Остров забвения Хилл Сьюзен
В нескольких ярдах от них по дороге мирно прогуливалась овца. Сэм ударил по тормозам, его занесло, но он резко развернул руль и выправил машину.
— Он сможет определить, если она утопилсь сама? — спросил Сэм после нескольких миль, проведенных в тишине.
— Не уверен… он точно сможет сказать, если она умерла от утопления, — что наверняка так. Это просто. Но когда существует подозрение на самоубийство, обращают внимание уже на другие факторы — эмоциональное состояние, записка или другое сообщение, оставленное кому-то, штуки типа камней, рассованных по карманам, чтобы тело пошло ко дну… Но я не медик. Аты что думаешь?
Сэм пожал плечами.
— Ты ее знал, я нет.
— Это правда, но ты, возможно, был последним, кто видел Сэнди живой, так что если она была в неустойчивом психологическом состоянии…
Сэм с ужасом посмотрел на Саймона.
— Думаешь, есть такая вероятность? Что больше никто не видел ее после того, как она меня подбросила той ночью?
— Это возможно, Сэмбо. Она жила одна, было поздно… и ночь паршивая. Вряд ли кто-нибудь мог к ней тогда зайти. Может быть, на следующее утро, кто знает, но, когда мы заметили, что ее уже давно не видно, этот человек мог бы сказать, что был у нее дома тем утром.
— Господи. Ичто будет?
— Если окажется, что ты был последним? Ничего, только могут попросить тебя быть свидетелем во время расследования. Не переживай — оно будет коротким, чисто формальным, и есть вероятность, что коронер напишет в заключении, что она сама утопилась.
— Они могут подумать, что это я убил ее.
— И с чего им вообще прийти к такому выводу? Ты хочешь сказать, что ты ушел от меня, когда я заснул, в бурю и штормовой ветер дошел до дома, где никогда не был, ворвался туда и… Что? Стукнул ее по голове и дотащил по крутой тропе до моря в полной темноте? Икакой у тебя был бы мотив?
— Ну да.
Но даже согласившись, Сэм все равно замолчал до конца пути.
Йен коротко рассмеялся.
— Если бы я мог биться об заклад… Тебе понадобится телефон до или после того, как выпьешь?
В баре было всего несколько человек. Сэм скользнул за дальний стол.
— Если тебе вдруг интересно — у всех так, там какая-то авария на вышке или что-то в таком роде. Мобильники тут совершенно бесполезны, что говорить. Утебя было три звонка, все хотели оставить сообщение или попросить меня за тобой съездить. Как будто у меня есть время.
— Извини, Йен. Мне полпинты светлого, Сэму колы, а ты что будешь?
— А, нет, но спасибо. Там сейчас Лорна на телефоне, так что лучше беги сразу, пока никто не перехватил. Вот.
Он отдал ему обрывок конверта с именами и номерами.
Доктор Мюррей. Кирон. Ричард.
Он начал с патологоанатома, но попал на автоответчик. Оставил сообщение. Ричард? ОРичарде он не хотел думать. Он набрал Кирону.
— Офис старшего констебля.
— Это Саймон Серрэйлер. Мне оставили сообщение, чтобы я позвонил констеблю.
— О, мне очень жаль, но сейчас он на встрече, вечером у него ужин, и, боюсь, я понятия не имею, зачем вы ему понадобились — он мне ничего не сказал.
— Понятно… спасибо. Передайте ему, что я позвоню завтра, хорошо? Ему нет смысла звонить мне на мобильный, на всем острове нет сигнала. Или он может написать мне на почту. Она, кажется, работает.
— Я все сделаю. Спасибо вам.
Он вернулся к Сэму, который допил свою колу, взял еще одну и листал «Сан».
— Паршивая газетенка, — сказал Саймон.
— Это точно. Поговорил с кем-нибудь?
— Ни с кем.
— Саймон, — прокричал из-за стойки Йен, — док снова на телефоне.
— Я так понимаю, дело по-прежнему на вас, — сказал патологоанатом. — Вы знаете, что у них там происходит на Большой земле?
— Мне сказали, что человека выделить не смогут. Ловят каких-то наркоторговцев. Но я не против пока побыть ответственным. Увас есть для меня какие-нибудь результаты?
— Да, в том числе пара сюрпризов. Вы сможете сюда добраться?
— Следующий паром уплывает через двадцать минут, сяду на него. Куда мне ехать?
— Я вас встречу.
Доктор Мюррей ждал его на пристани, у которой пришвартовался паром, в старом побитом джипе, какие обычно верно служат тем, кто должен иметь возможность без проблем подъехать к любому месту и при любой погоде.
Они проехали около мили и остановились у викторианского здания, которое выглядело как школа, но на самом деле было старой университетской больницей. Ее, вместе с местной начальной школой, перевели в современное здание в западной части города.
— У нас тут патологоанатомическая лаборатория, морг и архив, а за нами — офис прокурора. Мы уже много лет требуем помещение побольше и оборудование посовременнее, но не похоже, что что-то получим. Идемте.
Они поднялись ко входу по низкой лестнице со стертыми каменными ступенями и теперь шли по неизбежному бежевому коридору с высокими подъемными окнами вдоль стен к дверям с устрашающей надписью: «Посторонним вход запрещен».
Характерный запах морга. Антисептик и очень конкретные химикаты. Формальдегид. Иеще что-то. Запах смерти, который ничто никогда не сможет заглушить или скрыть. Но все же Серрэйлер знал, что на самом деле она была не здесь. Здесь смерть уже была дезинфицирована, нейтрализована. Смерть отчищалась, освобождалась от собственного прошлого, то есть от жизни, и погружалась в водоворот глобальных изменений каждой своей молекулы. Смерть здесь была уже не смертью. Но и не жизнью. Смерть становилась медицинским фактом, безликим объектом, лишенным определенных черт или статуса. Смерть отчуждали и продолжали работать исключительно с ней.
Он никогда не находил кабинет патологоанатома жутким или отталкивающим. Вкаком-то смысле он считал эту работу достаточно красивой, как красив любой ритуал. Тут всегда присутствовало уважение, всегда присутствовали формальности. Правила безоговорочно исполнялись, процедура соблюдалась. Здесь никогда не оставалось места для импровизации, для творчества, для выдумки, для индивидуального подхода. Увскрытия была схема, оно имело свой вид. Свою форму.
Мюррей отослал ассистента.
— У нас больше никого нет, — сказал он. — Вчера было трое. Маленький мальчик попал под грузовик с овцами. Своего отца. — Он покачал головой.
Никогда не позволяйте никому говорить, что эти люди становятся черствыми и циничными, что они уже все видели и больше ничего не чувствуют, что они медицинские автоматы, что каждое следующее мертвое тело значит для них так же мало, как и предыдущее, и то, что было до него.
— Я знал их. Так всегда — ты живешь в маленьком сообществе. Истрадаешь вместе с ним.
Он снова покачал головой.
— Вы можете встать подальше, если хотите.
— Все в порядке.
— Удивительно, но многие полицейские отвечают иначе. Хорошо. Питер!
Серрэйлер наблюдал, как ассистент вкатывает внутрь накрытое простыней тело. Они с доктором передвинули его на хирургический стол, и Мюррей пригласил Саймона подойти ближе. Сначала он опустил простыню, чтобы было видно только лицо и шею.
Сэнди выглядела так, как выглядели они все. Начисто выхолощенная, как будто смерть забирала не только дыхание, которое и было жизнью, но личность, индивидуальность, сущность, оставляя только пустоту. Но несмотря ни на что, лицо по-прежнему сохраняло свои черты, и эти черты подсказывали имя.
Это была Сэнди. Но Сэнди здесь больше не было.
— Идентифицируете по-прежнему?
— Да. Это она.
— Хорошо. Давайте перевернем, пожалуйста.
Они так и сделали, так что Сэнди теперь лежала лицом вниз. Длинные волосы были обрезаны, а голова побрита. Но доктор указывал на шею.
— Видите это?
Саймон наклонился и присмотрелся. Апотом тихо присвистнул.
— Значит, не самоубийство.
Он увидел не что иное, как рану от пули. Она была расположена точно так, чтобы быть смертельной.
— У вас есть какие-то догадки насчет оружия?
— Особых нет, но это точно не винтовка, а то бы голову снесло. Авинтовки — это единственное оружие, которое можно легально иметь на острове. Это может быть «Глок», но я не эксперт по баллистике. Яотослал фотографии по почте. Получу точную информацию из Глазго завтра, если повезет. Полагаю, это вам поможет.
— По ней вряд ли попали во врея охоты на кроликов. Это револьвер.
— А это значит, убийство умышленное.
— И, вероятно, тщательно спланированное. Сомневаюсь, что на Тарансуэе у кого-то есть такое огнестрельное оружие — если так, это бы пришлось очень тщательно скрывать. Но зачем? Другие травмы есть?
— Ничего серьезного — мелкие царапины и ушибы на руках и голове. Видимо, от камней или чего-то такого. Тело уже было мертвым, когда попало в воду.
— Я был на острове и раньше, знаю его достаточно хорошо — насколько может приезжий — и могу себе представить, какие бывают скандалы: видел несколько в субботу вечером. Но это узкое сообщество…
— Они все такие, но от этого хуже не становятся.
— Нет. Ия не могу представить, чтобы кто-нибудь застрелил Сэнди. Она была популярна… Немного сама по себе, но она хорошенько потрудилась, чтобы заслужить себе место на этом острове. Счего бы кому-то ее убивать?
Мюррей молча смотрел на него какое-то время, а потом жестом попросил ассистента помочь ему перевернуть тело и снять простыню.
— Меня это особенно не удивило, с учетом некоторых других признаков, но для вас это, наверное, будет шоком.
Сэнди. По-прежнему, безусловно, Сэнди. Мертвая. Лежит на спине.
На спине…
Двадцать два
Кому: [email protected]
Надеюсь, у тебя все хорошо или по крайней мере лучше, чем здесь. Серия пожаров — теперь в нашем ежедневном меню, и они не прекращаются. Если ты по-прежнему в тихом, свободном от преступности краю небес и морей, я был бы благодарен, если бы ты открыл вот это и высказал свое мнение. Мать хочет, чтобы за дело взялись снова. Яприкрепляю архивный файл со всей информацией об исчезновении Кимберли Стилл и ходе расследования. Атакже сведения о Ли Рассоне. Это все, по идее, должно было отправиться в долгий ящик, потому что у нас и так не хватает людей из-за этих пожаров и других текущих вопросов, которыми тоже надо заниматься. Для холодных дел никогда нет времени, но миссис Стилл об этом неизвестно.
Для меня достаточно очевидно, что это Рассон убил и похитил Кимберли, и достаточно понятно, что вряд ли мы это когда-нибудь докажем. Но вдруг там окажется нечто достойное того, чтобы организовать ему еще один допрос? Но пока о таком рано говорить. Когда ты собираешься назад? Тут все хорошо, не считая пожаров. УКэт есть кое-что новенькое — она тебе расскажет. Может не сработать. Все не так однозначно. Сэм все еще там? Не слышали от него ничего уже несколько дней.
Всего наилучшего, К.
Двадцать три
Он отправил Сэму сообщение, что встретится с местной полицией — из тех, кто был на месте, — чтобы выяснить свою будущую роль в том, что теперь оказалось расследованием убийства. Он вернется на последнем пароме, а Сэм в это время должен купить что-нибудь на обед в местном магазине: самое простое, яиц и замороженной картошки фри. Вероятность того, что это будет невозможно, есть — всего пятьдесят на пятьдесят.
О более запутанных обстоятельствах он своему племяннику не сообщил.
В полиции отчаянно не хватало людей, все разбирались с контрабандой наркотиков.
— Мы не можем дать вам никого в помощь, — сказал инспектор, с которым встретился Саймон. — Яполучил официальное разрешение сделать вас старшим офицером расследования. Все, что вы выясните, — сразу передавайте нам. Не могли бы вы, как обычно, расспросить жителей: где последний раз видели, с кем, не было ли чего необычного и так далее? Мы вынуждены рассчитывать только на вас в плане продвижения дела, но мы пришлем кого-нибудь сразу, как только это станет возможным. Но, боюсь, в ближайшее время вы будете сами по себе. Это ничего?
Саймон заметил, что взгляд инспектора задержался на его руке.
— Все нормально, — сказал он.
Он вернется домой, примет душ, переоденется, а потом поедет в паб и спросит Йена, можно ли ему организовать небольшую комнатку для расследований в закутке, который очень редко использовался — только в субботу и пятницу вечером. Вследующие несколько часов он сможет расспросить там местных, которые будут приходить и уходить, и постарается составить более полную картину — хотя, скорее всего, это будет не более, чем размытый набросок. Как только он поговорит с хозяином и первым посетителем, остальные, он был уверен, тоже подтянутся в течение дня.
Из открытого окна комнаты для гостей доносилась громкая музыка.
— Убавь немного, Сэм.
Сэм убавил. Чуть-чуть.
— Я думал, ты ушел помогать Дугласу.
— Не было настроения.
Саймон остановился на полпути в ванную.
— На тебя не похоже.
— Ну, что же. Так что там случилось?
— Расскажу, когда помоюсь. Унас есть что-нибудь поесть?
— Яйца. Хлеб слегка зачерствел.
— Можешь организовать?
Сэм не двинулся с места.
Вода сначала полилась холодная, потом кипяток, а потом, наконец, чуть теплая. Это был один из самых мудреных процессов на острове — принятие душа. Сванной было не легче. Саймон посмотрел на верхнюю часть своей левой руки, из которой руки больше не росло. Раны давно затянулись, кожа была гладкой, но даже несмотря на то, что протез садился идеально — гораздо лучше, чем те, которыми люди довольствовались вплоть до последних нескольких лет, — раздражения все равно было не избежать: до тех пор пока все не огрубеет и не задеревенеет. Ему приходилось обмывать ее и намазывать кремом утром и вечером. Но прежняя страшная краснота исчезла. Все заживало.
Каждый раз, когда он смотрел на нее, он вспоминал, как ему повезло, что все обошлось потерей руки, а не жизни. Ему было больно, он страдал, и злился, и чувствовал усталость, но он никогда не спрашивал, почему. «Почему я? Почему это?»
Потому что существовал очевидный ответ. Действительно, мучиться этим вопросом могли люди, которых поразила внезапная болезнь, а не те, на кого напал обезумевший преступник. Как полицейский, пусть и из уголовного розыска, он каждый рабочий день вставал на линию огня, как и все они. Учитывая уровень опасности на улицах, было удивительно, что подобное не случалось чаще.
Пришлось подождать, чтобы удостовериться, что его рука окончательно высохла. Впротивном случае у него бы возникли проблемы.
Сэм доставал яйца и жарил помидоры, когда он наконец спустился вниз.
— Молодец.
— Извини — ни бекона, ни чего-нибудь в этом роде нет. Но я пожарю хлеб.
— Все нормально.
Дальше они замолчали и не говорили ничего до тех пор, пока не сели за стол перед тарелками с едой.
— Ладно, — сказал Сэм, набив рот. — Что там?
Саймон рассказал ему сначала о пулевом отверстии. Самое простое.
— Я знал! То есть я не знал, но… это просто было странно. Ты так не подумал?
— Конечно, подумал. Яиз полиции. Из уголовного розыска. Яэтим занимаюсь все время. Появляется мертвое тело, появляется и вероятность — иногда очень отдаленная, иногда с трудом представимая, потому что все улики указывают на обратное, но это всегда должно быть у тебя в голове. Хотя в случае с Сэнди — у меня это была не первая мысль и даже не вторая, должен признаться.
Сэм положил нож и вилку и посмотрел на него.
— Но кто, мать твою? Кто?
— Пока — без понятия. Наверное, тут первый вопрос почему, а не кто.
Сэм покачал головой.
— А ведь кажется, что это самое безопасное место на земле. Остров.
— И это очень близко к истине, если мы говорим о насильственных преступлениях. Это очень сильно выбивается из нормы.
— Что ты знаешь о ней? ОСэнди? Кто-нибудь что-нибудь о ней знает?
Теперь уже Саймон застыл над тарелкой. Он засомневался. Строго говоря, это было неэтично, но его племянник проникся симпатией к Сэнди, и Саймону было искренне интересно увидеть его реакцию на новость. Он даже не представлял, какой она может быть. Понятно, сначала это будет удивление, но потом… Шок? Отвращение?
Но чего он уж точно не ожидал, так это смеха. Сэм уставился на него через стол и какое-то время не выказывал вообще никакой реакци, но потом разразился взрывом хохота и стал бить кулаком об стол.
— Черт меня дери… Ай да Сэнди… Такое шотландским раскольникам и не снилось. Черт МЕНЯ ДЕРИ!!! Виктор и Виктория… И, если подумать, знаешь… ну, я едва с ней — с ним — познакомился, только на пути сюда, и больше внимания обращал на погоду и собственное состояние… Но, оглядываясь назад, все сходится. Да. Атебе никогда в голову не приходило, Сай?
— Нет.
Сэм еще какое-то время подхихикивал, доедая остатки яиц с тостами в тарелке, но потом довольно внезапно остановился и затих.
— Только… Сэнди убили. Иэто же не важно — кто, что, женщина, мужчина… Пристрелили… Ине случайно, промахнувшись по кролику. Ну, правда — это ужасно. Никто не должен расставаться с жизнью вот так.
— Да.
Так они и сидели, задумавшись, пытаясь это как-то осмыслить, пропустить через себя. Ночь была тихая. На Тарансуэе всегда дул ветер, но сейчас он был настолько слаб, что едва шумел в каминной трубе, и от него даже не тряслись оконные рамы и не колыхались занавески.
— О, и я подумал: наверное, буду уезжать отсюда, либо завтра, либо послезавтра.
— Домой?
— Нет. Может, пересекусь с парой друзей в Лондоне — по крайней мере, там они были последний раз, когда мы списывались.
— Лондон, — задумчиво произнес Саймон. — Ичто там, Сэм?
— Ну, знаешь… встретимся.
— Просто встретитесь?
Сэм явно смутился.
— И когда вы встретитесь? Что дальше?
Молчание.
— У тебя хватит денег, чтобы добраться до Лондона?
— А. Нет. Ядумал…
Саймон поднялся и начал собирать тарелки.
— Значит, ты думал неправильно, Сэмбо. Ты даже не можешь дать себе труд выползти отсюда и подсобить Дугласу, чтобы ему было попроще. Кирсти теперь постоянно плохо, она не может особо помочь, пока не родит. Так что не жди, что я просто суну руку в карман и выдам тебе наличные, чтобы ты спокойно мог свалить в Лондон.
— Значит, мне нужно остаться здесь?
— Нет. Ты взял обратные билеты на паром и на поезд, когда ехал сюда?
— Эм…
— Видимо, нет. Ладно, я дам тебе денег на обратные билеты. Яимею в виду, до Лаффертона. Либо так, либо оставайся здесь и работай.
Он никогда не говорил с Сэмом в таком тоне — не было необходимости. Сэм никогда не ленился и не отлынивал, он всегда был живым, активным, жизнелюбивым мальчиком. Только он больше не был им, а был беспокойным молодым человеком, который не знал, какое будущее его ждет и какие именно шаги он хотел бы сделать ему навстречу. Может, стоило быть с ним помягче, но Саймон точно не будет добродушным дурачком, который выдаст ему денег, чтобы тот мог встретиться с кем-то там в Лондоне.
Йен был совсем не против, чтобы он занял закуток в пабе. Тут же возникло сразу пятеро постоянных посетителей, с кем он мог бы поговорить, в том числе Дуглас, но еще и Фергал Морн, ферма которого располагалась на самом краю склона, где стоял дом Сэнди. Фергал был глухим, его отец и прадед так же, как и он, разводили овец на том же самом месте и тоже были глухими. Он был женат и родил дочь, чей слух оказался идеальным, и очень боялся заводить еще одного ребенка, потому что это мог оказаться сын, который унаследует его глухоту. Фергал носил слуховой аппарат, но даже с его помощью он слышал чужую речь как через толстую стену ваты, зато отлично читал по губам и по лицам.
— Это такой ужас, с Сэнди… такой ужас. Никогда бы не подумал, что она сделает такое с собой, вот правда. Хорошая женщина — и хорошая соседка, хотя у нее дома я никогда не бывал, ни разу. Она сама приходила.
— Она рассказывала о себе, Фергал? Прежде чем приехала сюда — ты знал, где она жила, что делала, какая у нее семья и так далее?
По выражению Фергала было ясно, что он слушает, впитывает слова Саймона, пытается понять вопросы, которые он задает, но очень медленно, очень внимательно и только в тот момент, когда лицо собеседника оживает.
— Нет. Она не говорила ничего, никогда. Очень закрытая женщина, Сэнди… Хотя у меня не было чувства, будто она что-то утаивает, что-то плохое, понимаете? Она вроде как своя в доску. Прошла Тарансуэй вдоль и поперек столько раз. Яее видел и на пляже, и наверху. Да, она была здоровая и активная.
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Наверное, четыре дня назад. Когда прошел последний шторм.
— Где?
— В магазине, а потом она ехала в своем джипе в сторону дома, и мы встретились, — ну и остановились на ходу, вы знаете, как это у нас заведено, — и помахали друг другу. Ивсе.
— Как она выглядела?
Фергал пожал плечами.
— Как обычно.
— Она всегда гуляла одна? По острову?
— Постоянно. Ядумал, что у нее девять жизней, вечно она карабкалась по скалам и устраивала обвалы или убегала от приливов, все в таком роде. Дикая женщина. Ну да, Йен говорил, что у нее девять жизней, как у кошки. Но и ей удача изменила.
— К ней кто-нибудь приходил?
— Мы за ее домом из-за шторки не наблюдали.
— Уверен, что не наблюдали, но, если бы кто-нибудь пришел, вы бы заметили.
— Ну, я не замечал… Но это еще не значит, что никого не было, да?
— Конечно. Вы не заметили в ней никаких изменений, когда в последний раз виделись? Не было похоже, чтобы она волновалась о чем-то? Может, она отвлекалась, была рассеянной?
— Я такого не заметил. Но мы не особо долго проболтали, когда встретились.
— Ладно. Ну, если вдруг вы что-то вспомните, даже самое незначительное, скажите мне, хорошо? Это может быть важно, Фергал, — люди этого не понимают и игнорируют некоторые мелочи. Все, что вам могло показаться… ну, не совсем обычным, не совсем на своем месте относительно Сэнди, ее дома, ее машины… все. Не смущайтесь и никогда не думайте, что вы зря тратите мое или чье-то еще время.
— Ничего такого. Но я сделаю, как вы говорите. Обязательно сделаю.
Потом все продолжалось в том же духе. Никто не видел и не слышал ничего и никого. Ничего необычного, ничего настораживающего… Что было особо удивительно, ведь несмотря на довольно низкую плотность населения, островитяне были крепко повязаны друг с другом. Не важно, насколько далеко они жили, они всегда следили друг за другом и знали, что происходит. Но о Сэнди — ничего.
Всплыла только одна вещь, но, как Саймон ни ломал над ней голову, он не мог понять, почему именно это кажется ему чем-то значимым. Но оно определенно таким было.
Дерри Муир осуществлял доставку по всему острову — обычно это было что-то с парома или из магазина, и по преимуществу он относил посылки тем, кто по какой-то причине не мог справиться сам, — либо старым, либо немощным, либо кому-то со сломанным автомобилем. Дерри знал Сэнди не лучше остальных, потому что она всегда все забирала сама, но они иногда болтали в баре, и однажды, месяц или около того назад, Сэнди помогла ему вытащить из лужи рядом с ее домом его фургон. Она пригласила его на чашку чая, и оказалось, что у них общая страсть к керлингу. Дерри и его жена участвовали в соревнованиях и даже ездили в составе разных лиг на Большую землю, а Сэнди сказала, что в двадцать с чем-то лет прожила три года в Канаде и познакомилась с этим спортом там. Они болтали, пока Дерри не обнаружил, что уже на час опаздывает, а потом еще раз созвонились, и Дерри занес ей свои журналы о керлинге. Он как-то предложил ей посмотреть игру вместе с ним и Моникой и даже снова начать играть. Но она не проявила энтузиазма.
— Я не знаю, какое это может иметь отношение к чему-либо — керлинг, Канада…
— Я тоже, но спасибо, Дерри. Это может что-то значить.
Но что именно — Саймон не имел ни малейшего представления, хотя это не выходило у него из головы и настойчиво напоминало о себе. Потому что больше ничего не было. Ни гостей. Ни машин. Она всегда уходила и возвращалась в самое необычное время, так что увидеть ее разгуливающей по пляжу или болотам в девять вечера или лезущей по скалам на рассвете не казалось чем-то удивительным. Она оставалась старой доброй Сэнди. Кажется, последний раз все в деревне видели ее в ночь шторма, когда она ушла из паба вместе с его подвыпившим племянниом, чтобы довезти его до дома. Ипока что было очень похоже на то, что Сэм действительно был последним человеком, который видел Сэнди, прежде чем ее убили.
Двадцать четыре
Кэт сделала ризотто и крыжовненный мусс со взбитыми сливками. Еще у них была бутылка новозеландского совиньона, а потом Кирон оставил их вдвоем, удалившись в гостиную, чтобы посмотреть важный футбольный матч. Витоге они с Люком очень хорошо поладили, но Кэт заметила — и это ее изрядно повеселило, хотя она тщательно это скрыла, — что в начале вечера Кирон держался максимально формально и взглянул на дорогой костюм Люка и его цветастый итальянский галстук с некоторым подозрением. Но как только он окончательно успокоился, что Люк не испытывает никакого интереса к его жене, кроме как к давнему хорошему другу, а она к нему, он обнаружил, что у них есть много общего — за исключением футбола, — и Кэт в какой-то момент просто откинулась на стуле и слушала их.
Но Люк пришел обсудить с ней дела. Она пригласила его домой, потому что хотела, чтобы они с Кироном познакомились в более расслабленной атмосфере, чем в ресторане или отеле. Идом был лучшим местом, чтобы обсудить работу и будущее. Кэт сварила кофе, и он открыл свой планшет, в котором были готовый сайт, брошюры, финансовый план и юридические условия и разъяснения. Он отдал его Кэт и присел рядом, подняв Вуки с его места на краю дивана и усадив его к себе на колени.
— Осторожно — недавно он укусил Кирона.
— Это не злая собака, а милый маленький котенок.
— К тому же ты для него незнакомец. АКирон член семьи.
Но тут она увидела, что Вуки успокоился, свернулся калачиком и быстро заснул. Люк поглаживал его.
«Мы предоставляем высококвалифицированные индивидуальные услуги врачей-терапевтов прямо на дому, обеспечивая заботливое, профессиональное и достойное отношение.
Мы делаем выбор в пользу ухода за гораздо меньшим количеством пациентов, чем у обычного терапевта, благодаря чему у нас остается дополнительное время на то, чтобы понять вас и ваши потребности. Как клиент программы, вы будете иметь неограниченный доступ к консультациям, медицинским советам и поддержке со стороны ваших личных врачей 24 часа в сутки, 365 дней в году.
Мы — совершенно независимая служба, работающая в Лаффертоне и ближайших населенных пунктах. Мы хотим восстановить традицию «вызова врача на дом» и сделать это главным компонентом семейной медицины, чтобы связь между доктором и пациентом, которой часто так не хватает, вновь стала предельно тесной. Овас и вашей семье всегда будут готовы вовремя и профессионально позаботиться опытные врачи, которых вы знаете и которым доверяете.
Мы развиваем нашу практику, чтобы полностью сфокусироваться на здоровье и благополучии наших клиентов. Насладитесь радикально новым подходом и узнайте, с какой заботой, внимательностью и ответственностью могут предоставляться медицинские услуги».
Кэт подняла глаза.
— Сколько это будет стоить?
— Я хочу установить предельно разумную цену… Мы много сэкономим на аренде здания и кабинетов. Мы наймем кого-нибудь для выполнения офисной работы, но самого по себе офиса у нас не будет… Мы сами будем везде ездить, навещать людей в их собственных домах. Никаких расходов на содержание отделения.
— Сколько?
— Индивидуальное членство — около ста фунтов в месяц, пары — 150, семьи — 170, вне зависимости от количества людей, главное, чтобы они были родственниками и жили под одной крышей.
— И они будут оставаться зарегистрированными у терапевтов в Национальной службе здравоохранения?
— Мы будем это настойчиво рекомендовать на случай необходимости срочной госпитализации и так далее. Стоит тебе выйти из системы, обратно попасть бывает не так уж просто.
— Насколько большую территорию мы будем покрывать?
— Посмотрим. Изначально у нас будет всего три человека, и мы просто разделим пациентов в зависимости от того, какой будет старт. Ты будешь консультировать по Скайпу, почте и телефону — не всегда требуется посещение, но мы будем и выезжать, если для клиента это предпочтительнее, — для большинства пожилых будет именно так, я думаю.
— И для людей с маленькими детьми.
— И кто-то захочет именно женщину-врача. Мы будем стараться удовлетворять все пожелания, но не всегда это будет возможно.
— Экстренные вызовы?
Читать бесплатно другие книги:
