Властелин ночи Моррелл Дэвид
– Пожалуйста, пожалуйста, садитесь. Роберт никак не реагирует на то, что мы говорим, но, возможно, он нас слышит. Возможно, его разум изголодался по общению. Возможно, мы скажем нечто, что наконец вызовет его ответ.
Тон ее голоса был жизнерадостным, но я не могла не заметить затаенную печаль – и даже отчаяние, – которые она, казалось, едва сдерживает.
– Представляю себе, какое беспокойство вы ощущали, отправляясь сюда, учитывая все беды с поездами, да еще и в такой тоскливый ветреный и дождливый день. – Стелла повернулась к слуге. – Принесите чай и печенье. – Она быстро оглянулась на нас и спросила: – Но, возможно, печенье вам не по нраву? Возможно, вы предпочтете…
– Стелла, – Кэролайн обняла ее, – почему бы тебе не присесть? Ты, должно быть, сама не замечаешь, что говоришь так же быстро, как мчатся упомянутые тобой поезда.
Стелла удивленно взглянула на нее:
– Разве я быстро говорю?
Она обратила свой вопрос к нам с отцом.
– Возможно, совсем чуть-чуть, – с улыбкой ответила я. – Но я привыкла к такому. Иногда мы подолгу ни с кем не разговариваем, пока прячемся от кредиторов. Поэтому я тоже иногда говорю слишком быстро.
– От кредиторов? – смущенно переспросила Стелла.
Про себя я порадовалась, что моя попытка отвлечь ее принесла успех.
– Да, жизнь писателя переменчива.
– Строчишь, строчишь… – Отец понял мою подсказку и замахал правой рукой, словно записывая что-то гусиным пером. – Я завишу от милости капризных редакторов. В один день им мало того, что я пишу. В другой они говорят, что я вышел из моды. Но я продолжаю работать, бросая за спину одну исписанную страницу за другой, пока пол не покрывается ими, будто снегом.
Стелла задумчиво изучала наши улыбки, а затем сказала как-то неопределенно:
– Вы, конечно, преувеличиваете.
– Однажды домовладелец год держал меня в плену, заставляя постоянно писать, пока я не заплатил свой огромный долг.
– Вас год держали в плену? Это не может быть правдой.
– К сожалению, это она и есть, – подтвердила я.
– Спасаясь от кредиторов, я однажды бежал через всю Шотландию – от Эдинбурга до Глазго, – продолжал отец. – Один знакомый позволил мне спрятаться в обсерватории Глазго. Какая это была радость – каждую ночь смотреть в бесконечное небо и понимать, что твои проблемы ничто по сравнению с необъятностью Вселенной.
Стелла обдумала его слова и кивнула:
– Действительно. Возможно, мне стоит чаще смотреть на звезды.
Она повернулась к мужу, поправила одеяло и платком вытерла слюну в уголке его рта.
– Полагаю, вы хотели бы узнать, что с ним, но слишком хорошо воспитаны, чтобы спрашивать, – произнесла она. – Два месяца назад с моим супругом произошел несчастный случай. Вместе со своим сыном он отправился на верховую прогулку в один из тех ясных, холодных, бодрящих зимних дней, перед которыми мой муж никогда не мог устоять. Его сын прискакал обратно раньше времени, он был в ужасе и созывал слуг на помощь. Что-то напугало лошадь моего мужа. Гарольд думает, что какое-то животное пряталось в зарослях рядом с тропой.
– Гарольд? – спросила я.
– Сын моего мужа. То есть его взрослый сын, разумеется. Не Джереми, наш с Робертом малыш. Да, Гарольд думает, что в чаще прятался зверь или, возможно, с дерева неожиданно упала сухая ветка. Какой бы ни была причина, шум испугал лошадь моего мужа. – Она запнулась. – Та встала на дыбы. Земля промерзла. Роберт упал, ударился головой, и…
Стелла опустила глаза.
– Нет необходимости продолжать, – сказала я.
Кэролайн погладила Стеллу по плечу, взяв на себя бремя объяснений:
– С тех пор лорд Кавендейл пребывает в таком состоянии. – Она старалась не говорить о пэре с фамильярностью, которую ее дочь – супруга аристократа – могла себе позволить. – Единственный врач в Седвик-Хилле – это доктор Уэйнрайт. За ним сразу послали. Он заметил, что зрачки лорда Кавендейла расширены, и пришел к выводу, что тот получил сотрясение мозга, что внутри черепа скопилась кровь, из-за чего возросло давление.
