Давший клятву Сандерсон Брендон
Венли дрожала на равнине, около Вражды. Тимбре пульсировала в ритме умиротворения, но теперь затихла. В двадцати или тридцати ярдах от них фигура в белой одежде рухнула на землю, и к ней подбежала маленькая девочка.
Неподалеку от нее Далинар Холин — человек, который так долго сопротивлялся, — ссутулился, склонил голову, прижав одну руку к груди и дрожа.
Вражда в облике паршуна с золотым панцирем шагнул назад.
— Дело сделано, — заявил он, повернувшись к Венли и собравшимся Сплавленным. — У вас есть лидер.
— Мы должны следовать за одним из них? — спросил Тураш. — За человеком?!
У Венли перехватило дыхание. В этом тоне не было и намека на уважение.
Вражда улыбнулся:
— Тураш, ты последуешь, или я заберу то, что позволяет тебе жить вечно. Мне плевать на форму инструмента. Главное, чтобы он резал.
Тураш склонил голову.
Хрустнул камень под ногами приблизившегося осколочника в блистающем доспехе. Он нес в одной руке осколочный клинок, а в другой — почему-то пустые ножны. Забрало шлема было поднято, глаза воина горели красным. Он швырнул ножны на землю.
— Мне велели принести это тебе.
— Меридас, хорошая работа, — похвалил Вражда. — Абарай, можешь предоставить этому человеку подходящее вместилище для Йелиг-нара?
Один из Сплавленных шагнул вперед и протянул Меридасу небольшой неграненый дымчатый кварц.
— Что это такое? — спросил Меридас.
— Я исполняю свое обещание, — объяснил Вражда. — Проглоти его.
— Что?!
— Если желаешь обещанной власти, проглоти его — и попытайся взять под контроль того, кто придет следом. Но учти, что королева в Холинаре попробовала это и сила сожрала ее.
Меридас поднес самосвет к лицу, изучил, потом взглянул на Далинара Холина:
— Выходит, все это время ты разговаривал и с ним?
— Даже дольше, чем с тобой.
— Могу я убить его?
— Когда-нибудь, при условии, что я не позволю ему убить тебя. — Вражда положил руку на плечо ссутулившегося князя Холина. — Далинар, дело сделано. Боль прошла. Встань и займи место, для которого ты был рожден.
Каладин наконец вспомнил о Далинаре.
А по силам ли Каладину такое? Действительно ли он сможет произнести эти Слова? И по-настоящему в них поверить?
Сплавленные приближались. Адолин истекал кровью.
— Я…
«Ты знаешь, что нужно сделать».
— Я… не могу, — наконец прошептал Каладин, и слезы заструились по его щекам. — Я не могу его потерять, но… ох, Всемогущий… я не могу его спасти. — Каладин склонил голову и ссутулился.
Он не мог сказать этих Слов.
Он был недостаточно силен.
Сил обняла его сзади, и Каладин почувствовал, как ее мягкая щека прижалась к его шее. Спрен крепко сжала его в объятиях, а он разрыдался от своей неудачи.
Ясна занесла клинок над головой Ренарина.
Все надо сделать быстро и безболезненно.
Чаще всего угроза династии исходит изнутри.
Ренарина явно коснулась злая сила. Ясна поняла, что есть проблема, в тот самый момент, когда прочитала, что он предсказал Бурю бурь. Теперь ей надо быть сильной. Она должна поступить правильно, пусть иной раз это невыносимо тяжело.
Ясна приготовилась нанести удар, но тут брат повернулся и посмотрел на нее. По его лицу струились слезы; он взглянул ей прямо в глаза и… кивнул.
Внезапно оба сделались юными. Ренарин был дрожащим ребенком, который плакал у нее на плече из-за того, что его отец, похоже, не умел любить. Маленький братишка, всегда такой мрачный. Тот, кого не понимали, высмеивали и осуждали те же самые люди, которые шептали похожие вещи о Ясне у нее за спиной.
Принцесса застыла, словно стоя на краю обрыва. По храму пронесся ветер, а с ним прилетела пара спренов в виде золотых шаров, которые волнообразно двигались в потоках воздуха.
Она отпустила меч.
— Ясна? — спросил Айвори, вновь появившись в виде человечка, ухватившегося за ее воротник.
Она упала на колени и обняла Ренарина. Он заплакал, как бывало в детстве, и уткнулся лбом ей в плечо.
— Что со мной не так? — рыдал Ренарин. — Почему я вижу эти вещи? Мне казалось, я делаю что-то правильное с Глисом, но почему-то это все неправильно…
— Тише, — прошептала Ясна. — Мы найдем способ это одолеть. Что бы это ни было, мы все исправим. Мы каким-то образом все переживем.
Буря свидетельница, то, что он сказал про Далинара…
— Ясна, — вмешался Айвори, шагнув с ее воротника и обретая полный размер. Он склонился над нею. — Ясна, это правильно. Почему-то… правильно. — Спрен выглядел совершенно ошеломленным. — Смысла в этом нет, но так правильно. Как? Как такое возможно?
Ренарин отпрянул, его красные от слез глаза широко распахнулись.
— Я видел, как ты убиваешь меня.
— Все в порядке. Я не собираюсь этого делать.
— Но разве ты не видишь? Разве ты не понимаешь, что это значит?
Принцесса покачала головой и пожала плечами.
— Ясна, мое видение о тебе было неправильным. Значит, то, что я вижу… оно может быть ложью!
«Один».
Далинар прижал кулак к груди.
«Я так одинок».
Больно дышать, думать. Что-то пошевелилось внутри его кулака. Он разжал кровоточащие пальцы.
«Самый… самый важный…»
Внутри кулака откуда-то взялась золотая сфера. Спрен славы.
«Самый важный шаг, который может сделать человек. Это ведь не обязательно первый, не так ли? Это… следующий. Далинар, это может быть следующий шаг!»
Дрожащий, с кровоточащими пальцами, измученный, Далинар набрал воздуха в легкие и сорванным голосом произнес единственную фразу:
— Тебе не отнять мою боль.
119
Единство
Когда я начинал путешествие, мне пришлось защищать свое решение странствовать в одиночку. Его называли безответственным. Уклонением от долга и обязательств.
Те, кто так говорил, из-за своей самонадеянности совершили огромную ошибку.
Из послесловия к «Пути королей»
Вражда шагнул к нему:
— Далинар? В чем дело?
— Тебе не отнять мою боль.
— Далинар…
Великий князь заставил себя подняться на ноги:
— Тебе. Не отнять. Мою. Боль.
— Будь благоразумен.
— Это я убил тех детей, — заявил Далинар.
— Нет, это…
— Я сжег людей в Раталасе.
— Но я был там и влиял на тебя…
— Тебе не отнять мою боль!!! — заорал Далинар, шагнув к Вражде. Бог нахмурился. Его соратники попятились, а Амарам прикрыл глаза ладонью и прищурился.
Неужели это спрены славы вертелись вокруг Далинара?
— Я действительно перебил жителей Раталаса, — прокричал Далинар. — Может, ты и был там, но я сделал выбор. Я так решил! — Он замер. — Я убил ее. Мне так больно, но я это сделал. И я принимаю это. Ты ее не получишь. Ты не отнимешь ее у меня снова.
— Чего ты рассчитываешь добиться, сохраняя это бремя? — поинтересовался Вражда.
Далинар усмехнулся в лицо божеству:
— Если я притворюсь… Если я притворюсь, что ничего этого не делал, значит я так и не сумел стать кем-то другим.
— Неудачником?
Что-то всколыхнулось внутри Далинара. Тепло, которое он уже однажды познал. Теплый успокаивающий свет.
«Объедини их».
— Путь прежде цели, — произнес Далинар. — Но не бывает пути без начала.
Его разум сотряс раскат грома. Внезапно что-то вновь хлынуло в него. Буреотец, далекий, испуганный, а еще — изумленный.
«Далинар?!»
— Я приму ответственность за то, что сделал, — прошептал Далинар. — Если мне суждено падать, я встану и сделаюсь лучше, чем был.
Ренарин бежал за Ясной через Верхний округ Тайлена. Улицы заполнили толпы людей, но принцесса и не пыталась ими воспользоваться. Она прыгала с крыши на крышу, спускаясь с одного уровня на другой. Она пробегала каждый из них, а потом перескакивала на следующую улицу.
Ренарин старался не отставать, испуганный собственной слабостью, сбитый с толку тем, что увидел. Он прыгнул на следующую крышу, испытал внезапную боль от падения, но буресвет все исцелил. Молодой человек ковылял за двоюродной сестрой, пока боль не прошла.
— Ясна! — позвал он. — Ясна, я не успеваю!
Она задержалась на краю крыши, пока Ренарин добирался до нее, и взяла его за руку.
— Ты можешь успевать. Ты же Сияющий рыцарь.
— Не думаю, что я Сияющий. Понятия не имею, кто я такой.
Мимо них пролетела целая стая спренов славы — сотни, плотным строем, который изгибался, направляясь к нижней части города. Там что-то сияло, какой-то маяк в тусклых сумерках, охвативших Тайлен.
— Я знаю, кто ты, — сказала Ясна. — Ты мой кузен. Ты моя родня, Ренарин. Дай руку. Поспешим.
Он кивнул, и принцесса потащила его следом, прыгая с крыши на крышу, не обращая внимания на чудовищное создание, которое взбиралось к верхней части города неподалеку от них. Ясна сосредоточилась на одном.
На свете, что сиял впереди.
Объедини их!
Спрены славы заструились вокруг Далинара. Тысячи золотых сфер — больше спренов, чем он когда-то видел в одном месте. Они объяли его, превратились в колонну золотого света.
Вражда попятился от нее.
«Такой маленький, — удивился Далинар. — Он всегда был таким маленьким?»
Сил подняла голову.
Каладин повернулся, чтобы увидеть, что привлекло ее внимание. Спрен смотрела мимо Сплавленных, которые приземлились и собрались атаковать. Она уставилась на океан бусин и трепещущие огоньки душ над ним.
— Сил?
Спрен крепко прижала его к себе:
— Каладин, может быть, тебе и не придется никого спасать. Похоже, пришло время кому-то спасти тебя.
Объедини их!
Далинар вскинул левую руку, погрузил ее между мирами и ухватился за саму ткань бытия. Обитель разума, сферу мысли.
Вскинул правую руку и коснулся чего-то огромного, чего-то такого, что не было местом, но было всеми местами сразу. Он уже это видел — в тот миг, когда Вражда позволил ему мельком узреть Духовную сферу.
Сегодня он держал ее в руке.
Сплавленные бросились прочь. Амарам опустил забрало, но этого было недостаточно. Он попятился, вскинув руку. Лишь одно живое существо осталось на месте. Молодая паршунья, та самая, которую Далинар посетил в видении.
— Что ты такое? — прошептала она, пока князь стоял, раскинув руки, касаясь миров мысли и духа.
Он закрыл глаза, выдохнул, прислушиваясь к внезапной тишине. И раздался спокойный, тихий голос. Женский голос, так хорошо ему знакомый.
Я тебя прощаю.
Далинар открыл глаза и понял, что паршунья видела, глядя на него. Клубящиеся тучи, сияние, гром и молнии.
— Я Единство.
Он хлопнул в ладоши.
И соединил три мира в один.
Шейдсмар залило ослепительным светом.
Сплавленные закричали, когда ветром их унесло прочь, но Каладин ничего не почувствовал. Дребезжание бусин переросло в рев.
Каладин прикрыл глаза ладонью. Свет потускнел, но посреди моря осталась сияющая колонна. От нее протянулась стеклянная дорога из соединенных бусин.
Каладин моргнул и взял руку Шаллан, которая помогла ему встать. Адолин с трудом сел, держась за окровавленный живот:
— Что… что это такое?
— Перпендикулярность Чести, — прошептала Сил. — Колодец силы, пронзающий все три мира. — Она посмотрела на Каладина. — Дорога домой.
Тальн схватил Эш за руку.
Эш посмотрела на его пальцы, толстые и мозолистые. Пусть прошли тысячи лет, пусть она потратила на мечты не одну жизнь, но эти руки… она их не забыла.
— Эш.
Она перевела взгляд на его лицо, ахнула и прижала пальцы к губам.
— Как долго? — спросил он.
— Тальн. — Она схватила его ладонь обеими руками. — Мне жаль. Ох, мне так жаль, Тальн…
— Как долго?
— Говорят, четыре тысячелетия. Я не всегда… слежу за временем…
— Четыре тысячи лет?
Она крепче сжала его руку:
— Мне жаль. Мне жаль!
Он высвободился и встал. Пошел к выходу из палатки. Эш плелась следом, снова извиняясь, но что толку от слов? Они предали его.
Тальн откинул полог и вышел наружу. Посмотрел на город, простиравшийся вокруг них,на небо, на стену. Солдаты в кирасах и кольчугах мчались мимо, чтобы вступить в битву поодаль.
— Четыре тысячи лет? — снова спросил Тальн. — Эш…
— Так не могло продолжаться. Я… мы думали…
— Эш. — Он снова взял ее за руку. — До чего же это чудесно!
Чудесно?
— Тальн, мы тебя… бросили.
— Какой чудесный подарок вы им сделали! В кои-то веки они сумели восстановиться между Опустошениями. У них появилась возможность для развития. Такого шанса раньше не было. Но на этот раз… да, возможно, он есть.
— Нет, Тальн. Ты не можешь быть таким.
— Это и впрямь чудесно!
— Ты не можешь быть таким! Ты должен меня ненавидеть! Пожалуйста, скажи, что ты меня ненавидишь…
Он отвернулся, не отпуская руки Эш, повел ее за собой:
— Идем. Он ждет.
— Кто? — удивилась она.
— Не знаю.
Тефт ахнул во тьме.
— Разве ты не видишь? — прошептала спрен. — Разве не чувствуешь Слова?
— Я же сломлен…
— А кто не сломлен? Жизнь нас всех ломает. И мы заполняем трещины чем-то более крепким.
— Я самому себе противен до тошноты.
— Тефт, в этом вся суть Слов, — заявило светящееся во тьме видение.
Ох, Келек. Эти крики. Этот бой. Его друзья.
— Я…
«Забери тебя буря! Будь мужчиной хоть раз в жизни!»
Тефт облизнул губы и сказал:
— Я буду защищать даже тех, кого ненавижу. Даже… даже если больше всего… ненавижу… себя.
Ренарин упал на последний уровень города, Низкий округ. Резко остановился, и его рука выскользнула из руки Ясны. По окрестным улицам маршировали солдаты с глазами, как горящие угли.
— Ясна! — крикнул он. — Солдаты Амарама перешли на сторону врага. Теперь они служат Вражде! Это было в моем видении!
Она побежала прямо к ним.
— Ясна!
Первый солдат замахнулся на нее мечом. Ясна увернулась, а потом ткнула его ладонью в грудь и повалила. Падая, он превратился в хрустальное изваяние и, врезавшись в другого солдата, передал тому превращение, как заразную болезнь. Второй солдат рухнул на третьего и сбил с ног, как будто ему передалась полная сила удара Ясны. Третий стал хрустальным спустя секунду.
Юбка Ясны взметнулась, когда она завертелась на месте и осколочным клинком, который появился в защищенной руке, рассекла шестерых одним ударом. Меч исчез, когда она хлопнула ладонью по стене здания позади себя и та обратилась в дым, из-за чего крыша рухнула и перегородила улочку между домами, по которой как раз приближались другие солдаты.
Она подняла руку, и из воздуха сгустились каменные ступеньки, по которым принцесса, почти не сбавляя темпа, взбежала на крышу соседнего дома.
Ренарин ахнул. Это… как же…
Это будет… великолепно… грандиозно… чудесно! — завопил Глис, таящийся в сердце принца. — Ренарин, это будет красиво! Смотри!
Внутри его пробудился источник. Сила, которой он никогда раньше не ощущал, потрясающая неодолимая мощь! Бесконечный буресвет. От такого бескрайнего запаса Ренарин обомлел.
— Ясна! — окликнул он и бросился вверх по созданным ею ступенькам, чувствуя себя таким живым, что захотелось танцевать. Вот было бы зрелище! Ренарин Холин, пляшущий на крыше, пока…
Он замедлился, опять разинув рот, когда заглянул в пролом в стене и увидел колонну света, которая вздымалась все выше и выше, тянулась к самым тучам.
Фэн и ее супруг попятились от сияющей бури.
Навани ликовала. Она высунулась далеко за стену, смеясь, как дурочка. Спрены славы струились вокруг нее, касались волос и улетали прочь, присоединяясь к сонмам, окружающим Далинара, чтобы колонной высотой в сотни футов устремиться в небо.
Затем по всему полю, на стене, на улице внизу волной зажглись огни. Позабытые самосветы, которые разбросал громолом, пока крушил банк, впитывали буресвет, призванный Далинаром. От них земля озарилась тысячей разноцветных огоньков.
— Нет! — завизжал Вражда и шагнул вперед. — Нет, мы убили тебя. Мы тебя убили!!!
Далинар возвышался посреди колонны из света и кружащихся спренов славы, раскинув руки в стороны, держа миры, из которых состояла реальность.
Он прощен. Боль, которую он так недавно настойчиво желал сохранить, начала утихать сама по себе.
Эти Слова… приняты, — ошеломленно проговорил Буреотец. — Но как? Что ты сделал?
Вражда попятился:
— Убейте его! Атакуйте его!
Паршунья не двинулась с места, но Амарам медленно опустил руку, а потом шагнул вперед и призвал осколочный клинок.
Далинар протянул руку из светящейся колонны.
— Ты можешь измениться, — убеждал он. — Ты можешь стать лучше. У меня ведь получилось. Путь прежде цели.
— Нет, — отказался Амарам. — Нет, он меня никогда не простит.
— Мостовик?
— Не он. — Амарам постучал себя по груди. — Он. Прости, Далинар.
Рыцарь поднял знакомый осколочный клинок. Тот, что когда-то принадлежал Далинару. Клятвенник. Меч, переходящий от тирана к тирану.
Толика света отделилась от колонны Далинара.
Амарам с криком замахнулся Клятвенником, но свет встретился с осколочным клинком, и вспыхнул сноп искр, отчего осколочника швырнуло в сторону — как будто сила его доспеха была не больше, чем у ребенка. Свет превратился в мужчину с волнистыми волосами до плеч, в синем мундире и с серебряным копьем в руках.
Вторая светящаяся фигура обратилась в Шаллан Давар, чьи ярко-рыжие волосы струились за спиной, а в руке появился длинный и тонкий, слегка изогнутый осколочный клинок.
А потом — о, счастье! — возник Адолин.
— Госпожа! — звал Виндль. — О, госпожа!
Наверное, впервые у Крадуньи не было сил попросить его заткнуться. Она сосредоточилась на жилах, которые взбирались по ее рукам, словно таинственные темные лозы.
Убийца лежал на земле, глядя вверх, практически весь покрытый этими лозами. Крадунья сдерживала их, стиснув зубы. Ее воля против тьмы, пока…
Свет.
Словно от внезапного взрыва, поле залило мощным светом. Самосветы на земле засияли, наполнившись буресветом, и убийца закричал, впитывая его, как светящийся туман.
Лозы сморщились, когда меч утолил жажду в этой вспышке. Крадунья упала спиной на камни, отняв руки от головы Сзета.
Читать бесплатно другие книги:
