Безмолвие Харт Джон

Глава 38

На крыльцо Вердины Джонни поднялся с большей, чем в последний раз, осторожностью. За ним чувствовались годы, его семья и ее, повешенные и Пустошь.

— Ну вот. Красивая картина, — заметила старуха.

— Долго оставаться не собираемся.

Она отступила, пропуская гостей. Леон задержался, но Кри и Джек последовали за Джонни.

— Креола, — окликнула девушку Вердина. — Твоя мать знает, что ты здесь?

— Не вмешивайте в это еще и ее, — сказала Кри.

— Мудрое решение для столь молодой особы. Проходите, садитесь. — Старуха показала на стулья на крыльце. — Леон, не стой там как пень. Нам нужен еще один стул. — Когда все устроились, она протянула руку к старому транзисторному приемнику, стоящему с вытянутой антенной на перилах. — Заняты небось были, а? — Местная радиостанция передавала новости о надвигающейся грозе. Дальше пошли слухи о мертвых полицейских и массовом погребении. Репортеров к пещере не допускали. Уже начались осторожные разговоры об устроенной на болоте облаве и вероятном привлечении к расследованию ФБР.

— Подождем, — сказала Вердина.

Через две минуты репортер упомянула имя Джонни Мерримона.

— Почему вы улыбаетесь? — спросил Джонни.

— Потому что знание — сила, а ты не знаешь того, что тебе необходимо. Потому что теперь тебе потребуется моя помощь, и я наконец-то смогу попросить у тебя кое-что взамен.

— Мне ничья помощь не требуется.

Старуха снова включила радио, и уже через тридцать секунд имя Джонни прозвучало еще дважды. По подозрению в причастности к убийствам разыскивается местный житель Джонни Мерримон…

Вердина протянула руку, повернула ручку и выключила приемник.

— Чего вы хотите? — спросил Джонни.

— Чтобы ты пошел со мной. — Она поднялась и, тяжело опираясь на палку, спустилась в сад. Джонни последовал за ней. — Расскажи мне свои последние сны.

Старуха негромко рассмеялась, но не остановилась.

— Сны и сновидцев я вижу сто лет. Не хитри со мной, сынок. Ты видел сон про Джона и Айну. Я это по твоему лицу вижу и по тому, как ты поглядываешь на Кри. Далеко ли увел тебя сон? К висельному дереву? К ребенку?

— Ребенок выжил? — спросил Джонни.

— Это твой прадед.

И так сильны и неожиданны были всколыхнувшиеся от этих слов эмоции, что Джонни пришлось отвести в сторону глаза.

— Откуда вы об этом знаете?

— Все наши знали эти истории наизусть. Видели их в снах или разговаривали с теми, кто видел. К некоторым сны приходили не раз и не два, и большинство этих несчастных бежали с болота или заплутали и сгинули во тьме. Для моего народа этот сон самый обычный — теснота и сырая черная земля.

— А как же Кри?

— Кри — последняя из ей подобных. У нее свои сны.

— Сны Айны.

— Она — прямая наследница по женской линии, от матери к дочери. Видишь, как они похожи?

Кри стояла возле перил и смотрела на них. Девушка действительно выглядела точь-в-точь как Айна — миниатюрная, с узкой талией. И стояла она так же, и голову держала так же.

— Она ненавидит меня, — сказал Джонни.

— Ты ее винишь?

— Она же хочет убить меня.

— Тебя или Джона Мерримона?

Джонни закрыл глаза.

— Что вы знаете о пещере?

— Я знаю, что есть правда, которую ты должен открыть сам.

— Вы про еще один сон. — Старуха поджала губы и отвернулась. — Я всего лишь хочу вернуть мою нормальную жизнь.

— В Пустоши нет ничего «нормального». Есть только история и магия.

— Там нет магии.

— Не играй со мной, мальчишка. Я знаю правду, которая никогда не откроется тебе во сне. Знаю истории о жертвах, любви и ужасах, от которых твои волосы станут белыми. Я знавала великих сновидцев и видела то, что пробуждается в ночи. Нет магии!.. Да от тебя воняет магией.

— Что вам нужно от меня?

— Твои сны. Разве я не ясно выразилась?

— А как же Кри? Она — ваша семья.

— Кри не может видеть этот сон. Только ты можешь. Только потомок Джона Мерримона.

Подушку ему положили на пол — ни на чем мягком, вроде перьевого матраса, Джонни никогда не спал. Джек был вне себя.

— Какого черта? Ты что это делаешь, а? Серьезно.

— Ты просто приглядывай тут, ладно?

— За чем приглядывать?

Джонни не ответил. Здесь, вдалеке от Пустоши, мысли и истинные причины просьбы Вердины были ему недоступны. Она сказала, что Кри может видеть только глазами Айны, а он — только глазами Джона. Вроде бы все логично.

Логика…

При этой мысли губы у Джонни дрогнули.

— Ты чего улыбаешься? — тут же набросился на него Джек.

— Только не уходи никуда.

— Готов, молодой Мерримон?

Джонни взглянул на старуху. За спиной у нее, прислонившись к стене, хмурился Леон. Кри все происходящее определенно не нравилось, но Вердину это нисколько не трогало. Как и Джонни. Окна зашторили, и комната погрузилась в полумрак. Все притихли.

— Что мне искать?

— Айну. Я хочу знать, где она похоронена.

— Как это сделать?

— Ты помнишь ее лицо?

— Да.

— Представь его в темноте. — Старуха раскурила сигарету и протянула Джонни. — Представь открытые глаза и как сыплется земля.

Сон не пришел ни легко, ни быстро, несмотря даже на особую сигарету Вердины. На него смотрели, и Джонни чувствовал чужие взгляды, как и любой нормальный человек.

— Так не получится.

— Получится. Просто дыши.

Джонни промучился целый час, потом представил вокруг себя занавес из черной материи, свисающий с потолка до пола.

Мягкая подушка.

Не слишком жесткий пол.

Еще час в домике стояла тишина, потом Джонни вдруг дернулся и с криком вскочил. Джек попытался удержать его, но не смог. На помощь пришел, добавив свой немалый вес, Леон, но Джонни продолжал сопротивляться, царапаться и даже пустил кому-то кровь. Сломленный, задыхаясь, он дрался, как умирающий.

Джонни был вне себя.

Он был сам не свой.

Он кричал, пока что-то не оборвалось, и наступила непроглядная тьма.

Глава 39

Всеми забытая, ни на что не годная, ни к чему не приспособленная. Такой ощущала себя Луана Фримантл. И не впервые. Она сидела на диване и щелкала пультом, переходя с канала на канал. Удивительно, что об этом говорили не все, а только три станции.

Официальные полицейские источники, что характерно для них, отмалчиваются, но скрыть лихорадочную активность здесь, на северной окраине округа Рейвен, невозможно…

Позади репортера промчалась с включенной мигалкой «Скорая помощь». За ней проследовали две полицейские машины. Вдалеке поднимался столб черного дыма.

…Заниматься спекуляциями сейчас опасно, но источники, близкие к службе шерифа, указывают на то, что из пещеры извлечено множество человеческих останков. Примечательно, что возраст этих останков весьма значителен. Не имея на руках официального заявления властей, мы можем говорить об этом лишь предположительно, но одни уже масштабы полицейского присутствия указывают, что здесь происходит нечто грандиозное. За последний час я насчитал по меньшей мере двадцать официальных автомобилей с людьми и оборудованием, которые проехали на территорию этого необжитого района…

Луана выключила телевизор. Мысли повернули в сторону дочери. До появления Кри будущее представлялось сверкающим даймом, десятицентовиком, далеко впереди на пустынной дороге. Казалось, будет так легко пройти и поднять монетку… но за все время дайм так и не стал ближе. Луана думала, что, может быть, мальчики-красавчики доставят ее туда, а когда они не смогли, решила, что у мужчин это получится лучше. Где-то на этой дороге она и обронила Кри.

Думала, с ребенком будет веселее.

Думала, ребенок привяжет мужчину.

Теперь, расставшись с четырьмя мужьями, Луана постигла болезненную истину. На дороге нет и никогда не было блестящего дайма. Закрыв глаза, она думала о дочери. Теперь блестела только Кри, но и она убежала из дома туда, куда влекли ее сны. Теперь она в Пустоши или с Вердиной. Может быть, она уже одно из тех тел, что нашли в пещере. И как только Вердина увела Кри? Как сманила разговорами о снах, Айне и выборе. Да только нет никакого выбора! Сколько людей сошли с ума из-за снов? Сколько покончили с собой? У старой стервы свои планы, свой темный бизнес. Рискнет ли Вердина чужой дочерью, чтобы получить то, что ей надо? Конечно рискнет. Из-за этого, вообще-то, ее и выгнали. Из-за себялюбия, жадности и безрассудства.

«А что же ты сама, Луана Фримантл? Разве ты не такая эгоистка?»

Вопрос был неприятный, но Луана постаралась дать на него честный ответ. Ей так хотелось заполучить тот сверкающий дайм… Она гналась за ним не оглядываясь, и, занятая этой неустанной погоней, отправила дочку в Пустошь. Если б старухи были живы, Кри и по сей день оставалась бы там. Эту вину Луана за собой признавала. Вдохнув ее, она посмотрела на револьвер в руке и поднялась.

Пора подумать в первую очередь о ребенке.

Пора наконец стать матерью.

Глава 40

Отбиваясь и крича, Джонни поднялся с пола.

— Уходите! Убирайтесь ко всем чертям! — На ногах он стоял, как боец, только что получивший на ринге сотрясение мозга. — Господи… проклятый…

— Джонни…

— Нет. Отойди. — Нащупав рукой стену, он прижался к дереву лицом, увидел капельки пота на кончике носа. — Что вообще происходит?

— Не знаю. Это ты мне скажи.

Джек вытер кровь с носа, промокнул ее платком. У Леона зияла царапина на щеке, распухла губа. Кри стояла, прижав руку к груди, и только Вердина казалась спокойной.

— Что ты видел? Рассказывай, быстро.

— Ничего…

— Не лги.

— Я ничего не видел. Я был в земле и…

— Не был.

— Был. У меня на языке ее вкус.

— Нет! — Старуха с такой силой ударила палкой о половицу, что получился звук наподобие выстрела. — Ты не можешь видеть этот сон! Он — порождение боли Айны, ее страдания! — Она взглянула на Кри. — Что ты скажешь об этом?

— Я…

— Говори, дитя!

— Я хотела, чтобы он почувствовал то, что чувствовала я, что чувствовала Айна. Хотела, чтобы он страдал.

— Почему? — спросил Джонни.

— Потому что Джон Мерримон был одним из тех, кто закапывал ее заживо.

— Но не я.

— Однако ж я вижу вас во сне. Вижу вас обоих.

Вердина покачала головой.

— Это невозможно. Мы видим во сне свой народ. Он видит свой.

— Да пошли бы вы все, — махнул рукой Джонни.

— Подожди!

Но Джонни уже отодвинул Джека плечом и вышел из дома. После сна, в котором он задыхался, болела грудь. Все остальное ныло после схватки с Леоном и Джеком. Ни один из них не проявил снисходительности. Помяли крепко, наградив и синяками, и ссадинами. Возле ручья Джонни опустился на колени, плеснул в лицо водой, продышался. Тело ныло и болело, но в действительности ничего не изменилось.

Он хотел получить ответы.

И это значило, что придется рисковать еще раз.

На этот раз Джонни сделал по-другому.

— Хочу, чтобы все вышли.

Он уже вернулся от ручья, но, хотя прошло десять минут, все оставались на своих местах как вкопанные.

— Да перестань, Джонни.

— И тебя, Джек, это тоже касается. — Он повернулся к Кри. — Если очнусь в могиле, винить буду тебя.

— Постараюсь думать о приятном.

— Просто выйди. — Джонни подождал, потом повернулся к Вердине. — Было бы лучше, если б я знал, куда попаду.

Старуха выпрямилась над палкой, но от этого стала как будто даже меньше.

— Предвидение может повлиять на видение.

— Неважно.

— Самое главное — местонахождение могилы Айны.

— Почему?

— Неужели непонятно? В самом деле? Ты же знаешь, что она чувствует.

— То есть чувствовала. Прошедшее время. — Она промолчала, и Джонни нахмурился. — Почему вы так уверены, что я смогу ее найти?

— Джон Мерримон выстрелил в Айну дважды и похоронил ее на болоте. С ним там никого не было. Воспоминания принадлежат только ему.

— Предположим, вы правы, и я найду могилу. Мне-то что с того?

— Я отвечу на любые оставшиеся вопросы насчет того места, которое ты называешь домом. Я устрою так, что Хаш Арбор будет только твоим во всех отношениях, со всеми его секретами и историей. Сделаешь это для меня, и я дам тебе все, чего ты всегда желал.

Она торговалась и не скупилась на обещания, и все равно Джонни не доверял ей.

— Я никого не убивал, — обратился он к Кри. — Джон Мерримон — может быть, но не я.

— Просто найди ее.

— Ты тоже этого хочешь? Того же, что она?

— Да.

— Тогда держи свои мысли при себе. Не толкай меня в ту же могилу.

Он еще долго не мог уснуть.

Слышал, как они шепчутся за дверью.

Закрыл глаза и ощутил во рту вкус земли.

В конце концов сон все же пришел, мягко, как румянец. Нахлынул незаметно. Потом, уже во сне, пришло видение. И оно началось с Айзека.

Его лицо блестело; стояла ночь, и за окном горели факелы.

— Пришли, — сказал он.

Толпа уже спускалась по подъездной дорожке к большому крыльцу. Человек пятьдесят. Может быть, больше.

— Сколько у нас возле главного входа?

— Четверо.

Несколько слуг, несмотря ни на что, остались верны хозяину. С ружьями в руках они охраняли переднюю дверь.

— Что с задним?