28 лет, каждое лето Хильдебранд Элин

Очень мило с ее стороны. Урсула благодарна.

– Да, конфетку хочу.

Лиланд открывает стильную бонбоньерку – из Европы, наверное – и протягивает конфету в сахаре размером с горошину.

– Мы с Мэлори дружим с детства. Я знала Китти со Стариком всю свою жизнь, буквально с младенчества.

– Мэлори очень повезло, что вы у нее есть.

Лиланд усмехается:

– Даже не знаю. Со мной сложно.

– Значит, нас, таких сложных, уже двое.

– Можно задать вам вопрос? – не унимается Лиланд.

– Конечно!

Играет орган, присутствующие встают.

– После спрошу, – торопливо шепчет Лиланд.

На кладбище Лиланд берет Мэлори под руку. Слева от Мэлори Купер, Фрей, Анна, его девушка, больше не рокерша, и Линк. По другую сторону могилы стоят Джерри, мать Лиланд, с новым бойфрендом по имени Джон Смит. Они познакомились в интернете; Лиланд просила мать проверить, на самом ли деле его зовут Джон Смит – уж больно подозрительно, и держится вдобавок этот Джон Смит слишком приветливо и мягко, будто пытается скрыть неприглядное прошлое. Меньше всего Лиланд хочется, чтобы Джерри связывалась с мошенником, наживающимся на недавно разведенных дамах. Где-то позади сейчас Стив и Слоун. Все должно быть наоборот: Джерри и Китти были лучшими подругами, и не Лиланд, а ее мать должна стоять рядом с родственниками. Но Лиланд ничего не будет говорить.

Китти со Стариком больше нет. Только это имеет значение.

С другой стороны, есть и хорошие новости. Да, Лиланд понимает: она умудрилась урвать свое даже на похоронах родителей лучшей подруги, и это просто ужасно. А хорошая новость такова: у нее теперь есть телефон и электронный адрес сенатора де Гурнси. Урсула великодушно согласилась дать интервью, Лиланд даже не верится. Вот это удача! Ее так и тянет рассказать Мэлори, но с этим, конечно, придется потерпеть.

Поминки в загородном клубе достойны Китти Блессинг. Подают закуски (Лиланд помнит, как Китти любила тягучий сыр бри и соус на хрустящем крекере). Шведский стол заказан на триста человек, на столе есть даже ветчина и антрекот. Играет квартет, бармен разливает напитки. Симпатично. Лиланд удивляется: как Купер и Мэлори смогли все устроить? Может, Китти оставила инструкции и незаполненный чек на случай скоропостижной смерти? По меньшей мере дважды Лиланд окидывает взглядом зал в надежде увидеть Китти. Но такова смерть: Китти больше нет. Она и Старик ушли и больше не вернутся. Как это вообще возможно? Жизнь продолжается, загородный клуб точно такой, как раньше. Вон Деккеры и Уиппсы, говорят с Джоном Смитом – наверняка хотят разузнать о новом кавалере соседки. Вокруг них с Мэлори давние знакомые; пьют белое вино, бурбон или крепкий мартини, заедают тарталетками с крабом, намазывают сыр на крекеры. И отказываются признавать, что однажды они тоже умрут и кто-то будет оплакивать их уход, а потом выпивать в баре.

Урсула де Гурнси уехала сразу после похорон. Сказала, мол, в четыре у нее встреча в Капитолии. От слов «мне нужно вернуться в Капитолий» у Лиланд затвердели соски. Она обожает властных женщин.

Лиланд, конечно, понимала, что друг Купера Джейк, с которым она много лет назад познакомилась на Нантакете, – муж Урсулы де Гурнси. Но уж точно она не была готова встретить сенатора в церкви. УДГ, может, и не самая популярная женщина-политик – в конце концов, есть Хиллари, Пэйлин, Пелоси и Файнстайн, – но журналисты ее определенно любят. Хорошо, что Лиланд не теряется и быстро находит решения. «Письмо от Лиланд». Десятки сотен подписчиков, девяносто восемь процентов женщин, восемьдесят пять процентов из них с высшим образованием, полезный контент охватывает широкий спектр тем, почту за честь, если станете моей гостьей и позволите читательницам понять вас как женщину, много времени это не отнимет, достаточно одного обстоятельного разговора по телефону, я не хочу тратить ни ваше время, ни свое.

Последние слова, насчет времени, кажется, убедили Урсулу. Она ответила, что предложение заманчивое, и оставила свои контакты. И еще, приобняв Лиланд за плечо, добавила:

– Вы очень добры ко мне. Спасибо.

– Достань мне еще один, – просит Мэлори, вручая Лиланд пустой бокал из-под мартини. – Сухой. Самый сухой из возможных.

– Может, водички? – осторожно уточняет Лиланд.

Прием подходит к концу. Стив и Слоун предлагают подвезти Джерри и Джона. Странность? Чудо? Потеря Блессингов, очевидно, примирила Глэдстоунов, их сердца смягчились. Или нет. Может, Джерри собирается приставать к Джону Смиту на заднем сиденье машины назло бывшему мужу.

– Водичка будет потом. А сейчас джин!

Лиланд повинуется и просит бармена мистера Бриджера налить сухой мартини. Он так давно работает в загородном клубе, что она помнит, как он смешивал для нее безалкогольные коктейли.

– Очень сухой, Мэлори так попросила. Что бы это ни значило.

Мистер Бриджер качает головой.

– Обидно-то как, – он имеет в виду кончину Блессингов, а не заказ Мэлори. Протягивает Лиланд мутный напиток с тремя оливками на зубочистке. – Ты-то замуж вышла?

– Ох, ну и вопросы! Конечно нет! – она вкладывает в этот ответ гораздо больше чувства, чем хотелось бы. Кажется, она тоже захмелела. – Я ведь какое-то время была лесбиянкой, знаете? А теперь я уже и не знаю, кто я. Наверное, просто одинокая женщина.

Да, она одинока. Она корила бы себя за это, но вот Мэлори и Купер тоже одни. Купер и вовсе четыре раза разведен. Четыре! А Мэлори так и не вышла замуж. Родила от Фрея, но они даже парой не были. Она встречалась с мужчинами на Нантакете – или это Лиланд так думает? Странно как-то. Мэлори красивая и умная, она составила бы прекрасную партию любому. Вспомнилось, как они слушали пластинки и пели, взяв расчески вместо микрофонов, как подкладывали носки в лифчики. Что с ними не так?

– Может, с нами что-то не так? – спрашивает Лиланд час спустя. Они в доме у Блессингов, в «библиотеке», которую Китти обставила в стиле английского охотничьего домика. Над каменным камином изображение убитого фазана, клеймо с инициалами «КБ» в очаге рядом с кожаными мехами. Мэлори и Лиланд одни, сидят на кожаном диване. В доме есть бар, так что они продолжают выпивать, а еще Старик хранил здесь стереопроигрыватель и коллекцию виниловых пластинок: Нил Седака, Beach Boys, The Spinners. Мэлори поставила битловскую Long and Winding Road. Стемнело рано, как-никак конец октября. В камине потрескивает огонь, в углу комнаты торшер с розовым абажуром. Уютно. Купер повел Линка в кино: обоим стоит ненадолго отвлечься.

– Думаешь, с нами что-то не так? – Мэлори вытягивается на диване.

– Мы так и не вышли замуж. Я была с Фифи десять лет, но…

– Ты бы создала тогда с ней семью, если бы могла? – Мэлори кладет ноги на кофейный столик и отхлебывает джин с тоником из отцовского бара.

– Фифи не из тех, кто выходит замуж.

В горле у Лиланд ком: одно имя Фифи так на нее действует.

– Но ребенок у нее есть, – резонно замечает Мэлори.

Да, у Фифи пятилетний сын по имени Килрой – от донора спермы. Иногда они пересекаются на мероприятиях, но, завидев Фифи с сыном, Лиланд сразу уходит. Она мечтает поговорить с Фифи, но не хочет начинать разговор первой. Даже не верится, что та не позвонила и не поздравила ее с успехом блога. Наверняка ведь слышала о нем. Ее друзья и коллеги не могут не читать «Письмо от Лиланд». Лиланд все еще ждет письма или звонка.

– Фифи однажды вернется в мою жизнь, я это знаю. Все в итоге происходит так, как должно быть.

– Ты в это веришь? – Мэлори приподнимается на локте. – И мои родители должны были погибнуть на обочине, как опоссумы или еноты? Они ведь так и погибли. На обочине.

– Тебе нужно отдохнуть. День был долгий. Где таблетки, которые тебе дал доктор Роше? Давай выпьем по одной.

– Не хочу спать, – отмахивается Мэлори.

Сейчас в ней говорит маленькая девочка, которую Китти со Стариком заставляли ложиться в восемь по будням и в девять по выходным, ни минутой позже. Лиланд стала ночевать у Блессингов в третьем классе, хотя ночевки у нее были веселее: на нижнем этаже в их доме была комната отдыха, они с Мэлори принимали горячую ванну, а еще в гараже стоял холодильник, набитый газировкой. И самое главное – Стив и Джерри разрешали девчонкам ложиться, когда те захотят. Правда, в старших классах маятник качнулся в другую сторону, и ночевать у Блессингов они стали чаще – так можно было следить за Купером и Фрейзером. Фрей впервые поцеловал Лиланд под крышей этого самого дома во время фильма «Танец-вспышка».

Лиланд уже и забыла об этом.

– Хочу кое-что тебе рассказать. – Мэлори выпрямляется. – Это секрет. Тайна, о которой не знает никто, кроме меня и еще одного человека.

Лиланд понимает, что нужно ее остановить. Мэлори не отдает себе отчета в том, что делает, она совершенно пьяна, она только что похоронила родителей. Что за секрет? У Китти был роман с барменом Бриджером? ФБР разыскивало Старика по делу о махинациях с налогами? Что-нибудь связанное с Купером и одной из его многочисленных бывших жен? О да, Купер – тема для целого симпозиума.

– Что за секрет?

– Пообещай, что никому не скажешь.

– Обещаю.

Лиланд говорит искренне, хотя им обеим сорок четыре года и странно в таком возрасте не знать, что все тайное рано или поздно становится явным. Правда всегда выходит на свет. А может, и нет. Может, миллиарды секретов погребены в таких же могилах, как та, в которую несколько часов назад опустили Китти и Старика.

– У меня как в фильме «В то же время, год спустя».

Лиланд прокручивает в голове эти слова подруги, пытаясь понять их смысл. Не выходит.

– Что ты имеешь в виду?

– Есть один человек, мужчина, с которым мы видимся раз в год. Как в фильме «В то же время, год спустя».

Знакомое название.

Было воскресенье, Джерри сидела у телевизора. Шел дождь, в духовке поспевала курица к ужину. Джерри позвала дочь на минутку, посмотреть вместе с ней, а Лиланд, тогда еще ребенок, не смогла ослушаться. В комнате ее ждали уроки и любимая программа на радио «98 Рок», а еще надо было написать записки, которые она завтра в школе раздаст в коридоре. Треть фильма уже прошла. На экране мужчина – капитан «Хоки» из комедийного сериала «Чертова служба в госпитале Мэш». На нем пальто с широким воротником и бусы – приметы человека поколения 1970-х. Кажется, Джерри объяснила ей суть. Эти двое, похожие на самую обычную пару из пригорода, встречаются всего раз в год, но их роман длится десятилетиями. Времена меняются, но меняются ли герои, а главное – чувства?

Кажется, мама сказала: «Вот она, идеальная модель отношений».

– Серьезно? – Лиланд не верит.

– Да. Я люблю его. И всегда любила. Только мои чувства словно живут в плотно закрытой банке. Я никогда не впускала их в свою жизнь. Единственный раз мы чуть было не попались. И да, мы с ним уже много лет видимся только раз в год. Никто об этом не знает. Теперь вот знаешь ты.

– Почему ты решила рассказать? – Лиланд возвращается к реальности. Она не верит, что чувства могут жить в плотно закрытой банке. – Он был на похоронах?

– Нет.

– Он знает, что твои родители погибли?

– Должен.

– Должен?

– Я решила рассказать, потому что хочу признаться, – срывающимся голосом говорит Мэлори. – Это глупо, но в глубине души я верю, что…

Она закатывает глаза, всхлипывает. Бедная Мэл! Они сидят в библиотеке родительского дома, а родители лежат в земле. Лиланд обнимает ее.

– Все хорошо, Мэл.

Мэлори качает головой и плачет навзрыд. Лиланд приносит салфетки из ванной. Что сказать, подруга из нее так себе, и ведь это всегда так было. Почему-то она считала себя лучше Мэлори, поэтому мало вкладывалась в их дружбу. Хотя бы теперь ей хочется исправиться. Если Мэлори в самом деле собирается в чем-то сознаться, Лиланд выслушает и не станет судить.

Мэлори вытирает лицо салфеткой, успокаивает дыхание.

– Мне кажется, Китти и Старик погибли из-за меня, из-за того, что я делала. – Пауза, глубокий вдох. – Тот мужчина… Он женат.

– Да, я так и поняла. Не будь он женат, вы были бы вместе всегда. Или хотя бы виделись чаще. Мэл, то, что случилось с твоими родителями, просто несчастный случай. Он никак не связан с тобой, поверь.

– Откуда тебе знать?

Лиланд берет ее за руку.

– Расскажи о нем. Если больше никто не знает, наверняка накопилось многое, о чем ты хотела бы поговорить.

– Говорить особо не о чем, – пожимает плечами Мэлори. – Он приезжает каждый год. У нас есть свои ритуалы: мы едим одно и то же, слушаем одну и ту же музыку. А потом он уезжает.

– И ты не звонишь ему? И не пишешь?

Мэлори качает головой.

– Не верится.

– Знаешь, как трудно не звонить и не писать?

– Вы встречаетесь каждый год? А как же Линк?

– Когда он приезжает, Линк гостит у Фрея. В конце лета.

Лиланд представляет это себе: солнечные летние деньки и Мэлори с ее таинственным мужчиной мечты в доме на берегу океана. Они занимаются любовью, кормят друг друга свежим инжиром, подпевают песням The Carpenters. А потом он уезжает. Мэлори стоит на крыльце, шлет ему воздушный поцелуй. Они переворачивают песочные часы.

И правда, идеальная модель отношений.

– Удивительно, как вам удается встречаться каждый год. Его жена знает?

Мэлори качает головой.

– Его жена… Я совершенно ее не понимаю, – теперь она говорит тише и как бы испуганно. – Жена приехала на похороны. Сама.

– Что?

Лиланд слегка отстраняется, ей нужен воздух. Жена приехала на похороны. Одна. Каждый год они встречаются вот уже много лет. Как давно? С самого начала? С тех пор как Мэлори унаследовала дом? Лиланд не собиралась спрашивать, как зовут этого таинственного незнакомца, не хотела влезать в чужую частную жизнь. И потом, она ведь думала, что не знает его.

Конец лета.

Лиланд напрягает память. Тот первый приезд на Нантакет. Они сделали Фрею сюрприз, это она помнит хорошо. Потом она чуть было не переспала с бывшим. Там были Купер и его товарищ по универу, Джейк Маклауд. Что она помнит о Джейке? Мало что, честно говоря. Если бы он не женился на Урсуле де Гурнси, исчез бы из ее памяти навсегда.

Если бы не женился на Урсуле де Гурнси.

Которая приехала на похороны одна. Зачем? Почему она приехала без Джейка, хотя дружил с Купером именно он?

– Это… Джейк Маклауд? – шепотом спрашивает Лиланд.

Мэлори вздыхает.

– Мэлори… Я знаю.

– Но…

– Знаю, говорю же. Откровенность за откровенность, – Лиланд уже не может остановиться. – В церкви я сидела рядом с Урсулой. Знаешь, я была потрясена, когда ее увидела. Звучит ужасно – просто ужасно, как будто я не понимаю сама! – но я взяла ее контакты, почту и телефон. И попросила ее об интервью для блога. Она согласилась.

– Ли…

– Прости, я ничего ведь не знала! Выходит, я тот самый друг, который воспользовался ситуацией и прямо на похоронах твоих родителей решил двигать свою карьеру. Ужас! Я не знала.

– Теперь-то ты знаешь, так что, пожалуйста…

Пожалуйста – что? У Мэлори нет сил продолжать. Она кладет голову на спинку дивана и закрывает глаза. Лиланд хочет проводить ее наверх, в спальню, но это уже невозможно. Остается укрыть Мэлори бордовым жаккардовым пледом, который всегда лежал в этой комнате, сколько Лиланд себя помнит, и прикорнуть сбоку.

Пожалуйста – что? Лиланд засыпает.

Она хочет взять у Урсулы де Гурнси большое интервью, но после признания Мэлори решает обойтись без личных вопросов. Лиланд предлагает сенатору блиц из двенадцати вопросов рубрики «Чертова дюжина». Некоторые из них быстрые и забавные, но есть и провокационные. Этот формат лучше всего подходит Урсуле, у нее нет времени на подробное интервью.

Двенадцать вопросов – это много, говорит она. Хорошо бы успеть за тридцать-сорок минут. Сорок пять – максимум.

– Может, я пришлю вам их по почте? У вас будет время подготовиться.

– Нет, давайте без подготовки, – отрезает Урсула. – Бизнес и законотворчество не раскрывают меня как личность, а моя личная жизнь рассматривается в последнюю очередь. Я готова. Начинайте.

Письмо от Лиланд

Чертова дюжина. Сенатор Урсула де Гурнси

1. Без какого гаджета вы не можете жить?

На другом конце провода пауза.

– Часто вам говорят, что без вибратора?

– Постоянно.

– Не мой случай, – тон у Урсулы едва ли не оскорбленный, как будто Лиланд предположила, что сенатор пользуется вибратором. – Просто спросила.

Без рабочего телефона.

2. Какую песню вы бы хотели услышать перед смертью?

Let It Be.

3. Пять минут абсолютного счастья.

– Когда отдыхаю после тренировки на беговой дорожке.

– Не хотите подумать над ответом? – осторожно уточняет Лиланд. – Может, счастье связано с мужем и дочерью?

– Конечно!

Прохладный день, пятнадцать градусов, ясное небо, места на стадионе, кашемировый свитер и джинсы, рядом муж и дочь. Команда Нотр-Дам играет с Бостонским колледжем.

4. Какой эпизод своей жизни вы хотели бы повторить?

Когда приняла деньги от НСА.

Смело. Интервью принимает интересный оборот, думает Лиланд.

5. Дурная привычка.

Исправляю грамматические ошибки в речи других людей.

6. Последний ужин.

– Не понимаю вопрос.

– Что бы вы хотели съесть перед смертью?

– Перед смертью?

– Да.

– Людям такое интересно?

– Очень! Вопрос гораздо более глубокий, чем обычное «Какая еда вам нравится». Здесь нужно выбирать.

– Ясно. Хлопья.

– Хлопья?

Рисовые хлопья с бананом и кефиром.

7. Самая неоднозначная мысль.

– Мужчины не враги, – без запинки отвечает Урсула. – По-моему, для ваших читательниц это в самом деле неочевидное соображение. Работая в Конгрессе и не только, я поняла, что мужчины хотят, чтобы мы, женщины, преуспевали. Это женщины обычно вставляют друг другу палки в колеса.

– Любопытно.

Этот ответ Лиланд точно не радует. Главная идея блога как раз в том, чтобы учиться на опыте других женщин.

– Надеюсь, когда моя дочь Бесс повзрослеет, ситуация изменится. Смыслом жизни моей матери был успех отца. Это была ее работа. Мое (лучше напишите – наше) поколение женщин сосредоточено главным образом на собственном успехе. Логично, чтобы дальше женщины не просто больше поддерживали друг друга, а стремились к тому, чтобы каждая преуспела.

Помолчав, она добавляет:

– Но это будет нескоро.

Женщинам стоит больше поддерживать друг друга, поощрять успехи других женщин. Мужчины не враги.

8. Если бы вы были цветным карандашом в наборе, каким был бы ваш цвет?

– Черный.

– Черный?

– Папа всегда говорил, что я серьезная, как сердечный приступ. А главное, контур ведь всегда обводишь черным. Это цвет, который любит работать.

– Да, но…

– Я не назову ни желтый, ни розовый, ни фиолетовый. Черный. Это мой ответ.

Черный.

9. Каким собственным достижением вы гордитесь больше всего?

– Если скажу, что местом в Сенате США, будет слишком, да? Можно, конечно, назвать социальную реформу, но ваши читатели умрут от скуки. – Она делает паузу. – Тогда мой брак.

Лиланд подпрыгивает на стуле, будто ее ткнули под ребра.

– Ваш брак?

– Да. Я замужем шестнадцать лет, но вместе мы с мужем уже больше тридцати. Честно, даже не знаю, почему он все еще со мной.

Лиланд медлит. Следующий вопрос, ну же! Она задаст следующий вопрос? Нет.

– Вы – умная состоявшаяся женщина.

– Дома я настоящая мегера. Требовательная, неблагодарная. У меня даже для домашних есть расписание, но в случае чего первым делом я отменяю планы, связанные именно с родными. Понимаю, что, если не начну проводить с дочерью больше времени, она вырастет и станет меня ненавидеть. Или превратится в мою копию. А может, и то и другое. С другой стороны, мне кажется, что, если я перестану работать хотя бы на час, страна развалится на куски. Люди часто говорят «трудоголик» – как будто это что-то незначительное, а то и приятное. Но я страдаю от своей зависимости. Я трудоголик, у меня трудовая аддикция. Словом, в самом деле не знаю, почему Джейк до сих пор от меня не ушел. Но я ему благодарна.

Мой брак. Я замужем за Джейком Маклаудом шестнадцать лет.

10. Ваша тайная любовь.

Тед Коппел.

11. Любимое место в Америке.

– Наверное, нужно назвать какой-то уголок штата Индиана, – рассуждает Урсула вслух. – Стадион Нотр-Дам я уже называла. Что еще? Фишерс? Кармел?

– Эти места вдохновляют вас?

– Хотела бы я назвать какое-нибудь волшебное место вроде Нантакета. – Лиланд снова вздрагивает. – Джейк обожает Нантакет, но я там не была. Каждый год они встречаются там с друзьями мужской компанией. И всякий раз я грожу, что тоже как-нибудь туда нагряну.

Только не это, молит мысленно Лиланд. Хватит о Нантакете.

– Мне нравится Ньюпорт, штат Род-Айленд. Странно, конечно, но пусть ответом будет Лас-Вегас. Это мое любимое место. Там я впервые работала над одним делом, когда занялась частной практикой, – Урсула внезапно умолкает. Может, срочное письмо или звонок? В следующую минуту Лиланд по голосу понимает, что Урсула коснулась чего-то слишком личного. – Счастливое было время. Вегас – сумасшедший город, правда? Но он подкупает тем, что пробует тебя на зуб, мне это понравилось. Словом, я его полюбила, и не важно почему.

Лас-Вегас.

12. Как должна называться книга о вас?

«Прямо по фарватеру».

– Это название отражает мой политический курс. Да, я центрист. Люди могут не соглашаться с какими-то моими взглядами, но и оспаривать их вряд ли будут. Я верю в здравый смысл и тяжелый труд, в американский капитализм и конституцию. И в равенство всех перед законом.

– Хорошо.

Лиланд снова недовольна. Сама себя она считает либералкой, без пяти минут социалисткой. Вступать в политические споры она, конечно, не станет, хоть и уверена, что принцип «прямо по фарватеру» – это компромисс и уход от ответственности. Ей хотелось показать Урсулу де Гурнси суперженщиной, но, может быть, и неплохо, если читательницы поймут, что самая влиятельная женщина в Вашингтоне тоже занимается самобичеванием и страдает, как каждая из нас.

А еще Лиланд чувствует, как ее сковывает данное Мэлори слово. Урсула де Гурнси знает об измене Джейка? Судя по всему, нет. И только Лиланд догадывается, что у Урсулы де Гурнси вовсе не такая крепкая семья, как она думает.

«Прямо по фарватеру».

«Чертова дюжина» с Урсулой де Гурнси выходит 20 января, накануне президентской речи о положении дел в стране. Лиланд ждет, что Мэлори позвонит и будет в бешенстве. Да, Мэлори не сказала «не бери интервью у Урсулы», но ее «пожалуйста» означало, что она ждет некоторой сдержанности. Сдержанность Лиланд проявила – интервью получилось весьма лаконичным.

Но ни в этот день, ни на следующий от Мэлори никаких звонков нет. Зато море сообщений и писем, а в «Фейсбуке» и «Твиттере» все только обсуждают ее работу: «Чумовое интервью с УДГ!», «Блог выходит на новый уровень!»

Через пару дней «Чертова дюжина» с Урсулой де Гурнси у всех на устах. Только и разговоров, что о ее лозунге «Мужчины не враги». Губернатор штата Невада, мужчина, в ответной колонке утверждает, что мужчины действительно не враги и не нужно так яростно их винить в социальной несправедливости. (Само собой, губернатору Невады особенно по душе ответ о любимом месте в США.)

После интервью аудитория блога увеличивается почти вдвое – у Лиланд теперь около ста двадцати пяти тысяч читателей, одна из них – сама Урсула де Гурнси. Плюс семнадцать новых рекламодателей. Блог уже приносит достаточно, и Лиланд решает бросить преподавание.

Лиланд должна ликовать, но на душе у нее кошки скребут. Что, если ценой успеха стала самая долгая дружба в ее жизни? Неделю спустя она видит на дисплее уведомление: два непрочитанных сообщения от Мэлори. Вот и все. Наверняка там сказано, что она беспринципная (так и есть), эгоистичная (тоже верно) и бездушная карьеристка (и это правда).

С содроганием сердца Лиланд открывает первую эсэмэску. «С днем рождения, Ли! Люблю».

Вторая: «Ой! Прости, думала, сегодня уже 29-е, а еще 27-е. Спишемся в среду».

Выходит, Мэлори спокойно приняла последнюю «Чертову дюжину»? Это хорошая новость, и Лиланд почти уверена: ей удастся вывести блог на новый уровень. Она, Лиланд Глэдстоун, может стать влиятельной и задавать культурные тренды. Нужно только не убирать ногу с педали газа. А еще не позволять мелочам вроде задетых чувств друзей портить ей настроение.

Уже засыпая, Лиланд вдруг понимает, что Мэлори могла и не видеть интервью. Да, в окружении Лиланд о нем все говорят, но это вовсе не означает, что его прочел каждый американец. Мэлори – мать-одиночка, она живет и работает на острове в океане. У нее хватает забот: школа, ученики, Линк, еще нужно улаживать дела безвременно ушедших родителей, а это горько и трудно. Сложно представить, что она часами гуглит интервью с Урсулой де Гурнси, как Лиланд гуглит Фиеллу Роже и следит за каждым ее шагом.

Лиланд открывает ноутбук (он всегда у нее в кровати; да, это жалкое зрелище).

Мэлори Блессинг не подписана на «Письмо от Лиланд». Обида – вот ее первая реакция. Они же подруги!

Лиланд захлопывает ноутбук. Какое облегчение!

О чем мы говорим в 2014-м? Морозы в Северной Америке; «Ночное шоу с Джимми Фэллоном»; загрязнение питьевой воды в городе Флинт, штат Мичиган; премьера военной драмы «Двенадцатый»; Владимир Путин; крушение Boeing 777 в Донецкой области; лихорадка «Эбола»; Джанет Йеллен становится первой женщиной – главой Федеральной резервной системы США; осознанность; умирает актер Робин Уильямс; в городе Фергюссон, штат Миссури, полицейский застрелил чернокожего Майкла Брауна; сеть магазинов CVS не продает сигареты; лучшая университетская команда по бейсболу «Орегон Дакс»; Барак Обама предлагает отменить эмбарго и восстановить отношения с Кубой; лучший игрок в бейсбол – Тим Линсектум; открытие Всемирного торгового центра; Джордж Клуни и Амаль; исламисты; игра Minecraft; Ханна, Джесса, Марни и Шошанна; «осознанное расставание»; соцсеть Tinder; тренер Грег Попович в пятый раз становится чемпионом НБА; «Я бас, а не сопрано»[59].

Первое лето после гибели родителей.

Погодите, Мэлори нужно это осознать. Родители погибли. Нет Старика, нет Китти. Мэлори тяжело переживает первые полгода 2014-го. Проснувшись, она чувствует себя прекрасно, но дальше наваливаются воспоминания, а за ними – падение в черный бездонный колодец. В ушах свистит, кружится голова, тошнит; она падает, теряет не только отца с матерью, но и себя. Что она чувствует в эти месяцы? Отчаяние, отвращение ко всему, пустоту. И еще страх, что так теперь будет всегда. И самое ненавистное – вину. Была ли она хорошей дочерью? Мэлори боится, что нет.

Она наплевала на все правила. Первое – салфетку на колени. Второе – не кричать из комнаты, если хочешь кого-то позвать. И еще не топать на лестнице. Хлеб и рулеты сначала разламывать пополам, потом на кусочки, каждый кусочек намазывать маслом в отдельности. Солонку и перечницу передаем всегда вместе. Красить ногти можно только в ванной. Записки и письма со словами благодарности нужно отправлять в течение трех дней. Есть список запрещенных телепрограмм: «Узник», «Фэлкон Крест», «Блюз Хилл-стрит». Никакого «Шоу ужасов Рокки Хоррора». Доброе утро. Пожалуйста. Разрешите выйти. Добрый день, это дом Блессингов. И самое главное: не говори о ком-то, кто с тобой в одной комнате, в третьем лице. За этим Китти следила особенно строго.

Мэлори выводило из себя, что родители ждут от нее хороших оценок, правильной осанки, светского блеска в разговоре, безупречного вождения, безукоризненной профессиональной этики. Пусть она и не перечила родителям, но внутри у нее все восставало, и Старик с Китти наверняка это понимали. Все, чему ее учили с детства, все, о чем ей говорили, пошло ей на пользу. За это надо быть благодарной, а она ворчала. Могла бы, кстати, принять мамино приглашение и ходить на уроки к визажисту или на бальные танцы. И сходить с ней в торговый центр тоже могла. И уж точно не стоило называть бабкиными серьги от Дэвида Юрмана, которые мама подарила ей на сорокалетие. Мать так старалась сделать Мэлори более утонченной, а она только отмахивалась. Четыре года в университете были счастливыми: Мэлори носила спортивные штаны, собирала волосы в хвост. В первую зиму на острове сделала татуировку на лодыжке – виноградная лоза оплетает косточку. Если бы у нее спросили – зачем, она бы ответила, что для красоты или, может, для развлечения. Хотя честнее было бы сказать: чтобы не превратиться в собственную мать.

Мэлори старается вынырнуть из тоскливого отчаяния и с головой уходит в дела. Чем она занимается? Сначала организацией панихиды, похорон и приема. Это наша героиня сделала буквально на автопилоте. Купер ничем не мог ей помочь. Потом нужно было выставить дом на продажу, раздать или распродать мебель, продать бизнес Старика. От Купера и здесь не было толку. Мэлори общалась с семейным юристом Джеффри Тоддом, со своим юристом Эйлин Бирс. На февральских каникулах они с Линком приехали домой в Балтимор и разобрали вещи в каждой комнате. В апреле Линк улетел повидаться с Фреем и Анной – они ждали девочку, а Мэлори с братом встретились в Балтиморе, чтобы завершить продажу дома и бизнеса. Деньги поделили, каждому досталась внушительная сумма. Для Мэлори это целое состояние. Но деньги, о которых она прежде так тревожилась, больше ничего для нее не значат.

Что Мэлори говорит себе, чтобы отогнать тяжелые мысли?

Родители были вместе.

Умерли быстро, не мучились.

Она подарила им внука, и они его обожали.

Их гибель не ее вина.

Несчастный случай никак с Мэлори не связан. На Рождество она говорила с отцом и матерью, поблагодарила за подарки: новый поварской нож Wsthof, дорогое постельное белье, роман «Щегол» в твердом переплете. Они – за черно-белый снимок Линка и сертификат в магазин кухонных принадлежностей. Мэлори сказала, что любит их. Линк тоже сказал, что любит.