Покоритесь воле Ночи Кук Глен
– Колдун, что и у кого получилось? – спросил Железноглазый.
– Уменьши ворота, насколько сможешь, только чтобы нас тут не запереть.
На берег прибежал вознесшийся, так быстро он уже несколько месяцев не бегал.
– Гьорсон, лучше делай, как он говорит.
Гном хотел было поспорить, но быстро смекнул, что промедление сулит большие неприятности. Не время сейчас для разумной, вежливой дискуссии.
Впрочем, Фебруарен все-таки попытался убедить его. Пока Железноглазый был занят делом, старик снова принялся объяснять. Но гном так и не смог ничего понять.
До них снова донесся шум. На этот раз громкие истошные крики следовали один за другим, и Фебруарен представил себе сотню слонов, которых жарят живьем.
– Что это такое? – посмотрел на него вознесшийся.
– Ветроходец только что помимо своей воли окунулся в Андорежское море. Железноглазый, еще меньше. Волна идет. Честное слово. Остальным, кстати, неплохо бы забраться повыше. Эй, вы! – прокричал волшебник собравшимся на берегу гномам. – Забирайтесь повыше. Бегом! Дураком меня обзывать потом будете.
Железноглазый уменьшил отверстие до десяти футов в ширину и пяти в высоту, и тут до них наконец-то докатилась огромная волна. Хлынувшая сквозь проход вода разбила лодчонку ситтов, ударила в борт ладьи и опрокинула рыбачью посудину, на которой приплыли полосатые головорезы. Но вглубь берега не пошла.
– Давайте порадуемся, что всего лишь промочили ноги, и снова возьмемся за дело, – объявил Кловен Фебруарен.
Вода спала. Проход снова начал увеличиваться. Вся бухта была завалена бледно-зелеными водорослями, но море снаружи успокоилось и снова переливалось тусклыми зимними красками.
Ветроходец вопил. Фебруарен представил себе, как божество скребет когтями по ледяным скалам, ищет место, где можно выбраться из жуткой воды.
– Похоже, у него там серьезные неприятности.
– Море разъедает его, словно кислота, – отозвался Гьорсон. – Если не сумеет выбраться, оно сожрет его целиком. Хотя на это уйдут годы: Ветроходец-то огромный, а вода ледяная. В теплой воде быстрее бы растворился. Но боль он сейчас испытывает такую, что сосредоточиться и использовать свои божественные силы не может. Пока это лишь большая глупая тварь, не ведающая ничего, кроме боли.
Девятый Неизвестный и вознесшийся порадовались. Чем дольше Харулк просидит в воде, тем слабее будет, когда наконец выберется.
– Я выиграл нам время, – похвастался Фебруарен. – Теперь давайте мне одного из этих Харулковых громил и подбросьте до ворот.
На починку ладьи ушло несколько часов. Наконец, когда работа была окончена, элен-коферы вывели судно в Андорежское море. После того как ладья отошла всего на сотню ярдов от прохода, все побросали весла и столпились на палубе, впитывая магию срединного мира.
Фебруарен взял с собой сразу двух созданий Ветроходца, чтобы в случае чего не возвращаться. Он волновался, правильно ли поступает.
За ним внимательно наблюдали вознесшийся и дюжина элен-коферов. Глаз с него не спускали.
Ничего не поделаешь.
Фебруарен притянул пленников ближе, мысленно нарисовал себе то место, куда хотел попасть, крутанулся и исчез.
И тут же появился в роще во Фрисландии, где уже поджидала Герис. Она даже успела развести костер. Посторонних глаз можно было не опасаться: людей здесь не осталось, а все Орудия, большие и малые, подались к скудеющей силе, выброшенной Андорежским морем.
– Идем домой, – сказала Герис. – Мне нужно согреться. А потом проверить, как там Пайпер.
– Почему ты так долго провозилась? – спросил волшебник, проверяя, туго ли затянуты на пленниках узлы.
– Сначала пришлось дожидаться, пока Пайпер безопасно разместится на новом месте. А что это за страшилища? Такие уродливые – просто жуть. Не пристукнуть ли их, чтобы не мучились? Почему они связаны? – Потом добавила: – Тебе бы отдохнуть. Выглядишь ужасно.
Фебруарен пропустил ее слова мимо ушей, потому что знал: выглядит он как обычно.
– Рассказывай! – рявкнул он.
– По твоему плану я должна была заложить огненный порошок в дюжине разных мест. Я сделала четырнадцать зарядов. Но с самим порошком-то ты мне не помог. Пришлось его доставать, да еще с Пайпером нянчиться.
– У него и нужно было взять.
– Он свой бережет. Поэтому пришлось ограбить восемь военных складов. И пять из них еще перед этим разыскать. Так что не придирайся. Я теперь знаю, где еще пару бочек достать, чтобы под тебя, старого ворчуна, подложить. – С этими словами Герис гневно уставилась на волшебника – давай, мол, возрази.
– Ладно, ладно. Дело сделано. Большой страшный бог отправился купаться. И боль терпит такую, что ему уже не до больших страшных выходок. Мы выиграли время.
– Не хочешь сказать «спасибо, Герис»?
– Спасибо, Герис.
– Ладно. Так что это за страшилища, замотанные в одеяла и перевязанные веревками?
Фебруарен все ей рассказал.
– Ты возьми одного, а я возьму второго, так за пару прыжков доберемся до дома.
– Воняют-то как!
– Не то слово. Они умирают. Харулку сейчас себя бы спасти, он на них уже не тратится.
– Тогда и мы не будем тратить время на болтовню.
Фебруарен едва заметно улыбнулся, ухватил создание и исчез. За последние два года эта женщина значительно продвинулась. Быть может, стоит всерьез задуматься, не подготовить ли ее на то место, которое точно не сумеет занять Пайпер?
Муно-то уже не мальчик.
Одного из пленников Девятый Неизвестный притащил в самый центр Модели и там испытывал, пока тот не разрушился. Когда волшебник взялся за второго, более здорового, он уже знал достаточно и сумел пробраться в общие воспоминания Крепночь-Избранников, которые были на самом деле одним существом.
Ярнейн Гьорсон в прямом смысле слова подпрыгнул от неожиданности.
– Прости, – извинился Фебруарен. – Еще никого ни разу мне не удавалось так напугать.
Гном насупился больше обыкновенного и прорычал:
– Новости есть?
– Я знаю, где искать Отродье. Раскопал в общей памяти этих чудищ. Один из первых воинов Харулка отправился вместе с отрядом Посланцев в отдаленные земли империи. Им велели убить человека, который мог скрываться в одной захолустной крепости. За что убить – Ветроходец не объяснил. Разумнее всего предположить, что Харулк предвидел страшную угрозу. Убить того человека не удалось. С тех пор божество было слишком занято, чтобы снарядить новый отряд на охоту за жертвой, которая уже знала, что ею заинтересовалась Ночь.
– Что еще за империя такая? – огорошил Фебруарена Железноглазый.
Следующие несколько часов Девятый Неизвестный потратил на объяснения, растолковывая гному, что успело поменяться в срединном мире.
– Как там все быстро, – заметил Гьорсон. – В последний раз я туда выбирался надолго во времена поисков Гринлинга.
– Вот как? – Фебруарен вспомнил, как о волшебном кольце упоминал Пайпер. – И?
– Гринлинг ускользнул от нас. Даже от меня, а я ведь усерднее остальных над ним трудился. Одно не очень могучее южное Орудие швырнуло кольцо за борт в самом глубоком месте того моря, которое вы зовете Родным.
Фебруарен крякнул от досады. От магических артефактов из преданий так просто не избавишься, вечно-то они возвращаются. Скверно.
– Мне нужно, чтобы ты с другими элен-коферами ненадолго отправился в мой мир, – сказал он гному.
Теперь уже Железноглазый крякнул от досады.
– Чтобы захватить крепость Отродья, потребуются сила и хитрость. Тридцать Посланцев и Крепночь-Избранник не сумели ее взять.
– Звучит не слишком обнадеживающе.
– То были рабы Харулка, а не элен-коферы.
– Понятное дело, смертный, но нужно все обдумать. Расскажи, куда идти и что делать.
– Я нашел это место и немного побродил вокруг.
Кловен Фебруарен рассказал Железноглазому обо всем, что видел, и о том, что необходимо сделать. Хорошенько все взвесив, наследный принц элен-коферов признал план Фебруарена пригодным. Временно пригодным. Учитывая все, что удалось разузнать.
Начались весьма спешные приготовления.
Поход предстоял долгий. Добраться до цели можно было только пешком, а идти предстояло зимой, через земли, где об элен-коферах уже и ведать не ведали, в мире, где про них по большей части и вовсе позабыли.
21
Столица империи, новая жизнь
В Альтен-Вайнберге царило необычайное затишье. Императрица и наследная принцесса разъезжали по стране, хотя предполагалось, что Катрин уже на последних месяцах беременности. С ними вместе разъезжали почти все имперские прихлебатели – кортеж перебирался от замка к замку, от города к городу, словно стая саранчи. Все хоть сколько-нибудь значимые вельможи, оставшиеся в столице, старательно избегали нового военачальника Катрин. Они твердо верили, что город кишит лазутчиками императрицы, ее сестры или Ферриса Ренфрау, а навлекать на себя подозрения никто не желал.
Хект даже немного обрадовался: во-первых, его оставили в покое, а во-вторых, он видел, что сестрам Идж удалось выскользнуть из-под власти советников.
Дочери Йоханнеса Черные Сапоги сумели сделать так, чтобы все их опасались. Если удержатся и дальше, через несколько лет сравняются со своим отцом.
К Титусу Консенту на прием нескончаемым потоком шли шпионы. Некоторые из них трудились с того самого времени, как главнокомандующий приезжал в Альтен-Вайнберг на свадьбу, но мало кому удалось выяснить что-нибудь занимательное. Поскольку все придворные во главе с императрицей покинули столицу, Альтен-Вайнберг впал в некое подобие спячки.
– Командир, тут и других шпионов полно, – заметил Ривадемар Вирконделет. – Не подмастерье? Не нанялся на службу? Значит, точно шпионит на кого-нибудь!
Вирконделет пустился в долгие объяснения.
– Хватит! – прервал его Хект. – Я понял: все за всеми следят. Это я знал и так. Что-нибудь поновее и поинтереснее узнали?
– Есть кое-что. Что-то не так с беременностью императрицы.
– Объясните.
– Она утверждает, что понесла от Джейма Касторигского и родит ему сына, который объединит дирецийское и имперское семейства в одну великую династию.
– Но?
– Ходят слухи, что она все выдумала.
Хект засадил подчиненных за расчеты – причем в одних расчетах Джейм учитывался, а в других нет – и заставил их, перекопав бесконечные сплетни, доискаться до крупиц правды. Если Катрин притворяется беременной, будет огромный скандал. Ее отношения с Джеймом и так уже испортились настолько, что король вряд ли вернется к жене. Вполне вероятно, испортились они не столько потому, что Джейму претили прелести его костлявой супруги: ходили слухи о некоем инциденте с наследной принцессой, который тщательно замалчивали. Джейм, по всей видимости, сделал ей непристойное предложение, которое, к его гневному изумлению, отвергли наотрез. Императорский консорт продолжал настаивать, и Элспет пришлось устроить все так, чтобы Катрин увидела своими глазами то, во что иначе никогда бы не поверила.
Возможно, королю намекнул Феррис Ренфрау. Сам-то Джейм был слишком заносчив и слушать бы не стал, но его приближенные чуть лучше понимали, что на самом деле происходит.
– Значит, наш наследный принц должен появиться на свет в течение ближайших десяти недель, – подытожил Хект. – Если допустить, что Катрин вынашивает уже почти год.
– Командир, она ведь отправилась в поездку по стране, – заметил Седлако. – Может, императрица и не беременна вовсе, хотя и думает, что беременна. Благородные дамы обычно не показываются на людях, когда живот уже виден.
