Давший клятву Сандерсон Брендон
— Мать! — завизжал Виндль. — Что такое…
Когда монстр поднял кулак, чтобы ударить Крадунью, копье из света вонзилось в его голову и… рассекло насквозь. Оно разделило громадную тварь пополам, породив взрыв черного дыма. Части чудища с грохотом рухнули на камень и сгорели, превратились в ничто.
Солдаты, ругаясь и кашляя, попятились, когда посреди урагана что-то начало проявляться. Фигура в дыму, излучающая белый свет, с непроницаемо-черным осколочным клинком в руке, который словно питался дымом, всасывал его, поглощал, как жидкую тьму.
Белое и черное. Бритоголовый человек, чьи глаза излучали светло-серый свет, а от тела поднимались струйки светящегося дыма. Он выпрямился и прошел сквозь дым, оставляя позади послеобразы. Крадунья уже его встречала. Убийца в Белом. Несущий смерть.
И похоже, он ее спас.
Убийца остановился рядом с нею:
— Черный Шип дал тебе задание?
— Э-э… ну да, — пробормотала Крадунья, пошевелив пальцами ног; похоже, снова работают. — Одна Приносящая пустоту украла большой рубин. Надо его вернуть.
— Тогда вставай, — велел бывший убийца и поднял странный осколочный клинок, направив его на вражеских солдат. — Нам дали задание. И мы его выполним!
Навани пробиралась по стене, где, кроме нее, были только раздавленные трупы.
«Далинар, не смей становиться мучеником!» — молила она, достигнув лестницы и начав спускаться по темным ступенькам. О чем он только думал? Вышел против целой армии в одиночку? Ведь уже не юноша в расцвете сил, да еще и без осколочного доспеха!
Навани порылась в кошеле в поисках сферы, но в конце концов вместо этого расстегнула застежку на своем наручном фабриале и воспользовалась его светом, чтобы дойти до караульной внизу. Где же Фэн и…
Кто-то схватил ее, потащил в сторону и ударил о стену. Фэн и Кмакл лежали там — с кляпами во рту, крепко связанные. Двое мужчин в темно-зеленой униформе, с красными светящимися глазами приставили к ним ножи. Третий, с капитанскими узлами, прижал Навани к стене.
— Какое прекрасное вознаграждение вы мне принесете, — прошипел он в лицо Навани. — Две королевы. Светлорду Амараму понравится такой подарок. Это почти компенсирует невозможность убить тебя собственными руками в отместку за то, что твой муж сделал со светлордом Садеасом.
Эш резко остановилась перед жаровней. Та была украшена изысканным узором и выглядела слишком красивой для такого места.
Войска алети разместились в этом импровизированном лагере на время восстановления города; он охватывал множество улиц и площадей в Нижнем округе. Жаровня, возле которой замерла Эш, стояла перед палаткой; наверное, вокруг нее грелись холодными тайленскими ночами. По краю чаши были изображены десять фигур. У девушки начали зудеть пальцы. Она не могла никуда уйти, каким бы важным ни было ее дело, пока не разобралась с этим.
Она схватила чашу, перевернула и разыскала свое изображение, которое можно было узнать по символам: кисть и маска, обозначающие творчество. Чистейший абсурд. Она вытащила нож и принялась царапать металл, пока не стерла лицо.
«Сойдет. Сойдет…»
Она бросила жаровню. Дальше! Лучше пусть то, что сказал ей тот человек, Мрейз, окажется правдой. Если он солгал…
Большую палатку возле стены никто не сторожил, хотя недавно мимо нее пробежали солдаты, чьи глаза горели светом искаженной Инвеституры. «Вражда научился овладевать людьми». Темный, опасный день. Он всегда умел искушать их, вынуждая сражаться за себя, но посылать спрена, чтобы тот творил узы? Ужасно.
И как он вообще сумел затеять собственную бурю?
Что ж, эта земля окончательно обречена. И Эш… Эш больше не могла разыскать в себе хоть толику сопереживания. Женщина вошла в палатку, заставив себя не смотреть на ковер, где могли оказаться изображения Вестников.
Там он и обнаружился: сидел один в сумерках, устремив перед собой тусклый взгляд. Темная кожа, еще темнее ее; мускулистое тело. Король, пусть даже никогда не носил корону. Он был тем из десяти, кто никогда не должен был нести их бремя.
И все равно нес его дольше всех.
— Тальн… — прошептала она.
Ренарин Холин знал, что он на самом деле не Сияющий рыцарь. Глис когда-то был правильным спреном, но что-то изменило его, исказило. Глис плохо помнил случившееся; все произошло еще до того, как они сформировали свои узы.
Теперь ни один из них не знал, чем они стали. Ренарин чувствовал дрожь спрена внутри себя — тот затаился, шепча об опасности. Ясна нашла их.
Ренарин предвидел это.
Он преклонил колени в древнем, полном красок храме Пайлиах. Тысяча витражных панелей проявились на стенах, сочетаясь и сплавляясь воедино, создавая панораму. Он видел себя приезжающим в город Тайлен в начале дня. Он видел, как Далинар разговаривал с монархами, а потом — как те обернулись против него.
«Она причинит нам боль! Она причинит нам боль!»
— Я знаю, Глис, — прошептал он, поворачиваясь к одному фрагменту витража. Там был он, Ренарин, на коленях на полу храма. В последовательности витражных панелей Ясна приближалась к нему сзади, поднимая меч.
А потом… убивала его.
Ренарин не мог контролировать, что видеть и когда. Он научился читать, чтобы понимать цифры и слова. Они появлялись под некоторыми изображениями и подсказывали ему, когда придет Буря бурь и как найти скрытые отсеки в Уритиру. Теперь же показывали его смерть.
Будущее. Ренарин мог видеть то, что было запрещено.
Он оторвал глаза от стеклянной панели, изображающей его и Ясну, и перевел взгляд на другую, еще хуже. На ней его отец преклонил колени перед богом в золотом и белом.
— Нет, отец, — прошептал Ренарин. — Умоляю. Только не это. Не делай этого…
«Сопротивляться ему невозможно, — сообщил Глис. — Моя печаль, Ренарин. Я отдам тебе свою печаль».
Пара спренов славы слетела с небес. Золотые сферы вращались вокруг Далинара, блестящие, будто капли солнечного света.
— Да, — заявил Далинар. — Это то, чего я хочу.
— Хочешь поединка защитников, — повторил Вражда. — Это твое истинное желание, не навязанное? Тебя никто не обхитрил и не ввел в заблуждение?
— Поединок защитников. Во имя судьбы Рошара.
— Ладно. — Вражда тихонько вздохнул. — Я согласен.
— Так просто?
— О, уверяю тебя. Это будет непросто. — Вражда вскинул брови, и лицо его сделалось открытым, доброжелательным. Обеспокоенным. — Я уже выбрал своего защитника. Я его готовил очень долго.
— Амарам.
— Он? Полон рвения, да, но едва ли готов для такой задачи. Нет, мне нужен тот, кто на поле боя подобен солнцу в небесах.
Внезапно в Далинара вцепился Азарт. Красный туман, который как будто отхлынул, с ревом ожил. Его разум заполнили образы. Воспоминания о юности, проведенной в бою.
— Мне нужен кто-то сильнее Амарама, — шептал Вражда.
— Нет.
— Тот, кто победит, несмотря ни на что.
Азарт переполнял Далинара, душил его.
— Тот, кто служил мне всю жизнь. Тот, кому я доверяю. Кажется, я предупреждал, что знаю — ты примешь правильное решение. И вот момент настал.
— Нет!
— Друг мой, сделай глубокий вдох, — уговаривал Вражда. — Боюсь, это будет больно.
118
Тяжелейшее бремя
Эти Приносящие пустоту не знают песен. Они не слышат Рошара и приносят молчание всюду, куда бы ни направились. Они выглядят мягкими, без панциря, но на самом деле жесткие. У них есть только одно сердце, и оно никогда не может жить.
Из «Эйла Стеле»
— Нет, — прошептал Далинар сорванным голосом, пока внутри его ярился Азарт. — Нет! Ты ошибаешься.
Вражда сжал плечо Далинара:
— А она что говорит?
Она?..
Далинар услышал, как Эви плачет. Кричит. Молит о спасении, пока огонь пожирает ее.
— Не вини себя, — посоветовал Вражда, когда лицо Далинара исказилось. — Это я заставил тебя убить ее. Далинар, все, что случилось, — моя вина. Ты помнишь? Я помогу. Вот.
Воспоминания захлестнули разум Далинара опустошительной волной образов. Он будто прожил их во всех подробностях за одно мгновение, и Азарт бушевал внутри его.
Он увидел, как убивает бедного солдата ударом в спину. Юношу, который пытался доползти до безопасного места, плакал и звал мать…
— Я всегда был рядом, — внушал Вражда.
Далинар убил гораздо лучшего человека, чем он сам, великого лорда, который заслужил верность Телеба. Повалил его на землю, а затем воткнул в грудь секиру.
— И тогда я был рядом.
Далинар сражался на вершине странной скалы с человеком, который тоже познал Азарт. Этот человек пал с выжженными глазами от руки Далинара, и тот назвал свой поступок милосердием.
— Я был рядом.
Он злился на Гавилара, гнев и вожделение взвивались в нем в унисон. Далинар избил человека в таверне, расстроенный тем, что ему не дали насладиться дракой. Сражался на границе с Йа-Кеведом, смеясь и усеивая землю трупами. Он помнил каждый момент той кровавой бойни. Чувствовал каждую смерть, как штырь, вбитый в душу. Далинар заплакал от этой разрушительной мощи.
— Ты не мог поступить иначе, — сказал Вражда. — Благодаря тебе королевство стало лучше!
— Так… много… боли.
— Вини меня. Это был не ты! Твои глаза застилал красный туман, когда ты все это делал! Это была моя вина. Прими это. Тебе не нужно страдать.
Далинар моргнул, заглянув Вражде в глаза.
— Далинар, отдай мне боль, — предложил тот. — Сделай это, и никогда больше не будешь чувствовать себя виноватым.
— Нет. — Далинар крепче прижал к себе «Путь королей». — Нет. Я не могу.
— О, Далинар. Что она говорит?
«Нет…»
— Ты забыл? Дай-ка помогу.
И он вернулся в тот день. В день, когда убил Эви.
Держа в руках меч, Сзет понял: вот она, его цель.
Оружие вопило, чтобы он уничтожил зло, хотя само явно не понимало, в чем суть этого зла. Кругозор у меча был ограниченный, как и у самого Сзета. Как символично.
Но разве может столь извращенная душа, как у него, решать, кому умереть? Это немыслимо. И оттого он доверился другому — тому, чей свет просматривался сквозь тьму.
Далинар Холин. Сияющий рыцарь. Уж он-то знает.
Выбор был не идеальным. Но… грешные камни… это лучшее, что Сзет способен сделать. Он ощутил малую толику умиротворения, когда пронесся сквозь армию врага.
Меч верещал:
Уничтожай!!!
Любой, кого он хоть зацепил, превращался в черный дым. Сзет крушил солдат с красными глазами направо и налево, а они все продолжали кидаться на него, не испытывая страха. Они вопили — как будто жаждали смерти.
Этот напиток Сзет подавал слишком хорошо.
Одной рукой он бился с помощью буресвета, сплетая любого, кто подходил слишком близко, — и тот взлетал или врезался спиной в товарищей. Другой же косил их ряды мечом. Двигался проворно, бросив вверх лишь слабое плетение, чтобы весить меньше. Неболомам доступны не все плетения, но самые полезные — и смертоносные — по-прежнему оставались в распоряжении Сзета.
«Помни о самосвете».
Фантомное чувство взывало к нему — желание продолжать убивать, упиваться бойней. Сзет отверг его, испытывая тошноту. Быть не может, чтобы подобное ему когда-то нравилось!
Сплавленная с самосветом ускользнула, двигаясь чересчур проворно. Сзет вытянул ей вслед руку с мечом — часть шинца была в ужасе оттого, с какой скоростью оружие пожирало буресвет, — и сплетением направил себя за ней. Стремясь ее настичь, он пропахал ряды солдат, превращая их в дым.
Противница в самый последний момент увернулась от его меча. Сзет сплел себя с землей, потом описал широкую дугу, оставляя за мечом след черного, почти жидкого дыма от уничтоженных противников.
Зло!!! — вопил клинок.
Сзет кинулся на Сплавленную, но та упала ничком на землю и заскользила по камню, словно тот был вымазан маслом. Его меч пронесся над ее головой, а сама она, оттолкнувшись в другую сторону, прошмыгнула мимо ног Сзета. Потом грациозно вскочила и рванула с его спины ножны, которые он привязал туда для сохранности.
Ремни лопнули. Когда Сзет повернулся и атаковал, она парировала удар ножнами. Как ей это удалось? Было ли в серебристом металле что-то, чего не знал Сзет?
Сплавленная парировала следующие несколько атак, а затем увернулась от плетений.
Меч злился все сильнее:
Уничтожить, уничтожить, уничтожить!!!
Черные вены начали оплетать запястье Сзета, подкрадываясь к предплечью.
Сзет ударил снова, но она опять ускользнула, двигаясь по земле, как будто законы природы не имели над нею власти. Другие солдаты навалились на него кучей. Шинец, продолжая сеять среди них смерть, почувствовал нарастающую боль в руке.
Ясна остановилась в шаге от Ренарина. Теперь она отчетливо слышала его шепот:
— Отец. О, отец…
Юноша повел головой из стороны в сторону, глядя на что-то невидимое.
— Он зрит не то, что есть, но то, что будет, — подсказал Айвори. — Ясна, это сила Вражды.
— Тальн, — прошептала Эш, преклонив перед ним колени. — О, Тальн…
Вестник смотрел вперед темными глазами.
— Я Таленель’Элин, Вестник войны. Вот уже совсем близко Возвращение, Опустошение…
— Тальн? — Женщина взяла его за руку. — Это я, Эш.
— Мы должны подготовиться. Вы наверняка многое забыли…
— Пожалуйста, Тальн.
— Калак научит вас отливать бронзу…
Он продолжал повторять одни и те же слова снова и снова.
Каладин упал на колени на холодном обсидиане Шейдсмара.
Вокруг спускались Сплавленные — шесть фигур в блестящей хлопающей одежде.
У него была одна слабая надежда. Каждый Идеал, который он произносил, приводил к всплеску силы и мощи. Он облизал губы и попытался прошептать:
— Я… Я буду…
Он подумал о потерянных друзьях. Мэлоп. Джакс. Бельд и Педин.
«Скажи это, забери тебя буря!»
— Я…
Род и Март. Мостовики, которых он подвел. А до них — рабы, которых он пытался спасти. Гошель. Нальма, пойманная в ловушку, как зверь.
Рядом с ним появился спрен ветра, словно линия света. Потом еще один.
«Единственная надежда. Слова. Произнеси Слова!»
— О Мать! О Культивация! — кричал Виндль, пока они смотрели, как убийца пробивается через войско. — Что мы наделали?
— Направили его в другую сторону от нас, — бросила Крадунья, сидя на валуне и взирая на происходящее широко распахнутыми глазами. — Предпочитаешь, чтобы он был рядом?
Виндль продолжал хныкать, и Крадунья, в общем-то, его понимала. Этот тип в белом творил великое смертоубийство. Конечно, в красноглазых, похоже, не осталось и толики света, и все же… вот буря!
Она потеряла из виду паршунью с самосветом, но, по крайней мере, армия отхлынула от Сзета, и ему не приходилось столько убивать. Он споткнулся, замедлился, а потом упал на колени.
— Ой-ой.
Крадунья призвала Виндля в виде жезла на случай, если убийца лишился своего лядащего ума — того, что от него осталось, — и нападет на нее. Она соскользнула с валуна и помчалась к Сзету.
Он держал перед собой необычный осколочный клинок. Тот продолжал истекать странной черной жидкостью, которая струилась к земле и испарялась. Рука воина почернела.
— Я… — проговорил Сзет. — Я потерял ножны…
— Брось меч!
— Я… не могу, — выдавил он сквозь зубы. — Он держит меня, питаясь… моим буресветом. Скоро он поглотит меня самого.
Бурябурябурябуря!
— Точно. Точно. Э-э-э… — Крадунья огляделась по сторонам. Армия текла в город. Вторая каменная тварь топала через Древний округ, давя здания на своем пути. Далинар Холин все еще стоял перед проломом. Может… может, он сумеет помочь?
— Ага, щаз, — сказала себе Крадунья.
— Убейте мужчину, — велел капитан, державший Навани, взмахом руки указывая на старого Кмакла, мужа Фэн. — Он нам не нужен.
Фэн закричала сквозь кляп, но ее держали крепко. Навани осторожно высунула пальцы из защищенного рукава и коснулась переключателя на фабриале на другой руке. В передней части устройства, чуть выше запястья, выдвинулись маленькие выступы.
Кмакл изо всех сил пытался подняться. Похоже, он хотел достойно встретить смерть, но два других солдата не собирались дарить ему такую честь. Они толкнули его обратно к стене, один вытащил кинжал.
Навани схватила руку мужчины, держащего ее, а затем прижала выступы болевого фабриаля к его коже. Он заорал и упал, корчась в агонии. Один из солдат повернулся к Навани, и она прижала болевой фабриаль к его поднятой руке. Конечно, она проверяла устройство на себе, поэтому знала, что это за ощущения. Как будто тысячу иголок воткнули в кожу, под ногти и даже в глаза.
Второй солдат обмочился, когда упал.
Последний умудрился порезать ей руку, прежде чем Навани и его отправила на землю в спазматических судорогах. Какая досада! Она опять щелкнула переключателем и перестала чувствовать боль от раны. Затем Навани взяла нож и быстро освободила Фэн. Пока королева освобождала Кмакла, Навани перевязала свою неглубокую рану.
— Они скоро придут в себя, — сообщила она. — Возможно, нам стоит разобраться с ними, прежде чем это произойдет.
Кмакл пнул человека, который чуть не перерезал ему горло, а затем приоткрыл дверь в город. Мимо пробежал отряд солдат со светящимися глазами. Вся окрестная территория была заполнена ими.
— Похоже, это наименьшая из наших проблем, — проворчал пожилой консорт, закрывая дверь.
— Значит, вернемся на стену, — решила Фэн. — Может, с высоты увидим союзников.
Навани кивнула, и Фэн повела их наверх. Там они заперли дверь. У нее с обеих сторон были засовы, чтобы преградить путь врагам, захватившим стену, или тем, кто прорвется в ворота.
Навани изучила и оценила возможности. Быстрый взгляд показал, что войска Амарама действительно удерживали улицы. Некоторые группы тайленцев еще сражались в отдалении, но их силы быстро иссякали.
— Клянусь Келеком, бурями и Стремлениями, — пробормотал Кмакл. — Это еще что такое?
Красный туман клубился на северной стороне поля боя, полный кошмарных образов, которые возникали и разрушались. Тени умирающих солдат, скелетоподобных тварей, атакующих лошадей. Зрелище было грандиозное и пугающее.
Но Далинар… Навани не могла отвести взгляда от Далинара. Он стоял один, окруженный вражескими солдатами, обратив лицо к чему-то, что она ощущала очень смутно. К чему-то огромному. К чему-то невообразимому.
И злому.
Далинар словно оказался в двух местах одновременно.
Он увидел, как пересекает затемненный ландшафт, волоча за собой осколочный клинок. Великий князь был на поле перед Тайленом вместе с Враждой, но одновременно — в прошлом — приближался к Раталасу. Подгоняемый кипящим красным гневом Азарта. Он вернулся в лагерь, к изумлению своих людей, подобный спрену смерти. Покрытый кровью, с горящими глазами.
Горели они красным.
Далинар приказал принести масло. Повернулся к городу, где Эви была в тюрьме и спали дети, где невинные люди прятались, молились, жгли охранные глифы и плакали.
— Пожалуйста… — прошептал Далинар в городе Тайлен. — Не заставляй меня переживать это снова.
— О, Далинар, — ответил Вражда. — Ты будешь переживать это снова и снова, пока не отпустишь. Ты не можешь нести это бремя. Пожалуйста, отдай его мне. Это я заставил тебя так поступить. Ты не виноват!
Далинар прижал «Путь королей» к груди, как прижимают завернутого в одеяло ребенка посреди ночи. Внезапно прямо перед ним взорвалась вспышка света, которую сопроводил оглушительный треск.
Далинар попятился. Молния. Это была молния. Она ударила его?
Нет. Каким-то образом — только книгу. Вокруг него порхали страницы, обожженные и тлеющие. «Путь королей» выбило у него из рук.
Вражда покачал головой:
— Это слова человека, который давно потерпел неудачу и умер.
Впереди солнце наконец-то кануло за грозовой фронт, и вокруг стало темно. Огоньки горящих страниц медленно погасли.
Тефт съежился где-то во мраке.
Может быть, тьма спрячет его грехи. Но вдалеке он слышал крики. Мужчины дрались.
Четвертый мост погибал.
Каладин запнулся, не в силах подобрать Слова.
Он подумал о своих людях из армии Амарама. О Даллете и его отряде, которых убил то ли брат Шаллан, то ли Амарам. Друзья, которых больше нет.
А потом, конечно, пришли мысли о Тьене.
Далинар упал на колени. Несколько спренов славы закружились вокруг него, но Вражда отогнал их, и они исчезли.
Где-то на задворках разума плакал Буреотец.
Далинар видел, как подходит к месту заключения Эви. К убежищу в скале. Он попытался отвернуться, но видение было повсюду. Далинар не просто это видел, он это заново переживал. Он приказал убить Эви и услышал, как она кричит:
— Умоляю…
Вражда с ним не покончил. Далинару пришлось увидеть, как горит город, услышать, как умирают дети. Он стиснул зубы и мучительно застонал. Раньше он гасил боль вином. Теперь выпивки не было. Только Азарт.
Далинар всегда его жаждал. Азарт помогал ему жить. Без него… Далинар… был мертв…
Князь Холин распростерся на земле, слушая, как плачет женщина, которая верила в него. Он не заслуживал ее. Плач Буреотца затих, когда Вражда каким-то образом оттолкнул спрена, разделяя их.
Он остался один.
— Мне так одиноко…
— Далинар, ты не одинок, — сказал Вражда, опускаясь рядом на одно колено. — Я здесь. Я всегда был с тобой.
Азарт бурлил внутри. И Далинар знал. А еще, он всегда чувствовал себя самозванцем. Чем он отличается от Амарама? Душегуб с репутацией честного человека. Разрушитель. Детоубийца.
— Отпусти, — прошептал Вражда.
Далинар зажмурился, сгорбился и дрожащими руками напряженно вцепился в каменистую землю. Ему было так больно. Он знал, что подвел их всех. Навани, Адолина, Элокара, Гавилара. И не мог с этим жить.
Не мог жить, слыша ее плач!
— Отдай это мне, — молил Вражда.
Далинар сорвал ногти, но телесная боль не могла его отвлечь. Она была ничем по сравнению с душевной мукой.
С осознанием того, кто он такой на самом деле.
Сзет попытался добраться к Далинару. Тьма поднималась все выше по его руке, и меч выпил последние остатки буресвета.
Во всем этом… был какой-то урок… не так ли? Должен быть. Нин… Нин хочет, чтобы он научился…
Сзет упал, продолжая держать меч, а тот вопил как безумный:
Уничтожь зло!
Маленькая Сияющая подбежала к нему. Она посмотрела в небо, где солнце скрылось за тучами. Потом взяла голову Сзета в свои руки.
— Нет… — попытался прохрипеть он. «Меч заберет и тебя…»
Она каким-то образом вдохнула в шинца жизнь, и меч охотно ее выпил. Глаза девочки широко распахнулись, когда черные вены начали прорастать, поднимаясь по ее собственным пальцам и рукам.
Ренарин не хотел умирать. Но, как ни странно, он ждал удара Ясны с открытой душой.
Лучше умереть, чем жить и видеть, что происходит с его отцом. Ибо он узрел будущее. Увидел своего отца в черных доспехах, воплощением мировой погибели. Увидел, как возвращается Черный Шип, ужасное бедствие с девятью тенями.
Воин Вражды.
— Он падет, — прошептал Ренарин. — Уже пал. Теперь он принадлежит врагу. Далинара Холина… больше нет.
Читать бесплатно другие книги:
