Джек Ричер, или Без второго имени (сборник) Чайлд Ли

– Я уже сказал.

– Я хочу это услышать четко и внятно.

– Зачем?

– Мы могли бы начать совместный бизнес.

– Бизнес?

– Да, именно.

– Ты и я?

– Если ты достаточно умен, – сказал Ричер.

– Ты сломал мою дверь.

– А ты бы впустил меня, если б я постучал?

– И каким бизнесом можем заниматься мы с тобой?

– Ты пользуешься платной автодорогой Нью-Джерси и туннелем Холланда. Из чего следует, что тебе поставляют товар из Майами по дороге Ай-девяносто пять. Иными словами, ты каждый раз рискуешь и несешь потери из-за ненадежных курьеров, не говоря уже о полицейских патрулях штата Нью-Джерси. Мне по силам тебе помочь с этими проблемами.

– Как?

– Я могу делать поставки напрямую из стран Дальневосточного региона. На военных самолетах. Никакого досмотра. Мой отец – офицер морской пехоты.

– Какой именно товар?

– Все, что пожелаешь.

– И по каким ценам, мальчик?

– Покажи мне, что у тебя есть, и скажи, сколько ты платишь. И тогда я разобью тебе сердце.

– Ты причинил вред двум моим людям.

– Очень надеюсь, – сказал Ричер. – Я хотел, чтобы ты понял: со мной лучше не связываться. – Он сделал шаг вперед. Ствол «Кольта» поднялся еще немного. – Ты покупаешь у Мартинеса?

– Никогда о нем не слышал.

– Значит, ты уже в проигрыше. А с кем ты ведешь дела?

– С ребятами из Медельина[14].

– Я могу сэкономить тебе сорок процентов.

– Я думаю, ты полон дерьма. Полагаю, все это фокусы Хемингуэй.

– Но ты ее убрал.

– И мне пришлось заплатить за это хорошие деньги. Теперь я рассчитываю на двойной эффект. Все остальное меня сильно рассердит.

– Это не имеет отношения к Хемингуэй.

– Приподними рубашку.

– Зачем?

– Я хочу увидеть провод. Перед тем, как тебя пристрелю.

Ричер подумал: «Незарегистрированное оружие, незаконные документы на владение недвижимости, прямое упоминание медельинского картеля из Колумбии, а также прямое признание во взятке».

На записи было уже достаточно. Он сделал глубокий вдох и положил обе руки на полы рубашки, затем резко наклонился вперед и задул свечу.

Исчезло мягкое освещение, и в долю секунды комната погрузилась во мрак, подобный плащу Князя Тьмы. Ричер ринулся вперед, стараясь как можно быстрее преодолеть пространство между креслом Крозелли и письменным столом, а гангстер повернул «Кольт» в том же направлении и выстрелил. Однако он сильно промахнулся, а дульная вспышка идеально его осветила, словно фотограф щелкнул затвором аппарата. Ричер получил возможность выбрать подходящее место и ударил правым кулаком по задней части шеи – туда, где твердое переходит в мягкое, – Крозелли вывалился из кресла головой вперед и рухнул на колени. Джек поднял кресло за подлокотники высоко над головой, обрушил его на спину Крозелли, услышал, как сталь ударяет о линолеум, отбросил кресло в сторону, нашел левой рукой воротник рубашки мафиозо и правой принялся наносить короткие боковые удары по голове поверженного врага – в ухо и челюсть – один, два, три, четыре, – резкие и ошеломляющие, пока не почувствовал, что его противник начал терять сознание.

Тогда Ричер заломил ему руки, сжал запястья левой рукой – получились живые наручники; трюк, который он довел до совершенства годы назад благодаря невероятной силе своих пальцев и из которого еще ни одному человеку не удавалось вырваться, даже брату, не уступавшему ему в росте, или отцу, который был ниже, но сильнее. Затем поставил Крозелли на ноги и принялся похлопывать по его карманам, пока не услышал звон ключей. Гангстер немного пришел в себя и начал отчаянно вырываться, поэтому Ричер слегка его развернул и успокоил мощным ударом по почкам.

– Где спички? – спросил он, вытащив ключи из кармана и зажав их в правой руке.

– Ты умрешь, мальчишка, – заявил Крозелли.

– Естественно, – сказал Ричер. – Никто не живет вечно.

– Я имел в виду – сегодня, мальчишка.

Джек отделил один из ключей от связки и сильно прижал его кончик к щеке Крозелли.

– В таком случае ты этого не увидишь. Сначала я выколю тебе глаза.

– Спички в ящике письменного стола, – сказал он.

Ричер снова его развернул и провел короткий удар правой в живот, что заставило Крозелли согнуться и на время потерять интерес к происходящему. Затем подвел согнувшегося и блюющего мафиозо к письменному столу, свободной рукой вытащил ящики и принялся на ощупь искать в них спички. Чего только там не лежало. Степлеры, ручки, катушки с клейкой лентой, карандаши и скрепки… И слегка влажный коробок спичек.

Зажечь спичку одной рукой было невозможно, поэтому Ричер развернул Крозелли к стене с окном, отпустил его запястья и сильно толкнул его на стену, что позволило ему высвободить несколько секунд, чиркнуть спичкой и снова зажечь свечу. К этому моменту Крозелли успел приготовиться к атаке, поэтому Ричер шагнул к нему и врезал в солнечное сплетение – как раз в тот момент, когда комнату снова залило уютное сияние свечи.

Солнечное сплетение дало Джеку целую минуту, которая позволила ему взять «Кольт», вытащить обойму и извлечь патрон из ствола, поднять кресло, установить его на ножки, достать из ящика письменного стола клейкую ленту, швырнуть Крозелли в кресло и начать приматывать его запястья к подлокотникам.

Клейкая лента не отличается такой же прочностью, как изоляционная, но Ричер компенсировал недостаток количеством оборотов – сначала несколько витков вокруг правой руки, потом вокруг левой, пока не возникло ощущение, что у Крозелли сломаны оба запястья и на них наложен гипс. Затем он проделал то же самое со щиколотками. После того как Ричер истратил шесть катушек с клейкой лентой, Крозелли уже не мог пошевелиться.

В этот момент в дверь вошла Хемингуэй.

Она сначала посмотрела на свечу, потом перевела взгляд на Крозелли.

– На записи он признается, что ему принадлежит все, что находится в доме, – сказал Ричер.

– Я слышала выстрел, – сказала Хемингуэй.

– Он промахнулся. Пуля ушла на двадцать градусов влево.

– Я беспокоилась.

– Беспокоиться нужно крестному отцу. Это настоящий мафиозо.

– Что еще есть в записи?

– Вытаскивайте магнитофон из моих брюк и послушайте сами.

Что она и сделала. Ричер снова почувствовал прикосновения горячих быстрых пальцев, странное вертикальное объятие, руку под рубашкой – и микрофон перешел из одной руки в другую. Потом она нажала на одну кнопку, немного подождала и нажала на другую. Тонкий слабый голос Крозелли с магнитофонной записи наполнил комнату. Гангстер брал на себя ответственность за все, что здесь находилось, признавался в связях с Медельином и во взятке, даже намекал на ее размер.

– У тебя есть его ключи? – спросила она.

– У меня в руке, – сказал Ричер.

– Открой сейфы.

Он так и сделал, начав с ближайшего к арсеналу, и двигался в сторону окна, пока все сейфы не оказались открытыми. В каждом лежали аккуратные пакеты, обернутые в прозрачный пластик, коричневые и зеленые, – но больше всего было белых и желтых.

– Ты можешь засунуть ключи обратно ему в карман?

Ричер выполнил ее просьбу.

– Что дальше? – спросил он.

– Телефон работает?

Джек снял трубку и услышал гудок.

– Да.

Хемингуэй продиктовала ему номер.

– Это наша внутренняя горячая линия.

Ричер набрал нужный номер, назвал точный адрес, после чего сразу повесил трубку, не сообщив своего имени.

– Они приедут не раньше чем через пять минут, но не позднее чем через десять, – сказала Хемингуэй и положила пластиковый магнитофон у ног Крозелли. – Пора уходить. До моей машины довольно далеко.

– Этого будет достаточно? – спросил Ричер.

– Более чем. Чего стоит одно только упоминание Медельина… И улики в доме. Это неопровержимо, Ричер. Ему сразу предъявят обвинение. И уже не имеет значения, кому он дал взятку. Никто даже не попытается возразить. Это как волна прибоя.

– И последнее, – сказал Ричер, поворачиваясь к Крозелли. – Бить женщин недопустимо. Нужно быть мужчиной, а не ничтожеством.

Мафиозо молчал.

Ричер поднял руку.

– Как тебе это понравится?

– Ты же не станешь бить человека, привязанного к стулу.

– Сейчас увидишь, – сказал Джек.

И он сильно ударил Крозелли по лицу. Раздался хлопок пощечины, влажной или нет, и кресло стало заваливаться набок. Несколько мгновений оно балансировало на двух ножках, а потом рухнуло, и голова Крозелли заметалась из стороны в сторону, точно шарик для пинбола.

После этого они быстро унесли ноги, и вскоре предсказание Хемингуэй сбылось – примерно через шесть минут появилось несколько быстро приближавшихся автомобилей, за которыми следовала пара грузовиков. Почему нет – ведь угроза была вполне реальной?

Машина Хемингуэй стояла в четырех кварталах, на Салливан. Ричер уже видел синюю «Гранаду» с виниловой крышей и мощным радиатором.

– Вы уверены, что это снимет вас с крючка? – спросил он.

– Можешь не сомневаться, мальчик. Когда ты оказываешься правым, это замечательно.

– В таком случае вы можете вывезти меня из города.

– Мне нужно остаться.

– Дайте им возможность пострадать. И понять, что это их собственная идея. Я уже видел подобное дерьмо раньше. Все организации одинаковы. Вам лучше денек не высовываться. На время оставаться в тени.

– Уэст-Пойнт?

– Лучше ехать по автостраде Трауэй, потом по мосту Таппан-Зи.

– Как долго я буду отсутствовать?

– Им потребуется время, чтобы расстелить красную ковровую дорожку, Джилл. Но сначала им придется ее найти.

Они очень долго ехали в темноте, потом оказались в местности, где электричество не отключилось, появились работающие светофоры, уличные фонари и редкие светящиеся окна. Ярко выделялись в темноте рекламные щиты, а впереди на фоне черного бархата ночи возникло хорошо знакомое всем оранжевое свечение.

– Нам нужно остановиться, я должна сделать телефонный звонок, – сказала Хемингуэй.

– Куда? – спросил Ричер.

– В офис.

– Зачем?

– Я должна выяснить, получилось ли у нас.

– Я уверен, что все получилось.

– Я должна знать.

– Ну так остановимся. Мы даже можем выпить чашку кофе.

– Сейчас не меньше сорока градусов.

– Должно быть, уже около тридцати.

– И все равно слишком жарко для кофе.

Хемингуэй перестроилась в правый ряд, съехала с автострады и направила машину к большой заправке с туалетами и колонками, где заправлялись даже грузовики. Здесь же находился мотель для уставших водителей, а также настоящий ресторан, достаточно большой, чтобы накормить Сиракузы. И телефоны-автоматы. Они выстроились в длинный ряд сразу возле ярко освященных окон ресторана. Хемингуэй воспользовалась одним из них, а когда повесила трубку, на ее лице появилась улыбка.

– Сработало. Крозелли арестовали.

– А как поживает кит? – спросил Ричер.

– Кит исчез, – ответила она.

На секунду Хемингуэй выглядела ошеломленной, потом широко улыбнулась, и они крепко обнялись, с облегчением и восторгом. Ричер ощутил выступающие ребра и трепет ее сердца. Оно билось очень сильно.

Потом Хемингуэй перешла к другому телефону и набрала новый номер, назвала свое имя и продиктовала подробный отчет о том, что у нее есть показания информатора, имеющего солидный опыт военной службы и видевшего Сына Сэма.

Повесив трубку, она повернулась к Ричеру и сказала:

– Возможно, это звучит безумно, но я бы хотела снять номер в мотеле, чтобы принять душ.

– Мне это не кажется безумным, – ответил Ричер.

– А разве для тебя не имеет значения, когда ты доберешься до Уэст-Пойнта?

– Ну у меня есть время, чтобы принять душ или даже два.

– Давай так и сделаем.

– Мы оба?

– Для общей пользы.

– Кто пойдет первым?

– Я.

– Ладно, – сказал Ричер.

Джилл расплатилась в офисе мотеля, отдав несколько банкнот, из чего Ричер сделал вывод, что она сняла номер на всю ночь, и вернулась с ключом от номера 15, находившегося в самом конце, в последнем домике, за которым начинался лес.

– Вы хотите, чтобы я подождал в машине? – спросил Ричер.

– Ты можешь подождать в номере, – ответила Хемингуэй.

Они пошли вместе и оказались в жарком, душном номере мотеля, самом обычном. Джилл проверила ванную комнату и вернулась с несколькими полотенцами.

– Это твои, – сказала она, снова вошла в ванную комнату и закрыла дверь.

Ричер ждал, усевшись на кровать, пока Хемингуэй не вышла вся горячая и розовая, завернутая в полотенца.

– Твоя очередь, – сказала она и пересекла комнату, слегка покачиваясь, словно сильно устала от жары или долгого дня.

– Вы в порядке? – спросил Ричер.

– Да. – Она кивнула.

Джек немного помедлил и отправился в ванную комнату, заполненную паром, точно сауна, с запотевшим зеркалом, на котором остались разводы после уборки. Разделся, повесил одежду на крючок, включил душ, сделал воду теплой, шагнул внутрь и закрыл за собой занавеску. Затем намылился и воспользовался шампунем, а потом довольно долго мылся и постоял под душем лишнюю минуту, после чего выключил воду.

Вытираться насухо было делом невозможным, учитывая температуру воздуха и влажность. Ричер согнал полотенцем воду с кожи, оделся, причесал волосы пальцами и вышел в номер в облаке пара и влаги.

Джилл Хемингуэй лежала в постели на спине. Сначала Джек подумал, что она спит. Потом увидел, что у нее открыты глаза. Он пощупал ее запястье, но не обнаружил пульса.

Ничего.

Он попробовал на шее.

Пульс отсутствовал.

Широко раскрытые глаза смотрели на него, но ничего не видели.

Медицинские показания. «Ее сердце, – подумал Ричер. – Несомненно, причина именно в нем». Он чувствовал, как оно трепещет и сильно бьется, видел, как она покачнулась. Джек подошел к окну и выглянул наружу. До рассвета было еще далеко. Между стволами деревьев он видел свет фар проезжавших по автостраде машин, слышал их слабый, но несмолкающий шум. Ричер вернулся к постели и снова проверил пульс на запястье и шее. Ничего.

Он вышел наружу, закрыл за собой дверь и зашагал к телефонам-автоматам, выстроившимся у ресторана. Выбрал один из них случайным образом и позвонил по номеру горячей линии, который ему дала Хемингуэй. Сообщил о ее смерти, сказал, что она выглядит естественной, и назвал адрес мотеля.

Он не стал говорить свое имя.

Джилл Хемингуэй, покойся с миром. Она умерла молодой, но с улыбкой на устах.

Ричер направился к заправке, прошел к шоссе, поставил одну ногу на тротуар, а другую – на мостовую и поднял вверх большой палец. Вторая проезжавшая мимо машина остановилась, чтобы подобрать его. Это был бледно-голубой «Шевроле Шеветт», но за рулем сидела не Крисси. Водителем оказался парень лет двадцати, который направлялся в Олбани. Ричер вышел из его машины на съезде с автострады, и работник с молочной фермы повез его в своем пикапе дальше, после чего ему пришлось пройти пешком милю до поворота к дороге, ведущей к Академии. Ричер поел в придорожной закусочной, прошел еще одну милю и увидел далеко впереди огни Уэст-Пойнта. Он решил, что никто не встанет до побудки в шесть утра, до которой оставалось еще два часа, поэтому отыскал скамейку на автобусной остановке и улегся, чтобы немного поспать.

На следующий день после отключения электричество вернулось в Квинс в семь утра, а вскоре и на Манхэттен. К ланчу половина города уже была освещена. Перерыв в работе произошел из-за ошибки в техническом обслуживании. Молния ударила в Бьюкенене, штат Нью-Йорк – во время долгой летней грозы, которую Ричер наблюдал издалека, – сработал автоматический рубильник, но стопорная гайка, по конструкции мешавшая ему снова замкнуться, была плохо завинчена. В результате последовал целый каскад перегрузок, прокатившихся на юг в течение часа, пока не погас свет во всем городе. К утру было разграблено более тысячи шестисот магазинов, возникла почти тысяча пожаров, полиция арестовала более четырех тысяч человек. И все из-за одной незавинченной гайки.

Через двадцать восемь дней после отключения света Сына Сэма арестовали возле его дома на Пайн-стрит, Йонкерс, штат Нью-Йорк, менее чем в четырех милях от колледжа «Сара Лоренс». Убийства, продолжавшиеся год, прекратились. Убийцу звали Дэвид Берковиц, ему было двадцать четыре года. При нем нашли «Чартер армс бульдог», который он носил в бумажном пакете. Берковиц признался во всех убийствах. И подтвердил, что пошел добровольцем в армию США в возрасте восемнадцати лет и прослужил три года, частично на территории США, но главным образом в Южной Корее.