Последний ребенок Харт Джон

— Так, на всякий случай.

Глава 27

Стив выбрал маршрут через город — за окном мелькали витрины магазинов и особняки с колоннами, напоминающая парк городская площадь под сенью кривых дубов и статуя, возведенная больше ста лет назад в честь погибших конфедератов округа. Заметив на дереве веточку омелы, Джонни подумал о девочке, которую однажды осмелился поцеловать и чье лицо теперь едва смог вспомнить.

Другая жизнь.

Проехав площадь и кампус местного колледжа, Стив свернул на четырехполосную дорогу к торговому центру. Центр принадлежал Кену.

— Куда мы? — спросил Джонни.

— Надо заглянуть на работу. Это ненадолго.

Джонни нахохлился, и Стив почувствовал это.

— Мистера Холлоуэя не будет. Он туда не приходит.

— Я Кена не боюсь.

— Могу отвезти тебя к себе.

— Я же сказал, что не боюсь.

Стив хохотнул.

— Как знаешь.

Джонни заставил себя выпрямиться.

— Почему он так заботится о моей матери?

— Мистер Холлоуэй?

— Обращается с ней как с дерьмом.

— Она самая красивая женщина в этой части штата, если ты еще не заметил.

— Есть что-то еще.

Стив пожал плечами.

— Мистер Холлоуэй не любит проигрывать.

— Проигрывать в чем?

— Во всем.

Джонни не нашелся что сказать. Видя его замешательство, Стив прищурился и выдохнул струйку дыма.

— Не знаешь, да? — Он покачал головой. — Боже мой…

— Что?

— Твоя мать встречалась когда-то с Кеном Холлоуэем.

— Не верю.

— А стоит. — Затягивая с объяснением, Стив еще раз затянулся. — Ей было то ли восемнадцать, то ли девятнадцать. Совсем еще девчонка. — Он покачал головой, поджал губы. — Горяча была твоя мамочка. Горячее дешевого револьвера. Могла бы, наверное, и в Голливуд податься. А уж в Нью-Йорк наверняка. Никуда, конечно, не поехала, но могла бы.

— И все равно не верю.

— Он был постарше, но уже тогда считался в здешних местах самым богатым парнем. Не таким, конечно, как сейчас, но вполне себе. Любой симпатичной девчонке трудно устоять, когда ей оказывают такое внимание, какое мог позволить Кен, и в этом смысле твоя мать ничем от большинства не отличалась. Цветы, подарки, шикарные обеды… Все, что он мог выдумать, чтобы она почувствовала себя особенной.

— Она не такая. — Джонни уже сердился.

— Сейчас — да. Но в молодости людям нравится ощущать себя более значимыми, чем то место, откуда они вышли. Продолжалось это, по-моему, несколько месяцев. Но потом в город вернулся твой отец.

— Вернулся? Откуда?

— Со службы. Четыре года. Он на сколько, лет на шесть старше? Или семь? Так или иначе, когда он уходил, Кэтрин была еще девчонкой, а когда вернулся, все изменилось. — Стив рассмеялся и негромко свистнул. — Да еще как изменилось. — Джонни уставился в окно, а он продолжал: — В общем, твой старик втюхался в нее по уши.

— Не он в нее, а она в него. Ты ведь это хочешь сказать?

— Твоя мама что та бабочка. Яркая, легкая, хрупкая. И твоему отцу это нравилось. Он с ней и мягок был, и терпелив. Делал все, что нужно, чтобы бабочка села на ладонь.

— А Холлоуэй?

Стив потушил сигарету, сплюнул в окно.

— Холлоуэй хотел одного: посадить ее в клетку.

— И она это поняла?

— Ты бы видел его, когда она сказала, что уходит к твоему отцу.

— Разозлился?

— И разозлился, и взревновал. Преследовал ее, пытался как-то повлиять, чтобы она передумала, но прошло всего три месяца, и твои предки поженились. А еще через год появились вы. Я еще не видел, чтобы кого-то так отставляли. Не представляю, как Холлоуэй это все пережил.

— Но отец же работал на Холлоуэя. Столько домов построил, и всегда начальником у него был Холлоуэй…

— Твой отец видит добро во всех людях. Это качество часть его обаяния. Но Холлоуэй только и ждал подходящего случая, чтобы его закопать.

— А отец ничего не знал?

— Я много раз его предупреждал, но он думал, что всегда справится с Кеном. Гордый.

— Уверенный в себе, — не согласился Джонни.

— Самоуверенный.

Дорога скользнула черной лентой под колеса. Вентиляторный ремень пронзительно скрипнул.

— Ты сам работаешь на Холлоуэя.

— Не все из нас могут выбирать. Это тебе урок жизни. Бесплатный.

Стив остановился на красный свет. Вдалеке, похожий на линкор, высился торговый центр Холлоуэя. Некоторое время Джонни внимательно смотрел на Стива, потом спросил:

— А ты хотел с ней встречаться?

Глаза у Стива остались бесстрастными, как у змеи.

— Черт возьми, сынок. — Свет сменился на зеленый. — Все хотели.

* * *

Автомобильная стоянка была забита до отказа. Суббота, вспомнил Джонни. Стив припарковался с тыльной стороны здания, неподалеку от служебного входа. Когда он открыл дверцу, зеркало брызнуло в лицо Джонни солнечным светом.

— Идем.

— Можно я подожду здесь?

— Здесь слишком опасно. Бездомные шляются. Наркоманы. Бог знает кто еще. — Стив проверил, всё ли на месте на ремне: газовый баллончик «Мейс», рация, наручники. — Идем. Покажу кое-что клевое.

Открыв ключ-картой узкую дверь, они поднялись по металлическим ступенькам на третий этаж и прошли по коридору к офису с табличкой «ОХРАНА». Стив снова воспользовался карточкой и толкнул плечом дверь.

— Дети такое не видят.

В просторном помещении целую стену занимали видеомониторы. Двое дежурных в черных вращающихся креслах то и дело меняли изображения на экранах с помощью клавиатур и джойстиков. Один из них, толстяк лет двадцати с небольшим, с коротко постриженными волосами и сыпью на лице, улыбнулся — одновременно уважительно и пренебрежительно.

— Этот парнишка?

Стив легонько подтолкнул Джонни в спину.

— Типа мой племянник.

Толстяк протянул гостю мясистую руку, которую тот не сразу и с некоторой опаской пожал.

— Отличная работа, приятель. Хотел бы я быть на твоем месте.

Джонни недоуменно взглянул на дядю.

— Тиффани Шор, — объяснил Стив.

Охранник изобразил пальцами пистолет.

— Бум.

— Не хочу об этом говорить. — Джонни покачал головой.

Охранник не унимался.

— Видишь? — Он смахнул со стола газету. — На первой странице. Всё так?

На сделанном через окно снимке Джонни сидел в машине матери, вцепившись обеими руками в руль. Рот открыт, лицо застывшее, пустое. Повсюду кровь — темная там, где высохла, яркая там, где только что вытекла из раны на груди. Перья и змеиная погремушка отсвечивают черным. Желтоватый череп похож на вымоченный в меду камень. Рядом, на соседнем сиденье, Тиффани. Солнце бьет ей в лицо с такой силой, что рассыпается осколками в ее глазах. Мужчины в чистых одеждах пытаются вытащить девочку, но она отбивается и, стиснув зубы, цепляется за руку Джонни.

Подпись под снимком:

«Похищенный ребенок найден. Педофил убит».

— Откуда у них эта фотография? — прерывистым шепотом спросил Джонни.

— Больничный охранник щелкнул на сотовый. Эту же фотографию уже использует Си-эн-эн. — Толстяк покачал головой. — Должно быть, отвалили ему кучу баксов.

Стив оттолкнул газету.

— Не надо ему это видеть.

Охранник посмотрел на мальчика и, увидев разбежавшиеся по лицу тени, неловко заерзал в кресле.

— Я ж ничего такого не хотел.

— Босс здесь? — перебил его Стив.

Толстяк ткнул большим пальцем за спину, но глаз с юного героя не спустил. Проследив за взглядом дяди, Джонни увидел окно с пыльными белыми жалюзи. В просвете между ламелями появился глаз, и жалюзи закрылись.

— Чтоб тебя, — пробормотал Стив. — Меня искал?

— А должен был?

Он нервно пожал плечами.

— Что-нибудь случилось?

— Один воришка. Два эпизода ПиД.

— Пьянство и дебош, — объяснил Стив и, похлопав мальчика по плечу, пересек комнату. — Иди сюда.

Джонни проскользнул мимо мониторов и оказался у другой стены, стеклянной, размером примерно девять на восемнадцать футов и с видом на фуд-корт. Стив постучал по стеклу.

— Зеркальное.

Теперь Джонни видел все, что находилось внизу: витрины, закусочные киоски, эскалаторы, людей. Толстяк тяжело поднялся с кресла, сложил чашечкой ладони и глубоко вздохнул.

— Так, должно быть, чувствует себя Бог.

Джонни едва не рассмеялся — какое нелепое, бессмысленное замечание, — но вдруг увидел Джека.

Раскрасневшегося, униженного, растерянного Джека.

Он стоял перед толпой юнцов, маленький загорелый мальчишка с сухой рукой. Стоял покорно, принимая унижения, потому что сопротивляться было бесполезно, а уйти означало бы, что летящие в его адрес насмешки и оскорбления попадают в цель. Его обидчиками были ребята постарше, подтянутые, крепкие, с самодовольными ухмылками.

Джонни вздрогнул, когда кто-то плюнул сзади на рубашку Джека, и задрожал от злости, увидев, что брат Джека стоит в сторонке, не далее чем в десяти футах, и ничего не делает, чтобы остановить издевательство. Его окружали улыбающиеся девушки, по меньшей мере четверо.

— Ты это видишь? — спросил Джонни, поворачиваясь к дяде.

Стив подошел ближе.

— Джеральд Кросс? Да, вижу. С тех пор, как парень подписался за Клемсон, девчонки ему проходу не дают. Через год перейдет в профессионалы. Контракт будет миллионов на десять. Как минимум.

— Я не о нем.

— Тогда о чем?

— Мне можно спуститься?

Стив пожал плечами.

— Решай сам. Я же тебе не папочка.

* * *

Джонни сбежал по лестнице и через запасную дверь выскочил в зал. В нос ударил запах пиццы и подгоревшей говядины, горячих потных тел и несвежего подгузника. Он повернул к Джеку и тут же услышал, как кто-то прошептал его имя. Еще кто-то указал на него пальцем.

Тот парень.

Не сразу, но, может быть, через минуту он понял.

Новость уже разлетелась, и теперь его узнавали.

Джонни еще не пересек фуд-корт, а на него уже обратили внимание с десяток посетителей. Вот только ему самому не было до них никакого дела. Один из обидчиков ударил Джека по больной руке, метя в то место, где полая кость имела наименьшую защиту. Джек пытался укрыть руку, но Джонни видел, что друг вот-вот расплачется.

С ходу врезавшись в толпу, он врезал сразу, со всей силы. Под кулак попали усики, зубы и мягкая плоть губ. Верхняя лопнула, как перезрелая ягода. Парень отшатнулся влево, собрался и вскинул руки. Он даже успел размахнуться, но в последний момент узнал Джонни.

— Что за…

Только теперь Джонни увидел перед собой испуганные карие глаза, испачканные кровью зубы и торчащие шипы склеенных гелем волос. Незадачливый противник сплюнул кровь и отступил.

— Чертов урод.

Джонни трясло от ярости, от всего, что накопилось за долгий год молчания, всего, что он удерживал в себе с той минуты, как очнулся, измазанный кровью, в больничной палате. Парень с «ирокезом» ухмыльнулся, посчитав, что его обидчик дрожит от страха, и посмотрел через голову Джонни на притихшую вдруг компанию приятелей. Опустив руки, попытался отделаться шуткой.

— Успокойся, Покахонтас[26].

Никто не засмеялся. Джонни был знаменитостью, темным героем, странным, отвязным малым со свирепыми, черными глазами. Он видел то, что не предназначено для обычных мальчишек. Он потерял сестру-близняшку, спас Тиффани Шор и, может быть, убил человека.

Он носил боевую раскраску.

Сумасшедший.

Джонни поднял палец, но потом посмотрел в наполненные слезами, сияющие глаза друга.

— Пойдем отсюда.

Он уже повернулся к выходу, когда увидел Джеральда, стоящего в третьем ряду зрителей, высокого и широкоплечего, с песочными волосами и кожей цвета обожженной глины. Джонни потащил за собой Джека, и толпа молча расступилась. Он остановился перед Джеральдом и увидел, как отступили девушки и каким одиноким и беззащитным выглядит их кумир.

Джонни выдернул из-за спины Джека и положил руку ему на плечо. Он не видел, как друг опустил глаза и сгорбился, не видел его стыда, страха и нервной дрожи. Рядом с Джонни Джеральд казался великаном — на десять дюймов выше и на сотню фунтов тяжелее. Он был почти готовым героем летнего пота и зеленой травы, но у тех, кто наблюдал за ними, не возникало сомнений насчет того, кто здесь главный.

Выставив тот же палец, Джонни ткнул Джеральда в грудь.

— Ты, хрен собачий, он же твой брат. Да что с тобой не так?

* * *

Толпа пропустила их молча. Джонни смотрел прямо перед собой, избегая зрительного контакта с кем бы то ни было, но еще одного старшеклассника, высокого парня с блондинистыми волосами и широко расставленными глазами, все же заметил и узнал. Аллен. Сын детектива Ханта. Тот, что был на реке. В джинсовой куртке и туфлях со стальными носами, он стоял один, позади остальных, прислонившись плечом к колонне и зажав в зубах зубочистку. Когда Джонни посмотрел на него, Аллен не моргнул, не пошевелился. Только перекатил зубочистку. Туда-сюда.

Ключ-карта от Стива открыл служебную дверь, и Джонни вывалился в просторное прохладное помещение с бетонным полом и запахом сырости. Ступеньки справа уходили вверх, а под ними оставалось низенькое серое пространство. Джек шлепнулся на пол, прислонился спиной к стене и подтянул ноги. На полу остались темные пятна от жевательной резинки. Шнурок на одной кроссовке развязался, на джинсах, у коленей, виднелись зеленые полоски от травы.

— Полный отстой, — выдохнул Джонни.

Джек прижался лицом к коленям. Джонни посмотрел на него, потрогал заклепку, прошелся пальцами по сварному шву. Когда Джек поднял голову, Джонни заметил, что зеленые полосы на коленях потемнели.

— Как мы сюда попали?

— Дядя Стив дал карточку.

Джек шмыгнул носом и вытер сопли тыльной стороной ладони больной руки.

— Те парни — хрены собачьи, — сказал Джонни.

— Говножуи. — Джек фыркнул.

— Ага. Жопошники.

Джек рассмеялся, немного нервно, но уже свободнее, и Джонни расслабился.

— С чего это он на тебя наехал?

— Хотел, чтобы я сказал кое-что, а я отказался. — Джонни вопросительно посмотрел на друга, и Джек пожал плечами. — «Здоровяки жгут, хиляки сопли жуют».

— Джеральд — мудак. Как твоя рука?

Джек подвигал рукой, потом прижал ее к груди и посмотрел на грудь Джонни. Под рубашкой виднелись повязки.

— У тебя там кровь.

— Швы, наверное, порвал.

Джек уставился на бинты.

— Это с той ночи?

На бинтах темнели пятна. Джонни плотнее запахнул рубашку.

— Мне надо было пойти с тобой. Когда ты попросил помощи, мне надо было пойти с тобой.

— Ничего от этого не изменилось бы.

Джек стукнул себя кулаком по колену.

— Я плохой друг. — Звук от удара кулаком о колено получился такой же, как от удара кухонным молотком по куску мяса. — Я… — пауза, удар, — плохой друг.

— Перестань.

— Я ничего не сделал для Алиссы.

— Ты и не смог бы.

— Я видел, как ее похитили.

— Ты ничем не помог бы.

Но Джек не слушал.

— Я и для тебя ничего не сделал. — Снова удар, сильнее.

— Хватит, Джек.

Тот наконец остановился.

— Так это правда? То, что о тебе говорят? — Он посмотрел на Джонни и покрутил пальцами. — Ну знаешь…

Джонни знал, что имеет в виду Джек.

— Что-то, наверное, правда.

— Так какого черта?

Глядя на друга, Джонни совершенно точно знал, что Джек никогда не поймет отчаянной потребности верить во что-то более могущественное, чем две собственных руки. Джек не знал чувства потери или страха. Он никогда не жил в кошмаре, которым стала жизнь Джонни, но при этом не был и глуп.

Ему нужно было что-то сказать.

— Помнишь ту книжку, которую мы читали на английском? «Повелитель мух»? Про мальчишек на необитаемом острове, про то, как они одичали без взрослых, потому что их некому было направить. Они там делали копья и раскрашивали себя кровью. Носились по джунглям, охотились на кабанов, били в барабаны… Помнишь?

— Ну да. И что?

— Вчера они были нормальные, а сегодня правила уже ничего больше не значат. Они придумывают свои правила, свои верования… — Джонни помолчал. — Иногда я чувствую себя как те ребята.

— Они же пытались убить друг друга. Они там спятили.

— Спятили?

— Да.

Джонни пожал плечами.

— Мне эта книжка нравится.

— Ты — придурок.

— Может быть.

Джек снял нитку с брючины, посмотрел на лестницу, обвел взглядом бетонный пол.

— Ты же вроде своего дядю Стива терпеть не можешь.

Джонни объяснил ситуацию со службой соцобеспечения и детективом Хантом.

— Вот потому и пришлось.

— Я для этого копа ничего такого делать не стал бы, — сказал Джек.