Берег. Следы на песке Крынская Юлия

Глава 14

Джулия

Шасси глухо ударилось о бетон посадочной полосы и меня, как рыбу на берег, выбросило из сна в действительность со всеми ее бедами. Меня добила встреча в аэропорту, как бы я ни хорохорилась, а требовался безупречно ясный разум. С момента исчезновения львенка у меня творилась в голове полная чехарда. Мышцы окаменели от неудобной позы, но я на удивление выспалась. Тепло и крепость плеча Громова, подарило мне сейчас несколько часов покоя.

– С возвращением к родным пенатам, – Саня ладонями размял себе мышцы на руках.

– Прости, я бессовестно использовала тебя в качестве подушки.

– Я сам спал. Нажрался обезболивающего и вырубился.

За выпуклым стеклом иллюминатора шел проливной дождь. Такой унылой картины я не видела давно. Быть может, я бы и порадовалась встрече с отчизной, окрашенной во все оттенки серого, если бы в ее недрах не канул в неизвестное мой любимый, родной человек. Я перевела часы и включила телефон.

Народ засобирался. Мы, обуреваемые естественными желаниями, постарались проскочить первыми к выходу. Пришла эсэмэска от Эдварда с названием гостиницы, где нам предстояло провести ближайшие сутки. Сердце мое сжалось от боли.

– Что случилось? – встревожился Саня.

– Он издевается? Я не хочу ехать в гостиницу, где останавливалась с Робертом. Мы перебрались туда как раз в ту ночь, когда люди Рябого пришли за ним. Почему именно тот отель? Я не смогу переступить его порог!

Мы спустились к автобусу мокрые с головы до ног.

– Тебе повезло, – похлопал Саня меня по плечу, – у меня в Москве квартира.

Я с недоверием взглянула на него.

– Клянусь не повторять прежних ошибок, – он приложил руку к груди. – К тому же, может тебе это покажется странным, я бы хотел вообще заехать домой.

– Не покажется, – решилась я в очередной раз поверить ему, – Погнали, дома даже стены помогают.

– Мой дом – твой дом, – широко улыбнулся Саня.

Роберт

Я замер, прислушиваясь к голосам, один показался мне знакомым. Разговор шёл на русском языке.

– Смотри-ка, оклемался, сукин сын. Переполз к стене.

Я собрался с силами и сел, вглядываясь в лица вошедших. Они присели около меня на корточки. В свете фонаря я смог их разглядеть и от удивления не сразу нашёлся что сказать. Передо мной сидел Рябой, которого, я считал покойником и Сергей Филатов, незабвенный Юлин жених.

– Ну что, попался Ромео, – ехидно осведомился последний и повернулся к спутнику, – Ещё Джульетту осталось найти.

– Не ожидал встретить тебя среди живых, – поприветствовал я Рябого, не обращая внимания на ерничество Филатова.

– Приятель твой брата моего, которого ты Рябой называешь, кончил, – сплюнул мужчина. – За что и базар держать будете. А еще ты со своей бабой нам всю малину порушил. По вашей вине мы потеряли очень много денег.

– Денег! – Филатов схватил меня за ворот куртки, – Ты дерьмо английское, мне все разрушил. Мало того что бабу мою увёл, так я из-за вас на нелегалке жизнь проведу.

– Ну, так как вопрос-то решать будем? – я воодушевился, почуяв, что брат Рябого подводит разговор к деньгам.  – Не уходя в контекст. Ваши условия?

– Ну, ты-то уже вряд ли будешь какие-либо вопросы решать, – злобно прошипел Филатов. – Вот Юлю назад получу, а потом вы будете молить меня о смерти вместе.  Папаша же ваш компенсирует всё, что мы потеряли, трупы я, пожалуй, ему верну.

Вздох застрял у меня в груди. Джу, скорее всего, уже несётся навстречу гибели. Просчитать её прилёт элементарно, а потом… Холодный пот прошиб меня насквозь.

– Жену не трогай, – я исподлобья глянул на Сергея, понимая, что не в силах не то что вцепиться ему в глотку, а даже просто пошевелиться. – Она-то здесь причём.

– При всём, – взбесился Филатов и, вскочив, влепил мне носком ботинка в плечо, по лицу, по почкам. Я повалился на землю, укрывая голову. Приятель вскоре оттащил его.

– Пойдём второго глянем, – процедил он. – Может мертвяк уже. Что-то тихо там больно.

