Луна Верховного. Том 2 Эльденберт Марина
Его лицо искажается, будто от невыносимой боли, альфа сжимает кулаки.
– Она тоже верила, что они истинные. Тоже не хотела жить дальше после всего, что случилось. Рамон ее бросил, а я… Я был рядом. Будил, когда ее ночью снились кошмары. Обнимал ее. Окружал заботой и любовью.
– Помогло?
– Нет. И дело не в ней. Во мне, как ты сказала. Я по-прежнему сомневаюсь в себе. В том, что она любит меня.
Он выдохнул со свистом, будто признался в чем-то, что его долгое время душило.
– Видишь, дело в не Рамоне. Даже после его смерти он будет стоять между тобой и Сиенной. Если вы по-прежнему будете пытаться забыть прошлое.
– Как будет стоять между тобой и Раулем?
Да, зовут моего жениха так, что словно специально подбирали. По имени. Кстати, это был один из моих спасателей.
– Нет. Я все равно буду любить Рамона и его черты в нашей дочери. Без Рауля.
– Ты будешь счастлива?
– Странный вопрос. Это зависит не от Рамона, и не от Рауля. От меня.
– Забота и любовь достойного мужчины лучше постоянного риска, что была бы у тебя рядом с Рамоном.
Я рассмеялась.
– Если выбирать разумом, то да. А если сердцем, я бы летела за ним на край земли. Поверь, Мик, если бы не дочь, не забота о ней, я бы давно сбежала, и гораздо удачнее, чем в прошлый раз.
Он посмотрел на мой живот.
– Она помешала тебе?
– Нет, – качнула я головой и обняла себя, и дочь заодно, – просто когда ты будущая мама, приходится думать за двоих.
Кажется, этот разговор подходит к концу. Честно, не знаю, зачем он вообще. Может, Микаэль все-таки засомневается и отменит свадьбу. Он такой сосредоточенный, я практически вижу, что в его голове будто со скрипом вращаются шестеренки, словно он принимает судьбоносное решение. Я жду что-то вроде: «Свадьбы не будет, Венера», а получаю:
– Что, если не нужно лететь на край земли?
Сердце пропускает удар – это сейчас про меня. Потому что я не понимаю Мика, или слишком хорошо понимаю. Просто мне надоело надеяться впустую, надеяться и разочаровываться раз за разом. Раз за разом.
– О чем ты? – спрашиваю холодно. Если это опять бесова философия, то ходить альфе с цветочной вазой на голове. Не смешно. Совсем не смешно.
– Идем, – Микаэль протягивает мне руку. Вскакиваю с дивана я даже быстрее, чем опускалась. Пытаюсь подстроиться по его размашистый шаг, когда он толкает дверь и проходит еще одну гостиную насквозь, мы ее почти пробегаем, но сейчас на это плевать. Я не хочу разочаровываться. Не хочу опять разочаровываться.
Когда Мик толкает очередную дверь, я замираю на пороге. Потому что меня накрывает родным ароматом. Слабым, едва уловимым, но я бы узнала его среди множества других. Я втягиваю носом этот аромат, боясь ошибиться. Поверить и…
Мужчина возле окна кажется плодом моего воображения. Фантазией. Сном. Но когда он оборачивается, шагает ко мне, у меня подкашиваются ноги.
Глава 13
Будь я от природы повпечатлительнее, свалилась бы в обморок. А так я просто решила, что свалилась в обморок. Потому что это не может быть Рамон. И все же это именно он.
Я это признаю, принимаю, когда он в мгновение оказывается рядом, подхватывает сползающую на пол меня, сползающую от шока, от неожиданности. Да я моргать боюсь, вдруг он развеется туманом, как один из моих снов! Но туман оказывается материальным, твердым, горячим и сильным.
Рамон поднимает меня на руки (а во мне сейчас немало веса) и опускается вместе со мной на диванчик у изножья кровати. Я оказываюсь у него на коленях, в его объятиях, но мой истинный молчит, только смотрит мне в глаза. Так глубоко смотрит, что я замираю под этим взглядом.
– Это ты… – это все на что меня хватает. Горло сдавливает спазмом: хочется то ли плакать, то ли смеяться. Это истерика или гормоны беременной волчицы, я не знаю, но меня всю трясет от безумно-острой смеси чувств.
– Это ты, – всхлипываю я снова.
– Я, nena, – выдыхает Рамон. Выдыхает так, будто ему тоже больно говорить.
Эти слова, точнее, его голос словно срывают во мне все предохранители. Словно все мои чувства держала толстая плотина, а он одним своим «nena» их разрушил. Да что там голосом, своим ароматом, своими объятиями. Своим присутствием!
Я уже не просто всхлипываю, я натурально реву и не могу остановиться. Реву, смеюсь, целую его. В губы, покрываю поцелуями глаза, нос, подбородок с колючей отросшей щетиной. Рамон отвечает мне со знакомой жадной нежностью, и все месяцы расставания будто стираются. Чувство такое, что до этого мига я ходила с половинкой сердца, а теперь оно целое. Что это, если не истинность?
– Тихо, nena, тихо, – шепчет он, оторвавшись от моих губ и укачивая меня в своих объятиях. – Тебе вредно так волноваться.
Вредно, значит!
– Если ты такой заботливый, то почему бросил меня? – рычу я обиженно.
Эйфория первой встречи проходит, и теперь мне хочется наподдать этому волку за то, что я почти поверила, что… Почти поверила, что никогда его не увижу!
– Ты же знаешь, что не бросал.
– Знаю, – ворчу, поерзав на его коленях. – Но мне нужны подробности.
– Кто бы сомневался, – усмехается он, стирая большим пальцем слезы с моей щеки. – Как же я счастлив, что дома.
Простой разговор – лучшее лекарство от неожиданных истерик. Я действительно уже могу нормально дышать, а не давиться слезами.
– Не знала, что ты считаешь это место домом.
Рамон улыбается так искренне, что меня просто ослепляет его радостью и теплом. Никогда еще не видела у него такой улыбки. Она настоящая. Искреннее не бывает.
– Я говорю о тебе, – он кладет руку на мой живот, – и о ней. Вы мой дом. Как вы, мои девочки?
Я прикрываю глаза, потому что хочу запомнить этот момент. Чтобы прожить его потом. Проживать его раз за разом, потому что сейчас это перебор для моих чувств. Огромная доза счастья в крови, и я правда могу не выдержать. Сгореть. Сгореть в этой любви.
А мне нужно жить. Мыслить здраво. Потому что радостная эйфория встречи пройдет, а я останусь. Потому что чувства чувствами, а я привыкла думать, анализировать. Такие привычки одной любовью не вытравить.
Точнее, у меня почти получается это сделать, забыться, но тут я вспоминаю о Микаэле. Которого сейчас нет в комнате, но он меня сюда привел. Перед этим навешав много лапши на уши. Мне бы сейчас на Рамоне сосредоточиться, на том, как меня ведет от его аромата, на его словах, а я вспоминаю его братца, который что? Раздумывал, нужно ли нам с истинным встречаться?
– Почему ты здесь? – спрашиваю у Рамона.
– Я пришел к тебе.
– Нет. Я о том, почему ты именно здесь? В этой комнате? В закрытой части особняка? – предположения струятся из меня таким бурным потоком, что я не даю ему вставить и слова. – Давно ты здесь?
Рамон суровеет, мигом превращаясь в верховного старейшину, которого я знаю большую часть наших отношений.
– Пару часов.
Меня отпускает. Немного. Потому что предположение, что Рамон несколько месяцев прячется в этом доме, как минимум, нелепо, а максимум – жестоко по отношению ко мне. Но что делать, я всегда была очень подозрительной!
– Прости. Мне нужно было поговорить с братом. И прости, что бросил тебя здесь.
Я вспоминаю ссадину на лицеморде альфы, и до меня наконец-то доходит, кто его разукрасил.
– Из-за чего вы подрались?
Рамон прищуривается.
– Из-за чего? Из-за его идеи отдать мою луну и моего ребенка другому вервольфу.
Я вскидываю брови:
– Ты поэтому здесь. Ты получил мое сообщение.
Я не спрашиваю, потому что по темным глазам Рамона вижу, что получил.
– Получил, – подтверждает он, – и я не виню тебя за желание дать нашему ребенку отца. Ты считала меня погибшим. Встретила другого. Это нормально. Благородно.
Лучше бы он вернулся к тем словам про луну и про «мы дом», «мы семья», потому что вот за это мне как в старые добрые времена хочется огреть Рамона… диваном!
– Нормально? – выдыхаю я с рычанием. – Благородно? То есть, твой заботливый брат не сказал, что собирается отправить меня под венец под приказом?
Изумление на лице Рамона настолько явное, что сразу понятно – не сказал. Изумление, что сменяется сжатыми челюстями и кровожадностью во взгляде.
– Мало я ему врезал.
– Это точно, – соглашаюсь я. – Потом как-нибудь. Сначала все-таки ответь на мой вопрос: как давно ты в Вилемие?
Не знаю, как я научилась читать истинного, то ли просто после разлуки начала жадно ловить мельчайшие изменения в его жестах и мимике. Вот и сейчас он еще только рот открыл, чтобы ответить после короткой паузы, а я уже поняла, что ответ мне не понравится.
– Несколько дней.
Несколько дней?
Несколько дней!
Как ножом по сердцу. Еще и смазанным ядом ножом. Потому что не счесть минут, часов, дней, когда я сходила с ума, а он…
– Почему? – Голос меня не слушается, получается несколько сдавленно, хрипло.
– Почему я пришел?
Он надо мной издевается?
Я сжимаю кулаки, потому что желание треснуть верховного набирает обороты. Если бы не моя растерянность, то, наверное, давно бы треснула! Но как тут не растеряться, если истинный давно здесь, в двух шагах?
– Почему ты не пришел раньше? Зная, что я тебя жду. Как я тебя жду! – Я все-таки срываюсь, повышаю голос, поэтому решительно отпихиваю Рамона и поднимаюсь с его колен. Достаточно проворно и быстро. Вот что значит стимул! Но Рамон меня не удерживает, следит за мной взглядом, но больше не пытается заключить в объятия.
Между нами словно та стена из моих снов и медитаций. Прозрачная и крепкая. И лучше бы ему начать говорить. Объяснять. Потому что если не начнет, я уйду. На собственную свадебную церемонию отправлюсь. Ведь только это его волновало! Чтобы я не досталась другому.
Хорошо, что у меня хорошая регенерация, иначе я давно бы исцарапала свои ладони до крови!
– Я этого не знал, – отвечает верховный.
– Чего не знал?
– Что ты меня ждешь.
Я широко распахиваю глаза: это действительно удивительный день. Удивляюсь и удивляюсь.
– Почему я не должна была тебя ждать?
А еще сегодня я слишком часто спрашиваю: «почему?»
– Потому что все считают меня мертвым.
– Все, – соглашаюсь я. – Кроме меня. Брат не сказал тебе? Не сказал, что я все эти месяцы места себе не находила? Что пыталась отсюда сбежать?
Очередь Рамона удивляться, потому что он удивляется. Не просто удивляется, темнеет лицом и поднимается с диванчика.
– Ты – что?
Вместо того, чтобы испугаться его рычания, того, как он практически нависает надо мной, меня накрывает бесовым чувством удовлетворения. То есть мне нормально о нем переживать, а ему нельзя? Кстати, действительно, переживает, раз его так перекосило от ярости.
– Пыталась сбежать от твоих родственников, которые решили срочно выдать меня замуж.
– Ваши слова несколько расходятся.
– Даже не сомневаюсь, – рычу я. – Что он тут наплел?
– То, что ты можешь быть счастливой с кем-то другим.
– А ты? Ты ему поверил? – на глаза снова наворачиваются слезы, но это не слезы радости, а горькой обиды. Разочарования.
Разочарования так много, что я решаю: с меня хватит! Разворачиваюсь и ухожу. Точнее пытаюсь, но Рамон меня перехватывает, прижимает спиной к груди. Мне бы вырваться, гордо продолжить свой путь, но меня ведет от аромата истинного, от воспоминаний, как нам хорошо вместе. Было хорошо. А теперь?
– Если бы поверил, не приказал бы тебя привести, – говорит он, едва касаясь губами моего уха. – Мне нужно было убедиться самому.
– Что я счастлива с Раулем? – интересуюсь я. – Что забыла о тебе, как только приехала эта крыса из Волчьего Союза и сообщила о том, что тебя разорвало на много частей? Сиенна с Микаэлем, кстати, забыли. Они тебя даже место в парке выделили.
Меня продолжает трясти от чувств, мне кажется, что я не выдержу всей их силы, поэтому вздрагиваю сильнее, когда Рамон обнимает меня. До этого он будто удерживал меня силой, а сейчас окутывает своим теплом, и мне тоже становится тепло. Он словно впитывает всю мою дрожь, весь мой внутренний холод. Раздражение. Ярость. Обиду. Остается лишь звенящая пустота, и только нам двоим решать, чем ее заполнить. Непониманием или радостью воссоединения.
Рамон же здесь ради этого? Ради воссоединения?
– Они ошиблись? Союз?
Или ошиблась я? В нем. Потому что я решительно ничего не понимаю.
Он все-таки разворачивает меня к себе, но больше не пытается меня целовать или как-то еще утешать. Я видела этот взгляд у Рамона всего однажды: в тот день, когда в него стрелял один из безликих. Точнее, стрелял в меня, а попал в него. Тогда Рамон хотел меня отпустить, и тогда он смотрел на меня так же.
– В том, что я был во взорвавшемся вертолете? Нет, не ошиблись.
– Тогда… Как?
Мне даже спрашивать об этом дико. Как представлю, так снова начинает трясти. Но Рамон жив, рядом, и на нем ни царапины. По крайней мере, на первый взгляд.
– Повезло с генами. – По его глухому голосу слышу, что тема для него непростая. Но и для меня она важна. – А может, потому что как раз собирался прыгать. Вынесло ударной волной. Может, и то, и другое.
– Они сказали, что никто не выжил.
– Никто. Кроме меня. Повезло. Почти, потому что меня все-таки зацепило, и я долго валялся в бреду, а когда пришел в себя, выяснил, что я на островах Джайо, вне остальной цивилизации.
Рамон рассказывает свою историю общения с дикарями: от начала и до конца. А у меня голова кругом! Джайо приняли его за бога и хотели, чтобы он остался. Но он всеми правдами и неправдами стремился ко мне. Ко мне и к дочери. Встретил Мишель и оставил ее на острове. С местным альфой! А после все-таки договорился с ним о переправке на материк.
– Теперь я здесь, – заканчивает он. – С тобой.
Я отражаюсь в его темных глазах, как в зеркалах: счастливая и несчастная одновременно. Счастливая, потому что мое желание сбылось, несчастная – потому что я теперь не знаю, что с этим делать. С возвращением Рамона все должно было стать простым, но, по-моему, все еще больше усложнилось.
– Ничего не понимаю. Я думала, ты войдешь в главную дверь. Нет, позвонишь мне, скажешь, что ты жив. А ты… Не хотел, чтобы я это знала? Знала, что ты в Вилемие?
– Нет, nena, я не хочу, чтобы об этом знали остальные.
– О том, что ты в стране?
Его взгляд становится более глубоким, глубоким и сосредоточенным.
– О том, что я жив.
– Остальные – кто?
– Никто. Никто кроме тебя и Микаэля.
То есть Сиенна не в курсе. И его мать тоже.
– Но почему?
Что я там говорила про «почему»? Сколько еще «почему» у меня в запасе? Но мне действительно надо все знать.
Рамон отводит взгляд, смотрит мне куда-то за спину, и от этого взгляда по спине бегут обжигающе-ледяные мурашки. В его глазах и жесткость, и ярость, и даже чувство некоего превосходства.
– Потому что он допустил ошибку. Благодаря отцу Зена, который нарушил условие сделки, он допустил ошибку.
– Твой враг? – Что тут догадываться? Теперь я понимаю, о чем говорила Сиенна. В его глазах отражается столько чувств, но все их можно подвести под одно определение – одержимость. Правда, когда Рамон обхватывает ладонями мое лицо, его взгляд на мгновение смягчается, а прикосновения полны нежности и заботы. От этого контраста немного жутко. Как он может быть таким нежным и таким безжалостным одновременно?
– Он. От Зена, избранника Мишель, я узнал, что ее похищение им заказали. Не просто заказали, обещали щедро заплатить и даже предоставить поддержку в войне с другими племенами архипелага. С современным оружием это было бы легче легкого. От джайо требовалось всего лишь выманить меня, заставить отправиться за Мишель, спасти ее. Очевидно, оставив тебя одну.
– Что ты и сделал, – грустно улыбнулась я.
– Но тот, кто это придумал, просчитался дважды. Во-первых, он не предвидел, что я привезу тебя сюда, а во-вторых – предательства джайо.
– Ничего необычного, – съязвила я. – Подобное притягивает подобное.
– Он не хотел моей смерти, но получил ее. Прости, nena, мне нужно было убедиться в том, что он действительно так считает. И сделать это предельно осторожно.
Он снова сжал меня в объятиях и уткнулся носом в мою шею, словно не мог мной надышаться. Как бы мне тоже хотелось просто дышать им! Но я не могу, поэтому отстраняюсь. Высвобождаюсь из объятий в очередной раз.
– И? Ты убедился? Откуда ты вообще знаешь, что этот Зен тебя не продал?
– Не продал, – мрачнеет Рамон. – Иначе бы безликие не пытались похитить тебя и дочь. Получается, что после моей смерти они нацелились на моего ребенка.
Мне становится горько. Горько и обидно, потому что Рамон в курсе всего, а я вот не в курсе того, что он в курсе.
– Ты же сказал, что не знаешь о том, что я пыталась сбежать!
– По словам Мика, ты просто ездила примерять свадебное платье.
– Тогда почему ты ему врезал?
– За то, что не уберег тебя от волнений, – мрачно заявил Рамон.
– Да он просто главный источник моих волнений.
– Теперь я это понял. Но, nena, – его глаза сверкнули оранжевым, – к тебе у меня тоже много вопросов. Как ты вообще додумалась до побега? А главное – рисковать нашей дочерью!
– У меня был выбор, Рамон? – вспыхнула я. – Твои милые родственники оказались вовсе не такими милыми, как ты описывал. Они решили, что им лучше знать, как устроить мою жизнь и жизнь моей дочери. Хотели выдать меня замуж. Сделать счастливой, не спрашивая, чего я хочу.
– Почему ты не позвонила Экроту? Не попросила поддержки?
Это что, упреки?
– В этом не было необходимости. Доминик прилетал сюда, и мы поссорились, когда он отказался искать тебя. Ты был единственной моей поддержкой, Рамон. Когда ты исчез, остались только мы с дочерью. Против всех.
Рамон сжимает кулаки, по лицу видно, что ему больно, и в первый миг я пугаюсь, что это действительно так. Он же горел в вертолете. То, что его тело скрыто под одеждой: джинсами и толстовкой, совсем не значит, что на нем нет шрамов. Мало ли, какие травмы он получил?
Поэтому я инстинктивно шагаю к нему, кладу ладонь на грудь.
– Что? – выдыхаю. – Тебе больно?
Он сжимает мою ладонь в своей и касается ее губами.
– Только от осознания, что я снова подвел свою семью.
Снова. Это «снова» бьет наотмашь, потому что я вспоминаю Сиенну. Она тоже была семьей Рамона. Что, если он видит во мне замену? Всего лишь второй шанс?
Сиенна говорила, что Рамону проще гоняться за врагами, что эта борьба всегда была и будет важнее его пары. Важнее семьи. Сердце сжимается словно в тисках от одной этой мысли. Но что, если это правда?
Я должна знать. Точнее, мне отчаянно хочется убедиться в обратном.
– Это в прошлом, – говорю я. – Все мы тут ошибок наделали, на всю жизнь хватит. Но мы можем все исправить. Вместе.
– Я исправлю, nena, – это звучит как клятва. Я даже вздрагиваю, осознавая это.
– Хорошо, – киваю. – Начнем с того, что пойдем и расскажем твоей семье, что я не сумасшедшая, которая верит в твое возвращение.
– Микаэль знает, что я жив.
– А остальные?
– Остальным пока не нужно.
– Почему? Я не понимаю, к чему эта таинственность? Как это поможет тебе? Мне? Нам?
– Это преимущество, которое поможет мне вычислить моего врага.
Вот тебе и ответ, Ви.
Мне снова больно, кажется больнее некуда, но оказывается, что очень даже есть куда. Поэтому я вырываюсь из его объятий, и единственное, что мне хочется – это сделать больно в ответ.
– Значит, Сиенна права, – цежу я. – Больше всего на свете тебя заботит твоя месть. Найти врага. Обезвредить. Потанцевать на его могиле.
– Что за бред?! – рычит Рамон. – Я делаю это ради нашего будущего.
– Что делаешь? Жертвуешь настоящим?
– Стараюсь тебя обезопасить. Тебя и нашу малышку.
– Как? Подставляя нас под удар?
– Ты так и не поняла, Венера? Ты в безопасности, пока они не знают, что я жив. Пока им нужен мой ребенок. Стоит Союзу узнать, что я выжил, стоит узнать об этом моему врагу, я…
Он осекается и отходит к окну, затем возвращается, пока я с широко распахнутыми глазами пытаюсь осознать его слова. То, что им нужен мой ребенок, я в курсе, но о том, что меня снова захотят убить – об этом я не подумала.
– Я здесь в безопасности, – напоминаю я. – На территории стаи я в безопасности, да, Рамон?
Я ловлю его взгляд, и понимаю, что это не так. Понимаю раньше, чем он говорит:
– Это не так. В стае есть крот, тот, кто сливает им информацию. Кто предупредил их о том, что ты поедешь покупать платье.
– Кто это?
– Если бы Мик знал, крот был бы предан суду.
Я кусаю губы от отчаяния.
– Тогда тем более ты должен вернуться. Живым. Быть рядом со мной. Будь рядом со мной сейчас, когда я готовлюсь стать матерью.
– Я бы очень этого хотел, nena. – В его взгляде сожаление и упрямство. Непреклонен. Эту скалу не сдвинуть, не разжалобить, не продавить здравым смыслом. Как в моих медитациях. И кажется, я понимаю, что это. Этот рубеж, он навсегда между нами.
– Не хотел, – заявляю устало. – Если бы хотел, пошел бы и всем признался.
– И тогда потерял бы возможность найти его.
– Ищи! А мне что делать? Замуж выходить?
Судя по тому, как молчит Рамон. Как он не возражает, мне действительно нужно выходить замуж.
– Ты издеваешься?
Глава 14
– Перенеси свадьбу! – это уже Рамон не мне, а Микаэлю. Я тут просто сижу, вернулась на диванчик, сложила руки на груди и наблюдаю за семейными разборками. Вернее сказать, братскими.
Так и не ответив на мой риторический вопрос, Рамон позвал Мика, а я не ушла. Не знаю, почему я не ушла, потому что первый порыв был именно таким. Нет, я не буду нарушать планы истинного и посвящать в его тайну Сиенну с Анджелиной, несмотря на буйство гормонов и резкие перемены настроения, я еще не настолько выжила из ума, чтобы побежать по особняку, рассказывая всем и вся о возвращении блудного верховного. Но, во-первых, любопытство оказалось сильнее раненой гордости и боли в сердце, во-вторых, я убедила себя, что разумнее будет обо всем узнать вот так, а не после фильтра информации под названием «альфа Микаэль». Спасибо, уже накалывалась, и не раз.
– И что я скажу Сиенне? – рычит Мик.
– Что Венера не готова, – терпеливо отвечает Рамон. – Что ей нужно время.
– Времени нет. Смысл спешки со всей этой свадьбой был в том, чтобы ребенок родился в законном браке.
– Это мой ребенок! – очередь верховного рычать. Или кто он там сейчас? Выживший и воскресший?
– Я думал, ты мертв, и хотел, чтобы твоя волчица была счастлива.
– Ты хотел насильно выдать ее замуж за другого мужика, Мик. Даже не будь Венера матерью моей дочери, это не то, как должен поступать справедливый альфа.
– Тебе вообще откуда знать, как поступает альфа, Рамон? Ты ни дня им не был!
– Я никого под венец не тащил!
– Ты вообще не собирался на ней жениться.
– Речь сейчас не обо мне, – прищуривается Рамон. – А о твоих косяках, которые нужно исправить. Отложить свадьбу хотя бы на несколько дней. Ты мужик, так придумай хорошее объяснение для своей волчицы. Такое, в которое она поверит.
Кажется, обстановочка накаляется, и волки готовы сцепиться.
– Может, посвятите Сиенну в нашу тайну? – предлагаю я.
– Нет! – отрезает Микаэль. Резко и безапелляционно. – Ей достаточно волнений. Она только что его похоронила. Плюс она прямолинейная, у нее нет секретов от матери…
Мик альфа, мне он может не нравиться, а в некоторых вещах ему банально не хватает гибкости, но сейчас, рядом с Рамоном, он выглядит не как вожак огромной стаи, а просто как младший брат, который оправдывается за провинность.
– Ты не просто не хочешь, чтобы она знала, – доходит до меня. Да что там доходит, наш прошлый разговор как раз был про это. – Думаешь, раз Рамон вернулся, он снова разрушит твое счастье.