Последний ребенок Харт Джон

Глава 36

Уверенно проехав через окраины, Кросс повернул на север. Глядя в окно, Хант видел проносившиеся один за другим жилые кварталы, сменившиеся потом мелкими предприятиями. Ни о найденном фургоне, ни о Дэвиде Уилсоне он не думал, а думал о семи флажках в низине и об Алиссе Мерримон. Мысль о том, что она лежит там, в сырой земле, не выходила из головы, и отделаться от нее никак не получалось. Ее юная жизнь оборвалась, ее семья разрушилась. За этими мыслями потянулись другие, касавшиеся его собственной, превратившейся в ад жизни: о растянувшихся на весь год бессонных ночах и гнетущей муке, двенадцати месяцах неудач, крахе собственной семьи. За все это время он так и не смог отступить, расслабиться. Чем была работа? Чем была личная жизнь?

Зазвонил телефон. Хант посмотрел на экран — вот и ответ.

— Привет, Кэтрин.

— Есть новости о Джонни?

Дело плохо.

— Нет. Ничего.

— Он уже должен был бы позвонить. Джонни позвонил бы.

— Мы ищем его. Джонни — парень смышленый. Найдем. — Он помолчал, остро ощущая присутствие в машине Кросса. — Извините, что не зашел обсудить этот вопрос лично. Я бы заглянул, но…

— Он должен был позвонить.

— Кэтрин?

Она уловила в его голосе обеспокоенность.

— Плохая была ночь.

— Вы в порядке?

— Сейчас лучше, но мне нужно, чтобы сын был дома.

— Мы его найдем.

Она как будто замялась, а потом добавила мягко:

— Если обещаете, я вам поверю.

Хант понял, какое отчаяние заключено в этих словах. Он закрыл глаза и представил ее в доме, как она сидит на кровати Джонни, закусив нижнюю губу фарфоровыми зубами. Как ждет, затаив дыхание и сжав кулачки, и какие длинные и черные у нее ресницы.

— Обещаю.

— Поклянитесь.

— Мы его найдем.

— Спасибо, детектив. — Ее дыхание долетело до него по линии связи. — Спасибо, Клайд.

Кэтрин дала отбой. Хант закрыл телефон, потер глаза и почувствовал под веками песок.

Кросс обошел какую-то машину и принял вправо.

— Мать Джонни?

— Да.

Позади осталась деловая часть города, дальше шла открытая сельская местность. Кросс уверенно вел машину. В какой-то момент он прокашлялся.

— Вам, наверное, стоит знать… ходят слухи… — Хант посмотрел на него. — В участке, — продолжал Кросс. — Люди говорят всякое.

— Какие слухи?

— Будто вы думаете, что с Бертоном Джарвисом связан кто-то из полиции. В смысле, вот с этим делом с мертвыми детьми. Может быть, и с делом Алиссы Мерримон.

— Слухи — вещь опасная.

— Я лишь хочу сказать…

— Я понимаю, что вы хотите сказать.

Еще сотня ярдов пролетела под колесами, и Кросс заговорил снова, но уже с большей осторожностью.

— Шеф предупредил в отделе, чтобы вас и близко к личным делам не подпускали. Именн вас. Вот отсюда слухи и пошли. Я просто подумал, что вам стоит знать.

Глядя на траву и небо за окном, Хант придумывал способы наказания для шефа.

— У машины Дэвида Уилсона есть кто-нибудь из наших?

— Она под юрисдикцией округа, так что пришлось привлекать службу шерифа. Сейчас там один из его помощников. Трогать ничего не станет.

— Надеюсь, вы правы.

— Уже недалеко.

Машина оказалась последней модификацией «Лендкрузера» черного цвета. Внедорожник стоял накренившись, носом вниз, на склоне каменистого, заросшего кустарником оврага глубиной в тридцать футов. На месте был и прицеп, который, съехав вбок, опрокинулся на крышу.

— Кто-нибудь спускался?

Помощник шерифа покачал головой.

— Шериф сказал сотрудничать с полицией, вот я и стою. Внизу никого не было.

Хант оглядел склон — каменистый, едва прикрытый тонким слоем почвы. Вдоль верхней кромки росли деревья, кусты и сорняки.

— Веревка в машине есть? — спросил он у Кросса.

— Есть.

— Доставай.

Веревку закрепили вверху и бросили в овраг, после чего оба полицейских спустились, скользя подошвами по голому сланцу. Хант был первым. Под машиной протекал струившийся по дну оврага ручеек. Крыша прогнулась под тяжестью прицепа. Больше всего пострадал перед, краска с обеих сторон была ободрана. По ветровому стеклу разбежалась паутинка трещин.

— Ни к чему не прикасаться.

Кросс заглянул внутрь через окно.

— Ключ в зажигании. Во включенном положении.

Воспользовавшись носовым платком, Хант открыл дверцу со стороны пассажира, и из салона дохнуло жаром и спертым воздухом. Кожаное сиденье с левой стороны поблескивало потертостями. Спинки задних сидений были опущены, все багажное отделение завалено альпинистским снаряжением. Хант увидел куртку для мотокросса и перепачканные в грязи ботинки. За водительским креслом стояла канистра с бензином. Ни крови, ни каких-либо других признаков аварии.

— Похоже, его сюда столкнули.

— Подходящее местечко, — согласился Кросс.

Обернув пальцы тем же платком, Хант открыл «бардачок». Потыкал ручкой в бумаги, закрыл отделение. Осмотрел пол, потом заглянул под сиденья.

— Привет.

— Что там?

Детектив сунул руку с ручкой под кресло и, повозившись, выгреб гильзу. Кросс наклонился поближе.

— Сорок пятый.

Хант опустил гильзу в пакет для вещественных улик, который достал из кармана, и поднял к проникавшему внутрь внедорожника свету.

— Давайте вызывайте людей.

В ожидании приезда криминалистов Хант и Кросс стояли на посыпанной гравием обочине, глядя сверху на разбитую машину. Два фургона с четырьмя экспертами прибыли минут через двадцать.

— Поработайте с ним там, внизу. Отпечатки, ткани. Сделайте все, что можете сделать здесь и сейчас. Главное для нас — время. Когда закончите, вытащите ее оттуда и доставьте на стоянку.

Один из криминалистов с сомнением посмотрел на склон, на внедорожник и перевел взгляд на детектива.

— Вы серьезно?

— Трос есть. Справитесь. — Хант взглянул на небо. С юга ползли темные тучи. — Поднимите до начала дождя. Не хотелось бы повторения вчерашнего. — Он подождал, пока криминалисты приступят к работе, после чего позвонил Йокаму и ввел его в курс дела.

— Прорыв.

— Что у тебя там?

— Доктор Мур закончил со вторым телом.

— И?..

— Еще одна девочка. Но не Алисса Мерримон.

Хант разжал кулак.

— Дождь надвигается.

— Знаю. Говорят, у нас часа три-четыре.

— Репортеры?

— Пока нет.

Хант еще раз посмотрел на разбитую «Тойоту», прикидывая, где от него будет больше пользы. Криминалисты уже занялись машиной. Судмедэксперта ждали пять могил.

— У меня такое чувство, будто мы что-то упускаем.

— Серьезно?

— Что-то очевидное.

— Какие у тебя планы? — спросил Йокам.

— Оставайся на месте. Я сейчас приеду. — Хант закрыл телефон.

— Детектив, — донесся голос из оврага.

Один из криминалистов стоял возле открытой водительской двери.

— Да? — отозвался Хант.

— Похоже, здесь всё вытерли. Руль чистый, дверная ручка тоже, рычаг передачи… Все чисто. — Эксперт пожал плечами. — Вывод может быть один: отпечатки стерли.

— Как насчет гильзы?

Криминалист показал пальцем на фургон.

— Гильза у Майклса.

Хант повернулся. Задняя дверь первого фургона была открыта. За привинченным к стене откидным столиком сидел один из экспертов. Гильза лежала перед ним на чистом листке белой бумаги.

— Майклс?

— Секундочку. — Тот произвел с гильзой какие-то манипуляции, выпрямился и повернулся к двери. — Есть отпечаток.

Оставив Кросса, Хант вернулся на участок Джарвиса, где судмедэксперт как раз откапывал третье тело. В сторонке, подбоченясь и поджав губы, стоял Йокам. Высокий и плотный, в сырой болотистой низине он выглядел маленьким и несчастным.

— Третий.

Хант посмотрел на два мешка, лежащих неподалеку, готовых к транспортировке и кажущихся почти пустыми.

— Пойдем отсюда. — Он повернулся, но Йокам за ним не последовал, а перевел взгляд с мешков на отмеченные флажками могилы, которые еще только предстояло раскопать.

— Кто-то должен заплатить за это жизнью.

Хант остановился. За все годы, что они работали вместе, он никогда не видел друга в таком состоянии, с трещиной в броне. Йокам был настоящим профессионалом. Он мог пошутить, но никогда не выказывал чувств.

— Кое-кто уже заплатил, — сказал Хант.

Расчерченное полосами света лицо Йокама казалось сложенным из углов.

— Думаешь, Джарвис действовал в одиночку?

— Не знаю.

— Они же дети…

— Пойдем, Джон. Давай займемся делом.

Йокам покачал головой, и Хант понял, о чем он думает.

Кто-то должен заплатить за это жизнью.

Поднявшись по склону, они выбрались из леса. На дороге, рядом с полицейскими машинами и фургоном судмедэксперта, стояли два фургона службы новостей с работающими вхолостую моторами. Йокам увидел их первым.

— Телевизионщики.

— Дрянь дело.

Двое оставленных шефом патрульных сдерживали репортеров, разведя руки и стараясь не обращать внимания на камеры и микрофоны. Увидев Ханта, телевизионщики переключились на него.

— Это правда, что обнаружены еще тела?

— Без комментариев.

— Почему здесь судмедэксперт?

Детективы прошли мимо полицейских.

— Никого не пропускать, — повысив голос, напомнил Хант.

— Детектив! — окликнула его репортер с Четвертого канала. — Детектив…

Хант не остановился и сразу направился к своей машине. Репортер, сопровождаемая операторами, устремилась за ним.

— Вы действительно ищете Джонни Мерримона? — На Ханта накатила вдруг волна злости. Сжав кулаки, он обернулся, и она тут же подсунула ему микрофон. Камера поймала в профиль ее лицо с живыми, блестящими глазами. — Это правда, что он пропал?

Хант посмотрел на дорогу за ее плечом и увидел приближающийся к ним еще один телевизионный фургон.

— Без комментариев. — Он взялся за ручку дверцы.

— Как насчет утверждений о причастности полиции к преступлениям Бертона Джарвиса?

— Что вы сказали? — Она повторила вопрос, и Хант почувствовал, как от лица отхлынула кровь. — Вызови сюда еще патрульных, — сказал он Йокаму и, повернувшись к репортеру, добавил: — А вы, пойдемте со мной.

Не дожидаясь ответа, Хант прошел футов двадцать по дороге и повернулся. Она отстала на три шага и выглядела безукоризненно — с модной прической и в облегающем красном свитере. За спиной у нее только что прибывшая третья группа уже готовилась к съемкам.

— Почему вы задали этот вопрос?

Она не пошла на попятный.

— Так это правда?

— Я не могу комментировать текущее расследование. Почему вы задали этот вопрос?

— Мои источники защищены. — Она привычно вскинула идеальной формы подбородок и подбоченилась.

Хант шагнул к ней.

— На вашем месте я не распространял бы такого рода слухи. — Он посмотрел в упор в ее дерзкие голубые глаза. — Это контрпродуктивно.

— То есть вы отрицаете?

Записи Джонни Мерримона. Распоряжение шефа насчет личных дел. Наручники полицейского образца на запястьях Тиффани Шор. Темный седан на улице у дома Кэтрин. Котенок со сломанным позвоночником. Записка-предупреждение, адресованная Джонни.

— Ваш источник ошибается.

— Я могу это процитировать?

— Можете даже вытатуировать это себе на лбу.

Хант отвернулся и зашагал прочь. Репортер не отставала. Не успел детектив добраться до Йокама, как у обочины остановился фургон службы судебно-медицинской экспертизы из Чейпел-Хилл. Репортеры тут же окружили его, наперебой выкрикивая вопросы.

Хант сел за руль своей машины — Йокам развалился рядом, — повернул ключ, подождал, пока репортеры отступят, и дал газу.

— Что такое? — спросил Йокам, заметив, что друг не в настроении.

— Они знают про Джонни.

— Откуда?

— Знают, что в дело может быть замешан коп.

— Что за чертовщина?

Хант вцепился взглядом в дорогу.

— Кто-то разболтался.

Глава 37

В участок вошли вместе. На этаже их встретили недобрым молчанием и откровенно враждебными взглядами. Хант шел первым, Йокам следовал за ним. Войдя за другом в кабинет, закрыл дверь.

— Неудобно как-то получается.

— Они не виноваты. Телестудия рядом, на Мейн-стрит.

Йокам уставился на улицу в замызганное окно. В сочащемся через грязное стекло солнечном свете его эспаньолка казалась желтовато-белой.

— Дело не в этом.

— Нет? У нас из похищения за несколько часов выросло массовое убийство. У нас жертвы — дети. У нас национальное телевидение. Все только об этом и говорят, и, разумеется, люди напуганы. И в самой гуще всего этого мы с тобой. Почему бы им на нас не смотреть?

— Проблема лишь в двух моментах.

— Неужели? — Хант был не в духе и злился, но и Йокам отступать не стал.

— Во-первых, ты копаешь под копа, кого-то из них, а во-вторых, дал слабину.

— Дал слабину в чем?

— Отпустил Джонни Мерримона.

Теперь уже Хант отвернулся.

— Насчет Джонни никаких разговоров не было.

— Будут, если мальчишка не появится в ближайшее время. Джонни теперь на виду и у прессы, и у телевидения, и репортеры знают, что он пропал. Рано или поздно они пронюхают, что ты не дал службе соцобеспечения сделать свое дело, а про тебя и его мать и без того все знают.

— Нечего там знать.

— Ты, может, в это и веришь, а я — нет… Ну да неважно. Решение по Джонни принимал ты, и, если с парнишкой что-то случится, в причинах никто разбираться не будет. Тебя просто распнут.

— Думаю, ты не прав.

— Ты так думаешь, потому что знаешь мальчишку. Другие его не знают. Зато всем известно, что жизнь у парня паршивая. Что он потерял сестру и отца. Что мать не в себе. А еще они знают, что пишут в газетах. Ты сам видел фотографии. Любой скажет, что Джонни надо сажать под замок ради его собственной безопасности.

— А другой вариант?

— А другой — отдать под опеку туповатому охраннику, который и свою-то жизнь устроить не может… Черт возьми, Клайд, неужели ты не понимаешь? Если с ним случится что-то плохое, винить за принятые решения будут тебя. Уж Кен Холлоуэй об этом наверняка позаботится. И шеф тоже, и пресса, и генеральный прокурор. — Йокам выставил заскорузлый, мозолистый палец. — Тебе надо молиться, чтобы мальчишка объявился целым и невредимым.

Хант задумчиво посмотрел на друга, выдохшегося и как-то внезапно постаревшего.

— Не волнуйся так, Джон. Тебе это на пользу не идет.

— Я всегда ожидаю худшего, и обычно так оно и выходит. Сам знаешь. Вот почему за все тридцать лет это дерьмо меня не задело.

— А сейчас? — Хант чувствовал перемену, чувствовал за словами друга едва сдерживаемую злость.

Йокам помолчал, потом сказал:

— Сейчас дело другое.

— Потому что здесь дети?

— Потому что, все вместе, они никак не сводятся к одному. И потому что все это творилось годами у нас под носом. Я так тебе скажу, Клайд: никогда в себе этого не чувствовал.

— Чего этого?

— Что кто-то должен заплатить жизнью. За это… — Йокам ткнул пальцем в стол и, повысив голос, повторил: — Кто-то должен заплатить жизнью.

— Потише.

— Так должно быть.