Доктор Уэйнрайт считает, что практика применения пиявок для лечения скомпрометировала себя еще во времена Средневековья. Тем не менее он рекомендовал ее для этого случая, предположив, что пиявки могут спасти жизнь лорда Кавендейла, если приложить их к вискам. Так они поглотят избыток крови, который создавал давление на его мозг. Другим способом, говорил он, стало бы сверление черепа. Сын лорда Кавендейла и слышать об этом не желал, утверждая, что операция слишком опасна, а напряженный переезд до анатомического театра в Лондоне может убить его отца. Конечно же, без операции его светлость тоже мог бы умереть. Однако после трех дней лечения пиявками глаза его пришли в обычный вид. Давление, видимо, уменьшилось. Но, как видите, прежним он так и не стал.
– Мне очень жаль, – посочувствовала я Стелле.
Она внимательно присмотрелась к своему мужу:
– Ты нас слышишь, Роберт?
Он никак не откликнулся.
– Я должна верить, что он слышит нас, – сказала Стелла. – Я должна верить, что где-то внутри он осознает, что происходит, но не может ответить мне. Я еще не сдалась. Три раза в неделю я хожу с ним в клинику доктора Уэйнрайта. Водные процедуры не позволяют мышцам Роберта ослабнуть.
Вошли двое слуг, один принес поднос со всем необходимым для приготовления чая, другой – богато украшенное блюдо с печеньем. Обычно я с нетерпением жду угощения, поскольку другой удобный случай поесть может представиться нескоро, но, учитывая обстоятельства, я могла лишь притворяться, что рада появлению закусок.
– Я побуду за хозяйку, – сказала Кэролайн.
Но едва она открыла серебряную чайницу и бросила ложечку чайных листьев в кипящую воду фарфорового чайника, как фигура в дверях отвлекла ее внимание.
Там стоял высокий, худощавый мужчина, которому на вид было около тридцати. Он был на редкость хорош собой, с густыми, темными волосами и напряженным взглядом. Его ботинки сверкали. Штрипки делали его брюки идеально прямыми. Он носил невероятно модные сюртук и галстук. Лишь одна вещь не соответствовала моде – отсутствие волос на лице. Я заподозрила, что это из тщеславия, поскольку линия скул была необычайно выразительной и подчеркивала его привлекательность. Агрессивную привлекательность, могла бы я добавить, а напряжение в его темных глазах было следствием гнева, который вскоре проявил себя.
– Гарольд, я не знала, что вы дома. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, – сказала Стелла.
Гарольд открыл табакерку из слоновой кости и вложил по щепотке измельченного табака в каждую ноздрю. А затем рассеянно смахнул пылинки со своего галстука.
– Я все слышал. Итак, вы с вашей матерью считаете, что мои суждения неверны и что отец полностью выздоровел бы, если бы его доставили для операции в Лондон?
– Я просто разъясняю нашим гостям всю серьезность несчастного случая, произошедшего с Робертом, – ответила Стелла.
– В самом деле, у вас гости. – Гарольд с сомнением разглядывал нас. – Я упустил их из виду.
– Меня зовут Томас Де Квинси, – почтительно кивнул отец. – А это моя дочь.
– Де Квинси? – нахмурился Гарольд. – Боже мой, надеюсь, это не тот самый Любитель Опиума? Стелла, неужели ты не могла найти людей приличнее, чтобы привести в дом?
Вместо дочери ответила Кэролайн:
– Они пришли по моему приглашению, Гарольд. Я думала, что они развлекут Стеллу.
Возможно, намереваясь позлить стоявшего в дверях молодого человека, отец вынул из кармана сюртука свою бутылочку с лауданумом и отпил из нее – единственный раз, когда я порадовалась, что он это сделал.
– О, ради всего святого!
С гримасой отвращения Гарольд вышел из гостиной и исчез в коридоре.
– Пожалуйста, простите его грубость, – попросила нас Стелла. – Он винит себя в том несчастном случае. В день, когда все произошло, он не переставал ругать себя, сокрушаясь, что если бы только он успел подхватить Роберта, когда тот начал падать…
– Хватит уныния, – сказал Кэролайн, помешивая чайные листья в чайничке. – Расскажи нам какую-нибудь забавную историю, Томас. Расскажи… – она задумалась на мгновение, – о поддельном романе сэра Вальтера Скотта, который ты написал.
– Ты знаешь об этом? – удивленно спросил отец.
– Видела упоминание о нем в журнале. Но заметка только раздразнила меня; она ничего не объясняла.
– «Валладмор», – начал рассказ отец. – Так назывался этот роман. Даже сейчас, произнося его название, я ощущаю нелепость сочетания этих звуков и едва сдерживаю смех. Тридцать лет назад сэр Вальтер был настолько популярен в Германии, что тамошний недобросовестный издатель решил заплатить наемному писаке, чтобы тот создал новый роман из серии «Уэверли». Имя немецкого мастера пера было Виллибальд Алексис, такое же смешное, как и название романа. Виллибальд Алексис, автор «Валладмора».
Я посмотрела на Стеллу и с радостью заметила улыбку на ее лице.
– Немецкий издатель разрекламировал роман как перевод последнего творения сэра Вальтера Скотта, – продолжал отец. – Таким образом Виллибальду удалось даже поместить свое имя на обложку.
Роман состоял из трех пузатых томов, полных контрабандистов, затонувших кораблей, потерянных наследников и демонов. Одним словом, все шло великолепно, пока сэр Вальтер не услышал о приписываемой ему загадочной книге. Он заказал себе экземпляр в одном из книжных магазинов Лондона. Между тем в журнале прознали об этой сомнительной публикации и попросили меня, памятуя о моем прекрасном знании немецкого, написать краткий пересказ романа для своего очередного выпуска.
Вопрос был в том, как заполучить текст. Единственный на всю Англию экземпляр хранился в том самом магазине, где его заказал сэр Вальтер. Я подкупил продавца, который рассказал мне, что сэр Вальтер собирается забрать роман через два дня. У меня оставалось очень мало времени на то, чтобы унести все три тома к себе, прочитать их, написать краткое изложение сюжета и вернуть книги назад, прежде чем прибудет сэр Вальтер, чтобы расплатиться за них.
– Это не может быть правдой, – сказала Стелла, и ее зеленые глаза заблестели.
– Клянусь вам. Следующая сложность, с которой я столкнулся, заключалась в том, что страницы всех трех томов были не разрезаны. Я не мог просто взять нож и разделить их, иначе сэр Вальтер заподозрил бы что-нибудь неладное, так что мне пришлось раздвигать страницы как можно сильнее и вглядываться в них, словно в трубу дымохода.
Отец притворился, что держит над головой цилиндр и пытается читать слова внутри его.
Стелла улыбнулась еще шире.
– Как и следовало ожидать, будучи не в состоянии прочитать текст по краям страниц, я поневоле упустил некоторые тонкости сюжета, но, по крайней мере, выполнил задание в срок, а сэр Вальтер приобрел книгу, не заподозрив подвоха. Когда в журнале появился мой пересказ сюжета, «Валладмор», – в тоне отца звучала насмешка над названием, – вызвал такой интерес, что теперь уже английский издатель предложил мне перевести полный текст. Постоянно нуждаясь в деньгах, я с радостью принял предложение, подумав, что это не слишком меня затруднит. В том, что роман написан на немецком языке, большой беды не было. Я перевожу так же быстро, как и пишу. К тому времени в Англию прибыл еще один экземпляр романа.
Получив весь комплект, я разрезал страницы, начал строчить перевод и лишь тогда, к своему ужасу, обнаружил, что мое недавнее подглядывание в дымоход привело даже к большим промашкам, чем я рассчитывал. Текст глубокоуважаемого Виллибальда был ужасен и включал в себя поистине нелепые сцены. Например, один из героев проплыл на спине из Бристоля до дальней оконечности Уэльса.
Я сказал издателю, что если уберу все скверные места, то смогу составить один вполне приемлемый том, но нет, издатель ответил, что заплатил мне за три тома и будь он проклят, но три тома и получит. Как это часто со мной случалось, то, что изначально казалось простой задачей и легкими деньгами, в итоге обернулось довольно тяжелой работой.
В конце концов я был вынужден сотворить оригинальный роман в стиле Вальтера Скотта. На титульном листе под названием «Валладмор» я написал: «В вольном переводе с английского на немецкий язык и в обратном вольном переводе с немецкого на английский».
Стелла и Кэролайн рассмеялись в голос, и я тоже не смогла удержаться от смеха.
– Ситуация стала еще более нелепой, когда Виллибальду до того понравилось мое усовершенствование текста, что он снова перевел роман на немецкий, и вышло так, что его собственный вариант исчез из магазинов, уступив место моему.
Золовка Вордсворта случайно натолкнулась на сочиненный мной английский вариант и сказала, что сэр Вальтер никогда не писал ничего лучше.
Стелла всплеснула руками и повернулась к мужу, который оставался недвижим в своей каталке.
– Роберт, ты слышал что-нибудь смешнее?
Если и слышал, увы, он не смог поделиться этим с нами.
Гарольд снова появился в дверях и затолкнул очередную понюшку табаку в каждую из ноздрей. Сердито посмотрев на наше веселье, он удалился.
Глава 8
Гидропатическая клиника
Поезд начал плавный поворот. Инспектор Райан сидел на голой скамье в вагоне второго класса, уставившись в окно, по которому стекали капли дождя. Он был так погружен в себя, что не видел пейзажа за стеклом.
Мысли его все время возвращались к почти безлюдному Юстонскому вокзалу, с которого они с Беккером отправились в эту поездку сразу после того, как полицейский фургон доставил их в Лондон. Во всем поезде насчитывалось не больше десяти пассажиров, причем все они заранее убедились, что их отделяет от соседей по крайней мере одно пустое купе.
– Мы скоро подъедем к Седвик-Хиллу, – сказал Райан своему коллеге и вытащил из кармана хронометр Бенсона.
Он словно бы перестал замечать тряску поезда, стоило ему взглянуть на блестящий золотой корпус и искрящееся хрустальное стекло, что закрывало синий фарфоровый диск с двумя волшебными циферблатами. Хронометр показывал один час восемнадцать минут и двадцать секунд. С тех пор как часы попали в руки инспектору, он постоянно ловил себя на искушении открыть их и узнать точное время.
Он сам не мог бы сказать, что полезного было в этом знании, просто его завораживало непрерывное движение секундной стрелки, подчиняясь которому настоящее становится прошлым.
– Когда вам придется отдать эти часы, вы будете чувствовать себя так, будто вас обокрали, – заметил Беккер, сидевший напротив инспектора.
– Только когда все закончится. А сейчас это важная улика.
– Конечно, – согласился сержант.
– Я должен сберечь их. Как только я передам их кому-нибудь, они исчезнут.
– Непременно, – поддакнул Беккер.
– Ну хорошо, готов признать, что мне будет нелегко с ними расстаться, – сдался Райан. – Когда мои родители приехали сюда из Ирландии, мать каждое воскресенье водила меня на прогулку. Это был единственный день недели, когда она не работала на фабрике, и я удивлялся, почему она не отдыхает, пока есть возможность. Мы впятером снимали одно помещение в меблированных комнатах на Кинг-Кросс, и по воскресеньям после церкви мать отправлялась вместе со мной к модным магазинам на Риджент-стрит. Она надевала свое лучшее платье, но на Риджент-стрит оно казалось лохмотьями, и констебли с подозрением косились на нас. Я решил, что она мечтает о том, как благодаря упорной работе и везению сможет когда-нибудь купить одно из этих прекрасных платьев, выставленных в витринах, или какое-то украшение из ювелирного магазина. Конечно же, это была глупая мечта.
Беккер пожал плечами:
– Но без мечты…
– Да, без мечты мы бы ничего не добились.
Райан подумал об Эмили и о своей глупой мечте быть вместе с ней.
Он знал, что и Беккер мечтает о том же, но сержанта не разделяла с Эмили такая разница в возрасте, так что и шансов на успех у него было больше.
Инспектор отогнал от себя мрачные мысли.
– В конце концов я понял, что моя мать хотела показать эти витрины мне. Возможно, она надеялась, что я когда-нибудь стану одним из постоянных посетителей этих модных магазинов. Ради достижения этой мечты она настояла на том, чтобы я скрывал ирландский акцент и прятал под кепи рыжие волосы. А еще она заплатила продавцу из книжной лавки, чтобы он научил меня читать, и только самые лучшие книги.
– Я часто удивлялся, как вам удается говорить по-английски ничуть не хуже комиссара, – признался Беккер.
– Никогда не бросай попыток сделаться лучше, часто повторяла мать. Пока ты пытаешься, у тебя остается шанс стать тем, кем ты хочешь.
– Хотелось бы верить, – вздохнул сержант.
– За три недели до того, как она умерла от переутомления, мать так же, как всегда, ходила со мной на Риджент-стрит. Если бы она была сейчас жива, я показал бы ей этот хронометр. Она смотрела бы на него не отрывая глаз.
– Она застала то время, когда вы уже были констеблем, а потом инспектором полиции? – спросил Беккер.
– Да.
– И она гордилась вами или считала, что вы еще не достигли той высоты, какую она для вас наметила?
– Она сказала мне: «Только постарайся никогда не смотреть на бедных свысока, как смотрели на нас констебли с Риджент-стрит». Мне кажется, она верила, что у моих детей появится возможность посещать магазины на Риджент-стрит, – сказал Райан и снова подумал об Эмили.
Справа за окном показались дома, а затем и табличка с надписью «СЕДВИК-ХИЛЛ».
– Я по-прежнему считаю, что мы должны были рассказать комиссару Мэйну об этой поездке, – заявил Беккер.
Райан покачал головой:
– Ломбард-стрит уже закрыта для нас. И я не хочу, чтобы нам запретили появляться еще где-нибудь. Здесь что-то происходит, и по крайней мере один из влиятельных клиентов убитого поверенного не желает, чтобы мы об этом узнали. Все началось с того, что Харкурт внезапно решил отправиться сюда. Если мы выясним, почему он это сделал, то, возможно, поймем и все остальное.
Поезд с лязгом затормозил и остановился. Кондуктор открыл дверь, и Райан с Беккером оказались единственными пассажирами, вышедшими на этой станции.
Паровоз запыхтел, окутав их дымом, и двинулся дальше.
Дежурный по станции, удивленный появлением пассажиров, открыл окно.
– Как нам найти водолечебницу? – спросил у него Райан.
– На перекрестке поверните на восток и пройдите четверть мили. Ее нельзя не заметить.
Они двинулись по гравийной дороге. Капли дождя продолжали стучать по их плечам и кепи, стало еще холодней.
Станционный служащий не преувеличивал: гидропатическую клинику действительно нельзя было не заметить.
– Смотрите, какая громадина! – восхитился Беккер.
У подножия холма, давшего название всему городку, располагались три высоких здания с остроконечными крышами, окруженные парком. Ведущую к ним дорожку вымостили поразительно белым камнем. Стены самих зданий также сверкали белизной на фоне мрачного неба.
– Интересно, что там происходит, – проговорил Беккер.
– Именно это я и собираюсь выяснить, – ответил Райан.
Вдоль всего фасада центрального здания тянулась веранда, продолжающаяся и по боковым стенам.
Заслышав шум шагов, Райан и Беккер обернулись. Шестеро тучных, хорошо одетых джентльменов появились из-за правого угла. Они шли друг за другом с небольшим интервалом, чтобы не задевать соседей, и, тяжело дыша, то разводили руки в сторону, то прижимали к груди, словно изображали гребцов.
Чтобы не столкнуться с ними, детективы предпочли отступить под дождь.
Шестеро мужчин прошли мимо и скрылись за другим углом.
Седьмой – такой же тучный и в такой же дорогой одежде – вышел из-за угла, точно так же разводя руками. Его лицо угрожающе раскраснелось.
Райан и Беккер снова зашли на веранду.
– Добрый день, – поздоровался с тучным мужчиной инспектор.
Тот оценивающе взглянул на скромные костюмы детективов. Возможно, в другой ситуации он не удостоил бы простолюдинов ответом, но сейчас, вероятно, обрадовался возможности ненадолго остановиться.
– Добрый день, – ответил он, продолжая разводить и сводить руки.
– Добрый, только очень холодный, – заметил Беккер.
– Доктор Уэйнрайт говорит, что при моей комплекции это полезно.
– Вы не подскажете, где нам его найти?
– Кабинет доктора в этом здании. – Мужчина утомленно вздохнул. – Рядом с вестибюлем. Но сам доктор может быть сейчас где угодно. Он даже по воскресеньям лично контролирует процедуры.
– А что это висит у вас на шее? – полюбопытствовал Райан.
На шее джентльмена висело кольцо из слоновой кости с выгравированными на нем цифрами.
– Это мой водный счетчик. Каждый раз, выпивая стакан воды, я поворачиваю его на одно деление, и поэтому всегда могу сказать, сколько еще нужно для того, чтобы выполнить задание.
– Выполнить задание? И сколько же там всего делений?
– Шестнадцать.
– Значит, вы выпиваете за день шестнадцать стаканов воды? – удивился Беккер.
– Вода выводит токсины, – объяснил джентльмен. – Когда я приехал сюда две недели назад, у меня их было в избытке. Но доктор Уэйнрайт сделал из меня нового человека.
Стук шагов по деревянному полу веранды предупредил о приближении еще одной группы тучных, богато одетых джентльменов, которые вышли из-за угла, все так же размахивая руками. У каждого из них висело на шее такое же кольцо.
– Доктор Уэйнрайт рассердится, если увидит, что я здесь стою, – испугался мужчина и пошел дальше, но тут же обернулся и добавил: – Если вы ищете работу, ступайте к заднему входу.
– К сожалению, у нас хватает своей работы, – пробормотал Райан и вышел под дождь, чтобы избежать встречи со второй группой упражняющихся.
Как только они исчезли за углом, инспектор вернулся на веранду и дернул за шнур, висевший рядом с покрытой голубой эмалью дверью.
Внутри зазвонил колокольчик.
Не дождавшись ответа, Райан проверил дверь, и та оказалась не заперта. Они с Беккером зашли в просторный вестибюль со сверкающим, несмотря на хмурый день, паркетом на полу. Лестница напротив двери тоже сверкала.
Влево и вправо от вестибюля уходили длинные коридоры. Перед каждой дверью стояли столы с табличками, на одной из которых было написано имя доктора Уэйнрайта. Стены украшали картины с различными водными пейзажами: родниками, ручьями, фонтанами и залитыми лунным светом озерами.
Прозвучали чьи-то шаги, и в правом коридоре появился облаченный во все белое мужчина со сверкающими серебристыми усами. Он направился было к одному из кабинетов, но заметил Райана и Беккера и повернулся в их сторону.
– Чем я могу вам помочь?
– Мы ищем доктора Уэйнрайта.
– Это я. – Вероятно, доктор был недоволен тем, что люди в простой одежде вошли через главный вход. Затем он разглядел рыжие волосы Райана и шрам на подбородке Беккера и помрачнел еще сильнее. – А вы кто такие?
– Я инспектор Райан из Скотленд-Ярда. А это сержант Беккер.
Они предъявили доктору свои жетоны.
Уэйнрайт если и удивился, то не выказал своих эмоций.
– Вы тоже по поводу того убийства в четверг вечером?
– Помимо всего прочего, – ответил Райан. – В пятницу к вам заходил констебль. Он спросил, не ожидали ли вы в четверг вечером какого-либо гостя, который так и не появился.
– Да, так и было. Я сказал ему, что все мои гости за последнюю неделю прибыли точно по расписанию.
– На следующий день констебль пришел еще раз и спросил, не знаете ли вы Дэниела Харкурта, – продолжил Райан.
– И я сказал ему, что это имя мне незнакомо. Не хочу показаться грубым, но кое у кого из моих гостей сейчас процедуры, и я должен проследить за их исполнением. Не согласитесь ли вы подождать в холле, пока процедуры не закончатся? Тогда я мог бы уделить вам достаточно времени, чтобы ответить на все ваши вопросы.
– Сколько всего у вас гостей? – спросил Беккер, словно не расслышав его предложение.
– Триста пять, – не задумываясь ни на мгновение, ответил доктор Уэйнрайт.
– Так много? – Беккер обернулся к Райану. – Это займет продолжительное время.
– Что займет продолжительное время? – нахмурился доктор Уэйнрайт.
– Беседа со всеми вашими гостями, – объяснил Райан.
– Беседа… Но это невозможно!
– Мы правильно поняли, что в пятницу и субботу констебль не говорил ни с кем из них?
– Конечно же нет. Мои гости приезжают сюда с целью избавиться от гнета повседневных забот. Им запрещено читать газеты, получать письма и принимать гостей, чтобы они не знали о напряженной обстановке в мире. Многие из них находятся на таком сложном и важном этапе лечения, что разговор с полицией может пагубно сказаться на их состоянии.
Райан не счел нужным отвечать на его возражения.
– Нам понадобится полный список ваших гостей.
– Но это конфиденциальная информация!
– Доктор Уэйнрайт, выбирайте, с кем вы предпочли бы иметь дело: с нами или с министром внутренних дел, премьер-министром и даже, возможно, с ее величеством. Уверяю вас, общаться с нами гораздо приятнее.
Стелла осторожно открыла дверь, заглянула в комнату и жестом пригласила войти Кэролайн, Эмили и Де Квинси. Слуга покатил следом кресло лорда Кавендейла.
Это была детская. Рядом с ярко расцвеченной колыбелью, огороженной металлическими перилами, сидела служанка. Чуть раздвинутые занавески на окнах пропускали в комнату немного дневного света.
– Меня беспокоит, что Джереми так долго спал, – сказала Стелла служанке.
– Не волнуйтесь, миледи, как раз столько, сколько нужно. Он недавно проснулся.
– Он хорошо поел, перед тем как уснул? – задала новый вопрос Стелла.
– Хорошо, миледи. Все в порядке.
– Стелла, перестань все время переживать за него, – попросила Кэролайн и провела пальцем по щеке ребенка. – Посмотрите, как он вырос!
Она обернулась к Де Квинси и Эмили.
– Я уверяю мою дочь, что приезжаю сюда каждое воскресенье ради нее, но, по правде говоря, главная причина в том, что мне хочется увидеть маленького Джереми. Он растет не по дням, а по часам.
– Какой милый, – восхитилась Эмили. – Никогда не видела такого прелестного младенца.
– В самом деле? – оживилась Стелла. – По-вашему, он не выглядит болезненным? Три ночи назад он кашлял.
– Насколько я слышу, он дышит нормально, – заверила ее Эмили. – Можно я возьму его на руки? Доктор Сноу дал мне несколько уроков. Возможно, я смогу рассеять ваши тревоги.
– Доктор Сноу? – переспросила Кэролайн. – Королевский врач?
– Да, мы вместе с ним пережили не одно опасное приключение, – ответила Эмили. – Я подумываю о работе санитаром в госпитале.
– Санитаром? – удивилась Стелла. – Но разве это возможно? В санитары берут только мужчин.
– После того как мисс Найтингейл заботилась о наших раненых в Крыму, все изменилось.
Младенец беспокойно заерзал, когда Эмили взяла его на руки. Она сняла с него чепчик и потрогала лоб, затем приложила ухо к его груди, потом стянула с него чулки и провела ладонью по обеим ступням, проверяя, хорошо ли сгибаются пальцы. Ребенок снова дернулся, как от щекотки.
– Ну что ж, единственное, что с ним не так, – это то, что он слишком пухлый, – заключила Эмили.
– Что? – потрясенно воскликнула Стелла.
– Простите меня, я просто не смогла удержаться от глупой шутки.
Кэролайн рассмеялась, но Стелла даже не улыбнулась.
– Мальчик абсолютно здоров, – постаралась успокоить ее Эмили. – Уверена, что доктор Сноу согласился бы со мной.
– Возможно, я действительно излишне волнуюсь, – признала Стелла. – Просто наша бедная девочка… Когда Дженнифер начала кашлять, все тоже говорили мне, что не из-за чего беспокоиться, но ей становилось все хуже, и в конце концов она умерла от лихорадки… милая, дорогая моя Дженнифер!
– Сочувствую вам. – Эмили коснулась рукой плеча Стеллы. – После того, что случилось с вашей дочерью и вашим мужем, вы, наверное, решили, что над вами нависло какое-то проклятие.
Стелла глубоко вдохнула, стараясь справиться с волнением.
– Роберт, ты слышал, что сказала Эмили. Она никогда не видела такого прелестного и здорового ребенка. – Она поднесла ребенка к щеке мужа. – Чувствуешь, какая гладкая у него кожа? – Затем вложила ладошку младенца в руку супруга. – Чувствуешь, какие маленькие у него пальчики? Пожалуйста, поправляйся, и ты сможешь лучше узнать своего сына.
В дверном проеме снова появился Гарольд.
– Я тоже его сын.
– Разумеется, Гарольд, – раздраженно согласилась Стелла. – Зачем вы постоянно подчеркиваете это? Я стараюсь относиться к вам со всем возможным дружелюбием. Почему бы вам не попытаться поступить так же? Почему бы нам не попытаться стать одной семьей?
– С вами в роли мачехи?
– Я никогда не просила так меня называть.
– И со сводным братом, которого вы мне подарили? – добавил Гарольд, хмуро взглянул на младенца и вышел из комнаты.
Читать бесплатно другие книги:
