Постапокалипсис, в котором я живу Грин Алла
– С чего Вы взяли, что не могу?
– Потому что ты, как видно, умеешь чинить часы, а это не совсем часы.
Заинтересовавшись, Артур даже подступил ближе.
– Можно, я посмотрю?
Старик, будто не слыша еще несколько раз бесполезно поклацал по заводной головке, и затем передал часы Артуру.
Артур ногтем подцепил заднюю крышку. Он сказал:
– Ясно. Это передатчик.
– Верно, – кивнул старик. – А ты, смотрю, понимаешь в этих штуках?
– Немного, – согласился Артур. – Значит, отсылает ваши координаты?
– Уже, как видишь, не отсылает.
Артур покрутил часы в руках:
– Думаю, процесс можно наладить.
Он передал часы старику:
– Если это для Вас важно, то заедем на рынок – найдем инструменты и посмотрим, что можно сделать.
– Ты обязательно посмотри, сынок. Эти часики-то важные. Самые важные для меня.
Скоро вернулся Рори, он закопал трупы. Старик с Артуром пошли к фургону и все разом стали решать, куда ехать дальше. До Нефритовой Долины путь долгий, добираться придется ночью. Вдруг заговорил тот парень, трясущийся от холода, которому Рори отдал свой пуховик; им недавно укрывали тела. Парень был из этих мест и сказал, что тут недалеко должна быть деревня, и, доверившись ему, и ровно потому, что выхода другого не было, фургон покатился, прокладывая путь через поле.
Деревня оказалась глухая. Пять домов и жители не сговорчивые. Комнату снять не удалось, да они и не пытались – нечего тратить деньги на ночлег, если можно потратить их на еду; еду они выторговать смогли. Кое-кто все же ночевал в доме: женщина с ребенком. Ее взяла хозяйка, у нее у самой младенец. Она сказала, что молока хватит и места, но остальных людей не взяла.
Они остались ночевать в фургоне. Кузов отапливался печкой, но всем там было не уместиться. Кроме того, расход топлива – он не идет на руку, поэтому все боролись с холодом внутри фургона. Так было честнее всего, хотя Рори был не против остаться, пока остальные будут ютиться в тепле, в кузове. Он предлагал – они не согласились. Там поместилось бы человека три, значит, должен был остаться кто-то на морозе. Он предлагал, но компромисса не случилось.
Страх, что треск от костра, а тем более свет, привлечет незваных гостей, был велик. Деревня совсем крохотная, никаких прочных заборов или блокпостов. Слышался вой, который слышался и днем – стая была далеко, но верно кружила рядом. Несмотря на это, спустя два часа после заката было решено все же распалить костер, пусть даже придется накликать беду. Какая разница, как умирать? Потом вой стал громче – костер потушили.
Невзирая на протесты остальных, Рори все же выпустил из клетки пса. Ну не мог он мучить животное, которое в придачу скулило от того, что находилось в неволе, а, значит, зазывало гостей.
Вполне безобидное существо, подумал он, глядя на то, как пес ныряет в сугробы. Когда комья снега, которые он стряхивал с себя, летели в чью-нибудь сторону, тишину разрушал негромкий смех. Все это забавляло до тех пор, пока пес не начал лаять. Чтобы его унять, Рори скормил ему свое поджаренное на огне сало. Больше из еды ничего не оставалось, кроме хлеба. Урчало в животе, но в последнее время он привык к этому чувству. Ничего не стоило ему потерпеть до завтрашнего дня, до того момента, когда они доберутся до города, до рынка.
Так прошло еще два холодных часа ночи, а потом все же решили греться в кузове с печкой. Делали это по очереди. Сейчас в кабине сидел Рори, рядом ютился пес. Сквозь дрем, Рори слышал, как отворяется дверь, впуская ветер, и после недолгого шуршания, он чувствовал, как медленно к его плечу опускается что-то. Холодная щека девушки с пышной прической. В этот момент он понял, что даже имени ее не помнит, хотя она называла его несколько раз.
Тем временем у костра остались трое. Артур, калека и дрожащий парень. Молча они смотрели на огонь. Так проходила их ночь – в безмолвии; для Артура – в страхе. Он подумал о том, что будет, если на них нападут. Калека и парень, который в жизни не держал в руках оружия – ну и компанию Артур себе выбрал.
Но больше всего, в глубине души, его пугало другое. Его собственный лучший друг – Рори Аллен. И то, что он сделал сегодняшним утром. Да, этот поступок был необходимым, но страшным и жестоким. Именно таким, которого требовал этот жестокий мир. Артур вдруг поставил себя на место Евы Гордон – Рори действительно изменился, вернувшись из Северного Аркада. И кто знал, на что еще он был способен. Но, тем не менее, сегодня он спас нескольким человекам жизнь.
Упущенный шанс
Как только рассветало, и чернота неба сменилась привычной белизной натянутых туч, автомобиль тронулся. При отъезде в машине оставалось всего пять человек. Не доставало женщины с ребенком. Прощаясь, женщина не могла сдержать своих слез – она оставалась в деревне. Рори Аллен никогда не слышал столько благодарностей в свой адрес, и кроме того, он не чувствовал, что их заслуживает. Он, правда, не думал, что сделал что-то особенное. Он только убил, просто убил человека. И он сделал это в первый раз.
Через несколько часов машина пересекла ворота Нефритовой Долины. Здесь фургон навсегда покинул парень-подросток. Это был его дом.
Дребезжащие стены теперь прятали лишь двоих, еще двое были в кузове. Старик и молодая девушка ютились в осточертевшем холоде железа. Вместе с псом. Рори и Артур взялись целью довезти их туда, куда потребуется. Харц, так звали того старика, направлялся в Оттокар, и это было по пути в Аркад, но Рори с Артуром предупредили его, что их путь прервется в Речице, а девушка, она не знала, куда ехать. Ну, ей-богу, не помнил Рори, как ее зовут.
– Я Надя, – спокойно напомнила она.
– Значит, Надя, – сказал Рори. Он был немного смущен и самим собой пристыжен. – И откуда ты, Надя? Где твой дом?
– Это не важно. Возвращаться туда я не собираюсь.
– Ладно, и что же мы будем делать с тобой? – вопросил Рори.
– Ничего. Просто позвольте мне ехать с вами. Я скажу, когда захочу остановиться.
Полдня автомобиль был в пути после того, как среди снега затерялась Нефритовая Долина. Рори и Артур тряслись в кузове. Образ солдат, военная машина и автоматы давали им возможность почувствовать себя как никогда в безопасности. Еще совсем недавно они были взяты в плен, измучены холодом и голодом, мыслями о предстоящей смерти. Все их вещи остались в брошенной посреди дороги машине. Когда они проезжали на фургоне это место, машины там не было. И это уже не так важно. Они лишились всего мгновенно, но так же быстро смогли и вернуть. Все, конечно, кроме книг Артура.
Артур Дюваль упорно пытался сделать вид, что обо всем забыл, ведь на самом деле книги значили для него слишком много; и безотрывно возился с часами Харца. Отвлекаться у него получалось – и в один момент, он, наконец, объявил Рори, что починил их. У него так и не получилось узнать у старика, зачем и откуда у него этот передатчик, но он еще надеялся, что старик откроет тайну. Однако путь не терпел остановок, они направлялись в Плат, и старик Харц получит свои часы чуть позже. Пока что Артур положил их в бардачок.
Он перевел взгляд на Рори.
Все эти дни Рори Аллен выглядел подавленным, и Артур понимал, что заточение и стычки с солдатами играли в этом последнюю роль. Все, что на самом деле заботило сейчас Рори – это Ева Гордон. Так было всегда. И теперь, когда между ними произошла эта ошеломляющая ссора – Рори не находил себе места.
Артур тоже. Он часто думал о том, как ее дела, в порядке ли она, и заботится ли о ней Кассель хоть немного. И больше всего он надеялся, что очень скоро они встретятся. И Ева будет жива и здорова. Кроме этого, ему хотелось, чтобы Рори с Евой, наконец, поговорили. Да, Рори ошибся, очень ошибся. Но его ошибка не была смертельной. Хоть Артур немного и не понимал его. Он не знал, зачем было ждать, и не рассказывать Еве правду о ее прошлом до последнего. Но это был Рори. Ему было шестнадцать лет и он был смелым, отважным, но все еще по-детски глупым.
– Думаешь, это конец? – вдруг спросил его Рори.
Артур задержал дыхание от неожиданности прерванных мыслей.
– Что ты имеешь в виду?
– Между мной и Евой, – пояснил Рори. – Она не простит меня, так?
Рори словно вторгся в его сознание и раздумья.
– Кажется, ты совсем ее не знаешь. Где-то в глубине души она уже тебя простила.
– Но я окончательно потерял шанс, – с досадой произнес Рори.
Артур сделал вид, что не понял, о чем он говорит. Больше всего он не любил обсуждать с Рори Еву. Для него они оба были просто братом и сестрой. Но то, что между ними двоими происходило многие годы; точнее то, что происходило в голове и фантазиях Рори – иногда выбивало из колеи. Он знал, что в мыслях у каждого из них; знал, что в голове Рори – Ева, а в голове Евы – Игорь, их приемный отец. И это делало семью Артура слишком странной. Из-за этого он порой чувствовал себя в ней чужим. Потому что знал, что их между собой связывает что-то большее. И иногда ему начинало казаться, что они уже давно не семья, а скорее друзья. Слишком близкие друзья.
– О каком шансе ты говоришь?
– О возможности быть с ней, конечно же.
У тебя никогда не было этой возможности, хотелось сказать Артуру, но он не смог убить друга. Он знал о мыслях Евы Гордон абсолютно все: она всегда делилась с ним самыми сокровенными чувствами. И там никогда не было даже намека о шансе для Рори. Она никогда не любила его больше, чем как сводного брата. Она любила его отца. Игоря Горского. Вот и все.
Но сейчас Артуру приходилось метаться между двух огней: с одной стороны он разделял обиду Евы, с другой – он понимал Рори Аллена, понимал его душевные глубокие чувства к Еве, а так же важность его идеи об ордене и порыв. Артур тоже будто слышал какой-то призрачный шепот… Глас Большой Медведицы? Ее протяжный зов. Артуру и самому в последнее время этот порыв стал близок, правда, разнился мотив.
– Все будет хорошо, – сказал Артур.
Затем он почувствовал в голове сильную боль.
На миг он потерялся в пространстве. Через секунду пришло понимание: машина резко затормозила, и огромной силой оторвавшись от сиденья, он врезался лбом в стекло.
Вещи из бардачка посыпались на него дождем. Стремительно закружилась голова. Над Артуром нависли сиденья; его голова была повернула к окну, за которым полыхал огонь. Раскаленные языки пламени лизали стекло, и от них становилось жарко…
Попытка подняться не увенчалась успехом. Артур чуть привстал и сразу рухнул – неведомая сила потащила его вниз, словно под землю.
– …Рори… – еле слышно прошептал он, сам не узнавая свой прерывистый голос.
Подняв глаза к сиденью, где пару мгновений назад сидел Рори, Артур увидел на обшивке размазанную кровь.
Взрыв
– Эй, скорее сюда! Я нашел его! – прокричал Дмитрий.
У Дмитрия были рыжие волосы, сплетенные в длинную косу, и была рыжая борода. Его узкое лицо выглядело маленьким на круглой голове, а голова была несоразмерно великой по сравнению с остальным телом; Дмитрий был высок в росте, но тощий, а руки непропорционально мускулистые. Силы в нем было много, и ноги длинные, поэтому бегал он быстрее остальных и быстрее оказался у дверей фургона, охваченного с правой стороны огнем.
Он распахнул дверь и увидел тьму. И не дожидаясь, пока глаза привыкнут, Дмитрий забрался внутрь фургона и стал искать вслепую. Тем временем глаза скоро привыкли, зрение прояснилось – и в темноте Дмитрий нашел то, что искал. Он побежал обратно к двери:
– Он здесь! Скорее сюда!
Дмитрий позвал остальных, и один из голосов ему тут же откликнулся:
– Он жив? – выкрикнул с волнением Итан Лирш. Через секунду он был уже у дверей. – Скажи, что он жив, скажи! Или, клянусь, я голыми руками придушу этого придурка!
– Не выражайся, – сердито осек Дмитрий, – Павел мой брат.
– Да что я такого сделал?! – донесся издалека крик Павла.
Итан оскалил зубы и хотел было уже рвануть к Павлу навстречу, но его сдержала рука Дмитрия.
– Ты мне нужен, – сказал он. – Помоги его вытащить.
Но только Дмитрий снова ступил в темноту, как Павел выкрикнул:
– Эй, Итан, так в чем же я виноват?
И тут Итан не выдержал и одни его следы остались у машины на снегу.
Подбежав к Павлу, он со всей силы толкнул его и опрокинул на белую землю.
– Меня спрашиваешь?! В чем ты виноват? Ты чуть не убил его, черт возьми.
– Но заклинил рычаг! – выкрикнул Павел. – При чем здесь я?
Оправдания еще больше разозлили Итана. Он подцепил с земли льдину и, стараясь приложить к удару как можно больше силы, бросил Павлу эту льдину в грудь.
– Значит, нужно было проверить рычаг заранее, болван!
Вдруг раздался гневный голос из фургона:
– Заткнитесь оба! Быстро идите сюда и помогите мне!
Напоследок Итан оскалился на Павла. А потом замахнулся, но, так и не доведя удар до конца, лишь припугнул. Павел машинально пригнулся, чем вызвал на лице Итана ухмылку.
Спустя мгновение Итан уже оказался в фургоне, и за его спиной стоял Павел.
– Иди, подбери ту девчонку, – сказал ему Итан.
Сам он подался поднимать другое тело, тяжелое тело, и погрузил его на плечи к Дмитрию. Братья оба уже ушли, а Итан задержал взгляд на раненой собаке – пес скулил, у него были переломаны кости, и Итан выстрелил ему в голову.
Выйдя на улицу, он направился к кабине. Первые капли дождя упали на его шею. У кабины стоял Якоб, и его пистолет был направлен на одного из солдат. В воздухе витали клубы смога от открытого огня.
– Я должен пристрелить их, так? – вопросил он.
Якоб был еще мальчишкой; ему было не больше шестнадцати, и мальчишка колебался, и даже не пытался скрыть страх.
– Стреляй, – безучастно сказал Итан. – Поторопись или они очнутся.
И хлопнув его по плечу, Итан пошел вслед за рыжими братьями. Темные тучи сгустились у него над головой, готовые разразиться зимним ливнем.
Дмитрий на плечах с недвижимым телом уже оторвался на пару метров вперед.
– Не стрелять… – послышался оттуда тихий голос, а потом этот голос прозвучал намного громче и звучнее, как будто в эту фразу вложили последние силы: – Не стрелять!
Итан поспешно ринулся к Якобу и положил руку на автомат, опустив дуло вниз. Сперва приказ, и только после его выполнения Итан разрешил себе удивиться.
– Харц, что это значит? – выкрикнул он.
– Они спасли мне жизнь… – уже тише прохрипел голос. Следом прозвучал тихий стон, и Итан видел издалека, как голова Харца беспомощно повисла на спине Дмитрия.
– И что нам теперь с ними делать? – растерянно спросил Якоб.
Итан отпихнул его от кабины и уставился на солдата, тронул сапогом его кучерявую голову – черные волосы отпали назад, и взору Итана предстало окровавленное лицо. Обычный солдат, подумалось ему.
Обойдя кабину, Итан оказался у другой двери, у водительского места. Второй солдат лежал лицом в пол, но вот событие: Итан даже затылок его узнал. Так хорошо этот человек был ему знаком.
– Не может быть, – прошептал Итан и наклонился. Перевернул солдата.
Тот был без сознания. Итан прощупал пульс – солдат был жив.
– Рори Аллен, – обратился к нему Итан, хоть тот его сейчас и не слышал, – неужто каждый раз при нашей встрече мне придется спасать тебе жизнь?
Ледяное пристанище
Какой прекрасный день, подумал Марк Кассель. Землю вокруг него устилала тройка трупов, источавших резкий запах гнили. Шел ледяной проливной дождь, превращающий выпавший снег в огромные грязевые лужи.
Взглянув на лежащую под ногами мертвую преввиршу, он невольно поморщился – ее выпученный живот шевелился. Марк склонился и вонзил нож в заточенное под плотью тельце рожденного, а потом сапогом размозжил голову несостоявшийся матери.
Закончив, он провел рукой по своим мокрым волосам – крупные капли стекали по лицу.
Вот, он уже снова готовился к бою: почистил в снегу окровавленный нож и замер в ожидании. Этой зимой преввиры словно посходили с ума – они упорно отказывались спать днем. Такое бывало и раньше, но теперь он сталкивался с этим все чаще. Во всем была виновата погода; от мрачных туч было темно, как вечером.
Прошла пара минут, как он потерял Еву Гордон из виду, и они показались Марку вечностью. Он нарушил позу и побрел навстречу ей, переступая тела. Царящую в лесу тишину перебивал бой косого дождя о деревья.
– Ты там еще живая? – крикнул он в неизвестность, и его эхо потерялось где-то на полпути.
Его теплое дыхание превращалось в белый пар.
Он старался кричать как можно громче, чтобы привлечь внимание преввиров, если кто-то из них еще остался в живых.
– Гордон, я соскучился, – кричал он, продолжая неустанно бороздить снежную кашу.
Его промокшие насквозь от ливня свитер и рубашка неудобно приклеивались к телу. Вдруг впереди раздался выстрел. Марк сжал нож и немедленно подался в сторону хлопка.
Он внимательно всматривался вдаль – ничего, кроме голых сосен в тумане он не видел. Сквозь шум дождя он различал нарастающий звук ног, быстро перебирающих по снегу. Скоро из-за деревьев показалась Ева Гордон – двое рожденных гнались за ней, и Марк отметил, какой она удивительно падкий на неприятности человек.
Впереди он видел подходящую сосну…
Ступив подошвами сапог на широкую скользкую ветку, Ева все еще смотрела вниз, крепко схватившись за ствол дерева. Он был холодный и сырой, как и собственное пальто. Ее неустанно трясло, и звонко стучали зубы; мокрые белые волосы прилипали к лицу и к шее.
– Где пистолет? – спросил Марк.
Вокруг витали клубы белого пара. Ева указала на левый сапог.
Марк опустился и тронул ее за ногу, чуть выше колена. Продрогшая, она почувствовала жар от его ладони. Выпрямившись, он вольно или невольно слишком приблизился к ее лицу; на ветке было тесно. Перед глазами Евы пронесся фрагмент из прошлого, о котором она еще не вспоминала: момент нападения в белом лесу, когда Марк крепко держал ее, притянув к себе. Она ощущала его теплое дыхание, такое же, как сейчас. И вспомнила поцелуй…
Она замерла и смутилась, но была слишком уставшей для сложных переживаний. Марк отпрянул от нее и занялся рожденными под деревом.
Ева взмахнула инеем на своих ресницах и закрыла глаза, бессильно оперевшись лбом о древесную кору.
Марк быстро расправился с рожденными. У них не было времени на ожидание, и они спустились вниз. Дождь все еще хлестал в лицо; одежда казалась слишком тяжелой от воды, чтобы можно было в ней свободно бежать.
Они направились к машине. Зажигание не было выключено: машина находилась в том же состоянии, в котором они ее бросили – внутри ожидало спасительное тепло салона.
Ева сняла мокрые сапоги и забросила ноги на сиденье. Стащив пальто, она потянулась в конец салона, чтобы разложить его на спинку задних кресел. Сквозь мутное от дождевых капель стекло она видела, как Марк возится в багажнике. Не замечая, что она на него смотрит, он вдруг резко, уверенным движением, сорвал с себя промокшую рубашку и оказался по пояс голым. Захлопнув багажник, направился к салону.
У Евы перебило дыхание. Она повернулась к лобовому стеклу, и Марк открыл водительскую дверь. В руках у него была пара полотенец. Одно он отдал Еве, и смущенно отвернувшись, она принялась сушить им волосы. Марк быстро вытерся и, наконец, набросил на плечи сухую шубу, ждавшую его все это время на сиденье.
На лес медленно опускалась вечерняя мгла. На спинке сиденья Евы висело полотенце к которому она прилегала влажными волосами. По мере приближения вечера, на улице становилось холоднее. Марк добавил мощности в печке.
Автомобиль Конрада, который он уступил Марку в обмен на их разбитую машину и что-то еще, на счет чего Марк не ставил Еву в известность, медленно плыл по лесной дороге. Ева взглядом цеплялась за деревья и продолжала в безмолвии выискивать призрачное место ночлега. Тем же самым занимался и Марк. Но сторожка, которую им описывал Конрад, все никак не появлялась. Проливной дождь постепенно прекращался и его капли замерзали на стекле и решетках.
– Здесь ничего нет, Марк. Ни сторожки, ни будки…
Ни даже какой-нибудь палатки.
У них не было другого выбора, кроме как отправиться еще дальше в этот глухой лес, лишь положившись на слова Конрада о том, что единственные люди, которые жили в этом лесу – мертвы, и что он внимательно пересчитал трупы. Когда днем на пути они услышали сквозь дождь какие-то неясные звуки, Марк успокоил ее, что это все лишь преввиры. Какая мелочь, подумала Ева. Она была в ужасе лишь наполовину, потому что теперь не понаслышке знала, что есть что-то пострашнее их.
В глубине души Ева надеялась, что Марк Кассель, знает, что делает, ведь обычно так и происходило. Он не стал бы рисковать собой; и соответственно, за одно – Евой. Но вряд ли он целенаправленно преследовал такую цель.
Она все еще старалась не смотреть на него. Съежившись и вспоминая недавнее ощущение озноба, она сказала с плохим предчувствием:
– Что если он специально указал нам неверное направление?
Она не повернулась, но почувствовала, как Марк окинул ее тяжелым взглядом.
Ева произнесла, будто оправдываясь:
– Вдруг он мстит тебе, за выпущенных… зверей?
– У тебя очень бурная фантазия, Гордон. Может, хочешь, как Дюваль, дневники писать?
Единственным желанием Евы было отвернуться к окну, но она и так в него смотрела.
Взглядом она зацепилась за деревья и продолжила высматривать сторожку.
Все было не так уж плохо, подумала она. Не хуже, чем день назад, когда на нее напали. Если бы не было невидимого страха неизвестности, которая их ждала этим вечером, от которого посасывало под ложечкой – она могла бы сказать, что чувствует себя не так уж обреченно. Только наполовину. Мучившее ее в последнее время состояние безысходности отступало; или Ева просто постепенно училась его не замечать.
Спустя несколько метров что-то далеко за соснами ее заинтересовало.
– Марк, посмотри туда. – Она ткнула пальцем в свое окно.
В сумерках неясно вырисовывались очертания небольшой постройки.
Это была сторожка.
Они подъехали ближе, и теперь отчетливо видели небольшое сооружение.
Замок не был сорван и Марк отворил дверь ключом, который вручил им Конрад. Внутри было слишком холодно и темно. Марк вернулся к машине и принес свечу. Он зажег ее – и на серых стенах ожили тени.
В сторожке было почти пусто. Небольшая комната, в дальнем углу которой одиноко стояла кровать, справа от нее – небольшой шкаф с посудой, а рядом с дверью – окно, заколоченное досками. Остальное пространство заполнял неистовый холод: обстановка нагоняла легкую и тревожную тоску.
Оставив Еву здесь одну, Марк вышел на улицу.
Ева, правда, не представляла, как в таком ледяном месте можно переночевать. Но другого места не было. И еще в голову закрадывались мысли о том, что здесь на них может напасть кто-угодно. Если, конечно, кто-нибудь живой вообще был в этом краю леса. Мысли, которые могли иметь отношение к реальности, и именно поэтому не стоило их проговаривать про себя.
И в этот миг задумчивый взгляд Евы невольно задержался на кровати. И все ее мысли устремились на то, что через несколько часов ей придется делить ее с Марком, как она делила бы ее, например, с Артуром.
С Марком Касселем…
Она не припоминала момента, когда засыпала бы даже рядом с Рори.
– Предпочитаешь провести ночь в машине? – вопросил он, возникнув рядом.
Ева глубоко вдохнула от неожиданности.
Обернувшись, она впервые за вечер посмотрела на него. Под шубой у него теперь, к облегчению Евы, была футболка.
– Можешь начать язвить попозже?… – попросила она.
– Только, когда мы вернемся к твоим дружкам.
– Они мои братья.
– Тогда ненормально, что один из них по уши в тебя влюблен.
Ему всегда нужна была жертва.
Марк направился к двери.
На улице потемнело. Близ сторожки Марк разводил костер. Опустившись на корточки, он раскладывал хворост. В сторожке было слишком зябко, и Ева вышла за Марком вслед. Ее пальто до сих пор не высохло, и она стояла в одном свитере. Чтобы не окоченеть, она двинулась к автомобилю, решив закутаться в одеяло, которое дал им в дорогу Конрад. Мокрый багажник в одночасье примерз, и у Евы не хватило сил его открыть.
Марк приблизился к ней и уверенным движением дернул затвор.
– И как ты собираешься выживать, уехав из своего расчудесного Города Гор? – бросил он, задержавшись на секунду.
Ева потянулась к сумкам, Марк пошел к костру.
Набросив на плечи одеяло, Ева заметила, что оно тянется по снегу. Подбирая его, она ответила:
– Буду пользоваться твоей помощью до последнего, пока могу.
Марк ухмыльнулся.
– Пока я позволяю тебе, Гордон, – поправил он.
Марк чиркнул спичкой и вспыхнул огонь.
Ева вынесла из сторожки стул, посуду и принялась разогревать ужин. Марк тем временем повесил над огнем веревку и стал сушить их вещи. После подогнал машину ближе к костру, вытащил из бардачка маленький мешок. Вместе с едой Конрад положил несколько зерен кофе в сумку. Ева пила его лет в четырнадцать в последний раз, когда Роберт Халецкий привез его из Патоки, когда его еще там продавали.
Она сидела на переднем сиденье автомобиля, открыв дверь и сняв сапоги, подставив их к костру. Марк расположился сбоку на стуле: сидел в шубе, забросил ноги на заднее колесо машины. Его сапоги стояли рядом с сапогами Евы.
От горячей чашки исходило тепло. Еве не хотелось выпивать содержимое, чтобы можно было вдоволь погреть руки. Она чувствовала непрекращающуюся дрожь. К тому же, после того, как промокла насквозь, она заметила нехорошее першение в горле.
– Откуда он у Конрада в такой глуши? – спросила Ева тихо, вдыхая аромат кофе.
– Раньше я часто бывал у него, когда возвращался из Каприса или Аркада.
Кругом было тихо. Они оба прислушивались и странно, но не было слышно даже отдаленного преввирского воя. Это обнадеживало. После всего, через что им пришлось пройти за последние несколько дней.
– Ты никогда не был в этой сторожке?
Он сделал глоток из дымящейся чашки и отрицательно покачал головой.
– Не было нужды отправляться в объезд.
Мысли в голове Евы о студеной сторожке и одинокой кровати внутри – все так же терзали ее. Было ли это большей проблемой, чем та, что они с Марком Касселем в приглушенном свете фар сидят вдвоем, на краю мира? И вокруг нет ни единой души, никого и ничего, кроме снега. Тонн белого зловещего снега.
– В каких городах ты бывал, Марк? – спросила Ева, вдыхая аромат горького, согревающего напитка. Она хотела отвлечься от темноты и своих раздумий.
– Я много где бывал.
– И где лучше всего?
Он опустил пустую чашку на рыхлый снег и поджег сигарету.
– В Каприсе и лучше.
Ева помолчала, вспоминая.
– Купольный диктавит, – протянула она. – И что там хорошего?
– Все, Гордон.
Пришлось подождать, прежде, чем он продолжит.
– Там нет преввиров и есть купол, и уверенность в том, что Понтарекс не нападет на тебя. – Он выдохнул сигаретный дым и стряхнул пепел. – И там всегда лето. И море, если знаешь, что это.
Ева бы сейчас не отказалась от лета. Лета в Городе Гор. Например, прошлого лета. Когда она не видела лица Акселя Эккерсберга, ничего не знала об Эвелин Эйлер и Игорь Горский был жив.
– Ты хотел бы там жить?
– Было время, когда я планировал взять Реджи и уехать туда навсегда.
– Почему передумал?
Марк пожал плечами:
– В Ате как-то привычнее.
Ева задумалась о его словах. Ей казалось, что она его поняла.
Когда поужинали, Ева принялась топить в кастрюле снег: она разлила горячую воду по канистрам, найденным в шкафу, и положила их под одеяло, которое они привезли с собой, чтобы хоть немного согреть ледяную кровать. Однажды, когда она была еще маленькой, в одну очень холодную зиму ее так научил делать Игорь Горский. Будто знал, в какой дали ей предстоит оказаться. Марк ей не мешал. Он все еще возился на улице, поднял капот машины и что-то проверял.
Она легла раньше него, чувствуя липкую усталость. Горло начало першить все больше, и Ева знала, что лучшим лекарством сейчас будет сон. Как и от бессилия, после едва пережитого дня.
Ей не хотелось застать тот момент, когда Марк придет, чтобы лечь в кровать. И она надеялась, что эта ночь быстро закончится. Надеялась, что Марк не станет рассказывать о ней парням, чтобы задеть Артура или Рори, когда они все воссоединятся. Сомкнув глаза, она пыталась уснуть, но мгновенно провалиться в сон не получилось. Ева дремала, когда скрипнула дверь. Короткий испуг заставил ее дернуться, и она услышала голос Марка.
– Не бойся, – сказал он.
Заперев дверь и нависнув над кроватью, он добавил: – Я не буду к тебе приставать. Сегодня.
Эта фраза заставила Еву распахнуть глаза, но она увидела лишь мрак. Кассель уже потушил свечи.
Она проснулась посреди ночи. От своей собственной дрожи. У нее стучали зубы и сильная боль поразила горло. В помещении должно было потеплеть за вечер их пребывания здесь, за который она усиленно пыталась его нагреть. Но пришлось пошевелиться, чтобы подтянуть ближе шубу, которая лежала в ногах.
Читать бесплатно другие книги:
