Давший клятву Сандерсон Брендон
В Комнате инициации Тешав показывала колонны, каждая из которых представляла какой-то орден Сияющих рыцарей. Далинар и Навани ждали у порога, отделившись от остальных.
— А что это за заклинательница потоков? — шепотом спросила Навани.
— Разъединительница. Приносящая пыль, хоть они и не любят это название. Она заявляет, что об этом ей сообщил спрен. — Далинар потер подбородок. — Не нравится мне ее улыбка.
— Если она и впрямь Сияющая, то как ей не доверять? Мог спрен выбрать того, кто пойдет против интересов орденов?
Еще один вопрос, на который у Далинара не было ответа. Требовалось проверить еще и то, принадлежит ли ей осколочный клинок или замаскированный под него Клинок чести.
Совершив обход, группа спустилась по ступенькам в зал собраний, который занимал почти весь предпоследний уровень и, сходя по наклонной, часть уровня под ним. Далинар и Навани последовали за гостями.
«Навани, — размышлял он. — Рука об руку со мной». Случившееся по-прежнему опьяняло и казалось нереальным. Словно одно из его видений. Он мог явственно вспомнить, как желал ее. Думал о ней, очарованный ее речами, знаниями, даже ее руками, пока она рисует — или, буря свидетельница, совершает какое-нибудь простое действие, к примеру подносит ложку к губам. Помнил, как пялился на нее.
Он не забыл тот особый день на поле боя, когда почти позволил ревности к брату завести себя слишком далеко — и с изумлением ощутил, как Эви проскользнула в это воспоминание. Ее присутствие придало цвет старым, хрупким воспоминаниям о тех днях войны рядом с братом.
— Память продолжает возвращаться ко мне, — негромко сообщил Далинар, когда они приостановились возле двери в зал собраний. — Могу лишь предположить, что в конце концов вспомню все.
— Этого не должно происходить.
— Я думал так же. Но в самом деле, разве мы можем что-то утверждать? Ведь о Старой магии говорят, что она непостижима.
— Нет. — Навани скрестила руки, и на ее лице появилось суровое выражение, как будто она рассердилась на упрямого ребенка. — В каждом случае, что я изучила, дар и проклятие сохранялись до самой смерти.
— В каждом? — переспросил Далинар. — И сколько ты обнаружила?
— К этому моменту — примерно три сотни. Добиться внимания исследователей Паланеума сейчас непросто; со всего мира от них требуют изучить Приносящих пустоту. К счастью, договоренность о визите его величества в Уритиру придали моему запросу особый статус, и кое-чего я добилась. Говорят, им следует покровительствовать лично, — по крайней мере, Ясна всегда твердила… — Она тяжело вздохнула и, взяв себя в руки, продолжила: — Далинар, так или иначе, результаты изысканий однозначны. Мы не смогли найти ни одного случая, когда эффект Старой магии ослаб, а ведь люди обращались к ней век за веком. Предания о тех, кто пытался справиться с проклятием и исцелиться от него каким-то образом, почти создали новый жанр! Как заключила одна моя исследовательница, «светлость, проклятие Старой магии — это вам не похмелье».
Навани посмотрела на Далинара, и, должно быть, на его лице что-то отразилось, потому что она опустила голову набок.
— Что такое?
— Я не мог ни с кем поделиться этим бременем, — негромко произнес он. — Спасибо.
— Я ничего не нашла.
— Не важно.
— Ты бы мог узнать у Буреотца, не связано ли возвращение воспоминаний с вашими беседами?
— Посмотрим.
Буреотец загрохотал:
С чего вдруг ей недостаточно моих слов? Я уже все сказал, а спрены не меняют свое мнение, как люди. Я тут ни при чем. Дело не в наших узах.
— Он утверждает, что не связан с этим, — передал Далинар. — И его… раздражает, что ты настаиваешь.
Навани продолжала стоять со скрещенными руками. Это их общая с Ясной черта — злиться из-за проблем, которые не в силах решить. Как будто ее разочаровывали сами факты, которые не выстраивались должным образом.
— Может быть, было нечто особенное в сделке, которую ты заключил, — предположила она. — Если ты когда-нибудь сможешь рассказать мне о своем визите — с как можно большим количеством подробностей, — я сравню его с другими записями.
Далинар покачал головой:
— Я мало что помню. В Долине было много растений. И… кажется… я попросил, чтобы у меня забрали боль, но она забрала еще и воспоминания. Наверное, все так и было… — Он пожал плечами, потом заметил, как Навани поджала губы и ее взгляд посуровел. — Прости, я…
— Дело не в тебе, а в Ночехранительнице. Она заключила с тобой сделку, когда ты, скорее всего, был не в себе, а потом стерла из твоей памяти детали случившегося?
— Она спрен. Сдается мне, нельзя ожидать, что Ночехранительница будет играть по нашим правилам или хотя бы поймет их.
Он бы хотел сообщить ей больше, но даже если бы смог что-то выудить из глубин памяти, времени не осталось. Пришла пора заняться гостями.
Тешав закончила демонстрировать странные стеклянные панели на внутренних стенах, которые казались затуманенными окнами. Она перешла к паре дисков на полу и потолке, напоминающих основание и капитель, но без втиснутой между ними колонны, — такое встречалось в некоторых обследованных комнатах.
После экскурсии, Таравангиан и Адротагия вернулись в верхнюю часть зала, к окнам. Новая Сияющая, Малата, с расслабленным видом развалилась в кресле возле прикрепленной к стене эмблемы Приносящих пыль, рассматривая ее.
Далинар и Навани поднялись по ступенькам к Таравангиану.
— Дух захватывает, верно? — спросил Далинар. — Этот вид даже лучше того, что открывается из лифта.
— Поразительно, — согласился Таравангиан. — Такое обширное пространство. Мы считаем… мы считаем, что являемся самыми важными существами на Рошаре. Но ведь мы обитаем лишь в малой его части.
Далинар склонил голову набок. Да… возможно, кое-что от старого Таравангиана в нем все же осталось.
— Вы хотите устроить общую встречу здесь? — спросила Адротагия, кивком указывая на зал. — Когда вы соберете всех монархов, это будет нашим чертогом для собраний?
— Нет, — ответил Далинар. — Это слишком похоже на лекционный зал. Я не хочу, чтобы монархи чувствовали себя так, будто им читают проповеди.
— И… когда же они прибудут? — с надеждой спросил Таравангиан. — Я жду встречи с остальными. С королем Азира… Адротагия, там ведь новый король, да? Я знаю королеву Фэн — она очень милая. А шинцев пригласим? Они такие загадочные. У них хоть есть король? Или они живут племенами? Вроде варваров-марати?
Адротагия с нежностью похлопала его по руке, но потом посмотрела на Далинара, явно испытывая любопытство по поводу прибытия других монархов.
Далинар прочистил горло, но тут заговорила Навани:
— Пока что, ваше величество, вы единственный, кто прислушался к нашему предостережению.
Воцарилось молчание.
— Тайлена? — с надеждой спросила Адротагия.
— Мы обменивались сообщениями пять раз, — призналась Навани. — В каждом из этих случаев королева уклонялась от наших просьб. Азир выказал еще большее упрямство.
— Ири ответили нам почти недвусмысленным отказом, — добавил Далинар, вздохнув. — Ни Марабетия, ни Рира не ответили на первоначальные обращения. На Решийских островах или в срединных странах нет настоящего правительства. Древнейший Бабатарнам лукавит, а государства макабаки большей частью намекают, что ждут решения Азира. Шинцы ответили кратко — поздравили нас, что бы это ни значило.
— Ненавистный народ, — пробормотал Таравангиан. — Стольких достойных монархов убили!
— Э-э, да. — Далинару стало не по себе от внезапной перемены настроения гостя. — Мы делали основной упор на те места, где установлены Клятвенные врата, в силу стратегических причин. Азир, Тайлен и Ири казались самыми важными. Однако мы обращались ко всем, кто мог бы прислушаться, есть у них Врата или нет. Новый Натанан пока что ведет себя уклончиво, а гердазийцы думают, будто я пытаюсь их обмануть. Письмоводительницы тукари все время повторяют, что передадут мои слова их богу-королю.
Навани прочистила горло.
— Вообще-то, мы получили от него ответ, буквально только что. Подопечная Тешав следит за даль-перьями. Он не очень-то обнадеживает.
— Я все равно хочу его услышать.
Она кивнула и отправилась забрать у Тешав сообщение. Адротагия взглянула на Далинара, но он не попросил ее и Таравангиана удалиться. Князь хотел, чтобы они почувствовали себя частью альянса, и тогда, быть может, у них случатся какие-нибудь полезные озарения.
Навани вернулась с листком бумаги. Далинар не мог прочитать написанное, но строчки показались размашистыми, величественными — властными.
— «Предупреждение, — прочитала Навани, — от Тезима Великого, последнего и первого из людей, Вестника из Вестников и носителя Клятвенного договора. Да восславятся его величие, бессмертие и мощь. Поднимите головы и услышьте, люди востока, что провозглашает ваш бог. Нет Сияющих, кроме него. Его ярость воспламенили ваши жалкие притязания, и ваш незаконный захват его святого города суть акт восстания, разврата и нечестия. Откройте свои врата, люди востока, для его праведных воинов, и передайте ему захваченное. Откажитесь от своих глупых притязаний и поклянитесь ему в верности. Суд последней бури пришел, чтобы уничтожить всех людей, и лишь его тропа приведет к избавлению. Он соизволил послать вам этот единственный наказ и больше его не повторит. Даже это с лихвой превосходит то, чего заслуживают ваши греховные натуры».
Она опустила листок.
— Ух ты! — воскликнула Адротагия. — Ну, хотя бы выразился ясно.
Таравангиан почесал голову, нахмурившись, как будто не был согласен с этим заявлением.
— Полагаю, — проговорил Далинар, — можно вычеркнуть тукари из списка потенциальных союзников.
— Я бы в любом случае предпочла эмули, — сказала Навани. — Может, солдаты у них не такие толковые, но они ведь… ну, не чокнутые.
— Выходит… мы одни? — уточнил Таравангиан, переводя неуверенный взгляд с Далинара на Адротагию.
— Одни, ваше величество, — подтвердил Далинар. — Наступил конец света, и все равно никто не желает прислушаться.
Таравангиан кивнул самому себе:
— Кого же мы атакуем в первую очередь? Гердаз? Мои помощники считают, что это традиционный первый шаг для агрессии алети, к тому же они отмечают, что, если бы вам удалось захватить Тайлену, вы бы смогли взять под полный контроль проливы и даже глубины.
Далинар слушал его с тревогой. Предположение было очевидным. Таким явным, что даже полоумный Таравангиан смог его высказать. А как еще расценивать предложение о союзе со стороны Алеткара, государства великих завоевателей? Возглавляемого Черным Шипом — человеком, который создал королевство при помощи меча?
Именно это подозрение отравляло каждый разговор с другими монархами. «Вот буря, — подумал он. — Да и Таравангиан пришел не потому, что поверил в мой великий альянс. Он решил, что если откажется, то я пошлю свои войска не в Гердаз или Тайлену — я пошлю их в Йа-Кевед».
— Мы не собираемся ни на кого нападать, — заявил Далинар. — Наше внимание сосредоточено на Приносящих пустоту — истинных врагах. Мы завоюем другие королевства с помощью дипломатии.
Таравангиан нахмурился:
— Но…
Тут Адротагия коснулась его руки, успокаивая.
— Разумеется, светлорд, мы все понимаем, — заверила она Далинара.
Она считала, он врет.
«А разве нет?»
Что он сделает, если никто не прислушается? Как он спасет Рошар без Клятвенных врат? Без ресурсов?
«Если план по возврату Холинара сработает, — размышлял он, — разве не будет… логично тем же способом заполучить остальные Клятвенные врата? Никто не сможет сражаться одновременно с нами и с Приносящими пустоту. Мы могли бы захватить их столицы и вынудить всех — ради их собственного блага — объединить усилия в общей войне».
Он был готов завоевать Алеткар из благих побуждений. Он был готов стать королем во всем, не считая титула, ради блага своего народа.
Как далеко он способен зайти ради блага всего Рошара? На что он готов пойти, дабы подготовить их к появлению защитника врага с девятью тенями.
«Я буду объединять, а не разъединять».
Вдруг он понял, что замер рядом с Таравангианом, устремив взгляд на горы за окном, и что воспоминания об Эви вынуждают его взглянуть на происходящее с новой и опасной точки зрения.
25
Девочка, которая посмотрела вверх
Я признаюсь перед вами в своих преступлениях. Самое тяжкое из них таково: человек, который любил меня всем сердцем, принял смерть от моей руки.
Из «Давшего клятву», предисловие
Башня Уритиру была скелетом, а эти слои под пальцами Шаллан — жилами, которые вились вокруг костей, разделялись и распространялись по всему телу. Но что несли эти жилы? Точно не кровь.
Девушка скользила по коридорам в глубине третьего уровня, вдали от цивилизации, проходя через дверные проемы без дверей и комнаты без жильцов.
Люди заперлись со своим светом, убеждая себя, что завоевали древнюю громадину. Но все, что у них было, — это аванпосты в темноте. Вечной ждущей темноте. Эти коридоры никогда не видели солнца! Бури, бушевавшие по всему Рошару, здесь и пылинки не потревожили. Это было место застывшей тишины, и люди в той же степени могли «победить» его, в какой кремлецы — валун, под которым они прятались.
Шаллан бросила вызов приказу Далинара путешествовать парами. Для нее это не имело значения. Ее сумочка и кошель были набиты новыми сферами, заряженными во время бури. Она чувствовала себя жадиной оттого, что обладала таким богатством и дышала буресветом без ограничений. Пока у нее есть свет, она в полной безопасности.
Шаллан была в одежде Вуали, но пока что с собственным лицом. На самом деле она не отправилась на разведку, хоть и составляла карту в уме. Просто желала ощутить это место. Уритиру нельзя понять — а вдруг можно почувствовать?
Ясна много лет охотилась за этим мифическим городом и той информацией, которая, как она предполагала, содержалась в нем. Навани твердила о древней технологии, что — она была уверена — должна обнаружиться здесь. Пока ее постигло разочарование. Навани ворковала над Клятвенными вратами, поражалась системе лифтов. Вот и все. Никаких великолепных фабриалей из прошлого или диаграмм, объясняющих потерянные технологии. Никаких книг, вообще никаких записей. Просто пыль.
«И темнота», — подумала Шаллан, замерев на мгновение посреди круглой комнаты, откуда в семь разных сторон уходили коридоры. Она действительно почувствовала неправильность, упомянутую Мрейзом. Ощутила в тот момент, когда попыталась нарисовать это место. Уритиру походил на невозможные геометрические формы Узора. В нем имелся какой-то незримый, царапающий слух диссонанс.
Она выбрала направление наугад и, продолжив путь, оказалась в таком узком коридоре, что можно было коснуться кончиками пальцев противоположных стен. Напластования здесь были изумрудного оттенка, который выглядел чужеродным для камня. Вот тебе и сто оттенков неправильности…
Шаллан прошла несколько небольших комнат, прежде чем попала в более просторное помещение. Она переступила порог, держа бриллиантовый броум на вытянутой руке, и увидела, что находится на возвышении напротив большого зала с закругленными стенами и рядами каменных… скамеек?
«Это театр, — догадалась Шаллан. — А я поднялась на сцену». Она разглядела в вышине балкон. Комнаты вроде этой поражали ее своей соразмерностью человеку. Все прочее в Уритиру было таким пустым и холодным. Бесконечные комнаты, коридоры и пещеры. Полы, лишь изредка отмеченные кусочками цивилизации в виде мусора — вроде ржавой дверной петли или старой пряжки от ботинка. Древние двери обросли спренами разрушения, словно ракушками.
Театр был более… настоящим. Более живым, невзирая на минувшие эпохи. Она вышла в центр сцены и закружилась, позволив плащу Вуали всколыхнуться вокруг себя.
— Я всегда воображала, что стану одной из них. В детстве ремесло актрисы казалось мне величайшим из возможных. Уехать из дома, странствовать по новым местам…
«Переставать быть собой хоть ненадолго каждый день».
Узор загудел и, оттолкнувшись от ее плаща, завис над сценой в своей трехмерной форме.
— Это сцена для концертов или представлений.
— Представлений?
— О, тебе бы понравилось. Собирается группа людей, каждый притворяется кем-то другим, и вместе они рассказывают историю. — Она спустилась по ступенькам в боковой части и пошла вдоль скамеек. — Публика сидит вот здесь и смотрит.
Узор завис в центре сцены, словно солист.
— А-а… — проговорил он. — Групповой обман?
— Чудесный, чудесный обман, — подтвердила Шаллан, усаживаясь на скамью и кладя сумку Вуали рядом. — Такое время, на протяжении которого все собравшиеся воображают вместе.
— Я бы хотел увидеть такое. Я бы мог понять людей… мм… через обманы, которые они хотят услышать.
Шаллан закрыла глаза, с улыбкой вспоминая тот последний раз, когда видела представление в отцовском доме. Ее развлекала странствующая детская труппа. Она сняла Образы для своей коллекции — но, разумеется, они канули на дно океана.
— «Девочка, которая посмотрела вверх», — прошептала она.
— Что? — спросил Узор.
Шаллан открыла глаза и выдохнула буресвет. Она не рисовала эту определенную сцену и поэтому выбрала то, что было под рукой, — набросок юной девочки, встреченной на рынке. Яркой и счастливой, слишком маленькой, чтобы прятать защищенную руку. Девочка вышла из буресвета, вприпрыжку поднялась на сцену и поклонилась Узору.
— Жила-была девочка, — начала Шаллан. — Случилось это до бурь, до воспоминаний и легенд — но, так или иначе, жила-была девочка. Она носила длинный шарф.
Ярко-красный шарф вырос вокруг шеи девочки и простерся далеко позади нее и захлопал на призрачном ветру. Артисты позаботились о том, чтобы шарф висел в воздухе позади девочки, при помощи струн, прикрепленных к чему-то наверху. Это казалось таким реальным.
— Девочка играла и танцевала, как и сегодня делают все девочки, — продолжила Шаллан и сделала так, чтобы ребенок заплясал вокруг Узора. — Вообще-то, очень многие вещи были такими же, как сегодня. За исключением одной. Стена.
Шаллан, особо себя не ограничивая, осушила сферы в сумке, а затем покрыла пол сцены травой и лозами, как у себя на родине. В задней части выросла стена, какой девушка ее себе представляла. Высокая, жуткая стена, тянущаяся к лунам. Она застилала небо и погружала все вокруг девочки в тень.
Девочка шагнула к ней, уставившись вверх и пытаясь разглядеть вершину.
— Видишь ли, в те дни от бурь людей оберегала стена, — пояснила Шаллан. — Она существовала так долго, что никто и не знал, когда ее построили. Это никого не беспокоило. Зачем знать, когда появились горы или почему небо такое высокое? Какими были эти вещи, такой была и стена.
Девочка танцевала в ее тени, и из буресвета Шаллан родились другие люди. Каждый из них был кем-то с ее наброска. Ватах, Газ, Палона, Себариаль. Они играли роли фермеров или прачек, выполняли свой долг, склонив голову. Только девочка смотрела вверх, на стену, и шарф струился позади нее.
Девочка подошла к человеку с лицом Каладина Благословенного Бурей, который тащил тележку с фруктами.
— Зачем нужна стена? — спросила девчушка продавца фруктов.
— Чтобы не пропускать плохие вещи, — ответил он.
— Какие плохие вещи?
— Очень плохие. Есть стена. Не заходи за нее, или умрешь.
Продавец фруктов ушел и увез с собой тележку. И все-таки девочка посмотрела вверх, на стену. Узор висел рядом с нею и довольно гудел.
— Зачем нужна стена? — спросила девочка крестьянку, кормившую ребенка грудью. У той было лицо Палоны.
— Чтобы нас защищать, — сказала она.
— Защищать от чего?
— От очень плохих вещей. Есть стена. Не заходи за нее, или умрешь.
И мать с ребенком ушла.
Девочка забралась на дерево и высунулась из макушки его кроны, шарф развевался у нее за спиной.
— Зачем нужна стена? — крикнула она мальчишке, который лениво дремал в развилке ветвей.
— Какая стена? — удивился он.
Девочка ткнула пальцем, указывая прямо на стену.
— Это не стена, — сонно отозвался мальчик. Шаллан наделила его лицом одного из мостовиков, гердазийца. — Там просто небо такое.
— Ну конечно стена! — возразила девочка. — Огромная стена.
— Да, и впрямь стена. Значит, она там неспроста, — решил мальчик. — Не заходи за нее, а то вдруг умрешь.
— Что ж, девочке, смотревшей вверх, таких ответов было мало, — продолжила Шаллан из зрительного зала. — Она решила, что стена защищает их от зла снаружи и на землях по эту сторону должно быть безопасно.
И вот однажды ночью, когда все прочие жители деревни спали, она выбралась тайком из дома, прихватив узелок с припасами. Юная исследовательница направилась к стене. Местность, по которой она шла, и правда была безопасной. Но было там еще и темно. Деревня всегда находилась в тени стены. Прямо солнечный свет ни разу не достиг людей.
Шаллан заставила иллюзию двигаться, как декорации на свитке, — артисты так делали. Только у нее вышло намного, намного правдоподобнее. Она нарисовала потолок светом, и, взглянув наверх, можно было увидеть бесконечное небо, в котором доминировала эта стена.
«Это… это куда масштабнее всего, что я раньше делала», — подумала она удивленно. Вокруг на скамьях начали появляться спрены творчества в облике старых защелок или дверных ручек, которые катались туда-сюда или кувыркались.
Ну что ж, Далинар ведь велел ей практиковаться…
— Девочка совершила длинное путешествие, — продолжила Шаллан, вновь устремив взгляд на сцену. — За нею не охотились хищники, и бури ее не настигали. Единственный, кто ее сопровождал, был приятный ветер — он играл с ее шарфом, — и видела она лишь кремлецов, которые щелкали клешнями ей вслед.
И вот наконец девочка в красном шарфе дошла до самой стены. Та оказалась действительно огромной, тянулась в обе стороны, на сколько хватало взгляда. А высота! Стена вздымалась почти до Чертогов Спокойствия!
Шаллан встала и поднялась на сцену, оказавшись в другом мире — в картине, изображающей плодородную землю, лозы, деревья и траву, над которыми возвышалась эта страшная стена. Она ощетинилась шипами, которые словно выросли неравномерными пучками.
«Я эту сцену не прорисовывала. По крайней мере… не в недавнем прошлом».
Шаллан так рисовала только в детстве, в подробностях излив на бумагу всю свою фантазию.
— Что произошло? — спросил Узор. — Шаллан? Я должен знать, что произошло. Она повернула назад?
— Разумеется, нет. Она вскарабкалась на стену. Там были выступы — вроде этих шипов или сгорбленных, уродливых статуй. Девочка забиралась на самые высокие деревья с ранних лет. Она могла такое сделать.
Девочка начала восхождение. Разве ее волосы до этого были белыми? Шаллан нахмурилась.
Она сделала так, чтобы основание стены «утопало» в сцене, и, хотя девочка поднималась все выше, ее фигура все время оставалась вровень с грудью Шаллан и зависшим Узором.
— Подъем занял несколько дней, — продолжила Шаллан, подняв руку к голове. — Ночью девочка, которая смотрела вверх, сооружала гамак из своего шарфа и в нем спала. Однажды она разглядела свою деревню и заметила, какой маленькой та выглядит с высоты.
Приблизившись к вершине, девочка наконец испугалась того, что обнаружит по другую сторону. К сожалению, страх не остановил ее. Она была юна, и вопросы беспокоили ее больше, чем страх. И потому вышло так, что она добралась до самого верха и встала там, чтобы увидеть другую сторону. Скрытую сторону…
Шаллан поперхнулась. Она вспомнила, как сидела на краю кресла, слушая эту историю. Тогда, в детстве, подобные театральные представления были самыми яркими моментами ее жизни.
Слишком много воспоминаний об отце и матери, которая любила рассказывать ей истории. Она попыталась прогнать эти воспоминания, но они не желали уходить.
Шаллан повернулась. Ее буресвет… она использовала почти все, что вытащила из сумки. Сиденья заняла толпа темных фигур. Безглазые, просто тени — люди из ее воспоминаний. Силуэты ее отца, ее матери, ее братьев и дюжины других. Она не могла их создать, потому не изобразила как следует: не рисовала их с той поры, как потеряла свою коллекцию…
Перед Шаллан на вершине стены триумфально стояла девочка, ее шарф и белые волосы развевались на внезапном ветру. Рядом с Шаллан жужжал Узор.
— …и на другой стороне стены, — прошептала Шаллан, — девочка увидела ступеньки.
Заднюю сторону стены покрывали огромные пересекающиеся лестницы, которые вели к земле далеко внизу.
— Что… что это значит? — спросил спрен.
— Девочка смотрела на эти лестницы, — прошептала Шаллан, вспоминая, — и внезапно ужасные статуи и шипы, по которым она взбиралась, обрели смысл. А еще то, как все было погружено в тень. Стена действительно прятала нечто злое, пугающее. Людей — саму девочку и ее односельчан.
Иллюзия вокруг нее начала разрушаться. Удерживать такое было слишком сложно, и Шаллан почувствовала напряжение, мучительную усталость, в голове начала пульсировать боль. Она позволила стене упасть и втянула буресвет обратно. Картинка стал распадаться, последней исчезла девочка. За спиной Шаллан зрители-тени на скамейках испарялись. Буресвет струился к ней, разжигая бурю внутри.
— Этим все закончилось? — уточнил Узор.
— Нет, — сказала Шаллан, и из ее рта вырвалось облачко буресвета. — Девочка спустилась, увидела безупречное общество, озаренное буресветом. Украла немного и принесла домой. За ней в наказание были посланы бури, разрушившие стену.
— Ага… — сказал Узор, по-прежнему зависая рядом с нею над сценой. — Выходит, так начались первые бури?
— Разумеется, нет, — устало ответила Шаллан. — Узор, это обман. История. Она ничего не значит.
— Тогда почему ты плачешь?
Она вытерла глаза и отвернулась от пустой сцены. Ей нужно возвращаться на рынки.
Последние зрители-призраки испарялись, освобождая сиденья. Все, кроме одной фигуры, которая встала и направилась к задней двери театра. Шаллан оторопела, а потом ее настигло внезапное понимание.
Это не из ее иллюзии.
Девушка спрыгнула со сцены — приземлилась с грохотом, в развевающемся плаще Вуали — и бросилась вслед за незнакомцем. Она втянула остаток буресвета, гулкую, яростную бурю. В зале снаружи она резко повернула и заскользила по полу, радуясь крепким ботинкам и простым брюкам.
Что-то темное двигалось по коридору. Шаллан бросилась вдогонку, сжав зубы, позволив буресвету просачиваться сквозь кожу, озаряя все вокруг. На бегу она вытащила из кармана шнурок и собрала волосы в хвост, сделавшись Сияющей. Сияющая должна знать, что делать, если она настигнет этого человека.
«Может ли человек до такой степени походить на тень?»
— Узор! — призвала она, выставив вперед правую руку, в которой тут же появился осколочный клинок. Облачко света вырвалось у нее изо рта, в еще большей степени превращая ее в Сияющую. За ней струились светящиеся хвосты, и Шаллан казалось, будто кто-то бежит следом. Завернув в маленькую круглую комнату, она резко остановилась.
Дюжина версий Шаллан с ее недавних рисунков отделилась от нее и бросились в разные стороны. Шаллан в платье, Вуаль в плаще. Малышка Шаллан, подросток Шаллан. Шаллан-солдат, счастливая жена, мать. Полные, худые, в шрамах. Светящиеся от восторга. В крови, измученные болью. Они исчезали, отбегая от нее, одна за другой проваливаясь в облако буресвета, которое кружилось и вертелось, прежде чем пропасть.
Сияющая подняла осколочный клинок в позиции, которой ее научил Адолин, и пот струился по ее лицу. В комнате было бы темно, если бы свет не струился от ее кожи, не просачивался через одежду и не распространялся вокруг нее.
Пусто. Либо она потеряла свою добычу в коридоре, либо это был вовсе не человек, а спрен.
«Или там вообще никого не было, — встревожилась часть ее. — Твоему разуму в последнее время не стоит доверять».
— Что это было? — спросила Сияющая. — Ты видел?
Нет, — мысленно ответил Узор. — Я думал про обман.
Она обошла круглую комнату вдоль стены, которую покрывала серия глубоких прорезей от пола до потолка. Шаллан чувствовала, как сквозь них струится воздух. Для чего нужна такая комната? Неужели люди, которые придумали это место, сошли с ума?
Сияющая подметила, что из некоторых щелей струится слабый свет — а вместе с ним звуки и голоса, низкое грохочущее эхо. Рынок Отломок? Да, она в его окрестностях, и пускай забрела на третий этаж, рыночная «пещера» по высоте занимала все четыре.
Она перешла к следующей щели и всмотрелась в нее, пытаясь понять, куда она ведет. Может…
В щели что-то пошевелилось.
Глубоко внутри извивалась темная масса, протискиваясь между стенами. Она походила на слизь, но из нее что-то торчало. Это были локти, ребра, пальцы с вывернутыми в обратную сторону суставами, распластавшиеся по стене.
«Спрен, — поняла она, дрожа. — Это какая-то странная разновидность спрена».
Существо изогнулось — его голова деформировалась в тесном пространстве — и уставилось на нее. Она увидела, как в его глазах отразился ее свет — это были две сферы, вставленные в сплюснутую голову, пародия на человеческий лик.
Сияющая отпрянула, резко выдохнув, снова призвала осколочный клинок и выставила вперед, готовая отразить удар. Что делать? Прорубаться сквозь камень, чтобы добраться до существа? На это уйдет вечность.
А она вообще хочет до него добираться?
Нет. Но в любом случае ей придется.
«Рынок, — подумала она, отпуская Клинок и бросаясь в ту сторону, откуда пришла. — Оно направилось к рынку».
Подгоняемая буресветом, Сияющая мчалась по коридорам, едва заметив, что выдохнула достаточно, чтобы превратить свое лицо в лицо Вуали. То и дело поворачивая, она продвигалась по сети извилистых переходов. Этот лабиринт, загадочные туннели были не тем, чего она ожидала от дома Сияющих рыцарей. Разве Уритиру не должен быть крепостью, простой, но величественной, — маяком света и силы в темные времена?
Но он оказался головоломкой. Вуаль выбралась из темных коридоров в те, где было много людей, потом метнулась мимо группы детей, которые со смехом поднимали самые мелкие сферы, их светом «рисуя» силуэты на стенах.
Еще несколько поворотов вывели ее на выступающую тропу над Отломком с его колышущимися огнями и суетливыми тропами. Вуаль повернула налево и увидела щели в стене. Для вентиляции?
Существо явно выбралось через одну из них, но куда делось потом? Снизу, с рынка, раздался крик — пронзительный, леденящий душу. Тихонько ругаясь, Вуаль сломя голову понеслась по лестнице. Это так было похоже на Вуаль. Она летела прямиком к опасности.
Она резко вдохнула, вбирая в себя буресвет, что клубился облачком вокруг. После короткого рывка она обнаружила скопление людей между двумя плотными рядами ларьков. Здесь продавались разные товары, похоже собранные в заброшенных военных лагерях. Многие предприимчивые торговцы с молчаливого согласия своих великих князей послали на Равнины экспедиции с целью прихватить все, что можно. Поскольку буресвета теперь было много и с Клятвенными вратами помогал Ренарин, их наконец-то пропустили в Уритиру.
Великие князья первыми получили право выбора. Остальные находки свалили в эти палатки, под надзор вспыльчивых охранников с длинными дубинками.
Вуаль протолкалась сквозь толпу и обнаружила громилу-рогоеда, который сыпал ругательствами, схватившись за руку. «Камень», — узнала она мостовика, хоть он и не был в форме.
Его рука кровоточила. «Как будто ее проткнули ножом», — подумала Вуаль.
— Что здесь произошло? — требовательно спросила она, все еще удерживая свет внутри, чтобы не выдать себя.
Камень покосился на нее, пока его спутник — мостовик, которого она, скорее всего, видела раньше, — бинтовал ему руку.
— Кто ты, чтобы спрашивать?
Вот буря. Прямо сейчас она была Вуалью и не смела разоблачить уловку, в особенности у всех на глазах.
— Я из полицейского отряда Аладара, — заявила она, принимаясь рыться в кармане. — Тут у меня есть разрешение…
— Все хорошо быть, — перебил Камень, вздыхая и как будто позабыв о своих опасениях. — Я ничего не делать. Незнакомец схватиться за нож. Я не разглядеть — длинный плащ и шляпа. Женщина в толпе кричать, отвлечь меня. И он напасть.
Читать бесплатно другие книги:
