Сириус Серван Стефан

28

Утром Авриль с Малышом проснулись от землетрясения и грохота рухнувших где-то в густом тумане бараков.

Накануне им досталось только по куску хлеба с привкусом земли. Авриль сомневалась, что в нем вообще была мука. Желудок выл от голода. Они приютились в каком-то тупичке у самого парапета и заснули: Малыш в тележке, прижавшись к Сириусу, а Авриль прямо на мосту. Спала она вполглаза, опасаясь, как бы кто-нибудь не заметил поросенка. Спрятав Сириуса под тряпками, девушка решила осмотреть Мост и проверить, нет ли в стене слабого места. Авриль снова замотала лицо и натянула на Малыша бейсболку.

Девушка и мальчик толкали тележку вдоль улиц. Мост потихоньку просыпался. В тумане всё казалось странным, ненастоящим. Беженцы напоминали призраков. Авриль не понимала, чем народ занимается днем. Люди бродили, сутулясь, облокачивались на перила и смотрели, как река гонит тонны красной грязи. Где-то играли в кости, где-то – в карты на разные безделушки. Казалось, люди продолжали верить в случайность и удачу. Они будто пытались выиграть партию у мира. Другие, более отчаявшиеся, поднимали беспокойные глаза на стену и спрашивали в голос, сколько осталось до супа. Они напоминали животных в загоне под открытым небом, ждущих кормежки. Жидкий суп был их единственной надеждой и мечтой.

Авриль вспомнила, что в детстве видела нечто похожее по телевизору в гостиной. Чернокожие люди стояли в очереди за супом, переминаясь на снегу и держа на руках тощих детей. Белизна снега подчеркивала цвет их кожи. И девочка, никогда не знавшая голода, не понимала происходящего на экране. Почему люди не сидят по домам, в тепле, а зачем-то бегут за тридевять земель, рискуя жизнью? Авриль спросила об этом папу с мамой. Папа стал рассказывать про войну, про вирус, про голод. Мама успокоила дочь. Им ничего не грозит. Война очень далеко. Не у нас. Где-то там. Авриль ничего не сказала, но задумалась, где находится «очень далеко» и не оттуда ли она сама. Не там ли сейчас ее настоящие родители – среди людей, которых война разбросала по дорогам. Она увидела на экране крохотную девочку на руках у матери и подумала, что сама могла быть сейчас там, в холоде и в голоде. Папа выключил телевизор и попытался ободрить дочку: «Не волнуйся, Авриль. Ничего с нами не случится». Она спросила: «Почему?» – и папа не смог ответить.

Пока Авриль размышляла, Малыш остановился перед уличным музыкантом. Он нажимал на клавиши огромного красного аккордеона. Инструмент давно дышал на ладан, но, хрипя и булькая, выдыхал печальный мотив. Старый аккордеон звучал нестройно, но все-таки это была музыка, Малыш слышал такое впервые. Он стоял среди зевак, наклонив голову и тараща глаза.

– Что оно?

– Это музыка, Малыш.

– Музка?

– Да, чтобы слушать. Или танцевать.

И, чтобы показать, что такое танец, Авриль стала двигаться на месте, медленно поднимая руки. Мальчик внимательно следил за ней, потом начал повторять. Толпа их подбадривала выкриками. Аккордеонист кивнул и ускорил темп, мелодия заметно повеселела.

Малыш заулыбался во весь рот.

– Музка! – кричал он. – Музка!

Люди стали хлопать, и Малыш закружился опять.

– Танцуй, Авриль! Танцуй с Малышом.

Девушка колебалась. Она поглядывала на тележку, где слегка зашевелились тряпки. Поросенок, заинтересовавшись музыкой, пытался высунуть наружу пятачок. Авриль зарыла его глубже.

– Будь паинькой, Сириус, – прошептала она.

Малыш схватил сестру за руку. Они танцевали в кругу, образованном зеваками. Авриль закрыла глаза. Как здорово было дать себе волю и расслабиться, отбросив тягостные мысли. Беженцы тоже пустились в пляс. Люди хлопали, радуясь, что смогли обмануть царящую на Мосте тоску и скуку.

Когда мелодия кончилась, им зааплодировали, а одна женщина положила в руку Малышу кусок хлеба.

– Ну, пошли, – сказала Авриль, толкая тележку дальше по переулку. – Нужно найти способ перебраться на тот берег.

Мальчик, улыбаясь во весь рот, шел за ней и жевал хлеб. Сколько лет девушка уже не слышала музыки и не танцевала. Все-таки есть вещи, которых нищете не запятнать. Например, музыка. Авриль не сомневалась.

Спустя несколько минут они сошли с Моста и спустились вниз по склону берега. Река рокотала в тумане. По ту сторону на берегу высилась стена – серая, высокая, неприступная, кольцом охватившая город. Она походила на крепость.

«Или тюрьму», – подумала Авриль.

Непонятно, как горожане входят и выходят.

Потом она заметила две огромные ржавые двери ниже Моста, которые выходили на берег. Видимо, через них.

Авриль оглядела реку. Очень сильное течение, перейти вброд невозможно. Досадно: ведь им даже не надо в город, просто на тот берег! С каждым часом угроза приближения Дария становилась более осязаемой. Лучше было смешаться с толпой беженцев и не высовываться, поэтому они снова поднялись на Мост.

Ничего не осталось от чистой радости, с какой Авриль только что танцевала. Радость будто унесло течением. Авриль была разбита. Она совершенно не представляла, как перейти реку. Оставалось снова отправиться в дорогу, на юг.

Авриль и Малыш бродили в густом тумане по какой-то улочке, когда их окликнула старушка с темно-коричневым лицом:

– Вы. Ребенок. Подойди.

Женщина сидела на куске брезента, перед ней лежали игральные карты.

Авриль отказалась:

– Нет-нет, спасибо, мы не хотим играть.

Старушка настаивала:

– Не играть. Будущее! Будущее!

Она хочет погадать им? Что за вздор. Не нужно быть провидцем, чтобы предсказать плохой конец. Авриль приготовилась толкать тележку дальше, но Малыш вдруг подошел к гадалке.

– Хорошо, мальчик. Садись.

Авриль закатила глаза.

– Нам нечем заплатить. Даже еды нет, – бросила она женщине.

Бабушка замотала головой:

– Не нужно. Моя радость смотреть на ребенок.

Старушка потянулась погладить Малыша по щеке, и, удивительно, мальчик не отшатнулся. Глаза женщины светились от радости. Наверное, она давно не видела таких маленьких детей.

Авриль сдалась. Девушка смотрела, как старушка перетасовывает карты и протягивает колоду Малышу.

– Выбирай, мальчик. Выбирай карта. Одна.

Малыш понюхал колоду, потом кончиками пальцев выбрал карту.

Старушка перевернула и посмотрела, кивая.

– Пчица! – радостно крикнул Малыш.

Авриль взглянула: на потрепанной картонке была нарисована малиновка. Это были не карты Таро, а детская игра «7 семей» с картинками животных.

Женщина продолжала кивать.

– Птица, – тихо повторила она. – Долгий путь. Вы иди далеко. Очень далеко. – Бабушка неопределенно подняла руку к небу. – Очень высоко.

Малыш был в восторге. Авриль скорчила гримасу. Как можно прочесть судьбу на картах из «7 семей»? Не надо быть провидцем, чтобы предсказывать дорогу беженцам.

– Дальний путь. На Гора, – добавила женщина.

Малыш кивнул:

– Да. Гора. С Сириусом!

Заинтригованная Авриль склонилась над плечом Малыша. Неужели старушка и правда знает будущее?

Женщина вновь погладила мальчика по щеке.

– Выбирай. Выбирай еще. Одна.

Малыш показал на другую карту.

Старушка перевернула. На этот раз там оказался медведь. «Быть не может, – подумала Авриль, – совпадение».

– Медведь, – сказала женщина.

– Артио, – ответил Малыш. – Так зовут. Артио. Артио идет за мальчиком-смерть.

Старушка рассмеялась и затараторила:

– Да. Да, медведь идет. Медведь шагать как человек. Маленький человек шагать как медведь. Все звери.

Женщина подняла глаза на Авриль и показала на Малыша пальцем. Старушка больше не смеялась.

– Мальчик-зверь. Не маленький человек. Нет. Мальчик-зверь.

Авриль постаралась улыбнуться, но от взгляда женщины ей стало не по себе.

– Последняя! Последняя карта! Выбирай. Одна.

Малыш вытащил последнюю. На ней была изображена крыса.

Малыш долго разглядывал карту. Мальчик не знал, кто это.

– Крыса, – объяснила старушка.

– Крыца?

– Да, крыса. Защита. Крыса приди ночью. Крыса защити мальчика. – Гадалка погладила Малыша по щеке. – Ты хорошо слушать крыса. Крыса говори правда. Крыса тебя защити.

– Крыца.

Мальчик смотрел на женщину, слегка наклонив голову, как будто старался понять. Наконец он кивнул, и старушка обрадовалась:

– Хорошо. Хорошо. Добрый путь. Большой путь!

– Давай, Малыш, пошли. Нам пора.

Загадочные слова старухи беспокоили Авриль. Гора, медведь. Удивительно. Хотя карты можно заставить говорить что угодно. Однако Малыш сказал, что медведь идет за мальчиком-смерть. Он имел в виду Дария? Девушка попробовала расспросить мальчика, пока они петляли по улочкам, но Малыш только пожал плечами. То ли он не понял вопроса, то ли не хотел объяснять настолько очевидные вещи.

В этот момент завизжала сирена, возвещая раздачу еды.

27

Когда они подошли, беженцы уже толпились на площади. Все лица были устремлены на стену.

Авриль с Малышом стояли в стороне с мисками и талонами в руках.

Ропот пробежал по толпе, когда наверху показались черные котлы. Канаты стали разматываться, и еда медленно поползла вниз.

Люди затолкались сильнее. Послышались возмущенные крики, кто-то даже обменялся парой ударов.

Внушительный голос Грека вернул спокойствие:

– Назад! Назад! Подходят номера с первого по десятый!

Авриль и Малыш долго топтались в хвосте. Наконец они подошли достаточно близко, чтобы увидеть содержимое котлов. В одном был навален хлеб – круглые и темные, как уголь, лепешки. В другом, откуда мужчины и женщины зачерпывали мисками, плескался жидкий суп. На поверхности плавало что-то непонятное и размокшее. Выглядело не слишком аппетитно, но изголодавшиеся люди вылакали бы целый котел. Взяв еды, беженцы тут же продирались сквозь толпу. Если ненароком мешкали, их нещадно толкали, освобождая место.

Когда очередь дошла до Авриль с Малышом, они увидели, что супа не осталось.

Грек, следивший за процессом, сочувственно пожал плечами и протянул им черствый хлеб.

– Придется довольствоваться этим. Может, завтра больше нальют.

Он два раза дернул за канат, и котлы поплыли вдоль стены.

Авриль потянула Малыша в переулок:

– Пошли, найдем спокойное место.

Вдруг сзади послышались крики.

Они обернулись и увидели на канатах женский силуэт. Балансируя ногами на котлах, женщина медленно поднималась вверх. Толпа затихла и молча следила. Авриль не сразу узнала незнакомку с реки. Но, когда развевающийся рукав куртки, поняла, что это она. Женщина уверенно глядела вниз и улыбалась. Она была уверена, что нашла способ перебраться через стену. Женщина почти достигла верха, когда оттуда высунулся длинный деревянный шест. Кто держал палку, было не видно. Всего один удар. От толчка в грудь женщина потеряла равновесие. Она зашаталась, стараясь удержаться на котлах, и выпустила канат. Женщина упала спиной вперед, даже не вскрикнув, и ее длинные косы разлетелись в воздухе. Она приземлилась на хижину. Шаткая конструкция обрушилась с ужасным грохотом. Толпа недовольно загудела. Грек, наблюдавший за происходящим вместе с остальными, сокрушенно покачал головой.

Старик рядом с Авриль завопил:

– Ну вот, из-за этой кретинки завтра нам еды не дадут!

Толпа угрожающе стягивалась к разрушенной хижине.

Авриль колебалась. Должна ли она помочь женщине?

Толпа была слишком агрессивна, девушка решила не вмешиваться. Она оттащила Малыша подальше.

Они блуждали по Мосту и жевали прогорклый хлеб. Потом укрылись в найденном накануне тупике – небольшом закутке у парапета в конце мрачного переулка. Убедившись, что никого поблизости нет, Малыш вытащил Сириуса из вороха лохмотьев. Поросенок долго потягивался, потом засеменил вокруг. Похоже, к тележке он приноровился без особых проблем.

Авриль и Малыш смотрели, как ночь опускается на рокочущие воды.

Вскоре небо вспыхнуло от раскаленных звезд. Они горели так ярко, что след долго оставался перед глазами. Казалось, они совсем близко. Авриль чудилось, что она слышит, как звезды свистят, чертя в небе полосы, и как глухо взрываются, падая.

Мост – это тупик. Авриль было жалко ту женщину, которая попыталась взобраться на стену. Реакция толпы повергла девушку в шок. Вместо помощи люди оскорбляли несчастную. Кто знает, что они сделали потом. «Стена – точный образ людей, – подумала Авриль, – символ страха и эгоизма».

Малыш, перегнувшись через парапет, позвал сестру:

– Гди, Авриль! Кто-то там. Там!

Она подошла и стала вглядываться в темноту.

– Там, гди!

Девушка увидела, как прямо посреди реки, в десяти метрах под ними, пляшет во мраке луч фонарика.

Угадывался контур лодки, которую нещадно таскало течением.

Авриль показалось, что она видит людей, вцепившихся в трос. Судно с трудом продвигалось вперед, но, несомненно, они направлялись в сторону города. Малыш и Авриль смотрели, как удаляется свет. Через несколько минут яркое пятно остановилось. Лодка причалила к берегу. Еще дальше, на уровне стены, темноту прорезал слабый свет. Это приоткрылась железная дверь. Какие-то фигуры скользнули в зазор. Люди вошли в город.

Авриль выпрямилась.

– Малыш, сажай Сириуса в тележку.

– Мы куда?

– Пойдем искать Рафика и перебираться на тот берег.

26

Ночь опустилась на Мост.

Кое-где потрескивали костры, отбрасывая жутковатые длинные тени на жестяные стены бараков и на лица редких прохожих, что придавало им демонический вид.

Авриль и Малыш, толкая перед собой тележку, спросили у пожилой женщины, где живет Рафик. Она показала на груду досок, обтянутую тентом. Они подошли. Тусклый свет лампы освещал конструкцию изнутри.

– Рафик?

Подросток высунул из хижины голову.

– А, Кенза, милая кузина! – воскликнул он, обнажая желтые зубы. – Я же говорил, что ты еще придешь повидаться! Входи, входи.

Он отвернул край пленки. Тележка с трудом протискивалась в хижину, но Малыш наотрез отказался оставлять Сириуса на улице.

Внутри под тусклым и болезненным светом старой электрической лампы царил полный бардак. Авриль и Малыш жались друг к другу, не зная, куда ступить. Пол застилало несметное множество причудливых и поломанных вещей. Рафик сел на старый надувной матрас и показал им на угол изъеденного молью ковра.

– Будьте как дома!

Авриль и Малыш уселись. Девушка сняла с лица обмотку. Пахло потом и плесенью. Рафик порылся в закромах, извлек горелку и пустую консервную банку, в которой стал греть воду для чая.

– Ну что, как дела на Мосту? – спросил он, обнюхивая два чайных пакетика, отслуживших раз по десять. – Поели хотя бы?

– Нет, не ели мы, – ответил Малыш.

– А-а. Последним пришел, последним ешь. Таково правило, а? Здесь с этим не шутят. Погодите, я для вас что-нибудь отыщу.

Пока в консервной банке заваривались старые чайные пакетики, подросток порылся в груде вещей за спиной. Он гордо извлек оттуда батончик и протянул его Малышу.

– Это подарок.

Малыш и Авриль разделили его. Мальчик спрятал кусочек в карман, для Сириуса, который спокойно сидел под ворохом тряпья.

– Я рад, что ты пришла, кузина.

– Я пришла по делу, – ответила Авриль, дожевывая свою долю.

– Разумеется. К Рафику приходят, когда нуждаются в нем, верно? – Парнишка размешал питье – судя по всему, бывшей антенной. – Если хотите, могу достать вам номера.

– Как это? – спросила Авриль. Крохи, которые она съела, только разбередили голод.

– Номера поинтереснее. В очереди на раздачу. У вас какие?

Авриль вытащила талоны из кармана.

– 122 и 123.

– Ага. Смотря что ты готова предложить взамен. В целом реально поискать и в районе сорокового.

– Откуда они берутся? Ты их рисуешь, что ли?

Подросток засмеялся:

– Ну нет, кузина. Знаешь, люди задерживаются здесь на пару недель или месяцев, а потом уходят. Кто уходит, продает свой номер.

– Черный рынок, значит?

– Нет, – усмехнулся Рафик, – не черный рынок, а находчивость.

– И Грек не возражает?

Подросток оскалился:

– А ты как думаешь? Грек свою долю берет.

Он отпил глоток прямо из банки и передал ее Малышу. Мальчик осторожно понюхал содержимое. Пахло тиной и травами.

– Грек был здесь с самого начала, – продолжил Рафик, – еще когда строили стену. Это он новичкам плетет: «Мухлеж не прокатит, никаких махинаций». Да конечно. Думаю, Грека это более чем устраивает. Стена – его бизнес.

Авриль кивнула. Надо было дать Рафику наговориться, чтобы войти в доверие.

– А когда построили стену?

– Во время войны.

– Чтобы не пускать беженцев?

– Кому нужны беженцы, а? – усмехнулся подросток. – Знаешь, тогда говорили, что среди беженцев скрываются Черные Звезды, чтобы совершать теракты, всё такое. Под этим предлогом перекрыли дороги и въезды. Согнали всех в лагеря. Сделали всё для того, чтобы не делиться едой.

Авриль видела это по телевизору.

– Что до горожан, – продолжал подросток, – есть кое-что, чего они боятся куда больше беженцев.

– Чего же?

– Они уверены, то, что с нами случилось, – из-за животных.

– Вирус? – спросила Авриль и понюхала еле теплый чай.

– Да.

– А ты сам в это веришь? Веришь, что животные виноваты?

– Я не знаю, – подросток почесал щеку, – но мы бесплодны, это факт. Детей не будет ни у тебя, ни у меня.

Авриль положила руку на живот. Да, девушка знала, ей не придется вынашивать ребенка. Она никак не могла понять, плохо это или хорошо.

– Как ни крути, меня всегда пугали животные, – продолжал Рафик. – Тут некоторые целыми днями выискивают крыс по берегу. Похоже, те еще попадаются. Но что до меня – даже не думай, если увижу крысу, точно не подойду.

Авриль тряхнула головой.

– А зачем они ищут крыс?

Рафик пожал плечами.

– Ну как, чтобы поймать, кузина! У горожан с животными своя тема. Говорят, они много могут дать за живое животное.

Авриль нахмурилась:

– Но зачем? Что люди с ними делают?

Рафик улыбнулся.

– Понятия не имею. Думаю, убивают! Они всегда так делали. Перебили собак, кошек, хомячков. Даже золотых рыбок, кажется. Сожгли всех животных, прямо здесь, на Мосту! Это Грек занимался грязной работой. Он был тогда коммунальным служащим и стал кем-то вроде наемного охотника. Грек убивал животных.

Авриль вспомнила слова Рассказчика про «каникулы» у римлян, про рыжих собак, брошенных в огонь, чтобы умилостивить звезды.

– Тогда и построили стену, – добавил Рафик, – чтобы защититься от заразы.

– И помогло?

Рафик пожал плечами:

– Откуда я знаю. Во всяком случае, у них там есть еда. Говорят, горожане якобы не заражены вирусом и у них по-прежнему рождаются дети. Не знаю, правда ли. Я ж там не был. Но слухи такие, вот.

Авриль представила себе сытых, жирных горожан в окружении целого выводка детишек. Девушка протянула консервную банку Рафику. К чаю она не притронулась.

– Ты знаешь, как можно перебраться?

– Куда перебраться? В город?! Туда не войти, кузина. Невозможно.

Авриль изобразила улыбку: