Времена Бессмертных Мишель Роман
Когда я решаю что достаточно, я осторожно, без вызова кладу ладонь, на его часто вздымающуюся грудь и отталкиваю от себя. Странно… Это был мой первый настоящий поцелуй, взрослый. А будто бы ничего и не произошло. Конечно, мне хотелось, чтобы на месте Париса был Лео, мой первый поцелуй должен принадлежать ему, но все иначе и мне приходится жертвовать многим, просто ради еще одной встречи с ним.
— Я так хотел этого…
— Тсс…! — останавливаю я Париса, замечая уже не сдерживаемую им сексуальную пелену в глазах. Я добилась, чего хотела, пора уходить.
И снова это странное ощущение, похожее на предчувствие, сопровождаемое покалыванием в кончиках пальцев, оно постепенно проникает в меня, как тогда, перед экскурсией на Окраину. Невероятно! Что это может означать? Сердце учащенно бьется, волнение наполняет тяжестью низ живота, я словно предвижу скорую встречу с Лео, я жду этого всем естеством. Невозможно передать словами испытываемое мною, я безукоризненно принадлежу Ему.
— Мне пора.
Я поднимаюсь с места, и спокойно обойдя Париса, направляюсь к выходу.
Как странно идти прочь из чужого дома, находящегося в чужом городе, и ничего не брать с собой, словно я никогда и ничем не обладала. Головокружительная легкость. И мне страшно выходить на улицу не от того, что кто-то там захочет причинить мне вред, а потому что это может привести к последствиям — я не увижу Лео снова.
— Я провожу тебя — окликает меня Парис, и ничего ему не ответив, я тем самым даю добро.
Сохрани меня для него.
На улице холодно, по настоящему и я тут же начинаю дрожать, правда, не знаю, толи от низкой температуры, или от желания поскорее добраться до Лео. Мы с Парисом идем молча, находясь в безопасности, укрытые темнотой полуночи. Он забыл предложить мне свою куртку.
Признаться честно, я не имею ни малейшего представления, куда нужно держать путь, в какой части города могут находиться Лео, Афина и Спартак, но вопросов ни себе, ни Парису не задаю. Он также молчалив, следует за мной, держась на небольшом расстоянии.
Дом Париса находится в отдалении, прямо противоположном особняку Бруно, из которого он меня выкрал. В этом районе совершенно безлюдно — что играет нам на руку — нет ни единого клочка света символизирующего жизнь людей.
Этот «слепой» путь продолжается около двадцати минут, за которые я успеваю продрогнуть до костей и Парис, наконец, догадывается предложить мне свою куртку, на что я сразу соглашаюсь. Теперь я, кажется, понимаю, куда мы движемся — обходим амфитеатр с фланга и чем ближе мы к арене, тем сильнее во мне нарастает ужас, вызванный воспоминаниями об увиденном там.
— Старайся держаться в тени. — только и говорит мне Парис. Мы проходим очередную неосвещенную улицу, огибающую круглую громадину амфитеатра.
И тут я замечаю впереди пожар. Чем ближе мы подходим, тем яснее становится, что он из себя представляет. Это горит средних размеров здание колониального стиля, голодное пламя с жадностью поглощает выкрашенный в белый цвет фасад, и вскоре нетронутым останется лишь мраморное крыльцо.
От полыхающего дома исходит жар. Неловко признаваться, но мне нравится чувствовать тепло, пусть и вызванное сожжением чьих-то апартаментов. Думаю это правительственный дом.
И вот поравнявшись с горящим строением, я, а после и Парис, замечаем движущуюся нам навстречу фигуру, сжатые кулаки человека кричат о силе воли. Это может быть только Он!
Я хочу броситься к Лео навстречу, но неожиданно понимаю, что меня удерживают за плечи. В полном изумлении, словно давно забыла, что Парис идет за мной по пятам, я удивленно смотрю на него.
— Пусти меня. — отрешенно, почти сонно говорю я ему, и он ослабевает хватку.
Полагаю всякое притворство, изображаемое мною в симпатии к нему, исчезает на его глазах и это губительно для нас обоих. Теперь, когда Лео так близко, любые доводы Париса, сила, чары, земное притяжение — ни что из этого арсенала не способно удержать меня и к собственному изумлению я понимаю, насколько мне жаль его. Я чисто и бескорыстно смотрю на него глазами, которыми окружающие и Лео в том числе, смотрят на меня каждый раз. Отчаяние отражается на лице человека сильнее всего, оно будто последний страшный крик, застывший на холодных губах мертвеца. Парис знает, что не сможет меня остановить, знает, что все, о чем он втайне мечтал, идилличное и доброе, никогда уже не произойдет в нашей совместной жизни. Не будит никакой совместной жизни!
Смотря на то, как через секунды я навсегда уйду из его рук, он понимает самое главное — я не люблю его — и болезненнее этой мысли, может быть лишь отравленная пуля, пущенная в сердце и отклонившаяся на миллиметр, чтобы убить жертву медленно.
