Неправильная последовательность Комарова Ольга
— Была приоткрыта, — слегка осипшим голосом кивнула Харден. Но быстро взяла себя в руки. Сейчас нужно было действовать и в первую очередь получить ответ на самый последний вопрос. — Это те самые баллоны?
Ей не нужно было уточнять, о каких именно баллонах идёт речь: все присутствующие напряглись от её слов, переглядываясь друг с другом. Над десятком людей прошёл лёгкий шепоток, слов из которого разобрать не получалось. И только два лидера присутствующих молчали, обдумывая ситуацию.
Первым пришёл в себя Гастальби, но Бруниген не дал ему начать говорить. Решил взять на себя право на первое слово.
— Не хочешь поговорить в менее людном месте? — предложил Рекдри, игнорируя возмущённый взгляд друга. — Обещаю всё объяснить, но только при одном условии: не делай поспешных выводов. Идёт?
Забыты формальные обращения: сейчас ситуация требовала максимальной степени доверия. Которой у Харден не было. Однако она понимала: второго шанса узнать правду у неё не будет. Решение за ней, и девушка, всё ещё сомневаясь, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха пополам с предвкушением, согласно кивает, смотря в глаза Рекдри.
Тот благодарно улыбается и смотрит на Гастальби: хочет ли тот присоединиться к разговору? Харден против, но её мнение здесь не учитывалось, потому они втроём идут обратно на улицу, предусмотрительно закрывая за собой дверь. Здесь не было ничего необычного, за исключением небольшого импровизированного столика из двух коробок, поставленных друг на друга. Вокруг на земле валялись вперемешку новые и затоптанные «бычки», единственная пепельница из консервы стояла переполненной на краю столика. В его центре определённо должно было находиться что-то, но, видимо, оно не предназначалось для её глаз, поэтому Харден пришлось довольствоваться незаконченной картиной, гадая, что же обсуждали здесь все эти люди.
— Итак, как ты вообще нас здесь нашла? — прислоняясь спиной к стене, Рекдри прикурил самокрутку. Наверняка далеко не первую за этот день, даже за последний час. — Сюда мало кто приходит.
— Интуиция, — повела плечом Харден, не желая вдаваться в подробности своей прогулки. — Мне больше интересно узнать про эти баллоны. Вы же понимаете, что это кража? Кража с места аварии, фактически Вас могут обвинить в спланированном подрыве транспортного средства. За такое срок дают.
— Я в курсе, — кивнул Рекдри, и по его спокойному лицу, на котором не дрогнул ни единый мускул, девушка поняла: она попала в точку.
— Так это не случайность, — почти прошептала Харден, неверяще смотря на стоящего перед ней мужчину. Где-то за спиной фыркнул Гастальби, но она даже не обернулась. В голове вертелся только один вопрос. — Зачем?
Бруниген молчал. С минуту разглядывал землю под ногами, формируя ямочку носком ботинка. Затем поднял взгляд, но не на Харден. Посмотрел на Руомара, без слов спрашивая разрешение. Краем глаза девушка уловила движение: Руомар пожал плечами, вверяя все дальнейшие решения в руки друга. С себя всю ответственность он снял уже в ту секунду. И теперь Рекдри мог говорить открыто.
— Когда закончится оценка уровня жизни, Совет вынесет решение о расселении какого-либо Сектора, — начал мужчина, тщательно следя за тем, чтобы собеседница его понимала. — Если говорить коротко и открыто, мы не хотим этого. Не хотим уходить. Поэтому решили уйти в открытый мир. Без разрешения правительства, как ты уже могла понять. А то, что ты видела, — часть средств, которые позволят уйти без потерь с нашей стороны.
Ей показалось, что она ослышалась. Слова, произнесённые секундой ранее, не укладывались в голове. Она могла поверить во что угодно: теракт, диверсия, свержение власти, да хоть на домашние горелки решили распределить украденный газ, — но вот это? Побег? Кто вообще в здравом уме захочет выходить за пределы Купола, если здесь есть всё, что нужно для жизни?
— Я не понимаю, — беспомощно произнесла Харден, качая головой. — Правда, не понимаю. Зачем вам это? А другие Секторы?
— Все согласны с таким решением. На побег решится тот, который будет выбран для расселения.
— Но почему? — почти отчаявшись, вскрикнула девушка, тут же беря под контроль эмоции. — Если Сектор признают нежизнеспособным, людей распределяют по оставшимся. Разве не этого вы хотите? Улучшить свою жизнь? Или вам не нравится, что кого-то из родственников могут разделить? Но так ведь существует комиссия, подайте заявление, и вас отправят в один Сектор. Что ещё? Нет, я действительно не могу понять.
Она говорила то, что считала правильным. То, о чём сама могла бы переживать, окажись в подобной ситуации. Но Рекдри смотрел на неё с мягким снисхождением во взгляде, отчего девушка понимала: всё это вторично. Было что-то ещё, что она не улавливала. И это «что-то» перевешивало все её доводы против подобной затеи.
— Ты говоришь правильные вещи, Харден, — осторожно начал Рекдри, собирая нужные слова в предложения, — но упускаешь главное. Вы наверняка изучали все предыдущие расселения в истории?
Положительный кивок и настороженный взгляд. То что нужно для этой минуты.
— И ты знаешь статистику по количеству людей, живущих в Куполе. Не обязательно точную, но хотя бы приблизительно.
Снова немое согласие.
— Когда жизненные системы начали испытывать перегрузку из-за перенаселения, власти решили отключить от обеспечения один сектор и расселить людей. Это помогло на какое-то время, но затем снова появились проблемы. И так каждый раз, по одинаковой схеме. Проблемы, расселение, затишье. Каждый раз одно и то же. Но тебя ничего не смущает в этом процессе?
Ответ был тут, прямо на поверхности, но Харден никак не могла поймать его.
— Есть пять человек в изолированной квартире из пяти комнат. В какой-то момент им становится нечем дышать из-за недостатка свежего воздуха, вентиляция не справляется. Так что нужно сделать, чтобы дать им шанс выжить?
— Открыть окно?
— Его нет.
— Улучшить вентиляцию?
— Нет денег.
— Может, объединить двух людей в одной комнате и отключить вентиляцию в пятой? — она пошла по принципу их жизни. И тут же едва не потеряла дар речи. Холодный пот мгновенно покрыл мелкими каплями лоб, но девушка не обратила на это внимание. Беспомощно подняла взгляд на Рекдри, но тот лишь поджал губы, давая возможность закончить мысль самой. Она не хотела даже говорить это вслух. — Нет.
— Количество дышащих людей от отключения одной вентиляции не изменится. Как и объём потребляемого кислорода и выделяемого углекислого глаза. Единственный их шанс выжить — избавиться от лишних лёгких. Альтернатив нет.
Где-то вдалеке раздался грохот вбивания сваи в землю: перерыв на стройке закончился, работа продолжалась. Высоко над головой светодиодные пластины загудели, сменяя оттенок освещения. Вечерело.
— Хотите сказать, Совет делает то же самое?
Никаких сомнений, эмоций, лишь апатия и банальный интерес чисто из интереса. Соври Рекдри — и Харден не скажет ни слова против, даже если поймёт, где ложь. Слишком много информации, слишком много сомнений, слишком много всего для одного вечера. В голове осталась только одна мысль: надо пойти в полицию. Да к чёрту, она сама теперь сотрудник правоохранительных органов, сообщить о краже и готовящемся сопротивлении — её обязанность. Но что-то не давало считать этих людей мятежниками. На периферии сознания зарождалась мысль о правильности их действий. Об их рациональности. Каждое живое существо стремиться выжить, любой ценой, это закон природы. И если дела обстоят действительно так, трудно обвинять их в человеческом желании выжить.
— Вы же понимаете, что это невозможно? — последняя слабая попытка не согласиться с действительностью. — За столько лет кто-нибудь, но заметил бы. К тому же, сколько нужно убрать людей, чтобы изменить жизненно важные показатели? Тысячу? Две? Три?
— Не нужно таких больших потерь: их точно заметят. Несколько сотен, не больше. Ровно столько, чтобы вписаться в средние значения по допустимому количеству людей в жилом комплексе. Так сказать, с запасом на несколько лет.
— И других вариантов изменить ситуацию нет?
— Если бы они были, Ночи огня никогда не случилось бы.
Она больше ничего не сказала. Повернулась к Руомару, который всем своим видом выражал солидарность со словами друга. Опустила взгляд, нервно заламывая пальцы рук. Никаких слов не осталось, только опустошённость, постепенно вытесняемая ноющей болью от разочарования всей системой. Не знала, что делать дальше. Не знала, как поступить.
— А что если мир до сих пор не пригоден для жизни? — последняя, отчаянная попытка остановить безумную затею. — И вы готовы жить под открытым небом? Там же сплошная пустыня, выжженная солнцем земля!
— Когда создавали систему Куполов, были несколько проектов, которые в конечном итоге признали неудачными. Они функционируют, но свои недостатки имеют. На востоке, в четырёх тысячах километров отсюда, есть такой комплекс. Мы пойдём туда.
— Думаете, глобальное потепление, засуха из-за которых и был инициирован проект «Процентного фракционирования», все те озоновые дыры — всё это исчезло, и снаружи вы будете в большей безопасности, чем здесь?
— Не узнаем, пока не попробуем.
Они всё уже решили. Продумали, проанализировали. И даже на откровенно безумные идеи готовы закрыть глаза, потому что дошли до той степени отчаяния, что готовы рискнуть. Без оснований и точных прогнозов, что всё получится. Принять результат на веру.
— Харден?
— Что? — глухо отозвалась девушка.
— Понимаю, прозвучит самонадеянно, но нам не помешал бы человек из Центра, — осторожно начал Рекдри, вглядываясь в лицо девушки. Ловя каждое, даже минимальное изменение в эмоциях, — и если бы ты согласилась…
— Я не буду помогать, — оборвала его Харден, встречаясь с ним взглядом. Первые же слова после паузы, после недолгого обдумывания ситуации охладили воспалённый мозг. Метавшиеся из стороны в сторону мысли, перебивающие друг друга, разбивающиеся на составные части и снова соединяющиеся воедино, но с изменениями, приняли, наконец, ясный вид. Структурировались, давая возможность принять решение относительно будущих действий. — Но и говорить кому-либо об этом не буду. Я… понимаю ваше стремление улучшить свою жизнь. Не уверена, что выходить за пределы Купола — разумное решение, но, если вы уверены, — она беспомощно пожала плечами, — ваше право.
За спиной заметила движение: Руомар победно хлопнул в ладоши, потрясая сомкнутыми в замок руками. Всем своим видом он говорил «я был прав». Исход этого разговора был очевиден с первых минут, и Харден оставалось только радоваться, что они пришли к подобию согласия. В случае возникновения конфликта или угрозы раскрытия их планов, этот вечер мог закончиться для неё не лучшим образом.
Рекдри понимающе кивнул, отбрасывая почти полностью истлевший окурок. Придавил ботинком, задумчиво крутя в руках коробок спичек.
— Хорошо, — наконец откликнулся мужчина, расслабляя плечи. Только в тот момент Харден поняла, насколько он был напряжён. Осознала, что он тоже не знал, чем закончится этот вечер, — но у меня есть просьба. Не касающаяся всего этого. Центр не так велик, как кажется, и ты наверняка можешь пересечься с Ютой где-нибудь вне работы. Может, даже и по службе. Не говори ему. Не хочу втягивать его во всё это.
— Вы хорошо к нему относитесь.
— Я его с детства знаю, — с улыбкой согласился Рекдри, — Знал его опекуна, а после его смерти старался поддержать как своего ребёнка. Так что да, я действительно хорошо к нему отношусь. И не хочу подвергать лишней опасности. Знание — это хорошо, но в данном случае лучше ему оставаться в неведении.
Это она могла гарантировать. С Прайем можно столкнуться разве что в больнице, а делать ей там нечего. Отца отпустили домой под присмотр двух медсестёр и матери, так что последняя причина появиться в главном госпитале Купола исчезла.
Возвратившись обратно в бар, она не стала долго засиживаться. Кивнула Андри, намекая на желание поскорее уехать и попрощавшись с Чатель, покинула Сектор. Детектив видел перемену в настроении девушки, но задавать вопросов не стал. Знал: если будет нужно, она сама обо всём расскажет.
— Всё в порядке? — единственное, что произнёс за всю дорогу мужчина.
— Да. Да, всё нормально.
Сумерки за окном постепенно превращались в полноценную ночь. Долговязые фонари светлыми бликами один за другим оставались позади, отсчитывая километры от стены. И чем дальше автомобиль уносился от КПП, тем отчётливее Харден понимала: их мир не так идеален, как она привыкла считать. Привычная реальность разрушалась на глазах, и теперь оставался только один вопрос: сможет ли она приспособиться к новому пониманию системы?
И какие последствия могут быть, если чувство справедливости пересилит страх перемен.
*
Он пришёл поздно вечером через день. Харден не ждала гостей, не любила приглашать кого-то домой, особенно после тяжелого дня: поездка к родителям забрала слишком много физических и эмоциональных сил. Адальор всё так же не вставал с постели, но уже старался отвечать бодрее, даже шутил иногда. Правда, сильнодействующие препараты не давали возможности поговорить с отцом так, как хотелось. Положение спасала Ильмики, единственный человек из семьи, который не терял позитивного настроя.
После выписки отца из больницы мама буквально порхала по квартире, справляясь с домашними обязанностями в два раза быстрее, чем раньше. Наконец, спустя столько времени, у них на руках были позитивные прогнозы, и они не собирались упускать шанс наладить свою жизнь.
Судя по напряжённому выражению лица, Андри не собирался тратить слишком много её времени. Девушка молча пропустила гостя внутрь, прикрыв дверь перед носом любопытного до внешнего мира кота. Прошла за мужчиной в гостиную и опустилась на диван, наблюдая за двумя бумажными стаканчиками. Похоже, пить горячие напитки во время сложных разговоров вошло у них в привычку.
Какое-то время они сидели в тишине. Под ногами вертелся мистер Ширма, с любопытством разглядывающий нового для этого дома человека. Андри не выглядел любителем котов, но исключительно пушистый хвост этого животного покорил даже сердце бывалого военного.
— Давно живёт у тебя? — поднимая довольно урчащего кота на руки, спросил детектив.
— Четыре года. Такой вредный был котёнком, всю мебель испортил. Потом драть всё подряд перестал, но всё равно кусается иногда. Так что осторожнее.
— Всенепременно, — коротко усмехнулся мужчина, почёсывая кота за ушком.
Снова тишина, разбиваемая только урчанием мистера Ширмы и звуками гудящих улиц из-за приоткрытого окна. Харден не спешила начинать разговор: не она пришла за ответами, а детектив старался подобрать нужные слова. Обычно он говорил как есть, но в тот вечер чувствовал: нельзя ошибиться с настроением слов. Никакого обвинения, лишь праздный интерес и желание помочь в чём угодно.
— Они не согласны с действующей политикой? — решив говорить от сердца, без прикрас, спросил Андри. — И не согласятся с любым решением Совета?
— Вся Периферия, — кивнула девушка, не поднимая глаз. Вся как-то разом съёжилась, словно в квартире на несколько градусов похолодало. — Они знают о последствиях и всё равно готовы идти до конца.
— Ты с ними? — и по удивлённому, почти испуганному взгляду понял, что она думала над этим. — Вы подружились с той девушкой. Чатель, кажется. Ты понимаешь их, сопереживаешь. Уверен, хотела бы помочь при необходимости.
— Нет, — покачала головой Харден, — я не с ними. Но обещала не мешать. Я хочу… дать им шанс сделать что-то для себя. Не для Купола или других людей. Для своих семей. А ты?
— Ну, официально мне никто ничего не говорил, — нарочито небрежно пожал плечами Андри, откидываясь на спинку дивана. — Я всего лишь оказался в нужное время в нужном месте. И плюс я чертовски наблюдателен, ты же знала? Знала ведь?
— Да, да, — слабо рассмеялась девушка. И внезапно осознала, что улыбается первый раз за последние пару дней. Даже с родителями не получилось выдавить из себя подобие улыбки, а тут обычный товарищ по службе смог вытянуть из неё положительные эмоции. Приятно.
— То-то же. Я ни за кого, Харден. Не за людей. Я за закон, за систему. Но, — задумался, стоило ли говорить дальнейшие слова. Не навредят ли они в будущем им обоим. Однако одного взгляда на девушку хватило, чтобы понять: он должен это сказать, и не важно, что будет потом. Так будет правильно, — если тебе понадобится помощь, в чём угодно, ты всегда можешь обратиться ко мне. Я помогу. С чем угодно.
Она улыбнулась. Благодарно сжала чужие пальцы, вызывая одновременно довольство собой и смущение от пересечения очередного рубежа в их отношениях. Не первого, но далеко не последнего. И только мистер Ширма ничего не понял, но точно знал, что не рад прекращению почёсывания за ушком. Потому цапнул мужчину за руку, разрушая сложившуюся атмосферу и, гордо вскинув пушистый хвост, удалился на кухню.
— Своенравная зараза, — зашипел Андри, стирая выступившие капельки крови.
Харден же рассмеялась. Почему-то в тот момент она с уверенностью могла сказать, что эти двое похожи. Практически идентичны в своём поведении.
Глава 10
Известие о вызове Андри в ряды отряда специального назначения свалилось как гром среди ясного неба. На вопросы людей о формировании отрядов с повышенной боевой готовностью власти каждый раз отвечали одинаково: необходимость предотвратить потенциальные волнения в обществе с минимальными потерями. По той же причине шестьдесят процентов сотрудников правопорядка отправились патрулировать улицы города. С момента официального прекращения работы Наблюдателей и объявления о начале оценочной комиссии участники ЛЕФ начали слишком активно проявлять себя.
В разных кварталах вспыхивали единичные митинги с требованием отмены грядущего расселения. Они не прибегали к насильственным действиям, не пытались спровоцировать конфликт. Но общее настроение омрачалось постоянными стычками с патрульными, всеми силами пытающимися разогнать протестующих. Получалось плохо: координировать свои действия оппозиционеры умели наравне с полицейскими. Так что, как только одна группа расходилась, в течение нескольких минут на другом конце квартала появлялась новая.
Их упорство вызывало уважение. Не каждый сможет выходить на улицы каждый день, рискуя нарваться на патрульных. Но даже ежедневные труды не помогли добиться желаемого результата.
Спустя четыре дня после объявления мэра города о принятом решении результаты обработки полученных оценок были преданы огласке.
«Это было сложно, но в итоге мы приняли решение. Комиссия провела оценку собранных данных. Было сложно, поскольку в этот раз уровень жизни каждого Сектора не опустился ниже отметки шестидесяти двух процентов. Но один Сектор всё же уступил другим. Без лишних прелюдий я объявляю решение Совета: через семь дней процессу расселения будет подвержен шестой Сектор. Надеюсь, его жители с пониманием отнесутся к нашему вердикту. Помните: все наши действия направлены на ваше благополучие. Мы стараемся сделать всё возможное, чтобы улучшить качество жизни каждого жителя Купола»
Эти слова Харден слушала, стоя у здания Администрации в самом центре первого квартала. Огромный экран транслировал выступление Коргена для всех собравшихся на главной площади — площади Ильгара, предыдущего главы Купола. На время выступления голоса вокруг стихли. Проезжали машины, из общественного транспорта доносились объявления остановок. Люди внимали каждому слову, и, как только было озвучено решение Совета, радостные аплодисменты затопили улицу.
Недовольные голоса ЛЕФа потонули в общем ликовании. Харден осталась в стороне от всеобщей суеты. Радости от «скорого изменения ситуации в лучшую сторону» не испытывала, помня о словах Брунигена. К тому же Корген явно не закончил свою речь. И чтобы ни ждало их в ближайшие несколько секунд, она почему-то знала, что не обрадуется. Хотя за остальных ручаться девушка не могла, но и обвинять их в естественном желании улучшить свою жизнь было бы несправедливо.
«Однако, как вы, возможно, помните печальные события, проходившие в период прошлого расселения, мы были вынуждены прибегнуть к следующим мерам: с этого дня и до окончания процесса в каждом Квартале и Секторе вводится комендантский час. В целях вашей же безопасности вам запрещено покидать свой дом с 20:00 до 7:00. Если из-за подобных условий вы не успеваете на работу, прошу уведомить руководство, никаких санкций к вам применено не будет. Также в день расселения мы просим граждан воздержаться от выхода из своих домов во избежание ситуаций, опасных для жизни. Весь процесс расселения будет транслироваться в прямом эфире — если вы обладаете желанием следить за процессом, ограничения в передвижении по городу не доставят проблем. На этом я заканчиваю свою речь. Благодарю за внимание, и помните: ваше благополучие — наша главная цель»
Очередная волна восторга затопила улицу. Словно сквозь толщу воды до Харден доносились посторонние звуки. Она не испытывала ни страха, ни отвращения, это было что-то другое. Словно весь мир вокруг внезапно стал чужим, нереальным. Как телешоу или представление в театре. Абсурдность и нелогичность ситуации выбивала из колеи, дезориентировала. Она понимала причину радости людей вокруг, но в то же время не могла разделить с ними восторг, поскольку знала, какой именно ценой им достанутся блага современного мира. И эта двойственность суждений в отношении одной и той же ситуации разрывала на части.
Чуть в стороне мелькнул знакомый силуэт. Периферийным зрением не удалось понять, кто это. Однако последовав какому-то внутреннему голосу, девушка с удивлением заметила Прайя, спускающегося по лестнице из Администрации. Смутное чувство необходимости встречи подталкивало быстрее пробираться сквозь толпу, пока светлая макушка не успела затеряться среди бурно обсуждающих предстоящие изменения людей. В какой-то момент она настолько увлеклась попыткой пройти как можно скорее, при этом никого не задев, что споткнулась о поребрик и с мыслью «да что ж это за день такой» почти упала на землю. Почти.
— Не думал, что в следующий раз встретимся именно так, — раздался над головой насмешливый голос. — Хотя, должен признать, это весьма эффектно.
Красная до самых кончиков ушей, девушка поднялась на ноги, отстраняясь от держащего её юноши. Юта понятливо отступил назад, создавая достаточную дистанцию для разговора. Тогда Хардени заметила небольшую папку с документами у него в руках. И бадлон с высоким горлом. Чёрный. Бадлон. Как он ещё дышит в такую жару?
— Что ты делал в Администрации? — напрямую спросила девушка, тут же прикусывая кончик языка.
Невежливо вот так спрашивать, тем более малознакомых людей. Могут попросить пойти далеко и надолго, и, в целом, будут правы. Но Юта лишь слегка удивился, однако обижаться не стал. Кинул мимолётный взгляд на документы, что-то для себя решая, после чего снова посмотрел на девушку.
— Забирал новое удостоверение. Месяц назад проходил курс повышения квалификации, после чего была аккредитация. И вот, доступ уровня В.
Его самодовольство в голосе было обосновано. В таком возрасте получить предпоследний уровень доступа в своей, да в любой, сфере было практически невозможно. Хотя для человека со стопроцентным ДНК понятие «невозможности» весьма размыто. Удивляло другое: зачем ему вообще нужен такой доступ. О чём она не постеснялась спросить.
— Я хочу быть не просто кардионейрохирургом, но когда-нибудь получить должность заведующего отделением. Для этого обязательно иметь уровень доступа В, — объяснил Юта, чуть погодя добавив. — К тому же Чатель сказала, что я не смогу получить эту карточку до двадцати пяти. Теперь она должна мне желание.
Получить труднодоступный уровень В, к которому многие не могут приблизиться и за всю жизнь, отчасти из-за детского спора как раз в духе Прайя. Во всяком случае, других таких людей Харден не знала. Исключительность этого человека виделась во всём, в том числе в таких вопросах, как мотивация поступков. Даже для получения нового допуска на первый план для него вышел спор с подругой.
Неподалёку раздался предупреждающий свист: остальной группой патрульных были замечены вновь собирающиеся в группу участники ЛЕФ. Харден поморщилась: встревать в конфликт не хотелось, но нынешнее звание обязывало присоединиться к товарищам.
— Долг зовёт? — проследив за её взглядом, понимающе кивнул Юта.
— Не думала, что на должности следователя придётся патрулировать улицы, но вот она, реальность.
Они не прощались вслух. Просто в один момент поняли, что каждому пора по своим делам. И Харден уже начала двигаться в сторону товарищей, когда почувствовала несильную, но твёрдую хватку на предплечье. Удивлённо обернулась, видя, как Юта за секунду переменился в лице. Стал более встревоженным, хмурился от непонимания.
— Всё в порядке?
— В каком смысле? — растерялась девушка, не понимая причины такой резкой смены настроения. — Всё хорошо, правда.
Внезапная догадка озарила сознание. Вдруг он что-то знает? Может, прочитал что-то по её нервным движениям или постоянному отведению взгляда? Но рассказывать всё равно нельзя: она дала слово мистеру Брунигену и намеревалась сдержать его во что бы то ни стало. Поэтому собрала всю волю в кулак и попыталась выглядеть максимально естественно, непринуждённо. И, вроде, получилось.
Юта подозрительно сощурился, но руку в итоге отпустил. Молча кивнул, соглашаясь с её словами, после разворачиваясь в нужном направлении. Разошлись также без слов, теперь уже окончательно. И, вроде бы, Харден сделала всё правильно. Не сказала ничего лишнего, не выдала себя, сдержала данное слово. Но почему-то всё равно чувствовала, что прокололась. Где именно, пока не было ясно.
*
За три дня до одного из самых важных событий за прошедшие четыре года Харден удалось встретиться с Андри. Детектив за это время слегка изменился. Харден не знала, каким он был до прихода в рутинный участок, но почему-то была уверена: таким, каким она видела его сейчас, впервые он стал именно во время службы. Менее разговорчивый, но всё ещё не растерявший присущую только его характеру нотку сарказма через слово.
Служба в спецназе подходила ему больше, чем рутина в органах. Даже должность детектива не давала столько свободы действий, сколько могла предоставить военная часть. Более отточенные движения, абсолютное спокойствие в каждом действии: если в полиции он чувствовал себя на своём месте процентов на семьдесят, то сейчас комфорт от занимаемой должности возрос практически до ста.
Это был один из немногих перерывов в патруле, когда оба смогли выкроить время для совместного обеда. Обменяться последними новостями, мнениями о происходящем и просто побыть в приятной компании. Всё это сподвигло обоих отделиться от общего состава сослуживцев и занять столик в одном из местных кафе. Людей было много, даже больше, чем рассчитывала Харден. Обеденный перерыв пригнал голодных сотрудников в уютное заведение с щадящими ценами. Столиков на всех не хватало, но люди не жаловались: функция "забери с собой" распространялась на любой вид пищи.
— Никогда здесь не была, — призналась Харден, разглядывая собственную кружку кофе. Восемь либра[1] за порцию напитка — немного дороговато, на её взгляд, но, с другой стороны, это Первый квартал. Тут всё немного более привилегированное. Даже обычный кофе.
Андри согласился с ней, с интересом разглядывая суетящихся посетителей. Заметил что-то весёлое в стороне, кивая девушке в немом приглашении взглянуть. У самой кассы худощавый долговязый мужчина отчаянно пытался найти кошелёк в бездонной сумке. При этом часть документов то и дело старалась выпасть из папки, зажатой между телом и плечом работника. И, вроде бы, ничего смешного в этой нелепой ситуации не было, о чём Харден хотела напомнить мужчине. А потом заметила.
Андри смеялся не над самим человеком, который ненароком задерживал очередь. Это была печальная усмешка в адрес окружающих. Шесть человвек, и ни один даже не попытался помочь. Ни с бумагами, ни с папкой, даже поменяться местами в очереди никто не предложил. Только недовольно глаза закатывали и нарочито громко вздыхали, смущая бедолагу ещё сильнее.
Неприятное чувство внутри заставило поморщиться и отвести взгляд. Сразу вспомнилась небольшая картина недельной давности, они тогда ещё продолжали работать волонтёрами.
— Когда мы с Чатель шли по очередному адресу, встретили подсобника, который коробки с продуктами в магазин нёс. Одна упала, так с обеих сторон дороги люди сбежались, чтобы помочь поднять. А тут…
— Ничего не поделаешь, — согласно кивнул Андри, задумчиво выбивая ровный ритм пальцем по столу. — Единоличники. В какой-то степени это правильно: как говорится, сам себе не поможешь — никто не поможет.
Тук, тук, тук. Этот размеренный, с равными промежутками звук за двадцать минут успел порядком надоесть, но Харден терпеливо ждала, когда мужчина решит рассказать то, что хотел. Девушка видела: что-то гложет его изнутри. С самого начала их встречи он то и дело останавливал взгляд на определённой точке, выпадая из реальности. Обдумывал что-то, и Харден страсть как хотелось узнать, что же такое могло случиться, если обычно умеющий контролировать свои эмоции мужчина сейчас не мог решиться на откровение.
Ещё один удар — и тишина. Харден оторвалась от разглядывания сахарницы, переводя взгляд на Андри. Встречаясь с ним взглядом. И в ту же секунду поняла: он готов.
— Нам вчера автоматы выдали, — отстранённым голосом начал Андри, уже с первых слов доводя градус напряжения до максимума. — Часть пневматические, с резиновыми пулями. По протоколу для урегулирования волнений на втором и третьем этапе столкновения с протестующими. Если таковые будут, конечно.
— А на четвёртом этапе?
— Боевые патроны, — подтвердил её худшие опасения мужчина. — Обойм столько же, сколько резинок, если не больше.
— Всё настолько плохо?
— Никто не ожидает простого разрешения, — с горечью в голосе сказал Андри. Девушка понимала, какие воспоминания роятся в его голове. Гложут, отягощая сердце самыми худшими опасениями. Страхом повторения пережитого кошмара. — По протоколу я не должен этого рассказывать. Но хочу, чтобы ты знала о рисках. И ни в коем случае не появлялась рядом с Шестым сектором послезавтра.
— Нам, вроде как, запрещено, — криво усмехнулась Харден, делая неловкий жест рукой. — Комендантский час, военное положение и прочее. Так что не буду.
— Но думала об этом.
Солгать не получится, да она и не хотела. К чему, если мужчина всё видел по взгляду. Вместо отговорок коротко кинула, соглашаясь с предположением. И обещая постараться не выходить на улицу без необходимости. Андри ещё пару секунд сверлил её взглядом, ища подвох в столь скором согласии, но подвоха не заметил. Потому снова перевёл взгляд на посетителей, тут же в удивлении вскидывая брови.
— Надо же, как тесен мир.
Возле витрины, разглядывая представленные готовые блюда. Куртка поверх хирургического костюма, в руках термос с горячим напитком. Стоя в компании таких же медиков, Прай активно обсуждал что-то со стоящим рядом коллегой, медленно двигаясь в сторону кассы. Его внешний вид, этот хирургический костюм и положение спиной к девушке отдались чем-то знакомым глубоко внутри. Словно чувство дежавю дало о себе знать и тут же затхло, ставя на подкорке сознания галочку: подумать об этом позже. Харден в который раз убедилась, что судьба любит испытывать слабые стороны людей на прочность. Она дала слово хранить секрет, но уже второй раз за неделю сталкивается с Ютой в непосредственной близости. И судя по хитрому взгляду Андри, через пару минут столкнётся ещё ближе.
— Один вопрос: зачем? — понимая, что именно хочет сделать мужчина, устало спросила Харден. Отвлекать Прайя от перерыва с коллегами и, возможно, друзьями, лично она бы не стала. Но Андри на то и Андри, что с чужим мнением считается редко. Блеск привычного озорства промелькнул во взгляде, когда военный весело подмигнул девушке и, поднявшись с места, направился прямиком к единственному знакомому лицу в толпе. Харден удручённо покачала головой, стараясь не хлопнуть себя по лбу при виде крайне удивлённого лица Юты. — Ну почему именно сейчас.
Андри тем временем с излишне радостной улыбкой что-то увлечённо рассказывал Прайю, подводя того к их столику. Однако садиться Юта отказался: перерыв в работе оказался не таким долгим, как он рассчитывал. Приветливо кивнул Харден, продолжая слушать рассказ Андри. Как оказалось, говорил мужчина про изменения в расписании проезда на общественном транспорте и передвижении по городу в целом из-за комендантского часа. Словом, о чём угодно, лишь бы говорить.
— А Вы, я смотрю, осведомлены обо всех тонкостях, детектив, — улыбнулся Юта, тут же себя исправляя. — Хотя теперь правильнее обращаться к Вам товарищ военный?
— А можно уже перейти на "ты" и говорить Редени, — парировал Андри, протягивая руку как будто в первый раз. — Так в разы удобнее будет. И тебе, и нам.
— Обещаете? — смеясь, пожал протянутую руку Юта.
— Слово офицера!
— Что за детский сад вы тут устроили, — фыркнула Харден, не испытывая при этом никакого раздражения. Только смех и радость от того, что неловкая, на первый взгляд, ситуация быстро перешла в разряд весёлых. — Ещё на мизинчиках скрепите начало вечной дружбы.
— Почему нет? — нарочито серьёзно нахмурился Редени, после протягивая один мизинец Прайю, а второй опешившей от такого ребячества Харден. — Друзья навеки?
Секундное промедление, и Юта с тихим смехом хватает протянутый палец своим, ставя термос с кофе на стол. Протянул вторую руку девушке, которая напрочь отказывалась верить в происходящее. Двое взрослых мужчин занимаются подобной ерундой. Ну что за цирк?
— Давай уже, — подмахнул рукой Андри, поторапливая подругу.
И Харден настолько растерялась от столь свойского, дружеского и в какой-то степени привычного жеста, что протянула обе руки молодым людям, замыкая своеобразный круг. Проходящие мимо люди недоумённо косились в их сторону, но впервые в жизни Харден было всё равно на чужое мнение. Редени лучился самодовольством от исполненной прихоти, Юта в принципе не заботился о косых взглядах, предпочитая наблюдать за новыми друзьями, которых и заводить-то не собирался. Так они и стояли-сидели, держась за мизинчики, стараясь переиграть друг друга в гляделки. Или не рассмеяться первым, хотя очень хотелось. Стояли бы долго. Если бы Прайю не пришло оповещение на часы.
— Работа? — понимающе кивнул Редени, опускаясь на своё место. Соревновательная атмосфера испарилась, уступая место простому дружелюбию, но это ничуть не мешало общаться с новой для них лёгкостью.
— Да, новенький поступил, — быстро набирая ответное сообщение, кивнул Юта. Подхватив недопитый перекус, уже собирался попрощаться, как вдруг замер, словно что-то вспомнил. — Редени, а можно просьбу? Раз уж мы теперь друзья.
Харден с любопытством подалась вперёд, гадая, что же такое могло понадобиться Прайю. Андри её любопытство разделял полностью, потому согласно кивнул, ожидая продолжения. Юта от немого разрешения продолжать приободрился, расправляя напряжённые плечи.
— Я провожу одно исследование. Не буду вдаваться в подробности, вам не особо интересно будет. Но смысл в том, что мне нужны живые образцы.
— Ты хочешь отрезать у меня кусок кожи? — скептически приподнял бровь Редени.
— Щедрое предложение, но обойдусь малым. Пары-тройки волос мне вполне хватит. Можно?
Редени кивнул, думая, что сейчас Юта достанет ножницы с пробиркой и аккуратно срежет несколько волосинок. Почему-то мысль о том, что медики всегда носят минимальный набор для сбора анализов с собой, не покидала его.
Но Юта поступил проще. Пробирку действительно достал, даже подписать успел. Только ножницы ему не понадобились. Движение пинцетом и недовольное шипение Андри — работы на две секунды, а Харден уже прикрывала рот, лишь бы не очень откровенно смеяться. Вдруг решит обидеться, терять вновь приобретённого друга не хотелось.
— Благодарю за сотрудничество, — закрывая пробирку крышкой, поблагодарил Прай. — А теперь прошу меня простить. Работа, все дела.
— А у неё пару прядей выдрать не хочешь?
— Во-первых, за пару прядей она мне может что-нибудь выдрать, а во-вторых, увы, но прекрасная Харден не подходит для моего исследования из-за половой принадлежности.
— В любой другой ситуации я бы обиделась, но тут даже рада. Волосы мне дороже.
— Это заговор, — буркнул Андри.
— Нет, просто мне он симпатизирует намного больше, — невозмутимо парировала Харден, давая пять согласному с ней Прайю.
Редени на их единение пробурчал ещё что-то про предателей, нарочито сосредоточенно рассматривая собственную тарелку. Видимо, рагу за время их разговора стало каким-то особенным, раз мужчина принялся рассматривать его с такой внимательностью.
*
Вызов к начальству всегда ассоциируется с чем-то нехорошим. В условиях напряжённой политической и социальной ситуации каждый просчёт может быть расценен как несоблюдение приказа свыше. За собой Харден не замечала никаких проступков, но глубоко в душе надеялась, что ей сообщат о банальном переводе на другой участок патрулирования. Хотя кого она обманывала: новости о переводе поступают прямиком на почту сотрудника.
В кабинете капитана Финроха уже находился ещё один человек. Не сотрудник: формы на нем не было. И даже когда мужчина повернулся к ней лицом, окидывая скучающим взглядом с ног до головы, определить, чей сотрудник стал третьей стороной в разговоре, не удалось: ни формы, ни бейджа на отпаренном пиджаке. Только кейс в руках и чопорное выражение лица, смотреть на которое желание пропало уже через пару секунд.
— Мисс Гартерд, рад, что Вы откликнулись так быстро, — оторвался от бумаг капитан, складывая руки в замок перед собой. — Присаживайтесь.
— Благодарю, сэр, — заняла своё место девушка, то и дело поглядывая в сторону безучастного ко всему незнакомца. — Могу я узнать причину, по которой меня пригласили?
— О, конечно. Мистер Арнорорд введёт Вас в курс дела, — отчеканил Финрох, тут же возвращаясь к бумагам на столе. — Я мешать не буду.
Представленный Арнорорд деловито поправил очки на переносице, доставая из кейса файл. Глянцевая бумага, печать Администрации Купола и подпись лично Мэра. Ничего хорошего такое официальное начало не предвещало, но Харден мужественно посмотрела в глаза возвышающегося мужчины, вопросительно приподнимая брови.
— Я личный помощник мистера Коргена, — без лишних предисловий начал Арнорорд. — Первостепенная задача на сегодняшний день — доставить это письмо мистеру Гастальби. Здесь говорится о решении Совета провести процедуру расселения в их Секторе, а также изложены детали всей процедуры. Мы наделись, что Вы сможете передать это обращение в руки Распорядителя.
— Почему я? — искренне удивилась Харден. По её мнению, делать это должны сами власти, а если и выбирать человека, то кого-то более приближенного к людям Сектора. Тот же Прай подходил в разы лучше, но честь передать инструкции выпала почему-то ей.
— Мы всегда тщательно выбираем человека, который сможет передать письмо Распорядителю, поскольку всегда существует риск возникновения конфликта. Необходимо свести этот риск к минимуму, для чего на роль посланника берут того, кого люди Сектора знают. У нас были два кандидата, мистер Прай и Вы, но, поскольку первый контактирует в основном с одной семьёй по причине обучения дочери мистера Брунигена лечебному делу, Вы подходите больше, — постарался объяснить своё решение мистер Арнорорд, но, видя, что его слова не прояснили практически ничего, продолжил. — Вы были волонтёром в Шестом секторе. Помогли в лазарете, когда требовались добровольцы. Вас знают. К Вам относятся с уважением, и если не теплом, то уж точно без недоверия.
— И Вы хотите, чтобы я передала им эти инструкции, — глухим голосом закончила за него Харден.
— А есть проблемы? — слегка нахмурился Арнорорд. — Вы не согласны с политикой Совета?
Капитан Финрох уловил изменение в голосе первого помощника Мэра, отрываясь от своих дел. Перевёл взгляд с мужчины на сотрудницу, выразительно хмурясь в адрес последней. Харден дала себе ментальный подзатыльник и вовремя прикусила язык. Не место и не время для вольнодумия: за открытое отрицание действующих законов можно и проблем нажить. Довольно серьёзных.
— Что Вы, конечно, согласна. Я лишь боюсь, что меня могут не понять в Секторе. Всё же я действительно не так хорошо знаю этих людей, и их реакция может быть несколько… непредсказуемой.
— О, об этом не беспокойтесь, — оттаял Арнорорд, видя, что нет сомнений в голове молодого сотрудника внутренних органов. Доволен был и Финрох, едва заметно кивнувший в знак одобрения, — мы выделим двух сотрудников из отряда специального назначения, чтобы обеспечить Вашу безопасность. Они привезут Вас в Сектор и обеспечат безопасное возвращение назад. Всё пройдет без лишних эксцессов. Мы гарантируем Вашу безопасность.
*
У неё не было возможности отказаться без негативных последствий для собственной работы, потому уже минут десять она ехала в сторону КПП в сопровождении двух военных. На этот раз удача была не на её стороне, и Андри не было рядом. Вместо него в качестве напарников у неё были двое неразговорчивых мужчин, имён которых она даже не запомнила. Но узнавать друг друга лучше не было ни времени, ни желания.
Она заблаговременно связалась с Гастальби и предупредила о скором приезде. Судя по голосу, особой радости от предстоящей встречи он не испытывал, и впервые девушка полностью разделяла его чувства и мысли. Всё время поездки у неё слегка подрагивали пальцы, а сердце своим стуком пыталось перекрыть все посторонние звуки.
Было страшно встретить реальное сопротивление их присутствию.
На КПП их пропустили без лишних вопросов. За два дня до процедуры расселения градус напряжения возрос в разы, военные же пользовались некоторыми привилегиями, перемещаясь через стену без долгого досмотра и проверки документов. Обычно приятная во всех смыслах поездка превратилась в томительное ожидание неприятного разговора с руководством Сектора. Молчание угнетало. Специализированный Т-98[2] в нынешней комплектации не подразумевал наличие самого простого проигрывателя. Только рация, выудить из которой хоть что-то похожее на музыку не представлялось возможным. Ехали в тишине. И если военных такое положение дел устраивало, то Харден начинала скучать по поездкам с Андри, во время которых возникали короткие стычки относительно выбора следующей композиции.
Встречу решили проводить в баре Бруниген. Харден не удивилась выбору, а вот сопровождающие нахмурились: не хотели оставаться в замкнутом пространстве в явном меньшинстве с потенциально агрессивно настроенными людьми. Но девушка убедила в безопасности сего мероприятия.
— Я скажу, если понадобится помощь, — выходя из машины, заверила их Харден, — но до этого, пожалуйста, подождите снаружи.
— У нас приказ — сопровождать Вас на протяжении всей поездки. По протоколу Вы не можете идти туда одна.
— Всё нормально, я их знаю.
— Но не можете гарантировать, что ситуация не выйдет из-под контроля, — продолжал возражать военный, и почему-то Харден была уверена: не её безопасность волновала сопровождающего. Гораздо сильнее напарники переживали за возможное наказание, если начальство узнает о несоблюдении приказа. Справедливо, но червь обиды всё же укусил изнутри.
— Давайте так: вы остаётесь здесь и дожидаетесь моего возвращения. Если что, вот, — она продемонстрировала небольшой брелок, который тут же повесила на руку вместо браслета, — нажму на кнопку, и в машине включится сигнал тревоги. Но до этого, пожалуйста, не вмешивайтесь. Меня они знают, пусть и не очень хорошо, но ваше присутствие может изначально настроить людей против. Простите за откровение, но, учитывая всё происходящее, никто не хочет видеть рядом военных.
Её слова возымели должный эффект. Нехотя напарники кивнули в знак согласия, выходя из машины. Но в сторону входа двигаться не стали. Один опёрся о капот, скрестив руки на груди, второй отошёл на пару шагов назад. Изучал строение на предмет возможных путей отступления в случае необходимости.
Харден опустила взгляд на часы. Четырнадцать пятьдесят семь, ещё три минуты до начала встречи, но девушка решила не ждать ровно пятнадцати часов. Лучше явиться немного раньше: пунктуальность всегда считается положительной стороной собеседника. Особенно если обе стороны понимают: разговор будет не из лёгких.
Внутри, как и ожидалось, помимо Руомара, оказалось довольно много людей. Тут и семья Бруниген в полном составе, несколько работников бара, рабочие, у которых перерыв в смене и простые жители, особо неравнодушные к предстоящей беседе. «Прозрачные переговоры» — кажется, так иногда называют подобные мероприятия, когда на встречу руководства с кем-либо могут прийти не только непосредственные участники диалога, но и те, кто хотел быть в курсе событий.
Сидящая за барной стойкой Чатель приветливо махнула рукой, но тут же стушевалась под строгим взглядом Распорядителя. Впрочем, ненадолго, поскольку уже через пару секунд коротко улыбнулась, приободряя. Харден вернула улыбку, тут же выпрямляя спину. Руомар поднялся на ноги и жестом пригласил девушку приблизиться.
— Не думал, что отправят Вас, мисс…?
— Гартерд, — подсказала девушка, пожимая протянутую руку. Постаралась говорить как можно непринуждённее, чтобы расположить собеседника к себе. В случае с Гастальби такое вряд ли сработает, но она решила попробовать все варианты. — Можно просто Харден, это не такая официальная встреча.
— Я бы так не сказал, зная, зачем именно Вы здесь.
Удивительно, но он не пытался язвить. Говорил сдержанно, держался собранно и в целом несколько отстранённо. Харден могла только догадываться, какие мысли роились в его голове, но точно понимала: их нынешняя встреча заботит мужчину не так сильно, как могла бы.
— Итак, зачем Вы здесь?
Время, особенно сейчас, — ресурс весьма ограниченный, и Руомар старался сократить их встречу до возможного минимума без потери информации. Харден его понимала. Достала из сумки папку, в которой хранились два идентичных письма: одно остаётся у Распорядителя для дальнейшего оглашения деталей расселения среди людей, копия же отправляется обратно в Архив в качестве подтверждения, что жители Сектора были ознакомлены со всеми нюансами будущих событий. Протянула оба листа, после протягивая чернильную ручку.
— Думаю, нет смысла пересказывать их содержание?
— Знаком, — кивнул Руомар, пробегая взглядом по тексту. Принял протянутую ручку, ставя подпись на оба экземпляра, после возвращая и пишущий предмет, и копию письма обратно. — Как и Вы, полагаю.
— Да.
— И согласны с содержанием?
Вопрос как удар под дых. В лице не изменилась, маска бесстрастия тут же скрыла все те эмоции, которые были неуместны в тот момент. Потрясение, страх, отчаяние, отрицание услышанного — ничего из этого не должно отразиться на лице.
Метнула взгляд в сторону Рекдри, который весь подобрался, чувствуя сгущение красок, но вмешиваться не спешил.
И за одну только возможность самостоятельно разрешить назревающий конфликт Харден была благодарна.
— Моё отношение ко всему происходящему Вы знаете. Не имеет значения, какой приказ будет отдан: я не вхожу в число военных. И даже если бы была среди них, не стала бы идти на… крайние меры. Даже под угрозой попадания пол статью «дезертирство». Ваши действия послезавтра меня также не касаются. Я не стану мешать, поступайте, как считаете нужным. Моя задача — оповестить Вас о планах Совета, и я это сделала. На этом всё.
Руомар ещё долго смотрел ей в глаза, проверяя характер на прочность. И она не отвела взгляд. Не проиграла. Чем заслужила его уважение.
— Знаете, Харден, — он опустил тяжёлую ладонь ей на плечо, несильно сжимая. Не стараясь напугать или причинить боль. Признавая как равную себе, — если бы Вы жили среди нас, уверен, мы бы поладили.
— Не уверена, что Вам сильно нужна моя поддержка. Есть много других, более решительных людей, готовых Вас поддержать. Абсолютно во всём.
И она улыбнулась. Так тепло и искренне, что всё напряжение, скопившие в течение поездки, рассеялось за несколько мгновений. Руомар кивнул, поднимая взгляд на товарищей. Рука на плече исчезла, фантомным следом напоминая о фактическом согласии содействовать сопротивлению и последующему за ним побегу. Ещё раз взглянув на Чатель, увидела, как та без звука, одними губами говорила «спасибо». Харден подняла большой палец вверх, прощаясь со знакомой семьёй, направляясь к выходу. Военные, как и обещали, терпеливо дожидались снаружи. Не тратя времени зря, они поспешили обратно, в Центр.
Читать бесплатно другие книги:
