28 лет, каждое лето Хильдебранд Элин

Тон вроде дружелюбный, но, выходя из машины, он хлопает дверью сильнее, чем нужно.

Мэлори окликает его:

– Я люблю тебя.

Не оборачиваясь, он машет рукой.

– Я люблю тебя, Линкольн! – чуть громче говорит она.

Он поворачивается с суровой гримасой на лице, но не может сдержать улыбку.

– И я тебя люблю, мама.

У Мэлори звонит телефон. Купер? Странно. Неделю назад он женился, Мэлори летала в Мэриленд на свадьбу. Церемония была простая: Купер, Эйми, сестра и мать невесты и Мэлори. Пока ее не было, Линк приглашал в дом гостей, хотя должен был жить у приятеля Боуди. Вернувшись, Мэлори замечает, что пол на кухне липкий, стеклоочиститель закончился, как и бумажные полотенца, сосиски и кетчуп. Да, еще пустая жестянка из-под колы на подоконнике в ванной. Хорошо, что из-под колы. Линку четырнадцать, он уже не наивный мальчик. Скоро наверняка начнет пить пиво.

Мэлори останавливается на обочине песчаной дороги. Отсюда потрясающий вид на дюны и океан. Хорошая волна, неудивительно, что сегодня столько серфингистов.

– Куп? – Интересно, этот брак уже распался? Если они умудрились разбежаться во время медового месяца, тогда брат поставил новый рекорд. – Что случилось?

– Угадай, кто мне только что звонил. Но ты все равно не догадаешься, поэтому я скажу. Урсула де Гурнси!

Мэлори поднимает стекла в машине, включает кондиционер и направляет воздух на себя. Она горит.

– Правда?

– Правда.

– Что она хотела?

– Чтобы я подтвердил, что это со мной Джейк ездит на Нантакет каждое лето, – он выговаривает каждое слово медленно, с расстановкой. – Сказала, доказательства ей не нужны, она поверит на слово.

Мэлори кажется, что она сама оседлала волну, только ей совсем не весело. В глазах туман, ногу сводит судорога. Она всегда думала, что, если их с Джейком поймают, она успеет придумать себе оправдание. Ничего подобного! Она ошарашена, потрясена. Получила внезапную крепкую пощечину. И что она теперь ответит?

– Что ты ей сказал?

– Сказал, что со мной он ездит. Солгал, Мэл. Я солгал сенатору США.

– Спасибо! – выдыхает она. – Спасибо тебе, Куп.

– Мэл, мне так паршиво! У меня, блин, медовый месяц, я пытаюсь начать новую жизнь с Эйми, с чистого листа. Но мне приходится выгораживать сестру! Которая крутит с моим лучшим другом вот уже… сколько лет?

– Много. Вот уже много лет.

– Много лет, – эхом откликается Купер.

– Она не сказала, почему вдруг ей это пришло в голову? Что, вот так ни с того ни с сего позвонила?

– Вроде она в каком-то блоге прочла пост, и у нее возникли сомнения. Знаешь, я не очень соображал, не помню.

– Пост в блоге?

Мэлори не верится, что Урсула де Гурнси читает блоги.

– Что-то такое, да. Подробностей не знаю. Мэл, я тебя не выдал, но то, что я сказал, – это же абсолютная ложь.

Он умолкает, она слышит его прерывистое дыхание. Плачет?

– Ты понимаешь, да, что я перестал общаться с Джейком, когда понял, что между вами происходит. Это было, когда я женился на Тиш. В каком году? В 2007-м, да? Восемь лет я не говорил с лучшим другом, Мэл. С моим товарищем, братом, какого у меня никогда не было. И если мне еще раз придется врать… Мэл, я, конечно, буду тебя защищать. Только не вынуждай меня снова врать!

Он кричит, и разве можно его за это винить?

– Не буду, – шепчет Мэлори.

– Ты ведь не перестанешь видеться с ним. Я знаю.

Мэлори не отвечает.

Купер продолжает:

– Знаешь, почему я солгал? Не просто потому, что кроме тебя у меня никого не осталось.

– Так почему?

– Потому что мне кажется, вы с Джейком – хорошая пара. Вы оба простые. И до фига умные. Добрые. Вы хорошие люди. Я вижу, что он тебе нравится, и понимаю, почему ты нравишься ему. Но. Вы оба поступаете в корне неправильно. И это лишний раз подтверждает мои подозрения.

– Какие подозрения?

– Мы все люди. Каждый из нас.

Его слова трогают Мэлори. По щеке катится слеза. Она сдвигает очки на лоб и жмурится на солнце, ласкающем поверхность океана.

Прочла пост в блоге. В каком блоге?

Дома Мэлори гуглит: «Самые популярные блоги для женщин».

Первая строка поиска: «Письмо от Лиланд».

Это блог? Мэлори не ожидала. Нет, она в самом деле не знала, что это проект Лиланд. Ей всегда было неловко, что она не уделяет внимания тому, чем занята подруга. Когда блог только появился, Мэлори читала пост о самообороне в метро. И реальную историю женщины из штата Юта, которую против ее воли удерживал многоженец, тогда все об этом говорили. Сайт показался Мэлори злым и резким, как сама Лиланд. Мэлори перестала интересоваться.

Она кликает на ссылку.

Пост на первой странице, прямо под логотипом. «В то же время, год спустя: может ли такая схема спасти современный брак?».

– Дрянь! Все-таки опубликовала!

«…поздно ночью мы разговорились с близкой подругой, и она кое в чем призналась мне по большому секрету. Подруга, назовем ее Вайолет, вот уже двадцать лет поддерживает тайную связь вроде той, что объединяет героев фильма “В то же время, год спустя”».

Так. Что дальше? А дальше Лиланд подробно описывает их историю. С песчаными долларами и предсказаниями.

Мэлори встает и озирается, словно вокруг собралась толпа возмущенных зрителей и всем интересно, что она теперь станет делать.

Наша героиня идет на кухню, наливает холодный чай, отрезает дольку лимона, делает глоток. Прекрасный освежающий мятный вкус – в горшке на пороге она выращивает мяту и добавляет ее в чай. Да, у нее роскошная жизнь, она всегда это знала. Ей достался дом, когда у нее не было ничего, – это ли не чудо? Она здоровая сильная женщина, у нее умница сын. Сын Фрея. Может, такое предательство – а это оно и есть, предательство, – тщательно спланированная месть Лиланд? Не может простить, что Мэлори переспала с Фреем Дули и родила от него? Лиланд была очень счастлива, узнав о рождении Линка. Притворялась? Что, если она терпеливо ждала все эти годы? Ждала подходящего случая, чтобы вонзить иголку в сердце куклы вуду. Мэлори.

Может, Лиланд злится, что Фифи гостила у Мэлори много лет назад? Может, Фифи сболтнула, что Мэлори узнала о готовящемся разрыве первой? Это тяжелый удар. Фифи была для Лиланд даже дороже, чем Фрей.

Может такое быть?

Мэлори понимает: ей неизвестно, кого Лиланд хоть когда-нибудь любила больше себя самой. Вот в чем дело. Мэлори вспоминает детство, юность, старшие классы. Да, в таком возрасте каждый видит только себя. Потом они с Лиланд несколько месяцев жили вместе в Нью-Йорке, жили скверно. Лиланд увела у Мэлори вакансию мечты. Пускай она больше подходила для этой работы, но ведь она обращалась с Мэлори как с человеком иного сорта. Никогда не делилась трофеями из французского ресторана, утку конфи и ягненка поглощала в гордом одиночестве, макая кусочки золотистого багета в соус и набирая на вилку картофельное пюре. И еще смаковала и нахваливала ресторанных поваров. А Мэлори поглощала бутерброды, макароны быстрого приготовления и сухую яичницу.

Потом Лиланд приехала на Нантакет и бросила Мэлори, ее, видите ли, куда-то там позвали друзья из Нью-Йорка. Бросила Фрея. Второй визит, уже с Фифи, тоже был кошмарный. Лиланд тогда наговорила о ней гадостей: Мэлори, мол, ничем не примечательная, ведомая. Да, Лиланд злилась на Фифи, даже ревновала ее к Мэлори, но это все было сказано всерьез. Уж слишком обдуманными были ее уничижительные формулировки.

Каким чудом они сохранили дружбу? Что ж, надо смотреть правде в глаза: это удалось только потому, что Мэлори всегда смотрела сквозь пальцы на ее недостатки. Их дружба в самом деле была долгой; Мэлори помнит многое, но многое успела и забыть. Как они отправились в торговый центр на машине Стива Глэдстоуна, купили по сэндвичу с курицей в ресторанчике и залились бензином на два бакса, чтобы не возвращать машину без капли топлива. Как слушали Билли Джоэла. «Капитан Джек» была их любимой песней, Мэлори знала слова лучше, чем Лиланд, и очень этим гордилась. Если окунуться еще глубже в прошлое, вспомнятся бессчетные летние дни в загородном клубе, стойка на руках в бассейне, кувырки спиной с бортика, игра в теннис с отскоком мяча от бетонной стены. На них только купальники и резиновые тапочки, они еще дети. Мэлори помнит, как они катались на велосипедах в Роланд-парке и однажды заехали дальше, чем обычно. В том квадрате тусовалась группа мальчишек постарше. Они поинтересовались, как их зовут. Лиланд быстро сориентировалась и сказала, что она Лора Темплтон, а Мэлори назвалась Джеки Темплтон – как героини сериала «Главный госпиталь». Один спросил, не сестры ли они, а то, мол, не похожи. И еще кто из них старше. Лиланд, конечно, хотела сказать, что старшая она, но в последний момент съехала с дорожки и пустилась наутек, и Мэлори за ней. Остановились они, только добравшись до дома. С большим опозданием до обеих дошло, что им грозила реальная опасность – как девочкам, о которых говорят в телесюжетах после новостей.

Они по очереди влюблялись в Мела Гибсона, Кевина Костнера и Микки Рурка. Обе были без ума от Микки, но взяли за правило никогда не влюбляться в одного парня одновременно. Микки достался Лиланд, потому что у нее был постер из фильма «Девять с половиной недель». Мэлори тогда ужасно завидовала – все девчонки в классе мечтали заполучить тот постер.

Лиланд всегда была альфой, а Мэлори – бетой, и спорить здесь не с чем. Мэлори все равно. Со временем она поняла: ей требуется одобрение одного-единственного человека – собственное. У нее нет амбиций оставить след в культуре США. Ей достаточно быть хорошим учителем, хорошей матерью и настолько хорошим человеком, насколько это возможно.

У нее есть всего одна слабость: Джейк. И теперь все об этом знают. Лиланд ее выдала.

Мэлори и рада бы не держать зла. Как-никак Купер ее прикрыл. Хочется верить, что Урсула купилась, а сотни тысяч американок через неделю об этом забудут.

Но нет, Мэлори не такая.

Она и рада бы спокойно вычеркнуть Лиланд из жизни. Заблокировать номер, удалить почту. Родительский дом продан, возвращаться в Балтимор не придется. Линк может и дальше видеться со Слоун и Стивом под присмотром отца.

Но нет, Мэлори не такая.

Ею манипулировали, ее водили за нос, с ней обходились дурно, и все это проделывала ее лучшая подруга тридцать с лишним лет. Довольно, ее терпению пришел конец. Мэлори разозлилась. Гнев пройдет, она знает, но сначала она выскажет Лиланд все.

– Мэл?

Мэлори прижимает к уху телефон и смотрит на себя в большое зеркало в спальне.

– Видела твой пост «В то же время, год спустя».

Вот сейчас она собой довольна. Говорит уверенно и четко. Смотрит в глаза собственному отражению.

Тишина.

– Урсула позвонила Куперу.

– Не может быть!

– Да, но ее звонок – дело десятое. Это итог, а вот предательство – отдельная история.

– Я тебя не предавала, Мэл!

– Лиланд, я поделилась с тобой по секрету. По большому секрету. Да, я была пьяна и убита горем. Я только что похоронила родителей. Тебе, моей лучшей подруге, я рассказала о том, что мне так дорого. А ты взяла и выложила это на всеобщее обозрение в своем блоге, – слово «блог» у нее звучит как ругательство. – Ты использовала мою тайну, чтобы тебя читали.

– Но я же не называла твоего имени.

– А зря! Урсула позвонила Куперу!

Мэлори краснеет. Чувствует, будто внутри натягивается леска – ветер относит воздушного змея. Вот так! Она кладет телефон на комод. Лиланд что-то лопочет, просит прощения, оправдывается. Мэлори делает глубокий вдох. Нужно положить трубку, но она не закончила. Телефон снова у уха.

Тишина.

– Мэл, ты меня слышишь?

– Мне плевать, назвала ты мое имя в блоге или нет. Плевать на Урсулу. Но ты дала мне тогда слово, помнишь? Это низко и подло, Ли. А ты поступила как обычно: думаешь только о себе. Ты убила нашу дружбу. Мне будет грустно без тебя, но что-то мне подсказывает, что тебе будет еще хуже. Придется жить с мыслью, что ты бессовестный, бестактный, морально опустившийся человек, лгунья, променявшая чужой секрет на… на что? На лайки? На подписчиков? На рекламодателей? На восхищение посторонних людей? – Она переводит дыхание. – Надеюсь, ты получила, чего хотела. Может, одобрение Фифи, может, папину любовь, не знаю. Да и плевать. Прощай, Ли.

– Мэл!..

Она кладет трубку. Лиланд перезванивает четыре раза, оставляет три сообщения. Мэлори удаляет все, не открывая и не слушая. Блокирует номер и имейл Лиланд, блокирует блог («неприемлемый контент»). Все, дело сделано. Пора ехать за Линком.

Линк садится в машину. Волосы влажные, сбились в причудливые волны, стоят торчком. От него пахнет водорослями, потом и солнцезащитным кремом. Ноги и стопы в песке.

– Мам, ты плакала?

У Мэлори на лице написано, что плакала, но она качает головой.

– Завтра я пригласил всех к нам. Приготовишь что-нибудь?

Мэлори чувствует, как уголки губ сами собой ползут вверх.

– Конечно, сынок.

До Рождества неделя. Линк выносит мусор после ужина. Он это любит, особенно сейчас: холодный воздух пахнет дымом, гладь океана мерцает, как мишура. Вдалеке виднеются огни огромного венка, который сосед каждый год вешает на стену.

Линк спускается с крыльца, завязывает мусорный пакет и замечает в баке коричневый сверток с логотипом службы доставки UPS. Осматривает сверток. Вот это да – там указано его имя.

Что за дела?

Достает сверток из-под куриных костей, картофельных очисток и ненужных рекламных проспектов. Посылку ему прислала Л. Глэдстоун. Тетя Лиланд! Только почему пакет в мусорке?

Линк разрывает целлофан – внутри что-то завернутое в подарочную обертку. Что-то мягкое, похоже на одежду? Разворачивает сверток. А что такого? Ему же прислали! Свитер болельщика «Пэтриотс», номер 87, Гронковски. Да, ему ужасно хотелось именно такой. Размер М – достаточно свободный, чтобы надеть поверх толстовки.

Линк разглядывает содержимое контейнера, вдруг там что-то еще? Может, Мэлори случайно выбросила и другие подарки? Ставит контейнер у крыльца, любуется соседским венком и возвращается со свитером в руках. Здорово, что он его спас!

Победно поднимает трофей над головой.

– Мам, тут мне посылка от тети Лиланд, а ты ее выбросила. Случайно, да?

Мэлори у камина, проверяет сочинения. С легкой улыбкой отвечает:

– Не случайно. Я вычеркнула ее из жизни.

О чем мы говорим в 2016-м? Умирает певец Принц; президентские выборы; умирает Мухаммед Али; лучшая баскетбольная команда – «Вилланова Уайлдкэтс»; портрет Гарриет Табмен на банкнотах; умирает член Верховного суда Антонин Скалиа; Брексит; лучший бейсболист – Колин Каперник; власти штата Северная Каролина договорились отменить закон, обязывающий трансгендеров выбирать туалет согласно полу в свидетельстве о рождении; стрельба в ночном клубе «Палс» в Орландо; Сидни Кросби – чемпион НХЛ; компания Blue Apron; умирает тренер Пэт Саммит; жизни черных важны; йога со скотом; умирает актер Джин Уайлдер; бейсбольная команда «Чикаго Кабс»; Бранжелина; протесты против строительства нефтепровода Dakota Access; актриса Керри Фишер и гендерно нейтральные местоимения; Пайпер, «Безумные глазки», Алекс, Ред и Хили; «Веди себя красиво, лучшая месть – твои деньги»[62].

Бургеры, кукуруза, нарезанные помидоры, Кэт Стивенс и его «Мудрая женщина», гортензия в вазе – в той самой, которую Мэлори ставит уже двадцать четыре года. Джейка это успокаивает. Под вазой большой черный круг – след от пожара. Ужин, музыка, ваза и узкий обеденный стол те же, но многое другое в доме изменилось.

Мэлори потратила часть наследства на капитальный ремонт. Дом она выпотрошила. Больше нет деревянных панелей и кирпичного камина с очагом. Нет стеклянной двери, громко хлопавшей всякий раз, когда кто-то входил или выходил. Нет давным-давно устаревшей столешницы в крапинку, и старых ящиков, и пузатого коричневого холодильника, и раковины из нержавейки.

Любой скажет, что сейчас ее дом выглядит великолепно, просто картинка. Стены со шпунтованными досками выкрашены в белый, вместо ветхих книжных полок – белоснежный стеллаж с подсветкой от пола до потолка (обратите внимание на медные перила и лестницу на колесиках, чтобы удобнее было доставать книги сверху). Пол – травленые дубовые доски. Новый мягкий белый диван и два уютных кресла с кремовой обивкой, на полу полосатый ковер – все оттенки белого от ванильного до цвета полярного льда. Белые кухонные ящики с изящной латунной фурнитурой, мраморная столешница. Спальню Мэлори тоже переделала. Кто она, женщина средних лет, побывавшая на Багамах и изменившая взгляды на жизнь? Теперь в комнате высокий потолок, стены светлого персикового оттенка, роскошная королевская кровать с белым балдахином. Ванную Мэлори присоединила к спальне, стены обиты плиткой насыщенного зеленого цвета. Наконец-то она выбросила старую ванну и поставила каменную, которая напоминает ракушку – из тех, что они находили на берегу во время прогулок. В комнате для гостей экстравагантные обои – на лазурном фоне резвятся зебры.

Только одна комната осталась нетронутой – комната Линка. Заходишь в нее и словно попадаешь в прошлое. Те же панели, скрипучий пол, тканые коврики, комод, покрашенный серой краской в несколько слоев. Если Джейк ничего не путает, Мэлори раздобыла комод на свалке – его кто-то выбросил.

Они в комнате Линка. Джейк с нежностью проводит рукой по стене.

– Милые мои панели.

Ничего удивительного, что он растроган: только эта комната сохраняет прежний запах, аромат старого дома – соль с плесенью.

– Представляешь, он запретил мне что-либо здесь менять. – Мэлори устало улыбается. – Разве что его гардеробную удалось превратить в самую маленькую ванную на свете. Линк говорит, раньше ему дом больше нравился.

– Ну…

– Что, и тебе тоже? По-твоему, он стал обычным? Без изюминки?

Джейк возвращается в гостиную.

– Ты сохранила стол!

Он не заметил сначала, но письменный стол Мэлори, тот, в форме боба, на прежнем месте, в дальнем углу комнаты. Его не сразу видно за огромной дверью в спальню. В обновленном интерьере стол выглядит чужим, как тетушка-провинциалка среди топ-моделей. Но Джейк все равно предпочел бы старушку любой супермодели.

– Не смогла заставить себя от него избавиться, – кивает Мэлори. – Помню, как тетя Грета писала письма за этим столом. Может, Рути их отправляла?

Звучит песня At Last. Мэлори передает музыку из плейлиста с телефона. Проигрыватель на пять дисков давно исчез.

– Жалко, что тебе не по душе. – Она разливает остатки вина. Теперь даже вино у нее более дорогое. Больше никаких грошовых шардоне, теперь только сансер из региона Шавиньоль. – Но здесь живу я. Линк через пару лет уедет в колледж. А ты уедешь в понедельник.

– Брось. – Джейк обнимает ее. – У тебя очень красиво, Мэл. Как в журнале о дизайне интерьеров. Просто все по-другому, мне нужно привыкнуть.

– Мне надоело жить в очаровательном бунгало. У Фрея настоящий дворец там, в Сиэтле. Еще они с Анной купили дом в Дир-Вэлли, Линк его называет шале…

– Ты ведь не потому затеяла ремонт, что хотела потягаться с Фреем?

– Мне хотелось, чтобы здесь было хорошо. Лучше.

– Что может быть лучше океана за окном?

– Ты прав, но…

Она слегка отстраняется, и Джейк внимательно смотрит на нее. Дом не узнать, но Мэлори Блессинг совсем не изменилась. Разве что седина пробивается, и он рад, что Мэлори ее не скрывает. Лицо загорелое. Она поднимает брови, и на лбу появляется множество морщин – ему это тоже нравится. Приятно видеть, как она становится старше, более зрелой. На носу у нее задорные веснушки, а глаза сегодня голубее, чем обычно.

– Что такое, Мэл?

Она кладет голову ему на грудь и закрывает глаза. Он ждал этого момента триста шестьдесят два дня.

– Устала. У нас с Линком выдался тяжелый год. Понимаешь, я хочу, чтобы он учился, занимался спортом и был хорошим парнем. А он хочет отрываться с подружкой, жечь костры на пляже и тусоваться с парнями.

– Как я тебя понимаю.

– Бесс тоже устраивает тебе веселую жизнь?

– Не мне.

– Урсуле?

Джейк кивает. Бесс не встречается с мальчиками, не ходит жечь костры на пляже и не курит дурь. Они с подружкой Пейджент сидят дома и рисуют яркие плакаты в поддержку всех маршей и протестов, какие только проходят в столице по выходным: глобальное потепление, права иметь детей, права трансгендеров, иммигрантов, контроль за оборотом оружия, международная амнистия… За ней не уследить. Джейк старается поддерживать дочь, ему приятно, что она хочет использовать свой голос. Урсула же относится к подобной активности с иронией, иногда поучает.

– За кого сегодня марш? Гепарды-лесбиянки? Или карлики из Уганды? – на днях спросила она.

– Ты хамишь, – огрызнулась Бесс в ответ. – Если бы избиратели знали, какая ты на самом деле, ни один человек за тебя бы не голосовал.

Джейк одернул ее, но поздно: Бесс уже хлопнула дверью.

Урсула рассмеялась.

– Пусть идет. Когда мне было тринадцать, я тоже ненавидела мать.

– Давай сходим куда-нибудь после ужина, – предлагает он. – Может, в «Курятник»? Как в старые добрые времена?

– Я бы и рада, но нельзя. Мы едва не попались. Честно говоря, я думала, Урсула вообще запрет тебя дома и я останусь одна на выходные.

– Она выглядела спокойной, – хмурится Джейк.

Мэлори рассказала ему о блоге Лиланд и о звонке Урсулы Куперу. Странно, конечно, что Урсула не спросила Джейка напрямую. Но это только Мэлори кажется странным – она не знает, как устроен их брак. Урсула не задала вопрос в лоб, потому что не может собраться с духом. А еще она боится ошибиться: вытянет не тот кирпичик – и вся башня рухнет. Для политика неудавшийся брак означает конец карьеры. Урсула будет держаться до конца.

Джейку не по душе, что Купер знает о них с Мэлори, пусть он и помог им выкупить немного свободы. Почему бы это не отпраздновать?

– В нашем возрасте в «Курятнике» знакомых не встретишь.

– Не факт.

– Тогда давай придумаем что-нибудь. Может, возьмем бутылочку вина и разопьем на борту «Греты»? На море наверняка сейчас хорошо. Можем сесть на носу, никто нас не увидит.

Мэлори хмурится.

– Даже не знаю. Не хочется менять планы. Мы так привыкли, у нас все налажено.

– Мэл, на твоей лодке нас никто не увидит.

Она вздыхает.

– Ладно. Но на улице, пожалуйста, держись от меня подальше. И надень кепку.

Джейк смеется:

– Договорились.

Мэлори паркует машину. Она идет впереди, Джейк за ней, но не слишком близко. Проходят Газебо, Стрейт Уорф, Крю. Вот и доки. Вечер, кругом люди. Последние выходные лета – хорошо! Джейк волнуется, адреналин обостряет удовольствие. А может быть, дело в том, что он выпил слишком много вина. Кстати, у Мэлори в сумке еще одна бутылка. Почему бы им не заночевать на борту и не встретить рассвет на воде?

Впереди охранник – дальше ход только для владельцев лодок и их гостей. Как из-под земли вырастает подросток, смазливый кудрявый блондин, локоны выглядывают из-под кепки, как листья салата из-под булочки на бургере. Джейк напуган. Мэлори знают все дети на острове, она учительница английского, лучшая, самая любимая. Любой ученик может достать телефон и сфоткать чувака, с которым тусит мисс Блессинг. Через минуту он опубликует фотографию в соцсети, кто-нибудь прогонит снимок через программу, распознающую лица. Сначала узнают в школе, потом везде. В девять вечера мисс Блессинг приехала на пристань с Джейком Маклаудом, мужем Урсулы де Гурнси.

У него паранойя? Похоже.

– Я на «Грету», – говорит Мэлори. – Место сто шесть.

– Окей.

Путь свободен, они идут дальше. Какое облегчение! Джейк берет Мэлори за руку, она отталкивает его – все правильно. Обнимает ее за плечи, и она толкает его локтем в бок. Место сто. «Грета» впереди, чуть правее. Почти пришли.

Слева стоит огромная яхта, из которой выходят мужчина и женщина. Мужчина крупный. Мэлори и Джейк отходят чуть в сторону, дают им пройти. Джейк здоровается.

Мужчина делает шаг навстречу. Под его весом настил скрипит.

– Мэлори?

Она оборачивается и вскрикивает:

– Байер?! – инстинктивно делает шаг к нему, но останавливается и просто машет рукой. – Привет! Рада тебя видеть.

Нет, не надо радоваться встрече с Байером. Ну и имечко – Байер. Джейк выдыхает.

Идем, ну идем же. Увы, это еще не конец. Байер пристально сморит на них, особенно на него. Его спутница, стройная брюнетка с золотыми браслетами на руке, уставилась в телефон.

– Ты, – кивает он Джейку, – я тебя знаю?

Джейк отводит взгляд и старательно изучает яхту. «Ди Ди».

– Едва ли.

– А по-моему, знаю, – с нажимом говорит Байер.

– Ему везде мерещатся знакомые. – Брюнетка прячет телефон в сумку, берет его под руку, браслеты звенят. – Идем, любимый. Столик на половину десятого.

– Хорошего вечера! – торопливо говорит Джейк.

– Ага, вам тоже.

Мэлори пускается наутек, как лошадь на скачках. Чуть ли не бегом преодолевает расстояние до места сто шесть и запрыгивает на борт, будто «Грета» сейчас отчалит. Джейк хохочет.

Она напугана, это ясно. Руки подрагивают, пока она достает ключи из заднего кармана брюк, открывает замок, распахивает дверь в каюту. Все в той же лихорадочной спешке одна спускается в темноту.

Джейк слышит, как Мэлори ставит бутылку на стол, как ищет что-то в ящике. Когда он спускается к ней, она уже откупорила бутылку.

– Кто это был?

– Байер. Байер Беркхарт.

Она делает большой глоток прямо из горлышка.

До боли знакомое имя. Или Джейку так кажется?

– Кто это?

– Старый знакомый. – Мэлори с видимым усилием пытается улыбнуться. – Знаешь, это странно. Очень странно. Я его двадцать лет не видела.

– А женщина кто?

– Не знаю, могу только предположить. – Она достает из ящика бокалы. – Когда мы познакомились, он жил в Ньюпорте.

Ньюпорт. Точно, Джейк где-то слышал это имя. Вот только где?

– Между вами что-то было?

Вдруг он чувствует приступ ревности.

– Вроде того. Короткий роман, летом. Странно: я сейчас на него посмотрела – и ни одного приятного воспоминания!

– Это хорошо, – успокаивается Джейк.

Мэлори протягивает ему бокал вина.

Ночь, воскресенье. Уже съедена китайская еда, уже просмотрен фильм, прочитаны предсказания. Сладкая горечь последних часов перед тем, как он уедет в аэропорт. В этом году особенно тяжело. Почему?

Мэлори уснула. Джейк сердится на нее, хотя все эти годы сам засыпал первым, а она лежала и думала, как мучительны их отношения.

Она дышит, уткнувшись в подушку. Новый матрас мягкий, но упругий, как будто из мастики. Джейк проводит рукой по ее спине. У Мэлори такая нежная кожа, что хочется постоянно к ней прикасаться. Завтра в это время он будет в Вашингтоне. Бесс и Урсула вернутся только через пару дней, так что у него будет время выдохнуть, вытряхнуть песок из обуви и вспомнить то, о чем он забывать не имеет права: семья, работа, сбор средств для фонда. Все правильно, так и надо. Острая боль после расставания с Мэлори постепенно утихнет, станет терпимой, а в апреле или мае в сердце поселится легкая грусть, которая превратится в ожидание новой встречи.

Из окна со стороны пруда льется лунный свет. Получится рассмотреть этот странный участок сухой кожи на пояснице у Мэлори, который он нащупал? Укус? Ссадина? Похоже, какое-то пятнышко. Джейк берет очки и телефон, включает подсветку. На спине у Мэлори темное пятно неровной формы. Выглядит как злокачественное новообразование. Джейк фотографирует. Он переходит границы?

Может быть. Утром он покажет ей фото и попросит обратиться к врачу.

О чем мы говорим в 2017-м? О чем мы только не говорим. «Нью-Ингленд Пэтриотс» против «Атланта Фэлконс»; «Лунный свет» или «Ла-Ла-Лэнд»; Флойд Мейвезер против Конора Макгрегора; Северная Корея; Джастин Берландер – бейсболист года; «Бекки с красивыми волосами»[63]; марш «Объединенных правых» в Шарлотсвилле; Джефф Бэзос, создатель онлайн-магазина Amazon, становится самым богатым человеком на планете; мост Таппан Зи; Парижское соглашение по климату; лучший баскетболист Стивен Карри; тост с авокадо; кроссфит; речь актрисы Мэрил Стрип на вручении премии «Золотой глобус»; солнечное затмение; стрельба в Лас-Вегасе; Марш женщин; ураганы Харви, Ирма, Хосе, Мария; #metoo; Харви Вайнштейн, Мэт Лауэр, Марио Батали, Льюис Си Кей; «Я хочу что-то такое».

У Мэлори меланома. Рак кожи. Звучит страшно, но она не хочет паниковать. Ей нужно держаться – ради Линка.

Он вырос на пятнадцать сантиметров, получил ученические права и встречается с девочкой по имени Николь. Когда Мэлори говорит «встречается», она имеет в виду, что они неразлучны, как сиамские близнецы. Мэлори подозревает, что они занимаются сексом, поэтому покупает большую упаковку презервативов – заказывает на Amazon, незачем людям видеть, как она покупает резинки, будут еще шушукаться за ее спиной. Упаковку она ставит на комод в комнате сына. Тот лежит в кровати и смотрит какие-то видео на YouTube.

Линк поднимает глаза.

– Не надо, мам. Николь принимает противозачаточные.

Что ж, ее опасения подтвердились. У Мэлори сердце выскакивает из груди, хотя спокойствие сына вроде свидетельствует, что она хорошо его воспитала. Они могут говорить откровенно на самые деликатные темы, это здорово. Тогда почему она плачет?

Мэлори выходит из комнаты, но к себе не идет, а открывает дверь, садится на крыльцо и смотрит на волны. Столько лет океан был ее утешением. Ее супругом.