Выжить любой ценой Трофимов Ерофей
— Help me, — попросил Данко. — Помоги мне.
Таец что-то залопотал по-своему. Быстро и с вопросительными интонациями. Надо полагать, хотел знать, что случилось. А кто бы не захотел?
Данко лучезарно улыбнулся, покачал головой и показал жестами, что не понимает. Старик показал пальцем на его бровь. Данко пожал плечами. Затем сделал вид, будто держит в руке телефонную трубку.
— I need to call, please, — сказал он. — Мне нужно позвонить. Пожалуйста.
Свою просьбу он сопроводил влажной купюрой с портретом американского президента.
Старик снял шляпу, чтобы почесать макушку, потом нахлобучил ее обратно, вздохнул и протянул руку. Для начала он забрал деньги, бережно сунув их в карман. Затем на его вытянутой ладони появился старомодный мобильный телефон, похожий на черный обмылок.
Данко попытался благодарно улыбнуться, но увидел опаску, вспыхнувшую в глазах тайца, и понял, что мимические упражнения лучше оставить до лучших времен. Наверное, улыбка походила на звериный оскал, и ничего удивительного в этом не было. Внешне Данко оставался прежним, но в душе его произошло множество невидимых и необратимых изменений.
Завладев телефоном, он на минуту застыл, воскрешая в памяти нужный телефонный номер, а потом набрал его. Мали ответила практически сразу. Голос у нее был взволнованный:
— Данко? Где ты? С тобой все хорошо?
Стараясь говорить как можно лаконичней, он произнес:
— Все нормально. Могла бы ты приехать за мной?
— Конечно, конечно, — быстро ответила Мали. — А куда?
— Сейчас я передам телефон владельцу. Спроси его. Он местный, объяснит тебе.
С этими словами Данко возвратил мобильник крестьянину. Тот некоторое время слушал, поднеся трубку к уху, а потом затараторил сам. Завершив переговоры, он поднял руку, чтобы похлопать встречного по плечу, но на ходу передумал и ограничился прощальным жестом.
И это было самое лучшее, что он мог сделать: Данко начал уставать даже от такого короткого общения.
За то время, пока он поджидал Мали, Данко успел немного согреться и даже подремать на солнышке. Он лежал на травяном холмике неподалеку от дороги, к счастью, надежно скрытый от нее пышной тропической растительностью. Услышав три условных автомобильных сигнала, он пробрался сквозь подлесок и увидел белый «лексус».
— Тебе досталось, — определила Мали, когда он устроился на кресле рядом.
— Пустяки, — отмахнулся Данко. — Я себя отлично чувствую.
— Но отдохнуть тебе все же не мешает.
— Я уже отдохнул. Давай не будем терять времени. Уже полдень, а завтра корабль отплывает. Так?
— Да, — подтвердила Мали, не слишком изящно, но довольно уверенно разворачивая автомобиль на узкой дороге.
— Нам ведь нужно еще найти способ туда добраться, — напомнил Данко.
— Об этом я не подумала…
Чего еще можно было ожидать от несчастной девушки, потерявшей всех близких и четыре пальца на левой руке? Ей всего семнадцать. Самый подходящий возраст, чтобы влюбляться и быть любимой, но мало подходящий для планирования почти военных операций.
— Расскажи мне все, что тебе известно о корабле, — предложил Данко. — И мы подумаем.
На протяжении километра или двух Мали отмалчивалась, кусая губы. Потом наконец призналась:
— Мне известно совсем немного.
— Лучше хоть что-то, чем ничего, — изрек Данко, гадая, правильно ли сформулировал поговорку на английском языке.
В любом случае девушка его поняла.
— Корабль называется «Утренняя звезда», — сказала она.
— Отлично. Что еще?
— Это… Это все. — Голос Мали упал.
Данко повернул голову, смерив ее долгим изучающим взглядом.
— Все? — повторил он.
— Они отплывают завтра…
— Про завтра я помню. Больше ничего?
— Больше ничего.
— И это все, что ты мне собиралась сообщить? — поинтересовался Данко даже не язвительно, а скорее устало.
— Нет, — возразила Мали с преувеличенной бодростью. — Сейчас я отвезу тебя в отель, а потом отправлюсь в порт.
— Собирать недостающую информацию, насколько я понял?
— Да. Собирать информацию. А что в этом плохого?
В голосе девушки прозвучал вызов.
— Как ты себе это представляешь? — спросил Данко мрачно. — Как ты будешь собирать информацию? Это ведь не грибы в лесу… — Ненадолго задумавшись, он адаптировал последнее изречение в понятную для уроженки Таиланда форму. — И не бананы в джунглях.
— На что ты намекаешь? — надулась Мали. — Что я глупая, как обезьяна?
— Хм… Нет, я совсем не это имел в виду.
— А что ты имел в виду?
— Информация — это деньги, — пояснил Данко, помогая девушке завершить обгон, чтобы разминуться с отчаянно гудящим автобусом. — Бесплатно никто ничего не скажет.
Она помолчала, цепко обхватив руль и глядя в лобовое стекло. Потом заявила:
— У тебя есть деньги, Данко.
— Правильно, — спокойно согласился он.
— И в информации ты нуждаешься не меньше, чем я, — рассудительно продолжала Мали.
— И с этим спорить не стану.
— Тогда ты дашь мне денег, а я разузнаю то, что надо.
Она победоносно посмотрела на Данко. Он надавил пальцами на ее подбородок, призывая не отвлекаться от дороги. И произнес:
— Примерно так и будет. Но с небольшой поправкой.
— С какой поправкой?
— Мы поедем в порт вместе.
— Но…
Данко не позволил ей возразить.
— Мы поедем в порт вместе, — повторил он с нажимом. — Как только избавимся от хвоста.
— What is a tail? — не поняла Мали.
— Посмотри в зеркало. Видишь тот двухцветный «ниссан», который пристроился за нами? Узнаешь?
— Узнаю.
— Это и есть хвост, который нам предстоит отрубить, — пояснил Данко. — Хотел бы я знать, как бандиты нас опять обнаружили?
— У Кунга хорошие связи в полиции, — сказала Мали, заметно нервничая. — Наверное, нас где-то засекли полицейские и сообщили Кунгу.
— Черт бы их всех побрал, и тех и других.
— Мафия.
Мали сказала это с таким видом, будто речь шла о неизбежном наступлении сезона дождей или смене дня и ночи.
— Мафия, — вздохнул Данко. — Попробуем хотя бы немного ее крылышки подрезать. Но сначала поменяемся местами. Иди прямо за этим грузовиком… Ага. Теперь отпусти руль. Не бойся, я его держу.
— А педали? — пискнула девушка.
— Я о них позабочусь. Просто привстань, чтобы я мог занять твое место. Не бойся, ты худенькая, я протиснусь. А ты проберешься на мое кресло, договорились? Ну, начали…
Процедура оказалась гораздо более сложной, чем предполагал Данко, не вполне оценивший свои габариты. Плюхнувшись на пассажирское сиденье, Мали была красной, как мак. Данко тоже испытал множество неожиданных ощущений, хотя старался не подавать виду.
— Отлично, — заключил он, взяв управление на себя. — Теперь скажи мне, боевая подруга, эта дорога еще долго будет узкой?
— Нет, — ответила девушка, сдерживая желание узнать, что такое «боевая подруга». — Скоро будет развязка и начнется хайвэй.
— Хайвэй нам не нужен, — решил Данко.
Улучив подходящий момент, он совершил столь неожиданный и резкий поворот, что их обоих прижало к борту, слепив вместе, словно бутерброд.
«Нужно было пристегнуться», — запоздало подумал он, не переставая выворачивать руль влево. Проскользнув в каких-нибудь двадцати метрах от квадратного рыла мчащегося грузовика, «лексус» выскочил с асфальта на бездорожье, попрыгал немного по кочкам и вернулся обратно, но уже двигаясь в противоположном направлении.
Трюк был рискованный, тем не менее черно-оранжевый автомобиль повторил его с таким же мастерством и пренебрежением к возможному столкновению.
— Вот и хорошо, — пробормотал Данко.
— Что же здесь хорошего? — не поняла Мали.
— Скоро увидишь. Они получили нагоняй от хозяина и теперь ни за что не отстанут.
— Но ты же сам хотел избавиться от них.
— Я избавлюсь. А пока пристегнись на всякий случай.
— Ты тоже, — сказала девушка.
Чуть заметно дернув плечами, он затянул ремень. Мали повторила его движения, а потом спросила:
— У тебя красивая жена?
Они неслись по узкой двухрядной дороге с немалой скоростью, временами стрелка спидометра показывала и сто километров в час, а они болтали бог знает о чем. Данко усмехнулся, щурясь сильнее обычного.
— Очень, — с чувством ответил он. — Самая красивая в мире.
— Но я моложе?
Приготовившись идти на обгон, Данко был вынужден вернуться на свою полосу, чтобы не «поцеловаться» со встречным автомобилем, яростно мигнувшим фарами.
— Ты моложе, — сказал он, вновь начиная обгон.
— Молодые всегда лучше старых, — произнесла Мали с нескрываемым чувством превосходства. — Потому что…
Дальнейших ее мыслей по этому поводу Данко так и не услышал: с этого момента он мчался фактически по встречной полосе, лишь изредка прячась за машинами, которые не успел обогнать. Двухцветный «ниссан» не отставал. Дистанция между ним и «лексусом» то сокращалась, то увеличивалась, однако других авто между ними больше не было.
«Сейчас, — подумал Данко. — Помолиться, что ли? Но кому? Здесь же вроде вотчина Будды, а в чужой монастырь со своим уставом не ходят… и не ездят».
Продолжая щурить и без того прищуренные глаза, он пристроился прямо за пыльным задом грузного автобуса, вихляющего и дымящего впереди. Подавшись влево, прикинул расстояние до стремительно приближающейся легковушки с отсвечивающим лобовым стеклом. Затем стиснул зубы и врубил «полный вперед».
«Лексус» послушно выскочил на встречную полосу и пошел параллельно борту автобуса. Вместо того чтобы совершать обгон впритирку, Данко максимально оторвался от автобуса. Таким образом он надеялся перекрыть обзор водителю бандитского «ниссана». Разумеется, не полностью, а только частично, но это должно было помешать преследователям правильно определить расстояние.
Расчет Данко оказался верным. Сам он мчался по прямой так долго, что едва успел принять вправо, сделав это уже после того, как значительно опередил автобус. А вот «ниссану» деваться было некуда. Кажется, в последнюю секунду водитель ударил по тормозам, что только усугубило положение. Черно-оранжевый автомобиль понесло, разворачивая юзом. Столкновение со встречной машиной было неминуемо, и оно произошло, судя по звуку удара, догнавшего «лексус».
— Вот и оторвались, — сказал Данко, поочередно вытирая взмокшие ладони о штанины.
— Потому что у нас кровь горячее и кожа нежнее, — сказала Мали.
— Ты о чем? — не понял он.
— Я говорю, что молодые лучше старых, — упрямо повторила она.
Покосившись на нее, Данко покрепче обхватил руль, чтобы опять сменить направление на противоположное.
Теперь дорога была свободной. Столкнувшиеся машины слетели с асфальта, а любопытных и желающих собралось пока не так много, чтобы перекрыть движение. Огня не было, хотя один из смятых кусков железа вяло дымился. Понять, кто уцелел, а кто погиб в этой мешанине, было невозможно.
«И хорошо, — подумал Данко, проезжая мимо. — Я не хочу знать, кто находился во встречном автомобиле. Не хочу, не хочу, не хочу!»
Правда могла оказаться слишком болезненной. Как все в этом подлунном мире.
Покинув свою каюту, Кунг Тулан очутился в узком коридоре с разводами ржавчины, проступившей из-под масляной краски. Пахло супом, железом и машинным маслом. А еще соляркой, которую недавно залили в оба топливных бака «Утренней звезды».
Морщась, Кунг стал взбираться по узкому крутому трапу — рифленые ступеньки блестели, как будто их специально надраили. Массивный телохранитель Кунга, Манг, едва мог протиснуться на узенькой лестнице и уже успел заметно погнуть перила, следуя за хозяином. Кроме него, на судне находилось еще трое охранников и команда из четырех человек. Остальные должны были подтянуться попозже, как только изловят Мали и ее спасителя.
Кем он ей приходился? Зачем сунул голову в пасть «Красного дракона»? Может быть, его наняли конкуренты, чтобы помешать Кунгу совершить самую крупную сделку в его уже достаточно долгой жизни? Все это предстояло выяснить в самое ближайшее время. Как только человек-гора, как называли его официанты, будет доставлен на корабль и допрошен.
После этого Кунгу Тулану предстояло путешествие длиной почти в две с половиной тысячи морских миль. В конце плавания он должен был стать по-настоящему богатым и уважаемым человеком. И это только начало. Судя по нетерпению партнеров из Кореи, они намерены приобретать живой товар постоянно и немалыми партиями. Спрос рождает предложение. Это в Таиланде полным-полно разных женщин на любой вкус. А в Северной Корее, за железным занавесом, особо не разгуляешься. Конечно, кореянки не откажут ответственным товарищам, возникни у тех желание. Но одной рыбой, как говорится, сыт не будешь, даже если она очень вкусная. Всегда хочется чего-то еще. Запретный плод сладок.
Кунг Тулан выбрался на облупленную, годами не скоблившуюся палубу и, чудом не ударившись о крюк электрической лебедки, приблизился к борту «Утренней звезды». Над головой висела желто-коричневая шлюпка, на борту которой, кроме названия, было написано несколько непристойностей. Поморщившись, Кунг прошел дальше. За его спиной угадывались туманные очертания Бангкока, а впереди расстилалась свинцовая океанская гладь с белыми барашками, вскипающими на беспорядочных волнах.
Было ветрено, но пока что качка почти не ощущалась. Солнце, клонящееся к горизонту, было кроваво-красным, по обе стороны от него вздымались тяжелые горы туч.
Увидев хозяина, поднявшегося на палубу, капитан покинул рубку и остановился на почтительном расстоянии. Кунг поощрительно похлопал ладонью по поручням, приглашая его приблизиться.
— Что с погодой на завтра? — спросил он.
— Будет шторм, — ответил капитан. — Очень сильный. Идет с северо-востока. — Он указал рукой в том направлении, куда предстояло взять курс «Утренней звезде». — Я бы предложил вернуться в гавань и переждать бурю.
Кунг вспомнил последний разговор с заказчиком. Аванс был получен, товар приготовлен, сроки согласованы. В случае опоздания Кунгу пришлось бы выплатить неустойку, которая превратила бы его прибыли в немалые убытки.
— Ты же говорил, что судно очень надежное и прочное, — напомнил он, не отрывая взгляда от вздымающейся океанской глади.
— Да, но все же раньше это была рыбачья шхуна.
— Судно устойчивое и прочное, с мощным двигателем, — настойчиво повторил Кунг. — Ты заверял меня в этом, когда советовал купить «Звезду». Я прислушался к твоему совету. Потратил деньги. А теперь ты хочешь сказать, что я совершил ошибку? Ты хочешь сказать, что обманул меня?
Мимо промчалась стайка истерично вопящих чаек, похожих на клочья бумаги, подхваченные ветром. Покружившись над морем, они приступили к пиршеству, то пикируя, то взмывая, то опускаясь на воду. Что они там нашли? Плавающие отбросы, дохлого дельфина, утопленника с выеденными солью глазами? Капитан повидал немало утопленников на своем веку. И почему-то вспоминал об этом всякий раз, когда ему приходилось общаться с господином Кунгом Туланом. В присутствии этого худого лысого человека невозможно было не думать о смерти.
Капитан оторвал зачарованный взгляд от чаек и осторожно произнес:
— «Утренняя звезда» — хороший корабль.
— Тогда не о чем беспокоиться, верно? — оскалился Кунг.
Поднеся кулак ко рту, капитан старательно откашлялся.
— Но этот корабль, — продолжал он, — предназначен для каботажных плаваний.
— Впервые слышу. Объясни.
— Вдоль берега, не сильно от него удаляясь. — Капитан показал ладонью плывущее судно. — В открытом море совсем другие условия.
Кунг повернулся к нему всем своим костлявым корпусом. Он не повысил голос и ни единым жестом не показал своего раздражения, но за его спиной, точно громадный преданный зверь, возник Манг с угловатой головой и квадратными плечами. Бородка, прилепившаяся черной пиявкой к его нижней челюсти, выразительно задвигалась.
— Я полагаю, — размеренно, почти сонно заговорил Кунг, — этими словами ты предлагаешь мне отказаться от моих планов.
— Просто нужно немного подождать, — сказал капитан, отчетливо услышавший в своем голосе заискивающие нотки.
— А кто оплатит мне убытки?
Бородка Манга перекосилась и замерла. Капитан посмотрел на чаек. Их стало раз в пять больше. Наверняка нашли большую добычу. Неужели все-таки труп?
Не получивший ответа на свой вкрадчивый вопрос, Кунг Тулан задал еще один:
— Почему я узнал про каботажное плавание только сейчас?
Капитан, словно ища поддержки, обвел взглядом захламленную палубу и двух своих матросов. Один из них выполнял обязанности механика, второй вызвался быть коком, и ни один из них не был ни бандитом, ни даже просто бойцом, способным дать отпор людям господина Кунга Тулана. Между тем во влажном от водяной пыли воздухе повис уже третий вопрос:
— Готов ли ты ответить за то, что нам придется задержаться из-за шторма?
В глубине глаз Кунга вспыхнули опасные искорки.
— В этом нет особой необходимости, — поспешно произнес капитан. — Просто я человек осторожный, не люблю рисковать.
— Разве?
Квадратный телохранитель с округлой бородкой сделал шаг в сторону, чтобы в случае необходимости легко обойти своего хозяина.
— А мне показалось, что ты любишь риск, — сказал Кунг. — Например, дергать тигра за хвост. Или дракона — за усы.
— Нет, нет, — возразил капитан. — Я очень осторожен и благоразумен.
— А «Утренняя звезда» — надежный корабль?
— Вне всякого сомнения.
— Мне нравится твоя уверенность. — Кунг обнажил большие зубы в издевательской ухмылке. — Имеешь свое мнение и всегда готов отстаивать его. Это хорошо. Молодец.
— Спасибо за похвалу.
Поклонившись, капитан отметил про себя, что согнул спину значительно сильнее, чем это требовалось для проявления уважения.
— Ступай. — Кунг махнул пальцами, словно отгоняя назойливую муху.
Манга он тоже отослал, а сам остался смотреть, как хищные серповидные плавники вспарывают волны уже возле самого борта «Утренней звезды». Одна акула вертелась так близко, что можно было разглядеть темные пятна на ее спине и жаберные щели сразу за полуоткрытой пастью. Глядя на нее, Кунг думал, что хорошо было бы завести в загородном доме бассейн с этими тварями. И хорошо бы время от времени скармливать им разных провинившихся или просто неугодных людей.
Потом, когда акулы, нарезвившись, затерялись среди волн, Кунг посмотрел в сторону грозного заката, и мысли его приняли новый оборот. В самом деле, не отложить ли отплытие? Может быть, разумнее прислушаться к словам капитана и задержаться в гавани? Нет, Кунг не привык отступать. К тому же выход в открытое море был назначен на завтра. Не хотелось опять утрясать вопросы с пограничниками и таможенниками. Все они были чертовски жадными, прожорливыми, как акулы или чайки, и потому любое общение с ними обходилось в кругленькую сумму.
Оттолкнувшись обеими руками от поручней, Кунг выпрямился и собрался вернуться в каюту, когда его остановил сигнал мобильного телефона. Звонил Чукайт, возглавивший операцию по поимке Мали и ее спутника. То, каким слабым и подавленным был его голос, сразу же насторожило Кунга.
— Только не говори мне, что вы не справились, — предупредил он, ударяя себя по костлявому бедру таким же костлявым кулаком. — Не говори, что четыре ищейки не смогли взять след, указанный им полицией.
— Мы взяли, — промямлил Чукайт. — Мы его поймали.
— Отлично!
Кунг испытал столь сильное облегчение, что еще немного — и, оторвавшись от покачивающейся палубы, взмыл бы в холодный серый воздух над заливом.
— Потом потеряли, — добавил Чукайт почти неслышно, на одном дыхании.
— Что?!
Кунг подпрыгнул от неожиданности, но не высоко — он испытал чувство, прямо противоположное облегчению. Было такое впечатление, что его худое тело внезапно потяжелело в два раза.
— Потеряли, — обреченно повторил Чукайт. — Он выбрался из багажника и сбежал по пути в гавань.
— Сбежал. Из багажника. А вы куда смотрели? Ты куда смотрел, Чукайт?
— Мы ехали, господин.
— Ага, вы ехали. А он бежал. И что ты думаешь делать дальше?
— Не знаю, — честно признался Чукайт. — Мы его потом опять нашли.
— Неужели? — насторожил слух Кунг.
Правда, он не рассчитывал услышать в ответ что-нибудь обнадеживающее. И не ошибся.
— Да, нашли, — сказал Чукайт. — Позвонил капитан Лимтракул и сообщил, где проезжает Данко…
— Данко?
— Да, господин, именно так его зовут. Это удалось выяснить в отеле, где он остановился. Капитан Лимтракул…
— Потом про капитана, — нетерпеливо перебил Кунг. — Рассказывай про этого Данко. Вы его нашли опять. И что?
— Мы попали в аварию, — скорбно поведал Чукайт. — По его вине. Я один выжил, потому что сидел сзади и на безопасной стороне. Остальных… Их доставали по частям, господин. Машину вскрывали резаком.
Солнце окончательно скрылось за нагромождением фиолетовых туч. Сразу потемнело. Кунг принялся расстегивать свой сюртук, хотя ему было довольно прохладно. Но высокий воротник душил, не позволял дышать полной грудью.
— Значит, Данко опять скрылся, — констатировал он.
— Да, господин, — подтвердил Чукайт.
— И Мали?
— И она тоже.
— В какой больнице ты лежишь?
— Господин…
Кунг не дослушал, топнул ногой и повторил вопрос:
— В какой больнице?
— «Хоспитал Паттайя», — признался упавшим голосом Чукайт.
— Насколько плохо твое состояние? — осведомился Кунг.
Голос его был настолько мягок и доброжелателен, что означать это могло лишь одно и только одно: мозг внутри круглого безволосого черепа, обтянутого почти прозрачной кожей, уже вынес и утвердил смертный приговор. Апелляций и обжалований не будет.
— Очень плохо, — ответил Чукайт. — У меня сломана шея, плечо и обе ноги.
На самом деле одна его нога почти не пострадала. На ней можно было уйти куда-нибудь достаточно далеко при наличии костыля. Чукайт был бы последним болваном, если бы не сумел в больнице раздобыть костыли.
В паузе, последовавшей после его ответа, он вытащил иглу из вены и оставил ее болтаться на капельнице. Затем, стараясь преодолеть слабость и головокружение, сел на кровати. Пластиковый воротник, охватывавший шею, заставлял Чукайта держаться очень прямо.
— Выздоравливай, — сказал Кунг наконец. — Мы подробнее поговорим об этом позже.
— Спасибо, господин, — затараторил Чукайт, соображая, где находится его уличная одежда и как напялить ее одной рукой. — Я обещаю, что все равно найду этого Данко. Он от нас никуда не денется. Я приведу его и брошу к вашим ногам.
— А пока отдыхай и набирайся сил, договорились?
— Да, да! Спасибо за заботу.
— Мы одна семья, одна большая семья…
Завершив разговор на этой патетической ноте, Кунг Тулан так разительно изменился в лице, словно стал совсем другим человеком. Не пряча телефон, он тут же выбрал нужный номер и нажал кнопку вызова, чтобы сообщить, кому надо, координаты человека, от которого следует срочно избавиться.
Но Чукайт уже спешил покинуть больничную палату, потому что очень хорошо знал натуру своего босса.
Ряды воинства господина Кунга Тулана все редели и редели.
День девятый
Где-то после полуночи, когда электрическое зарево над Бангкоком начало постепенно угасать, позволяя разглядеть в небе звезды, Данко проснулся. Вернее, он мгновенно пришел в себя, словно его резко встряхнули. Открыв глаза, он увидел рядом с собой лохматую голову и вспомнил о всем том, что с ним произошло, и о том, почему в его номере находится Мали.
— Эй! — он толкнул ее в спину. — Возвращайся на свое место.
— Мне здесь хорошо, — пробормотала она, не проявляя ни малейшего желания перебраться с кровати на диван, предоставленный в ее распоряжение.
Данко, привыкший спать на краю, проверил, осталось ли у него место для маневра, удостоверился, что нет, и опять потряс девушку, на этот раз сильнее и сердитее:
— Отодвинься хотя бы!
— Зачем? — сонно удивилась она.
— Затем, что я женатый мужчина.