Бизнес и/или любовь. Шесть историй трансформации лидеров: от эффективности к самореализации Лукина Ольга

Макс относился к редкой породе людей. Он был готов к правде, какой бы неприятной она ни была. Ему нужно было только немного помочь. Дальше он шел по пути развития уже самостоятельно.

Он перепахивал свои же устоявшиеся представления о жизни, выражал свои вытесненные чувства и учился называть вещи своими именами. На моих глазах человек оживал и начинал раскрашивать свою жизнь не экстремальными приключениями, а простыми и в то же время сильными чувствами. Я восхищалась его мужеством.

Мы подходили к самому сложному вопросу. К вопросу личностного выбора. Жизнь уже готовила ему это испытание — шанс. Контракт Макса в Москве подходил к концу, и ему предстояло решить, продлить его и остаться или уйти.

Макс по-прежнему избегал говорить о своих взаимоотношениях с новым боссом и его свитой. Только иногда мне удавалось из него вытянуть крупицы информации и дать ему хоть немного понимания и поддержки.

Последние рассказы Макса дополнили мои представления об обстановке в его компании новыми, очень говорящими подробностями. Образ его нового генерального директора оброс фактурой: я увидела хрестоматийного ловчилу, ушлого базарного хама, покрытого снаружи тонким, но ярко блестящим налетом цивилизованности европейского образца.

Макс чувствовал нарастающую нервную усталость. Ему все тяжелее и тяжелее было присутствовать на совещаниях. Все чаще он чувствовал, как поднимается огромное раздражение на пустые разговоры, отравленные взаимной жаждой манипулирования.

Почти любое совещание с неизбежностью уходило от темы и превращалось, по словам Макса, в «царедворский ужин при воображаемых свечах», на котором висела душная атмосфера скрытых личных обид, амбиций, желаний отыграться, доказать, унизить и самоутвердиться.

Компания стала другой. Это было уже очевидно. Ожили и реализовались самые страшные опасения Макса. Но Макс с достоинством продолжал держаться, отбивая атаку за атакой.

Как удивительно устроена человеческая психика, я не перестаю этому поражаться.

Люди, закованные в свой бессознательный сценарий, интуитивно всегда знают драматичную, а иногда и трагичную развязку своей пьесы. Они боятся этого финала, но неумолимо сами его готовят.

В жизни человек может подойти не раз к такой развязке. И каждый раз это становится точкой выбора. Точкой невероятного напряжения.

Что выберет человек? С еще большей обреченностью будет приспосабливаться, уйдет на новый круг или выберет свое достоинство?

Выберет жить так, как хочет он, или продолжит оправдывать чьи-то ожидания, еще больше отдаляясь от себя?

Я все еще не знала, какой выбор сделает Макс.

Взаимопонимание — вот что ценно!

В следующий раз мы увиделись лишь через три недели: Макс улетал по делам. Его радость, мажор, желание поскорее начать разговор чувствовались с порога.

— Я сегодня с уловом! — воскликнул он, бросая свой ноутбук на кушетку. — Планирую вас порадовать. Не такой уж я и рациональный чурбан.

Усевшись, Макс сразу же перешел к делу, не дожидаясь пригласительного вопроса.

Макс прилетел в Лондон в пятницу вечером. Забросив вещи в гостиницу и приняв душ, он прыгнул в такси и поехал к сыну. Мальчик его ждал. Накануне бывшая жена сказала по телефону, что у них с сыном произошел конфликт.

Юля была обеспокоена тем, что сын стал в последнее время сильно уставать. За последний месяц у него дважды было сильное кровотечение из носа и участились головные боли.

Она приняла решение на ближайший год сократить его нагрузку и решила отказаться от его занятий конным спортом и дополнительных уроков по русской литературе.

Мальчик не стал спорить по поводу отмены литературы, но по поводу лошадей был категорически не согласен. Наткнувшись на полное непонимание матери, он замкнулся.

Войдя в дом, Макс почувствовал висящее напряжение. Он предложил сыну пойти прогуляться.

Был тихий вечер, абсолютно безветренный. Воздух пах землей и лесом, освободившимися от зимы. Макс с сыном прошли сад и поняли, что хочется идти дальше, дышать дальше, говорить дальше. Они двинулись к реке. Дошли до берега. Сначала мальчик молчал. Макс остановился и заглянул ему в глаза:

— Сынок, я вижу, ты очень расстроен. Это из-за конного спорта?

Мальчик просто кивнул.

— Для тебя это очень важно? Расскажи мне.

— Да, — вдруг заговорил Майк. — Я очень обиделся на маму. Она не хочет меня слышать. Не воспринимает никакие слова.

— Но она переживает за твое здоровье. Она заботится о тебе и ищет способ, как тебя разгрузить.

— Я понимаю. Я сам знаю, что устаю, но я бы предпочел немного уменьшить занятия музыкой, например.

Он объяснил, что в этом году он очень хочет принять участие в каком-то важном для него турнире по конному спорту. Именно сейчас ему нужно было время для дополнительных тренировок.

— Папа, ты понимаешь, после тренировок, после того как я пообщаюсь с лошадью, у меня появляется много сил, мне становится легче делать другие уроки, представляешь? Мой конь — это мой друг, он ждет меня каждый раз, и я не могу его предать!

Макс увидел в глазах сына отчаяние. Он физически почувствовал, как защемило сердце.

— Сынок, я понимаю тебя. Раз для тебя это так важно, я тебя поддержу!

— А как же мама? — с тревогой спросил мальчик.

— Не беспокойся, я беру ее на себя.

Ребенок бросился ему на шею.

— Папа, ты у меня самый лучший и самый умный!

Отец и сын возвращались домой уже затемно, при свете луны. Макс ощущал приподнятость, странную, почти детскую радость, он чувствовал себя мальчишкой, заговорщиком. Одновременно его наполняло какое-то новое чувство: он чувствовал внутри удивительную родительскую силу и любовь. Его распирала гордость от того, что смог понять и защитить ребенка.

Макс рассказывал мне об этих событиях воодушевленно, с наслаждением, его глаза блестели.

— Я был просто поражен! — развел он руками. — Такой маленький! Всего девять лет! И вдруг настолько здравые рассуждения. А еще я в этой поездке понял, что Юля очень боится, что наш сын может стать таким же трудоголиком, как и я, у которого тысяча разных интересных проектов, на которые не хватает жизни.

— По этой причине она не принимала решение сына и нервничала?

Макс поморщился и кивнул.

— Макс, когда вы сегодня говорили, я видела, как блестели ваши глаза. В них светилось удивительное тепло и любовь. Расскажите, что для вас значила эта история.

Макс задумался, откинул голову на спинку кресла. Помолчал и вдруг заговорил с сильным чувством:

— Мне было так хорошо на душе оттого, что я понял сына. Я смог его поддержать и защитить в тот момент. А ведь я даже не думал, не догадывался, насколько для него было значимо не разлучаться со своей лошадью. Ухаживать за ней и еще принять участие в турнире. Понимание — вот это было ценно. Наверное, ради таких моментов стоит жить!

Я невольно улыбнулась. Этот контакт и меня согрел и наполнил теплом. Сколько же было любви и щедрости в душе этого очень рационального мужчины!

— Макс, заметьте, вашему сыну сейчас ровно столько же лет, сколько было вам, когда вас перевезли в Москву. Когда вас не захотели выслушать и понять. Тогда вы закрыли свое сердце, больше не надеясь получить от близких людей понимания. С того момента вы перестали относиться к своим потребностям в близости и понимании как чему-то ценному. Убегая от своих чувств, вы сконцентрировали все свои силы на познании и достижении внешних целей. Семья это поддерживала. Вы превратились в интеллектуального рекордсмена.

Макс смотрел на меня очень внимательно. Он слушал, стараясь не упустить ни одного слова.

— Как вы думаете, как изменилась бы ваша жизнь, если бы в тот момент вас поняли и поддержали? Вы остались бы на Кубе в родной для себе среде, с родителями и Марией?

— Я не знаю… Наверное, я бы занимался теми же вещами в жизни. Но мне кажется, что… я был бы совсем другим.

За пределами интеллектуальных рекордов

— Интересная у вас профессия, док! — начал нашу очередную встречу сразу после приветствия Макс.

— О чем это вы? — Я даже насторожилась.

— Наверное, легче жить, когда понимаешь все многообразие и изощренность человеческой психопатологии.

— И да и нет, Макс. Иногда от этого знания становится очень горько. Но есть, безусловно, и преимущество: понимание помогает быстро избавиться от иллюзий и выработать правильную для себя стратегию.

— Вот это, видимо, то, что мне нужно с моим новым боссом и его людьми. Мне точно не хватает каких-то инструментов и знаний. Я всегда прекрасно ладил с людьми. Я использовал все стратегии, которые мы с вами выработали, но… бесполезно. Почему сейчас я не могу с ними договориться?

— Не знаю, Макс. Может, потому что они даже не ставят такую задачу?

— Вы серьезно?

— Абсолютно! Они, видимо, не знают значения слова «договориться» и не верят в то, что в сотрудничестве можно найти решение класса «выиграл — выиграл». В их представлении одна из сторон неизбежно должна стать проигравшей. И лучше, если это будете вы. Вы и ваш босс вместе с менеджерами, которые на глазах превратились в его безликую свиту, вы живете в совершенно разных ценностных парадигмах. — Я невольно вздохнула.

— Вы снова намекаете, что единственный выход для меня — это уйти?

В голосе Макса слышалось разочарование в моих словах, а может быть, и в возможностях психотерапии как таковой.

— Или начать играть по их правилам, — жестко парировала я.

— Но я не хочу убегать как лузер, я уже говорил об этом. Мне интересно и дальше развиваться в этой компании, в ней есть для этого неограниченные возможности. Я просто хочу делать свое дело.

— Макс! — Я почувствовала, как внутри меня поднимается возмущение. — Черт возьми! Ну взгляните на свою жизнь чуточку шире, не просто как на полигон для интеллектуальных бизнес-рекордов. Вы прежде всего — живой и чувствующий человек! Почему вы все время говорите об убегании, об уходе с отрицательной коннотацией? Уйти с достоинством, выбрав то, что нужно тебе, — это тоже выбор. Разве не так?

Макс молчал и не смотрел на меня.

— Лично у меня люди, способные на это, вызывают уважение. Макс, вас не оскорбляет необходимость только тем и заниматься в последнее время, что оправдываться, доказывая боссу и окружающим, что не имеете ничего против кого-то из команды персонально? Вам еще не надоело обороняться?

— Да меня это достало! — с жаром воскликнул Макс. — Иногда мне хочется просто встать и уйти. Порвать. Прекратить. Встать и уйти — просто подальше от этого больного бреда. Но что я тогда выиграю?

Макс почти уже кричал. Глаза его сверкали. Похоже, он злился на меня.

— Себя! Макс, я понимаю ваше желание. Корпоративная культура в вашей компании неумолимо становится все более невротичной и манипулятивной. Рыба, как ей положено, тухнет с головы. Вы со своими представлениями, ценностями и целями становитесь чужеродным элементом. Новые люди не понимают вас, ваших мотивов и потому воспринимают как угрозу. И по общим законам групповой динамики каждая группа начинает отвергать чужеродное для себя.

Макс перебирал взглядом корешки книг в моей библиотеке.

— Вы считаете, что все мои действия не принесут плодов?

— Я не понимаю, чего вы хотите. Хотите повернуть время вспять и вернуть ту компанию, которую создали с Теди? Это невозможно. — Я сама удивлялась чеканности своего голоса. — Вы хотите навязать свои ценности Андрею и его свите? Вы хотите их победить и уничтожить? В рамках ваших ценностей это тоже невозможно!

— Я хочу делать свое дело, — упирался Макс. — Я хочу, чтобы они мне не мешали. Я заработаю столько денег, что хватит на всех. Неужели они этого не понимают?

— Боюсь, что нет.

— Я с ними не борюсь.

— Но они с вами борются! Вы сильный человек, вы из последних сил сдерживаете свое негодование и стараетесь не отвечать на агрессию агрессией, на подлость подлостью. Вы думаете, они смогут оценить ваше благородство?

— Да не хочу я, чтобы кто-то меня оценивал!

— Так чего же вы хотите? Вот уже год, как вы стараетесь донести какие-то угрожающие факты до акционеров и, как ребенок, поражаетесь их слепоте. Вы стараетесь призвать к целесообразности босса. Но он не хочет сотрудничать! Ему это не надо. Его мало волнует будущее компании. Ему важна собственная слава и власть сегодня, и по каким-то причинам акционеров это устраивает. Отсюда напрашивается очевидный вывод: может, лучше уйти и найти «свою группу»? Или создать ее.

Макс так и не посмотрел на меня. Похоже, сегодня как угрозу он воспринимал меня. Но я решила идти до конца.

— Макс, дорогой мой! Мне жалко ваших сил и ваших чувств, которые вы растрачиваете на борьбу. Если вы не начнете играть по их правилам, ваша борьба неизбежно завершится вашим фиаско.

Если начнете использовать свой гениальный мозг в другом направлении и обыграете их с помощью их же методов — вы все равно потерпите фиаско. Потому что потеряете себя и… оскотинитесь!

Никогда еще мы не расставались с Максом так сухо и так быстро.

Сон. Исчезновение детской

Макс шел по странному дому. Огромному и глухому, словно набитому невидимой ватой, притупляющей звуки. Коридор привел его в непомерно большую гостиную. Стены густого винного цвета. Лепнина на потолке. Золоченые канделябры. Тяжелые бархатные портьеры, повязанные золотой тесьмой с пухлыми кистями. Огромная бронзовая люстра слепила ярким светом, отражающимся в тысячах гранях хрустальных капель. Она угрожающе нависала над головой.

Вокруг не было ни одной живой души. Только на стенах висели портреты людей разных эпох, которые пристально смотрели на Макса горделивыми, даже слегка надменными взглядами. Макс не вполне понимал, где находится. Возможно, это дом деда, Алехандро?

Он продолжал идти, гонимый необъяснимой тревогой, и вдруг очутился в библиотеке. Увидев ряды книг, он почувствовал облегчение и с интересом бросился к стеллажам, начал рассматривать, листать, прислушиваться к хрусту корешков, вдыхать запах страниц. Казалось, на несколько мгновений ощущение потерянности спало.

Но довольно скоро воодушевление сменило дикое разочарование: среди книг не было ни одной непрочитанной. Макс знал их все! Это была деловая литература обычного качества, ничуть не оправдывавшего ее популярности. Хуже того, библиотека оказалась полна одинаковых книг! Снимая с полки одну за другой, Макс обнаружил, что книги только выглядят разными, на самом деле они повторяются.

В глубине библиотеки Макс увидел письменный стол. За ним — огромное резное кресло с высоченной спинкой. Скорее, не кресло — трон! С виду тяжелое, как каменная глыба. Макс подошел. На столе лежала груда бумаг. Раскрытые записные книжки. Схемы, какие-то расчеты, тексты договоров. С удивлением Макс узнал свой почерк.

Совершенно растерянный, он смотрел по сторонам, и вдруг его взгляд остановился на противоположной от стола стене. Там висела картина. На ней — залитый солнцем карибский пляж. При взгляде на картину Макс пережил вспышку в сознании: он понял, это — его собственный дом, это его рабочий кабинет!

В холодящем разум недоумении, в смутных, незавершенных чувствах он двинулся дальше. Оказался в столовой. Увидел пышно накрытый стол. Стены и потолок в лепнине резали глаз кипенно-белым цветом. От блеска огромных зеркал Максу стало еще более одиноко и холодно.

Почувствовав голод, Макс начал пробовать еду, стоящую на столе. Вся она оказалась бутафорской. Ужас нарастал.

Вдруг сам собою возник вопрос: где же спальня? Где все? Макс бросился по коридорам. Метался по дому. Нашел спальню. Она была пустая. Он увидел смятую постель, кое-где разбросанные вещи бывшей жены и свой галстук, брошенный на стуле. Не задерживаясь ни на минуту, он снова побежал по дому в поиске детской. Макс открывал двери, взбегал по лестницам, снова открывал, он искал, все стремительнее погружаясь в паническое состояние.

Никаких признаков сына в доме не было. В отчаянии Макс вернулся в свой кабинет — тот самый, с ложной библиотекой. Поддавшись странному, беспричинному порыву, он дернул за корешок толстой книги. И обнаружил за ней потайную комнату. Это-то и была детская. Странная. Безжизненная. Залитая серым туманом. Почти пустая, если не считать кроватки. Преодолевая внутреннюю дрожь, Макс подошел к кроватке и заглянул. Там никого не было. Сердце оборвалось. Ноги подкосились. Крик непереносимого отчаяния разрывал изнутри. Глядя на ровно, безупречно, наглухо заправленную постель, Макс понял, что в этой кроватке давно никого нет.

И в ту же секунду проснулся.

Часы показывали 3.50. Сердце бешено колотилось. Казалось, сейчас силой толчков сердечной мышцы к черту порвутся сосуды. Когда сердцебиение немного унялось, Макс встал, прошел на кухню и выпил стакан воды. Посмотрел в окно на ночной сад. Кусты красиво подсвечивались фонарем. Листья блестели. Картина безветренной природы вернула Макса в реальность. Он окончательно отделился от сна.

Господи, может, что-то случилось с сыном? Макс рванулся было звонить в Лондон, но вовремя остановил себя, осознав, что там первый час ночи и все спят. По дороге в спальню он окончательно понял: его дом совершенно пуст.

В постели Макс попытался расслабиться, снова уснуть — на утро была назначена встреча с акционерами. Планировался разговор о новом контракте Макса. Он собирался встать чуть раньше обычного, чтоб минут двадцать перед отъездом погулять в саду: сконцентрироваться, подумать над аргументами предстоящих переговоров, мысленно ответить на гипотетические вопросы. Но снова уснуть так и не удалось. Проворочавшись в постели до половины шестого, Макс решил встать. Послевкусие сна, мысли о нем не оставляли.

О чем говорит бессознательное?

— Знаете, док, мне сны снятся крайне редко. А если и снятся, то запоминаются лишь крошечные фрагменты. Какие-то бессвязные кадры. И вдруг… Длинный сон, с единым сюжетом, такой внятный, подробный. Я был потрясен, без преувеличения. Почему-то это все спровоцировало во мне тревогу о сыне. Может быть, я упускаю что-то важное в его жизни как отец? В голову лезут неприятные мысли… Как думаете, это может быть сон-предчувствие?

— Не думаю. Мне кажется, с вашим сыном все в порядке. Особенно сейчас, после того вы начали его лучше понимать. Вы когда с ним разговаривали последний раз?

— Последний раз вчера вечером.

— И как он?

— Совершенно был нормальный, даже радостный. Как раз только приехал из конного клуба. Без умолку рассказывал о предстоящем турнире.

— Макс, а когда вам приснился этот сон?

— Сон приснился мне во вторник. Да, верно, а в понедельник мы с вами виделись.

— Макс, во сне вы испытывали ощущение потерянности и нарастающее ощущение тревоги. У вас есть идеи, из-за чего вы могли бы испытывать похожие переживания в своей реальной жизни?

Макс откинул голову на спинку кресла в своей привычной манере и задумался. Он долго молчал, а потом заговорил:

— Пожалуй, единственное, что меня сейчас тревожит, — это необходимость в ближайшее время решить, продлевать контракт со своей компанией или нет. Я в сильных сомнениях.

— Я знаю. Я понимаю ваше смятение. Это выбор ответственный и сложный.

Макс внимательно посмотрел мне в глаза, он долго не отводил свой взгляд. В его глазах отражалась напряженная внутренняя работа. «Сегодня он на меня смотрит», — отметила я про себя. Хороший знак.

— Ваш сон может помочь вам в принятии решения. Нужно только правильно прочитать эти послания, они пытаются донести до вашего сознания что-то очень важное, но не осознаваемое вами.

Макс ожил. На его внутренних воображаемых весах чаша азарта в этот момент перевесила чашу страха перед запретным и неизвестным. Он был готов к исследованию.

— Как бы вы описали дом из вашего сна?

— Красивый, большой, роскошный. Дом с характером и стилем.

— Мне кажется, в нем не хватает чего-то важного?

— Пожалуй. В нет какого-то уюта, смеха, общения.

— То есть в нем нет любимых людей и душевного тепла. В нем нет жизни! Верно?

— Да, вы правы.

Макс нахмурился.

Мне как терапевту представлялась важной деталь: во сне первый момент осознания принадлежности к дому у Макса произошел у стола, в кабинете.

Идентификация началась с узнавания почерка и деловых бумаг. Макс опознал себя по рабочим бумагам. Его «Я» было спаяно не с чем иным, как с работой.

Другой говорящей деталью, на мой взгляд, была библиотека. За колоссальным объемом книг стоял минимум содержания. Книги повторялись. Бессознательное отчетливо показывало Максу, что ответы на терзающие его вопросы он ищет не там. На рациональном уровне у него уже давно не получалось найти необходимого ему знания.

— Макс, что о вашей жизни говорит вам дом из вашего сна?

— Приходится признать, что моя жизнь столь же помпезна, но по сути пуста. — Макс был очень грустен.

— Похоже. Но речь идет о жизни, которую вы живете, подчиняясь своему скрипту. Скажите, с чем у вас ассоциируется то странное, стоящее за столом кресло?

— Ну… оно больше похоже на трон. И, наверное, ассоциируется с властью, с силой… С чем-то незыблемым и устойчивым.

— А чем за это приходиться платить?

Макс снова задумался.

— Большой ответственностью, напряженным трудом… Потерей свободы, — вдруг ответил он.

Он сам тут же удивился своему инсайту.

— Макс, похоже, есть внутренний конфликт. Одна часть вашего «Я» заставляет вас жить жизнь человека, владеющего этим домом из сна. Другая часть вашего «Я» в это время умирает от чувственного холода, одиночества, потерянности и в конечном счете от бессмысленности.

Макс молчал. Его глаза стали печальными.

— Пустая взрослая спальня и разбросанные вещи жены — мне сейчас понятны. Это то, что я разрушил и потерял. А что может значить пустая детская комната?

В который раз я оценила мужество и искренность моего клиента. Мысленно я пожала ему руку. Этот человек никогда не давал покоя собственному уму. Он точно задавал направление мысли.

— Макс, давайте рассмотрим этот сон следующим образом: положим, каждая часть дома соответствует определенной части вашей личности. Вспомните, пожалуйста, мы говорили о трехчастной структуре личности: Родитель/Взрослый/Ребенок.

Макс кивнул.

— Итак, Родитель — это носитель ценностей. В том числе носитель стереотипов о правильной жизни. Дом говорит нам о том, что ваш Родитель считает правильным. Власть, статус, роскошь. Лишь мертвая пустота дома намекает на высокую цену, которую приходится за это заплатить. Ваш Взрослый знает, как этого достичь: непрерывно постигать знания, много и напряженно работать. Взрослая часть видна в доме через кабинет, груду бумаг, море книг (заметим, ненужных книг). Что же мы узнаем из сна о Ребенке? Какая часть дома отражает вашу спонтанную, чувственную природу? Как выглядит источник вдохновения?

Макс усмехнулся:

— Н-да… источник вдохновения пуст. И место ему отведено за потайной дверью в кабинете, в маленькой затерянной комнатке. Только картина напоминает о чем-то живом.

— Похоже, что вы проснулись в ужасе от того, что потеряли не сына, а детскую, чувственную часть собственного «Я». Наверное, поэтому блага, которыми наполнен дом, — роскошь, книги, еда — не приносят вам в последнее время удовлетворения.

— Это просто жесть! Да, похоже, с моим внутренним мальчиком совсем непорядок.

— Да, мой дорогой.

Противостояние

Итак, на этом этапе терапии ключевой момент в переживаниях моего клиента я определила бы как обнажившееся жесткое противостояние.

Две части его «Я» находились в непримиримом конфликте.

Подлинное «Я» Макса хотело свободы и самореализации, оно тосковало по единомышленникам. Оно же нуждалось в близости, понимании и любви.

Ложное, сценарное «Я», надрываясь, удерживало из последних сил статус-кво во враждебной обстановке, интерпретируя это как выбор сильного и взрослого мужчины.

Отказ от борьбы в заданной парадигме все еще воспринимался Максом как поражение. Все мои попытки разубедить его в этом и защитить от себя же самого не имели успеха, я упиралась будто в гранитную стену. Я натыкалась из раза в раз на сильнейшую детскую веру моего клиента в то, что остаться, «не бросить» компанию, свои проекты и людей — это «мужественно, ответственно и правильно».

Последний сон Макса подтолкнул меня к гипотезе о том, что Макс идентифицирует себя с образом своего чилийского легендарного деда.

С какого-то момента он, видно, стал накладывать его стандарты и его выборы на события своей жизни, не беря в расчет при этом собственные желания, потребности и совершенно иной контекст.

Ситуация закручивалась и осложнялась тем фактом, что Макс верил в несерьезность жизненных выборов своего отца. Похоже, он считал его неудачником в мире серьезных и значимых мужчин.

Настало время для «хирургических» инструментов аналитической терапии.

— Макс, у вас в жизни было три значимые мужские родительские фигуры, которые могли повлиять на ваше становление. Отец, дед Алехандро и московский дед. Верно?

— Да. Только, я думаю, московского деда можно смело снять с повестки дня. Я уже в детстве, мне кажется, даже до школы понимал, что он мне не близок.

— Почему?

— Мне не нравилось, что он все время давит на всех своим авторитетом. Он был большим чиновником в Минздраве и, мне кажется, когда приходил домой, так и не расставался с ролью большого руководителя. Так и норовил всех контролировать и строить. Но на меня его трюки не действовали, — улыбнулся Макс.

— А что касается отца и вашего чилийского деда, кто из них больше вдохновлял маленького Макса как фигура для подражания?

— Это очень сложный вопрос. Мне кажется, в детстве я восхищался дедом и любил своего отца. Я не понимал, почему между ними такие сдержанные отношения, но спрашивать об этом было не принято. Я рассказывал вам, между ними случился конфликт, когда к власти пришел Пиночет.

— Они с тех пор так и не смогли договориться?

— Нет. Мой дед умер почти десять лет назад. К сожалению, мой отец так его и не понял. В юности я, наверное, больше защищал позицию отца. Мне казалось, что он такой веселый, классный, свободный, независимый, живет так, как хочет. Я даже где-то внутри сердился на деда. Но с годами, больше общаясь с ним, я стал его понимать. И у меня внутри что-то поменялось…

— Что?

Лицо Макса стало очень серьезным и даже суровым.

— Отец был совершенно неправ, когда обвинял деда в том, что он продает душу за свои богатства. Мой отец был и есть бунтующий идеалист, который ищет в мире несуществующую справедливость. Он не понял, почему дед Алехандро не захотел бросить свою страну в тяжелый момент. Он не просто хотел сохранить семейный капитал, прежде всего он хотел сохранить свой исторический род на своей земле. Понимаете?

— Я хорошо вас понимаю, Макс. Не знаю, правда, способно ли молодое поколение оценить его жертву. Ведь он заплатил за свой выбор немалую цену?

— Да. Ему пришлось от многого отказаться, мириться с неприемлемыми вещами, которые тогда происходили в Чили. На самом деле он был сильным человеком. Я только недавно узнал, что он, имея определенное положение и возможности, в то время помог многим людям, спасая их от репрессий.

— Он был, видно, очень сильным и смелым человеком. Вы знаете, Макс, и ваш дед, и ваш отец — они оба заплатили за свой выбор.

— Пожалуй.

— Но давайте вернемся к вам. В юности вы не понимали мотивов поведения деда, во многом воспринимая их глазами своего отца. В глубине вы делали деда ответственным за напряженные отношения с вашим отцом.

Сблизившись с дедом и больше поняв его, вы перешли в другую крайность диапазона. Вы стали осуждать своего отца за бегство и невзрослость.

Но ведь он не просто убежал с деньгами в теплое место, например в Штаты, как сделали многие другие, включая его же собственную сестру. Он уехал в то место, в которое верил и которое ему было роднее по ценностям. Даже если он в чем-то заблуждался и что-то в жизни упустил, разве можно сказать, что он прожил пустую и бессмысленную жизнь? Разве его можно назвать безответственным человеком? Совершенно с этим не согласна. Он вырастил прекрасного сына, он искренне любил свою жену, он до старости вдохновлен своей работой и спас много человеческих жизней! Он пронес через всю жизнь свои ценности, он шел к своим целям, оставаясь при этом живым и радующимся жизни человеком. Разве можно его назвать не успешным и не счастливым человеком?

— Нет, это будет неправдой, — признал Макс.

Он притих, ушел куда-то вглубь себя.

— Мне очень жаль, что ваш дед и отец так и не смогли понять друг друга и их конфликт перекочевал в вашу жизнь. Мне кажется, они оба удивительно яркие, неординарные и сильные люди.

— Интересный у вас взгляд, док. Но каким образом их прошлое влияет на меня? — необычно рассеянно спросил Макс.

— Конфликт ваших близких реализовался в ваш внутренний конфликт, который разрывает вас изнутри и держит, словно в западне. Стараясь соответствовать своему легендарному деду, вы заставляете себя оставаться в компании, которая приобретает все более уродливые и чуждые для вас черты. Вам некомфортно, и вы не можете полноценно реализоваться в небезопасной обстановке. Но вы изо всех сил подавляете свои чувства, пытаясь убежать то в новые проекты, то в рискованные приключения. При этом вы маниакально убеждаете себя в правильности и мужественности своего выбора. Еще чуть-чуть, и что-то внутри не выдержит и разорвется. Но при одной только мысли об уходе вы начинаете чувствовать себя лузером, беглецом, слабаком, мальчишкой. У вас включается внутренний цензор, который называет вас несерьезным и безответственным идеалистом. Этот цензор рисует вам весьма неприглядное будущее. Пугает вас. Правда?

— Не уверен.

— Не уверены? Вы не признаетесь себе, Макс. Вам кажется, что вы не сможете состояться как взрослый и весомый мужчина, наделенный влиянием и силой в этом социуме. Помните пустое кресло — трон из своего сна?

Повисла напряженная пауза. Пальцы Макса отчаянно отковыривали шелковый кантик на подлокотнике кресла.

— Черт, это правда! Вы меня дожали, — вдруг с жаром проговорил Макс.

На его глазах заблестели слезы.

— Макс, дорогой мой, — вы не ваш отец и не ваш дед. Вы — совершенно отдельный и уникальный человек. И ситуация ваша уникальна. Я возвращаюсь к своему вопросу: чего вы на самом деле хотите? Что вам нужно, чтобы творить, делать дела с удовольствием, чувствовать себя свободным внутри и счастливым человеком?

— Я не знаю. Я правда не знаю! — Макс почти кричал.

— Макс, знаете! Вы просто не разрешали себе в этом признаться. Побудьте с тем, что мы сегодня открыли. Помедитируйте. Не спешите с выводами. Нужно время, чтобы услышать себя. Разрешите себе съездить куда-то, где радуется ваша душа. Помните: нужно время и покой, чтобы услышать себя.

— Хорошо, док.

Попрощавшись, Макс уверенно пошел к двери. И вдруг… он остановился. Снова вернулся ко мне, поклонился, взял осторожно мою руку и поцеловал ее.

— Благодарю, док.

Остров свободы

Через два дня утром я получила СМС:

«Док, в понедельник меня не будет. Послезавтра лечу на Кубу. Там мне точно будет хорошо:) Вернусь через две недели. Не волнуйтесь за меня. До связи!»

Я почувствовала радость за Макса.

Обнадеживало уже то, что Макс не поехал на какую-то очередную экстремальную гонку или плавать рядом с акулами. Остров свободы, где прошло его счастливое детство, был местом его ресурса, там все было дорого его сердцу…

Я чувствовала, что именно эта земля могла напитать его жизнью и помочь вернуть контакт со своей сутью. Я с волнением ждала известий.

Еще через десять дней пришло второе СМС:

«Док, у меня все нормально. Решил задержаться здесь еще на десять дней. Впустите, пожалуйста, сегодня курьера с небольшим посланием. Знаю, что не спросил у вас разрешения. Надеюсь, вы меня простите за это)))».

Около восьми вечера курьер позвонил в мой кабинет и передал мне маленький сверток. Попрощавшись с последним клиентом, я закрыла дверь и развернула упаковку. В ней лежали четыре диска с традиционной кубинской музыкой. Между дисками лежал сложенный вчетверо листок формата А4.

Я выбрала диск со своей самой любимой медленной сальсой и включила запись. За окном лил мерзкий ноябрьский дождь, а по моей комнате разливались бессмертные волшебные звуки гитар и трубы. Женщина с низким голосом, похожим на голос Омары Портуэндо, проникновенно пела о любви и свободе.

Я и не заметила, как перенеслась мыслями и чувствами в старую Гавану. В моем кабинете вдруг стало тепло и солнечно. В памяти сменялись картины: «кадиллаки» с зеркалами от «запорожцев» и колесами от «жигулей», припаркованные на кривых улочках старой Гаваны; облезлые дома, которые еще помнили о былом величии испанской империи; гирлянды провисших проводов, торчащих из перекосившихся электрических щитков; откровенные веревки с только что постиранным бельем на окнах домов.

Люди, одетые очень просто и бедно. Смеющиеся, как дети.

Искрящаяся солнцем музыка продолжала заполнять мой кабинет, и я вдруг вспомнила, как мы с мужем брели поздно вечером по улочке Гаваны. Подходя к очередному клубу, мы услышали звуки оркестра. Музыка была невероятно зажигающая. Навстречу нам прихрамывая шел сухонький старик, на вид лет восьмидесяти пяти. Услышав музыку, он вдруг он начал пританцовывать. Его тело двигалось в такт музыке так чувственно и грациозно, что мы остановились и восхищенно смотрели на него. Господи, в этой нищей стране ветхий дед чувствовал себя совершенно свободным, он улыбался и танцевал, как ребенок.

Страницы: «« ... 1617181920212223 »»

Читать бесплатно другие книги:

В новом переводе – первый роман эпопеи «Хроники хищных городов». Действие этой фантастической саги п...
Отражение Света и Тьмы приходит в этот мир лишь раз в сто лет, воплощаясь в человеческом теле. И ник...
Тема еврейской эмиграции прежде уже становилась объектом внимания. Однако до сих пор не было опублик...
Задумывались ли вы, откуда ваш мозг знает, где вы находитесь? Почему ваши воспоминания связаны с мес...
Два «Философских парохода» доставили в Германию более 160 человек – профессоров, преподавателей, вра...
Системное мышление помогает бороться со сложностью в инженерных, менеджерских, предпринимательских и...