– На месте короля Джейма, – вставил Кейт Рук, – я бы уже засомневался, кто тут отец.
– Точно.
В чалдарянском мире представители низших сословий с презрением относились к прегрешениям знатных дам.
– Быть может, она не следует традиции, потому что боится отстраниться от дел? – предположил Титус. – Вокруг нее сплошные пройдохи.
– Мы тут позубоскалили всласть, но это затруднение разрешится без нашего участия. Нужно больше узнать о тех, кто окружает императрицу. О тех, кто мнит себя влиятельным или жаждет стать влиятельным. О тех, кто воображает, что ему ведомо будущее империи. – Хект поморщился от отвращения: на этот раз придется играть во все эти политические игры. – Титус, разыщи Альгреса Дриера.
– Дриера?
– Капитана браунскнехтов.
– Я помню, кто он, просто удивился вашей просьбе.
Из-за состояния Катрин поездка по стране затянулась дольше обычного. Возвращение в столицу постоянно откладывалось, да еще мешала на удивление холодная погода. Сообщение через перевал в Джагских горах прекратилось на шесть дней раньше, чем всегда. Квартирмейстеры Хекта запаслись дровами заранее, пока не подскочили цены. Поскольку считалось, что императрица благоволит к Хекту, ему охотно отпускали в кредит.
– Зима, наверное, будет суровая, – заметил Консент. – Быть может, весной никому уже и не захочется тащиться в Святые Земли.
– Скорее наоборот: все туда захотят, потому что там теплее.
– Просто думаю вслух, – пожал плечами Титус.
– Иногда не можешь удержаться?
Не зная, обижаться ему или нет, Титус ушел заниматься делами, а Хект забормотал себе под нос, что, мол, Консент ведет себя словно старуха-сплетница и неплохо бы весной перевезти сюда Ною с детьми, ведь Титус гораздо сговорчивее, когда его родные поблизости.
Устроившись на новом месте, Хект запретил кому бы то ни было без приглашения соваться к нему в кабинет, чтобы Герис или Кловен Фебруарен могли незаметно там появляться. Пайперу совсем не хотелось, чтобы его заподозрили в тайном сговоре с Ночью.
Герис возникла из ниоткуда вскоре после ухода Титуса.
– Неважно выглядишь, – поприветствовал ее Хект.
– Дедушкин дедушка решил нас до смерти загонять. И не поспоришь ведь с тем, кто старше тебя на двести лет и при этом сам делает больше, чем требует от других. Пайпер, этот старый проходимец вздумал обходиться вообще без сна.
– Просто пыль в глаза пускает.
– Скорее доказывает что-то самому себе.
– Так какие новости?
– Анна здорова, шлет тебе привет, девочки тоже здоровы, но учатся без особой радости. У Пеллы страшный кашель, остальные тоже наверняка заразятся. Дедушка, как мне кажется, слишком уж осмелел в коллегии – вовсю задирает Безмятежного.
– Разумеется. У них свои счеты. А еще Делари надеется, что Безмятежный с ума сойдет от беспокойства, узнав о существовании Кловена Фебруарена. У Девятого Неизвестного в свое время была завидная репутация. Несколько покойных патриархов сильно пожалели, что навлекли на себя его гнев.
– Пайпер, Безмятежный об этом не знает. Да и вообще о Неизвестных почти ничего не знает, и о том, что происходило во времена его прадедушек, тоже. Прошлое его не интересует, а на Модель посмотреть его никогда не приглашали. О Модели уже почти все забыли, исключая разве что монахов, которые помогают ее создавать, да людей, дающих на нее деньги, а это несколько членов коллегии – сплошь дедушкины приятели, уверенные, что со дня на день наступит конец света. Последним патриархом, которого заинтересовала Модель, был Миролюбец Безупречный, да и то он тогда был еще не патриархом, а федуциаром, хотел выяснить, куда уходят деньги, но на саму Модель так никогда и не явился посмотреть. Что-то его отвлекло.
– Что-то – в смысле, Девятый Неизвестный?
– Вероятно. Дедушка говорит – Хьюго Монгозу кое-что было известно, но он ведь такую жизнь долгую прожил. Непримиримый ни о чем не знал, и Безмятежный не узнает. И его преемники тоже. Так решили старики. Они собираются запечатать вход из дворца Чиаро.
И что тогда будет со всеми этими монахами и монахинями, которые трудятся над Моделью, подумал Хект. Ведь некоторые из них вот уже пятьдесят лет только этим и занимаются.
Но к Модели можно добраться и другим путем. А иначе как еще монахини попадают во дворец Чиаро?
– Новости интересные есть?
– Конечно. Мы искупали Ветроходца. А наш старик уверен, что отыскал дом Отродья. Хотя добраться туда, наверное, будет сложновато.
Значит, он все-таки нашелся.
– Расскажи-ка подробнее.
Хект понятия не имел, что замышляют Герис, Девятый Неизвестный и Муньеро Делари. Из всех троих иногда хоть что-то объясняла разве что Герис, да и то не вдаваясь в подробности.
Но теперь она разговорилась.
– Ты не сидела без дела.
– Скоро дел станет еще больше. Я не смогу появляться здесь по десять раз на дню, чтобы пичкать тебя новостями. Придется воспользоваться медальоном. Он ведь для этого и создан. – Герис отчитывала его, словно потерявшая терпение мать упрямого ребенка.
– А я надеялся, что ты станешь местным привидением, как в Кройсе и во дворце Чиаро.
– Я бы с радостью, Пайпер. Правда-правда. Только вот как ты думаешь, удастся убедить их разговаривать между собой на фиральдийском или церковном бротском? А может, мельхаик?
– Ладно, не ехидничай, сам стану здешним привидением.
– Пайпер, насчет медальона я серьезно. У меня куча дел.
– Понял. Мне тоже полезно сделать перерыв: перестанут наконец спрашивать, с кем это я здесь разговариваю.
А спрашивали Хекта постоянно, причем с весьма обеспокоенным видом. Пока удавалось отговариваться полуправдой: мол, к нему является некий шпион, известный лишь одному Пайперу. Шпион этот не хочет разглашать свое имя. Хектовы офицеры не понимали, как таинственный осведомитель попадает в особняк.
Постепенно у Хекта появились неофициальные телохранители.
Императрица Катрин наконец возвращалась домой. Вот уже несколько дней в столицу прибывали отправленные вперед вельможи. Когда стало известно, что Катрин уже у восточных ворот, Хект приказал своим людям бросить свои дела и выстроиться на улице, чтобы отдать императрице честь. Его солдаты проделали все быстро и ловко, и Катрин с сестрой остались довольны.
Императорский кортеж проехал мимо.
– Ее везут в паланкине, чтобы народ видел, – прошептал Титус. – Но непохоже, что она на сносях.
Хект с ним согласился, хотя смотрел только на наследную принцессу. Ему показалось (а может, он просто очень хотел это увидеть), что на лице Элспет промелькнула улыбка, сулящая надежду. Он повернулся к Консенту, собираясь ответить.
И тут что-то ударило его в спину. Металлический наконечник пробил стеганую куртку и кольчугу, потом скользнул по лопатке и лишь поэтому не угодил в сердце. Боли Хект не почувствовал.
Его ранили не впервые, и он знал, что тело откликнется не сразу.
Шатаясь, он сделал несколько шагов и, словно даже с удивлением, услышал крики. Сначала Хект никак не мог понять, почему молчал амулет. Но амулет предупреждает лишь о магических нападениях. Пайпер мысленно попросил прощения у Мадука, где бы тот ни был.
Значит, злодеи все-таки добились своего.
Он с волнением подумал о своих людях, об Анне и детях, даже о той женщине, которая вместе с дочерьми осталась в Аль-Кварне. Он не смог их обеспечить.
Правая рука непроизвольно скользнула под рубашку.
Его подняли, и вокруг тут же сомкнулись солдаты, прикрыв Хекта щитами.
Крики не умолкали. Ранили еще кого-то. Войско продолжало держать оборону.