Лео останавливается напротив нас. Сейчас между нами лишь желтый свет от пожара и пританцовывающие тени от поедаемых огнем окон дома. Мы трое замерли. Что за неслышный разговор взглядом происходит в этот самый момент? И кто разговаривает — я или эти двое?
Выражение лица Лео невозможно хоть как-то проанализировать, эмоции глубоко спрятаны, но я-то знаю — нужно смотреть на его руки! Они говорят куда больше. Сжатые, готовые к бою кулаки, он точно пришел сюда лишь с одной целью и, не добившись ее, не уйдет, по крайней мере живым — Лео хочет меня забрать.
— Я не хочу тебя отпускать. Я чувствую, что это плохо кончится. — почти умоляюще говорит Парис. Я благодарна ему за такую заботу.
Как было бы замечательно повиливать собственным сердцем, знать, как оно устроено — словно механизм — менять настройки, отключать, если дало сбой и уметь чинить, когда сломается. Выбирать — кого любить! Вот бы это было правдой! Я бы выбрала влюбиться в Париса, я бы простила его, а после напоила любовью, которую он, безусловно, заслуживает.
Но еще никому; ни богу, ни самому богатому человеку — не удавалось диктовать условия собственному сердцу. Мы все его рабы, а оно — властный и безжалостный повелитель.
— Возможно. — я пожимаю Парису руку. — Возможно, ты и прав, и для меня все кончится не очень хорошо, но… у меня всегда останешься ты.
Я смотрю на него в последний раз, снова отмечаю болезненную теплоту взгляда и ломаную линию ухмыляющихся губ. Все так просто, ухмылка говорит за Париса: ты разбиваешь мое сердце. Тебе нравится моя боль? А секундное, удерживание моих пальцев в своих, громче всего просит меня остаться.
— Я не вернусь в Византию. Если тебя там не будет, это больше не мой город.
Мне нечего сказать ему на это. Нет ни одного повода или оправданной просьбы, что я сказала бы ему и это изменило бы его решение. Да, я узнала Париса, даже больше — посетила его душу, как посещают дома близких друзей на выходных, но это не мой дом, и я должна уйти.
Лео протягивает ко мне руку, и со своего места мне кажется, будто на его ладони горит огонь. Он приглашает меня, и я иду к нему навстречу. Шаг, второй, я спокойно переставляю ноги. Уже ничто не сможет нас разлучить. Мы неминуемы.
Я оказываюсь в его объятиях и понимаю, что скинула куртку Париса, а Лео накидывает мне на плечи мое старое пальто, оставленное в багажнике его красной машины. Все кончилось. Мы вместе. Я, с непонятно откуда взявшимся чувством вины, оборачиваюсь к Парису, при этом оставаясь в сильных объятиях Лео. Он остался один, в бесконечной темноте улицы, узревший того, ради которого я рискую абсолютно всем. Он смотрит на нас какое-то время, затем резко разворачивается и, не оглядываясь, уходит.
Увижу ли я его когда-нибудь? Возникнет ли в моей голове хотя бы мысль о нем, когда-нибудь снова? Я не люблю Париса, но это не избавляет меня от боли.
— Я поцеловала его… Чтобы придти к тебе. — признаю я Лео.
Он впервые улыбается, и мы уходим.
Глава 13
Аврора
Снова оказавшись в красной машине Лео, я чувствую, будто вернулась домой, полное ощущение безопасности и покоя. Спокойно, словно так было всегда, я сижу на переднем сидении рядом с ним, мы не разговаривали, покидая Олимп, не касались друг друга, оказавшись наедине, пока Спартак и Афина покидали дом Бруно, но я знаю, что все изменилось. Между нами.
Эта перемена — как невидимая тончайшая нить, протянутая от него ко мне. И задумываясь о том, что же теперь нас объединяет, мое сердце обливается кровью от восхищения. Я уверенна, Лео выбрал меня, и голос Париса, в моем сознании твердящий об обмане, с каждой секундой проведенной в этой машине, становится все тише.
— Рори, твой рыцарь уже сказал тебе, куда мы направляемся? — с явной издевкой в голосе, обращенной к Лео, спрашивает меня Афина.
Обернувшись к ней, я отрицательно мотаю головой и замечаю почти виноватое выражение на лице Спартака.
— Аврора… — неохотно обращается ко мне Лео, очевидно, он планировал отложить любезно поднятый Афиной разговор.
Между тем он поворачивает ключ в замке зажигания и с благородным рыком мотор приходит в действие, мы покидаем окраину Олимпа, без малейшего желания обернуться и бросить прощальный взгляд на мятежный город.
Я терпеливо жду, поглядывая на безумные танцы снежинок за окном и изредка бросая взгляд на Лео. Он отрешенно смотрит перед собой, следя за тем, чтобы автомобиль не сходил с узкой заснеженной дороги, больше походящей на тропинку. Я могла бы начать требовать объяснений — что за перемены произошли в плане наших действий? Но зачем мне это? Куда нам отправиться дальше и с кем, и сколько дней в пути — все это не имеет значения! Главней всего то, что мы с Лео рядом, и нить, тянущаяся от меня к нему, не должна обрываться.
— План с Олимпом провалился. А в Византию нам попасть нужно. — начинает без особого желания Лео, думаю он предпочел бы просто ехать молча, не нарушать той неописуемой магии царящей в наших новых отношениях. Мне бы тоже этого хотелось. — Поэтому разумным и важным решением будет отправиться в замок Блэка. Многие вопросы обретут там ответы.
Он многозначительно смотрит на меня, и у меня неожиданно появляется такое ощущение, будто он слышал весь наш разговор с Парисом, знает обо всех переживаниях, терзающих меня.
— Ладно. — негромко соглашаюсь я, пытаясь справиться с сердцебиением.
Волнение неописуемой силы набрасывается на меня, словно ураганный ветер, заставший одинокую парусную лодку в неспокойном океане. Я не хочу говорить о планах действий, ответах на вопросы, заданных десятилетие назад, прикидывать, кто из моих знакомых наглым и жестоким образом меня обманывает… Я хочу просто быть с ним! Хочу молчать и ждать момента, когда он отважится и возьмет меня за руку. Хочу, чтобы мы были одни в этой самой машине, разговаривали, делились тайнами. Ведь у меня такое ощущение, что я знаю его уже множество лет, будто произошла какая-то катастрофа в далеком прошлом, и мы просто забыли, что раньше не могли жить друг без друга! Точно он тот самый мальчик, отправившийся в королевство Снежной красавицы, и именно ему попала в сердце льдинка, из-за которой он не может вспомнить меня, а я изо всех сил пытаюсь докричаться до него, растопить лед между нами, но в холодном царстве мне не хватает тепла одного сердца.
Олимп, леса окружающие его, теряются на заднем плане, растворяясь в пасмурной серости утра. Я заворожено любуюсь снежными вихрями, пляшущими перед нами на дороге. Чем дальше мы от города, тем шири, и пустынней становятся пространства, давящие на маленькую красную машинку, катящуюся сквозь непогоду. Я представляю, что смотрю на нее сверху, из-под самых облаков, и автомобиль кажется мне каплей крови, катящейся по белой поверхности.
Я мечтаю о том, как было бы прекрасно навсегда потеряться средь осенней непогоды, заблудиться в бескрайнем заснеженном пространстве, ведь тогда Лео навсегда останется со мной. От осознания того, что мы кажется наконец-то вместе — в большей или меньшей степени — моя голова кружится. Сердце ликует, отстукивая бешеный ритм. Я будто пьянею, и он, сидящий так близко, усугубляет мое опьянение.
2229 год, осень. Я хочу запомнить это время, пока оно еще живо, все еще предвещает счастливое воссоединение и, кажется, что ничего не может произойти… Первая метель, а мы мчимся по безлюдной дороге, и Он рядом. Что важнее этого произойдет в моей жизни? Ничего. Я была рождена для этого, рождена, чтобы ждать его, этой осени и любить всем сердцем так сильно, будто это наш первый и последний день вместе.
Время. Оно мне не нужно, мы с ним не друзья, потому что рано или поздно оно отберет его у меня, заставит забыть и эту осень, и чудесное предчувствие моей руки в его. Бессмертие — это иллюзия, оно ничто по сравнению с этими драгоценными днями, когда Лео находится ошеломляюще рядом, и я могу повернуть голову и увидеть его огромные глаза, гипнотизирующие меня.
Машина подскакивает на выбоине, и меня слегка бросает влево, к его плечу. Никто ничего не замечает, Афина со Спартаком, думаю, вообще давно задремали, а я пользуюсь моментом. Застываю в этом неудобном положении, со склонившейся на бок головой и с трепетом думаю о его плече. Я не дышу, жду, когда он заметит мое странное поведение и, возможно, прикажет занять нормальное положение, но он молчит.
Приходится сделать вдох и не потому, что без кислорода ноют легкие, а из-за того, что я могу попробовать уловить Его запах. Слишком большое расстояние от моего носа до его плеча, я не чувствую запаха его тела, лишь слегка уловимый аромат кожаной куртки. Не беда. И этого мне вполне достаточно. Ведь куртка-то принадлежит ему, а значит, я спокойно могу поместить воспоминание об этом в драгоценную шкатулку моих мыслей о нем.
Вот бы сейчас он взял меня за руку…
— Ты думал обо мне? — выскакивают слова, которые я совершенно не желала произносить, они сами собой сорвались с губ.
Он слегка улыбается. Это уже второй раз. Я рада, что позабавила его.
— А ты сегодня разговорчива. — отзывается он, держа напрягшиеся руки на руле. — С тем парнем ты тоже много болтала?
Это не прозвучало как грубость, или ядовитая издевка, обычная невинная колкость, но она так сильно меня радует! Значит, Лео думает о том, как я провела время с Парисом и о том, что между нами. Любая друга девушка, я уверенна точно, попыталась бы воспользоваться подобным намеком на ревность и обратить в свою пользу, но я даже подумать о таком не могу. Я не позволю Лео думать, будто в моем сердце есть место для кого-то еще. Я так боюсь его разочаровать! Или спугнуть…
— Он думает, что с вами мне будет плохо. С тобой. — исправляюсь я.
Как сделавший что-то плохое, или сказавший бранное слово ребенок, я осторожно смотрю на его лицо. Лео по-прежнему скрыт за маской бесчувственности, но пальцы сжимающие руль, говорят о том, что внутри него идут размышления.
— Хм. — только и произносит он.
Неужели мои слова не лишены смысла?
— Твой дружок прав. Со МНОЙ тебе точно будет хуже, чем дома. — он поворачивается ко мне и широко улыбается, с пьянящим, подчиняющим колдовством. — Но у тебя нет другого выбора. Я тебя похитил, забыла?
Мы едем дальше сквозь снежный буран, улыбаясь шутке, понятной только нам двоим.
В середине дня, когда солнце должно неистово освещать планету, тучи окончательно поглощают небо и складывается такое впечатление, будто через пару часов начнутся сумерки. Буран усилился, и из-за плохой видимости и скользкой мерзлой дороги Лео принимает решение остановиться. К этому времени Афина и Спартак уже проснулись и с удивлением отметили, что мы еще даже не на подступах к владениям Дориана Блэка.
Перед остановкой в вынужденном месте, Лео хотел найти хоть какое-нибудь строение пригодное для ночлега, но мы оказались посреди занесенного снегом поля, заканчивающегося крутым обрывом. Далеко внизу течет река, шум воды разносится по всей площади поля.
— Снова ночевать в этой коробке! — измученно выдыхает Афина, в полсилы стукнув по оббитому замшей потолку. — Мне кажется, что если я снова попытаюсь разогнуться, то развалюсь напополам.
Я заметила, как Спартак не задумавшись, обнял ее за плечи, но подруга, тут же скинула его руку. Кого она стесняется? Я уже давно поняла, что они не равнодушны друг к другу, Спартак ее ни к чему не обязывает и опасаться ей точно нечего.
Но тут же нашла объяснение: она не хочет подпускать его слишком близко к себе, потому что знает — вскоре им придется расстаться.
— Можешь заночевать прямо в поле. — с ухмылкой предлагает Афине Лео.
— Ух, ты, да у нас тут остряк! Смотрю с возвращением Рори, ты прямо-таки вспомнил, как надо разговаривать, да еще и язвить пытаешься? — отвечает ему Афина.
Как тут не крути, а Афина расцветает на глазах, если находит партнера для перебранки. Ее можно не кормить, только давай время для споров и колкостей.
— Если поедем в потемках, да еще при таком буране, точно разобьемся. — уже серьезно говорит Лео, я отметила что когда Афина сказала обо мне, он тут же стал прежним, исчез всякий намек на ребячество.
И я вот думаю: неужели ему неловко от того, что кто-то может заметить его симпатию ко мне? Он будет вести себя по тому же принципу, по которому складываются отношения у Афины и Спартака?
— Напомни-ка мне КЭП, зачем мы вообще едем к негласному мировому лидеру, придумавшему бессмертие? — забрав плоскую металлическую тару из внутреннего кармана куртки Спартака, обращается Афина к Лео.
Спартак хотел было отобрать у нее спиртное, но взглядом она дала ему понять, что не стоит и пытаться.
— Во-первых, у нас не осталось других вариантом. План с Олимпом провалился и если нам не помогут в замке Блэка… — начинает Лео.
— То-о-о-о-чно! А поможет нам сам Дориан Великий? — перебивает она и, закончив, делает большой глоток из фляжки.
— Если нам не помогут в замке Блэка, тогда только и останется, что скитаться от одного бессмертного города до другого. Напомню тебе, их двадцать семь, и пока в одном из них соблаговолят оказать нам помощь, нас прикончит шайка каких-нибудь обезумивших…
— Смертных! — победоносно подхватывает Афина. — Ну же, признай, ты всю жизнь считал нас, богатеньких засранцев, худшими созданиями на планете, нам еще и бессмертие доступно — подруга картинно ухмыляется. — И тут ты увидел, что твои собратья по несчастью рехнувшиеся психи!
— Не смей! — вцепившись обеими руками в руль не заведенной машины, предостерегает Лео.
Я, уверенна и Спартак, ощущаем нарастающий градус напряжения. Вдруг становится очевидным совершенная глупость: посадить этих двоих вместе в одну машину! Это просто взрывоопасная смесь.
— Толпы рехнувшихся психов, и я не боюсь сказать тебе это в лицо! Церемония Перехода, уж точно не самое худшее, что может происходить на земле. А теперь расскажи-ка нам всем, в первую очередь моей милой, но совершенно слепой подружке, которую ты успел обольстить — уж и представить не могу как — о том, что на самом деле ты хочешь увидеть в замке Блэка, или вернее кого!? — Афина, наконец, замолкает, глотая спиртное как обычную воду.
— Черт возьми! Не стоило тебе говорить этого… — бормочет Спартак, странно на меня посмотрев.
Лео выскакивает из салона машины, со всей яростью стукнув дверью.
И до меня, наконец, доходит: они знают о Лео то, чего не знаю я. Он кого-то ищет в замке Блэка? Если это кто-то из его близких, тогда почему над этим насмехается Афина? У нее, конечно, тот еще язык, но над потерями она глумиться не станет.
— Что происходит? — спрашиваю я Афину и Спартака, оба смотрят в окна по сторонам. — Серьезно, чего я не знаю?
— Рори… — начинает как-то вымученно подруга, но Спартак ее перебивает.
— Его родителей похитили в числе сотен других. И сестру. Она еще совсем девчонка. Ты — это главное что может вернуть Руфь домой, а все ниточки ведут к Блэку.
Вот это да! Ничего себе… Значит, наградой за мое похищение, для Лео, будет информация о местонахождении сестры. Я и представить не могла, что именно боязнью за близкого человека он руководствуется. Так вот о каком обмане мог говорить Парис, источники доложили ему о том, что вознаграждением за мое похищение станут сведенья о пропавших людях.
И все равно что-то не укладывается в голове. Зачем вообще кому-то я? Почему не похитить моего отца, к примеру, если «им» нужно его влияние на Церемонию. Вопросы только множатся.
— Аврора, сама видишь, мы запутались! — извиняющимся тоном обращается ко мне Спартак. И я верю ему. Подозреваю он, как и я не знает и половины правды.
— Значит, в замке Дориана Блэка мы можем получить ответы? — сама не знаю почему, но голос звучит холодно, а мне ведь даже не на что обижаться.
— Надеюсь. Хотя главное, зачем мы туда отправляемся, это возможность вернуться в Византию.
— Вы хотите что-то требовать от отца? — прямо спрашиваю я, как-то глупо продолжать делать вид, будто мое похищение это норма.
— Прости. — извиняется парень, четко давая понять что не может всего мне рассказать.
— Да наплевать. — бросаю я и выкарабкиваюсь из машины.
Ветер обжигающе свеж, такое чувство, будто он состоит из миллиардов крошечных иголок и они, проникая в легкие, начинают колоться. Таким холодным воздухом я дышала лишь однажды, стоя на верхнем этаже здания Свободы, по приглашению Париса.
Солнце неумолимо скатывается за горизонт, оставляя после себя грязно-оранжевый след, на фоне этого, я вижу высокую худощавую фигуру в черном. Лео стоит у края обрыва, и полагаю, смотрит на бьющуюся о каменистый берег реку. В замешательстве, бросаю взгляд от одного края поля до другого. Мне подойти к нему? Или лучше остаться на месте и поразмышлять?
Нет, только не размышления на тему: «что происходит!?» Все равно мои глупые умозаключения ни к чему не приводят, это похоже на блуждание младенца в темноте!
Лео оборачивается и пристально смотрит на меня издалека. Я полностью во власти его взгляда, повинуясь внутреннему сигналу, движусь к нему. Заледенелая трава обжигает щиколотки, на пути преграды из твердых комков земли, но я не смотрю под ноги, иду, не отрывая глаз от его лица.
Когда между нами не больше пары шагов, Лео протягивает мне руку в пригласительном жесте. Я отвечаю ему. Его ладонь теплая, почти горячая, в сравнении с моими холодными пальцами. Выражение лица по-прежнему ничего не выражает, но в глазах отражается тяжесть какого-то принятого им решения.
Сердце колотится так, будто готовится вот-вот остановиться, потому что не в силах переносить такие нагрузки, и я вот думаю: если это только из-за того, что он взял меня за руку, то, что же будет со мной, если он вдруг меня поцелует? Оно остановится? Нет, правда!? Я на пределе…
— Не хочу ни о чем говорить. — признается он, и в голосе слышится усталость. — Можно просто стоять, не двигаясь и держать тебя за руку?
Нужно! Да это то, о чем я мечтаю! Но произношу только:
— Я не против.
Лео, застыв, провожает взглядом размытый отсвет, оставшийся после солнца, завтра оно, конечно, вернется, но будет оно для нас уже другим. Отступившие на какое-то время тучи, вновь возвращаются, поглощая догорающий закат, и мне приходит мысль — это самое восхитительное и красивое, что я когда-либо видела. Пропасть под нами, блекнущий горизонт и Его застывший, бледный профиль.
О чем он думает, какие мысли заставляют его притворяться, что ему на все наплевать? Если бы хоть одним глазком… узреть его душу, понять, могу ли я, надееться на ответные чувства!
— Нужно что-то говорить?.. — доносится до меня голос Лео, тонущий в крике беснующейся реки.
Я не здесь, ни с ним. Точнее не рука об руку. Я целиком нахожусь в застывшем мгновении, запоминаю его, впитываю до мельчайших подробностей. Лео, закат, тепло его руки… Мне нельзя ничего забыть! Вдруг это только сон и очнувшись, мы будто не вместе. Стоит беречь такое бесценное мгновение.
— Не обязательно. — громче говорю я.
Мы стоим без движения еще какое-то время, наблюдая, как чернеет река, но усилившиеся порывы ветра гонят нас прочь с обрыва. Ветер беспощаден, точно он садовые ножницы, а мы всего-навсего сорняки.
— Пора возвращаться, ты замерзла.
Знаю что он прав, но я не чувствую холода, все это время, его рука дарует мне тепло, способное подниматься до самого сердца. Это навевает воспоминания о сне, где ужас отступил, стоило Лео выступить из темноты и взять мою руку в свою.
Ни что не страшно, если он настолько рядом и его рука дарует мне тепло! Это вообще самое правильное, что может происходить: он и я. Как мне удавалось жить раньше до встречи с ним, я спала? Точно! Когда мы вместе, только тогда мир реален, вот о чем говорили героини сказок, прочитанных мной; любовь — единственный источник, который необходимо искать и без которого ты действительно погибнешь.
— Постоим еще немного? — выпрашиваю я у Лео время, не позволяя ему разжать пальцы и не отводя взгляда от его лица.
Он не смотрит на меня вопросительно, или как обычно на меня смотрят — будто я самое странное существо на планете. Лео знает, что я хотела сказать этим «постоим немного», думаю, он убедился — совсем недавно полагаю — что я влюблена в него. И, кажется, он не против, иначе, не было бы сейчас, этого мгновения на закате.
А он? Есть ли в нем хоть искра вызванная мною? Или он лишь позволяет мне себя любить…
— Аврора… — ловлю я звук его голоса, сдавленный, измученный.
Лео, наконец, поворачивается ко мне лицом, и осторожно прижав к себе, целует.
В это самое мгновение я не знаю, что конкретно чувствую, столько всего! Как вообще можно описать исполнение самого заветного желания? Его можно лишь пережить!
Это длится какое-то время, сколько конкретно, я затрудняюсь ответить, но когда наши губы перестают искать друг друга, я чувствую, что ноги онемели. Я тянулась к его губам на цыпочках, думаю, поцелуй был продолжительным.
Скорее, взглянуть в его глаза!
Лео спокоен, но не так как прежде — это не выражение безразличия, но что-то сродни с покоем. Я чувствую тревогу, а вдруг ему не понравилось, или он считает это ошибкой?
— Что ты чувствуешь? — спрашиваю то, что и хочу узнать. Полагаю, так большинство девушек не поступает, но мне жизненно необходимо узнать ответ.
Мягкая, согревающая улыбка чуть касается его губ. Вот бы всегда смотреть, как он улыбается…
— Мне хорошо. Спокойно. — отвечает он.
Значит, я угадала. Не в силах больше игнорировать холодные ветра, бросающиеся на склон, где мы стоим, мы возвращаемся к машине.
Мне так чудесно в этот момент, когда мы рука об руку идем через заснеженное поле, и полная луна бросает искрящийся свет на белое покрывало под нашими ногами. И горько одновременно. Мне страшно, что все это не навсегда, что я вижу вещи не такими, какие они есть на самом деле! Язык царапает множество вопросов, все они о Лео и его отношении ко мне, но любой из них страшно и глупо задавать. И все же я решаюсь спросить:
— Ты оставишь меня? — не передает всего смысла, но я планирую развить тему.
— Не хочу давать обещаний. Сегодня мне просто ужасно захотелось поцеловать тебя. — признается Лео.
Не хочу анализировать первую половину его слов, куда важнее признание о поцелуе! Значит, он хотел поцеловать меня. И это все? Ничего не будет после?
— Поверь мне, сейчас я в не меньшем смятении, чем ты. Давай обойдем стороной вопросы, пожалуйста. От них все становится только хуже, Аврора.
Я поняла его. Как тут не понять и замолкаю.
Забравшись в прогретый салон машины, я отмечаю, что между Спартаком и Афиной что-то происходило. Что-то не двусмысленное. Окна запотели, воздух пропитан сладковатым запахом. Думаю, они ласкались все это время, пока мы с Лео стояли на обрыве. От того, что никто не говорит об этом вслух, повисает неловкое молчание.
Голубки нарушают его, заговорчески хихикнув, и все возвращается на круги своя.
Но я еще долго размышляю об этой странной, образовавшейся паре, сидя на пассажирском сидении рядом с молчаливым Лео.
Афина и Спартак.
Нужно быть слепым, чтобы не заметить, как пробегают искры между ними, но честно говоря, я не думала, что подруга позволит этому зайти так далеко. Как-то жестоко и безрассудно, даже для той, кто отчетливее всех видит разницу между Смертными и Бессмертными.
Церемония Перехода Афины уже через несколько дней, раньше моей собственной на неделю и она ни за что ее не пропустит. Тогда, что же заставляет ее таскаться за мной по землям Смертных и бунтующим городам? Что-то здесь есть такое, чего я никак не могу уловить, это как один из пазлов в головоломке про смерть мамы и Дио.
Искать ответы и правильные решение — я впитала с детства, перечитывая всевозможные сказки, попадавшие в мою электронную библиотеку. Я очень надеюсь, что посещение легендарного Дориана Блэка поможет мне в поисках истины. И даже если я не узнаю того, чего хотела, я смогу до конца своих дней хвастаться знакомым, что видела собственными глазами самого изобретателя Яда бессмертия.
Сколько в его замке тайн?
Всех слухов о его крепости и не вспомнить, а уж отделить правду от вымысла и вовсе не представляется возможным…
— О чем, ты думаешь? — неожиданно вторгается в поток моих мысленных блужданий, Лео.
Он, как и стоя на обрыве, расслаблен, голова повернута в мою сторону. Я даже удивленна его желанием завести разговор.
Оборачиваюсь через плечо на Спартака и Афину, они еще мило перешептываются, но сон понемногу берет свое.
— О Дориане Блэке и том, что мы увидим в его замке. Если нас, конечно, туда впустят. — говорю я очень негромко.
Одна машина, две перешептывающиеся пары — куда уж мелодраматичнее!
— Впустят. Я уверен. — заверяет Лео и странный блеск виден в его взгляде.
— Даже немного жутковато. — признаюсь я. — Никогда не подозревала, что со мной случатся две вещи: первое — я поцелуюсь где-то в поле, на обрыве, и второе — встречусь с Дорианом Блэком.
Я улыбаюсь. Лео лишь вежливо имитирует улыбку.
Сама пошутила, сама посмеялась над шуткой понятной мне одной! Куда уж тоскливее.
— А о чем думаешь, ты? — спрашиваю я его в ответ.
Все что я мечтаю услышать это — о тебе, я думаю о тебе, и как мне хочется быть с тобой. Он, конечно, так не думает, но мечтать мне никто не может запретить. Внутри меня все парит, нельзя адекватно описать это чувство, точно все мои органы подвязаны к воздушным шарам — сравнение невесть какое, но именно так я бы это описала.
— Я не хочу завтрашнего дня. — признается Лео.
— Не в моих правилах лезть к человеку с расспросами, но мне действительно интересно — почему?
— Завтра мы многое узнаем. Все изменится. По крупному. А мне бы хотелось… — он смотрит на меня, открыто, взяв долгую паузу. Смотрит так, как не смотрел ни один парень до него, точно знает меня всю, каждое мое скрытое желание и самые потаенные страхи. И я понимаю — так смотреть на тебя могут лишь раз, за всю жизнь, какой бы долгой она не была.
— Чего? — мой голос звякнул как разбившееся стекло. Отвратительно. Но я так хочу услышать — он хочет быть со мной!
Кружится голова, дыхание прерывистое, вспотели ладони, какая же глупость — эти мои переживания! Но… они прекрасны. Прекрасно то, что я чувствую!
— Остаться здесь. На неопределенное время, надолго. Не быть частью кошмара, творящегося вокруг. Позволить себе еще раз поцеловать тебя…
Мое сердце! Оно стучит так, что причиняет боль. Я не верю, что он сидит рядом со мной и хочет снова меня поцеловать! Чем же мне придется расплатиться за такую щедрость судьбы?
Я молчу, не оттого что боюсь сказать лишнего, просто вся моя уверенность, на которую я была способна раньше, исчерпалась в недолгих разговорах с ним. Ощущаю себя снова странной и ненормальной. Хотя бы пару слов, чтобы он не решил, будто я больше ничего к нему не чувствую.
— Мне нелегко так с тобой поступать, уж поверь, Аврора… — Лео нежно сжимает мою руку, глядя в глаза. Наклоняется. Он смотрит на меня так, будто мы сражались, и я победила. — Но я тебя поцелую.
И наши губы сливаются в поцелуе. Именно сливаются, так, как обычно пишут в книгах о любви. Мы одно целое, и моя душа сияет ярче любого солнца.
Когда я открываю глаза, передо мной возвышается готический замок из серого камня, высотой в десять этажей. Мы здесь. Мы прибыли! Замок Блэка прямо перед моими глазами, точно я воочию созерцаю древнегреческого бога, оставшегося в живых после падения Олимпа.
Сдержав зевок, и не позволив себе даже потянуться, после неудобного, но глубокого сна в кресле машины, я вся подаюсь вперед, желая как можно лучше рассмотреть исполинское строение.
На первый взгляд замок напоминает декоративные горы, но без снежных верхушек, а будто состоящих из ровных каменных блоков. Множество широких, панорамных окон; темные серебрено-серые стекла неохотно отражают яркое утреннее солнце. Из крыши рвутся к небу разные по высоте башенки и пристройки, отчего кажется, будто смотришь на шипы на спине спящего дракона.
Мурашки бегут по коже.
Даже ранним утром, замок Блэка точно источает тьму, холодную и вязкую. Я всматриваюсь в каждое окно, и мне мерещится, будто через него на меня тоже кто-то смотрит, давно умерший и не упокоенный. Этих невидимых призраков с десяток за каждым окном, пусть мой глаз и не способен подтвердить их присутствие, но я точно знаю — замок полон душ.
Ощущаю себя крайне неуютно, находясь вблизи с этим старинным домом. Во мне пробуждается и крепнет желание бежать как можно дальше, словно я ощущаю проснувшийся инстинкт.
— Мой сон… — нечаянно произношу вслух свое воспоминание, но благо никто меня не услышал.
Мне вспомнилось кошмарное сновидение о том, как множество людей спасались отчего-то бегством, оставляя темную аллею позади, они бежали в дом, и вот там, их ожидала настоящая тьма. Точно сейчас я вижу исполнение этого сна. Неужели мы по собственному желанию идем прямиком в ловушку?
— Не спи Рори, а то пропустишь экскурсию в дом с приведениями! — обращается ко мне Афина, и я понимаю, что осталась одна в салоне машины.
Я иду за ребятами, отмечаю, что все, и я в том числе, движутся медленно, неохотно подступая к тени отбрасываемой замком. Жутко холодно! Что угодно отдала бы за горячую кружку чая с лимоном, и морковный пирог… Вот бы сейчас кусочек того самого пирога, что готовила мама… Мама. Мне приходит в голову мысль: она и Дио погибли где-то здесь, рядом с этим ужасным, мрачным строением, возможно даже замерзая. Скалистые горы позади замка Блэка воинственно рычат, я знаю, что так в горах звучат ветра, будто одного вида этого строения не хватает, что бы дрожать от ужаса!
— Ты забыла сумку. — сообщает мне Спартак.
Я растерянно оглядываюсь на машину; внутри остались мои книги, но я так напугана и, ни за что не соглашусь идти в автомобиль одна!
Я улыбаюсь другу, давая понять, что переживу это, и он отвечает мне улыбкой. Мне становится легче, правда! Удивительно симпатичное личико Спартака и внушительный размер его бицепсов выпирающих из-под кожаной куртки, внушает спокойствие. Он чувствует, что сейчас мне как никогда нужна поддержка и, оставив Афину одну, обнимает меня за плечи.
Я тут же забываю о холоде.
Вот он мой брат, нашел свое отражение в этом благородном и сильном парне. И разделившись на неожиданные пары, мы вчетвером вплотную подступаем к белым воротам замка Блэка.
Сами ворота скорее выполняют декоративную функцию — они низкие и металл, из которого они выполнены, окрашен в белую краску, уже давно треснувшую и кое-где облупившуюся. Довольно жалкое зрелище! Я прихожу к мнению, что ворота выглядят нелепо, точно выстиранный, идеально отглаженный воротничок на шее у покойника.
— Им нужны отпечатки наших пальцев, или просканируют сетчатку глаза? — иронизирует Спартак, похоже, у него единственного настроение в норме.
— Думаю, тот, кто живет в этом замке, уже знает, что мы пришли.
От этих слов Лео, мороз пробегает по коже. Уже знает, что мы пришли. Будто волк заметил приближение стада овечек.
Я бросаю взгляд на Афину, она переминается с ноги на ногу и не выглядит такой уж встревоженной перед встречей с самим Дорианом Великим, она обеспокоена чем-то иным.
Подхожу к ней и шепотом интересуюсь — Как ты?
— Моя Церемония послезавтра. И я не говорила, что откажусь от нее.
Так вот что ее беспокоит! Если послезавтра Афина не станет Бессмертной, то не станет уже никогда.
Ее Церемония Перехода тогда же, когда и у Париса. Интересно, он решится? Все мои друзья скоро добровольно превратятся в бесчувственных кукол, и всякие узы соединявшие нас, навсегда исчезнут.
— Пора. — сообщает Лео.
Ворота вздрагивают от прошедшего по ним электричества и со скрипом разъезжаются, приглашая нас проследовать к тайне. Замок Блэка встречает мраком новых гостей.
Глава 14
Аврора
Моей дорогой подруге.
Я кое-что вспомнила из детства и удушающий комок до сих пор стоит в горле.
Я совсем маленькая, не больше десяти и я прочитала в книжке о смерти, уже не помню, что это была за сказка, но она впервые обрушила на меня беспрекословную истину — люди умирают. И это бесповоротно. И тогда я заплакала, но не от страха что как и все, могу умереть, а потому что боялась, что моя мама умрет раньше. Ведь она взрослая, куда старше меня, а значит у нее меньше времени…
Я — маленькая девочка, тайком рыдающая под пологом одеяла, хотела, во что бы то ни стало умереть раньше своей мамы, чтобы мне не пришлось когда-нибудь узнать, что ее больше нет…
Теперь я знаю правду о том, как она умерла. Почему. Дориан Блэк мне все рассказал, но, ни один из обретенных ответов не принес мне облегчения или покоя.
Я плачу, как и тогда в детстве о маме. Даже вырастая, мы не перестаем быть мамиными детьми.
Мама, мамочка… Как жаль, что ты решила сражаться с несправедливостью — эта решимость отняла тебя у меня.
Читать бесплатно другие книги:
