Всемирный экспресс. Тайна пропавшего ученика Штурм Анка

Флинн нервно сглотнула. Учитель остановился прямо перед Пегс, скрестив руки за спиной и рассматривая разноцветные заколки у неё в волосах.

– У павлина, играющего в обществе даже самую незначительную роль, обязательно будут враги. Вы должны научиться, – он обвёл взглядом всех, – общаться с такими людьми.

Флинн подняла бровь.

– Мы что, должны им просто врезать? – Вопрос вылетел из неё прежде, чем она успела его обдумать.

Синьор Гарда-Фиоре повернул голову в сторону Флинн, и она почувствовала, как съёживается под его холодным взглядом. Видимо, мадам Флорет была не одинока в своём нежелании видеть её в поезде.

– Вообще-то для решения этой проблемы мы по пятницам изучаем коммуникацию, – разнёсся по рядам голос Касима.

Флинн испуганно обернулась. Между второклассниками она увидела его синюю взлохмаченную шевелюру, скользящую подобно плавнику акулы по сине-зелёному морю.

Продолжая смотреть прямо перед собой, Пегс охнула.

– Он и правда опять опоздал! – прошептала она.

В следующую секунду Касим, одетый в сине-зелёную форму и с сияющей улыбкой на лице, уже стоял рядом с Флинн.

– Доброе утро, синьор, – поздоровался он и пояснил: – «Любой конфликт, который не улажен словами, может привести к войне». Цитата из Даниэля Уилера. Вам бы лучше обсудить между собой, какого мнения официально придерживается Всемирный экспресс. Вы так не думаете?

Флинн быстро взглянула на Касима – то ли с ужасом, то ли с восхищением.

Взгляд синьора Гарда-Фиоре был по-прежнему прикован к джинсам и клетчатой рубашке Флинн.

– Вы опоздали, – процедил он сквозь зубы, поворачиваясь к Касиму. – Как и в прошлую среду. И в позапрошлую. И в среду пять недель назад. – Отступив на шаг, он взглянул на Флинн, Пегс и Касима. – Ваша троица мне определённо не нравится. Из-за вашего недостойного поведения все павчата до обеда займутся тренировкой выносливости.

По ряду первоклассников прошёл стон.

– Опять! – пискнул маленький парнишка с каштановыми волосами, а Гарабина раздражённо тряхнула головой.

Флинн услышала, как у неё за спиной облегчённо вздохнули второклассники.

– А как, собственно, в случае необходимости вы думаете защищаться? – заговорил синьор, перекрывая гомон павлинов. – Вот вы, Нахтигаль?

Лицо Флинн вытянулось. Ну, почему она всё время оказывается в центре внимания!

– Я хорошо умею запускать бумеранги, – сказала она, пожимая плечами.

Синьор Гарда-Фиоре распахнул глаза, словно Флинн ему угрожала.

– Использовать оружие, разработанное с помощью магической технологии, запрещено! – в испуге вскричал он, отворачиваясь от Флинн. – Павчата, которые сделают наибольшее количество шагов, получат ролинг. Берите шагомеры и приступайте! А теперь второклассники…

Вслед за Пегс Флинн нерешительно пошла к ящику с золотистыми тикающими шагомерами, стоящему на перроне у вагона-столовой.

– Я же ясно сказала «бумеранг» – разве нет? – тихонько спросила она, поглаживая травинки на обочине путей. С каких это пор бумеранги разрабатывают по магическим технологиям?! Флинн бы знала об этом!

Она надела на руку шагомер. Он походил на золотые наручные часы, только вместо времени показывал шаги. Флинн внимательнее взглянула на циферблат: там стояло «вы пробежали 3,5 шага», и единственная стрелка ожидала, когда Флинн побежит дальше. А ниже было написано: «это соответствует дистанции «диван – холодильник».

– Очень мотивирует, – пробормотала Флинн, взглянув в сторону леса, где на опушке уже разминались Гарабина и Стуре Аной.

– А разве не опасно заставлять учеников так запросто гонять по неизвестному лесу? – спросила она Пегс.

Но было не похоже, что её подруга настроена поболтать.

– Дарсоу всегда выбирает места для занятий за неделю, – сказала она. – Все они проверены и безопасны.

Флинн показалось, что Пегс разочарована этим обстоятельством.

Первым из них пришёл в движение Касим.

– Брось кукситься, Хафельман, – утешил он Пегс, труся по лугу к лесу. – Зато у нас есть время поговорить.

– А это просто необходимо, – сказала Флинн: пользуясь представившимся утром без свидетелей, она хотела непременно рассказать Пегс и Касиму о ночном шёпоте созвездий.

– Ты шутишь! – воскликнула Пегс, когда Флинн поведала им обо всём, и поморщилась от колотья в боку.

Синьор Гарда-Фиоре оказался безжалостным фанатиком спорта, гоняя их круг за кругом по обширному участку словенского леса. Если кто-то из павчат в его зоне видимости останавливался, он по шагомеру посылал ему короткий электрический разряд, щиплющий запястье.

– Да у него не все дома! – взвизгнула Флинн, когда во время короткой передышки у обочины железнодорожных путей её впервые пронзил разряд тока.

Едва учитель вместе с поездом скрылись из глаз, Флинн, Пегс и Касим позволили себе расслабиться. Они намотали уже по три круга.

– Он совершенно необыкновенный. – Флинн мысленно всё ещё пребывала в прошлой ночи.

Касим остановился.

– Кто? – спросил он. Флинн казалось, что он специально бежал медленно, чтобы не обгонять Пегс, которая через каждые несколько метров останавливалась поправить заколки в волосах. – Ты прекрасно выглядишь, – раздражённо сказал Касим, когда Пегс остановилась в очередной раз. – Кто? – повторил он, обернувшись к Флинн.

– Звёздный небосвод, – поторопилась ответить Флинн. – Кто же ещё? – Ни Пегс, ни Касиму она не рассказала, что вчера рядом с ней был Фёдор. Это воспоминание, мерцающее как Плеяды, принадлежало только ей. Украдкой улыбнувшись, Флинн добавила в свой список ещё одно слово.

– Родители мне никогда ничего не рассказывали о шепчущих созвездиях, – сказала Пегс, отправляясь на следующий круг. – Это совершенно невозможно. – Ой! – вдруг вырвалось у неё, а потом ещё раз громко: – Ой! – Она остановилась как вкопанная.

Касим со стоном затормозил:

– Вам известно, что павлин, пробежавший больше всего кругов, получает ролинг?!

Флинн удивлённо подняла бровь:

– И ты от него отказываешься?

Касим что-то ответил, но Флинн услышала только набор слов. Он внезапно заговорил на каком-то совершенно незнакомом языке.

– Что с тобой? – в растерянности спросила Флинн. – Что это за язык? – Было похоже на хинди или что-то в этом роде.

– Мы слишком далеко, – оглянувшись, сказала Пегс. – Ну, то есть от поезда. Все понимают друг друга только в поезде и не дальше ста метров от него. У магии тоже есть границы.

Флинн смотрела на неё во все глаза. Впервые ей пришло в голову, что не все павлины и учителя в поезде говорят по-немецки. В конце концов, они ведь родом со всех континентов.

– Но ты же меня понимаешь, – возразила Флинн. – Как это получается?

Пегс казалась ужасно довольной собой.

– «Ну, а если ты разлюбишь вдруг» я могу спеть на немецком, французском и итальянском. Я выросла со знанием трёх языков.

Касим рядом с ними, нервно размахивая руками, показывал на свой шагомер. Очевидно, ему было досадно просто стоять рядом, ничего не понимая.

Флинн взглянула на собственный у себя на запястье. Теперь там стояло: «вы пробежали 2917 шагов». И дальше: «это соответствует дистанции от Хоэнвульша до Аренсберга».

– Понятия не имею, кто или что такое Хоэнвульш, – пробормотала Флинн. Но рядом с надписью мелкими цифрами показывалось время: 11:55. «Это соответствует значению «без пяти двенадцать».

– Бегом! – скомандовала Флинн. Они помчались к Всемирному экспрессу. Остальные павлины давно уже исчезли из поля зрения, и, хотя лес был по-осеннему светлым и золотым, а среди пиний и сосен чудесно пахло мхом и смолой, гулять Флинн больше не хотелось. Она не сомневалась, что и где-то в словенской глуши поезд тронется ровно в двенадцать.

– Так что там с шёпотом созвездий? – через несколько секунд, задыхаясь, спросила Флинн. – Рассказывали тебе родители об этом или нет?

– Напрямую нет, – прохрипела Пегс. Силы явно покинули её. – Но они рассказывали о Стефенсоне. – Она опять остановилась.

Касим покачал головой, бормоча:

– В общем, так: если Пегс ещё раз поправит свои заколки, я сожру все эти дурацкие штуковины. – Пегс смерила его злобным взглядом. – Чёрт меня дери, – прошептал Касим. – Девяносто девять и девять десятых метра, спорим? И мы опять друг друга понимаем.

Пегс оставила его слова без внимания:

– Родители рассказывали мне, что Стефенсон встроил во Всемирный экспресс всякие штуки. В помощь. – Она понизила голос, хотя вокруг слышался только шорох листвы, когда птицы прыгали по нижним веткам. За светлыми деревьями вспыхивал сине-зелёным цветом Всемирный экспресс, словно неправильно подобранные кусочки стекла в мозаике.

– В помощь? – удивилась Флинн. С чего бы Стефенсону ей помогать?

Пегс кивнула и, отдуваясь, оперлась руками о колени.

– В помощь – на случай, если поезду будет грозить опасность. Штуки, которые должны будут предупреждать павлинов. Но я всегда считала, что это только слухи.

– И что же это за штуки? – спросил Касим.

– Ну, – сказала Флинн, – шепчущие созвездия отлично для этого подходят.

Пегс задумчиво смотрела в землю:

– Уверена, в последние годы экспрессу ничего серьёзно не угрожало. Иначе мои родители знали бы о шепчущих звёздах. – Она поправила заколки. – Жду не дождусь, когда смогу написать им, что обнаружила кое-что, о чём они не имеют никакого представления. – Её красные глаза сверкали.

Флинн закатила глаза.

– Только вот что означает это «заперто за стеклом»? – спросила она. Может, это предупреждение имеет какое-то отношение к Йонте? Может, поэтому его услышала именно она?

– У меня есть одно предположение, – сказала Пегс, повернувшись к Флинн. – Но чтобы его проверить, тебе нужно добыть у Фёдора фонарик. Мой собственный месяц назад конфисковала мадам Флорет. Организуешь?

Флинн кивнула. Но она знала: до того как вечером навестить Фёдора, она должна провести положенное время за самостоятельными занятиями.

До Всемирного экспресса Флинн, Пегс и Касим добежали как раз вовремя. Услышав свисток паровоза, они спешно поднялись по ступенькам в последний спальный вагон. Поезд отправился дальше, Флинн быстро приняла душ, на обед они ели вареники с разной начинкой. Затем Флинн с Касимом два часа, сидя по соседству, шёпотом играли в нарды, в то время как за окнами светло-зелёными осенними волнами проплывали поля, а небо опять завесилось дождём и туманом.

Лишь однажды, когда мадам Флорет совершала обход вагонов для самостоятельных занятий, они повернулись к своим письменным столам. Флинн украдкой взглянула наверх на изображение Стефенсона.

– Я тебя не понимаю, – прошептала она, пока три белых зверя на картине бледнели до полного исчезновения. – Если ты такой гений, как рассказывает Пегс, как же ты мог допустить, что в твоём поезде бесследно исчез мальчик?!

Флинн провела в поезде уже шесть дней, и по какому бы пути, ведущему к Йонте, она ни шла, он заканчивался тупиком.

– Я действительно очень надеюсь, что вот это «заперто за стеклом» поможет мне продвинуться в поисках, – тихо сказала она, внимательно рассматривая Стефенсона. Старая роспись поблёкла, но взгляд его казался ясным и оживлённым.

– Хтигаль, что это вы делаете? – прогремел на всё помещение голос мадам Флорет. – Вы что, разговариваете с картиной на потолке? Джордж Стефенсон умер больше ста шестидесяти лет назад.

Флинн поспешно склонилась над лежащим на письменном столе блокнотом. Рядом ней хихикнул Касим. Флинн сердито фыркнула. В мыслях она была уже на несколько вагонов дальше, раздумывая, как заполучить фонарик. Ей было неловко брать его без ведома Фёдора. Но просить его она тоже не могла. Она понимала, что он будет ревновать, когда узнает, что она рассказала о шёпоте звёзд Пегс и Касиму.

В этот вечер после тренировки к дуэли Флинн отправилась к спальным вагонам за десять минут до гонга.

– Мне нужно ещё тут прибраться. Ты спешишь? – спросил Фёдор, когда она пожелала ему спокойной ночи. Глотнув воды, в которой был растворён шипучий порошок Рахенснафа, он протянул бутылку ей.

– Нет, – сказала Флинн, отпив глоток. В нос ей тут же ударила пена, и она отвернулась, закашлявшись.

Фёдор громко рассмеялся.

– Заткнись, – кислым тоном отрезала Флинн. Она быстро вытерла стекающие с носа капли. – Я ещё собиралась ненадолго заскочить к Пегс. Мы хотели сегодня ночью… поплести фенечки.

Что за брехня! Фенечки! Если уж так необходимо врать Фёдору, можно было придумать что-нибудь поумнее!

Фёдор взглянул на неё:

– Что-то на тебя не похоже.

– Похоже, и ещё как! – протянула Флинн. – Я же девчонка.

– Тебе вовсе нужно об этом напоминать, – Фёдор отвернулся. – Возьми хотя бы фонарик. Ночью в поезде с ним как-то безопаснее.

Флинн, закусив губу, неуверенно взяла протянутый Фёдором фонарик. Получилось ещё хуже, чем если бы она взяла его тайком!

– Безопаснее? Почему? – спросила она.

Фёдор смерил её долгим взглядом. При холодном грязно-зеленоватом ночном освещении вагон выглядел как прибывший прямиком с того света. На стенах поблёскивала копоть, словно их покрыли слюдяным сланцем, а белёсый дым за окнами отрезал вагон от внешнего мира.

– Твой брат пропал в этом поезде, – хрипло сказал Фёдор и посмотрел Флинн прямо в глаза. В его глазах отражался страх. – Флинн, кто сказал, что то же самое не случится и с нами?

У Флинн ком подступил к горлу. Ночью в тишине поезда таилось что-то, чего не ощущалось днём – словно с ночными огнями во Всемирном экспрессе пробуждалась к жизни какая-то тайна.

Когда Флинн с фонариком Фёдора вскоре после десяти появилась в купе у Пегс, Пегс и Касим коротали время за игрой на пари.

Дверь была приотворена, и в сумрачный коридор лились серебристые брызги звёздного проектора.

– Два ролинга твои, – говорила в этот момент Пегс, протягивая Касиму две золотые монеты из старого цилиндра, стоящего рядом с ней на кровати-чердаке. – На ужин действительно был суп из квашеной капусты. И откуда ты всегда это знаешь?!

Флинн, тихо проскользнув в купе, предположила:

– Может, Брут выдаёт ему планы повара?

Наморщив лоб, Касим посмотрел мимо Флинн в сторону коридора.

– А почему ты своего парня не привела? – с упрёком спросил он.

Флинн открыла рот, но так и не произнесла ни звука. Фёдор, оказывается, её парень?! Она понятия не имела, как к этому отнестись. При этой мысли возникло ощущение, будто она проглотила целую кучу шипучего порошка Рахенснафа. Сорта «экстра-сильный».

– Я вот что принесла, – наконец сказала она, включая фонарик. – Как и просила Пегс. Что теперь?

– Теперь, – сказала Пегс, слезая с кровати, – мы заглянем за стекло.

Касим спрыгнул с незанятой кровати у другой стенки купе и бросил два ролинга обратно в цилиндр.

– Я удваиваю свою ставку в долгосрочном прогнозе, – заявил он, подмигнув Флинн, словно она понимала, о чём речь.

Флинн беспокойно переступала с ноги на ногу. Она боялась, что мадам Флорет застукает её за пределами своего вагона с запрещённым фонариком в руке. Ей совершенно не хотелось следующее воскресенье опять провести на кухне за мытьём посуды.

Пока Пегс прятала цилиндр в недрах шкафа среди тюля, шёлка и больших отрезов парчи, Флинн отважилась высказать своё мнение:

– А вам не кажется, что пари – это хобби для хвастунов?

– Большое спасибо, – сказал Касим, наконец удалившись в коридор.

Пегс выключила проектор и закрыла дверь в купе.

– Может быть, – согласилась она, забирая протянутый Флинн фонарик, – но знаешь, мне нужно чем-то успокаивать нервы. Ты здесь всего шесть дней, а я уже второй раз за это время делаю что-то запрещённое. Если родители узнают – они меня просто убьют.

Неслышным шагом они отправились в путь по составу. Касим рядом с Флинн посмеивался над опасениями Пегс. А сама Флинн, несмотря на тени в углах и жгучий ночной ветер в тамбурах, на миг почувствовала себя героем: Йонте, думала она, наверняка во Всемирном экспрессе говорили то же самое.

На этот раз дорога показалась Флинн вечной, намного длиннее, чем в самую первую ночь. Тогда рядом с ней был Фёдор, и за его широкой спиной она чувствовала себя защищённой. Теперь впереди шла Пегс, и её беспокойная порхающая походка заставляла Флинн нервничать.

– Такое чувство, что сейчас она готова пробежать много километров, – прошептал рядом с ней Касим. – А на спортивных занятиях и сантиметра лишнего не сделает.

Дойдя до библиотеки, Флинн и Касим в растерянности остановились в начале вагона. Однако Пегс, решительно направив луч фонарика в дальний конец, опустилась на колени у стеклянной витрины рядом с железной дверью. На витрине золотыми буквами было написано «Компендиум».

– Запертые за стеклом, – сказала Пегс, указывая на книги в витрине. Они стояли в большем беспорядке, чем в прошлую пятницу.

Касим тихонько присвистнул.

– Что, следующий читательский марафон? – Он обернулся к Флинн. – Было очень практично с твоей стороны с последней свиданки прихватить фонарик, – и, лукаво улыбаясь, он провёл большим пальцем по щеке Флинн.

– У нас нет никаких свиданок! – воскликнула Флинн. Это прозвучало гораздо более страстно, чем ей бы хотелось, и она быстро вытерла щёку рукавом. На нём остались следы копоти.

Прыснув, Касим повернулся лицом к витрине.

– И что, есть какие-то сложности? – спросил он Пегс с радостным предвкушением в голосе. – Замок с секретом? Сигнализация?

– Похоже на кодовый замок, – сказала Пегс и добавила: – Много лет назад папа считал, что в компендиуме хранится очень опасная информация. Мама ужасно разозлилась на него за то, что он мне об этом рассказал. Она стукнула его отвёрткой.

Касим издал какой-то хрюкающий звук.

– Дружная семейка, – пробормотал он, проверяя кодовый замок на ручке витрины.

– Да уж получше твоей, – парировала Пегс.

– Нам нужна заколка для волос, – определил Касим, прибавив: – Собаки – самые любящие существа.

– У собак языки свисают, – поморщилась Пегс, вынимая из причёски заколку. – Ты что, знаешь, как устроен кодовый замок?

Касим картинно закатил глаза:

– Главное – я знаю, что такое обманка. Их опознает каждый, кто хоть недолго жил на улицах Агры. На самом деле здесь обычный замок с защёлкой. Довольно смешно в поезде, напичканном магическими технологиями, вам не кажется? Флинн, не раскачивай фонарик.

– Прости.

В мигающих отсветах фонарика Флинн заметила трещины на подушечках пальцев Касима и маленькие шрамы на его щеках. Казалось, вечер во Всемирном экспрессе снимал покров с тайн и историй, которые в суматохе дня оставались нераскрытыми. У неё в голове забрезжила догадка, что про жизнь на улице было сказано не для красного словца.

– Агра – это же город в Индии, да? Значит, ты вырос в Индии среди собак? – тихо спросила она.

Касим не смотрел на неё, но Флинн увидела, что у него задрожали пальцы, когда он сказал:

– Не говори ерунды. Я вырос среди уличных детей.

Расспрашивать подробнее Флинн не решилась. Слова налились свинцовой тяжестью и болезненно горчили на языке.

– Там я понял, что дети могут быть страшно жестокими, а собаки – нет. Вот собаки и стали мне семьёй, – добавил Касим.

Тема была ему неприятна, Флинн видела это по его высоко поднятым плечам и нервным движениям пальцев. Она бросила быстрый взгляд на Пегс и не смогла бы точно сказать, отчего лицо её подруги приобрело пергаментный оттенок – от света фонарика или от слов Касима.

– Касим, ты мне об этом ничего не рассказывал, – прошептала Пегс. – Я всегда думала, что про собак – это такая шутка. – Её голос, дрожа, плыл по вагону, как маленькая медуза в океане.

Касим не двигался, склонив голову над железным замком.

– Молчание – золото, – тихо сказал он. Его пальцы ловко летали над замком, словно он всегда только этим и занимался. И, судя по всему, так оно и было.

У Флинн комок застрял в горле. Она всегда считала свою жизнь тяжёлой. Но жизнь Касима была в тысячу раз тяжелее.

Замок тихо щёлкнул.

– Его совсем недавно закрыли, – определил Касим, открывая дверцу витрины. Стараясь не оставлять на стекле отпечатков пальцев, они взяли по стопке книг и разложили их на полу.

– Какую книгу мы ищем, Пегс?

Их было больше двадцати – толстых томов в холщовом переплёте. Увидев их, Флинн разволновалась. Порывы штормового ветра хлестали в окна вагона, заставляя Всемирный экспресс опасно крениться, словно мир чувствовал, что они совершают что-то запретное. Поезд катил по ночным долинам, по крыше барабанили тяжёлые капли дождя.

– Понятия не имею, – сказала совершенно выдохшаяся Пегс. Она придвинула к свету самый верхний том. На нём золотым тиснением было написано:

1829–1832.

ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ

– Да это же только хроники! – воскликнула Флинн. – Всякая историческая фигня. Что нам это даст? – Порывшись в куче книг, она натолкнулась на маленькую тонкую инструкцию. На потёртой холстине был выжжен круг с тремя напоминающими пропеллер линиями внутри.

– Похоже на знак, который мадам Флорет в понедельник нарисовала на доске, – определила она.

– Ты хочешь сказать, в то утро, когда она вообще-то должна была говорить о жизни Джорджа Стефенсона, – проворчала Пегс.

ИНСТРУКЦИЯ ВТОРАЯ.

МАГИЯ И МАГИЧЕСКАЯ ТЕХНОЛОГИЯ

гласила надпись на первой странице книги. Из-под страницы посыпалась бумажная крошка. В луче фонарика она светилась словно крошечные метеориты.

Флинн почувствовала, что все они затаили дыхание. Она бегло перелистала страницы, и они сами по себе остановились на 64-й. Нет, 74-й. Нет, на страницах между ними. Только этих страниц не было. Флинн провела большим пальцем по кромкам – десять страниц были удалены исключительно аккуратно.

Пегс шумно вздохнула. Пройдясь лучом по крошащейся бумаге, она сказала:

– Люди, это заметки. Те самые заметки, которые мадам Флорет передала Гарабине.

Сердце у Флинн ухнуло куда-то вниз. Она не знала, каким образом всё это связано с Йонте. Но созвездия сообщили об этом именно ей, а значит, мадам Флорет что-то связывало с её братом. Разве нет? Откашлявшись, она вслух прочла последнее предложение на странице 64:

– «Настоятельно рекомендуется отказаться от проведения следующего эксперимента». – На 74-й, через десять вырванных страниц, содержалось только короткое заключение: – «Магическая технология может очаровать, изменить нашу жизнь или разрушить её. Как и магия, высокая магическая технология использует магические первобытные силы – бурю, металлы, воронов и т. д. Даже применённая надлежащим образом, она требует жертв». – Флинн замолчала. Она чувствовала, как сердце колотится где-то в горле, и не сомневалась, что нужно закрыть рот, чтобы её сердцебиение не услышали другие.

Высокая магическая технология требовала жертв. Флинн не совсем понимала, что это значит, но сейчас осознала, почему Пегс избегала этой темы. Это звучало пугающе.

– Что будем делать? – спросил Касим. – Не хватает как раз тех страниц, где описывается, что это за опасный эксперимент.

Вместо ответа Флинн пролистала инструкцию до оглавления. Напротив страниц 64–74 стояло всего два слова: «Изучение времени».

Изучение времени.

Эксперименты с секундами, часами и днями. Годами. Десятилетиями.

В передней части состава паровоз издал резкий свист, пробравший Флинн до мозга костей и вырвавший из охватившего её ужаса. Она так быстро захлопнула книгу, что в лицо ей взметнулось облако пыли.

– Не удивительно, что Всемирный экспресс хотел нас предупредить, – тихо сказала Пегс. – Гарабина собирается подкрутить время – как Хинрих Ханк много лет назад. Добром это не кончится.