Властелин ночи Моррелл Дэвид

Глава 9

Ночные ужасы

Меня разбудил крик. Сначала я подумала, что это часть моего ночного кошмара, в котором звук дождя, бившего в мое окно, превращался в стук пальцев. Тук, тук, тук.

Вопль становился все отчаяннее.

Я узнал голос женщины – это была Стелла:

– Он умер!

Дом был таким холодным, его мрачность настолько угнетала, что я не переоделась в сорочку, что привезла с собой. Все еще в том же наряде, который был на мне, когда мы приехали, я отбросила полог кровати и побежала к двери.

– Роберт умер! – вопила Стелла.

Я выскочила в коридор и увидела отца – он тоже до сих пор не снял дорожной одежды, – спешившего на крик из своей комнаты. Кэролайн в домашнем халате была уже на месте.

– Умер!

Крики раздавались этажом ниже. Стелла, должно быть, услышала, как мы бросились в сторону дрожащего света лампы. Едва мы миновали лестницу, она подбежала к нам. Ее лицо было бледным, а в глазах стоял ужас.

– Я не могла уснуть. И пошла проверить, как там Роберт. Я… с ним что-то случилось. Он не…

Мы устремились вслед за ней. Открытая дверь зияла, словно пропасть.

Гарольд появился из своей комнаты, что располагалась дальше по коридору. На ходу он завязывал свой халат.

– Что, черт возьми, стряслось? Что за крики?

– Это Роберт! Он…

– Он что? – потребовал ответа Гарольд. – Ради бога, объяснитесь!

– Я видела вас, – сказала ему Стелла.

– Видели меня?

– Выходящим из комнаты Роберта.

– Черт возьми, что вы такое говорите?

– Минуту назад я видела вас! – настаивала Стелла.

– Это безумие.

Пока они спорили, я взяла у Стеллы лампу и поспешила в темную спальню лорда Кавендейла, как я и полагала, обставленную весьма сдержанно.

Ветер выл за окном, а дождь бил в стекло, точно галька. Полог кровати был приоткрыт. Приблизившись, я увидела лежавшего под одеялом пэра.

– Стелла, вы говорите, что он…

– Я сразу заметила неладное!

Остальные последовали за мной в комнату. Я поднесла лампу ближе, разгоняя тени. Мне не приходилось видеть, чтобы лорд Кавендейл шевелился, поэтому я не удивилась, что крики Стеллы и наше внезапное появление не вызвали у него никакой реакции.

– Умер? Нет, этого не может быть, – сказал Гарольд. – Он не выказывал недомогания за ужином. Глотал пищу. Дышал без труда.

– Я видела, как вы выходили отсюда, – повторила Стелла.

Кэролайн подошла ко мне:

– Эмили, вы говорили, что получили медицинскую подготовку у доктора Сноу. Нельзя ли попросить вас…

– В таком случае будьте добры, подержите, пожалуйста, лампу для меня.

– Конечно. Все, что угодно, – сказала Кэролайн.

– Держите ее повыше, пожалуйста.

У входа в спальню собрались слуги, их свечи давали больше света.

– Не подходите! – велел им Гарольд. – Возвращайтесь в свои комнаты!

Наклонившись к лорду Кавендейлу, я вспомнила ночь четверга, когда точно так же присела над изувеченным телом Дэниела Харкурта и попыталась нащупать пульс. Тогда потребовалась вся моя решимость, чтобы сделать то, чему научил меня доктор Сноу, но теперь я исполняла свой долг почти без колебаний. И не только потому, что тело лорда Кавендейла не было так изувечено, но потому, да помогут мне Небеса, что я научилась проверять пульс.

Два месяца в кресле-каталке сделали свое дело; запястье лорда Кавендейла было тонким и слабым.

– Вы чувствуете что-нибудь? – с отчаянием спросила Стелла.

В спертом воздухе, который накопился под пологом, я склонилась ниже. Прежде чем прижать ухо к груди хозяина дома, я заметила нечто странное, что заставило меня остановиться.

– Кэролайн, пожалуйста, поднимите лампу выше.

Иной угол освещения позволил мне рассмотреть голубое одеяло, которое покрывало грудь лорда Кавендейла. Мое внимание привлекли какие-то коричневые крупинки.

– Отец, – позвала я.

Когда он наклонился ко мне, я указала на крупинки. Он взял одну из них и растер между большим и указательным пальцами.

– Его сердце. Вы слышите что-нибудь? – умоляла Стелла за моей спиной.

Я приложила ухо к левой стороне груди, которая ни разу не поднялась и не опала. Мне не удалось расслышать даже малейшего движения сердца.

– На туалетном столике есть зеркало? – спросила я.

Стелла бросилась за ним.

Я поднесла зеркало к ноздрям лорда Кавендейла. На стекле не осталось даже намека на пар.

Глаза хозяина дома были открыты и смотрели в никуда. Его взгляд не был осмысленным и в первую нашу встречу, поэтому само по себе это ни о чем не говорило. Однако даже тогда, когда я передвинула руку Кэролайн так, что лампа оказалась рядом с его тусклыми карими глазами, он не моргнул и зрачки не сузились.

Я подняла одеяло и прикоснулась к его ногам.

– Уже остыли. Холод поднялся выше щиколоток.

«В жизни своей не чувствовала ничего холоднее», – подумала я, но вслух сказала только:

– Стелла, мне очень жаль. Ваш муж действительно мертв.

Ее словно парализовало. Слезы потекли по бледным щекам. Она смотрела сквозь них на неподвижную фигуру в постели. Потом вздрогнула и повернулась к Гарольду:

– Это сделали вы!

– Что?!

– Когда заходили сюда.

– Вы продолжаете повторять это. Но меня здесь не было.

Стелла обернулась к кровати, увидела подушку рядом с лордом Кавендейлом и подняла ее:

– Вы его задушили? Это было бы проще всего.

Она рассмотрела подушку и развернула ее, показывая вмятину на обратной стороне:

– Вот как вы это сделали: прижали подушку к его лицу. Дыхание Роберта было таким слабым, что много усилий и не потребовалось.

– Вы бредите! – рявкнул Гарольд.

– Эмили, что вы с отцом заметили на одеяле лорда Кавендейла? – спросила Кэролайн.

Когда ни один из нас не ответил, она наклонилась между приоткрытыми занавесями и разглядела те же коричневые крупинки, что и я. Кэролайн потерла их между пальцами, как сделал отец, и ощутила резкий запах.

– Табак, – пробормотала она.

– Это немыслимо, – заявил Гарольд и непроизвольно вскинул правую руку к ноздрям.

– Вы говорили, что для него было бы лучше умереть, – напомнила ему Стелла.

– Я просто выразил сочувствие его горькому существованию.

– Нет, Гарольд. Это звучало так, будто вы действительно хотели его убить, – упорствовала Стелла.

– И почему же я должен хотеть, чтобы отец… – Внезапно его лицо озарила догадка. – Вы думаете, я желал его смерти, чтобы получить наследство?

– Вы, конечно, никогда не забывали указать на то, что я на самом деле не являюсь частью вашей семьи, как и мой малыш, которого вы пренебрежительно называли сводным братом.

– Я не обязан выслушивать этот бред.

Разъяренный Гарольд бросился к двери, но вдруг обернулся.

В свете лампы было видно, как лицо его исказилось от ярости.

– Как вы дерзко мне напомнили, я теперь владею поместьем. Я для вас больше не Гарольд. Я лорд Кавендейл, и я хочу, чтобы вы убрались из этого дома.

– С радостью; мы уедем завтра утром, – сказала Кэролайн.

– Нет, вы не понимаете. Я не говорю про утро. Я хочу, чтобы вы все убирались отсюда… немедленно.

– Вы же это не серьезно, – только и сказала Кэролайн.

– Спускайтесь вниз, надевайте пальто и шляпы и выметайтесь, к дьяволу, из моего дома!

В комнате дальше по коридору заплакал ребенок.

– И отродье свое забирайте! – приказал Гарольд. – Думаете, я поверю, что он на самом деле сын моего отца?

– Какой ужас! – воскликнула потрясенная Стелла.

– Отец был нездоров еще до несчастного случая. Моя мать однажды намекнула на причину, по которой они произвели на свет лишь моего брата и меня. Я не верю, что отец был способен зачать еще одного ребенка!

Я никогда не чувствовал себя столь смущенной семейной размолвкой. Мы с отцом взглянули друг на друга в изумлении, словно стали свидетелями настоящей драки.

Из коридора продолжал доноситься детский плач.

– Вы не слышите меня? Уймите своего паршивца! – потребовал Гарольд. – Мне надоело слушать его ночь за ночью! – Он повернулся к нам с отцом. – Берите пальто и шляпы и убирайтесь! – Он подошел ближе к отцу. – Любитель Опиума, – бросил он с презрением. – Ваше присутствие в моем доме оскорбительно!

Жестокость в его голосе потрясала меня настолько, что я не могла сдвинуться с места.

– Нет? – спросил Гарольд, и в глазах его полыхнул огонь. – Никто не желает меня слушать? Что ж, черт подери, я с этим разберусь!

Он вылетел из комнаты, расталкивая слуг, которые, несмотря на приказ своего хозяина, задержались в коридоре.

– Стелла, мне очень жаль, – повторила я.

Дождь продолжал барабанить в окно, но его звук изменился, приобретя мощь града.

– Я, пожалуй, соберу кое-какую одежду, – сказала Кэролайн, свободной рукой сильнее запахнув свой халат.

– Малыш, – пробормотала Стелла и окликнула слугу в дверях. – Мы должны позаботиться о нем.

– Разумеется, Гарольд вовсе не намерен вытолкать нас из дома посреди ночи, – сказал отец. – В такую бурю.

В коридоре застучали шаги.

– С дороги! – прикрикнул Гарольд на слуг.

Он ворвался в комнату.

– Вы все еще здесь? Никто не слышал, что я сказал? Ну, может быть, вы послушаетесь этого.

Я уставилась на хлыст в руке. Гарольд рассек им воздух. Раздался резкий свистящий звук.

– Вон! – приказал Гарольд. – Вниз! Прочь! Вы! – крикнул он отцу, увидев, как тот вытаскивает бутылочку с лауданумом из кармана. – Ваше поведение отвратительно! Прочь с глаз моих!

Он взмахнул хлыстом, ударил по бутылочке и выбил ее из рук отца. Она упала, и рубиновая жидкость разлилась по полу.

– Нет! – воскликнул отец, опускаясь на колени и хватая бутылочку.

Гарольд несколько раз ударил хлыстом по спине отца:

– Прочь! Прочь! Прочь!

Я шагнула вперед, чтобы остановить его, и хлыст ужалил мою протянутую руку.

– Прочь! Прочь!

Он сделал короткий взмах, и внезапно моя щека словно вспыхнула огнем. Пораженная, я прикоснулась к лицу и ахнула, почувствовав кровь.

– Вы меня ранили! – сказала я в недоумении.

– Прочь! Прочь! Вон! Вон! – Теперь Гарольд стегал кнутом Кэролайн. – Вы думаете, я не разгадал вашу игру? Пытаетесь строить из себя благородную леди, а на деле вы всего лишь ростовщица. Чтобы подняться повыше, вы с дочерью сговорились обмануть моего отца.

Кровь продолжала струиться по моей щеке, которая с каждой минутой распухала все больше. Никому из нас не хватило бы силы, чтобы противостоять Гарольду.

Я боялась, что скоро он ранит кого-нибудь из нас более серьезно.

– Отец, мы должны уйти.

– Да! Наконец хоть кто-то меня понял! Убирайтесь! Все вы! – Гарольд ударил кнутом по левой руке Стеллы. – Прочь! Не надейтесь упаковать свои сумки! Будьте благодарны, что позволяю вам забрать шляпы и пальто! Вон! Вон!

Стелла развернулась на каблуках, вылетела из комнаты и вместе со слугой бросилась в ту сторону, где надрывался ребенок.

Отец, Кэролайн и я отступали перед яростью Гарольда. Он теснил нас, взмахами хлыста выгоняя из комнаты.

Свет от лампы в руке Кэролайн отбрасывал гротескные тени на стены коридора. Мы с отцом добрались до лестницы, по которой он хотел подняться наверх, наверное в свою комнату.

– Нет! – Гарольд стегнул хлыстом по перилам. – Идите в холл!

– Но в моей комнате… я…

Отец сжимал в руке почти пустую бутылочку опиума, и я догадалась, что он хотел взять из своей сумки другую, полную, пока его не выставили из дома.

Гарольд ударил его по плечу:

– Я знаю, что вам там нужно! Но я не позволю! Убирайтесь из моего дома!

Под шквалом ударов, что Гарольд наносил отцу, он едва не споткнулся.

– Не трогайте его! – закричала я, попятившись.

Гарольд толкнул меня. Я попыталась сохранить равновесие и потянулась к перилам, но не успела схватиться за них и упала. Со стоном я покатилась вниз и остановилась лишь потому, что мое тело развернулось и столкнулось с каменной балюстрадой.

– Эмили! – Отец поспешил поднять меня на ноги. Он посмотрел на мою щеку. – У тебя кровь.

– Прочь! – кричал Гарольд. Его ярость теперь была направлена на Стеллу, которая появилась на лестнице, укачивая на руках маленького сына.

Он едва не столкнул ее так же, как и меня, но что-то заставило его остановиться. Вместо этого он ударил хлыстом по бронзовым перилам, сгоняя всех нас – отца, меня, Кэролайн и Стеллу с ребенком на руках – вниз, в тускло освещенный холл.

– Отдайте им шляпы и пальто! – приказал Гарольд слуге. – Бросьте их прямо здесь!

Град ударил в окна.

– На нас со Стеллой только халаты и домашние туфли! – взмолилась Кэролайн.

– Клиника меньше чем в полумиле отсюда. Никто из вас не замерзнет до смерти!

– Но ребенок…

– К черту младенца, к черту всех вас. Не желаю вас больше видеть!

Слуга бросил шляпы и пальто к нашим ногам с извиняющимся видом и сочувственно покачал головой, когда заметил кровь на моем лице.

Гарольд отпер входную дверь, и через нее в особняк тут же ворвался холодный ветер. Даже в темноте было видно, как град сыпался на дорогу. Трудно было разобрать, что у нас под ногами – гравий или ледяные осколки.

– Гарольд, – позвала Кэролайн.

– Для вас лорд Кавендейл!

– Вы пожалеете об этом, – выпрямившись, произнесла Кэролайн.

Меня поразило то, каким решительным стало ее лицо: оно больше не было красивым, его исказила клокочущая ярость.

– Пожалею? Напротив.

Он едва не рассмеялся.

– Ваши карточные долги почти разорили поместье. С презрением вы называли меня ростовщицей, но ваш отец продолжал владеть особняком только потому, что я давала ему деньги в долг. Очень большие деньги. И ни одной выплаты так и не дождалась. Завтра я вернусь в Лондон и отзову эти кредиты. Ваши друзья-картежники внезапно станут вашими врагами. Когда они потребуют деньги по вашим долгам, которые до сих пор я исправно оплачивала, они примчатся к вам со своими хлыстами, которые несомненно страшнее вашего. Ваш портной, ваш мясник, ваш торговец вином – все, от кого зависит ваша праздная, никчемная жизнь, тоже потребуют возврата долгов. Когда вы не сможете платить своим слугам, они бросят вас. Вы даже не сможете купить масло для ламп и уголь для каминов. Вы будете сидеть здесь, оборванный, замерзший и голодный, во мраке.

– Это вы так думаете. Через несколько месяцев у меня будет доход с урожая.

– Нет, если урожай не будет собран. Инвентарь, повозки, скот – все отдано мне в заклад. Даже ваша мебель. Завтра я завладею всем.

– Я солгал, – заявил Гарольд с еще большей яростью.

– Солгали? О чем?

– Я знал Дэниела Харкурта. Я нанял его навести справки о вас и вашей бесстыжей дочери.

– Не будьте смешным. Мы с Дэниелом были деловыми партнерами.

– Он ненавидел вас! Он презирал вас за происхождение и то высокомерие, которое вы на себя напускали. Он был в восторге от возможности разоблачить вас и вашу дочь и заставить всех осознать, что вы обе – шарлатанки! Должно быть, он спешил сюда в четверг вечером с доказательством того, что сопливый паршивец вашей дочери – не сын моего отца. Но это больше не имеет значения. Теперь я лорд Кавендейл. Ни вашей дочери, ни ее ублюдку здесь не место! Прочь! Вон!

Резкий свист хлыста выгнал нас через парадную дверь, вниз по гранитным ступеням, в самую бурю.

Град налетел на меня справа, ударил по плечу, засыпал шляпу, ужалил мою раненую щеку. Ребенок продолжал кричать под халатом Стеллы.

– Позвольте мне помочь, – предложила я, подхватывая ее под руку, когда домашние туфли Стеллы заскользили на ледяной крошке.

– Нет, я сама этим займусь, – сказала Кэролайн, поспешно обхватив дочь рукой. – Позаботьтесь о Томасе.

Поддерживая отца, я оглянулась на дом и открытую дверь, откуда за нами со свирепым видом наблюдал Гарольд. Неожиданно свет лампы исчез, когда он ступил внутрь и захлопнул створку с грохотом, сильным, как выстрел.