– Карим, веришь нет, забил бы насмерть, скота, – брызгал слюной Филатов, – да слишком просто для него будет.

– Сам ты скот, – я сплюнул. – Не выйдет у тебя ничего.

Сергей рванул ко мне и врезал так, что у меня перед глазами расплылись цветные круги, а во рту стало солоно от крови.

– Да оставь ты его пока, – взбесился Карим. – Британец ещё нужен живой.

Они отошли в другой угол помещения, и склонились над Самураем, светя ему в лицо фонарём.

– Жив, – констатировал Карим, и я облегченно вздохнул. – Просто в отключке.

Я, превозмогая боль, приподнялся на локте, чтобы взглянуть на друга. С момента, как я очнулся, это была, пожалуй, самая лучшая новость.

– А на кой он нам сдался? – усомнился Филатов, – Может пристрелить сразу?

Я замер, уповая на алчность и логику Карима.

– Нет. Пристрелить успеем, – помолчав, сказал Карим, – Не знаю, пригодится ли этот боров нам, но пока он без сознания, это лучшая гарантия, что британец не сбежит. У него ведь уже был подобный опыт. Ещё бы третьего их орла отловить. Для полной коллекции. Ладно, пошли, нужно распорядиться, чтобы им принесли воды, а то, подохнут раньше времени. Да и насчёт телки твоей, справки наведём.  Она уже в пути, в какой капкан только интересно попадёт.

Они вышли и заперли дверь, судя по звуку, на висячий замок.

Я застонал от бессилия. «Что же делать? Как предупредить мою девочку? – вопросы без ответов вихрем проносились в раскаленном мозгу, – Как выбраться отсюда? Что с Самураем?» Я решил дойти до друга, но для начала восстановил нормальное дыхание, затем попытался определить свои повреждения. Руки и ноги относительно целы, только сильные ушибы. Возможно сотрясение мозга. Голова тяжёлая как после бочки вина. Насчёт живота и груди сложнее определиться, ломит всё тело, просто печёт, как бы не было внутреннего кровотечения. Да ещё этот ублюдок добавил. Послышались шаги и вскоре в проёме дверей возникли два человека, которые принесли пару вёдер, какой-то пакет и фонарь. Оставив это всё у входа, они удалились. После нескольких неудачных попыток я встал и, держась за стену, дошёл до дверей. Опустившись на колени, первым делом напился воды. Стало легче. Я заглянул в пакет и увидел там, к своему удивлению, хлеб.

Гуманно. Рот наполнился слюной от аромата ржаного хлеба. Я отщипнул маленький кусочек, сунул за щеку и направился в сторону Самурая, сжимая в одной руке кружку с водой и пакет, а в другой, фонарь. Двигаясь вдоль стены, я опирался о саднящее плечо. Боль застилала глаза, а голова кружилась так, что казалось, пол уходит из-под ног. Наконец, я дошёл до друга и сполз к нему по стене.

– Сэм, – позвал я приятеля, устав от нескольких метров, которые вымотали меня, словно сутки пути. Я нащупал руку друга и, поймав точку биения пульса, замер, считая его слабую вибрацию. С горечью я вспомнил отца и представил, в каком состоянии тот находится. Сердце его сильно сдало за последний год. Как сейчас нужен его профессиональный совет. Образ отца вытеснила Джу, я застонал, проклиная себя в очередной раз. Почему я не прислушался к её сердцу. Как она умоляла меня остаться и как теперь спасти её и ребёнка? Одна надежда на Саню.  Дружище, не подведи.

Приподнявшись на коленях, я навис над другом. Здесь нужно быть очень аккуратным. Возможны серьёзные переломы. С другой стороны, его необходимо повернуть. потому что от долгого лежания на земле у Самурая может пойти отёк лёгких. Кстати, сколько сейчас времени? Я стукнул кулаком об пол от досады. Часов на руке не оказалось и пропало обручальное кольцо.

Я смочил губы и лицо Дмитрию водой и принялся растирать его мышцы, и простукивать лёгкие. Сняв с себя куртку, я вскрыл потайной карман и достал оттуда складной нож и аптечку, которую всегда брал с собой в командировке. Затем свернул кожанку валиком, и сунул её другу под голову. Вколов ему необходимые лекарства, я обработал рану на разбитом темени и забинтовал.

Сил не осталось совсем. Я прислонился к стене и, сунув в рот таблетку обезболивающего, погрузился в раздумья.

Глава 15

Джулия

В аэропорту прибывших встречали цветами и поцелуями. Всех кроме нас. К нам подошли двое мужчин в штатском, и пульс бешено застучал в моих висках. Фальшивый паспорт и незаявленная наличка спрятаны надежно, но если нас сейчас примут, то обыскивать будут с пристрастием. А намотано на мне немало деньжат.

– Александр Громов, пройдемте с нами, – без прелюдий предложил Сане худощавый блондин и скользнул по мне насмешливым взглядом.

– Корочки покажите, а потом будем разговаривать, – Саня поставил мою сумку на пол и подтолкнул ко мне.

Мужчина ткнул Сане под нос документом в синей корочке, и мой спутник побледнел.

– Небольшая формальность, – бесцветным голосом прошелестел второй мужчина, с лицом изрытым следами оспы.

Ко мне не обращались, и я навязываться не собиралась. Мне хотелось превратиться в собственную тень. Ни единому мускулу тела не позволила я дрогнуть. Саня пошел вперед, а я осталась стоять, где стояла.

– Вас мы попросим подождать около кабинета, – обернулся блондин и изобразил на своем лице подобие вежливой улыбки. – Мы не задержим надолго вашего друга.

– Хорошо, – пожала я плечами и взглядом пробежалась по залу. Человек в серой куртке и кепке стоял за панорамным стеклом на улице, сунув руки в карманы и не сводил с меня глаз. Выходить наружу мне резко расхотелось. «Вот моя деревня, вот мой дом родной», – промелькнули в голове строки знакомого с детства стихотворения. Подцепив сумку на плечо, я поплелась за Громовым.

Когда за ним закрылась дверь, я достала телефон и набрала номер Эдварда. В ухо понеслись бесконечные протяжные гудки. Я позвонила Патрику и тут же услышала его взволнованный голос.

– Мистеру Фарреллу стало хуже. Он сейчас уснул под капельницей. Что передать ему?

– Передайте, что я долетела, – слезы навернулись на глаза. – У меня все отлично… И, главное, скажите ему, что я его очень люблю.

– Удачи вам, Джулия.

– Спасибо!

Делегация с рыбозавода, что ли, прилетела? Что за вонь? Комок подкатил к горлу, и я, увидев знакомый указатель, припустила к туалету. Сзади послышались шаги, я ускорилась. Сколько раз в жизни за мной гнались, но вспомнился именно полупустой ДК, когда меня схватили люди Князя.  Подмывало развернуться и со всего маху врезать преследователю сумкой, оттягивающей плечо. Я была уже у туалета, когда  меня схватила чья-то крепкая рука.

– Вас же просили подождать…

Я зажала ладонью рот и нос. К запаху вареной рыбы добавился хвойный аромат одеколона. Его обладатель больше не успел ничего сказать. Струей меня вырвало на его серый, как и все сегодня, пиджак.

– Твою ж мать, – растерянно развел он руками.

Я покрутила пальцем у виска и скрылась в туалете, где дала волю слезам.

Как в таком состоянии идти войной на Спарту? Если Эдвард не выживет, я найду Роберта и убью тут же! Что он сделал со всеми нами? Все его гребаная самостоятельность. Сидел бы свои книжки писал лучше! Отец с его связями разрулил бы все и без него. Носится со своими «братьями», как дурень со ступой! Нашел себе Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа, блин.

Я набрала пригоршню холодной воды и умыла лицо.

Эдвард темнит, Саня темнит. Оба не договаривают. Мне как во всех этих интригах разобраться? О том, что Фаррелл-старший меня так легко отпустил, я как-то сразу не задумалась. Выходит, в Англии он следил за каждым моим шагом. Финт с Джимми Уайлдом на побережье высший пилотаж! До сих пор не пойму механики. Суть не в этом. Неужели Эдвард и здесь надеется меня «крышевать»? Почему не связался с Правдиным? Или связался, а я не знаю? Или у него тут вообще своя агентура? Говард! С ним я должна созвониться, когда прилечу в Нальчик. Но что делать сейчас, если Саню примут? Не бросать же его на произвол судьбы.

С Виктором я бы не хотела иметь дел, а вот с его сыном можно попробовать. Я достала телефон и набрала номер Артура. Его я скопировала из записной книжки Эдварда, но так и не решилась позвонить Правдину-младшему в Лондоне. Оттуда мне казалось все более радужным. Абонент не доступен. Полный песец! Играющий мехом на солнце я бы сказала!

Раздался стук в дверь, и в туалет просунулась голова Сани.

– Юль, все нормально! Поехали.

Я смотрела на него как на восставшего из гроба.

– Громов, я убью тебя!

– Хорошо, поехали домой. Там будет сподручнее, – он подошел ко мне, и тыльной стороной ладони вытер мне слезы. – Простая проверка. Я когда уезжал, грешочки кое-какие не закрыл. Не бери в голову. Всё уладилось. Пока, во всяком случае.

– Там человек на улице стоял, когда тебя взяли. Явно по нашу душу.

– Все высмотришь! Это я друга попросил встретить нас. Идем! Не сидеть же в туалете до Страшного суда.

Ливень приутих. Человека, напугавшего меня, я не увидела. Встречал нас типичного вида браток: коренастый, белобрысый, косая сажень в плечах. Его серые глаза пробежались взглядом по моему заплаканному лицу и им же пощупали грудь.

– Толян! – он открыл багажник черного «опеля», и Саня сунул туда наши сумки.

Громов сел вперед, а я забилась на заднее сиденье. Сообщать приятелю, что Эдварду стало хуже я не решилась. Вряд ли он теперь питал нежные чувства к Фарреллу-старшему. В отчаянии я шептала слова молитвы, моля Бога указать мне путь или хотя бы подсказку.

Мимо мелькали вывески на русском языке, напоминая о том, что мы вернулись домой. Время от времени я оглядывалась, но машины за нами ехали разные. Слежки я не заметила. Около одного из магазинов Громов попросил притормозить. Выменяв у друга валюту на рубли, он повернулся ко мне:

– Чего купить поесть?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Тошнит от всего.

– А подумать?

– Громов!

– Понял, думать буду я!

Саня вышел из машины, и Толян тут же повернулся ко мне.

– Как там Англия?

– Думаю, скучает без меня.

Снова взгляд в декольте.

– Толян, ты мог бы разглядывать меня менее откровенно? – я с нетерпением посмотрела на двери магазина.

– Э… Я это… Классный кулон! – Толян отвернулся и включил радио.

На этом светская беседа закончилась.

Громов притащил два пакета. Через квартал Толян въехал во двор сталинского дома. Они с Саней, закрыв меня в машине, вдвоем вошли в подъезд. Через пару минут вернулись.

– Все чисто, – Громов открыл дверь и подал мне руку.

Я попрощалась с Толяном без сожаления. Квартира Сани на втором этаже выделялась дверью с черной обивкой под кожу, номером и массивной ручкой под бронзу. А парень любит пофорсить перед другими. Тяжко же ему пришлось у Фарреллов. Оттого, может, и обострились все комплексы у него.

– Заброшенная холостяцкая берлога, – прошлась я по двухкомнатным хоромам Сани.

На пороге спальни я застыла, увидев свой нарисованный портрет, висевший на стене. Его явно писали с фотографии тех лет, когда мы еще встречались с Громовым.

– Лежала у меня фотка твоя долгое время, – покраснел Саня, – А потом я попросил художника на Арбате её увеличить немного.

– Немного, – улыбнувшись, повторила я, – Здорово. Сваришь кофе? Чтобы в голове просветлело.

– Я тебе яблочное пюре купил. Чего кофе натощак хлестать?

– Протертого с сахаром? Ты серьезно? – я вдруг поняла, что действительно хочу яблочного пюре из баночки. – Громов, сто очков тебе в карму!

– Тогда прошу мыть руки и на кухню, – Саня хотел склониться по раздражающей меня привычке, но, видимо, передумал на полпути.

Я с аппетитом уплела пару банок детского питания, расположившись на голубом велюровом угловом диване. Нужно отдать хозяину квартиру должное, порядок у него здесь поселился идеальный. Белоснежная кухня, белоснежные двери, сияющие паркетные полы из дуба.

– Классно у тебя! – похвалила я.

– Рад, что тебе нравится, – Саня достал из шкафчика пакет с кофе и раскрыв понюхал. – Живой, смотри-ка.

– Давай я сварю?

– Да я сварю. Лучше оттащи свои вещи в спальню. Переоденься с дороги, отдохни. Беременным нужно много отдыхать.

– Ничего не намешаешь мне больше? – я подошла и сунула нос в золотистую пачку турецкого кофе. – Обалденный аромат.

Саня тяжело вздохнул и включил в сеть кофемолку.

– Я же извинился… Юля.

– Прости.

Я отнесла вещи в комнату и вышла на балкон. Справа от меня дама почтенных лет в бигуди выкапывала пожухлые растения. Увидев меня, она недовольно проворчала:

– Опять начнется бедлам, – она с таким остервенением начала ковырять землю в цветочных ящиках, что вся конструкция задрожала.

Нас с ворчуньей разделяло метра два и узкая пожарная лестница, идущая вдоль серой кирпичной стены. Может, через нее на балкон к милой леди захаживали нетрезвые Санины гости? А может, наоборот, она ждала, а никто не пришел? Так-то сквозь такие стены громкую музыку слышно быть не должно. С другой стороны соседей не было. Квартира угловая. Озябнув, я вернулась в комнату и пошла на кофейный аромат.

Саня сидел за столом с сигаретой в руках, уставившись в одну точку. Его телефон валялся рядом. Я была готова поспорить, что в глазах Громова застыли слёзы. Пепел с сигареты свалился прямо на клеенчатую скатерть. Тронув за руку, я вывела друга из оцепенения. За плечами зашипел убежавший кофе. Саня затушил сигарету, подхватил меня словно перышко, посадил на стол около плиты и выключил газ. Я не сопротивлялась, понимая, что внутри Громова сейчас идёт непонятная мне борьба. И это никак не связано с его притязаниями на мое тело.

– Юля, – он обнял меня и горячо зашептал, – Я верю, что ты поймешь, поэтому хочу, чтобы ты знала, меня сегодня поставили перед очень сложным выбором. Нам не дадут улететь в ближайшее время. Я пообещал, что остановлю тебя, и мы не будем продолжать поиски. Не будем вмешиваться ни во что. Иначе мы бы не вышли из аэропорта.

Я напряглась как струна. Что-то подобное я подозревала, но до последнего момента гнала эту мысль от себя.

– А только что мне позвонили менты, – Саня мученически посмотрел на меня. – Они сейчас приедут, чтобы допросить тебя по делу Филатова.

Я слушала его, затаив дыхание, прикидывая, уже дальнейший план действий.

– Тебя снова подозревают в связи с ним?

– Я не буду разговаривать без адвоката, – перебила я, с ужасом взирая на Саню. – Точка в этом деле была поставлена в прошлом году. У них нет оснований подозревать меня в связи с ним. Более того, мой муж, я уверена, захвачен им или его людьми.

– С Филатовым всей темы я не знаю, – согласился Саня, – но, похоже, кто-то тебя намеренно топит.

– Но мой адвокат…

– Его убили Юля. Тебе лучше вернуться в Англию! Немедленно! У тебя ведь билет с открытой датой.

Я рванула в коридор, сдёрнула с вешалки куртку, и в этот момент в дверь позвонили. Саня смотрел на меня, ожидая моего решения. Звонок повторился еще и еще.

– У тебя ствол есть?

– Нет, но не бойся. Я не дам им тебя увести.

– А они не положат нас у входа?

Звонок давил на нерв. Саня глянул в глазок.

– Их двое, – обернулся он. – Похожи на следаков.

– Ладно, открывай, – я нащупала в одном кармане нож, а в другом свой талисман – миниатюрные боксерские перчатки. – Посмотрим кто кого.

Глава 16

Джулия

– Скройся в спальне, – мотнул Саня головой.

Я вбежала в комнату, переложила нож в задний карман брюк, стянула с себя куртку и вместе с сумкой спрятала ее на балкон. Внизу никого подозрительного не было, и машин не прибавилось. Молодой папаша под моросящим дождем толкал перед собой укутанную в полиэтилен коляску. Подростки курили под горкой. Бородатый маргинал рылся в мусорном ящике. Дверь в подъезд на другую сторону, а значит машина, если у них таковая имеется, стоит там. Я подумывала уже перемахнуть через перила, как послышался настойчивый стук в дверь. Я с тоской посмотрела на лестницу и темнеющий внизу асфальт. Лететь придется метра три. Страшным воспоминанием всплыл Волк, распластанный на земле с расплывшимся густым красным пятном под головой. Но серые глаза его смотрели не в небо, а на меня. Он будто останавливал. Ты прав, дружище. Раз стучат – стрелять не будут. А вот при другом раскладе могут и шмальнуть в спину. Не хотелось бы сыграть в ящик в самом расцвете лет – своих печалить, врагов радовать. А значит мне нужно отжать у них хотя бы десять минут. Я выглянула с балкона в комнату и крикнула:

– Громов, достал! Подожди!

Выудив из бокового кармана сумки крем для лица, я густым белым слоем нанесла его на лицо. В шкафу нашлось полотенце, из которого вышла дивная чалма на голове. Если бы не намотка под джемпером, я бы еще надела халат на голое тело. С маской на лице видок у меня еще тот.

Я распахнула дверь и прошествовала в кухню, мимо едва успевшего отскочить в сторону незнакомца, высокого светловолосого патлатого мужчины, лет тридцати. Рядом с ним стоял второй визитер, с черной, как смоль, монобровью и косящим глазом. Красавец, одним словом.

На лице Громова выражение отчаянной решимости сменилось непониманием. У Сани странно топорщился карман штанов, и мне даже стало интересно, что он туда такого ценного успел сунуть. Фаберже?

Я прошла мимо него, набирая на телефоне номер Правдина-старшего, и поставила на плиту чайник. «Недоступность абонентов» подтачивала и без того измотанные нервы. Какой-то молчаливый заговор! Хозяин дома проследовал на мягких лапах за мной, прикрывая со спины, и уселся на подоконник. Незваные гости застыли в дверях кухни, сбитые с толку.

Вы «хочете» песен? Их есть у меня! Я сунулась в пакет и достала половинку сырокопченой колбасы. С недовольной миной я отогнула пленку, рассмотрела срез и рявкнула на Громова:

– Ты что купил?

– Колбасу…

– Я вижу, что не торт!

– Вы же любите с крупным жиром, миссис Фаррелл, – включился он в игру.

– Александр! Каждая жиринка у хорошей "Брауншвейгской" не должна превышать четырех миллиметров, цвет фарша должен иметь равномерную окраску натурального оттенка! Натурального, Громов! Ты просто невыносим! – линчевала я его.

Достав грейпфрут из сумки, я принялась рассматривать его с пристрастием.

Молчание затягивалось. Сосчитав до десяти, я повернулась к незваным гостям. Они сочувственно смотрели на Громова, а значит увеличилась у них и квота доверия к нему.

– А вам что угодно, господа? – голос звучал ровно, но крылья моего носа нервно подрагивали.

– Юлия, здравствуйте! Простите нас за внезапное вторжение. У нас, за время вашего отсутствия, накопились к вам вопросы, касательно господина Филатова, вашей с ним связи и сотрудничества, – пафосно произнес патлатый. – Узнав, что вы приехали…

Я чуть не брякнула, что не слишком ли оперативно им слили информацию про мой прилет.

– Вторжение более, чем внезапное. Так что прошу прощения, что встречаю вас почти что в неглиже. Вы, может, представитесь для начала? – эти два красавца мне все больше и больше не нравилась. Первая фраза, и сразу прокол с их стороны.

– Да, конечно, простите, – смущённо кашлянул монобровный визитер.

Мужчины подошли ко мне и развернули корочки документов сотрудников МВД. Прочитав фамилии Тетерев и Белкин, я подавила смешок и поняла, что не забуду их, даже если захочу. Вот только когда проверять их подлинность. В принципе, нарисовать удостоверение при современном качестве печати можно любое. Даже у меня в годы лихие было похожее. При беглом взгляде и не разберешь.

– Допустим, – я кивнула, на диван. Они переглянулись и сели.

– Итак… – попытался продолжить один из них.

– Итак, мой муж Роберт Фаррелл попал в аварию. Я прилетела в Россию не для встречи с вами Мне необходимо в кратчайшие сроки приехать на место происшествия. По поводу господина Филатова мне нечего сказать. Я полагаю, вам известно, чем закончилась наша последняя встреча.

Я прошлась по кухне и встала рядом с Громовым у окна.

– Видите ли, – противно растягивал слова патлатый, – открылись новые обстоятельства. Они говорят не в вашу пользу. Поэтому мы вынуждены вас допросить и задержать до выяснения обстоятельств. Более того, спешить Вам некуда, ведь Роберт Фаррелл погиб, а на опознание может приехать и его отец.

Я похолодела до кончиков пальцев и чуть не выронила телефон.

– Это никем не подтверждено, – я возненавидела собеседников раз и навсегда. – Не смейте говорить то, чего не знаете.

Я отвернулась к окну, не желая более продолжать разговор. Меня подмывало позвонить Эдварду. Он единственный, кто наверняка ответит. Но не в том состоянии сейчас мой ангел-хранитель. Наберу его в исключительном случае.

Я бегло осматривала улицу.

– Так вы готовы ответить на наши вопросы? – раздался за спиной вкрадчивый голос. – Или мы продолжим разговор в другом месте.

– Я не буду беседовать без адвоката, – я не увидела ни одной машины, на которой могли бы приехать добропорядочные милиционеры. У подъезда стояли три разношерстные иномарки, одна из них с заведенным двигателем. Помучить бы их и послушать, какие аргументы они выдвинут, обвиняя меня. Следователь Колышкин год назад выспросил уже все возможное и невозможное… Ладно, пора завязывать.

Я повернулась к собеседникам.

– Вызывайте меня повесткой. Я что, преступница, которая скрывается от полиции? Вы могли поставить меня об этом раньше в известность? Сейчас мне нужно уехать, а потом ведите своё следствие сколько угодно. Вы сюда, кстати, из самого Питера пожаловали?..

«Юля остановись!» —Нельзя их провоцировать. И так видно, что никакие они не следаки.

– Нам вас питерские коллеги передали.

А-ха. Кумаринские или Малышевские? Эти быстры на расправу. А вот московские менты бы пальцем не шевельнули без десяти подписанных бумажек.

– Вас не поставили в известность, потому что иначе вы бы не приехали в Россию, – съехидничал монобровный. – Давайте не будем тянуть, а проедем в отделение.

Я взглянула на него, как на слабоумного.

– Дело Сергея Филатова серьёзно. И потребуются настолько же серьёзные доказательства, чтобы привлечь меня к нему. С моей стороны, без присутствия адвоката вы ответа не получите. К тому же вы оскорбили мои чувства, и я вообще отказываюсь продолжать беседу конкретно с вами.

– В таком случае, – усмехнулся патлатый. –  У вас есть пять минут на сборы. Вот постановление на ваше задержание.

Он вытащил и положил бумагу на стол.

Громов, вытянув шею, прочитал написанное и сел ко мне вполоборота.

– Постановление? Какой ужас, – я нацепила смиренное выражение на белое, как у Пиноккио, лицо. – Но уж лучше тогда, правда, проехать в отделение. Пусть все будет официально.

– Мудро, – похвалил меня монобровный.

– Одна просьба. Я в положении, только с дороги. Нужно умыться, высушить волосы и хотя бы выпить горячего чаю. Минут десять роли не сыграют?

Патлатый откинулся на спинку стула и, выпятив губу, кивнул. Вид у него был чересчур довольный.

– Громов, приготовь чай. И не забудь! Китайский зеленый чай, что мы купили, заваривается при температуре восемьдесят градусов.

– У меня здесь термометра нет, в Лондоне остался.

Я посмотрела на Саню, и друг быстро прикрыл веки, слегка кивнув в ответ. Он встал и выключил засвистевший чайник.

– А у тебя все так! – Я пошла к выходу, монобровный подскочил и преградил мне путь.

– Юлия, телефон оставьте.

Я сунула Громову свой мобильник.

– Держи.

В спальне я прислонилась спиной к двери и прислушалась. Тихо. Медлить больше нельзя. Я стерла полотенцем крем, вышла на балкон, надела куртку и, не заметив внизу ничего подозрительного, скинула сумку. Надеюсь, флакон духов не кокнется среди мягких вещей. Иначе любимый аромат превратится в пытку. Я перекрестилась, перемахнула через перила и, держась за них одной рукой, с трудом другой дотянулась до лестницы. Повиснув на холодной склизкой дуге и оберегая живот, я больно долбанулась боком. Развернулась и нащупала ногой ступеньку. Сердце билось как у кенгуренка. По лестнице спустилась без проблем. Спрыгнув на землю, я отбила пятки.

– С вами все нормально, милочка?

Чуть не родила! Из окна первого этажа на меня смотрела благообразная старушка. Не рано ли Громов поселился в богадельне.

– С мужем поссорилась, – выдохнула я. – Закрыл меня.