Все смешалось. Разум отказывался служить. Сердце тоже. И все же, пока сознание его не покинуло, Хект продолжал выстукивать код на медальоне.
Едва очнувшись, он увидел рядом с собой толпу хмурых людей. Были среди них и раненые. Все как один застыли неподвижно, словно статуи, хотя время не остановилось и продолжало свой бег. Одни стояли, другие замерли в падении, словно застигнутые врасплох.
– Получилось! Он очнулся, – радостно воскликнула Герис.
Хект ее не видел, зато видел Девятого и Одиннадцатого Неизвестных.
– На стреле был яд, – пояснил Фебруарен. – К счастью, не очень быстрый. Внутренние органы не повреждены.
Волшебник казался не на шутку встревоженным, но прямо ничего сказать не мог: неизвестно ведь, что именно вспомнят потом обездвиженные солдаты.
– Румянец возвращается, – заметила Герис.
– Когда сердце остановилось, яд даже помог.
– Теперь бьется как бешеное.
– У тебя бы тоже билось. Повезло нам, успели. Он выкарабкается.
– Интересно, изменится ли он теперь? – пробормотал Делари.
– Может, наконец дотумкает, что кое-кто и правда хочет его убить, – фыркнул Фебруарен.
– Я о другом. Ведь он, хоть и ненадолго, стал един с Ночью.
Хект хотел сказать принципату, что тот ошибается. Он вовсе не един с Ночью – просто был без сознания.
– Муно, сотри-ка им память. И побыстрее, нужно тебя отсюда вытащить. И так уже слишком задержались. Просто чудо, что никто на нас не наткнулся.
– Никакое не чудо, я наложил заклятие на дверь. Любой, кто к ней подойдет, забудет, зачем сюда шел, и уберется восвояси. Вот, это поможет ему продержаться до прихода целителя. Я готов.
Герис склонилась к Хекту и потрепала его по щеке.
– Пайпер, впредь будь осторожнее, – сказала она.
Они с Фебруареном встали по обе стороны от Муньеро Делари, взяли старика за руки, неуклюже развернулись все втроем и пропали с тихим хлопком.
Вернулись звуки, и тут же воцарилась неразбериха. Люди наперебой спрашивали, что случилось и все ли в порядке, помогали подняться упавшим.
– Вы только гляньте! Командир-то наш дышит! Проклятие, да он очнулся!
Люди Хекта столпились вокруг него, поддерживая друг друга. Пайпер заметил перевязанные раны, хотя и не такие серьезные, как у него самого.
– Это что ж за ерундистика такая? – оторопело вопрошал Кейт Рук. – Да я отродясь такой ерундистики не видывал, чтоб мне сгореть! Он же мертвее мертвого был, я точно помню.
– Самое время, святой отец, – рявкнул кто-то. – Явились не запылились!
Хект увидел монаха-целителя – старичка за шестьдесят, с румяным лицом, белой бородкой и круглой, словно тонзура, лысиной. Вид у него был весьма добродушный, такие люди обычно всегда улыбаются. Оттеснив остальных, целитель склонился над Пайпером Хектом и положил руки ему на грудь, а солдаты тем временем рассказывали, что приключилось. Старичок заволновался, а когда услышал, что его пациент только что воскрес из мертвых, и вовсе подпрыгнул, как ошпаренный.
Кое-кто из вояк припомнил, что меж ними ходили призраки, пока все… Что именно с ними стряслось, объяснить никто толком не мог, солдаты помнили только, что ничего не могли поделать. Многие не помнили вообще ничего.
– Здесь не для меня работа, – покачал головой монах-целитель. – Пойду-ка я отсюда подальше, другим моя помощь нужнее. Из мертвых воскресают только создания Ночи, в которой правят демоны, живые мертвецы и ворог.
Дверь ему загородил Клэй Седлако. Однорукий рыцарь прекрасно управлялся с мечом.
– Не сюда, брат мой. Вернитесь и помогите ему.
Остальные согласились с Седлако, и монах понял, что выхода у него нет: после того как он поможет Хекту, ему, так уж и быть, позволят заняться менее серьезными ранами остальных.
Хект снова потерял сознание. Когда старичок положил руки ему на грудь, он очнулся. Прикосновение получилось почти чувственным, приятным, Пайперу передались новые силы и хорошее самочувствие. Через несколько минут Хект сумел сесть. К нему вернулся дар речи.
– Рассказывайте, господа, – с трудом выговорил он. – Что случилось? Что вы предприняли?
Все примолкли, испуганно глядя на него.
Но к Пайперу уже вернулась и способность четко мыслить.
– Проклятие! Суеверные болваны! Взгляните на меня хорошенько! Я жив, неужели не видите? И не умирал никогда. Да что с вами такое? По вашей милости люди решат, что я восстал из могилы. По вашей милости нас всех побросают в котел с кипящей смолой. Думайте головой! Не будьте легковерными глупцами! Эй, священник, что происходит с умершими?
Монах сбивчиво забормотал чалдарянские прописные истины.
– Ничего такого не было: ни света, ни тьмы, ни ангелов, ни демонов, ни голосов. Ни мрачного паромщика с протянутой рукой. Просто нестерпимая головная боль. Я был без сознания, испытал потрясение, ясно вам?
Хект высасывал из старика-целителя силы и все больше распалялся.
Он видел, что некоторые солдаты очень хотят ему поверить.
Разумеется, Пайпер был рад, что не умер, но это «воскрешение» наверняка сильно усложнит ему жизнь.
– Мы схватили убийц, – отчитался дрожащий Титус Консент.
– Что? Их было несколько?
– Двое голубков. Мы пока ничего с ними не сделали – просто заперли.
– Надеюсь, в отдельные камеры. Когда ко мне вернутся силы, наведаюсь к ним. Священник, поколдуйте-ка над раной. Кто вытащил стрелу?
– Я, командир, – сказал Хаган Брокк, он тоже был ранен, но не слишком серьезно.
– Благодарю. Стрела у вас?
– Сломана, но у меня.
– Прекрасно, мне нужен наконечник. На память. Святой отец, бога ради! Я ж не хрустальный. Остался цел, хотя стрела угодила мне в… Ой! А вот так больно. Пленники что-нибудь рассказали?
– Пока нет, но расскажут, – пообещал Титус.
– Не пытать. Пусть сидят в одиночках в темноте и сами себя доканывают, воображая последствия. Клэй, спокойно! Он просто делает свое дело.
В дверь постучался младший офицер, и Седлако его впустил. Офицер доложил о ситуации и заодно своими глазами увидел, что Хекта лечит священник.
– Прекрасная мысль, Клэй, – похвалил Пайпер, когда юноша вышел. – Надо пресечь самые дикие слухи. Что он сказал?
– Дежурные с первого этажа спрашивают, что отвечать тем, кто осаждает их в надежде услышать новости. Императрица и наследная принцесса особенно интересуются.
– Если еще не начали записывать тех, кто спрашивает, – займитесь. Очень полезно узнать, кого волнует мое здоровье. Святой отец, долго еще?
– Несколько минут, мой господин. Потом наложу повязку и обездвижу вашу левую руку.
– А от боли у вас что-нибудь есть? Я начинаю ее ощущать.
– Я порекомендовал бы не двигаться. Будете сидеть тихо и не напрягаться, боль останется вполне терпимой. В противном случае пожинайте плоды.
Хект открыл было рот, чтобы огрызнуться, но тут боль ударила как раз туда, куда угодила стрела.
– Пусть природа залечит рану. Ваши люди справятся и без вас. Не послушаетесь моего совета – пеняйте на себя. Если рану беспокоить, она не заживет как следует и в конце концов вы потеряете руку.
– Значит, может и зажить?
– Если не будете мешать. Я сделал все, чтобы она зажила.
Священник медленно перебинтовал Хекта, чтобы остальные видели, как он это делает: повязку ведь придется менять.
Но когда целитель хотел примотать больную руку к туловищу, Хект возразил:
Читать бесплатно другие книги:
