Капеллан Дроздов Анатолий

– Черт! – выругался Янг. – И что теперь?

– Ничего, босс! Войско бежит, нас атакует с фланга кавалерия, и уже двинулась пехота. Операция провалена. Дьявол! Столько сил! Передай этой сучке Лиз: я убью ее!

– Подожди! – поспешил Янг. – Разберемся.

– Нечего тут разбирать! – проорал Билл. – Это она упустила русского. Сейчас я убью его, Лиз займусь позже. Так и передай!

Билл отключился. Янг поискал объективом и наконец выцепил им подчиненного. Расталкивая бегущих солдат, Билл шел к обозу. Вот он подскочил к одной из повозок, скользнул внутрь и выбрался со странным ранцем в руках. Соскочив, стал прилаживать его на спине.

– Дьявол! – воскликнул Янг. – У него «кальмар»[16].

Покончил с ранцем, Билл коснулся рукой пульта управления, и ракетная струя выбросила его вверх. Янг включил связь.

– Лиз, ты где?..

Когда девка убежала, Шид с трудом поднял руку и медленно сунул ее за пазуху. Сломанные пальцы отозвались дикой болью, но он сцепил зубы и продолжил поиски. Все тело его сейчас представляло сплошную боль, и, не будь за плечами проповедника опыта трущоб, он потерял бы сознание. Но Шид держался. Небытие стояло у его ног, поэтому следовало успеть. Эти пришлые, которые выдавали себя за Богов, должны умереть! Сгинуть. Он им верно служил, а они убили его. И, что самое гнусное, поручили это девке. Мерзкой шлюхе, которая мучила и издевалась над ним. Подстилка вонючая! Пусть кгархи терзают ее во Тьме!

Подцепить коробочку удалось лишь с седьмого раза. Скользнув из ворота, она выпала на истоптанную траву. Шид придержал ее краем ладони и, наклонившись, сдвинул шторку зубами. Это усилие обошлось ему дорого. Взрыв боли едва не погрузил проповедника во тьму. Невероятным усилием воли он заставил ее отступить. Затем собрался и сфокусировал взгляд. В центре коробочки горел красный кружок. Все, как ему показывали. Осталось коснуться кружка. Девка сказала, что тот распознает тепло человека, поэтому включать следует голым пальцем. Пальцы Шиду более не подчинялись, и он, подумав, ткнул в кружок носом. Прогремевший неподалеку взрыв заставил его улыбнуться. Это стало последним, что он смог в жизни…

Очнулся я от боли. Неведомо как оказавшийся на этом лугу камешек врезался в щеку. Я приподнял голову, затем встал. Земля качалась. Преодолев слабость, я утвердился на ногах и огляделся. После того как уронил крест, излучатели отключились. Но это не имело значения – противник бежал. Прямо передо мной стояли брошенные им пушки, спины горцев мелькали в отдалении, им наперерез неслась конница Руга. От Лоу накатывал строй мерсийской пехоты. Получилось… Получилось, вашу мать! Съели?

Удар в грудь сшиб меня с ног. Упав навзничь, я заворочался и с трудом встал. В пяти шагах передо мной стоял незнакомец с пистолетом в руке. Высокий, с растрепанными волосами, с закопченным пороховой гарью лицом. Тяжелая нижняя челюсть заметно выдавалась вперед. Я разглядел на его груди перекрещенные лямки и, в месте их соединения, экран. Пульт. А вся эта сбруя не что иное, как крепление индивидуальной ракетной установки. Амер…

– Я так и думал, что у тебя бронежилет, – сказал он и поднял пистолет. По ноге будто палкой хватили. Я покачнулся и сел. Твою мать! Какая боль! Ублюдок сломал мне голень.

– Лиз не сумела тебя убить, – сказал амер. Черный зрачок дула смотрел мне в лицо. – Ты очень хитрый, но я не Лиз. Меня обмануть трудно.

Я отчетливо видел его палец на спусковом крючке. И то, как тот начал движение назад. В этот момент в стороне грохнуло. Мы, не сговариваясь, повернули головы. Над холмом, где стоял флайер, подымался гриб из пыли и дыма. Кувыркаясь, летели в воздухе большие и малые обломки того, что еще мгновение назад было боевым кораблем.

– Что это? – пробормотал амер.

– Думаю, твои покончили жизнь самоубийством.

– Молчи! – выкрикнул он. – Этого не может быть. Это все ты! Ты их взорвал!

– Как? – поинтересовался я.

Этот вопрос привел его в ступор. Амер нахмурился и наморщил лоб. Я словно физически ощущал, как в голове его ворочаются мысли. Одновременно он не спускал с меня взгляда, а зрачок пистолета все также смотрел мне в лицо. Профессионал. Стоит мне сунуть руку в карман…

– Это Шид, – сказал амер. – Он привез взрывчатку. Босс отнес ее в флайер. Там был взрыватель. Вонючее отродье!

– С кем поведешься, – сказал я. – Вот что, офицер. Предлагаю вам сдаться.

– Мне? – изумился он.

– Флаер взорван, ваши сослуживцы мертвы, и вам не удастся убежать. Обещаю достойное питание, медицинскую помощь и справедливый суд по законам Земли.

– Ты? Мне? – он расхохотался. – Не видишь? – пальцем левой руки он указал на пульт. – Это ранцевый летательный аппарат. С ним уйду от любой погони. Проберусь на базу, откуда меня заберут. Корабль уже летит. А вот ты умрешь!

Он вытянул пистолет.

– Погоди! – поднял я руку. – Что ты скажешь своим? Что дикие туземцы разгромили подготовленное вами войско? Снаряженное пушками и ружьями, обученное невиданным здесь приемам ведения войны? Как думаешь, тебя поблагодарят? Мне почему-то кажется, что совсем нет. Я даже предполагаю, что тебя убьют. Чтобы не болтал.

– Не тяни время, русский! – процедил он. – Я понимаю, зачем ты это делаешь. Не хочешь умирать. Но я не дам тебе шанса. Доброго пути в ад!

Над нашими головами захлопало. Амер вскинул лицо к небу. Это было последним, что он успел сделать. Спикировавшая Нэси ударила его когтями, затем прижала лапами к земле. После чего дига согнула шею и одним движением челюстей скусила жертве голову. Выплюнув ее, задорно глянула на меня. Мол, как?

– Молодцы, девочки! – прохрипел я. Успели. Не зря я так старательно заговаривал ублюдку зубы.

– Гро!

Спрыгнувшая на луг Ноэль бежала ко мне. Острая боль прострелила мне ногу. Мир стал сужаться и темнеть. «Все хорошо, любимая!» – хотел сказать я, но не успел.

Хейли вошел в каюту и отдал честь. Глава миссии русских, генерал Роговцев, в ответ лишь кивнул. У русских к пустой голове ладонь не прикладывают.

– Здравствуйте, генерал!

Следом за Хейли в каюту скользнул мужчина лет сорока в штатском комбинезоне. Впрочем, определить его возраст было трудно: может, сорок, а может, и все пятьдесят. Слишком невзрачно гость выглядел. Мимо такого пройдешь – и глазом не зацепишься.

– Меня зовут Смит, – сказал невзрачный. – Я представитель родственников погибших американских солдат.

«Ага! – подумал Роговцев. – Представитель. Только не родственников, а ЦРУ. По роже видно. И ты такой же Смит, как я Клинтон».

– Проходите, присаживайтесь! – улыбнулся он гостям. – Представляю вам полковника Смирнова, главного военного капеллана нашей миссии на Реджине.

– Бывшего капеллана, – поправил Павел, протягивая гостям руку. – Я в отставке. На Зоэ отправился по доброй воле. Хотел повидать духовного сына.

Гости и хозяева обменялись рукопожатиями и расселись вдоль небольшого стола, один торец которого венчал большой экран. Сейчас на нем крутилась заставка. Смит, усаживаясь, глянул на экран задумчиво.

– Надеюсь, вы объясните, генерал, зачем нас пригласили? – начал Хейли. – Корабли вышли на орбиту Зоэ, мы собрались отправить бот с поисковой экспедицией, как вдруг вы вышли на связь.

– Непременно объясню, – сказал капитан. – Затем и позвал. Дело в том, что с нами на связь вышел Головатый.

– Вот как! – воскликнул Хейли, и они обменялись со Смитом взглядами.

«Не ждали! – понял Павел. – Рассчитывали, что Капитона ко времени нашего прилета убьют».

– И что сказал ваш… человек? – выдавил генерал.

– Не сказал, а написал. Головатый – офицер, поэтому прислал донесение. Вот оно!

Капитан корабля взял со стола две тоненькие папки и вручил их гостям. Те торопливо схватили и впились глазами в текст. Пока длилось чтение, генерал вывел из спячки экран и приготовил к показу файл. Его действия не остались незамеченными. Смит нахмурился, но затем вновь обратился к папке. Первым закончил читать генерал.

– Это ложь! – воскликнул, отбрасывая листки.

– Погодите, генерал! – остановил его Смит и глянул на Роговцева. – У вас есть доказательства, подтверждающие донесение Головатого?

– Разумеется! – Роговцев ткнул пальцем в экран.

Тот моргнул, и собравшиеся увидели снятый сверху невысокий холм. На его вершине, выпустив опоры, стоял угловатый корабль, ощетинившийся оружием.

– Боевой флайер США «Hawk-142 F», – прокомментировал капитан корабля. – На борту отчетливо виден бортовой номер – 89. Запечатлен пять дней назад примерно в трех километрах от города Лоу королевства Мерсия.

– Такое можно снять и на Земле, – покачал головой Смит. – Не говоря о монтаже.

– Обратите внимание на цифры в углу экрана, – хмыкнул Роговцев. – Снимал американский разведывательный беспилотник. Головатый нашел его в боте США и использовал по назначению. Этот замечательный аппарат сопровождает каждую запись указанием даты и времени по Земному календарю. Еще он указывает положение беспилотника в привязке к карте местного звездного неба. Проверим!

Капитан тронул пальцем угол экрана. Вместо изображения флайера появилась карта континента. Она стала увеличиваться, пока на экране не возник снимок города, снятый с орбиты. Неподалеку от него мерцала красная точка.

– Это беспилотник, – указал на нее Роговцев. – Город – Лоу, а рядом – холм неподалеку от него. Настройки ориентирования в беспилотнике устанавливают на предприятии-изготовителе, изменить их в полевых условиях невозможно. При попытке проникнуть в память несанкционированно блок самосжигается.

Ведь так?

Гости не ответили.

– Но это еще не самое интересное, – улыбнулся генерал. – Продолжим кино!

На экране вновь появился флайер. Его боковая дверь внезапно сползла в сторону, и наружу выбрались люди в американском камуфляже. Гости смотрели, как троица спустилась с холма и завела речь с подскакавшими аборигенами. Флаер обогнул холм по дуге и направил объективы вниз. Когда на экране возникли лица, Роговцев остановил кадр.

– Позвольте представить! В центре – Стивен Янг, сотрудник Центрального разведывательного управления США. Воинское звание – подполковник. В звании могу ошибиться – база старая. Могли повысить. А это – майор Уильям Келли. У нас значится: боевой офицер, блестящий исследователь истории Гражданской войны в США в XIX веке. Опубликовал ряд работ по тактике сражений той поры. Слева от Янга стоит Элизабет Хэйз, сотрудник ЦРУ. Воинское звание – капитан. Известна как эффективный полевой агент, специалист по ликвидациям. Разыскивается правоохранительными органами трех стран. У меня вопрос: что делали эти люди на планете, запрещенной к освоению постановлением ООН?

Ответа не последовало.

– Разумеется, можно сказать, что это все ложь, и запись сфальсифицирована. Но тогда придется предъявить общественности запечатленных здесь людей. Или хотя бы одного из них.

– Если я правильно понял, – внезапно сказал Смит, – все трое мертвы?

– Именно! – подтвердил генерал.

– Как это произошло?

– Смотрите! – Роговцев провел пальцем по экрану.

Некоторое время гости и хозяева молча наблюдали, как войско горцев стройными рядами идет в наступление. Внезапно оно встало, заколебалось, а затем солдаты побежали назад.

– Что это? – удивился Хейли.

– Позвольте мне? – сказал Павел и, встав, подошел к экрану. Проведя пальцем, он промотал запись вперед, пока в поле не показалась одинокая фигура в мантии. Съемка шла сверху и чуть сбоку. Жестом пальцев епископ приблизил изображение.

– Это Головатый. Один, всего лишь с крестом в руках он вышел навстречу войску, которое несло смерть и разрушение королевству, которое его приютило. Головатый мог использовать оружие, которое имелось в боте, но, как истинный христианин, выбрал Слово Божье. И оно подействовало!

– Вы уверены? – спросил Смит.

– Смотрим! – хмыкнул Павел и двинул пальцем. Гости впились глазами в изображение. Экран крупным планом показывал фигуру человека с крестом в вытянутой руке. Ветер сорвал с его головы капюшон, и стало видно, как шевелятся губы на искаженном гримасой лице.

– Что он говорит? – удивился Смит.

– Слова молитвы, что ж еще? – пожал плечами Павел. – А вот ее действие.

Камера отплыла, и перед зрителями возникла сцена паники, творившейся в стане горцев. В стороне, на вершине холма стыл силуэт флайера. Внезапно там вспух взрыв.

– Момент гибели Янга и Хэйз, – прокомментировал Роговцев. – По нашим данным, в этот момент они находились в флайере или подле него.

– Но почему «Hawk» взорвался? – возник Хейли.

– Неосторожное обращение с взрывчаткой, скорее всего, – сказал Роговцев. – В донесении Головатого есть сообщение о ее использовании на Зоэ. Агенты ЦРУ передавали ее в распоряжение религиозных фанатиков. Возможно, видя бегство обученного ими войска и выдвижение к нему кавалерии Мерсии, Янг и Хэйз решили использовать взрывчатку, чтобы остановить мерсийцев. Но не успели.

– А Келли? – подключился Смит. – Как он погиб?

– Смотрим! – сказал Павел.

Гости вновь уставились на экран. Когда запись кончилась, Смит забарабанил пальцами по столу.

– Жуткая смерть!

– И заслуженная! – сказал Павел. – Ваш офицер ранил и пытался убить безоружного проповедника. Впрочем, это в стиле армии США. Нападать скопом на одного – в этом они мастера. Как и идти вооруженными до зубов на беззащитных.

– Я попрошу!.. – вскочил Хейли.

– Сядьте! – рявкнул епископ. – Вам напомнить, чей флайер обстрелял расположение конвойной роты России на Реджине? Чьи солдаты прилетели на Зоэ с целью убить Головатого? Что делали ваши агенты на тихой планете? Зачем развязали войну?

– Спокойно! – Смит вытянул ладони. – Прошу всех успокоиться и сесть. Господин генерал, – повернулся он к Роговцеву, – думаю, нас вызвали не за тем, чтобы упрекать. У вас есть какие-то предложения?

– Какие-то есть, – кивнул Роговцев. – США убираются с Зоэ и забывают об этой планете навсегда. Своих покойников можете забрать. В случае отказа материалы инцидента передаются в ООН и тогда…

– Можете не продолжать! – прервал Смит. – Понятно. Но вы должны понимать, господин генерал, что у меня нет полномочий принимать подобные решения самостоятельно. Понадобятся консультации.

– Сколько вам нужно времени?

– Дней десять.

– Согласен! – сказал Роговцев. – Но с условием. Пока ждем, никто из американцев не ступит на поверхность планеты.

Хейли попытался что-то сказать, но Смит остановил его.

– Я принимаю ваше условие, господин полковник, но вы возьмете на себя аналогичное обязательство.

– Головатый ранен! – возмутился Павел. – Ему требуется медицинская помощь. Срочная.

– Если он составил это донесение, – Смит ткнул пальцем в папку, – то чувствует себя не так уж плохо. К тому же, по моим сведениям, Головатый сам врач. Говорят, что очень хороший. Так что в состоянии позаботиться о себе сам. Ваше решение, господин Роговцев?

– Идет! – кивнул генерал.

– Тогда нам пора. Вы снабдите нас материалами, с которыми мы здесь ознакомились? Мне нужно довести их до сведения моего правительства.

– Непременно! – сказал Роговцев…

– Ты уверен, что Головатый произносил слова молитвы? – спросил Роговцев, когда гости ушли.

– Что ж еще? – хмыкнул Павел.

– Если судить по артикуляции…

– Ай-ай-ай! – покачал головой епископ. – Ладно, амеры, но от вас, Иван Викторович, я подобного не ожидал.

– Американцы тоже умеют читать по губам, – не согласился Роговцев. – Хотя ракурс… Может и прокатить. А вот отчего побежали горцы, выяснят. Как минимум, попытаются.

– Что с них взять? – развел Павел руками. – Безбожники. Соорудили себе золотого тельца и поклоняются ему. Но мы стоим и будем стоять на своем, отвечая словами Писания: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «Перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас». Головатый прогнал безбожных агарян Словом Божьим – и все на том!

– Они заглянут в бот, и увидят выдранные излучатели.

– Это как еще получится! – хмыкнул епископ. – Их бот Капитон перепрограммировал на себя. Попробуют подойти – получат пулю. А мы облегчать им жизнь не собираемся. Летели за трупами? Забирайте! А насчет бота не договаривались.

– Вам бы, владыка, в правительство, – сказал Роговцев. – Живо амеров на место бы поставили. А наши какие-то робкие.

– У меня другая стезя, – покачал головой Павел. – Ладно, сын мой. Засиделся я тут. Пора на молебен.

– В честь чего?

– Не чего, а кого! – поправил Павел. – С участием экипажа буду просить Господа о даровании здравия рабу Божьему Капитону. Придете?

– Непременно! – сказал Роговцев.

Красивая на Зоэ осень! Воздух такой чистый, что поневоле кажется – вот-вот зазвенит. Вершины далеких гор видны так ясно, что, кажется, рукой можно дотянуться. На самом деле до них километров двадцать. Горы близ Блантона – это так, мелочь. В Скрагенкраке, как говорят, вершины – ого-го-го! Жаль не удалось посмотреть. В Скрагенкраке сейчас резвится войско Мерсии – обдирает горцев, как липку. Гливен пообещал, что отучит их даже смотреть в сторону королевства. У него получится. Большая часть войска Скрагенкрака, пришедшего к Лоу, сейчас рубит руду в королевских рудниках – это те, кто уцелел в битве. Набрать новое войско у Скрагенкрака получится не скоро: самые сильные и умелые попали в плен. Пока новое поколение подрастет! Лет двадцать в запасе у королевства есть.

Листва на деревьях подернулась позолотой. Совсем как на Земле. Только деревья здесь другие. И птицы не поют. То ли улетели, то ли ленятся. В парке пусто и тихо. Никто не мешает мэтру Гро ковылять. Ногу нужно разрабатывать. Огнестрельный перелом – штука мерзкая. Операцию пришлось делать самому. Вспотел, извлекая костные обломки. Хорошо, что Ноэль помогла. Умница она у меня, с полуслова схватывает. И лекарства у нас были…

– Кап! Кап!

Оборачиваюсь. Ко мне бежит стройная фигурка в армейском камуфляже. Из-под форменного кепи выбиваются светлые волосы. Аня? Здесь? Зачем?!

– Кап, милый!

В следующий миг меня затискали, зацеловали и увлажнили слезами. Я с трудом оторвал от себя этот смерч и отодвинул на расстояние вытянутых рук.

– Какими судьбами?

– Прилетела, – Аня пожала плечами и вытерла ладонью лицо. – Давно б спустилась, но амеры поставили условие, чтоб никого не пускали, пока правительства не договорятся. Сволочи, да?

– Я думал, ты поступила в академию.

– Я и поступила, – пожала она плечами. – Все сделала, как ты сказал. Даже проучилась семестр. Но потом поняла, что это не мое. В академии учат врать, а я так не могу…

Она потупилась. Идиот! Конечно. Не с Аниным характером идти в дипломаты. Она слишком прямая и простодушная. Надо было рекомендовать военное училище. Теперь поздно. Или еще нет?

– Короче, я вернулась в роту, – продолжила Аня. – Приняли, как родную. А тут сообщили о спасательной экспедиции. Я сразу попросилась. Сказала… – она смутилась. – У тебя пулеметы есть?

– Сколько угодно, – сказал я. – Импульсные, обычные, легкие и тяжелые.

– Вот видишь! – обрадовалась она. – Смогу быть полезной.

Глаза ее вспыхнули надеждой. И что сказать?

– Как твоя рука?

– Здорова! – похвасталась она. – Я позвонила Эриху Робертовичу, как ты рекомендовал. Договорилась о приезде. У тебя такие замечательные родители! Встретили меня, как родную, поселили у себя, вылечили. Сестренки твои чудные! Я с ними сразу подружилась. Они передавали тебе привет, говорили, что скучают. А мать сказала, что будет рада видеть меня невесткой.

Она вновь потупилась. М-да. Мама в своем репертуаре. Давно мечтает женить сына.

– Знаешь? – Аня перешла на шепот. – Она восстановила мне девственность.

– Зачем? – тупо спросил я.

– Ну… – Аня опустила взор и ковырнула дорожку носком ботинка. – Мне показалось, что тебе это будет приятно. К тому же как доказать, что я тебя ждала?

Она подняла взор. В ее глазах читался вопрос, который любая женщина желает задать понравившемуся ей мужчине. Что ответить?

– Кто эта женщина?

Переводчик на ушке Ани добросовестно отбарабанил вопрос. Мы с ней, не сговариваясь, повернулись. В шаге от нас, уперев руки в боки, стояла Ноэль. Взор ее не сулил ничего доброго. В легком фиолетовом платье, так идущем к цвету ее глаз, с сережками и ожерельем из топазов, Ноэль выглядела необыкновенно эффектно. Аня оценила это сразу.

– Ты кто? – спросила сердито.

– Невеста Гро.

– Вот и иди к нему! – окрысилась Аня.

– Он Гро! – Ноэль указала на меня. Затем, шагнув, прислонилась ко мне плечом.

– Что это значит, Кап? – Глаза Ани налились влагой.

– Давайте познакомимся! – сказал я, отстраняясь. – Ноэль, это Аня. Мы с ней служили и воевали вместе на Реджине до того, как я прилетел сюда. А это Ноэль. Мы с ней воевали здесь, на Зоэ. Ноэль я обязан жизнью. Вы обе умные и красивые женщины. Думаю, нам надо сесть за стол и спокойно поговорить. Разобраться в сложившейся ситуации. Но это после. У меня гость. Погуляйте пока. Только очень прошу: не убивайте друг друга!

Я раздвинул красавиц плечом и заковылял навстречу статному, широкоплечему мужчине, спешившему к нам. Не доходя пары шагов, он раскинул руки в стороны, а затем крепко прижал меня к себе.

– Капитон!

– Благословите, владыка! – сказал я, освободившись.

Павел осенил меня крестом.

– Прости, что заставили ждать, – сказал виновато. – Это все амеры! Крутились, как вьюны на сковородке, все условия ставили. Пришлось терпеть. Только ничего у них не вышло – материалы твои убойные. Так что с Зоэ они убираются навсегда. Правда, гадость в договор все же вписали. На планету разрешили десантироваться только мне и Ане. Мне – как духовному отцу, ей – как невесте…

Он умолк, глядя мне за спину. Я оглянулся. Аня и Ноэль стояли напротив и сверлили друг дружку злыми взглядами.

– У тебя проблема?

– Еще какая! – подтвердил я.

– Мы об этом поговорим! – пообещал Павел и взял меня под руку. – Как нога?

– Лучше. Скоро перестану хромать.

– Замечательно! У меня для тебя новость, Капитон. Уж не знаю, добрая ли.

Я насторожился.

– Приказом командующего военно-космическими силами России ты оставался в армии. Уволили тебя фиктивно. Поэтому армия смогла выделить тебе бот с оружием и снаряжением. Командование предполагало наличие американцев на Зоэ и хотело использовать твою эвакуацию для их разоблачения. Вышло иначе. Никто не ждал, что тебе придется повоевать… – он помолчал. – Меня попросили передать. В связи с тяжелым ранением ты можешь уйти в отставку и вернуться на Землю. Но тебя просят остаться.

– Зачем?

– По благословению Синода здесь учреждается православная миссия. Я назначен ее главой. Понадобится твоя помощь.

– Мне вернут сан?

– Нет! – Павел вздохнул. – Сам знаешь: извержение безвозвратно. Твоя миссия будет другой. Ты вхож к королю, живешь у его сводного брата, который де-факто является правителем государства. Понятно?

– Я больше двух лет не был дома!

– Твоих родных привезут. С командующим вопрос решен. Им выделят специальный корабль. Думаю, твои родители и сестры обрадуются возможности увидеть незнакомую планету. А также общество, живущее в эпохе Средневековья. Никто на Земле подобным похвастаться не сможет.

– Амеры не возразят?

– Подписались. Кратковременное пребывание на планете родственников членов миссии не запрещено. Как и доставка гуманитарных грузов. Выше голову, Капитон! Представляешь, какое дело ты провернул? Оттяпать у амеров планету! Девственную, с практически нетронутыми ресурсами, с чистейшим воздухом и водой. Это, сын мой, даже не жемчужина в короне, а вот такой вот бриллиант, – он развел руки. – Вся Земля слюной изойдет. И ведь ничего не сделаешь. Христианская миссия на Зоэ принадлежит России, а по Римскому договору от 2072 года другой конфессии сюда хода нет. Не зря амеры так куксились. Козлы они! Надумали захватить этот мир кровью. «Но мы попробуем любовью, – а там увидим, что прочней…» – процитировал он Тютчева.

Я вздохнул.

– Что решил?

– На таких условиях остаюсь. Но я не буду заниматься делами миссии – сами справитесь.

– А ты?

– Здесь нет медицины, владыка, совсем. Практикуют маги и травники, – я сморщился. – Отсюда эпидемии, болезни. Даже элементарные правила гигиены способны сберечь тысячи жизней. А если, вдобавок, лечить? Я создам здесь медицинский институт, построю клиники. Деньги и разрешение короля на это будут.

– А ты тщеславен, сын мой, – внезапно сказал Павел.

– Это с чего? – удивился я.

– Потому что избрал стезю в отрыве от матери-церкви. Наверное, уже прикинул, какая посмертная слава тебя ждет. Мечтаешь, что твоим именем назовут созданный тобой институт или клинику?

– Клиника – ерунда, – сказал я. – Хочу, чтобы моим именем назвали горную цепь. Вон ту! – я указал рукой.

– Однако! – сказал Павел.

– Что в этом такого? – хмыкнул я. – Был такой ученый – Игнатий Домейко. Родился в Белоруссии, учился в Вильно и в Париже. Из-за участия в восстании против царя вынужден был эмигрировать в Чили. Создал там геологию и минералогию, много лет возглавлял чилийский университет. Считается национальным героем Чили, «гранд эдукатором». Именем Домейко назван горный хребет в Андах, город, многие улицы в Чили и еще масса всего. Так что горная цепь – это еще скромно. И о тщеславии. Чем я хуже епископа, решившего стать первосвятителем у язычников? Уж он-то наверняка видит себя в сонме местночтимых святых.

– Ты стал дерзок, Капитон!

– Не люблю, когда меня используют втемную. Сначала командование, теперь вы. Вот что я вам скажу, владыка. Ничьей колонией Зоэ не станет. По крайней мере, я все для этого сделаю. Здесь живут люди – такие же, как и мы. Они добрые и отзывчивые, любят своих детей и страну, и готовы ради них на все. Даже умереть. Они отстали в своем развитии, но это можно исправить. Но видеть Зоэ придатком высокоразвитой цивилизации…

– Ты неправильно понял, – покачал головой Павел. – Никто не собирается превращать Зоэ в колонию. Мы здесь как раз для того, чтобы не дать сделать это другим. Ты же учил историю. Россия никогда не вела колониальную политику. Наоборот, просвещала и цивилизовывала народы, попавшие под ее покровительство. На землях, где бродили дикие звери, строили школы и больницы. Русские изучали языки аборигенов и создавали им письменность. Собирали фольклор и систематизировали в национальный эпос. Много чего можно вспомнить.

– Извините, – сказал я. – Мне показалось…

– Отчасти правильно, – вздохнул Павел. – Да, я хочу стать первосвятителем. Я уволен в запас и располагаю собой. Разумеется, меня бы не бросили. Нашли бы хороший приход или даже епархию на Земле. Но разве это может сравниться с миссией первосвятителя? Нести свет истинной веры пребывающим во тьме язычникам…

– Договорились, – сказал я, – несите.

Я оглянулся. Аня и Ноэль смотрели на нас. Я вздохнул.

– Эта черненькая – Ноэль? – спросил Павел. – Дочь короля?

– Незаконная. Бастард.

– Не важно. Красивая девушка.

– И умница.

– Редкое сочетание, – согласился он. – Такую упустить нельзя. А Аня?

– Не знаю, владыка, – признался я. – С ней я уже мысленно простился. Но вдруг она появляется и так смотрит…

– По пути к Зоэ прожжужала мне уши, – сказал епископ. – О том, какой замечательный человек Капитон, и как она его обожает. Оттолкнуть такую любовь – грех. Не понимаю твоих терзаний. Женись на обеих!

– Владыка! – изумился я. – От вас ли я это слышу?

– Что тут такого? – хмыкнул он. – Князь Владимир Красное Солнышко имел триста жен и еще восемь сотен всяких… не жен. Это не помешало Церкви признать его святым и даже равноапостольным.

– Триста жен у него было до крещения, – возразил я. – После только одна.

– Уверен? – владыка скептически посмотрел на меня. – Я на твоем месте не слишком доверял бы житиям святых – их пишут заинтересованные люди. Я исповедовал тысячи прихожан и могу смело сказать: человек редко оставляет привычный грех. Можно сказать почти никогда. Даже монахи… – он прокашлялся. – Владимира канонизировали не за праведную жизнь, а за то, что принес в Русь свет истинной веры, тем самым выведя ее в сонм цивилизованных стран. Будешь спорить?

– Нет! – я покрутил головой. – Но где Владимир и где я?

– Как сказать! – хмыкнул епископ. – Владимир крестил Русь, а ты планету.

– О чем вы, владыка? – удивился. – Да, я окрестил восемнадцать человек. После битвы у Лоу попросили… Они видели, как я остановил войско горцев и обратил его вспять. Да и как крестил? Я не священник, так что по неполному обряду.

– Елея не было? – усмехнулся Павел. – И освященной воды? Не беда: сам помажу и обмакну. Насчет восемнадцати ты, конечно, прав. Только в число их чудесным образом попали король Этон и его сводный брат Гливен с домочадцами. Как думаешь, долго ли теперь Мерсии пребывать в язычестве?

Я не ответил.

– А теперь слушай меня! – сказал Павел. – Ноэль язычница?

Я кивнул и сморщился. Убедить любимую принять христианство мне так и не удалось.

– Значит, заключишь с ней брак по языческому обряду.