяется у нее в подвале, покрываясь плесенью, и что однажды он смог забрать у Роны Баррет[707] мою афишу с Мэрилин, которую я ей подарил, просто сказав ей: «О, Рона, на что тебе эта ерунда?» – и она ему отдала эту афишу. Джек понимает в искусстве, у него есть кое-какие хорошие вещи. Я подарил Джойс портфолио с Мэрилин после того, как она написала о нас большую статью в «Лос-Анджелес таймс» в конце шестидесятых годов, она тогда только-только рассталась со своим мужем – Дагом Креймером, и я решил, что мое портфолио подбодрит ее немного, причем это было еще до того, как я стал понимать, какая это ценность. Они сейчас очень дорого стоят.
Суббота, 22 сентября 1979 года
Был в офисе. Сходил через улицу на фермерский рынок, купил кое-что из продуктов (8 долларов). В Interview все работали.
За мной заехал Томас Амманн на своем лимузине, и мы поехали в «Ниппон», чтобы со всеми встретиться. Там были Уилсон Кидд и Билли Кимбалл – приятель Уилсона, учится в Гарварде; были Джон Райнхолд, Роберт Хейз, Керли, декоратор Келлер Донован, Руперт и его новый друг – всего нас было десять человек, одни мужчины, так что стало даже как-то неловко. Я услышал, как за соседним столиком кто-то из сидевших там стариков сказал [смеется]: «А-а, это, наверное, ученики из приготовительной школы со своими преподавателями», – ну да, мы с Джоном на вид старше остальных, а все ребята были в пиджаках и галстуках. Мы прекрасно провели время (ужин 300 долларов). Потом решили, что пойдем в клуб «Ковбои», а после отправились в «Раундс». Там один мужик сказал мне, что познакомился со мной когда-то в Теннесси, и спросил, можно ли с нами посидеть, чтобы понять, как все в Нью-Йорке на самом-то деле устроено (105 долларов). Там был Джо Макдоналд, он сказал, что «Фламинго» снова открывается, и мы пошли туда, а парень на входе пустил нас бесплатно, и все потому, что я как-то раз был там членом жюри на конкурсе красоты среди мужчин. Во «Фламинго» все было отлично, там все только что отремонтировали, и потом в три часа ночи Томас Амманн отвез меня домой.
Воскресенье, 23 сентября 1979 года
Пошел в церковь, а оттуда опять домой. Наклеился, собрался, за мной заехал Керли, и мы двинули на 42-ю улицу, где находится радиостанция WPIX, – для участия в «Шоу Джона Оугла». Я пригласил Уолтера Стединга, чтобы он во время передачи поиграл на своей волшебной скрипке, он и правда хорошо сыграл, а когда его интервьюировали, производил впечатление человека глубокомысленного. Потом заскочил Лу Рид, сказал, как рад всех нас видеть. Лу рассказал мне, что у одной из его такс была операция на позвоночнике. Я позвал его с нами позже в «Мадд Клаб», поскольку там устраивали «Вечер мертвых рок-звезд», но он ответил, что поучаствует там сам по себе, я же лишь заметил, что он слишком для этого хорошо выглядит.
Мы отправились поужинать в «Уан Фифс» (такси 3 доллара). Когда вошли, Джеки Кертис (а он опять начал одеваться в женское платье) уже сидел в баре с – кем бы вы думали? – Тейлором Мидом[708], который, как оказалось, поджидал здесь – кого бы вы думали? – Виву. А потом все они отправились туда же, в «Мадд Клаб». Мы выпили (45,14 доллара), на часах была уже половина двенадцатого, так что мы тоже направились в «Мадд Клаб» (такси 3 доллара). Там у них была комната, в которой Дженис Джоплин втыкала себе шприцы в руку, и еще была комната Пола Маккартни – наверное, из-за того, что однажды пронесся слух, будто он умер, – и еще была «мама» Кэсс[709], которая умерла, подавившись бутербродом с ветчиной, и прямо перед ней стояла тарелка с бутербродами, и можно было брать их и есть. В общем, чума! Винсент и Дон Манроу снимали все на видео.
Вива в какой-то момент читала свои стихи, но я пропустил это, не повидался с ней. Был Франсуа де Менил. Бывший «мистер Вива» тоже присутствовал. Еще у них там были девушки в черных одеяниях, которые без конца плакали и стенали, потом ко входу в клуб подъехал катафалк. Я очень устал. Всех развез по домам (такси 15 долларов).
Вторник, 9 октября 1979 года
Приехал на Юнион-сквер к 12.45, чтобы встретиться с Ньюхаусами, это мать и сын: Митци и Сай. Она принесла фотографии мужа, который недавно умер[710], но это оказалось не то, что нужно, так что они пришлют какие-нибудь другие, чтобы я сделал его портрет. Она, возможно, тоже закажет свой портрет. Никого не было, так что на стол пришлось накрывать Виктору. Митци – невысокая маленькая женщина, ей восемьдесят два года. Я спросил сына про журнал «Селф», и он сказал, что ситуацию каждый месяц отслеживают с помощью компьютерных опросов, поэтому они в курсе мнения читателей. Пришлось пойти на вечеринку, которую давал Ричард Вайсман в честь губернатора Брауна – ее организовывала Кэтрин. Со мной был Керли, его пригласил Фред. Движение ужасное, ведь в Нью-Йорк приехал Кастро (такси 3,50 доллара). На вечеринке был Бо Полк, он пригласил меня на какую-то вечеринку в честь Джорджа Буша. Потом приехал Пэт Хикки, хоккеист, со своей подругой, а вид у него был, как для рекламы сигарет «Тэритон» – черный фингал под глазом[711]. Приехал губернатор Браун, выступил с речью, я записал ее на магнитофон, позже он спросил меня, зачем, и тут все ребята сказали ему: «Да просто так – он потом эти пленки в коробку кинет». Он ничего особенного не сказал, однако если без конца выступать с речами, о чем остается говорить-то? Стефани снова встречается с Бо Полком, я имею в виду Стефани Маклюэн, но я заметил, как она направилась прямиком к губернатору, когда он приехал, и расцеловала его, хотя она с ним не знакома. А потом, после его речи, она встала и задала сложный вопрос – наверное, хотела показать, какая она умная, но только выглядела глупо, да и он тоже. Он позже подошел ко мне, чтобы пожать руку ради моего голоса на выборах, что-то такое сказал про всю эту фигню с искусством, наверное – про законодательство, по которому художники стали бы получать авторские отчисления при перепродаже своих произведений, – только мне это смешно. Диана фон Фюрстенберг сказала ему, что он так похудел, что у него теперь на талии вообще нет жировых складок (ну, «ручек для секса»), а ей они так нравились. Я хотел, чтобы кто-нибудь спросил: «А Джерри голубой?», но Диана сказала, что нет, ничего подобного. Были Джудит Холландер и Джед, они заехали по дороге на день рождения Тома Кашина, который отмечали в «21». Я хотел просто поехать домой, но Кэтрин попросила пойти в «Илейн» с Родом и Джуди Гилберт и с Пэтом Хикки и его подругой.
Илейн сидела за столиком с пятью женщинами, одна из них была, наверное, Кэнди Берген («наверное» потому, что, как мне позже сказали, это была она, хотя, по-моему, вовсе не похожа) – и я посмотрел на нее, а она на меня, но мы друг другу ничего не сказали. Если это она, то выглядит сейчас уже немного постаревшей. Пэт Хикки отвез свою подругу домой, но потом вернулся – ведь Кэтрин весь вечер с ним флиртовала. Ричард все пытался заставить меня выпить текилы, но около двух часов ночи я уехал (такси 3 доллара).
Четверг, 11 октября 1979 года
Проснулся, за окном дождь, снова похолодало. Кто-то случайно столкнулся с Труменом в Новом Орлеане, а значит, он уехал вовсе не в Небраску. Может, ему просто понадобились деньги: ведь на поездку в Небраску он попросил у нас шесть тысяч долларов – чтобы сделать материал для Interview, и мы ему эту сумму дали.
Всю вторую половину дня я проработал в задней половине офиса. Фред был в одном из этих своих настроений, лишь бы всех гладить против шерсти, и вот он пригласил Керли поехать с нами на выставку Ларри Риверса в галерею «Мальборо».
Эта выставка – нечто вроде ретроспективы его творчества. Она производит странное впечатление: будто ему в голову больше ничего нового не приходит, вот он и решил все повторить. В лифте я столкнулся с одной гречанкой, чей портрет недавно делал, однако я ее не узнал. Еще я увидел там Руперта, и он сказал мне, что матрицы с моими «Драгоценностями» получились хорошо. На вернисаже один человек сказал: «Я шурин Ларри, и мне принадлежит здание, в котором находится ваш офис», и еще он сказал, что только что сдал помещение на первом этаже для дискотеки, однако нам не о чем беспокоиться, это, мол, никак нам не помешает, потому что там все будет происходить не в наши рабочие часы. Я сказал ему: «Вот спасибо!» Здорово, правда? Когда мафия подожжет дискотеку, она сожжет дотла все здание только после окончания рабочего дня! Ну какая прелесть, а: наш сосед – дискотека! Потом я поехал на ужин у Гилманов и там познакомился с одним юристом, который приехал в Нью-Йорк, чтобы учиться на курсах по минимизации налогов.
Пятница, 12 октября 1979 года
Опять дождь, еще один ужасный день. Утром звонил Майкл Зивьян[712], он попросил меня подписать некоторые из моих «Космических фруктов», так что я дошел вверх по Мэдисон-авеню до его дома.
Позвонил Генри Пост, я с ним поговорил, однако боялся, что он записывает наш разговор на магнитофон, поэтому ничего не сказал. Он послал мне статью, которую написал для журнала «Нью-Йорк» – про кваалюды. Он по-прежнему жаждет устроить неприятности Стиву Рубеллу.
Воскресенье, 14 октября 1979 года
Пошел в церковь, на улице было славно. Потом встретился с Бобом около пяти вечера, чтобы посмотреть на Далай-ламу в соборе Иоанна Богослова на 112-й улице и Бродвее. Захватив по пути Фреда, поехали в аптаун (такси 6 долларов). Далай-лама выступил с речью, но очень уж скучной, и у него был переводчик, но совершенно непонятно, зачем, потому что после нее Далай-лама сам очень хорошо говорил по-английски. Его одежды были оранжевого и красного цвета. Потом была вечеринка в заднем помещении, и все стояли там, обмениваясь рукопожатиями. Боб сказал, что на него Далай-лама вообще не произвел никакого впечатления, потому что он не так хорош, как Папа Римский. Потом мы ушли оттуда, поймали такси, отвезли Боба, а сами поехали в «Мэдисон-сквер-гарден», встретиться с Ричардом Вайсманом и Кэтрин, которые направлялись туда на церемонию официального завершения спортивной карьеры Рода Гилберта и аннулирования номера «7»[713] (такси 7 долларов). Кэтрин нужно ложиться в больницу, чтобы восстановить нерв на одной руке, потому что она ее совсем не чувствует. В Нью-Йорк скоро приедет ее мать, но Кэтрин надеется, что та ничего не заметит. В курсе только ее братья, Валентин и Джаспер.
Понедельник, 22 октября 1979 года
К нам в офис приходила Присцилла Пресли, и мы сделали интервью с ней. Ее сопровождал бойфренд, Майкл Эдвардс, манекенщик. Она призналась, что пока Элвис был жив, она вообще никогда не ела икру, все эти годы: он терпеть не мог рыбу и просто выгнал бы дочь из дома, если бы увидел, что она ест что-то рыбное. Господи, какая красавица! Я, правда, не понял, что у нее с носом – может, она его подправила. На ее старых фотографиях он кажется несколько шире.
Понедельник, 29 октября 1979 года
Нужно делать портрет для выставки в музее Уитни, и мы решили, что мне нужно сделать автопортрет в женском платье. Это была идея Фреда. Надо бы пригласить Джиджи, чтобы она загримировала меня как следует. Ронни сейчас очень волнуется: у него будет выставка в даунтауне – он ведь теперь конструирует клетки, делает из них арт-объекты.
Вторник, 30 октября 1979 года
Я случайно встретил Хуана Хэмилтона, который должен был прийти в офис несколько позже. Он и Джорджия О’Киф остановились в «Майфер» (такси 3,50 доллара). Когда я уже подходил к нашему офису, из какой-то машины вылез Йозеф Бойс, этот немецкий художник: их было всего человек восемь – вместе с его детьми и с Хайнером Бастианом[714]. Он поцеловал меня прямо в губы, я даже перепугался. Я не знал, о чем с ним разговаривать. Заходили Хайнер Фридрих с Филиппой де Менил. Роберт Хейз привел Салли Келлерман, Барри Диллера и Барри Маккинли, так что даже не всем стульев хватило. Хайнер Бастиан сказал, что я должен сфотографировать Бойса, чтобы сделать его портрет. Потом я в своем заднем помещении фотографировал Джорджию и Хуана. До чего же это трудно, когда в офисе одновременно слишком много знаменитых людей: каждый из них недоумевает, что тут делают остальные. С Джорджией я работал до четырех. Наконец все они ушли. Позже я поехал на конное шоу в «Мэдисон-сквер-гарден». Сходил с целой кучей лошадников в «Стетлер-Хилтон», там давали омлет с беконом – им это, похоже, больше всего нравится. Было вкусно. Я стащил там кое-какие столовые приборы, а потом ужасно опозорился, так как они у меня выпали на пол и все увидели это. А ведь столовые приборы в «Стетлер-Хилтоне» еще сороковых годов! После, уже в «Студии 54», я наткнулся на Стива Рубелла, и он сказал, что в пятницу его приговорят к двум месяцам тюремного заключения, он договорился с правительственными органами, и они сняли с него все обвинения, связанные с наркотиками, а он признал себя виновным в уклонении от уплаты подоходного налога. Спросил, будем ли мы навещать его в тюрьме.
Среда, 31 октября 1979 года
Бобби Зарем на час дня назначил званый ланч в ресторане «Максвеллс Плам» в связи с выходом в свет нашей с Бобом фотокниги, которую мы в конце концов назвали «Экспозиции». В общем, я остался утром в аптауне, встретился с Элизиньей Гонсалвеш и Бобом у здания «Майфер», мы шли пешком к «Максвеллс Плам», а когда нам оставалось всего полквартала, к нам с дикими воплями подлетел Бобби Зарем: мол, мы ужасно опаздываем, как мы посмели так себя вести, что все вот-вот уйдут прочь. А на самом деле мы пришли вовремя, и хорошо, что немного припозднились, потому что как раз все-все пришли и только ждали нашего появления. Народу собралось много, мы с трудом пробрались сквозь толпу, чтобы войти внутрь. Там была Кэрен Лернер, она снимала все это для эпизода, который будет обо мне в передаче «20/20». Она прикрепила ко мне миниатюрный микрофон, так что пришлось помнить об этом и следить за всем, что я говорил. Вообще-то прием был для прессы, но по сути позвали всех, кого Барри хотел отблагодарить за то, что куда-то приглашали его самого. Там были огромные, почти метровой высоты, буквы AW, мои инициалы, сделанные из мороженого, но они таяли. Я ничего не ел. Все пришедшие получили книгу бесплатно – всего мы раздали почти сто экземпляров. Много книг украли официанты, а потом они же, только на кухне, попросили меня подписать их, и я не возражал, потому что ребята они славные.
Кэтрин задавала Стиву Рубеллу вопросы сугубо личного характера, например: «Вы что, действительно брали себе все эти деньги?», однако он вроде бы не был против. Говорит, что пошел на сделку с налоговым управлением и теперь будет проводить в тюрьме только два дня в неделю и выполнять там общественные работы – обучать всех, как устраивать дискотеки для солдат на военных базах. Какая чудесная идея! Следующий шаг будет сделать их голубыми и научить принимать наркотики, верно?
Позже мы поехали на такси в «Студию 54». В этом году все серьезно отмечают Хэллоуин, люди в машинах ехали в этих особенных нарядах, и у них на костюмах мигали всякие лампочки. В «Студии 54» оформление просто великолепное. Как войдешь, перед тобой по десять дверей с обеих сторон, и нужно пройти через каждую дверь, а у тебя под ногами бегают пластиковые мыши. А в другом помещении было отверстие в стене, и если в него заглянуть, там сидели восемь карликов и ужинали, с ними можно было поговорить. Они ели куриные кости. А в следующей комнате были резиновые перчатки, только некоторые из них на самом деле были настоящими руками. Это лучше, чем вернисаж, лучше, чем выставка в любой галерее. В некоторые комнаты я даже не заходил. Но все было отлично выполнено. Народу тьма, не продохнуть, все красавцы, и откуда их столько? Там была топ-модель Эсме вместе с Аланом Финкелстайном, но я бы их не узнал, если бы Томми Пейшен, торговец цветами, не сказал мне об этом: ведь они оба были в костюмах евреев-хасидов, и они еще потом сказали, что их очень удивило, отчего к ним все ужасно относились. Грим для них делал гример одной из бродвейских постановок. В три часа ночи завез Кэтрин домой (такси 3,50 доллара).
Четверг, 1 ноября 1979 года
На такси в даунтаун на вернисаж Ронни (3 доллара). Разговаривал с Ларри Риверсом. Его статья о пятидесятых годах помещена на обложке «Нью-Йорк таймс». На вернисаже были все тусовщики шестидесятых, например, Рене Рикар, который ни о чем уже не в состоянии говорить, только носится повсюду да сплетничает. Был Роджер Трюдо, он сказал, что теперь занялся отделкой интерьеров. Потом нам с Фредом было нужно ехать в Немецкое посольство на ужин в честь Бойса.
За ужином я сидел рядом с одной немкой, которая раньше как-то приставала ко мне на улице, чтобы я дал ей автограф. Это смешно. Мы немного опоздали, поэтому пропустили речь. Мне сказали, что в ней говорилось об экскрементах и о том, как отлично Бойс их использует.
Мы попали в газеты в связи с этим мероприятием Бобби Зарема, всюду нас упомянули – в колонках и у Джека Мартина, и у Лиз Смит, и у «Сюзи».
Понедельник, 12 ноября 1979 года
Хальстон пригласил меня на ужин, но тут позвонила Кэтрин, сказала, что Стив Рубелл и Иэн Шрегер сначала хотели сводить нас с ней в «Перл». Ну, я пошел туда. Стив сказал мне, что Лайза беременна и собралась замуж, но все это – большая тайна. Надо поручить Стиву заказать еду, потому что иначе он начинает дергаться и все ему не так. Мы сделали заказ, пока он ходил в туалет, но потом никто ничего не ел. Кэтрин заказала свинину, у нее теперь опять прекрасная изящная фигура. Мой вес сейчас дошел до 132 фунтов (60 кило граммов). Потом мы ушли оттуда, сели в машину и поехали к Хальстону. Он уже поужинал. Он отвел меня в сторонку и сказал: «Понимаешь, тут такая история: Лайза беременна, но только никому об этом ни слова, это все – страшная тайна». Кэтрин пыталась целоваться и обжиматься с Иэном. Она была «под мухой» и снова выспрашивала у Стива, сколько же он на самом деле украл.
Вторник, 4 декабря 1979 года
Я до того устал после трехнедельной поездки с Бобом и Фредом – мы рекламировали нашу фотокнигу «Экспозиции». Поездка началась с таким шиком – в Вашингтоне, где я был в ложе президента Картера в Центре Кеннеди, а вот завершилась в какой-то прямо-таки сточной канаве на Холливуд-бульвар, в книжном магазине «В. Далтон», который раньше назывался «Пиквик букс». Пока я подписывал там книги, внутрь ворвалась какая-то баба со шрамом на животе, которая орала: «Это не Энди Уорхол! Я спала с Энди Уорхолом, я знаю, у него рост под два с половиной метра, он в обычные двери не может пройти, да и не стоял бы он тут, в книжном лавке, ведь он же параноик!» [Смеется.] И это, по-видимому, точная цитата. А в универмаге «Нейман-Маркус» в Далласе для нас устроили грандиозную вечеринку в бойлерной, и все местные ребята говорили, что книга «четкая» и «клевая». Вообще все техасцы, кого мы видели, были такими снисходительными и тактичными, они говорили, например: «Как мило с вашей стороны, что вы приехали из такой дали, чтобы повидать нас». Хотел бы я уметь так разговаривать – но я не в состоянии придумать столь красивые выражения. Да, еще: один большой симпатичный мужчина в Далласе даже принялся настаивать, что сопроводит нас в дискотеку лично, потому что, сказал он: «Тут вот какое дело: вам, ребята, вполне может понадобиться защитник – там ведь обстановочка оч-чень крутая бывает. Хотя вы-то, наверное, ко всякому привыкли, вы ж из Нью-Йорка приехали и вообще…». Мы засмеялись, думая, что он шутит, а он вовсе не шутил.
Вторник, 18 декабря 1979 года
У меня на целый день был лимузин. Я заехал за Полетт, чтобы попасть на показ моделей Хальстона. Она была бесподобна, в белоснежном меховом пальто. У Хальстона я сидел рядом с Мартой Грэм, которая впервые за все время выглядела старой. Может быть, решил я, все дело просто в том, что обычно она всегда пользуется косметикой, а сегодня не стала краситься. Фотограф из «Дейли ньюс» много снимал меня с Лайзой. Я сказал ей, что даже не знаю, что и сказать, – в смысле, из-за выкидыша, но она ответила, что она в порядке. Устроили ланч у нас в офисе для друга Александра Геста, он фотограф, который после ланча должен был сфотографировать меня и Боба для «Пентхауса». Его гримерша сделала нам с Бобом грим – черные фингалы под глазами и окровавленные губы. Выглядело все отлично, по-настоящему. Потом они повезли нас в школу на угол авеню Си и 4-й улицы. В этом районе все выглядит так, будто его разбомбили. А потом из школы выпустили десятерых подростков, которые изображали [смеется], будто они только что нас ограбили. Было холодно. Один из подростков крикнул мне: «Не ходи на слишком много вечеринок!» Они сказали, что им разрешили уйти с занятия по машинописи. Я не знаю, что это за школа, – там были, например, занятия карате. Подростки были славные. Мы позировали на фоне настоящих граффити. Ну то есть я не мог поверить, что школа разрешила этим ребятам позировать с кисками в «Пентхаусе», а потом я еще узнал, что им даже ничего не заплатят! И я сказал тому, кто все это организовывал, что как же так, это ужасно, если ничего им не заплатят, и он очень странно отреагировал на это, но потом они все-таки записали имена этих подростков. И мы отправились назад, в наш офис.
Среда, 19 декабря 1979 года
Съемочная группа из программы «20/20» телекомпании «Эй-Би-Си» явилась к нам в офис, чтобы сделать кое-какие кадры. Я работал до половины восьмого вечера. Потом, уже дома, наклеился, и тут позвонил Боб, сказал, что ужасно устал, однако все равно хочет пойти на ужин к Элис Мейсон, так что он заехал за мной и мы добрались до угла 72-й улицы и Лексингтон-авеню. На ужине я сидел рядом с Норрис Черч Мейлер[715]. Я сказал ей, что мы все еще хотели бы сделать с ней какой-нибудь материал для Interview, однако она ответила, что располнела, что она на самом деле больше любит поесть, чем оставаться худой ради модельного бизнеса. Потом мы взяли такси в «Эль Морокко» – поехали Норрис с Норманом и я с Бобом (такси 5 долларов). Там была вечеринка в честь помолвки Марго Хемингуэй. Я столкнулся с Джейми Блэндфордом, а потом мы поссорились, я даже не знаю сам, почему, у меня это вечно случается, и я надеюсь, что [смеется] я его не обидел. Там была Мими Трухильо. Она замужем за сыном того самого диктатора, и она – дизайнер одежды. Виктор всегда смотрит ее модели, а потом рассказывает о них Хальстону, – она делает вещи как Хальстон, только, типа, раньше него.
Там были Милли и Билл Кайзерман[716]. Я познакомил Норрис с ними, однако вышло, наверное, несколько странно, потому что я сказал: «Вот Норрис Черч, ей нужна бесплатная одежда». Ведь дизайнерам всегда нужны красивые люди, которые ходили бы всюду в их одежде, полученной бесплатно. Кругом были смешные молодые люди – «Эль Морокко» снова становится тем, чем было.
Четверг, 20 декабря 1979 года
Поехал на такси на 47-ю улицу (3 доллара). Потом прошелся до работы, на рождественскую вечеринку в офисе. Затем домой, привел себя в порядок. Направился к Тому Армстронгу на 72-й улице и Парк-авеню, там был Лео Кастелли, Айрис Лав и Роберт Розенблюм, который сказал, что вообще не понимает, почему все плохо отозвались о моей выставке в музее Уитни. Там была Бобо Лежандр, и я ей нахамил, потому что она такая фальшивая, такую чушь несет. Она дружит с супругами де Антонио. Она наследница торговца коврами. Подали картофельную запеканку с мясом, но я уже поел до этого. Потом я повез Джона к Ричарду Вайсману на площадь ООН. Там был Рон Дюгэ[717], пришел Род Гилберт, но без Джуди, были Фред, Уитни Тауэр и Эверил, которая снова начала носить мини-юбки, на ней была мини-юбка ее матери, а на юбке – дырка. Были Питер Бёрд, Шерил Тигс, а Дюгэ, по-моему, решил приударить за Кэтрин, после того как увидел ее фотографию в нашей книге «Экспозиции»: там она без лифчика. Были еще Витас и тот красавчик, которого мы сфотографировали вместе с Витасом еще в Париже, и был Джон Макинрой. И как раз когда вечеринка уже стала совсем славной, Джон Райнхолд затащил меня в гардеробную и начал такой серьезный разговор. Он вдруг будто помешался, стал говорить, что я его любимый друг, что когда я не звоню, он сходит с ума. Я не понимаю, чт он имел в виду, он просто с катушек съехал.
Там была Кэтрин Оксенберг, а еще много женщин, на вид как будто стюардессы, а когда женщины перепьют, они становятся невероятно противными. Меня ожидал лимузин, мы с Кэтрин и несколько этих стюардесс сели в него, и шофер завез сначала Кэтрин, потом меня, а потом я дал ему чаевые (40 долларов), и он развез всех прочих по домам. И я не попал на вечеринку Фреда Мюллера, и на вечеринку Элинор Уорд, и на вечеринку Келлера Донована, и на вечеринку журнала Rolling Stone.
Пятница, 21 декабря 1979 года – Нью-Йорк – Вейл (Колорадо)
Прибыли в Денвер в половине шестого вечера. Мы с Кэтрин напились, пока летели, и дурачились, шутили с одной дамой, которая коллекционирует крупные драгоценности – она раньше жила в «Ритц-Тауэрс». Она потеряла в самолете серебряное кольцо, однако ей было все равно, потому что это всего лишь серебро. Она летела дальше в Таос.
Нас ожидала машина, что-то вроде микроавтобуса, которая должна была доставить нас в Вейл. Красивая девушка – она же носильщик – принесла наши тяжелые вещи (чаевые 10 долларов).
Доехали до дома Джеда к 19.40. Высота на меня вдруг сильно подействовала, у меня начались сильные боли в груди. Я думаю, это связано с тем, что меня прострелили. В Денвере было не так плохо, потому что Денвер находится ниже, а вот когда я был как-то раз в Мехико-сити, там я почувствовал высоту, но не так резко. Весь дом здесь похож на большую сауну. Этот дом Джед купил вместе с Питером и Сэнди Брентами. Его проектировал Вентури[718]. Он деревянный, простой и чистый. На втором этаже спальни. Кухня на третьем этаже, а гостиная на четвертом. Мебель вся от Стикли[719].
Пешком сходили в город в ресторан «Лефт Бэнк» (коктейли 30 долларов, ужин 200 долларов). Там были Фрэн и Рэй Старк, и Боб знает, что они республиканцы, поэтому он рассказывал им анекдоты про Кеннеди, а потом пригласил их на коктейли в понедельник. Рэю очень нравится Пол Моррисси, Пол сейчас пишет для него сценарий. Я оставил свою подпись в гостевой книге ресторана, и в ней есть еще подписи Бетти и Джеральда Фордов, Боба Хоупа, а потом мы пошли домой, дорога была в горку, и это ужасно, вся эта прогулка была ужасной, у меня сильно кружилась голова и я очень плохо себя чувствовал.
Понедельник, 24 декабря 1979 года – Вейл
Аврора сделала буженину и индейку, но на нашу вечеринку с коктейлями никто не пришел. Мерседес Келлогг позвонила и сказала, что простужена, а Старки просто не пришли – и все.
Вторник, 25 декабря 1979 года – Вейл
Супруги Форд просто здороваются за руку со всеми подряд, без разбору. Бетти Форд выглядит не так хорошо, как на фотографиях после подтяжки, она как будто выглядит точно так же, как прежде. Правда, сейчас она блондинка. В первый момент я подумал, что это миссис Никсон. Боб невероятно хотел с ними познакомиться, но всякий раз выталкивал меня вперед, перед собой, а я тут же скукоживался, так что знакомство не состоялось.
Раздавал Interview, тут есть действительно хорошие места, где это можно делать.
Тр и человека попросили у меня автограф. Все меня разглядывают, потому что я ношу куртку-парку из волчьей шкуры от Хальстона.
Мы зашли в один бар, где показывали фильмы про катание на лыжах: ты пьешь пиво, а сам смотришь на лыжников. Никто к нам не подошел, не спросил, что мы хотим выпить, ну мы ничего и не пили, просто посмотрели фильм, а потом ушли. У нас сегодня ужин с Нэн Кемпнер. Я начал читать «Во всем сером»[720], и имена героев показались мне знакомыми. Например, главного героя зовут Рай.
Среда, 26 декабря 1979 года – Вейл – Нью-Йорк
Вернулся как раз вовремя, чтобы застать Винсента в офисе, было 18.00. Руперт уезжал на Рождество, так что сделать успел немного. Я поговорил с Джоном Райнхолдом, и он предложил пойти в «Трейдер Викс», чтобы обсудить различные идеи по поводу драгоценностей. Взял такси, думал, что так будет проще, но шофер все никак не мог тронуться с места, он сказал, что не может опомниться от счастья – ведь именно я сел к нему в машину, потом он проехал на красный свет, и я спросил его: «А вы знаете, как туда доехать?», и он ответил, что знает, это Плаза на 59-й улице и Пятой авеню, но потом он проскочил 59-ю улицу, и тут я на 57-й сунул ему три доллара и быстренько выскочил из машины. Джон уже был там, потом пришел Кер ли, в приподнятом настроении, и захотел пойти в «Студию 54» около полуночи, довольно рано (такси 4 доллара). Я очень разволновался, когда он мне сказал, что в журнале «Нью-Йорк таймс» напечатали мою фотографию – но вместе со Стивом Рубеллом. В «Студию 54» приехала Бьянка с Джоном Сэмюэлсом, который приехал домой из Гарварда на рождественские каникулы. Вид у него такой влюбленный – он на несколько дней повезет ее погреться на солнце.
Четверг, 27 декабря 1979 года
Да, я хочу похудеть, а мы накупили множество различных сыров. Бойфренд Гейл Малкесон занимается импортом сыров, так что она для нас покупает их у него за полцены.
Ронни и Джиджи ужасно поссорились, она упаковала свои вещи и уехала, а он теперь в дурном настроении. Они поссорились потому, что он покупал ей подарки, а у нее не было денег, чтобы купить подарки ему, вот она и разозлилась. Просто героиня из плохого фильма сороковых годов. Нам прислали экземпляр книги Стивена Гейнса, которая называется «Клуб», это «роман» про «Студию 54». В ней есть герой – шикарный дизайнер модной одежды с Седьмой авеню по имени [смеется] Эллисон, который работает в «Олимпик Тауэр» и у которого бойфренд из Перу по имени Рауль. Имена такие идиотские.
Пятница, 28 декабря 1979 года
Бродил по улицам, раздавая Interview, потом поехал на такси (3 доллара) в дом 245 на Парк-авеню, чтобы встретиться с Бобом Денисоном и поговорить об инвестициях. Я вошел в здание, вызвал лифт на двадцать седьмой этаж, дверь лифта открылась, и тут я ощутил запах гари. Я вошел в офис Боба, а он там всюду метался, пытаясь определить, не горит ли что-то из его аппаратуры.
Но потом примчалась секретарша и сказала, что в здании пожар и надо немедленно уходить.
Боб хотел вызвать лифт, но я сказал: ни в коем случае, надо по лестнице. Но дверь на лестницу была заперта. Прямо как в том фильме – «Ад в поднебесье». Мы, правда, нашли другой выход на том же этаже, и там дверь оказалась незаперта, так что мы пошли по лестнице. Люди говорили, что пожар на тридцать пятом этаже. На двадцать шестом этаже на лестницу вышли еще люди, потом на двадцать четвертом, и так было на каждом этаже. В результате мы спускались все медленнее и медленнее, потому что на лестницу вышло очень много людей. Однако никто не паниковал, потому что все знали, что пожар был где-то наверху, над нами. Правда, кое-кто чуть не потерял сознание. Когда мы дошли до самого низа, оказалось, что на улице собрались сотни людей. Ну, Боб Денисон и я пошли в «Тратторию», чтобы там провести нашу встречу. И я все не мог поверить: как же это так, вот я вошел в здание, и лифтеры позволили мне сесть в лифт и поехать наверх, хотя знали, что наверху начался пожар! К тому времени они не могли не знать об этом! А я мог бы, выйдя из лифта, оказаться прямо в огне. Все эти лифтеры лишь стоят вечно, как кретины.
Официант в «Траттории» спросил меня, что случилось, раз я стал так редко приходить к ним. Я слишком переволновался, чтобы что-то съесть на этот раз. Только кофе выпил.
Суббота, 29 декабря 1979 года
Мне звонила Бьянка, звонила Сюзи Франкфурт, но я не запомнил их номера, поэтому не перезванивал. Надо мне все же вести адресную и телефонную книгу. Я выпил бокал-другой вина, немного посмотрел телевизор, а потом почувствовал такую усталость, что тут же и уснул.
Понедельник, 31 декабря 1979 года
Я решил неусложнять себе жизнь и на Новый год просто сходить к Хальстону. Завернул подарки для Джейд. Пришел туда в десять вечера. Гостей было немного, все нарядно одеты, все во фраках и галстуках-бабочках. Были Боб Денисон и Дженни Хольцер, так что они, по-видимому, помирились. Были Нэнси Норт с Биллом Дьюгэном. Позвонил Виктор из Калифорнии, сказал, что он там вовсю развлекается. Когда пришел Новый год, мы все расцеловались и начали трапезу. Был доктор Джиллер. Вообще все было очень приятно. Джейд понравились мои подарки. Был Стив Рубелл. Потом, уже в три часа ночи, Бьянка захотела поехать на вечеринку к Вуди Аллену, на 75-ю улицу, в Харкнесс-Хаус. У Джона Сэмюэлса была машина, и он припарковал ее во втором ряду. У Вуди вечеринка была преотличная, знаменитостей навалом, туда стоило поехать раньше. Миа Фэрроу такая очаровательная и такая красивая. Был Бобби Де Ниро, он растолстел. Очень, очень растолстел. Я понимаю, что он специально набирал вес для фильма про боксера, но вот будет смешно, если ему не удастся избавиться от него! Он очень некрасив. Он, наверное, сошел с ума: ведь он по-настоящему жирный.
Появился Мик с Джерри, и Бьянка подошла к нему и была очень мила. Не знаю, как ей это удалось, однако она смогла со всем этим справиться, она сломала лед, они почти полчаса проговорили. Она хотела заставить Джерри понервничать, и это ей удалось. Мик сбрил бороду, так что выглядит теперь классно.
Мы поехали в «Студию 54», а там все оформление было на тему льда. Лед повсюду, по стенам капало. Потом Стив сказал: «Пошли вниз, в подвал», и мы пошли туда. Он почти что сказал: «Кто-нибудь хочет кокаина?» Ему хотелось, чтобы все было, как в старые добрые времена. В подвале было грязно, повсюду мусор и так далее. Там была Уинни, но без Тома Салливана – она сказала, что он на Гавайских островах.
Потом, уже наверху, увидел Дюгэ с еще одним хоккеистом, и попытался познакомить их с Мариной Скьяно, но они сказали, что их постоянные подруги тоже с ними приехали, из Миннесоты или Индинаполиса, что-то в таком роде, поэтому не могли они ничего такого… Потом уже настало шесть утра, и мы с Мариной уехали, а снаружи народ по-прежнему ломился внутрь, все еще хотели попасть в клуб. Мимо нас в лимузине проехал Джек Хофсис, режиссер бродвейской постановки «Человек-слон», и он нас подвез, хотя у него там внутри было человек двадцать парней. Я вышел вместе с Мариной, потому что знал: если останусь в машине, они позовут меня с собой, а я хотел еще успеть выспаться и поработать утром.
Марина пригласила меня на пиццу и я пошел к ней. Мне постоянно говорят, что она заказывает самые лучшие блюда в городе, что ее работники привозят ей салями из Бруклина и пиццу из Куинса и тому подобное, так что мне захотелось попробовать самому. Пицца была неплохая, конечно, ну, дешевая, в общем, такая пицца, одно тесто, немного кетчупа и немного сыра. И сыр не отлипает от зубов, когда ешь, хоть его и немного. Когда я был у нее, то заметил, что на плите стояло много всякой еды, она объяснила, что это на счастье, что так полагается: в Новый год оставить на плите много приготовленной еды. В общем, я у нее побыл какое-то время, и мы разговаривали о том о сем, она расспрашивала меня про мой дом, я сказал ей, сколько мне стоит его поддерживать и вести хозяйство, и она почувствовала, что я говорю правду и она что-то у меня выудила, а это означает, что мы теперь друзья или что-то в таком духе, не знаю даже. Я все ждал, когда рассветет, но по-прежнему было темно. Ну то есть в 6.30 утра все было еще совершенно темно, а я думал, что солн це встает в шесть. А ведь в прошлом году, когда я ушел с празднования Нового года, было уже светло, но, впрочем, тогда уже было семь утра, а не шесть.
1980
Вторник, 1 января 1980 года
Встал поздно, в 11.00, однако я не пил спиртного накануне, так что все было не так плохо. Наклеился, позвонил Руперту. Он сказал, что приедет в полдень, чтобы поработать со мной.
Я взял с собой Interview, но раздавать номера было сложновато, потому что улицы пусты – никого. Дошел до офиса, поработал три-четыре часа, а потом отправился в галерею Хайнера Фридриха, где они делали повтор прошлогодней выставки почвы Уолтера де Марии (такси 3 доллара). Там был Роберт Розенблум со своим новорожденным, он носил его завернутым в кусок материи. Выставка была та же самая, только галерею заполнили новой землей[721]. Позже сидел дома, работал. Позвонила Марина, позвала к себе, чтобы поужинать – ведь вчера у нее на плите было полным-полно еды. Ну, я пошел к ней, и еда была как раз такая, какой хотелось, – пастернак, лук-порей и всякое такое. Дошел пешком. Там был Джон Боуз-Лайон, я принес ему подарок, потому что как-то раз недавно он сказал, что принесет для меня подарок, но он, наверное, это сделал только для того, чтобы я ему что-то подарил, потому что у него для меня был старый галстук – ох, ну и кошмарный человек.
Среда, 2 января 1980 года
В дом 860 приходила Джиджи, и великолепно меня загримировала, а вот парик, который она принесла, совсем не подошел. Делаем плакат для музея Уитни. Ронни не вышел сегодня на работу, болеет. Джиджи сказала, что она беременна и что если Ронни хочет ребенка, она останется в Нью-Йорке и родит тут, а если нет, то разведется с ним и уедет прочь.
Позвонил Уитни Тауэр и сказал, что Кеннет Энгер[722] снова испачкал краской дверь Фреда, это на 89-й улице и Лексингтон-авеню. Он, видимо, думает, что я все еще живу там: он ведь говорил, что я дьявол или что-то в таком роде, не знаю даже, что за проблема у него.
Четверг, 3 января 1980 года
Бродил по улицам, раздавал Interview (такси 3,50 доллара, художественные принадлежности 54,88 доллара). На такси до Юнион-сквер, потом пошел в офис. На ланч пригласили Льюиса Аллена, он продюсер, а также еще кого-то, кто на него работает, а я пригласил на этот день принцессу Пиньятелли с мужем[723], еще когда мы столкнулись с ними в ресторане «Мистер Чау».
Позвонила Бьянка, сказала, что приедет с Джоном Сэмюэлсом – она хочет познакомиться с Льюисом Алленом.
Льюис Аллен пришел ко мне, потому что он хочет продюсировать на Бродвее «вечер» со мной – ну, как был, например, «Вечер с The Beatles», понимаешь? Я там должен буду зачитывать фрагменты из «Философии». В шестидесятые годы Льюис Аллен пытался приобрести права на «Заводной апельсин», чтобы мы сделали фильм на его основе. Он был продюсером «Энни» и других мюзиклов, а его жена – Джей Прессон Аллен, она пишет сценарии, например, для «Смешной леди».
Пятница, 4 января 1980 года
Остался в аптауне, потому что повел Бьянку на встречу с моим агентом Джоан Хайлер, у которой в клиентах также Джон Сэмюэлс – нас было четверо на ланче в «Русской чайной». Я заехал за Бьянкой, и мы приехали на место на такси (3 доллара). Там был этот Вайсбергер с Анитой Лус, Морин Стейплтон, а еще – Имоджин Кока, и это было здорово: вот так увидеть вдруг королев комедии. Там был Фрэнк Перри, несколько растолстевший. А оказалось, что Джон больше не использует фамилию Сэмюэлс. Он теперь «Джон Стоквелл» – Стоквелл ведь его среднее имя, и он решил воспользоваться им для своей актерской карьеры. Очень странно слышать, как его представляют людям под таким именем. Я, кстати, не узнал его на новой рекламе Армани, а там, оказывается, он! Они увидели его фотографию в Interview и предложили сняться для их рекламы. Джоан сказала, что у нее есть для меня роль в фильме «Веер» – там в сцене вечеринки нужен статист, роль без слов. Она так выпендривалась. Сказала, что она хороший агент, потому что знает, чего хочет, и быстро принимает решения. Наверное, люди действительно поступают согласно тому, кто они есть на самом деле: агенты поступают как агенты, а актеры – как актеры. Ну и, видимо, художники поступают как художники.
Поехал на Юнион-сквер (такси 3 доллара). Всю вторую половину дня проработал с Рупертом. До восьми вечера. Шел снег, и это было так удивительно, так неожиданно – вдруг увидеть снег, да еще такой красивый, хороший, липкий.
Суббота, 5 января 1980 года
Всю вторую половину дня работал, до шести вечера: занимался этими немецкими дамами, делал фоны для портретов и еще работал над гениями-евреями. Джон Сэмюэлс пригласил нас пойти на балет – притом вместе с его отцом, он ведь председатель совета в «Сити-Сентер». Приехали в театр, нам достались прекрасные места в бельэтаже. Танцевал Питер Мартинс[724], он очень хорош. В перерыве купил коктейли (20 долларов). Мистер Сэмюэлс повел нас за кулисы, и там была та женщина, которая не вышла замуж за Баланчина. Как же ее звали? Шелли? Ширли? Сюзи? Было замечательно. Потом был ужин в «Русской чайной» (210 долларов).
Понедельник, 7 января 1980 года
Сходил к доктору Коксу на ежегодное обследование. Взял с собой несколько номеров Interview, чтобы оставить в его приемной. Поговорил с Розмари. Она и доктор Ко к с ссорились, пока она брала у меня анализ крови, она жаловалась, что хотела бы сменить род занятий, однако ей уже достаточно много лет, чтобы стать специалистом в области мозга. Я ей сказал, что ей на самом деле нужно перейти в область моды, заняться косметикой, гримом. Пробыл у них до двух часов, потом некоторое время бродил по улицам, раздавая Interview. Та к с и до Юнион-сквер (5 долларов), пришел в офис. Купил газеты. Русские вторглись в Афганистан.
Вторник, 8 января 1980 года
Сюзи Франкфурт приходила с Джанни Версаче, и была Джейн Форт, чтобы его подгримировать. Я его фотографировал около часа. Позвонил один немец из журнала «Штерн», и я дал ему интервью по телефону. Бьянка только что бросила Джона Сэмюэлса, и он совершенно раздавлен.
Среда, 9 января 1980 года
Я отвозил Кэтрин после ужина, мы увидели два лимузина перед домом Хальстона и решили вломиться без приглашения. Но внутри были только простуженный Стив Рубелл, простуженный Хальстон и простуженная Бьянка. Они собрались ехать в «Студию 54» и заставили и нас с ними поехать. В «Студии 54» было пусто, но весело. Там был Слай Сталлоне[725], он оглядывал все вокруг, прикидывая, как снимать кино в этом помещении. Сьюзен Энтон[726] с ним не было, он нацелился на Бьянку, и было впечатление, что они собрались потрахаться в подвальном помещении. Как бы то ни было, они исчезли, и мы не могли их найти. Сталлоне выглядит хорошо, он похудел, по-настоящему красив.
Пятница, 11 января 1980 года
Томас Амманн пригласил нас в «Ла Гренуй» на ужин в десять вечера. Предполагалось, что Бьянка встретится с нами уже там, но она так и не пришла, а тут еще позвонила Мэри Ричардсон[727], и она намекала, что хотела бы, чтобы я пригласил Джона Сэмюэлса, однако я не понял ее намека, ей нужно было бы прямо мне сказать. Все так запутанно, все играют в какие-то свои игры. Потом приехала Кэтрин с нашим посредником, галеристом Хайнером Бастианом. Она возила его на теннисные матчи вместо меня, а когда они вошли, я сболтнул что-то вроде того, что она выбрала не самые хорошие места для него, и она очень огорчилась, на самом деле даже чуть всплакнула, сказав мне: «Я твоего друга повезла на эти матчи, а теперь ты испортил мне весь вечер, сказав, что места не слишком хорошие». Но, мне кажется, она просто расстроилась, что Макинрой проиграл.
Суббота, 12 января 1980 года
По дороге в «Ле клаб» случайно встретил Питера Бёрда и Шерил Тигс, и они подвезли меня туда. Шерил была в гипсе, она упала в Монтоке – уж не Питер ли ее толкнул? Я поругался с Питером, прямо в машине – это была его машина, – потому что он во время разговора сказал, что «все катится в пропасть». А я сказал, что когда Шерил выходит на люди, она должна выглядеть более очарова тельной и красивой – если она собирается быть самой главной красавицей на всем белом свете. Нет, она выглядела хорошо, но непритязательно. Она носит ужасные, странные платья.
Воскресенье, 13 января 1980 года
Проснулся рано, смертельно уставший. Позвонила Кэтрин, она хотела пойти смотреть теннисные матчи, но я слишком устал, и на матчах я слишком нервничаю. Пошел в церковь.
Принял таблетку от желчного пузыря с вином, а полагается принимать ее с водой, и еще мне не нужно было ничего есть за двадцать часов до визита к врачу, а он у меня в девять утра в понедельник утром.
Понедельник, 14 января 1980 года
Встал в восемь утра, чтобы наклеиться перед походом к доктору Ко ксу. Сходил туда. Он и Розмари опять ссорились. В приемной у него сидели богатые дамы вроде Дороти Хэммерстайн. Толстая тетка дала мне мои рентгеновские снимки, но не могла найти камни в желчном пузыре. В общем, я проглотил какую-то белую субстанцию и сидел, ждал. Сделал новый тест на дыхание – нужно дышать в какую-то емкость, а она движется по кругу. Закончил все процедуры к одиннадцати (такси 4 доллара). Отправился в офис, чтобы встретиться с Дэвидом и Сэмом Аронами, которым принадлежит «Шерри-Лейман», магазин спиртных напитков. Они хотят портрет бутылки вина.
Потом пришли два типа из налогового управления, и они вели себя в самом деле ужасно, кричали, задавались, говорили, что хотят встретиться со мной, и я спрятался в помещении, где офис Фреда. Один из них, высокий, был совсем кошмарный, а второй, невысокий, сказал, что ему нравятся мои картины, что они хорошие. Но высокий был ужасный, грубый человек. Мы позвонили Бобу Монтгомери, нашему адвокату, он должен был прийти к 17.00 на встречу. Он сказал, чтобы мы с ними не разговаривали.
На этот раз они сказали, что их интересует Руперт Смит. Фред сказал, что я все равно не должен с ними разговаривать. Невысокий все пытался сделать так, чтобы я что-то говорил. Наконец они вручили мне повестку и ушли. Им просто нужны отчетные документы, погашенные чеки или что там еще. Но они были грубы и вели себя ужасно. А Боб Монтгомери перенес свой приезд на другую дату.
Вторник, 15 января 1980 года
Приехал Льюис Аллен, чтобы поговорить про мюзикл: он хочет, чтобы на сцене были куклы с записью моего голоса, который вещал бы что-то из одной из моих книг – «Философии» или «ПОПизма».
Интервьюировал Рона Дюгэ три часа, а потом мы взяли его с собой к Хальстону, на ужин в честь Марты Грэм. Виктор снова живет в доме у Хальстона, он, по-моему, продал свой лофт. Был Стив Рубелл, и ему должны вынести приговор, однако отложили, как он сказал, потому что хотят, чтобы он свидетельствовал в суде, что Хэмилтон Джордан нюхал кокаин в «Студии 54», и он сказал, что не будет этого делать, а Хальстон тогда: «Та к ты же уже сказал это по телевидению», на что Стив сказал: «Ну да, но это ведь не то же самое, что поклясться на Библии», вот и я говорю, я с ним согласен – не то же самое.
Четверг, 17 января 1980 года
Interview устроил просмотр «Американского жиголо» в здании «Галф энд Вестерн» (такси 4,50 доллара). Ричард Гир действительно хорошо сыграл в нем, а Лорен Хаттон[728] просто великолепна. Она сыграла жену сенатора, которая подтверждает алиби жиголо, совершившего убийство. В эротической сцене Ричард Гир совершенно голый. Художник-постановщик там Нандо[729], и в конце фильма есть сцена, когда Ричард Гир скидывает с балкона сутенера, а на заднем плане видны три моих картины, «Торсы». Вся сцена снята на их фоне. После кино я отвез Кэтрин домой, но как раз в этот момент, когда она выходила из такси, подъехал лимузин Хальстона, и они с Бьянкой сказали, что отправляются в «Студию 54» на прощальную вечеринку в честь Стива Рубелла перед вынесением ему приговора, так что мы в такси поехали за их лимузином (3,50 доллара). Когда мы туда приехали, то некоторое время стояли у входа, нас фотографировали. Хальстон поступил умнее, он тут же исчез, а я не понял, что вообще происходит. Народу было много, и это в такой ранний час. Я отвез Кэтрин домой в два часа ночи. Кто-то сказал, что на сейфы Стива поставлены замки.
Пятница, 18 января 1980 года
Стив и Иэн получили по три с половиной года каждый.
Понедельник, 21 января 1980 года
Я пытался найти новые помещения за домом 860 для Interview, чтобы они могли расширить свой офис. Боб говорит, что им нужна новая площадь, потому что трудно врать рекламодателям, когда другие слушают. Однако, по-моему, не это трудно. Что, по-моему, трудно делать, когда другие слушают, так это звонить по телефону по какому-то личному делу.
Приходил Руперт, он сделал «Тени» на два дюйма меньше, чем я ему сказал, – просто решил, что так будет лучше, – а ведь он не имел никакого права на это, вот я на него и наорал, ну и теперь придется брать подрамники меньшего размера.
Вторник, 22 января 1980 года
Работал в заднем помещении над портретом Бойса. Около меня слонялся Ронни, он говорил вслух, как он себя ненавидит, и еще – что пойдет вместе с Бриджид на собрание Анонимных алкоголиков на Парк-авеню, куда та собралась. Ему позвонила Джиджи, сказала, что хочет разводиться с ним. Она сказала ему, что сделала аборт. Это она ему сказала, но правда ли это, поди знай с этими женщинами. Кто знает, а была ли она вообще беременна?
Четверг, 24 января 1980 года
Заходили Виктор Бокрис и Уильям Берроуз. Я познакомил Бьянку с Берроузом. У Бьянки сейчас очень короткая стрижка, почти ежик, вид ужасный. Джейд была в задней комнате вместе со мной, она сидела над своей первой картиной. Я дал ей немного алмазной пыли, чтобы посыпать на холст.
Пятница, 25 января 1980 года
Звонила Марина Скьяно – насчет ужина, который в этот вечер давала Мика Эртегюн. Все сразу усложнилось, потому что Бьянка захотела пойти со мной, однако сначала она не хотела идти, если там будет и Мик, а потом захотела, именно если Мик там будет, – все сложно.
Наклеился. Кэтрин сказала, что мы сначала зайдем к Хальстону и уже оттуда поедем. У него был лимузин. Как раз посреди всех приготовлений Бьянке позвонила какая-то подруга и сказала, что по кабельному каналу «Си» показывают мой астрологический прогноз, так что мы включили его, и там кто-то вроде махараджи в самом деле составлял мою натальную карту, он говорил смешными фразами, взятыми из колонок газетных астрологов, – чума полная… Он был похож на Джерри Колонну. Или на Джина Шалита, только что этот был индус. Я не хотел все это смотреть, слишком уж жутко все. Сидит этот тип с двумя какими-то тетками, делает мой астрологический прогноз, обсуждает его – рехнуться можно.
Поехали мы к Эртегюнам, и там было отлично. Мик там был. Джерри сейчас в отъезде. Можно было подумать, что они с Бьянкой флиртуют. Бьянка прикасалась к нему, это было восхитительно. Бьянка позвонила Бобу и заставила его пригласить Джона Сэмюэлса на коктейли после ужина, чтобы, наверное, заставить Мика поревновать, однако Мик вел себя с ней так замечательно, что когда Джон Сэмюэлс позвонил, она ему сказала, что не стоит приезжать сюда, потому что тут, оказывается, Мик и все «может сильно усложниться». Потом мы вернулись домой к Хальстону, и Боба стошнило, прямо в раковину, он слишком много выпил. Тогда Бьянка сказала, что отвезет его домой, но прошел час, а ее все не было. Мы тогда пошли посмотреть, где же машина, – и не могли поверить собственным глазам: шофер вылез из задней двери, а еще через полминуты оттуда показалась Бьянка. И вид у нее был совершенно одуревший. Она, может быть, просто заснула там. Или сделала шоферу минет? Или он там ее поимел? Или пытался ограбить? Непонятно. Барбара сказала, что Бьянка, наверное, съездила встретиться с Миком, который уехал до нее. Но все это было слишком странно. Мы были потрясены. Шофер не был хорош собой и все такое прочее, поэтому мы просто никак не могли врубиться: что же было-то?
Суббота, 26 января 1980 года
Джон Сэмюэлс уезжает в Калифорнию, и он был расстроен тем, что накануне вечером Бьянка сказала ему, чтобы он за ней не заезжал. Бьянка сказала, что она, наверное, уедет в Лондон.
Завез Руперта домой (такси 3,50 доллара). Наклеился и позвонил «Сюзи», той, что пишет светскую колонку, – Элин Мейли, и спросил ее, не хочет ли она пройтись до клуба «Метрополитен», и она удивилась: «Пройтись? Это как? Что ты хочешь сказать?» Машины у меня не было, я вышел на улицу и попытался поймать такси, но это оказалось трудно. Потом, когда я приехал к ее дому, я не мог разглядеть, какую именно кнопку звонка нужно нажимать, – я ведь уже надел контактные линзы (такси 5 долларов). Мы ехали на то, что когда-то называлось «Брильянтовый бал», пока у одной из дам, возвращавшихся с этого бала домой, грабители не отняли все ее бриллианты, так что теперь это называется «Зимняя вечеринка». Это, по-моему, что-то вроде детской образовательной программы – благотворительное мероприятие. Там было столько старых хрычей, что «Сюзи» сказала, что она поняла, почему уже несколько лет не появлялась на этом зрелище.
Фролик Уэймут из музея Брендивайн там был с дамой, которая выглядела точь-в-точь как одна из этих теток из ДАР[730]. «Сюзи» сказала, что ей срочно нужно выпить коктейль. Старые хрычи подходили к нам и рассказывали, кто недавно умер. Или прямо в этот день. Мы сидели за одним столиком с супругами Зилхас[731] и с послом Турции. Потом «Сюзи» захотела уйти. Она согласилась дойти до дома пешком. Еще сказала, что я обязательно должен зайти к ней и выпить китайской водки. Как-нибудь.
Понедельник, 28 января 1980 года
Встал, был приятный холодный нью-йоркский день. Работал дома, сделал нужные звонки (такси 4 доллара). Пешком в офис. По-видимому, строительные работы в дискотеке «Андеграунд» почти завершены. [Смеется.] Подумать только – «Андеграунд». Я не шучу, ее в самом деле так назвали. Выглядит она как крепость. Монтируют большие кондиционеры. Говорят, что владельцы те же, что у дискотеки «Инфинити», которая сгорела дотла. Послал «Сюзи» цветы в благодарность за то, что на днях она была моей дамой.
Среда, 30 января 1980 года
Поехал на ужин к Джоанн Уиншип[732] (такси 2 доллара). Доехал до дома 417 по Парк-авеню, я даже не знал, что там есть это здание. Оно единственное ниже 57-й улицы на Парк-авеню, в котором по-прежнему живут люди, на углу 55-й улицы. Патрис Мансел пела у рояля, вместе с вице-президентом компании «Бентон энд Боулс». На ней была эпатажная шляпа, я таких никогда еще не видел – в виде огромных ушей Микки Мауса. Мэри Макфэдден была там со своим бойфрендом, немцем, потрясающе красивым. Звездой вечера стала Полли Берген, она опять живет в Нью-Йорке, и с ней у нас получился нескончаемый скетч на тему Барри Ландау, такой: «Как поживает твой друг?» – «А я думал, он твой друг». – «Ничего подобного! Никакой он мне не друг, я думала, что он твой друг». Барри не раз звонил к нам в офис, но ему каждый раз автоматически говорят, что я вышел. А у Джоанн Уиншип этакий резкий голос, от которого хочется просто лезть на стенку! Она без конца разговаривает, так что можно сойти с ума. Ее муж работает в «Ассошиэйтед пресс». Он на вид тряпка тряпкой, у него и тело такое, ну до того он вялый. Я пошел на этот ужин потому, что действительно очень хотел туда попасть – ведь Джоанн такая психованная, а я знал, что мне очень понравится.
Четверг, 31 января 1980 года
Заехал за Иной Гинсбург[733], чтобы с ней и ее сыном Марком пойти на «Некую даму из Дюбюка», это новая пьеса Эдварда Олби, премьера с Айрин Уорт. Пьеса про три пары, которые без конца ссорятся. Айрин очень хорошо играет, но все же она отчего-то никак не может получить роль, которая принесла бы ей настоящий успех. Кто-то сказал одну из лучших реплик в пьесе: «Как ты можешь вешать этого Джаспера Джонса на стену?», а большой черный парень ответил на это: «Всяко лучше, чем паршивого Энди Уорхола», и тут все повернулись и посмотрели на меня.
Пятница, 1 февраля 1980 года
Я пошел на празднование дня рождения Барри Диллера, которое устроила Диана фон Фюрстенберг. Я пригласил Кэтрин, и мы с ней еще заехали за Труменом. Он сейчас стал совершенно другим, держится очень холодно, не по-дружески. Сказал, что кое-что написал для апрельского номера Interview. Я пытался записать его на магнитофон, однако ему нечего было сказать. Странно, он как будто один из этих, с далекой планеты, – ну, которые вселяются в покойников, потому что он и такой же, как был, и какой-то не такой. Выглядит постаревшим, не то он пополнел, не то похудел или что там еще, но ему совершенно все равно, как он выглядит. Я не могу понять, в чем дело. Приехали к Диане фон Фюрстенберг. Там была Дайана Росс, она выглядела сногсшибательно. Была там и Диана Вриланд, но Диана… – с ней теперь невозможно разговаривать.