Рядом с тобой Лав Тея
– Ты не упадешь?
– Нет, я могу стоять, у меня еще много сил.
Казалось, прошла вечность, пока Рома взобрался на насыпь.
– Ну, что там? – крикнул Салман, приставляя ладонь козырьком ко лбу.
Ромка вертел головой в стороны:
– Желтые тюльпаны, и больше ничего.
И больше ничего…
Он не смог сам взобраться, ему помогли. С любовью и заботой его подняли на руках. Он стоял на насыпи и верил своим глазам, как верил многому в этой жизни: любви, преданности, слову, чести. Он верил, что если очень сильно захотеть, то мир будет лежать у твоих ног, как сейчас у его ног лежало бескрайнее желтое поле.
– Навсегда вместе, – шепчет он, беря за руки жену и сына.
– Навсегда вместе, – отвечают они.
Они рядом. Они семья и останутся ею навсегда…
* * *
Все время приходят люди, спрашивают, как он. Подходят к Ромке и рассказывают об отце. Тюльпаны в июле? На все воля Аллаха… Аллах любит нашего брата…
Что-нибудь дарят. У них так принято. Ромка в смятении. Все говорят, что он вылитый отец. Это правда.
Галя не верит, что Салман больше не очнется. Она не спит третьи сутки, надеясь на чудо, что бы ей ни твердил Тимур. Чудеса происходят, если в них сильно верить. Уж кто-кто, а они с Салманом это знают – правда, родной мой? Она улыбается и смотрит на букет апрельских тюльпанов, а за окном раннее августовское утро. Старик, сидящий в изголовье кровати и монотонно бормочущий молитву, вдруг вскрикивает что-то непонятное…
Салман открыл глаза!
– Любимый… – Галя счастлива, она не может насмотреться на ожившее лицо.
Старик убегает. Слышен топот множества ног, комната быстро заполняется. Руслан становится на колени, Яха садится на кровать…
Салман обвел всех взглядом, улыбнулся. Галя взяла его руки в свои. Его руки сухие и теплые.
– Спасибо, родная, за все…
Он умолкает, его грудь не вздымается.
– Салман! – в ужасе кричит Галя.
Он вздрагивает, приподнимает веки.
– Я так хотел состариться с тобой…
Он дышит тяжело, с клекотом.
– Спасибо за сына… За любовь… Простите меня…
На его истонченных, высушенных губах блуждает слабая улыбка. Галя падает на колени, обхватывает его голову руками.
– Не уходи! – Она осыпает его лицо поцелуями. – Салман! Не надо! Не уходи! Не оставляй меня! Ты же обещал! Навсегда вместе!
Салман судорожно вздыхает. Она ошалело смотрит в его глаза – он еще здесь. Он разлепляет высохшие губы, и будто время поворачивает вспять: она видит мальчика, на его губах дрожит торжественная улыбка, и белоснежный воротничок облегает тоненькую загоревшую шею. Сейчас он скажет: «Ты очень красивая…»
– Навсегда… вместе… – шепчет Салман.
Она хватает его за руки. Теплые, родные, ласковые руки, в них бьется жизнь, в них течет горячая кровь. Внезапно что-то происходит. Доли секунды Галя не понимает, что это.
Руки странно тяжелеют, и к кончикам пальцев подкатывает бесшумная волна. Волна замирает на доли секунды и снова уходит. Галя пытается поймать эту волну, ее пальцы скользят вверх, к плечу, но волны уже нет – она ушла, как вода в песок.
То кровь в последний раз возвратилась к уже остановившемуся сердцу Салмана.
На ее плече рука. Это Руслан.
– Галинка, идем.
Она не хочет, она трясет головой. Он берет ее под мышки и ставит на ноги. В животе холодно, она сгибается и снова падает на колени.
– Не мешай ему уходить, – тихо просит Руслан, – не мешай.
Она покидает комнату под громкий женский плач, восходящий к небу.
Он ушел первого августа, в четверг. Его завернули в саван, оставив открытым лицо, и положили на пол, на ковер. Прощаться заходили по одному.
Галя сидела в гостиной, и ее не покидало ощущение нереальности происходящего. Время от времени она будто просыпалась от тяжелого сна, тяжелого настолько, что не могла поднять веки, не могла разлепить губы, не могла без усилия вдохнуть. В доме, во дворе много людей, ворота распахнуты настежь. К ней подходили мужчины и женщины, тихо произносили: «Я понимаю твое горе… Да благословит его Аллах. Да простит его Бог. Не забывай нас, приезжай». Галя кивала, но сказать что-либо не могла, ей было больно, и все внутри протестовало против того, что ей не дают быть рядом с Салманом, что он за стенкой.
У них так не принято.
Все шептали молитву, сомкнув ладони и опустив головы.
Зарезали одну корову, мясо раздали.
Галя смотрела в окно, на яблони, груши, виноград, курочек, расхаживающих за сеткой, коровью морду в дверном проеме сарая. Если забыть о винограде, то никакой разницы с садом ее детства. Курочки такие же – квохчут и клюют зернышки, корова мычит и дает такое же молоко.
Она хочет заглянуть в комнату, но не делает этого – а вдруг заглядывать не принято? Вчера на подоконнике она нашла детскую машинку в прозрачной коробке – такие продавали в конце восьмидесятых. Зарган сказала, что брат всегда покупал Ромке игрушки, все надеялся его увидеть. Он раздал игрушки детям, когда пришла война, а машинку оставил. Теперь Рома может ее забрать.
Пять дней. Пять коротких и вместе с тем самых долгих дней в ее жизни. И только три дня он смотрел в ее глаза, в глаза сына.
Иногда было трудно дышать, сердце куда-то проваливалось, она хватала ртом воздух и ловила себя на странной, ускользающей мысли: она не успела сказать Салману что-то очень важное! Она мучительно искала ответ, и когда ей казалось, что она близка к разгадке, что еще мгновение, и она все вспомнит, к ней кто-то подходил, брал за руку или обнимал и говорил слова утешения.
Мужчины ушли и унесли с собой Салмана. Женщины остались у ворот. Галя долго смотрела вслед процессии, пока ей не сказали, что она должна зайти во двор. Она села на скамейку под навесом. Вокруг множество стульев, табуреток. На них совсем недавно сидели люди. А теперь тихо и пусто. Опираясь на палку, Яха села рядом. Глядя на несчастную старуху, Галя обняла ее. Зарываясь в Галкино плечо, Яха тихо постанывала. Галя не могла сказать ни слова – она не знала, какие слова могут утешить мать, потерявшую сына. Яха подняла голову, вытерла щеки платком и тихо сказала:
– Вот, дочка, и все. Скоро вы уедете, и я вас больше не увижу…
– Не говорите так. – Галя гладила Яху по плечу. – Мы приедем, мы будем приезжать каждый год.
– Правда? – Ее глаза расширились.
– Да. Правда.
– Ой, моя девочка! Прости меня! Прости… – Она затрясла головой.
– И вы меня простите.
– Дочка, ты ни в чем не виновата, ты любила моего сына, ты приехала, как только мы тебя позвали, спасибо, родная. Мы теперь одна семья, смерть моего сына объединила нас.
– Не смерть нас объединила, а любовь.
Она пожалела, что так сказала, – глаза Яхи потемнели, и Галя увидела в них всю безысходность и отчаяние, охватившие бедную старуху.
– А Рустик не мог бы еще погостить у нас? – дрожащим и умоляющим голосом спросила она.
Галя похолодела:
– Но здесь опасно…
– Уже не опасно, войны уже не будет, – Яха смотрела на нее с мольбой, – правда, не будет.
В пятницу на кладбище пошли женщины. Руками выровняли могилу и украсили камешками, а потом сказали, что Галя может побыть одна, а они ее подождут.
– Идите, я догоню вас, – попросила Галя, села на корточки и прижала ладонь к шершавой поверхности могилы.
…Сколько ни зови любимого, он не придет, не обнимет, не возьмет за руку, не скажет: «Я тебя люблю», – но она звала. Звала вопреки всему, веря, что он рядом, ведь он обещал – просто она его не видит.
– Я люблю тебя, – прошептала она, и вдруг возле ее руки, подхваченные порывом легкого ветра, завертелись песчинки. Вращаясь все быстрее, они легко касались руки, взлетали и снова опускались, оставляя на коже чувство легкого покалывания и тепла…
Женщины готовили тесто для украинских вареников, когда хлопнула входная дверь и послышались голоса – это были Руслан и Рома. Разговаривая, они вошли в кухню.
– Мама, я хочу остаться на пару недель. Хочу помочь дяде Руслану. Папа оставил чертежи, он хотел построить дом. Мы с дядей Русланом посмотрим, что можно сейчас приобрести, сразу ведь все не купишь…
– Да-да, Салман давно рисовал этот дом, – оживилась Яха, схватила палку и встала так шустро, будто у нее никогда не болели ноги. – Ой, мой сын видит нас, он так счастлив! Да благословит вас Аллах!
Она перевела счастливый взгляд с Руслана на Ромку, а потом повернулась к Гале, просительно улыбнулась, а по щекам потекли слезы. Слезы счастья.
– А как же работа? – взволнованно спросила Галя у Ромки.
– Я уже позвонил на работу, мне дали отпуск на две недели.
Они показали Гале чертежи. Большой и светлый, он был копией ее дома в Березино, только сделан из кирпича, а в столовой окна от пола до потолка и камин, как в романах Бальзака…
Галя уехала через неделю, в субботу. Накануне, в четверг, они с Яхой, Зарган и Любой напекли пирожков и раздали соседям – теперь каждый четверг женщины будут так делать, чтобы люди не забывали Салмана. В пятницу все искупались в саду, за сараем, надели чистое и пошли на кладбище. Галя нашла на улице два камешка, как ей показалось, красивых, и один дала Роме.
Всю ночь перед отъездом она не сомкнула глаз. Лежала на кровати и смотрела в потолок, на силуэты зданий, которые они так и не увидели. Потом встала и аккуратно оторвала их от абажура, это было несложно – клей уже давно высох, и положила в сумку. Туда, где лежали подарки Яхи: шерстяные носочки, красивая ночная рубашка и венчик для массажа головы, которым пользовался Салман. Силуэты разрешил забрать дядя Абу.
Она увезла с собой галстук, синий свитер, сохранивший запах любимого одеколона Салмана, и видеокассету. На кассете Салману двадцать восемь лет.
Прошло пятнадцать лет, а Галкиного сердца по-прежнему хватает на пять-десять минут просмотра, дальше она не продвинулась. Каждый год они с Ромой ездят в Аргун. Руслан встречает их на машине, в обивке которой остались следы от пуль, – Руслан не хочет менять обивку, а поменять машину не может. В Аргуне уже все по-другому – много новых домов, дорог, и могил на том невеселом кладбище стало больше. Они привозят камешки из Харькова и добавляют к тем, что уже лежат на высоком холмике. Привозят камешки и для Абу, он тоже здесь…
А в доме, новом доме из кирпича, где в столовой окна от пола до потолка и большой камин, их встречают Яха, Руслан с женой, большой рыжий кот Никита и шестеро мальчишек. Старшему всего восемь. Худенький, белолицый, волосы светло-каштановые с рыжинкой, лицо узенькое, рот маленький, нос большой. И глаза синие-синие! Он все время что-то приносит Галке из школы. Однажды принес булочку с сосиской, запакованную в целлофан, им такие дают на завтрак. Подарил ручку с колючим шариком, чтобы она массировала пальцы, потому что она учитель и ее руки устают. Она смотрит на него и видит в нем другого мальчика.
– Ты знаешь, кто такой Салман? – спрашивает она.
– Это папин брат и твой муж, Аллах давно забрал его к себе.
Эти мальчики уже не рисуют черными красками, как танк стреляет и человек разлетается на куски.
Она чувствует себя там как дома – там все наполнено ее первой любовью. Она чувствует эту любовь во всем – в старой груше, в коврах, в алюминиевых кастрюлях, они все еще блестят, и по кухне бегают солнечные зайчики.
Когда она уезжает, старшие мальчики бегут за машиной. Она видит их тоненькие фигурки до того момента, как машина сворачивает на шоссе и, минуя остановку «Улица Светлая», направляется к Грозному, в котором больше нет и никогда не будет Цветочного моста…
Эпилог
Галя закрыла кабинет на ключ, поправила покосившийся стенд и, попрощавшись с техничкой, вышла из школы. Она уже садилась в машину, когда к ней подбежали трое: мужчина, женщина и мальчик. Женщину она хорошо знала – Даша, ее бывшая ученица.
– Галина Петровна, здравствуйте!
– Здравствуй, Дашенька!
– Галина Петровна, вот наш сын. – Даша положила руки на плечи мальчика. – Хотим отдать в вашу школу.
– Я рада! – Галя улыбнулась.
– Галина Петровна, познакомьтесь, это Игорь. – Лицо Даши залила краска.
– Очень приятно. – Галя протянула руку.
– Даша мне много о вас рассказывала. – Игорь улыбается и смотрит на жену.
В его глазах светится счастье…
Это было… Когда же это было? Галя хмурится. Ах да, это было девять лет назад, Ромка был в Аргуне, помогал Руслану заканчивать дом Салмана, они его так и называли.
Галя точно так же возвращалась с работы. Проехала станцию метро «Киевская», поднялась на улицу Веснина и неожиданно для себя свернула не на Чернышевского, а направо, к ипподрому. Оставив позади железобетонный забор ипподрома, она припарковалась и вышла из машины. Дул теплый осенний ветерок, солнце пригревало землю и опавшие листья. Галя любила парк Горького, особенно в бабье лето, когда под еще теплым солнышком воздух насыщается ароматом прелых листьев, коры деревьев и земли, отдающей последнее тепло, чтобы через одну-две недели получить установленный природой отдых и уснуть, набираясь сил для весеннего пробуждения. Галя перешла Сумскую по «зебре» напротив входа в парк, опустила воротник, спрятала перчатки в карман, и тут на нее налетела девушка, едва не сбив с ног. Галя устояла, но удар в плечо получился довольно сильный. Галя выронила сумку. Девушка наклонилась, быстро подняла и протянула Гале.
– Простите, ради бога! – Она прятала заплаканное лицо в толстый шарф, много раз обернутый вокруг шеи. – Ой, Галина Петровна!
– Да, это я, а вы кто? – спросила Галя, наклонив голову и беря сумку из ее рук.
Девушка убрала шарф.
– Даша? Что случилось? – Она взяла девушку за локоть и увлекла на тротуар.
Некоторое время Даша смотрела в одну точку перед собой, будто не понимая, чего от нее хотят, потом ее взгляд приобрел осмысленное выражение.
– Он оставил меня, – на одном дыхании выпалила Даша.
– Идем, – и Галя повела ее вглубь боковой аллеи.
Она выбрала пустую скамейку и села. Людей было много, особенно старушек с собачками, они щурились под последними теплыми лучами, подставляя сморщенные личики солнышку. Наверное, когда-то и Галя будет гулять здесь с собакой. Последнее время она часто сюда наведывается. Желая прогнать печаль, занявшую прочное место в ее жизни, она выкуривает на скамейке три сигареты, не больше, и уходит. Курить она начала давно. Случилось это само по себе – шла мимо киоска, остановилась и купила пачку сигарет. Попросила женские, некрепкие. Вернулась домой, приготовила растворимый кофе, закурила, села у телевизора – вроде бы так делают одинокие женщины? Она тоже одинокая, но никогда так не делала – времени не было. Надо было то посуду помыть, чтоб, не дай бог, грязная чашка на ночь не осталась, вытереть пыль, чтоб ни пылинки нигде не было, а то зачем же она все это создавала вокруг себя? Чтобы сидеть и наслаждаться жизнью? Нет, не жизнью, а диваном, обоями и люстрой. Только вот почему у нее никогда не получалось этим наслаждаться? Ну не радует ее все это, хоть тресни. Кофе с сигаретой понравился, стало веселее. Перед сном повторила, без кофе и на балконе. В школе не курила – это непедагогично…
Даша потянула шарф вниз и открыла подбородок.
– Что случилось, Дашенька?
– Мы расстались…
– С кем?
– Его зовут Игорь.
– Расстались или он тебя оставил? – уточнила Галя.
– Вы прямо как следователь.
– Я учительница. – Галя села вполоборота к Даше. – Рассказывай.
Слушая девушку, Галя думала о том, что никогда не поймет, как судьба сводит людей в одной точке огромного города, планеты или, может быть, даже вселенной. Наверняка все происходит случайно. Когда-то она высказала это предположение, и учительница русского языка задумчиво добавила:
– Случайно? Корень этого слова – «луч». Может, те, кто должен встретиться, бродят по одному лучу или, как бы это сказать, по одному тоннелю?
Даша вытерла слезу:
– …И вот теперь мы все время ссоримся. Не можем договориться, на какой фильм идти, не можем подобрать время свидания! Он стал опаздывать! А теперь еще при мне заигрывает с другими девушками! – Даша запнулась. – Я никогда ему этого не прощу! – Она потрясла в воздухе кулачками. – Никогда! – со слезами в голосе повторила она.
– Ты говорила с ним об этом?
– Зачем говорить?! – Она сдвинула брови. – Мне и так все ясно!
– Это неправильно, вы должны поговорить, обсудить, и, если вы любите друг друга, все будет хорошо.
– Я не буду унижаться! – Она вскинула подбородок. – Пусть он унижается, с меня хватит!
Галя вынула сигарету из пачки.
– Несколько лет назад я похоронила человека, которого любила всю жизнь, с четырнадцати лет. – Галя затянулась.
– Ой, простите, я не знала…
– Откуда ты могла знать? – Галя вздохнула. – Мы дали друг другу клятву всегда быть вместе, навсегда вместе. Поженились, а потом… – Она запнулась и посмотрела на проходившую мимо старушку с рыжим котом на поводке.
– И… И что потом? – спросила Даша.
– Потом? Потом я забыла эту клятву, а он не забыл.
– А почему вы забыли?
– Потому что была глупой и гордой. И все решила за нас двоих. – Галя затушила и выбросила сигарету. – Даша, прямо сейчас иди к своему другу и поговори с ним, иначе потом может быть поздно.
– Поздно? – Лицо девушки вытянулось, глаза округлились.
– Да, слишком поздно.
– А если он скажет, что все кончено? – Глаза Даши наполнились страхом.
– Тогда ты сможешь сказать себе: «Я сделала все, что могла», – и продолжать жить.
Девушка встала, поправила сумочку на плече, постояла в задумчивости и, прижав руку к груди, тихо спросила:
– Простите, Галина Петровна, а вы успели поговорить с любимым?
Галя опустила глаза – не хотела, чтобы Даша видела ее слезы.
– Да, успела… – она махнула рукой. – Иди…
Девушка потопталась еще немного, сказала: «Спасибо, всего хорошего» – и ушла, не оглядываясь…
Читать бесплатно другие книги:
