Джек Ричер, или Без второго имени (сборник) Чайлд Ли

– Большинство «Бульдогов» имеют такой калибр. Но у меня нет рентгеновского аппарата.

– На каком расстоянии от тебя он находился?

– В какой-то момент до него оставалось двадцать футов.

– Сколько времени ты за ним наблюдал?

– Около двадцати секунд.

– Двадцать секунд с расстояния в двадцать футов, – сказала Хемингуэй. – В темноте… Такое не продать. Могу спорить, сегодня будут тысячи подобных показаний. В темноте люди сильно нервничают.

– Он прошел хорошую подготовку, – сказал Ричер.

– В каком смысле?

– То, как он двигался, используя доступные укрытия. Он служил в армии. И прошел подготовку пехотинца.

– Как и многие другие парни. Ты что-нибудь слышал про Вьетнам?

– Он слишком молод. Его сверстников призывали в армию шесть или семь лет назад, но тогда призыв быстро сокращался, и попадали туда самые невезучие. Кроме того, не думаю, что он когда-либо участвовал в военных действиях. Мне много раз доводилось видеть людей, побывавших во Вьетнаме. Они другие. Этот парень вел себя в соответствии с теорией. Вторая натура, очень ловкий, но я уверен, что он никогда не рисковал жизнью. И не думаю, что он был морским пехотинцем. Он вел себя иначе. Скорее всего, армия. Вероятно, побывал в Корее и служил в Сеуле. Это как отпечаток пальца. Полагаю, он прошел базовую подготовку в пехоте со специализацией для боевых действий в городе. Как сумма всех впечатлений. Вот как он выглядел. Я регулярно наблюдал за такими парнями. Вы когда-нибудь там бывали? Сеул учит двигаться определенным образом. Он ушел из армии не менее двух лет назад – на это указывают волосы, – и у него было время прибавить в весе. Я думаю, он пошел добровольцем в восемнадцать или девятнадцать и отслужил три года. Так или иначе, но таковы мои впечатления.

– Неслабые у тебя впечатления.

– Вы можете их предложить в качестве фильтра. И ваши парни сумеют выяснить, подходит ли кто-то под такие показатели.

– Ты наблюдал за ним всего двадцать секунд в кромешной темноте.

– А что еще у них есть?

– Может быть, я могу попытаться.

– А если сработает? Если они его поймают? Это будет хорошо для вас?

– Ну конечно.

– Какова оборотная сторона?

– Звучит безнадежно и жалко.

– Это ваш выбор.

– Вам следует попытаться, – сказала Крисси. – Кто-то должен его поймать.

Хемингуэй ничего не ответила.

Они ждали, устроившись втроем в дверном проеме напротив дома Крозелли, но ничего не происходило. До них доносился вой сирен и обрывки разговоров проходивших по Бликер людей. Точно заголовки новостей. Температура упала до тридцати с небольшим градусов. Свет на стадионе «Ши» погас в конце шестого иннинга, когда «Метс» выигрывали у «Кабс» со счетом 2:1. Пассажиры метро провели несколько страшных часов под землей, но постепенно сумели выбраться на поверхность. Чтобы оторвать жалюзи с витрин магазинов, в ход пошли цепи и тросы автомобилей. Ограбили даже «Брукс бразерс» на Мэдисон-авеню. В Краун-Хайтс и Бушвике начались пожары. Полицейские получили ранения, были произведены аресты.

Наконец последние прохожие ушли, и на Кармин снова воцарилась тишина. Часы в голове Ричера показывали приближение полуночи.

– Я провожу тебя к машине, – сказал он Крисси. – Твои подруги должны тебя ждать.

– А ты останешься здесь? – спросила девушка.

– Почему нет? Я уже опоздал на свой автобус.

– Ты думаешь, дороги будут открыты?

– Наверняка. Они захотят, чтобы люди уезжали из города.

– Почему?

– Меньше ртов, которые необходимо кормить.

– Звучит разумно, – сказала Крисси.

Они вместе дошли до угла, повернули и увидели, что «Шеветт» в целости и сохранности стоит на прежнем месте. Двое парней лежали под коробкой. Как персонажи мультфильма. И оба все еще дышали.

– Хочешь, я поеду с тобой? – спросил Ричер.

– Нет, – ответила Крисси. – Мы возвращаемся одни. Часть сделки.

– Ты знаешь, как ехать?

– Вверх по Шестой, потом пересечь Четвертую. А там уже совсем рядом.

– Все правильно.

– Будь осторожен, ладно?

– Обязательно, – сказал Ричер. – И ты тоже. Я никогда тебя не забуду.

– Забудешь.

– Проверь в будущем году – и увидишь, так ли это.

– Ладно. Посмотрим, у кого память лучше. Тот же вечер, то же место. Договорились?

– Я буду здесь, – сказал Ричер.

Она села в машину, осторожно отъехала от лежавших сзади парней, свернула на Шестую авеню и помахала в открытое окно рукой. А потом исчезла.

– Я введу эту информацию в систему, – сказала Хемингуэй. – Я про твои впечатления. Ты сделал умный ход. Конечно, они проигнорируют твои подсказки, но их внесут в архив. И я смогу сказать: я же вам говорила. Если ты прав. А это всегда стоит очка или двух. Иногда даже больше. Оказаться правой потом – это всегда приятно.

– Это фильтр, – сказал Ричер. – И не более того. Тут речь идет об эффективности.

– Но мне все еще нужен Крозелли.

– А разве Сын Сэма не поможет тебе вернуться?

– Мне нужен Крозелли.

– Почему?

– Потому что он меня спалил.

– Вы читали книгу под названием «Моби Дик»?

– Ладно, я поняла и готова признать: Крозелли – мой большой белый кит. Я им одержима. Но что я могу с этим поделать? Что тут вообще можно сделать, когда тебе на голову давит кит?

– Так вот как вы себя чувствуете? Словно кит давит вам на голову?

– Да, именно такие у меня ощущения.

– Тогда давайте меняться, – предложил Ричер.

– Что на что?

– Мне нужно, чтобы меня вывезли из города.

– Когда?

– Как можно скорее. Я уверен, что мой брат обо мне беспокоится. И это плохо на нем сказывается. Мне необходимо избавить его от переживаний.

– Я не такси.

– У вас есть машина.

– И я не шофер.

– Вы можете мне ее одолжить.

– И как я получу ее обратно?

– Я не знаю.

– У тебя даже прав нет.

– Ну не совсем.

– Никакой сделки, – сказала Хемингуэй.

– Ладно, – ответил Ричер.

– А что ты собирался для меня сделать?

– Предположим, неизвестный подозреваемый вломится в дом Крозелли, и вам придется туда заглянуть. А потом неизвестный подозреваемый сбежит, но вы будете слишком заняты на месте преступления, чтобы его преследовать.

– Я уже два часа жду чего-то похожего, но ничего не происходит.

– Я могу это сделать.

– Тебе шестнадцать лет.

– И что с того?

– Провоцирование уголовно наказуемого деяния уже само по себе серьезное преступление. А если это несовершеннолетний – еще хуже.

– А кто об этом узнает, кроме нас с вами?

– У меня нет возможности вывезти тебя из города.

Ричер немного помолчал.

– Возможно, мы можем улучшить план, – наконец сказал он.

– Какой план? – проворчала Хемингуэй. – У нас нет плана.

– Будет правильнее, если не вы обнаружите улики. Ведь тогда это будет выглядеть как вендетта. И у адвокатов Крозелли появятся лишние аргументы при его защите. Вероятно, ФБР тоже не должно в этом участвовать. Например, Департамент полиции Нью-Йорка. Как вы считаете? Независимое агентство, не преследующее корыстных целей. Если они обнаружат продавца наркотиков и товар в своем городе, дело будет находиться в их юрисдикции. И никто не сможет им возразить. Что есть, то есть. Вашим людям придется замять сделку с Крозелли и признать, что вы с самого начала были правы, и тогда процедура рассмотрения вашего дела превратится в церемонию по вручению медали.

– У Департамента полиции Нью-Йорка сегодня слишком много дел.

– Однако у них наверняка есть отел по борьбе с наркотиками. Нужно только предупредить их заранее. Выяснить, сколько времени им потребуется, а мы постараемся успеть все сделать. Я вломлюсь внутрь, вы останетесь снаружи и будете приглядывать за обстановкой до того момента, пока не появятся полицейские, после чего мы оба ускользнем и вы сможете отвезти меня на север. Между тем полиция Нью-Йорка все сделает за вас, и к тому времени, когда вы вернетесь в город, ваши боссы уже постелют для вас красную дорожку.

– Как далеко на север тебе нужно?

– До Уэст-Пойнта. Он за рекой.

– Я знаю, где он находится.

– Ну, договорились?

Хемингуэй не ответила.

Она согласилась только через тридцать минут, когда время близилось к часу ночи. Но все сразу пошло не так. Сначала они не могли найти работающий телефон. Прошли Кармин от начала и до конца, попытались отыскать телефон на углу с Седьмой авеню, на углу с Бликер и с Шестой авеню, но все аппараты молчали. Они не знали, в чем причина, – авария на электростанции или общее состояние телефонов в городе. Ричер считал, что телефонные компании имеют собственные источники электричества и систему проводов, поэтому предлагал продолжить поиски, но Хемингуэй не хотела уходить дальше, опасаясь, что у дома Крозелли за это время может что-то произойти. Поэтому она вернулась на свой прежний наблюдательный пост у дверного проема на Кармин, а Ричер отправился дальше, пересек Шестую авеню и на углу Минетта-стрит и Минетта-лейн нашел работающий телефон.

Было слишком темно, чтобы различить цифры, поэтому он набрал номер на ощупь, затем ноль для выхода на оператора, потом довольно долго ждал, когда ему ответят. Попросил соединить его с Шестым участком департамента полиции Нью-Йорка и прождал еще довольно долго, прежде чем ему ответили.

– Да?

– Я хочу сообщить о нелегальных наркотиках в Уэст-Виллидж.

– Что? – переспросил голос.

– На Кармин только что вломились на склад, полный наркотиков.

– Мертвые тела есть?

– Нет.

– Сейчас там кого-то убивают?

– Нет.

– Пожар?

– Нет.

– Тогда прекратите тратить мое время, – сказал голос, и в трубке прозвучали короткие гудки.

Ричер повесил трубку и поспешил обратно. Он вспотел – тридцать градусов в час ночи.

– Мы могли бы это предвидеть, – сказала Хемингуэй, когда Джек рассказал ей о разговоре с дежурным полицейским. – Команда «свистать всех наверх» уже давно отдана.

– Мы можем использовать ваших людей.

– Забудь, они не станут меня слушать.

– Магнитофон вашей младшей сестры все еще у вас? – спросил Ричер.

– Это мой магнитофон.

– Он все еще у вас?

– А что?

– Может быть, я смогу записать, как он будет хвастаться своими подвигами.

– Ты?

– Тот же принцип. Вы же не можете допустить, чтобы это выглядело как вендетта.

– Я не могу тебе это позволить. Ты с ним, лицом к лицу? У меня есть совесть.

– И что он со мной сделает?

– Изобьет до смерти.

– Он – человек, занимающий серьезное положение в обществе, – сказал Ричер. – У него есть солдаты. Из чего следует, что всю тяжелую работу за него делают другие. Значит, он не в форме. Он много говорит, но мало делает. У него ничего нет. Мы уже видели это на Уэйверли. Двенадцатилетний мальчишка с Филиппин отнял бы у него ланч.

– Это шутка морской пехоты?

– Я не морской пехотинец.

– Как ты попадешь внутрь?

– Полагаю, церковь, расположенная с противоположной стороны, закрыта.

– Сегодня – наверняка. Возможно, даже каждую ночь.

– Я что-нибудь придумаю.

– А как поступили бы военные?

– Морская пехота или армия?

– Армия.

– Они вызвали бы артиллерийскую поддержку. Или использовали ракеты «воздух – земля».

– А морская пехота?

– Скорее всего, они открыли бы огонь. Обычно это заставляет противника быстро покинуть здание.

– Но ты так поступить не можешь.

– Я не морской пехотинец, – повторил Ричер.

Он посмотрел на противоположную сторону улицы. Окна второго этажа, естественно, оставались темными. Из чего следовало, что Крозелли мог находиться там и наблюдать. Но едва ли он что-нибудь видел. Человек, находящийся в темной комнате и наблюдающий за освещенной улицей, имеет преимущество. А человек в темной комнате, наблюдающий за темной улицей, мог бы с тем же успехом прилечь отдохнуть.

Ричер пересек улицу, подошел к двойным дверям, приложил к ним кончики пальцев, и у него возникло ощущение, что он прикоснулся к наждачной бумаге. Пятидесятилетняя краска плюс пятьдесят лет дыма, сажи и пыли. Он постучал, сначала тихонько, потом сильнее, костяшками пальцев. Дерево было старым, толстым и массивным, словно его привезли сто лет назад из какого-то древнего леса на западе. Ричер провел по нему ладонью, пока не обнаружил маленькую дверцу. Такая же краска, такая же сажа и такое же дерево. Джек попытался нащупать петли, но ему не удалось. Тогда он нашел замок, потер его большим пальцем и решил, что это маленький круглый замок Йейла[13], латунь, вероятно, такой же старый, как и краска.

Он вернулся к Хемингуэй.

– Двери толщиной в два или три дюйма, маленькая дверца сделана из одного куска дерева. Качественная древесина, ставшая твердой, как камень.

– Значит, остается только армейский подход.

– Может быть, и нет. Дверца открывается внутрь. На ней старый замок Йейла, установленный лет пятьдесят назад. И я не думаю, что они стали делать отверстие в двери. Только не в таком твердом дереве. Не в те годы. Тогда они особо не тревожились из-за безопасности. Могу спорить, что замок установлен на задней поверхности. Как в старых домах. Язычок и два винта.

– Но там будет еще одна дверь, ведущая со двора в дом. И на ней может быть замок, который врезали значительно позднее.

– Тогда я постучу и буду полагаться на свое обаяние.

– Я не могу тебе позволить так поступить.

– Это меньшее, что я могу сделать. Однажды я уже все испортил. Тогда вы могли получить хоть что-то. Вытерпели бы пощечину, и он бы продолжил говорить.

– Он уже обнаружил провод.

– Но он высокомерен. У него раздутое эго. Он мог продолжать просто для того, чтобы над вами поиздеваться.

– На это я и рассчитывала.

– Тогда позвольте мне все исправить.

Ричер повернулся спиной к Хемингуэй, приподнял рубашку и почувствовал, как горячие пальцы оттягивают резинку его трусов, устраивая под ними пластиковую коробочку. Затем он ощутил провод, и ее рука поднялась вверх по его спине, под рубашкой, к лопаткам, еще выше, к плечам; получилось странное вертикальное объятие. Горячее дыхание Хемингуэй коснулось его шеи, потом она развернула Ричера лицом к себе и другой рукой отыскала микрофон, чтобы передать его из руки в руку и установить в нужном месте. Джилл замерла, микрофон оказался зажатым между его рубашкой и грудью, но она продолжала придерживать его рукой – теперь его кожу и ее ладонь разделяло лишь маленькое достижение новейшей технологии.

– Я положила его в лифчик, – сказала она. – Но у тебя его нет.

– Какая неожиданность, – ответил Ричер.

– Его нечем закрепить.

Джек почувствовал, как кожа под ее ладонью становится влажной от пота.

– А у вас в сумочке нет пластыря? – спросил он.

– Ты умный мальчик, – сказала Хемингуэй, засовывая свободную руку в сумочку, одновременно наклонив голову так, что ее лоб на мгновение коснулся его губ, словно быстрый поцелуй. Ее волосы поникли, от них пахло земляникой.

Она снова надела сумочку на плечо, держа в руке маленький шуршащий предмет. Пластырь, решил Ричер, в антибактериальной упаковке. Он взял ее и достал пластырь в пространстве между их лицами. Хемингуэй забрала его обратно и закрепила микрофон во впадине между буграми его мышц; несколько раз разгладила пластырь, вытащила руки из-под рубашки и привела ее в порядок.

Затем она положила ладонь ему на грудь, как это сделал Крозелли, и крепко прижала ее к влажному хлопку.

– Он его найдет.

– Не беспокойтесь, – сказал Ричер, – если Крозелли коснется меня, я изобью его до смерти.

Хемингуэй не ответила.

– Таков принцип морской пехоты, – сообщил ей Ричер.

Темнота совсем не помогала. Она лишь мешала. Ричер приготовился на противоположном тротуаре, как спринтер перед стартом, но не видел цели. Уточнять придется на бегу. Он начал движение, немного неловко – частично из-за темноты, частично из-за того, что был плохим бегуном, – и его длинные ноги ступали неуклюже. Через три шага он увидел ворота, через два – дверцу, еще через один – замок и нанес косой удар ногой, впечатав каблук так близко от круглого замка, как только мог, вложив в удар все свои сто килограммов, усиленные последним ускорением перед ударом ноги и быстро двигавшегося тела.

Этого оказалось достаточно. Дверца с треском распахнулась внутрь – Ричеру даже показалось, что она вовсе не оказала сопротивления, – и он влетел сквозь опустевший прямоугольник в такое темное пространство, что не сумел увидеть ничего. Джек ощущал булыжник под ногами, кислый запах мусора, а слева, справа и впереди поднимались вверх непроглядно черные стены.

Он двинулся вперед вдоль правой стены к дальнему углу двора, где нашел дверь. Закаленное стекло наверху, дверная панель, гладкая стальная ручка и замок, который на ощупь казался новее. Стекло, скорее всего, было укреплено проволокой, а замок врезан в дверь и косяк. Совсем другая история.

Ричер ждал – вдруг Крозелли спустится вниз и откроет ему дверь. Такой вариант был вполне возможен. Вероятно, он слышал, как выбили дверь во двор. Однако Крозелли не спустился. Ричер, тяжело дыша, подождал три минуты с широко открытыми глазами, пытаясь заставить их увидеть хоть что-нибудь. Но у него ничего не получалось. Он снова шагнул к двери и ощупал ее, чтобы оценить форму. Слабое место дверной панели должно находиться под стеклом. Скорее всего, крашеная фанера, толщиной чуть меньше половины дюйма, закрепленная специальными плинтусами. Ричер был в ботинках, купленных в лондонском аэропорту двумя посещениями ранее, – прочная британская обувь с рантом и носами твердыми, как сталь. Сегодня ночью они уже помогли ему пробить пару голов и сломать пару колен, и Ричер решил, что с фанерой не должно возникнуть проблем.

Он отступил назад и приставил носок ботинка к нужному месту, чтобы зафиксировать его в памяти. Затем нанес несколько ударов – бах, бах, – сосредоточившись на краях панели, мощно и громко, пока дерево не треснуло, а плинтусы не отвалились.

Тогда он подошел к двери вплотную и прислушался.

Из дома не доносилось ни единого звука.

И это ему совсем не понравилось. Ричер предпочел бы встретить Крозелли лицом к лицу на первом этаже. Ему совсем не хотелось подниматься по лестнице, на верхней площадке которой его вполне мог поджидать готовый ко всему противник.

Ричер подождал еще немного.

Полная тишина.

Он присел на корточки спиной к двери – теперь панель превратилась в миниатюрную дверцу, висевшую на нескольких гвоздях, – и выдавил ее внутрь локтем. Затем развернулся, засунул руку в образовавшуюся дыру и попытался дотянуться до внутренней ручки. Что ему и удалось без особых проблем. У него были руки как у гориллы. На всех его детских фотографиях из рукавов торчало по шесть дюймов обнаженных запястий.

Дверь открылась, Ричер выпрямился и на всякий случай отошел назад. Но изнутри все еще не доносилось ни единого звука. Крозелли так и не спустился. Ричер ничего не видел. Только темнота. Воздух внутри дома была горячим и затхлым.

Ричер переступил порог и оказался в подобии длинного вестибюля с выложенным плиткой полом. Он сделал несколько скользящих шагов вперед и нащупал ногой первую ступеньку лестницы. Слева шли перила. Противоположная стена находилась в трех футах от него. Краска, покрытая каплями влаги.

Ричер начал подниматься по лестнице, держа правую руку перед собой, левой касаясь перил, миновал площадку длиной в ярд и пошел дальше. Наверху его встретил пыльный перегретый воздух и вестибюль размером шесть на три, с липким ковром на полу и дверями в каждом конце. Передняя комната и задняя.

Под дверью задней комнаты виднелась полоска слабого теплого света.

Ричер посмотрел на нее, как испытывающий жажду человек в пустыне, увидевший охлажденный напиток. Скорее всего, внутри комнаты горела свеча. Первый свет, созданный человеком, который Джек видел за последние три часа.

Он засунул руку под рубашку и нажал на кнопку, которую ему показала Хемингуэй. «Кнопка красная», – сказала она, что не слишком помогло, потому что у Ричера не было глаз на затылке, к тому же вокруг царила полная темнота. Поэтому он научился находить кнопку на ощупь. Джек постучал себя по груди, чтобы обозначить начало записи. И только после этого положил руку на дверную ручку.

Ричер повернул ручку, толкнул дверь – раз, два, быстро и резко – и вошел в комнату, озаренную свечой. Пламя заколебалось из-за сквозняка. Комната была размером двадцать на двадцать футов с темным окном на задней стене и рядом старомодных сейфов, идущих вдоль левой, нечто вроде старого черно-белого вестерна о грабителях банков; справа стояли шкафы для документов и письменный стол. За столом в кожаном откидывающемся кресле сидел Крозелли. Кресло он отодвинул так, чтобы находиться лицом к двери.

В руке гангстер держал пистолет.

«Кольт М1911», автоматический пистолет калибра.45, стандартное оружие военных в течение шестидесяти шести лет, – значит, Ричер знал эту модель. Пистолет выглядел поцарапанным и побитым. Единственным источником света была свеча, стоявшая в луже собственного воска на фарфоровой тарелке на письменном столе. Самая обычная, стоившая в хозяйственном магазине несколько центов, но сейчас она казалась яркой, как солнце.

– Ты, – сказал Крозелли.

Ричер ничего не ответил.

Мафиозо сбросил пиджак и снял галстук, но его рубашка оставалась влажной.

– Я ждал Хемингуэй, – сказал Крозелли. – Похоже, сегодня ты – ее рыцарь в сияющих доспехах. Значит, она послала мальчишку, чтобы тот сделал мужскую работу?

«Он вооружен?» – спросил Ричер.

«Только не в городе, – ответила Хемингуэй. – Он не может этого себе позволить».

Очевидно, данное правило не относилось к тем моментам, когда Крозелли находился в помещении. Паршивое дело. Ричер посмотрел на ряд сейфов. Всего он насчитал шесть штук; они стояли вплотную друг к другу, каждый примерно в ярд шириной и шесть футов высотой, с замочными скважинами, а не замками с цифровым кодом. Дверь в дальнем конце комнаты была широко распахнута, но внутри Ричер никого не видел. Их арсенал, решил он. На случай крайней необходимости. Вроде такой ночи. Очевидно, все его солдаты с оружием в руках обеспечивали охрану нужных объектов.

– У тебя пистолет, – сказал Ричер для магнитофона.

– Я защищаю свое имущество, – ответил Крозелли.

– Это место принадлежит тебе?

– Я не обычный грабитель.

Ричер сделал шаг вперед. Дуло «Кольта» слегка приподнялось, отслеживая его движение.

– Но оно твое официально?

– Я не так глуп.

– Значит, ты не являешься владельцем.

– Только технически. Поверь мне, мальчик, все, что ты здесь видишь, принадлежит мне.

– А что в сейфах?

– Разный товар.

– Твой?