Давший клятву Сандерсон Брендон

— Нет. Обещаю. Ты сможешь вернуться?

Узор утвердительно зажужжал и умчался прочь, превратившись в рябь на каменном полу. К удивлению Шаллан, на стене вблизи от пролома обнаружились ржавые пятна и останки древних петель. Выходит, к этому месту вела потайная дверь.

Шаллан сдержала слово. Ее тянуло к той черноте, но она не была глупой. Ну, как правило. Она ждала, зачарованная ямой, пока не услышала голоса в коридоре позади. «Он не должен увидеть меня в одежде Вуали!» — вспомнила девушка и начала возвращение к себе. Как долго она простояла тут на коленях?

Она сняла шляпу и длинный белый плащ Вуали, спрятала их за мусором. Из окутавшего ее буресвета соткалось изображение хавы поверх брюк, руки в перчатке и узкой блузы на пуговицах.

Шаллан. Она опять стала Шаллан — невинной, веселой веденкой. Той, кто за словом в карман не лезет, пусть даже никто не хочет ее слушать. Основательной, но порой чрезмерно старательной. Она могла быть этой девушкой.

«Это ты, — закричал кто-то внутри ее, когда она надела новую личину. — Это настоящая ты. Разве нет? Почему ты рисуешь это лицо поверх другого?»

Она повернулась, когда невысокий жилистый мужчина с седыми висками и в синей униформе вошел в комнату. Как же его зовут? Она провела много времени рядом с Четвертым мостом на протяжении последних недель, но все еще не запомнила всех по именам.

Следующим появился Адолин в холиновском осколочном доспехе синего цвета, с поднятым забралом, с клинком на плече. Судя по звукам, доносящимся из коридора, — и лицам гердазийцев, заглядывающих в комнату, — он привел не просто солдат, но Четвертый мост целиком.

А значит, и Ренарина, который громко притопал вслед за братом, одетый в сланцево-серый осколочный доспех. Ренарин выглядел куда менее хрупким в полной броне, хотя лицо у него по-прежнему оставалось не солдатским, пусть даже он перестал носить очки.

Узор приблизился и попытался взобраться по ее иллюзорному платью, но потом распознал обман и попятился, удовлетворенно жужжа.

— Я его нашел! — доложил он. — Я нашел Адолина!

— Вижу, — сказала Шаллан.

— Он пришел ко мне, — объяснил Адолин, — в тренировочном зале, крича, будто ты нашла убийцу. Сообщил, что, если я не пойду с ним, ты, скорее всего, — тут я цитирую — «пойдешь и сделаешь какую-нибудь глупость, не позволив мне посмотреть».

Узор загудел:

— Глупость. Очень интересно.

— Тебе бы стоило однажды посетить алетийский двор, — добавил Адолин, подойдя к дыре. — Итак…

— Мы отследили существо, которое нападает на людей, — пояснила Шаллан. — Оно убило человека на рынке, а потом пришло сюда.

— Су… существо? — переспросил один из мостовиков. — Не человека?

— Это спрен, но не похожий на всех, кого я видела. Он может некоторое время изображать человека — но в конце концов становится чем-то еще. Изломанное лицо, искореженная фигура…

— Скар, на твою подружку похоже, — заметил один из мостовиков.

— Ха-ха, — сухо отозвался Скар. — Эт, может, скинем тебя в дырищу и проверим, насколько она глубока?

— Получается, этот спрен, — проговорил Лопен, приближаясь к дыре, — убил великого князя Садеаса?

Шаллан поколебалась. Нет. Существо убило Переля, копируя убийство Садеаса, но кто-то другой прикончил великого князя. Она посмотрела на Адолина. Тот, судя по мрачному выражению лица, думал о том же.

Спрен явно более серьезная угроза — он совершил множество убийств. И все же ей было неприятно признавать, что расследование ни на шаг не приблизило их к обнаружению того, кто убил великого князя.

— Мы, наверное, прошли мимо этого места раз десять, — буркнул солдат позади. Шаллан вздрогнула: голос был женский. В самом деле, она перепутала одну из разведчиц Далинара — невысокую женщину с длинными волосами — с еще одним мостовиком, хоть форма у нее и была другой. Женщина изучала следы клинка, которым Шаллан пробивалась в это помещение. — Тефт, ты помнишь, как мы разведывали этот самый изгиб коридора снаружи?

Тефт кивнул, потирая заросший подбородок:

— Ага, Лин, ты права. Но зачем прятать такую комнату?

— Внизу что-то есть, — прошептал Ренарин, склонившись над дырой. — Что-то… древнее. Вы ведь это чувствуете? — Он посмотрел на Шаллан, потом — на остальных. — Это место странное; вся башня странная. Вы же это заметили?

— Малый, — сказал Тефт, — ты у нас знаток странностей. Поверим тебе на слово.

Шаллан обеспокоенно взглянула на Ренарина — не оскорбится ли? Юноша лишь ухмыльнулся, а другой мостовик похлопал его по спине — невзирая на доспех, — в то время как Лопен и Камень начали спорить о том, кто из них самый странный. Шаллан изумилась, сообразив, что Четвертый мост признал Ренарина. Пусть он был светлоглазым сыном великого князя, одетым в осколочный доспех, — для них он стал всего лишь еще одним мостовиком.

— Итак, — вмешался один из мостовиков, красивый мускулистый парень с руками, которые казались слишком длинными для его тела, — полагаю, мы спускаемся в этот жуткий склеп, обитель ужаса?

— Да, — подтвердила Шаллан. — Кажется, его имя Дрехи.

— Шквал побери, прелестно, — буркнул Дрехи. — Тефт, какие указания?

— Пусть светлорд Адолин решит.

— Я привел лучших людей, которых смог разыскать, — сообщил Адолин, обращаясь к Шаллан. — Но кажется, мне стоило взамен привести целую армию. Уверена, что хочешь сделать это сейчас?

— Мы должны. И… я не знаю, была бы какая-то польза от армии.

— Ладно. Тефт, устрой нам усиленный арьергард. Не хочется мне, чтобы какое-нибудь чудище подкралось сзади. Лин, мне нужны точные карты — останови нас, если слишком сильно отклонимся от твоего рисунка. Я хочу в точности знать свой путь к отступлению. Парни, мы пойдем очень медленно. Будьте готовы слаженно и осторожно отступить, если я прикажу.

Члены отряда заняли свои места. Потом наконец-то начали спускаться единой шеренгой, в которой Шаллан и Адолин оказались почти в середине. Ступени выступали из стены и были достаточно широкими, чтобы разминуться с теми, кто поднимался, так что опасности упасть не было. Шаллан старалась ни с кем не соприкасаться, чтобы не выявилось, что платье на ней иллюзорное.

Отзвуки их шагов терялись в пустоте. Вскоре они оказались наедине с вневременной терпеливой тьмой. Света сферных фонарей не хватало, чтобы ее разогнать. Это напомнило Шаллан мавзолей, высеченный в холме возле ее особняка: там с давних времен членов Дома Давар превращали в статуи при помощи духозаклинателей.

Тело ее отца туда не поместили. Им не хватало денег, чтобы заплатить за духозаклинателя, — и к тому же они хотели притвориться, что он жив. Она и братья сожгли его труп, по обыкновению темноглазых.

Больно…

— Светлость, должен напомнить, — сказал идущий впереди Тефт, — что вам не следует ожидать от моих людей чего-нибудь… необычного. Ненадолго кое-кто из нас втягивал свет и расхаживал с важным видом, как Благословенный Бурей. Это прекратилось, когда Каладин ушел.

— Все вернется, ганчо! — заявил Лопен позади нее. — Когда Кэл прилетит, мы опять засияем как миленькие.

— Цыц, Лопен. Говори тише. В любом случае, светлость, парни будут стараться изо всех сил, но вы должны знать, чего следует и чего не следует ожидать от них.

Шаллан не предполагала обнаружить в мостовиках возможности Сияющих. Ей требовались всего лишь солдаты. В конце концов Лопен бросил в дыру бриллиантовый осколок, чем заслужил сердитый взгляд от Адолина.

— Может, оно сидит внизу и ждет нас, — прошипел Холин. — Не надо его предупреждать.

Мостовик смутился, но кивнул. Далеко внизу подпрыгнула сфера — огонек размером с булавочный укол, — и Шаллан обрадовалась, что лестница вообще заканчивается. Она уже представила бесконечную спираль, что-то в духе старого Дилида, одного из десяти дурней. Он бежал вверх по склону холма к Чертогам Спокойствия, и песок скользил у него под ногами — бежал вечно, не двигаясь с места.

Несколько мостовиков вздохнули с облегчением, когда они наконец-то достигли дна шахты. Здесь по краям круглой комнаты, покрытой спренами распада, громоздились кучи обломков. У лестницы когда-то были перила, но они рассыпались от времени.

На дне шахты обнаружили лишь один выход — большую арку, еще более замысловатую, чем все остальные в башне. Наверху почти все было из однородного камня — как будто башню целиком вытесали в один прием. Но эту арку сложили из отдельных камней, и стены туннеля за нею выложили яркими мозаичными плитами.

Они вошли в зал, и Шаллан, освещавшая путь бриллиантовым броумом в руке, ахнула. Потолок украшали круглые панели, на которых красовались мозаичные изображения Вестников.

Картины на стенах оказались более загадочными. Одинокая фигура, зависшая над землей перед большим голубым диском, раскинув руки, словно собираясь его обнять. Изображения Всемогущего в традиционной форме — в виде облака, переполненного энергией и светом. Женщина в образе дерева, простирающая к небу руки, которые становились ветвями. Кто бы мог подумать, что в доме Сияющих рыцарей они найдут языческие символы?

С других фресок на них смотрели фигуры, напомнившие ей Узора, спренов ветра… Десять разновидностей спренов. По одной на каждый орден?

Адолин послал передовой отряд вперед на разведку. Вскоре они вернулись.

— Светлорд, впереди металлические двери, — доложила Лин. — По одной с каждой стороны зала.

Шаллан оторвала взгляд от фресок и присоединилась к основному отряду. Они достигли больших дверей и остановились, хотя сам коридор уходил дальше. Мостовики попытались их открыть, но не сумели.

— Не получается, — сказал Дрехи, вытирая пот со лба.

Адолин шагнул вперед с клинком в руке:

— У меня есть ключ.

— Адолин… — предостерегла Шаллан. — Это артефакты из другой эпохи. Им нет цены.

— Я их не сильно сломаю, — пообещал он.

— Но…

— Мы убийцу преследуем, верно? — спросил он. — Того, кто может, допустим, спрятаться в запертой комнате?

Она вздохнула, потом кивнула, и Адолин взмахом руки велел всем отойти. Шаллан сунула защищенную руку обратно под мышку. Было так странно чувствовать, что на ней перчатка, — и вместе с тем видеть рукав. Насколько плохо будет, если Адолин узнает про Вуаль?

Шаллан запаниковала от этой мысли, но быстро взяла себя в руки.

Адолин воткнул клинок в дверь прямо над тем местом, где должен был находиться замок или засов, потом провел вниз. Тефт опять попробовал открыть дверь — и у него получилось. Петли громко заскрежетали.

Мостовики нырнули внутрь с копьями в руках. Пусть Тефт и твердил, что ей не следует ждать от них ничего необычного, они без приказа выдвинулись первыми, хотя в отряде и были два готовых к бою осколочника.

Адолин последовал за мостовиками, чтобы обеспечить безопасность комнаты, а вот Ренарин не уделил происходящему особого внимания. Он прошел несколько шагов по главному коридору и теперь стоял неподвижно, уставившись в его глубины, рассеянно держа в одной латной рукавице сферу, а в другой — осколочный клинок.

Шаллан, поколебавшись, подошла к нему. Прохладный ветерок подул им в спины, как будто его засасывало во тьму. В том направлении пряталась загадка, глубины манили. Она теперь ощущала это отчетливее. На самом деле, это было не зло, но… неправильность. Как запястье, повисшее под неестественным углом после того, как сломалась кость.

— Что это? — прошептал Ренарин. — Глис испуган и не говорит со мной.

— Узор не знает. По его словам, что-то древнее. И принадлежит врагу.

Ренарин кивнул:

— Твой отец, похоже, его не чувствует. А почему чувствуем мы?

— Я… я не знаю. Может…

— Шаллан? — позвал Адолин, выглянув из комнаты с поднятым забралом. — Ты должна это увидеть.

Здесь тлен ощущался сильнее, чем где бы то ни было в башне. Ржавые застежки и болты, прикрепленные к кусочкам дерева. Сгнившие кучки шли рядами, а из них выглядывали части хрупких обложек и корешков.

Библиотека. Они наконец-то разыскали книги, которые мечтала обнаружить Ясна.

Только от них остался прах.

Шаллан с упавшим сердцем бродила по комнате, трогая кучи пыли и щепок мыском ботинка, пугая спренов разложения. Она нашла нечто, по форме напоминающее книги — но они рассыпались от прикосновения. Девушка присела на корточки перед двумя рядами упавших книг, чувствуя себя потерянной. Столько знаний… и все мертвы, утрачены.

— Очень жаль, — неловко проговорил Адолин поблизости.

— Не разрешай солдатам трогать это. Может… может, ученые Навани что-нибудь придумают, чтобы все восстановить.

— Хочешь, чтобы мы обыскали другую комнату? — спросил Адолин.

Шаллан кивнула, и он ушел прочь, бряцая доспехом. Вскоре она услышала скрежет петель — Адолин взломал дверь.

Шаллан вдруг почувствовала себя измотанной. Если эти книги истлели, то вряд ли им удастся отыскать другие, сохранившиеся лучше.

«Вперед. — Она встала, отряхнула колени — это лишь напомнило, что ее платье нереально. — Ты все равно пришла сюда не ради этой тайны».

Она вышла в главный коридор — тот, что с фресками. Адолин и мостовики изучали комнату с другой стороны, но Шаллан хватило беглого взгляда, чтобы понять: она зеркальное отражение той, которую они только что покинули, и нет в ней ничего, кроме куч мусора.

— Э-э… парни? — позвала Лин. — Принц Адолин? Светлость Сияющая?

Шаллан отвернулась от комнаты. Ренарин прошел дальше по коридору. Разведчица последовала за ним, но застыла на полпути. Сфера Ренарина высветила что-то в отдалении. Большую темную массу, которая отражала свет, словно поблескивающая смола.

— Нам не следовало сюда приходить, — пробормотал Ренарин. — Мы не можем с этим сражаться. Буреотец. — Он попятился, спотыкаясь. — Буреотец…

Мостовики поспешили в коридор, огибая Шаллан, между нею и Ренарином. Тефт рявкнул приказ, и они построились от одной стороны коридора до другой: линия мужчин, низко держащих копья, и второй ряд за ними, с копьями повыше.

Адолин выскочил из второй библиотечной комнаты и разинул рот при виде колышущейся массы в конце коридора. Живая тьма.

Эта тьма плыла в их сторону. Она двигалась не быстро, но некая неизбежность ощущалась в том, как тьма покрывала все на своем пути, скользила по стенам и потолку. На полу от основной массы отделились формы, превращаясь в фигуры, которые вышли из нее, как из моря. Существа были двуногими и вскоре обзавелись лицами и струящейся одеждой.

— Она здесь, — прошептал Ренарин. — Одна из Несотворенных. Ри-Шефир… Полуночная Матерь.

— Беги, Шаллан! — крикнул Адолин. — Парни, уходим обратно по коридору.

А затем, разумеется, он бросился в атаку на поток существ.

«Эти создания… они копируют нас», — подумала Шаллан, отступая, отдаляясь от строя мостовиков. Одно полуночное существо выглядело как Тефт, другое было копией Лопена. Два покрупнее, похоже, носили осколочные доспехи. Только вот тела состояли из блестящей смолы, а черты оплывали.

В распахнутых ртах показались острые зубы.

— Осторожно отступаем, как приказал принц! — велел Тефт. — Не дайте себя отрезать, парни! Держите строй! Ренарин!

Младший принц все еще застыл впереди, держа осколочный клинок наготове: длинный и тонкий, с волнистым изгибом металла. Адолин подбежал к брату, схватил за руку и попытался оттащить.

Ренарин не поддался. Его как будто зачаровал строй чудовищ, рожденных из тьмы.

— Ренарин! Смирно! — заорал Тефт. — Встать в строй!

Услышав приказ сержанта, парнишка вскинул голову и неуклюже рванулся его выполнять, словно не был кузеном короля. Адолин отступил вместе с ним, и оба встали в строй с мостовиками. Вместе они продолжили отступать по главному коридору.

Шаллан пятилась, держась футах в двадцати позади строя. Внезапно враг рванулся вперед с удвоенной скоростью. Шаллан взвизгнула, и мостовики, ругаясь, повернули копья вслед основной темной массе, которая взметнулась по сторонам коридора, накрывая красивые фрески.

Полуночные фигуры ринулись вперед, атакуя строй. Последовала схватка, неистовая, словно взрыв: мостовики удерживали позиции и кололи копьями тварей — те внезапно начали появляться справа и слева, выходя из черноты на стенах. Будучи ранеными, существа испускали тьму — она с шипением выходила из них и растворялась в воздухе.

«Как дым», — подумала Шаллан.

Тьма хлынула со стен и окружила мостовиков, которые построились кругом, чтобы не дать атаковать себя со спины. Адолин и Ренарин сражались в первом ряду, рубили своими осколочными клинками, и темные фигуры рассыпались на части, дым шипел и хлестал из них во все стороны.

Шаллан оказалась в стороне от солдат, их разделила чернильная тьма. Ее копии среди атакующих, похоже, не оказалось.

Полуночные лица скалили острые зубы. Твари атаковали копьями, но делали это неуклюже. Время от времени удары попадали в цель, и раненый мостовик уходил в центр боевого порядка, где его поспешно бинтовали Лин или Лопен. Ренарин отступил в центр и засветился, с помощью буресвета исцеляя пострадавших.

Шаллан следила за этим, чувствуя, как ее охватывает оцепенение.

— Я… я знаю тебя, — прошептала она тьме и поняла, что это правда. — Я знаю, что ты делаешь.

Солдаты хрипло кричали и кололи копьями. Адолин наносил удар за ударом, и за его осколочным клинком тянулся дым из ран черных тварей. Он уничтожил уже не один десяток, но являлись все новые, принимая знакомый облик. Далинар. Тешав. Великие князья и разведчицы, солдаты и письмоводительницы.

— Ты пытаешься нам подражать, — проговорила Шаллан. — Но у тебя не получается. Ты спрен. Ты не можешь понять нас до конца.

Она шагнула к окруженным мостовикам.

— Шаллан! — крикнул Адолин и, закряхтев, разрубил трех существ. — Спасайся! Беги!

Она, не обращая на него внимания, подошла к тьме. Перед нею — в ближайшей точке кольца — Дрехи всадил копье прямо в башку твари, и та попятилась. Шаллан схватила ее за плечи, развернула. Это была Навани с зияющей в лице дырой, из которой с шипением выходил черный дым. Но даже не считая дыры, черты были неправильными. Нос слишком большой, один глаз чуть выше другого.

Существо упало на пол — осело, колыхаясь, словно пробитый винный мех.

Шаллан направилась прямиком к боевому построению. Существа бросались от нее прочь в обе стороны. Шаллан испытала отчетливую жуткую уверенность в том, что эти твари могли в любой момент расправиться с мостовиками — захлестнуть их жуткой черной волной. Но Полуночная Матерь хотела учиться; она хотела понять, как сражаться с помощью копья.

Но даже если так, ее терпение иссякало. Новые существа выглядели все более искаженными, звероподобными, и в их ртах становилось все больше острых зубов.

— Твоя имитация ничтожна, — прошептала Шаллан. — Давай-ка я покажу тебе, как это делается.

Шаллан втянула буресвет и засияла, словно маяк. Существа завопили, попятились от нее. Когда она обошла вокруг боевого построения встревоженных мостовиков — пробираясь сквозь тьму на их левом фланге, — вокруг нее поднялись фигуры, рожденные из света. Люди из ее недавно восстановленной коллекции.

Палона. Солдаты из коридоров. Группа духозаклинателей, с которыми она повстречалась два дня назад. Мужчины и женщины с рынков. Великие князья и письмоводительницы. Вышибала из таверны, который клеился к Вуали. Рогоед, которому она проткнула руку. Солдаты. Сапожники. Разведчицы. Прачки. Даже несколько королей.

Сияющее войско.

Ее фигуры рассеялись, окружив осажденных мостовиков, точно часовые. Эта новая светящаяся сила отбросила чудовищ, и тьма отпрянула по стенам зала, открывая путь к отступлению. Полуночная Матерь обосновалась в конце зала, в той стороне, которую они еще не изучили. Ждала, не отступая дальше.

Мостовики расслабились, Ренарин что-то бормотал, исцеляя последних раненых. Созданная Шаллан когорта светящихся фигур выступила вперед, вместе с нею образовав строй, разделяющий тьму и мостовиков.

Из черноты опять возникли твари и бросились вперед, точно рассвирепевшие звери. На этот раз они выглядели безликими комьями темноты со ртами-щелями, из которых торчали зубы.

— Как ты это делаешь? — спросил Адолин, и его голос прозвучал гулко из-под шлема. — Почему они боятся?

— Тебе когда-нибудь угрожали ножом, не зная, кто ты?

— Ага. Я просто призывал осколочный клинок.

— Это немного похоже. — Шаллан шагнула вперед, и Адолин присоединился к ней. Ренарин призвал клинок и подбежал к ним, бряцая доспехом.

Тьма отпрянула, и оказалось, что коридор переходит в еще одну комнату. Когда Шаллан приблизилась, ее буресвет озарил помещение в форме чаши. Центр занимала вздутая черная масса — она колыхалась и пульсировала, протянувшись от пола до потолка, расположенного футах в двадцати.

Полуночные твари пытались бросаться на ее свет, и было видно, что они уже не так испуганы.

— Надо выбирать, — сообщила Шаллан Адолину. — Отступаем или атакуем?

— Что ты думаешь?

— Я не знаю. Это существо… она следила за мной. Она изменила мои представления о башне. Я как будто ее понимаю — эту связь между нами невозможно объяснить. По-моему, это не очень хорошо. И можем ли мы доверять теперь моим суждениям?

Адолин поднял забрало и улыбнулся ей. Вот буря, что за улыбка…

— Великий маршал Халад всегда говорил, что, если хочешь кого-то победить, сперва надо его узнать. Это стало одним из главных правил ведения войны.

— А… что он говорил об отступлении?

— «Планируй каждую битву так, словно обязательно придется отступить, но сражайся так, словно отступать некуда».

Главная масса в комнате обвернулась вокруг колонны и вибрировала, на ее смоляной поверхности появлялись лица — давили изнутри, словно пытаясь вырваться. Под громадным спреном что-то пряталось. Фрески, замысловатые картины, разрушенные библиотечные сокровища… Это место крайне важно.

Шаллан сомкнула ладони перед собой, и в них появился Узор-клинок. Она повернула его в потных руках, принимая дуэльную позицию, как учил Адолин.

Оттого что она держала меч, тотчас же стало больно. Девушка не слышала крика мертвого спрена. Шаллан чувствовала боль внутри. Боль Идеала, который она поклялась соблюдать, но еще не преодолела.

— Мостовики, — окликнул Адолин. — Попробуем еще раз?

— Ганчо, мы-то продержимся дольше тебя! Со всем твоим выпендрежным доспехом.

Адолин ухмыльнулся и опустил забрало:

— Сияющая, по твоей команде.

Она послала вперед свои иллюзии, но тьма не отпрянула, как раньше. Черные фигуры атаковали ее иллюзии, и проверка показала врагу, что противник нереален. Десятки полуночных «людей» заполнили пространство впереди.

— Очистите для меня путь к той штуке в центре. — Она попыталась придать голосу уверенность, которой на самом деле не чувствовала. — Мне надо подобраться достаточно близко, чтобы коснуться ее.

— Ренарин, прикроешь мне спину? — спросил Адолин.

Младший брат кивнул.

Адолин перевел дух, а потом ринулся в комнату, прорвавшись прямо сквозь иллюзорную копию своего отца. Он ударил первого полуночника, разрубил напополам, а затем начал неистово наносить удары вокруг себя.

Четвертый мост с криками ринулся следом за Адолином. Все вместе они прокладывали путь для Шаллан, убивая тварей, которые стояли между нею и колонной.

Она шла мимо мостовиков, которые построились в виде наконечника копья, защищая ее с обеих сторон. Впереди Адолин рвался к колонне, Ренарин сзади не давал отсечь его от остальных, а мостовики, в свою очередь, продвигались по бокам, чтобы противник не одолел Ренарина числом.

Чудовища больше не напоминали людей. Они нападали на Адолина, их абсолютно реальные когти и зубы царапали его броню. Другие цеплялись за него, пытаясь повалить или разыскать щели в доспехе.

«Они знают, как сражаться с такими, как он, — осознала Шаллан, все еще держа осколочный клинок в одной руке. — Почему же тогда боятся меня?»

Шаллан сплела из света копию Сияющей и поместила возле Ренарина. Твари на миг оставили ее в покое и бросились на иллюзию — но, к сожалению, большая часть ее творений пала и превратилась в буресвет, поскольку их рвали на части снова и снова. Ей не хватало опыта, чтобы поддерживать их дольше.

И тогда Шаллан создала версии себя. Молодая и старая, уверенная и испуганная. С десяток разных Шаллан. Она потрясенно осознала, что среди них обнаружились утраченные рисунки — автопортреты, выполненные с помощью зеркала, что, согласно заветам Дандоса Масловера, было очень важно для начинающего художника.

Некоторые ее копии сжались от страха; другие начали сражаться. На миг Шаллан растерялась и даже позволила Вуали появиться среди них. Она была этими женщинами, этими девушками — всеми до единой. Но ни одна из них не была ею. Это лишь вещи, которыми она пользовалась. Иллюзии.

— Шаллан! — надсадно взвыл Адолин, пока Ренарин кряхтя отрывал от него полуночников. — Что бы ты ни собралась делать, делай сейчас же!

Она шагнула к колонне, которую отвоевали солдаты, прямо рядом с Адолином. Оторвала взгляд от Шаллан-ребенка, которая танцевала среди полуночников. Перед нею оказалась основная масса, покрывающая колонну в центре комнаты: пузырилась лицами, которые растягивали поверхность, разинув рты, а потом погружались, словно тонущие в смоле люди.

— Шаллан! — снова крикнул Адолин.

Эта пульсирующая масса была такой ужасной и такой… захватывающей.

Образ ямы. Извилистые линии коридоров. Башня, которую нельзя было объять взглядом. Вот почему она пришла.

Шаллан решительно преодолела оставшееся расстояние, вскинув руку, и позволила иллюзорному рукаву рассеяться. Сняла перчатку и шагнула вплотную к массе черноты и беззвучных криков.

А потом прижала к ней руку.