Неправильная последовательность Комарова Ольга

Под тремя любопытными и одним хитрым взглядом Андри оставил в покое пакет с капельницей, который увлечённо крутил в руках, и понял, что теперь крупица внимания отведена и ему.

— Что? Я же ничего не сказал. Спокойно ждём здесь: получим указания — и пойдём работать.

— Эти бы слова, да минут двадцать назад услышать, — покачала головой девушка, на что получила взгляд, полный негодования.

— Зато мы хотя бы поняли, как он выглядит. Знаешь, искать человека, держа в голове исключительно фамилию, крайне сложно. Считай, я сократил время поисков.

— Разве Юта не на операции сейчас? — уточнил Ллойс. Двое кивнули, после чего вся семья переглянулась между собой, понимающе улыбаясь. — И вы додумались зайти в стерильную зону? Удивительно, как он ещё охрану не вызвал.

— Предупредил, — подсказала Харден, явно наслаждаясь взаимопониманием с семьёй Бруниген, равно как негодованием со стороны детектива. — Он всегда такой?

— Какой такой? — сам виновник обсуждения незаметно появился в палате, стягивая с лица одноразовую маску. Непригодный к использованию кусок ткани улетел в мусорный пакет у входа, а сам врач осмотрел присутствующих, как лежащих без сознания пациентов. — Может, пройдём в более подходящее для разговора место?

— А как же работа? — вклинился Андри, памятуя об удивительном трудоголизме парня. — Операция закончилась?

— Во-первых, зашивать пациента, с Вашей помощью, осталась мисс Пелейв, — по дороге к небольшому тихому помещению парировал Прай. По пути вытащил из кармана Ллойса батончик и без зазрения совести, подмигнув недовольному другу, сгрыз сладость. — Во-вторых, у меня перерыв. Я после дежурства, и довольно тяжело работать уже почти сутки, — он обернулся, весело глядя на новых знакомых. — Надеюсь, вы мне простите пятнадцатиминутную слабость, господа стражи порядка?

Как бы ни старалась Харден, сдержать улыбку не получилось. Слишком очаровательно улыбался Юта, который по ходу движения успел пару раз ответить на вопросы менее опытных коллег и на скорую руку проверить несколько показанных медицинских карт. В какой-то момент девушка задалась вопросом: неужели только один человек способен контролировать работу персонала? В таком случае госпиталь, да и больница в целом долго не проработает. Так неужели нет других врачей?

К счастью, были. В одной из палат Харден заметила ту самую мисс Рагот и пожилую даму в хирургическом костюме. Женщины спорили над медицинской картой, выясняя, какое лечение лучше назначить больному. При виде Прая они оторвались от своего занятия, кивая коллеге в знак приветствия. И даже этот маленький жест не укрылся от внимания интересующегося всем детектива.

— У Вас такие хорошие отношения с коллегами. Давно работаете вместе?

— А что, в департаменте полиции не принято здороваться друг с другом? — вопрос остался без ответа, Андри поднял руки в воздух в знак капитуляции, а Юта довольно хмыкнул. — Работаем третий год.

— А Вам, простите, сколько?

— Двадцать два.

Харден споткнулась о протянутый по полу шнур, на секунду замешкавшись от услышанного. Двадцать два. Этот парень младше её на год, а уже занимает должность хирурга. Каким образом это работает и что в своей жизни девушка делает не так? Обучение в медицинском университете длится шесть лет, ординатура — ещё два, тогда каким образом он успел закончить всё это и получить одну из лучших должностей к двадцати двум годам?

Впрочем, задать интересующие вопросы у Харден не вышло. Как и их небольшой группе дойти до тихого угла госпиталя. Сперва к врачу подбежал тот самый медбрат, попросивший как можно скорее вернуться в операционную: поступил новый раненый, которому не повезло, пожалуй, больше остальных. Сперва его буквально нашпиговало крупными осколками стекла, а после отбросило к стене, повредив пару-тройку костей. Он был тем самым несчастливчиком, который стоял за стеклянным стендом, транслирующим ленту с главными новостями дня. Тонкий интерактивный экран не спас несчастного от взрыва, только добавив ран, а стена здания в паре метров за спиной ещё больше уменьшила шансы на выживание.

— Нам удалось его стабилизировать, но с осколками надо что-то делать, — тараторил парнишка, стараясь одновременно и рассказать, и показать с помощью наполовину заполненной медкарты всю ситуацию. Обычный человек перестал бы понимать смысл слов ещё в начале, но тут сказался опыт работы. Видимо каждый врач наловчился вычленять главное из поистине бесконечного потока информации. И весьма успешно. — Доктор Рагот и доктор Креано заняты в травме, а больше хирургов нет.

— У вас такой маленький штат? — поинтересовался Андри.

— В каждом отделении больницы сейчас по два хирурга. Отделений одиннадцать. Так как это стационарный госпиталь, здесь всегда дежурит минимум один хирург. Сегодня это я. Ещё двое приехали только потому, что в их отделениях нет большой нагрузки. Остальные заняты со своими пациентами и приехать сюда не могут, — быстро объяснял Юта, рассматривая оперативно сделанные анализы. Недовольно поморщился, понимая, что перерыва в работе ему не видать, после чего вернул бумаги медбрату. — Кто сейчас с ним?

— Мисс Пелейв, — кивнул парень, нервно хихикая, — не успела вернуться обратно в палаты, а тут новенького привезли. Она вроде счастлива. Но подходить к столу близко без Вас пока боится.

— И правильно делает, — он устал. Это было видно по синякам под глазами, которые в первый раз Харден не заметила. Тем не менее, увиливать от работы он не стал. — Я приду через пару минут. Подготовьте пока инструменты.

— Конечно, — он уже собирался уходить, как вдруг передумал и всё же нерешительно снова приблизился к врачу. — Доктор Прай, а можно я буду ассистировать?

Юта удивлённо посмотрел на него, явно пытаясь вспомнить, на какую должность этот конкретный человек рассчитывал в будущем. И, видимо, отыскав в закромах памяти необходимую информацию, согласно кивнул.

Надо было видеть искреннее счастье на лице уставшего медбрата. Он буквально засиял, как и мисс Пелейв несколькими минутами ранее. Похоже, молодым специалистам редко давали шанс проявить себя в реальной работе. Медбрат благодарно улыбнулся, буквально кинувшись в моечную готовиться к операции, в то время как сам хирург отсрочивал начало новой операции. Хотел выкроить ещё минуту-другую отдыха.

Не получилось.

У входа было небольшое пространство, специально выделенное для тех пострадавших, кому не требовалась срочная помощь. В основном в эту категорию вошли те, кто был внутри кафе во время взрыва. Ударной волной выбило окна, но сами люди отделались порезами и ушибами. На всех пострадавших выделили всего одну медсестру, задача которой заключалась в обработке царапин и порезов. Однако людей в отведённой зоне было около шестидесяти, потому люди постепенно начинали терять терпение.

Одним из таких недовольных пациентов стала молодая девушка, которая, видимо, заметила человека в специальном хирургическом костюме. Выскочив в коридор, она бесцеремонно вцепилась длинными ногтями в локоть Прая, разворачивая к себе ошарашенного парня.

— Что Вы себе позволяете!?

— Простите? — он явно не понимал, в чём причина недовольства девушки. Её и ещё десятков людей, оставшихся в ограниченной зоне, но сверлящих его оттуда недовольными взглядами. — Вы о чём?

— Я о том, что Ваш персонал не в состоянии нормально нас обслужить. Почему я должна ждать уже второй час, хотя у меня тоже есть ранение!?

Стоя чуть в стороне, Харден окинула девушку внимательным взглядом, пытаясь найти хоть малейшее повреждение. Нашла только весьма стильное короткое платье, не самую бюджетную укладку и излишне острые ногти, которые, казалось, вот-вот поцарапают чужую бледную кожу. Ни одного повреждения она не увидела. Но судя по поведению, травма, скорее всего, была связана с мозгом. Точнее, с его отделом, отвечающим за адекватное поведение.

— Девушка, если Вы не заметили, помимо Вас есть уйма других пациентов, травмы которых требуют более оперативного вмешательства, — похоже, эта ситуация повторялась не в первый раз, менялись только люди. Юта старался держать себя в руках, но вмиг заострившиеся черты лица ничуть не предрасполагали к мирному разрешению конфликта. — Или у Вас какое-то серьёзное повреждение?

— У меня половину руки рассекло куском стекла! — в доказательство она продемонстрировала внутреннюю сторону правого предплечья. Порез длиной сантиметров семь, не более, и в ширину не толще стержня шариковой ручки украшал кожу пострадавшей. Кровь, если она вообще была, успела подсохнуть, оставляя лишь красную полоску на руке. Которая напугать могла разве что пятилетнего ребенка. — Почему ваш персонал не может обработать мне рану? А если пойдет заражение? Вы понимаете, что будете отвечать?!

— Девушка, — вкрадчиво начал Юта, вкладывая в голос максимум убедительности, дабы избежать дальнейших пререканий, — у нас в палатах лежит сто двадцать четыре человека, которым нужна помощь хирурга и травматолога, у многих ожоги третьей и четвёртой степени из-за взрыва. Они находились в непосредственной близости к очагу, поскольку выполняли дорожные работы. Вас же задело куском стекла. Это небольшая царапина, которая вполне может подождать. Понимаете?

— Зато Вы кое-что не понимаете, доктор… — небрежным жестом поддела ногтем бейдж, читая фамилию, — Прай. Все те пострадавшие, о которых Вы говорите, откуда они?

— С Периферии, — понимая, к чему та клонит, кивнул Юта.

Вместо ответа девушка нервным движением выдернула из-под выреза платья именной жетон.

Андле Столми

Г. Р. 312

ДНК 79%

Победный взгляд, смотрящий на всех присутствующих, до зубовного скрежета раздражал её ровесников с Периферии. И Харден, к собственному удивлению, чувствовала абсолютно то же самое.

— Видите? Я из Центра. Мы все оттуда, так что нас должны обслуживать в первую очередь.

Неизвестно, что стало более сильным триггером: упоминание мнимого классового превосходства или обращение к медицинским работникам как к обслуге, — но после её слов дружелюбный настрой Прая исчез бесследно. Теперь перед девушкой стоял человек, который даже не пытался скрыть острого желания избавиться от назойливой девушки, не понимающей простой язык. Но и отступать от своих принципов он не собирался.

— Мисс Столми, запомните одно простое правило: пока я отвечаю за работу этого госпиталя, здесь не будет выставляться приоритет исходя из процента ДНК. Очередь оказания помощи формируется согласно степени тяжести повреждения. На такие мелкие ранения, как Ваше, выделен отдельный сотрудник, обрабатывающий раны. Если, — слегка повысив тон, прервал на корню зарождающееся возражение Юта, — Вас что-то не устраивает, берёте бумагу, ручку и пишете жалобу на моё имя. Это понятно?

Андле едва не рычала от злости, но противопоставить что-либо не могла. Молчание было принято за согласие, а недовольство благополучно проигнорировано.

Тогда она решила задействовать последний возможный аргумент, который если не сработает, то точно заставит дважды подумать, прежде чем принять решение.

— А как же закон? — вопрос наткнулся на непонимание, и Андле решила, что это и есть её шанс. — Разве по закону Вы не обязаны помогать сперва жителям Центра? Мы ведь более ценны для общества, о нашем благополучии надо думать в первую очередь. И почему полиция ничего не делает? — взгляд переместился на представителей правопорядка. — Вы понимаете, что это нарушение установленных правил?!

Рядом с Харден Ллойса буквально передёрнуло от таких слов. Желание высказать всё, что он о ней думает, было написано на лице, но рука сестры вовремя легла на плечо парня, остужая пыл. Это тонкости социальных взаимодействий, о которых не знает никто, если не искать целенаправленно. Вопрос был адресован им, но детектив не спешил отвечать. Тогда на помощь пришла Харден, которая в будущем так и не сможет ответить самой себе, как вообще на такое смогла решиться.

— Если Вы так ратуете за закон, то должны знать, что в нём чётко определён порядок оказания первой медицинской помощи, — каждое слово сперва давалось с трудом, будто ком в горле мешал говорить. Но по мере развития речи скованность исчезала, уступая место уверенности в собственной правоте. — Процент ДНК никак не влияет на этот порядок, а значит, Вам и Вашим друзьям действительно придётся подождать. Потому что по закону, в контексте оказания первой медицинской помощи, люди с процентом ДНК выше 70 не имеют никаких преимуществ. Придётся ждать.

Она замолчала, ожидая взрыва очевидно вспыльчивой пациентки, но того не последовало. Андле открывала и закрывала рот, как выброшенная из воды рыба. Поняв, что оказалась в крайне невыгодном положении, девушка распереживалась ещё больше, отчего кожа на лице и шее покрылась неровными красными пятнами. Благо, хирургу надоело смотреть на сосудистое светошоу, поэтому он кивнул в сторону зоны ожидания, вновь обращаясь к Андле:

— А теперь вернитесь на своё место. Не хватало ещё очередь пропустить.

— Ты ещё пожалеешь об этом. Вы оба, — сквозь зубы прошипела девушка, широким шагом вернувшись на своё место.

Харден посмотрела на хирурга широко распахнутыми глазами, только тогда заметив, что всё это время не дышала. Ей было бы страшно стоять перед разгневанным человеком, который требует оказать помощь вне очереди. Но, видимо, для врача это не такая уж редкость, раз ничего, кроме раздражения, на лице парня не появилось.

— Спасибо, — благодарно улыбнулся Юта, отчего первая степень гиперемии проявилась уже у Харден. — А ты неплохо знаешь закон.

— Это было круто, — вторил ему Андри, правда, его слова были обращены как к напарнице, так и к самому Праю. Вот уж от кого, а от Андри такого услышать не ожидал никто. Не перестаёт сегодня удивлять. — И часто такое случается?

— Постоянно, особенно если сталкиваются жители разных сторон, — поморщился Прай, тут же смотря на часы. — Люди почему-то думают: раз живут ближе к Центру, то и привилегий у них больше.

— Вообще-то, по закону так и есть.

— Но не когда речь идет о чьей-то жизни. Или Вы с этим не согласны?

На этот вопрос Андри отвечать не стал, хотя девушка была уверена: пару недель назад он бы без раздумий выступил против подобного суждения. Слишком сильно он был привязан к рамкам закона, выходить за которые не стремился.

Юта тем временем тихо перекинулся парой фраз с Ллойсом, после чего повернулся к старшему мужчине.

— Мистер Бруниген, можете дать им задание? Таких добровольцев у нас единицы, нельзя разбрасываться кадрами.

— Сколько лет должно пройти, чтобы ты, наконец, начал называть меня по имени? — рассмеялся мужчина.

— Вот когда дорасту до Вашего возраста, тогда всё будет, — весело кивнул парень, уже на ходу добавляя. — Рассчитываю на Вас!

— Что за человек, — покачал головой Рекдри, переводя взгляд на молодых людей. — Ну что, готовы поработать во имя великой цели?

— Это какой же? — подхватил тон Андри, в предвкушении закатывая рукава.

— Спасение человечества локального масштаба, конечно!

В итоге Андри отправился на улицу расчищать место происшествия от назойливых журналистов. Патрульных попросту не хватало, отчего юркие проныры с камерами успевали сделать пару-тройку кадров. И всё бы ничего, но своим мельтешением они мешали пожарным и спасателям, которые продолжали тушить пламя и передавать пострадавших медикам.

Ллойс с отцом были заняты заполнением сведений о пациентах, которые уже находились в палатах, и первичной сортировкой тех, кто только поступал в госпиталь. Это значительно снижало нагрузку на медперсонал, хотя рук всё равно не хватало. Даже будучи волонтёрами, до медицинской деятельности они не могли быть допущены, а значит, менять капельницы и работать со шприцами по-прежнему могли только медсёстры.

Харден же удостоилась чести поработать с Чатель. Дочь Рекдри и по совместительству сестра-близнец Ллойса, о чём сама Харден ни в жизни бы не догадалась, должна была проводить девушку в небольшое складское помещение, битком набитое коробками с лекарствами. Половину названий Харден видела впервые, вторую половину так или иначе встречала, но выговорить всё равно не смогла бы. Тем не менее, работать придётся здесь. Такой вывод девушка сделала, когда Чатель закрыла за ними дверь. Перед этим перевернула небольшую табличку, на которой с одной стороны был изображён красный круг, с другой — аналогичный зелёный. На каждого подошедшего теперь смотрел матовый зелёный глаз.

— Смотри, что мы будем делать. В этом помещении находится всё, что может быть введено пациенту. Любым способом: внутривенно, в мышцу, перорально и прочими путями. Каждое, абсолютно каждое вещество здесь выдаётся на руки персоналу с обязательной записью в журнал. Особенно это касается анальгетиков, поскольку часть из них наркотические. В этом случае мы собираем ещё и ампулы.

На стол легли два планшета, на которых Чатель включила единую сопряжённую базу данных. Одно из устройств она протянула девушке, после чего продолжила:

— Это отчётная таблица. Сюда мы вносим название препарата, количество выданных на руки штук и фамилию того, кто эти препараты взял. Если препарат из группы наркотических анальгетиков, в примечании добавляем, сколько ампул вернули, после чего эти самые ампулы кладём вот сюда, — палец указывал на белый контейнер, крышку которого украшала выписка с краткой информацией о госпитале и ответственном за него. — Ещё нужно не забывать спрашивать, сколько именно миллилитров планируют вводить пациенту, поскольку избыток тоже утилизируют.

— Я думала, тут всё намного проще, — честно призналась Харден. Опешила от такого объёма информации, начиная сомневаться: а справится ли? Хотя, с другой стороны, у Чатель получилось, почему тогда Харден не сможет? — И требований меньше.

— Нельзя допустить незаконного оборота лекарственных средств. К тому же, если что-то пропадёт, отвечать будет тот, на кого сейчас записан весь госпиталь.

— Доктор Прай? — получив согласный кивок, понятливо кивнула. — Вы всегда работаете вместе?

— Он чаще остальных дежурит в этом госпитале, — улыбнулась Чатель, надевая перчатки. Харден последовала её примеру, продолжая слушать. — И постоянно приезжает в наш сектор помогать тем, кто не может дойти сюда. Плюс мы знакомы уже лет десять, может чуть больше.

— Так он с Периферии? — удивилась Харден.

— Да, родился там, во втором секторе, а потом переехал жить в наш. Так и познакомились.

Хоть она и отвечала, но Харден видела: эта тема немного не та, которую стоило развивать дальше. Возможно, потому что касалась непосредственно другого человека, обсуждать которого Чатель считала неправильным. И девушка это прекрасно понимала, потому поспешила сменить тему.

— Ты работаешь врачом?

От этого вопроса Чатель зарделась, гордо смотря на девушку. И пусть выглядело это забавно, Харден не могла не улыбнуться. Слишком искренними были эти радость и гордость от услышанного.

— По закону я не имею права работать именно врачом, но я получила сертификат медицинской сестры. Правда, даже так мне не дают ставить уколы сейчас, но это не важно, — поправила собственную маску, протягивая такую же Харден. — Главное, что я могу заниматься любимым делом у себя дома. А это надень.

— Зачем? Мы же не в инфекционном, да и с пациентами я общаться не буду.

Она уже протянула обратно маску, но Чатель отрицательно покачала головой.

— Это не для твоей защиты, а чтобы ты случайно не передала свои микробы людям, которым лишние инфекции не нужны. Не нужно дышать на препараты, даже если они упакованы: всё должно быть стерильно.

Её отношение к делу вызывало непомерное чувство восторга. Раньше Харден не задумывалась о том, как живут люди на Периферии. Для неё они просто были, впечатление о них могло сложиться разве что благодаря СМИ. Других контактов с людьми по ту сторону КПП у неё не было, как и стремления узнать их поближе. Изучить быт, особенности жизни в другом статусе. Раньше она думала, что у этих людей посредственное отношение к жизни в целом. Есть — хорошо, нет — ну и ладно, и так хорошо. Они не будут из кожи вон лезть, чтобы получить заветную безделушку или должность, они скорее найдут плюсы в уже имеющейся ситуации, чем попытаются её улучшить. Усреднённые потребности — вот их главная черта.

И последнее вряд ли когда-либо изменится. Та же Чатель подтверждала это: её устраивал статус медсестры, хотя любой обладатель высокого процента уже постарался бы получить должность лучше. Не потому, что медсестра — плохая профессия, нет. Люди, живущие в Центре, априори не готовы мириться со "средним". Им нужно лучшее, и они готовы биться за свою цель до последнего.

В этом и заключалось одно из главных отличий между Периферией и Центром — потолок амбиций. Так же, как и возможности достичь чего-то большего, чем то, что уже предопределено. Всё ограничивалось процентом ДНК. И этого не изменишь.

Но что было присуще абсолютно всем, независимо от процента на жетоне, так это отношение к делу. Ответственность, благодаря которой человек выкладывался на все сто, даже если знал, что лучше уже не сделает. Не опускать руки, работать на пределе возможностей и делать всё от тебя зависящее — это то, чего не может определить уровень "правильности" твоего ДНК. Это то, что есть в каждом. И зависит лишь от воспитания, примера родителей и окружения, но никак не от "правильной последовательности". И на секунду, всего на одну секунду, странная мысль пронзила сознание: а так ли важен этот процент, если человек обладает колоссальным желанием работать? Ответ пришёл сразу и, как ни странно, оказался вполне очевидным. Да, важен. Потому что, если в человеке генетически запрограммирована способность хорошо ковать металл, как бы он ни хотел, великим музыкантом ему не стать. Для себя — безусловно, можно, но не для успеха на публике. Потому что нет данных, без которых попадать в ноты невозможно. Генетику не обмануть. И даже упорный труд здесь будет бессилен.

*

Работать оказалось действительно тяжело. Не в плане заполнения данных о лекарствах — неутихающий темп работы держал в постоянном напряжении. В помещение могли разом забежать несколько медсестёр. И все требовали выдать им препараты первой. Как в такой ситуации поступать, Харден не знала, потому старалась отдать все нужные вещества одновременно. Особенно тяжело становилось, когда сами медики начинали спорить, кому же важнее быстрее вернуться к пациенту. Тогда в спор вступала Чатель, которая забирала ровную половину работы, и в две руки девушки быстро справлялись с выдачей лекарств. Которые, к слову, быстро заканчивались, а восполнять запасы столь важных физрастворов и антибиотиков никто не спешил.

Вместо намеченных шести часов ей пришлось отработать все десять. И лишь когда счёт времени пошёл на одиннадцатый час, а за окном начало постепенно темнеть, темп работы постепенно пошёл на спад. В помещение с препаратами забегали всё меньше, и в какой-то момент зашла доктор Рагот, уставшая, но довольная работой.

— На сегодня всё. Пациенты стабилизированы, так что можете отдыхать.

Чатель благодарно кивнула женщине, а когда та покинула помещение, без сил рухнула на стул. Экран планшета пару раз мигнул, оповещая о низком заряде аккумулятора, после чего перешёл в спящий режим. Девушка подключила к нему зарядное устройство, после проделав то же самое с планетом Харден. Поднялась на ноги, морщась от боли в спине, и повернулась к Харден.

— Пошли отсюда? Рабочий день закончен.

— Честно сказать, я думала, мы не закончим с этим, — устало выдохнула Харден, подхватывая со спинки стула пиджак. Вместе они покинули небольшое складское помещение, но, к удивлению девушки, Чатель направилась не к выходу. Вместо этого она поманила напарницу за собой вглубь госпиталя. — Куда мы идём?

— Ты очень спешишь? Обычно мы собираемся все вместе после смены на небольшой перерыв перед ночным дежурством. Отдохнуть и посмотреть что-нибудь. Не хочешь присоединиться?

— А остальные не будут против?

— Не будут, — улыбнулась Чатель, выходя на улицу через запасной выход. — Вы помогли нам с работой по собственному желанию. Вам же даже не заплатят за это. Может, хоть так сможем отблагодарить.

Харден согласно кивнула, тепло улыбаясь. Она была уверена: придётся сейчас ехать в пустой дом, где из живых существ бродит только кот, разогревать вчерашний ужин и скрашивать остаток дня просмотром излюбленных фильмов. Альтернатива провести время с живыми людьми, которые, к тому же, были рады принять малознакомого человека в свой круг, притягивала намного сильнее. Мистер Ширма поест с помощью автоматической кормушки, на присутствие хозяйки коту по большей части было всё равно. Сама же девушка хотела просто отдохнуть, что и ждало её через пару минут.

Тем временем Чатель дошла до небольшой палатки за госпиталем, которую с улицы и видно не было. Внутри горел свет. Подойдя чуть ближе, Харден расслышала весёлые голоса, перемежающиеся со смехом. И среди разнообразной палитры голосов девушка узнала голос Андри. Надо же, как он умудрился закончить с работой раньше неё?

Внутри палатки оказался свой маленький мир. Это как миниатюрный дом, только все комнаты совместили в одну, центром которой являлась весьма шаткая конструкция с ноутбуком и переносным роутером. Напротив, образуя полукруг, уже сидели Ллойс и Юта, увлечённо беседуя. Над антенной роутера колдовали одновременно Андри и мистер Бруниген. Они пытались поймать чёткий сигнал, чтобы телевидение наконец заработало, но пока на экране переносного компьютера бегали лишь помехи.

— Как вы закончили раньше нас? — Чатель ловко приземлилась рядом с братом, отнимая у того коробку с едой из доставки. Судя по форме ёмкости, это что-то из азиатских блюд. — Халтура?

— Умение рационально распределять время и не тратить его на пустую болтовню, — коробка с едой вернулась к своему обладателю, а в руки девушке была вручена другая, ещё не тронутая. — Вот твой ужин, не надо пускать слюни в мою.

— Ой, будто ты брезгуешь, — фыркнула Чатель, разъединяя палочки.

— Представь себе.

— Да? А как же, — она сложила губы бантиком и потянулась к щеке брата, нарочито громко причмокивая. Лицо Ллойса содержало в себе смесь недовольства, отвращения и чистого ужаса. А сестра тем временем медленно, но верно приближалась к своей цели. В конечном счёте нервы парня не выдержали, и он был вынужден капитулировать, прервав неэстетичный обмен микробами воздушной булочкой, заменившей щеку. Девушка впилась зубами в мякоть, победно сверкая глазами. — То-то же.

— С кем я живу, — сказано было чуть громче, чем хотелось, потому, вдобавок к моральной травме, Ллойс также получил шутливый подзатыльник от сестры.

В это время в сторону Харден обернулся Юта и похлопал по стулу рядом с собой.

— Разве Ваша смена не закончилась?

— На "ты", — поморщился Юта. — И да и нет, смена по оказанию первой медицинской помощи закончена, но сегодня моя смена дежурства здесь. Так что до утра побуду, а потом домой.

— А как же дежурство в больнице? Не слишком ли тяжело?

— Не особо, учитывая, что при нормальных обстоятельствах этот госпиталь скорее стационар, нежели место, где экстренно оперируют пострадавших. Такого, как сегодня, давно не было.

Их внимание снова переключилось на Чатель и Ллойса, которые теперь пытались побороть друг друга палочками для лапши. Кто выигрывал, сказать сложно, но что такими темпами они лишатся столовых приборов, Харден не сомневалась.

— Ты единственный ребёнок в семье?

— Да, — ответила девушка, тут же получая в руки порцию ужина. Ещё тёплый, почти горячий, — ни братьев, ни сестёр у меня нет.

— У меня тоже. И порой я радуюсь отсутствию подобных… высоких отношений.

— Неправда! Ты бы хотел стать частью нашей семьи, я уверена, — воскликнула Чатель, пихая брата в плечо. — Правда, Ло?

— Не знаю, мне и тебя слишком много в сутки. Хотя, Юта умеет готовить, да ещё и врач.

— Ну прекрасно, теперь во мне видят не человека, а товар, который можно оценить, — он театрально вздохнул и вновь перевёл взгляд на Харден, которая уже открыто улыбалась, глядя на этих троих. — Представляешь, что происходит? Это предательство! Я думал, мы друзья.

— Я могу твоим другом.

Это было неожиданно для самой Чатель, не говоря уже о Харден. Но она всё же произнесла то, что не успела толком обдумать, и теперь мучительно ждала ответа.

Пора было признать: большинство страхов кроется в голове напуганного.

Юта довольно улыбнулся, многозначительно глядя на близнецов.

— Вот уеду с напарницей детектива, будете знать.

— Куда ты денешься, — весело подмигнула им Чатель, переводя взгляд на экран ноутбука. Помехи прекратились, но изображение по-прежнему не хотело появляться. — Кстати, вы в курсе, что сегодня будет выступать миссис Корген?

— Поэтому настраиваете антенну? — догадалась Харден. — О чём будет говорить?

— Сообщили об этом минут сорок назад, — взглянув на часы, отметил Ллойс. — Но раз её интервью будет в прямом эфире вместо выпуска новостей, явно что-то важное. Как-никак, второй человек в Куполе.

Пока молодые люди развлекали себя повествованием нюансов работы каждого, Андри с мистером Брунигеном одержали победу над капризной техникой. Буквально крикнув призыв не двигаться, Рекдри замер, напряжённо всматриваясь в экран ноутбука. Картинка пару раз мигнула, после чего снова появилась заставка новостей, где в студии ведущий готовился к встрече важной гостьи. До эфира оставалось несколько минут.

— Я думал, он никогда не заработает, — облегчённо выдохнул Андри, присаживаясь рядом с напарницей. Тоскливо посмотрел на еду в руках девушки, на что та самодовольно запихнула в рот новую порцию ужина. — Приятного.

— Спасибо, — кивнула девушка и всё-таки сжалилась над голодными, которые свой ужин, видимо, съели уже давно.

Взяла свой стаканчик с чаем и прилагающуюся к ужину булочку, после чего протянула паёк детективу. Тот удивлённо посмотрел на еду в руках девушки, отрицательно качая головой.

— Не надо, ты сама устала. Лучше поешь.

— Утром ты меня угощал, сейчас я тебя. Всё честно, — пришлось буквально вкладывать небольшой перекус в руки: по-другому мужчина отказывался от жеста. — Дольше пререкаться будем — быстрее остынет. Хотя бы сейчас оставь свою независимость и просто поужинай. Поверь, это нисколько не умалит твоей значимости.

С тихим смешком Андри забрал свой второй ужин, задумчиво покачивая жидкость, именуемую чаем из пакетика. А Харден наблюдала за его действиями и внутри ликовала. Никакой уверенности в собственных действиях не было. Зная детектива как человека, жизненный принцип которого звучал как «Я сам», она думала, что предложение перекусить будет рассмотрено им как способ поддеть или, того хуже, унизить. Вместо дружеского жеста он вполне мог увидеть здесь второй подтекст, снисхождение. Но этого не произошло. То ли Редени изменился за время их общения, то ли её изначальные выводы относительно детектива были неверны, но что-то точно изменилось. Что именно, ещё предстояло выяснить.

Мобильный Андри тихо звякнул, оповещая о новом сообщении. По скорости открытия присланного файла, Харден поняла: это что-то важное. Мужчина задумчиво просмотрел весь документ, задумчиво сведя брови, после чего самодовольно хмыкнул, блокируя экран. А после повернулся в сторону новых знакомых, и почему-то в этот момент Харден почувствовала лёгкую тревогу. Хоть бы никаких выяснений отношений не было.

Кто-то наверху явно услышал её просьбу.

— Доктор Прай, можно задать Вам один весьма… личный вопрос?

Где-то в подсознании отчаянно билась головой об стену вера Харден в человеческую сознательность. Всё красноречие взгляда кричало «НЕЛЬЗЯ!!!», но детектив предпочитал игнорировать все невербальные сигналы.

Юта с интересом посмотрел на него, задумчиво наклонив голову на бок. И тогда Харден заметила это. То, почему детектив не стал с ним спорить и спокойно принял решение послушать чужого указания. Не только из-за ответственного отношения к работе. У них с Андри был одинаковый взгляд. Те же искорки озорства, проскальзывающие во взгляде всякий раз, когда человек шёл на риск, безопасный, но всё же риск. Для них это своего рода спорт, способ поддерживать интерес к окружающей действительности. В тот момент это сходство было максимально заметно.

— Ну, рискните, детектив.

Остальные также подключились к разговору, с интересом наблюдая за развитием событий. Харден это не радовало. Если Редени сейчас сболтнёт глупость и ненароком обидит человека, на стороне Юты будет численное преимущество. Терять хорошие отношения с людьми, которые впервые за столько лет смогли вызвать в душе девушки тёплые чувства, не хотелось. Но и помешать детективу значило выказать недоверие. Усидеть на двух стульях невозможно, однако Харден изо всех сил хотела сгладить ситуацию до максимально возможного уровня. Оставалось лишь ждать действий детектива. И надеяться, что это будет нейтральный вопрос, а не что-то непристойное.

— Мне всё же стало интересно, как в таком возрасте Вы смогли получить должность хирурга и, как понимаю, заведующего отделения.

— Кардионейрохирургии, — согласно кивнул Юта, чуть улыбаясь. Ему было приятно такое внимание, но вместе с тем настораживало. Похоже, такие вопросы для него были в новинку. Особенно учитывая, что интересовался представитель закона.

— Да. Так вот, я попросил своих коллег поискать информацию о Вас в архиве.

— Разве это не превышение служебных полномочий? — в отличие от Юты, его друг особой радостью от такого интереса не отличался. Как и Чатель, которая теперь смотрела на детектива с нескрываемым подозрением.

На немой вопрос девушки, что всё это значит, Харден виновато пожала плечами. Что творится в голове Андри, даже ему самому наверняка не известно. Что уж говорить об остальных.

— Это всего лишь дружеская услуга, никаких составлений протоколов не будет, — небрежно махнул рукой Андри, снова переключая внимание на интересующего человека. — И вот в чём странность. Мало того, что первые сведения датируются 322 м годом, что соответствует Вашему двенадцатилетию, так ещё и не указан процент ДНК. Только пометка «засекречено». Не расскажете, в чём причина? И как Вы получили такую должность?

— Если Вы думаете, что это какой-то секрет, то сильно ошибаетесь, детектив, — тихо рассмеялся Юта. Попросил подержать Ллойса стакан с чаем, после расстёгивая цепочку с жетоном. Замок поддался не сразу, но это не помешало человеку довести дело до конца. Справившись с цепочкой, Юта отдал её в руки Харден, а сам продолжил рассказ. — В двенадцать я переехал в Центр. При рождении допустили ошибку в расчёте процента, и я жил на Периферии. А должность получил просто: в четырнадцать закончил школьную программу, в шестнадцать институт. Через год начал оперировать. Всё просто.

— Медицинский институт? В шестнадцать? Серьёзно думаете, что я поверю? Хоть кто-то поверит? — его сомнение было полностью обосновано.

Обучение в школе длилось с шести до восемнадцати лет, далее высшее учебное заведение по выбору. Или без него, если речь о детях Периферии: им не нужно было профильное образование. Полноценное обучение на врача занимало в среднем восемь лет. И поверить в то, что человек осилил двадцатилетнюю программу за четыре года, практически невозможно.

Зато верили остальные. И снисходительно смотрели на молодых людей, ожидая развязки диалога. Андри играл в гляделки с Праем с минуту, но тот сдаваться не собирался. Лукаво улыбался без тени насмешки, терпеливо ожидая продолжения.

— Хорошо, ладно, зайдём с другой стороны, — не выдержал детектив, смиряясь с абсурдностью ситуации. Потёр глаза, сильно зажмуриваясь. Сформулировать мысль было непросто, особенно когда все остальные полностью на стороне безумца или фантастического лгуна. — Второй вопрос: какой у Вас процент?

Вместо ответа Юта кивнул на жетон в руках девушки. Харден уже и забыла, что держит его в руках. Перевернула лицевой стороной, вчитываясь во вдавленные буквы и цифры.

Юта Прай

Г. Р. 310

ДНК 100%

— Не может быть, — ахнула Харден, поражённо поднимая взгляд на парня. Она никогда не видела таких людей. Идеальный процент был редкостью, сродни парадоксу. От родителей Харден слышала истории о таких людях. Два-три человека за десятилетие — невероятная удача, поскольку каждый такой человек был способен осилить абсолютно любую специальность в кратчайшие сроки. Более того, люди со стопроцентным ДНК не нуждались в профильной ориентации: им была под силу любая наука, к какой лежит душа.

Иногда Харден представляла себе встречу с одним из таких людей. Думала, как они выглядят, как себя ведут и какое впечатление производят. Казалось, трепета и восторга будет больше, чем при виде мэра города, а ведь мистер Корген был обладателем целых девяноста пяти процентов.

Но сейчас перед ней сидел парень, который, в понимании генетиков, был «идеальным» человеком. Приятная, очень привлекательная внешность, грандиозный ум, сделавший возможным построить карьеру одного из лучших хирургов в истории Купола. Она была рада познакомиться с таким человеком, но, к собственному удивлению, никакого восторга не было. Это был всё тот же Юта, всё тот же врач, которого любят пациенты и простые жители. С трёхзначным числом на жетоне.

— Может, — кивнул Юта, прерывая затянувшееся молчание.

Забрал жетон, застёгивая на шее, после возвращаясь к ужину. Вот так просто, без каких-либо громких фраз или попыток доказать собственную правоту. Оставалось лишь принять на веру или продолжать сомневаться, ему уж точно от этого хуже не станет. Первым, как ни странно, осознал это Андри.

— То есть, так просто? Почему Вы тогда не носите жетон наружу, поверх одежды? Сто процентов… это же престижно. Разве не повод для гордости?

— Как давно Вы видели человека, у которого жетон на виду у всех?

— Постоянно. Их десятки, и никто не считает это чем-то странным.

— А какой процент у них на жетонах? — он подводил к какой-то определённой идее, но какой именно, Харден не могла понять. Как и Андри, который пытался припомнить диапазон значений.

— Думаю, от семидесяти до восьмидесяти, выше, вроде, не видел. А что?

Юта задумался, стараясь сформулировать мысль как можно правильнее. А потом замер, хитро ухмыляясь самому себе.

— Давайте так. Вы сначала сами ответьте себе на этот вопрос, а потом я объясню, о чём хочу сказать. Сравним точки зрения, если можно так выразиться.

Детектив хотел возразить, но быстро понял, Юта не тот человек, с которым получится торговаться. Пришлось согласиться: желание получить ответы пересилило. Андри действительно всерьёз задумался над вопросом, да так глубоко ушёл в свои мысли, что не заметил, как просидел со сложным выражением лица несколько минут. На памяти Харден такого мозгового штурма воочию ещё не было. Впрочем, в реальный мир мужчина вернулся сам, без посторонней помощи.

— Если бы я увидел на улице человека с подобным процентом, то, скорее всего, начал бы внимательно его разглядывать, — медленно произнёс Андри, всё так же глядя в одну точку за спинами окружающих, — ещё в школе нам рассказывали об особенностях таких людей. Вы ведь не только отличаетесь складом ума, но и внешностью. Она как будто… универсальна. Нравится абсолютному большинству людей. Поэтому стал бы рассматривать такого человека. Не явно, конечно, но любопытство точно присутствовало бы.

— Честно, — согласно кивнул Юта, внимательно рассматривая детектива. А когда поймал осторожный взгляд, ободряюще кивнул, — а теперь ответьте на один вопрос: Вам самому понравилось бы чувствовать себя зверушкой на витрине? Которую не трогают, но рассматривают прохожие. Изо дня в день, думая, что делают это незаметно. Вы бы хотели каждый день чувствовать на себе десятки чужих взглядов и шёпот за спиной?

Харден молчала. Да и вопрос был адресован не ей, но даже так у неё не было ни единого слова «против». С подобной стороны этот вопрос она не рассматривала. И только сейчас поняла: а ведь Юта прав. «Идеальные» люди действительно живут среди них, но она ни разу не видела их своими глазами. И никто из её окружения также с ними не сталкивался. Однако в их существовании не сомневался ни один житель Купола, от чего уверенность в том, что они скрывают свой процент, лишь росла. Никому не хочется лишнего внимания, особенно когда идёшь по своим делам, не желая разговаривать с незнакомыми людьми. Жизнь в постоянном напряжении не лучшая перспектива. Проще избегать подобных ситуаций. Или же заранее сделать всё, чтобы их и вовсе не возникало.

— Нет, — после недолгой паузы покачал головой Андри, глядя прямо в глаза Прайю. — Точно нет. И Вы правы. Извините за этот некорректный вопрос.

— Всё нормально, Вам не за что извиняться, — улыбнулся Юта, качая головой. — В отличие от других, Вы не стали заявлять, что жетон — подделка.

— А такое было? — удивилась Харден, даже забыв про нежелание встревать в разговор.

— Всякое бывало. Поэтому пусть лучше будет подальше от чужих глаз. И людям не на что смотреть, и мне спокойнее, — закончил диалог Юта, снова пряча жетон под одеждой. И тут же переключая внимание на загоревшийся экран электронных часов. Новое сообщение. — А теперь я вас покидаю. Кто-то особо умный перепутал капельницы у двух пациентов. Как вообще можно повесить растворы не туда, если у вас все данные по назначениям в открытом доступе. Открой ты карту, уточни, если не уверен…

— Так, всё, иди уже, и сможешь лично всё высказать студентам, — пихнул его под ребра Ллойс, прерывая поток недовольного бурчания. Ещё и рукой помахал в ответ на шутливо-возмущённый взгляд друга. — Давай уже. Или сейчас иголку не туда воткнут — как потом перед начальством оправдываться будешь?

— Иногда мне кажется, что это ты учишь лучших студентов экспериментировать со смешением капельниц и перемешиванием стопок историй болезней, — фыркнул Юта, проверяя оповещения на мобильном. — Иначе их глупые поступки я объяснить не могу.

— Может, они сами глупые?

— В моё отделение глупые не попадают, — двигаясь спиной к выходу заметил Юта. У самого выхода махнул на прощание всем присутствующим, быстро заканчивая мысль, — кроме того случая, когда тебя прислали за медикаментами для Сектора. Но то было исключение.

И ушёл.

Пара секунд потребовалась, чтобы услышанное уложилось в голове, и ещё немного, чтобы Ллойс решил не идти следом за ушедшим по делам медицинским другом с целью объяснить, что глупый здесь далеко не он. Чатель снисходительно решила не потешаться над братом, справедливо расценив, что с него хватит. Ограничилась красноречивым взглядом и хитрой ухмылкой. Зато Харден с детективом ограничивать себя в реакции не стали и тихо посмеивались над увиденным. От высказываний также оба отказались. Их весёлого вида оказалось достаточно, чтобы ввергнуть Ллойса в ещё большее недовольство от услышанного. И только дергающаяся бровь выдавала скрытое удовольствие от всей ситуации в целом. Однако показывать, что шутки над ним он воспринимает нормально, парень явно не собирался. Его право, тем более, Харден почему-то была уверена: Андри поступил бы так же.

— Молодёжь, отвлекитесь на пару минут, — позвал Рекдри, кивая в сторону мерцающего экрана, — начинается.

Харден развернулась корпусом обратно к ноутбуку, вглядываясь в картинку. На ней некий репортёр сбивчиво рассказывал о последних событиях недельной давности, подводя слушателей к главной теме внепланового репортажа. Десятки его коллег делали то же самое, создавая у лестницы, ведущей в здание Совета шумную, беспорядочную толпу. В попытке занять более выгодное положение для съёмки некоторые особо ушлые операторы буквально расталкивали других, пробираясь к подножию лестницы. Надо отдать должное полиции: заметив нарастающий беспорядок, служители закона быстро пресекли возможные потасовки, самостоятельно распределив журналистов с операторами так, как посчитали наиболее безопасным.

— Думаете, будет что-то стоящее? — поинтересовался Андри, задумчиво почёсывая появившуюся под вечер короткую щетину.

— Миссис Корген крайне редко появляется перед журналистами, особенно без супруга, — пожал плечами Рекдри, глядя на экран. — Последний раз она выступала перед прессой несколько лет назад, когда объявляла результаты расселения второго сектора. Сдаётся мне, не к добру её деланое красноречие.

— Она выходит, — кивнула Харден, окончательно прерывая всякие разговоры.

Двери здания Совета медленно распахнулись, и в проёме показалась высокая статная фигура. Журналисты разом затихли, во все глаза рассматривая Первую женщину Купола. Полиция вместе с личной охраной рассредоточилась по периметру, внимательно следя за людьми, вылавливая каждое подозрительное движение. Но провокаций не намечалось. Даже митингующих не было видно.

Тем временем Гигейр приблизилась к трибуне, кладя руки на гладкое дерево. Харден затаила дыхание, разглядывая эту женщину. Сколько она себя помнила, миссис Корген всегда вызывала некий трепет и восторг. Не каждая женщина в свои неполные сорок пять может так хорошо выглядеть. Высокая, статная, всегда с идеально прямой спиной и гордо расправленными плечами, она всегда выглядела так, что не каждый осмеливался подойти и просто поздороваться с ней. Но вместе с тем она не вызывала чувство отторжения. На неё хотелось смотреть, её хотелось слушать. Человек, способный одним взглядом расположить к себе или заставить замолчать, стыдливо опустив глаза в пол — это про неё. Наверное, именно такая женщина и должна быть супругой первого человека Купола.

Тем временем миссис Корген окинула собравшихся репортёров внимательным взглядом, слегка щурясь от света установленных прожекторов. Камера поймала сеть тонких морщинок в уголках глаз, что придавало её лицу толику шарма. Улыбнулась, приветственно кивая, после чего сфокусировала взгляд на одной точке за спинами людей. Никаких заготовленных фраз: она всегда говорила по памяти или формулировала мысль на ходу. Не любила фальшь.

— Добрый вечер, господа и дамы. Приношу свои извинения за столь внезапное объявление о выступлении, но того требует ситуация. Спасибо за то, что пришли. Надеюсь, мои следующие слова вас не разочаруют.

— Вы хотите рассказать нам о дальнейшей политике Совета в отношении Периферии? — раздался вопрос из толпы. Десятки микрофонов и объективов камер тут же устремились в сторону трибуны, ловя каждый звук.

— Прошу впредь не задавать никаких вопросов, — мягко, но без возможности возразить или оспорить сказанное, попросила миссис Корген. — Да, в том числе и об этом. Но главное, о чём я бы хотела вам сообщить, это прокомментировать ситуацию с урегулированием беспорядков, устроенных рабочими на гидроэлектростанции. Думаю, все уже слышали о недовольстве людей действиями правоохранительных органов, когда полиция была вынуждена урегулировать конфликт, возникший на гидроэлектростанции. Жители Периферии называют их действия неправомерными, а наше решение пресечь забастовку — ограничением их прав. Однако, смею заметить, действия этих людей могли повлечь за собой последствия, которые затронули бы жителей всего комплекса. На данный момент первая станция находится на стадии ремонта и сроки восстановления её работоспособности крайне расплывчаты. Если бы в результате протестов кто-то из митингующих повредил бы единственный действующий источник энергии, последствия были бы фатальными. К тому же, агрессивно настроенные люди попросту опасны для окружающих. Исходя из этих взаимодополняющих факторов, было принято решение погасить публичный протест, применяя максимально гуманные меры воздействия. В ходе операции ни один протестующий не получил повреждений выше второго класса. Материальные потери минимальны. Мы считаем подобный исход операции успешным и смеем надеяться, что впредь подобных инцидентов не повторится.

На секунду она отвлеклась на пришедшее сообщение. Экран телефона был предусмотрительно скрыт за невысокой деревянной перегородкой. Прочитав содержание, она снова посмотрела на журналистов, но что-то неумолимо изменилось. Взгляд стал жёстче, холоднее. И только сжатые до побелевших костяшек на краях трибуны пальцы выдавали её волнение.

— Кажется, сейчас что-то будет, — тихо заметила Чатель, и остальные согласно промычали что-то в ответ.

Она не ошиблась.

— Основная же причина, по которой мы собрали вас здесь, это объявление, которое я оглашу сейчас. Предупреждаю ещё раз: никаких вопросов задавать не нужно, все комментарии даст мистер Корген на ближайшей пресс-конференции. Я же лишь сообщу главную новость, не более, — глубоко вдохнула и коротко зажмурила глаза, чтобы собраться с мыслями. Медленный выдох и полностью расправленные плечи. В голове приятная всепоглощающая ясность. — В течение следующих трёх дней будет вынесено решение о необходимости расселения одного сектора, чтобы стабилизировать жизненные показатели всего Купола. Совещание Совета назначено на четверг этой недели, после чего глава Совета выступит с речью, где огласит принятое решение. Мы надеемся, что решение будет отрицательным, но всё зависит от жизненно важных показателей нашего Купола. Помните: все наши действия направлены на сохранение жизни и поддержание её на стабильном уровне. Какое бы решение ни было принято, оно будет верным. Спасибо.

Под оглушительный шум разбушевавшихся от услышанного репортёров миссис Корген скрылась в здании Совета. Ни один из особо прытких репортёров пробиться следом не смог: надёжные личные охранники быстро скрутили любителей сенсаций ещё на подходе к дверям и передали в руки полицейских. Далее программа переключилась на свой обычный режим работы, транслируя очередной сериал, а зрители ещё долго сидели в напряжённой тишине, обдумывая услышанное. Никто не проронил ни слова, ни комментария в адрес заявления миссис Корген не было сказано, но отчего-то Харден была уверена: каждый человек понимал, к какому решению через несколько дней придёт Совет. И как в таком случае поведут себя жители выбранного Сектора — тайна, спрятанная в ящике Пандоры. Открывать который точно не стоило.