Стажировка в Северной Академии Королёва Анастасия

А подойдя к порогу, услышала приглушенные голоса – один из них принадлежал Винсу.

Не знаю, что нашло на меня, но открывать дверь я не стала. Подошла ближе и прислушалась. Слабый дрожащий голос Проса заставил широко улыбнуться:

– Что вы! – возмущенный вопль и уже тише: – Какие ухаживания! Профессор Лоусон обещала мне мазь. Стар я уже, знаете ли, чтобы бегать за молоденькими, это вот вам стоит присмотреться к девушке.

– Присмотрюсь, обязательно, – поняла, что Винс улыбается. – Так значит, за молоденькими вы не бегаете, а за теми, кто постарше?

Райт явно решил добить толстяка своими шутками. Но я не удержалась от тихого смеха, представив раскрасневшегося профессора. Наверняка, от волнения, на лице появятся красные пятна, да и пот выступ на лбу. Хотя потеет мужчина не зависимо от волнения – лишний вес плохо влияет на работу всего организма.

Послышалось возмущенное мычание и сдавленный шепот:

– Шутник вы, однако, Винсент!

На этом решила, что достаточно наслушалась и приоткрыла дверь, выходя в коридор. Тут же столкнулась с взглядом Райта. В его глазах плясали смешинки – настолько искристые и светлые, что я на мгновение забыла, зачем вышла сюда. Потом опомнилась и повернулась к профессору.

– Вот ваша мазь, она согревающая, советую использовать на ночь.

Склянку мужчина схватил, зажал в руке и затравленно оглянулся на Винса:

– Премного благодарен, непременно так и сделаю, – и больше ничего не сказав, спешно направился по коридору, чтобы тут же скрыться за дверью своей комнаты.

От смеха мы прыснули одновременно, а после я предложила, ничуть не смущаясь:

– Войдешь?

Винс сощурился, сдерживая очевидную улыбку и с сомнением уточнил:

– Не боишься?

Уточнение, что он имеет в виду мою репутацию, так и повисло в воздухе, но я с легкостью отмахнулась от этого, для верности покачав головой:

– Ничуть, к тому же у меня к тебе есть несколько вопросов.

По поводу последнего я не лгала – разговор о том, как он потерял магию, думала затеять завтра, а раз подвернулась такая возможность, то... Отчего же ей не воспользоваться?

– Это причина, – кивнул, принимая аргумент.

Дождался, когда в комнату войду я, и только потом зашел следом, прикрыв за собой дверь.

– Ты ужинала? – первым нарушил тишину, пока я готовила место на столе для записей.

Точно весь в матушку. Питание для него на первом месте. В ответ я смешливо фыркнула и припечатала:

– Винс, прекращай меня кормить, я не шучу, – пресекла возмущения, почувствовав волну негодования от него. – Сейчас мне есть вовсе не хочется.

Упоминать, что сон был куда важнее не стала, а то с него станется – уложит меня спать, лишь бы не перетруждалась. Почему же он такой заботливый до сих пор не окольцован?

Последняя мысль появилась неожиданно, поразив меня своей неуместностью и... Собственно, откуда у меня интерес к этой стороне его жизни? Разве должно меня такое волновать?

Нет! Нет! И еще раз нет. Это меня совершенно не касается.

Оборачиваюсь и понимаю, что Винс с моими словами совсем не согласен, но недовольство он проглатывает, переводя тему:

– Какие у тебя ко мне вопросы? К слову, с лечебницей я договорился. Если ты сможешь, то завтра вечером тебе предоставят все необходимое.

Кивнула, готовясь поднять неприятную тему, потом посмотрела в окно, где кружились пушистые снежинки, и с тяжелым вздохом задала интересующий меня вопрос:

– Расскажи, что произошло, когда ты потерял магию?

Светлый небесный взгляд потемнел за мгновение, не оставив даже намека на легкость.

– Это обязательно? – голос подобен морозной стуже, а руки, что расслабленно лежали на сгибе локтей, непроизвольно сжимаются в кулаки.

– Боюсь, что да, – призналась со вздохом. – Мне нужно понять, что послужило толчком для исчезновения магии. И что именно запечатало ее.

Винс выдохнул сквозь стиснутые зубы, словно по его телу прокатилась волна боли, гораздо сильнее той, что мучила из-за амулета с чужой магией. Я ждала, что он откажется, но он отрывисто кивнул, направившись к окну.

Я была бы рада не бередить его раны, не воскрешать страшные воспоминания, но иначе не получится. Это действительно необходимость.

– Тебя же волнует, почему пропала магия, верно?

Кивнула, хоть и понимала, что он этого не увидит. Райт стоял ко мне спиной, цепляясь за подоконник, будто за единственную опору в этой жизни. Мне было больно точно так же как ему. Пришлось пересилить себя и сесть за стол, вооружившись ручкой.

– Я получил ранение, серьезное, практически несовместимое с жизнью. В гарнизоне на границе оказался старенький целитель. Я, конечно, благодарен ему, он спал меня, но магические потоки закрылись. Меня увезли в госпиталь, но исправить уже ничего не смогли.

Я так и замерла с занесенной над белым листом ручкой. Записывать оказалось нечего, совсем.

– Что говорили целители? В чем причина?

Винс повернулся – по его губам скользнула холодная усмешка.

– Причину так и не выяснили. Списали на то, что я практически умер, а магия, как известно, удел живых.

Нахмурилась, пытаясь понять, что именно меня так смущает. Потом ахнула, спросив:

– Ты хочешь сказать, что целитель вытащил тебя из-за грани?!

Это же невозможно, практически! Безумно опасно, и... Смертельно для целителя.

– Я не знаю, – тихо обронил Винс.

– Он умер?

– Да, – последний ответ он выдохнул, так что я только по губам прочитала его.

На несколько минут повисло молчание – тягостное, горькое.

Целители не боги. Нам не подвластно воскресить мертвого, мы не можем вырастить новую ногу или руку. А если и случаются вот такие исключения, то целители за это расплачиваются своей жизнью. Жестокая гармония – если вырываешь кого-то из лап смерти, то его место займешь ты. Только так. Равноценный обмен.

– Можно я посмотрю на рану?

Вопрос задала не поднимая глаз.

– Это... – судя по тону, Винс хотел спросить о том же, о чем говорил ранее – обязательно ли, – но передумал.

– Хорошо, – согласился, впрочем, в голосе послышалось плохо замаскированное недовольство.

– Это не больно, – попыталась разрядить обстановку, на что Винс лишь промычал что-то нечленораздельное и быстро расстегнул мелкие пуговицы рубашки, стягивая ее.

Я посмотрела на него, открыла рот и тут же закрыла. Мне показалось, что воздуха в комнате стало значительно меньше, да и тот, что остался, отказался проникать в легкие. И виной тому не обнаженный по пояс мужчина, а шрамы, что остались на месте раны.

Весь правый бок, начинаясь под ребрами и кончаясь у пояса штанов, был изуродован белесыми и розовыми отметинами. Они змеились по коже, словно живые, опутывая  жертву безобразной паутиной.

«Кто же мог оставить такую отметину? Что на самом деле произошло с Винсом?»

Прокручивая в голове эти вопросы, я шаг за шагом приближалась к Райту, как завороженная, глядя на шрамы. А когда подошла вплотную и протянула руку, чтобы прикоснуться, мужчина шумно выдохнул, от чего я вздрогнула и отступила назад.

– Противно? – тихо выдохнул он, и я вскинула голову, чтобы посмотреть в его глаза. Глаза, в которых плескалось отвращение к самому себе.

– Нет! – возмущенно бросила и задохнулась от переизбытка самых разнообразных эмоций. От щемящего чувства жалости, до злости на него. Как может так говорить? Но главное – как может так ненавидеть себя? Увечья не делают человека плохим, так же как и идеальное тело – хорошим.

– Нет, – хмыкнул, передразнивая меня. – Вряд ли стоило ждать другого ответа, – это он произнес скорее со смешком, и принялся натягивать рубашку.

– Нет, – повторила тверже, перехватывая его руки. – Не противно.

Борьба взглядов – не на жизнь, а на смерть. Никто из нас не желал отступить, пока безрассудный порыв не толкнул меня на безумный поступок. Я поднялась на носочках и прикоснулась к его губам своими – подрагивающими от глупой смелости, которая совсем скоро превратиться в прорву смущения.

Первый вздох в унисон, набат сердец, что заглушает все остальные звуки в этом мире. И напряжение, осязаемое, похожее на расплавленную карамель – такое же тягучее и липкое. Оно въедается в кожу, заполняет собой каждую клеточку.

Я не торопилась отстраняться. Стояла рядом с закрытыми глазами, прижимаясь губами к губам и ни о чем не думая. Точнее запрещая себе думать, потому что осознанные мысли уничтожат все.

Короткое мгновение... И еще одно...

Наконец, Винс шумно выдохнул, высвободил руки из моих, и опустил ладони на талию, притягивая ближе к себе. Чтобы следом перенять инициативу.

Нежное касание губ, за ним второе, третье, пока воздуха не становится слишком мало. Я отстраняюсь первой, чтобы жадно вздохнуть. Потом смотрю на него, замечая в его взгляде отголосок недоверия, и говорю глупость, вслед за глупым поступком:

– Извиняться не буду.

Это прозвучало с детской обидой в дрогнувшем голосе. Как бы я не пыталась убедить себя и забыть первый поцелуй, все равно так и не смогла понять, за что именно он тогда извинился.

Мужчина улыбнулся – открыто и чисто, словно из-за хмурой тучи выглянуло теплое яркое солнце.

– Не надо, – разрешил милостиво.

Ладони так и не убрал, и я чувствовала жар от его рук сквозь плотную ткань платья. А еще смущение, которое медленно, но верно подбиралось ко мне, покалывая лицо и шею.

И чтобы предотвратить неловкость, попросила:

– Позволишь?

Коснулась кончиками пальцев загрубевших шрамов, ожидая его разрешения. Он кивнул, так и не отпустив мой взгляд, и мне пришлось самой разорвать контакт, хоть это и было безумно тяжело.

Шрамы... Что скрывается за ними? Невыносимая боль, которая потом еще долго преследует пациентов, мешая жить и не вздрагивать от прикосновений. Сомнение, сродни тем, что испытывает Винс. И картинки прошлого, что не стереть ластиком из памяти.

Ближе к боку некоторые из них сгладились, почти не оставив следов, но те, что располагались прямо под ребрами, бугрились по коже, испещряя ее кривыми дорожками.

Я провела по верхним пальцем, и мужчина вздрогнул, а я следом за ним.

– Больно?

Подняла голову, всматриваясь в его лицо. Винс сдавленно выдохнул и хрипло ответил:

– Нет, совсем нет.

И что-то в его голосе заставило меня опустить взгляд и нерешительно замереть, не зная, стоит ли продолжать осмотр. В том, что всего мгновение назад мы целовались и до сих пор стоим так близко друг к другу, было что-то ... Странное, будоражащее и запретное. Такое, что я никогда не испытывала раньше и не могу понять, как к этому относиться сейчас.

– Мне не больно, Дели, – спокойнее повторил Винс, приподняв мое лицо за подбородок. – Можешь продолжать.

В уголках его губ спряталась улыбка, будто он испытывает удовольствие от моей нерешительности.

– Хорошо, – послушно кивнула, чувствуя, как жар облизывает кожу. Смущение все же, хоть и запоздало, но посетило меня.

Следующее прикосновение Винс перенес спокойнее, и я начала действовать смелее. Расправила ладонь, направила магию по венам, пытаясь проникнуть под кожу, понять, насколько глубокой была рана и что из жизненно важных органов было задето.

Вдох, выдох, и темнота...

Холод пронзил кончики пальцев, и сердце ускорило свой ритм, но я упорно толкала магию вперед. Еще толчок и меня вышвырнуло назад. Я пошатнулась, пытаясь ухватиться за воздух, потерявшись в реальности.

Если бы Винс не придержал меня, то попросту свалилась бы на пол.

– Что? – обеспокоенный голос мужчины доносился сквозь вату. Мне стоило большого труда разлепить вдруг пересохшие губы и пробормотать:

– Что с тобой произошло?

Это не было похоже на простое ранение. Это было серьезное магическое вмешательство, и отголоски чужой магии жили в нем до сих пор. Но такое невозможно! Противоестественно. И это и есть причина того, что его собственная магия закрылась от него.

Глаза вновь заволокло дымкой недовольства, но на этот раз он не стал спрашивать, обязательно ли это – рассказывать все, как есть. Просто отупил на шаг, набрал в грудь воздуха и произнес тихо:

– Это была старая магическая ловушка, осталась со времен войны. Мы случайно набрели на нее во время обхода – я тогда учил молодых солдат ориентироваться на местности. Один из мальчишек наступил на нее...

Винс замолчал, а мне и не нужно было слышать дальше. И так понятно, что произошло дальше. Он оттолкнул его, приняв удар на себя.

– Его дед был тем самым целителем, который спас меня.

– Я... – пробормотала растерянно. Не сразу нашлась, что сказать еще. Магическая ловушка со времен войны? С таким я не сталкивалась...

Война закончилась слишком давно и нам попросту не рассказывали о таких случаях. У меня не было практики в этой области. И... я не представляю, как ему помочь. Это совершенно исключительный случай.

– Винс, почему ты сразу не сказал?

Мужчина невесомо коснулся кончиками пальцев моей щеки, и устало бросил:

– Это глупо, но мне хотелось верить, что если я не скажу, то у тебя все получится.

Получится... Я теперь даже не знаю, как к этому относиться. Мои разработки не имеют никакого отношения к ранениям такого типа.

– Я не знаю, что сказать, – выдохнула тихо, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы.

Магия, которую использовали в военное время, заточая в ловушки, была совсем другой, нежели та, что мы используем сейчас. Тогда маги извращали естественное явление, как только могли, уродуя и заставляя ее разрушать все живое.

Винс покачал головой, и попытался улыбнуться:

– Тебе и не нужно ничего говорить, я же все прекрасно понимаю, и понимал, когда соглашался на твои испытания.

– Тогда зачем? – все же спросила, с силой выталкивая из себя слова.

– Надежда, – легко сознался Винс, – она всегда умирает последней.

Мне бы не хотелось, чтобы его надежда умерла. И тем более не хотелось, чтобы он смирился с тем, что магию больше не вернуть. Но... Здесь я бессильна, на самом деле бессильна.

– Мне жаль, – отвела взгляд, рассматривая невзрачные обои на стене.

Если бы я только узнала об этом раньше, я бы не взялась попусту обнадеживать его. А сейчас выходит, что я только разбередила раны, заставила его загореться бессмысленной надеждой.

– Во всяком случае, ты попробовала, – Винс натянул рубашку и принялся ее застегивать. – И мне твоя попытка очень понравилась, – это прозвучало с подтекстом, от которого лицо моментально вспыхнуло от смущения, обжигая кожу.

А мысленно я произнесла то, что никогда не осмелюсь сказать вслух:

«Мне тоже понравилось».

– Как прошли занятия с целителями? Академия гудит от последних изменений, – он попытался перевести тему, и я ее с удовольствием поддержала.

– Ты знаешь, на удивление все ребята приняли меня хорошо, даже боюсь, что мне все это только приснилось.

Винс усмехнулся:

– Не бойся, должна же была начаться белая полоса в твоей жизни?

Должна была. И началась, но... Ощущение, что он не меньше меня заслуживает эту белую полосу, сжало сердце колкой обидой на жизнь и на саму себя. Почему все вышло именно так? Эта магическая ловушка... Если бы не этот нюанс, я бы обязательно постаралась ему помочь.

Кивнула на его вопрос, и неловко потопталась на месте.

– Я пойду, – тут же свернул разговор Райт, и я вскинула голову, поймав его взгляд.

Мне не хотелось, чтобы он уходил. Не хотелось, чтобы вновь оставался один со своими бедами. Но и удерживать его сейчас, придумывая отговорки, не смогла.

А оставшись одна, опустилась на стол и долго смотрела на раскрытый блокнот с моими записями. Они бесполезны, и все эти наработки. Бессонные часы в столичной академии и желание помочь одному единственному человеку – лишь кипа никому ненужных бумаг.

На сложенные ладони упала горячая слезинка. Я не сдержалась – обхватила лицо руками и тихо расплакалась. Почему-то было больно не за свои мечты, а за Райта.

Сколько я так просидела – не знаю. Но когда слезы высохли, я еще долго всхлипывала беззвучно, представляя перед собой мужское лицо.

Ночь прошла беспокойно. Уснула я почти сразу после случившейся истерики, но то и дело вскакивала, видя во сне то развороченное тело Винса, то бесцветные старческие глаза, то бугристые шрамы.

Наутро я еле поднялась с кровати, испытывая жуткую головную боль. Пришлось вновь копаться в чемодане, пытаясь отыскать нужные капли.

Потом были лекции, которые прошли для меня как в тумане. Нет, я общалась с ребятами, все так же удивляясь доброжелательности и седьмого, и пятого курса, но в то же время мыслями была где-то очень далеко.

Завтрак и обед прошли мимо меня. Я не чувствовала вкуса еды. Очередное расстройство буквально выбило из колеи, так что мне стоило большого труда не запереться в своей комнате, вновь прячась от всего мира.

И чтобы вытрясти из себя меланхоличное настроение, отправилась к доктору Аттэ. Уверена, у него обязательно найдется несколько ободряющих слов для меня, как бы эгоистично это ни звучало.

– О, кто ко мне пришел! – мельком взглянув на меня, обрадовался старик. – А я как раз собрал все по твоему списку.

Слова про список болью отозвались в сердце, и я буквально упала на стул, безвольно откинувшись на спинку.

– Что? Плохо? – тут же заметил мое состояние мужчина, и я отрицательно покачала головой.

Плохо, но не в том смысле, в котором он имел в виду.

– Тогда...

И я прервала его, избавив от бесполезных перечислений.

– Я не смогу помочь Винсенту.

Вот так, я это сказала. Еще раз...

– Что? – не сразу понял доктор, и подошел ближе, заглядывая мне в глаза.

Удалось сдержать слезы, и даже голос не дрогнул:

– Я не смогу помочь Винсенту, потому что его ранение связано с магическими ловушками, которые остались со времен войны. А мои разработки... Они не имею к ловушкам никакого отношения.

На последних словах перешла на шепот, так что доктор напряженно нахмурился, пытаясь расслышать меня.

– Та-а-ак, – протянул старик, присаживаясь напротив. Было видно, что он пытается осмыслить, с насколько серьезной проблемой я столкнулась. Но дело в том, что эта проблема, которую невозможно решить. Остается только смириться, потому что ни в одной библиотеке королевства, не найдется книг об этих ловушках. Информация до сих пор засекречена, и вряд ли кто-то сжалиться надо мной, предоставив ее для изучения.

– Значит, у тебя нет никаких идей по этому поводу?

Я всплеснула руками, хлопнув ладонями по ногам – прямо как любит делать доктор, и сокрушенно покачала головой:

– Нет, и никакие идеи не появятся. Я ничего не понимаю в этой области.

– Хм... – только и бросил задумчиво старик. – Надо подумать... Надо...

По моим губам скользнула кривая ухмылка. Я понимаю, что он не хочет меня расстраивать, но сколько тут ни думай, ничего не изменится.

Мы помолчали, каждый погрузившись в свои мысли. И, несмотря на безысходное положение, я гордилась тем, что пришла сюда.

– Похоже, нам нужно выпить чай с вкусным пирогом, как ты считаешь? – первым нарушил тишину доктор Аттэ. С удивлением посмотрела на него и увидела, как старческие глаза сияют.

– Доктор? – прищурилась с подозрением, но он лишь загадочно улыбнулся. Мурлыча что-то себе под нос, поднялся со стула и пошел греть воду.

Что он задумал?

Глава 21

В комнату вернулась только через час. Трудно сказать, что я чувствовала в этот момент – надежда, как и говорил Винс, умирает последней. И глядя на довольную улыбку доктора Аттэ, она расправляет крылья и нашептывает: «А вдруг?!»

Мне хотелось поверить, и в то же время было безумно страшно. Разочаровываться куда тяжелее, чем не обманывать ожидания. Решила попросту об этом не думать, углубившись в подготовку к лекциям.

Винсента я сегодня не видела. То ли так совпало, что ни разу за день наши дорожки не пересеклись, то ли... Он меня избегает и не хочет видеть после вчерашнего. Последнее беспокоило больше всего. Не хотелось думать, что наши отношения (если все с нами происходящее вообще можно так назвать), прекратятся.

Пришлось и эти мысли отложить в дальний ящик. Я составила график практических занятий в лечебнице, осталось согласовать его с ректором, и чтобы он «обрадовал» целителей в больнице. Подготовила тесты для начальных курсов по общим предметам, непроизвольно схватилась за блокнот с наработками, и тут же отдернула руку, оставив его лежать на месте.

Потом рывком открыла ящик, чтобы достать камень, пропитанный магией, но его там не оказалось, и ткани, в которую я его заворачивала – тоже.

Это что еще такое? Как...

Винс – догадалась сразу, скрипнув от злости зубами. Не думаю, что еще кому-то мог понадобиться этот амулет. Да и он уже входил в мою комнату прежде, одолжив ключи у сторожа.

Рывков встала со стула, и быстро вышла из комнаты. А там, чеканя шаг, прошла по коридору до нужной двери и постучала, барабаня пальцами по дереву.

Ответом мне была тишина. Я постучала еще раз, и еще, пока дальше по коридору не открылась дверь, и не послышался недовольный голос Нианы:

– Что стучишь, его там нет.

Обернулась, бегло осмотрев домашний наряд девушки – простенький халат в мелкий цветочек, – и спросила:

– А где он?

Декан факультета зельеваренья хмыкнула, и облокотилась плечом о косяк:

– Тебе зачем? – спросила у меня, даже не пытаясь скрыть ехидную усмешку.

Вот что ей на это ответить? Что Винс решил и дальше подвергать свою жизнь опасности? Кто может знать, как магия из амулета взаимодействует с той, что до сих пор осталась в нем? Это может быть смертельно опасно.

– Нужно, – гордо задрала подбородок, дав понять, что прятаться за мнимой вежливостью не намерена. – Ты знаешь?

Девушка отвечать не спешила. Рассматривала меня, словно гадкое насекомое, морща нос, отчего очки съезжали все ниже. Потом, наконец, выдохнула:

– Домой уехал, – тут же резко развернулась и с грохотом закрыла за собой дверь.

Уехал, значит. А я еще думала, почему он меня избегает. Оказывается, чтобы я не поняла, что опасный амулет вновь на нем.

Нет уж, он так просто от меня не скроется.

Вернулась в свою комнату и быстро переоделась, потом вышла из корпуса и направилась к воротам. Чтобы вызвать карету, пришлось искать сторожа, но я своего добилась и уже через час была у двери родового гнезда Райта. Злая и запыхавшаяся. Ведь его безрассудство настолько нелепо, что мне хочется отчитать его как маленького мальчишку. Что за глупости он вытворяет?

Мысли, как мой визит будет выглядеть со стороны, даже не допускала, но стоило занести руку, чтобы ударить массивным железным кольцом, как я замерла. Вряд ли правила приличия сейчас уместны, когда здоровье Винса в опасности, но...

Что я скажу?

«Светлого вечера, а Райт-младший дома?»

Звучит так, будто я маленькая девочка и пришла домой к своему другу. Вот только беда в том, что я давно уже не маленькая, и такой безобидный вопрос может вызвать ненужные слухи.

Руку я опустила и отступила на шаг, пытаясь побороть желание вовсе сбежать отсюда, но мои метание прервали гулкие шаги за дверью. А потом знакомый звонкий голос:

– Аделия, милая, неужели это ты?

Анита вышла мне навстречу, кутаясь в пушистую шаль, и я медленно кивнула, подтверждая.

– Светлого вечера, – промямлила, чувствуя, как лицо предательски запылало.

– Светлого, дорогая, проходи скорее, я очень рада тебя видеть, – на одном дыхании произнесла матушка Винсента и, не дав мне опомниться, схватила за руку и буквально затащила в дом.

– Я как раз стояла у окна, когда увидела подъехавшую карету, – не умолкая, щебетала она, ведя меня в сторону гостиной. Я же старалась придумать, как тактичнее спросить у нее о сыне. – Это сюрприз, очень приятный сюрприз, жаль только, что я сегодня отпустила слуг, иногда им нужно давать полноценный выходной, знаешь ли. Но ничего, сейчас что-нибудь придумаем.

Анита провела в гостиную, усадила на кресло, потом опомнилась и предложила снять пальто. А когда я встала, женщина скользнула по мне взглядом, и остановила взгляд на сапожках.

– Аделия, – голос ее стал строгим, и мне вспомнилось, как мама обычно отчитывала меня за разного рода проделки. – Здесь не столица, милая, в такой обуви легко простудиться, тем более похолодание не за горами.

Жар полыхнул сильнее, и теперь, наверняка, цвет моего лица совсем близок к алому. Машинально одернула подол платья и пролепетала:

– Все хорошо, я просто торопилась.

Оправдание вышло глупым, как и мое положение в общем. Анита нахмурилась так, что на лбу появилась едва заметная вертикальная складка и, наконец, спросила о цели моего визита:

– Аделия, у тебя что-то случилось?

В том-то и дело, что не у меня, но как ей сказать об этом даже не догадываюсь.

– Эм... Госпожа Анита, я бы хотела увидеть Винсента, он здесь?

Главное – не краснеть еще больше и не трястись так, будто меня собираются бросить в пасть страшному зверю. Я ведь не просто так пришла, не из праздного любопытства. Цель моего визита, можно сказать, очень благородная. К тому же не терпит отлагательств.

Женщина растерялась всего на мгновение, а потом на ее губах расцвела довольная улыбка:

– Ах, дорогая, давай обойдемся без этих церемоний, для тебя я просто Анита.

Вцепилась пальцами в подлокотники кресла и напряженно кивнула, уже догадываясь, что она скажет дальше.

– А Винсента нет, он заезжал к нам час назад, а потом уехал к себе. Но, милая, ты так и не сказала, что произошло. Тебя кто-то обидел?

«Уехал к себе», – эхом отозвались ее слова, заставляя сердце сжаться от нехорошего предчувствия. Слишком много и без амулета намешано в нем – чужая магия, которая до сих пор отравляет его организм, думаю и возвращение из-за грани не прошло бесследно.

Страницы: «« « ... 1112131415161718 » ... »»